Совершенство — это полнота свойств

 

Цзы Синцзы тренировал бойцового петуха для чжоусского царя. Встретив его, царь спросил:

— Готов ли петух к бою?

— Еще нет. Пока самонадеян, попусту кичится.

Через 10 дней царь снова задал тот же вопрос.

— Пока нет. Бросается на каждую тень, отклика­ется на каждый звук.

Через 10 дней царь снова задал тот же вопрос.

— Пока нет. Взгляд еще полон ненависти, энер­гия бьет ключом, через край.

Прошло еще десять дней. Цзы Синцзы сказал царю:

— Почти готов. Не тревожится, даже если услы­шит другого петуха. Взгляни на него! Он будто выре­зан из дерева. Полнота его свойств совершенна! На его вызов не посмеет откликнуться ни один петух, повернется и сбежит.

 

Поставить ум в тупик

В даосской традиции Мастер стремился поставить ум ученика в тупик, показать ему ограниченность ума и, таким образом, вывести его за пределы понимания.

Для этой цели изобретались хитроумные коаны (голо­воломки).

Так, например, Мастер говорил ученику: "Медити­руй на тему: хлопок одной рукой ". Подобные приемы ис­пользовались и в дзэн-буддизме и в суфизме.

Жил на свете даосский Мастер по имени Рибху. Среди его учеников выделялся Нигадха. Мастер воз­лагал на него большие надежды.

Но однажды Нигадха объявил о своем уходе. Ему предложили должность в его родном городе, и он на­меривался вести жизнь, посвященную обрядам офи­циальной религии.

Мудрец любил своего ученика и понимал, что ра­бота в качестве священника не соответствует его спо­собностям.

Однажды он, переодевшись в крестьянина и заг­римировавшись, отправился в город, где жил его уче­ник. В городе проходила ярмарка, люди высыпали на улицы наблюдать процессию императора.

Мастер подошел к ученику и спросил:

— Что это за суматоха? Нигадха ответил:

— Это едет процессия императора. Мастер спросил:

— О, император? Но где он?

— Ты что, деревенщина, не видишь, он на сло­не! — ответил Нигадха.

— Да, я вижу двух, — сказал крестьянин, — но который из них император, а который слон?

— Что? — воскликнул Нигадха. — Вы видите двух и не знаете, что человек сверху — это император, а животное внизу — это слон? О чем можно еще гово­рить с таким человеком, как Вы?

— Прошу Вас, не сердитесь на такого невежду, как я, — взмолился крестьянин. — Но Вы сказали "сверху" и "снизу". Что это значит?

Нигадха не на шутку рассердился и сказал:

— Если ты, деревенщина, не понимаешь слов, то я объясню тебе по другому. Нагнись, сейчас все пой­мешь!

Крестьянин нагнулся, Нигадха взобрался ему на

спину и сказал:

— Теперь знай. Я — сверху, как император, а ты — снизу, как слон. Ясно?

— Нет еще, —тихо сказал крестьянин. — Вы ска­зали, что Вы сверху, как император, а я снизу, как слон. Император, слон, сверху, снизу — все это при­близительно ясно. Но прошу Вас, скажите, что Вы под­разумеваете под "я" и "ты"?

Нигадха был поставлен в тупик. Как объяснить сло­вами, что такое "я" и "ты"? Тут его осенило. Он в тот же миг упал на колени перед Мастером со словами:

— Кто еще кроме моего достопочтенного Масте­ра Рибху мог отвлечь мой разум от поверхностного физического существования к Истине бытия?

 

Рождение дзэн-буддизма

 

Буддийское священное писание начало прони­кать из Индии в Юго-Восточную Азию в начале 1 в. н. э. Но суть буддизма принес в Китай Бодхидхарма в 520 г. н.э. Об этом сохранилось предание.

Бодхидхарму ожидали. Император Китая Ву вы­ехал навстречу приветствовать его. Он был взвол­нован. О необыкновенности Бодхидхармы было мно­го слухов. Он был просветленным Мастером и импе­ратор хотел радушно принять его в своей империи. Его придворные тоже были взволнованы. Как вести себя? Им еще не приходилось встречаться с подо­бным человеком.

И вот, когда Бодхидхарма, идущий впереди сво­ей свиты, приблизился, все увидели, что он шагает в одном ботинке, другой был на его голове.

Император и его свита были шокированы, но виду не подавали. Обмениваясь приветствиями, они, как загипнотизированные, смотрели на ботинок. А Бод­хидхарма смеялся.

При людях было неудобно говорить об этом, по­этому, когда все разошлись и они остались одни, им­ператор спросил:

— Скажите мне, пожалуйста, почему Вы строите из себя шута? Или Вы делаете нас шутами? Почему Вы при­шли в одном ботинке, а другой принесли на голове?

Бодхидхарма рассмеялся и сказал:

— Потому, что я не могу не смеяться над собой. Уж такой я человек, я не уделяю большого внимания голове. Ноги и голова для меня одинаковы, высшее и низшее исчезло для меня. Кроме того, я хотел бы ска­зать, что меня не волнует то, что думают обо мне люди. И я желаю, чтобы в первый же момент моего прибы­тия Вы знали, с каким человеком имеете дело.

Император помолчал некоторое время, видимо, обдумывая услышанное, потом сказал:

— Я совершил множество благочестивых дел: по всей стране я построил буддийские монасты­ри, тысячи монахов кормятся от моих запасов, миллионы китайцев превратились в буддистов. Скажите, заслужил ли я себе таким образом ми­лость на том свете?

Бодхидхарма посмотрел императору в глаза и сказал:

— Ваше Величество, заслуги в этом нет.

Император был сильно шокирован, поскольку многие монахи и миссионеры говорили ему: "Это бу­дет Вашей заслугой, Вы достигните седьмого неба, стройте больше, жертвуйте больше, обратите страну в буддизм". А теперь пришел этот Бодхидхарма и го­ворит, что заслуги в этом нет.

Но император Бу был очень культурным челове­ком. Он изменил тему и сказал:

— Тогда скажите мне что-нибудь о святой правде Будды.

И Бодхидхарма сказал:

— Ничего нельзя сказать по этому поводу, по­скольку она безгранична, и помните: святое, не свя­тое — это понятия двойственного ума; в природе нет святого и не святого. Природа просто есть!

Это было уже слишком! Император был очень оби­жен. Ведь Бодхидхарма отрицал даже святую правду Будды! Он на мгновенье забыл свою учтивость и гром­ко воскликнул:

— Тогда кто же стоит передо мной? Бодхидхарма поклонился и сказал:

— Ваше Величество, я не знаю. Не найдя в Китае достойных учеников, Бодхид­харма через некоторое время уединился в отдаленном монастыре. Этот монастырь стал центром па­ломничества многих искателей.

Бодхидхарму можно было увидеть, но не в лицо. Он сидел в зале, отвернувшись к стене, объявив, что не повернется до тех пор, пока не прейдет достой­ный ученик. В таком состоянии просидел он несколь­ко лет.

Многие пытались претендовать на роль его уче­ника, но безрезультатно.

Наконец, появился один и объявил себя учени­ком. Бодхидхарма молчал. Ученик выхватил саблю и отрубил себе палец. Поднялся переполох, а уче­ник объявил, что если Учитель не повернется к нему, он тут же покончит с собой. Бодхидхарма повер­нулся...

Через девять лет пребывания в Китае Бодхидхар­ма решил вернуться в Индию. Он позвал своих четы­рех учеников и сказал:

— Выразите суть учения в одном высказывании, чтобы я мог судить о том, как вы поняли меня.

Первый ученик произнес: "Сострадание, я вижу суть учения в нем". Бодхидхарма сказал:

— Ты имеешь мои кости.

Второй ученик сказал: "Быть осознающим; имен­но в этом определении отражается основная суть". Бодхидхарма сказал:

— Ты имеешь мою плоть.

Третий сказал: "Суть учения нельзя выразить сло­вами". Бодхидхарма сказал:

— Ты имеешь мозг моих костей.

Он повернулся к четвертому. В глазах ученика сто­яли слезы и он пал к ногам Учителя. Бодхидхарма поднял его, встряхнул и снова задал вопрос:

— В чем суть религии?

Ученик молчал и только слезы текли по его ще­кам, слезы радости и благодарности. И ни единого слова. Бодхидхарма обнял его и сказал:

— Ты имеешь всего меня! Теперь я уйду спокойно, зная, что после меня здесь останетесь вы.

 

Суть дзэн

 

Бодхидхарма известен, как первый патриарх дзэн. Дзэн-буддизм — это синтез буддизма и даосизма. В Ки­тае дзэн вырос, распространился по всей стране и достиг Японии. Дзэн в переводе с японского означа­ет "медитация".

Дзэн — это творческое состояние, возникающее, когда "жаждущий припадает к источнику Бытия". Сло­вами это невозможно передать, но Мастера стремят­ся выразить это примером своей жизни, как бы гово­ря: "К чему слова? Делай, как я!"

Ум — это постоянные вопросы и ответы. У пыт­ливого человека должны быть вопросы, но если он примет ответ — вопрос умрет. Вопросы должны ос­таваться. Один вечный вопрос к Бытию и один веч­ный, непрерывный ответ Бытия.

Один ученый пришел к Будде и задал сразу мно­жество вопросов. Будда спросил его:

— Вы пришли искать или задавать вопросы? Ученый ответил:

— Какая разница? Вопрос — это и есть поиск! Будда сказал:

— Разница такая же, как при соизмеримости Не­бес и Земли. Поиск — это жажда, а вопрос — это игра ума.

 

Дзэнское хокку говорит:

Дикие гуси летят через озеро.

Озеро, конечно, отражает их.

Гуси не просят: "Отрази нас".

Озеро не говорит:

"Спасибо, что вы прилетели отразиться во мне ".

 

Слова не нужны

 

Басе, Мастера дзэн спросили:

— Расскажите что-нибудь о своих беседах. Вы го­ворите и при этом выступаете против слов. Вы гово­рите: "Тот, кто знает, тот молчит!" Но ведь вы не мол­чите! Как это понять?

Басе ответил:

— Говорят другие, я цвету!

 

 

Один человек пришел к Мастеру дзэн Бокудзю и сказал:

— Я проходил мимо, но я не могу оставаться у тебя долго. И я подумал, что хорошо было бы зайти и послушать тебя. Мне много не надо. Скажи просто одно слово или одну фразу, которая означала бы Ис­тину, и я понесу их в моем сердце!

Бокудзю ответил:

— Я не могу этого сделать, потому что даже одно слово может разрушить Истину. И спешишь ты или нет, я не могу ничего сказать. Неси только это: ты спросил Бокудзю, он сказал тебе: "Я ничего не могу сказать. Помни только это".

Человек сказал:

— Это не очень-то много и это мне не поможет. Скажи что-нибудь, лишь слово.

Я многого не прошу. Бокудзю сказал:

— Не заставляй меня. Даже одного слова доста­точно, чтобы Истина испарилась. Просто посмотри на меня и неси это в своем сердце.

 

 

У Дого был ученик, которого звали Сошин. Сошин долго ждал, находясь рядом с Мастером, чтобы научиться медитации. Он ждал уроков, подобных школьным, но их не было, и это сбило его с толку и разочаровало.

Однажды он сказал Мастеру:

— Много времени прошло с тех пор, как я при­шел сюда, но ни слова не было сказано мне о сути медитации.

Дого улыбнулся этому и сказал ему:

— Что ты говоришь, мой мальчик? С тех пор, как ты пришел, я всегда давал тебе уроки медита­ции!

Эти слова смутили бедного ученика еще больше. Некоторое время он обдумывал их. Однажды, набрав­шись храбрости, он опять обратился к Мастеру:

— Что это были за уроки, Учитель? Дого сказал:

— Когда утром ты приносишь мне чашку чая, я принимаю ее,- когда ты подаешь мне еду, я принимаю ее,- когда ты кланяешься мне, я в ответ киваю голо­вой. Как еще хочешь ты обучиться медитации?

Сошин повесил голову и стал думать о загадоч­ных словах Мастера, но в это время Мастер обратил­ся к нему:

— Если хочешь увидеть, смотри прямо сейчас, потому что, когда ты начинаешь думать, ты полнос­тью упускаешь.

 

 

Мастер дзэн решил послать ученика основать но­вый монастырь и объявил, что назначен будет тот, кто лучше всех ответит на вопрос. Поставив на зем­лю вазу с водой, он спросил:

— Кто сможет сказать, что это, не называя его? Старший из учеников сказал:

— Никто не может сказать, что это — деревян­ный башмак.

Затем подошел повар, ногой опрокинул вазу и вы­шел. Он и стал настоятелем нового монастыря.

 

Золотая середина

 

Император Китая сидел на помосте под навесом и читал книгу.

Внизу мастер-колесник ремонтировал его карету. Император отложил книгу и стал наблюдать за дей­ствиями старого мастера, а потом спросил его:

— Почему ты такой старый и сам ремонтируешь карету? Неужели у тебя нет помощника? Мастер ответил:

— Твоя правда, государь. Ремеслу то я научил своих сыновей, а вот искусство свое передать им не могу. А здесь работа ответственная, требуется особое ис­кусство.

Император сказал:

— Что-то ты мудрено рассуждаешь! Поясни-ка попроще свою мысль.

Старый мастер сказал:

— Могу я тебя спросить, что ты читаешь? И жив ли человек, который написал эту книгу?

Император начал сердиться. Старик, видя это, сказал:

— Не сердись, пожалуйста, я сейчас поясню свою мысль. Видишь ли, мои сыновья делают хорошие ко­леса, но они не достигли совершенства в этом деле. Я достиг его, но как им передать мой опыт? Истина по­середине...

Если сделать колесо крепким, то оно бу­дет тяжелым и некрасивым. Если постараться сделать его изящным, то оно будет ненадежным. Где та грань, та мера, которой я руководствуюсь? Она внутри меня, я постиг ее. Это и есть искусство, но как его пере­дать? В твоей карете колеса должны быть изящными и крепкими одновременно. Вот и приходится мне, ста­рику, самому делать их.

Так и трактат, который ты читаешь. Человек, на­писавший его много веков назад, достиг высокого по­нимания, но передать это понимание нет никакой возможности.

 

Жизнь не может ждать

 

Мастер Ма-цзы, стремясь показать своим учени­кам состояние медитации, сказал:

— Если вы произнесете хоть слово, я назначу вам тридцать ударов моей палкой, но если вы не произне­сете ни слова, тоже самое — тридцать ударов моей палкой. Теперь говорите, говорите!

Один ученик вышел вперед и собирался просто поклониться Мастеру, но получил удар. Ученик зап­ротестовал:

— Я не произнес ни единого слова и Вы не по­зволили мне произнести ни слова. За что же удар? Мастер засмеялся и сказал:

— Если я буду ждать тебя, твою речь, твое молча­ние... слишком поздно. Жизнь не может ждать.

 

Всегда идти вперед

 

Ученик по имени Импо толкал впереди себя тач­ку, а Мастер Ма-цзы сидел на его пути, вытянув ноги. Импо сказал:

— Учитель, уберите, пожалуйста, ноги!

— То, что вытянуто, не может быть убрано, — сказал Мастер.

— То, что идет вперед, не может повернуть на­зад, — сказал Импо и толкнул тачку вперед.

Тачка проехала по ногам Мастера. Вечером его ноги были в синяках и кровоподтеках, но он дал по­нять, что признает действия ученика верными.

 

Хлопок одной рукой

 

К Мастеру дзэн по имени Суйво пришел ученик в слезах и отчаянии.

— Прийдется мне в стыде и смятении вернуться домой, — сказал он, — раз я не могу решить задан­ную мне задачу.

—Три года назад Суйво велел ему медитировать на тему: услышать звучание хлопка одной ладони.

— Подожди еще неделю и медитируй постоян­но, — посоветовал Суйво. Но осознание все еще не приходило к ученику.

— Попробуй еще неделю, — сказал Суйво. Уче­ник повиновался, но тщетно.

Прошла еще неделя. Снова без толку. Отчаявший­ся ученик просил отпустить его, но Мастер предло­жил ему медитировать еще пять дней. Они также не принесли успеха. Тогда Мастер сказал:

— Медитируй еще три дня и если ты и тогда не достигнешь, тебе лучше покончить с собой. На второй день ученика осенило!

 

Нет работы, нет еды

 

Китайский Мастер дзэн Хякудзе даже в восемьдесят лет работал вместе с учениками, ухаживая за садом. Он расчищал дорожки, подрезал деревья и вскапывал землю. Ученикам было жалко видеть сво­его старого учителя за тяжелой работой. Зная, что он не послушает их совета оставить ее, они решили спрятать его инструменты.

В этот день учитель не стал есть. На другой день он снова не ел. И на третий день он продолжал голо­дать. "Он, верно, рассердился на то, что мы спрятали инструменты, — догадались ученики. — Положим-ка мы их лучше обратно".

В тот день Мастер работал и ел, как и прежде. Вечером, наставляя учеников, он сказал:

— Нет работы, нет еды!

 

Дзэн кочерги

 

Хакуин имел обыкновение говорить своим уче­никам о старухе, державшей чайный магазинчик. Он хвалил ее понимание дзэн. Ученики, желая посмот­реть на нее, шли в магазин.

Когда бы старуха их не встретила, она сразу мог­ла сказать, пришли ли они за чаем или же увидеть ее понимание дзэн.

В первом случае она любезно поила их чаем, а во втором просила учеников пройти за ширму. Как толь­ко они туда заходили, она била их кочергой. Девять из десяти не могли избежать ее ударов.

 

Смотри не простудись

 

Много учеников изучали дзэн у мастера Сэнгая. Один из них имел обыкновение ночью вставать и, пе­ребравшись через монастырскую стену, уходить раз­влекаться в город.

Однажды, проверяя ночью спальни, Сэнгай заме­тил отсутствие ученика, а в саду у стены нашел высо­кий табурет, с которого тот взбирался на стену. Уб­рав табурет, Сэнгай занял его место.

Возвратившийся гуляка, не подозревая, что на месте табурета стоит Сэнгай, встал учителю на спину и спрыгнул на землю. Обнаружив, что он сделал, юно­ша остолбенел от страха.

Сэнгай сказал ему:

— Рано утром очень холодно. Смотри не простудись!

Больше ученик никогда не уходил ночью.

 

Три удара папкой

 

Тодзан пришел к учителю Уммону. Уммон спро­сил его, откуда он пришел.

— Из деревни, — ответил Тодзан.

— А в каком монастыре ты был летом? — спро­сил Уммон.

— В монастыре Ходзи, что на южном берегу озе­ра, — ответил Тодзан.

— Когда же ты его покинул? — спросил Уммон, дивясь про себя: сколько же еще Тодзан сможет так отвечать на вопросы.

— Двадцать пятого августа, — ответил Тодзан.

— Мне следовало бы отвесить тебе три удара пал­кой за такие ответы, но я тебя прощаю, — сказал Ум­мон.

На следующий день Тодзан поклонился Уммону и

спросил:

— Вчера Вы мне простили три удара палкой, но я

не пойму — за что?

Упрекая Тодзана за бездушные ответы, Уммон

сказал:

— Ты ни на что не годен. Ты просто слоняешься из одного монастыря в другой!

Уммон еще не кончил говорить, как Тодзан про­зрел.

 

Школа дзэн

 

Наставники дзэн учат своих учеников непосред­ственно выражать свои чувства.

Один мальчик жил рядом с детским монастырем дзэн и часто встречал мальчика из монастыря, кото­рый каждое утро ходил на рынок за овощами.

Как-то при встрече он спросил мальчика из мона­стыря:

— Куда ты идешь?

Тот ответил:

— Куда ноги несут!

Мальчик был озадачен и вечером спросил совета у своего отца.

— В следующий раз при встрече задай ему тот же вопрос. Он ответит также, а ты тогда спроси: "А если бы у тебя не было ног, тогда куда бы ты шел? Это застанет его врасплох".

Утром дети встретились снова.

— Куда идешь? — спросил мальчик.

— Куда ветер дует, — последовал ответ.

Это смутило ребенка и он рассказал отцу о неуда­че. "А ты спроси его в следующий раз куда бы он шел, если бы не было ветра" — предложил отец.

Наутро дети опять встретились.

— Куда идешь? — спросил мальчик.

— На рынок, за овощами, — последовал незамед­лительный ответ.

 

Секретное действие

 

Ученик спросил мастера Банкея:

— В чем правда Будды? Банкей ответил:

— Почему ты не спрашиваешь о своем собствен­ном уме или о себе?

— О Мастер, — спросил ученик. — Что есть я? Что я должен постичь?

— Тебе нужно обратить внимание на то, что изве­стно как "секретное действие".

— Что есть "секретное действие?" Скажите мне, Мастер.

Мастер открыл, а потом закрыл свои глаза.

 

Сбился с пути

 

Однажды ученик Банкея сказал:

— Сияние Будды озаряет Вселенную. Прежде, чем он закончил, Мастер спросил:

— Ты декламируешь еще один стих?

— Да, — ответил тот.

— Ты сбился с пути, — сказал Банкей.

Позже другой учитель спрашивал своих учеников:

— В какой момент этот ученик сбился с пути?

 

Я пришел домой

 

Однажды Банкей демонстративно сжег буддийс­кое священное писание. Ученики спросили его:

— Мастер, что Вы делаете? Вы всегда учили по этим писаниям, комментировали их и размышляли над ними. Зачем же Вы сжигаете их?

Мастер рассмеялся и сказал:

— Потому что я пришел домой. Карты мне боль­ше не нужны.

 

Этот гнев — не ты

 

Ученик Мастера Банкея спросил его:

— У меня случаются приступы гнева, я хочу от него освободиться, но не могу.

Что мне - делать?

Банкей, не сказал ни слова, просто заглянул глу­боко в его глаза, тот даже вспотел неожиданно. Ему хотелось нарушить молчание, но он не осмелился.

Наконец, Банкей улыбнулся и сказал:

— Странно! Я искан и искал, но не смог найти гнева внутри тебя. Покажи мне хоть немного гнева, здесь и сейчас.

Ученик сказал:

— Он не всегда здесь. Он проявляется внезапно. Как я могу показать его сейчас?

Банкей снова улыбнулся и сказал:

— Тогда это не твоя истинная природа, которая остается с тобой всегда; и если бы твой гнев был ча­стью тебя, ты бы смог показать его мне.

Когда ты родился, его с тобой не было. Когда ты умрешь, его с тобой не будет. Этот гнев — не ты. Где-то тут есть ошибка. Уходи и подумай. Ищи! Медитируй!

 

Уверенность

 

Мастер Банкей никогда не цитировал сутр и не вступал в обсуждение. Но беседы, которые он про­водил, посещали не только ученики дзэн, но и люди иного знания. Слова его шли от сердца к сердцу слу­шателей.

Его многолюдные собрания раздражали священ­ника секты нитирэн, последователи которой также ходили слушать Мастера дзэн.

Самолюбивый священ­ник пришел поспорить с Банкеем.

— Эй! Дзэнский учитель! — Обратился он к Банкею, когда тот вышел на сцену.

— Подожди минут­ку. Всякий, кто тебя уважает, будет повиноваться твоим словам, но если человек, вроде меня, тебя не уважает, сможешь ли ты заставить его подчи­няться?

— Подойди ко мне и я покажу тебе это, — сказал Банкей.

Священник принялся, горделиво расталкивая толпу, продвигаться к Мастеру. Банкей улыбнулся и сказал:

— Стань от меня слева. Священник повиновал­ся. — Нет! — сказал Банкей. — Будет лучше разгова­ривать, если ты станешь справа. Пройди сюда. Свя­щенник гордо прошел направо.

— Видишь, — заметил Банкей, — ты меня слуша­ешься, и я думаю, что ты очень добрый человек. А теперь сядь и слушай.

 

Скромность

 

Повар-монах по имени Даре из монастыря Банкея решил лучше заботиться о здоровье старого учи­теля и подавать ему пищу лучшего качества. Заметив это, Банкей спросил:

— Кто сегодня готовил?

К нему прислали Даре. Услышав от него, что по возрасту и положению ему полагается пища лучшего качества, Банкей сказал:

— Тогда думай, что мне не полагается есть вов­се. — И, войдя к себе в комнату, запер за собой дверь.

Даре, сев на пол перед дверью учителя, просил прощения, но Банкей не отзывался. Семь дней про­был Банкей внутри, а Даре просидел снаружи. Нако­нец, отчаявшись, один из учеников крикнул:

— Почтенный Учитель, у Вас, быть может, все хо­рошо, но этому ученику, который сидит здесь, есть надо! Он не может голодать вечно.

На это Банкей открыл дверь. Улыбаясь, он ска­зал несчастному повару:

— Я требую себе такую же пищу, как у последне­го из моих учеников и не хочу, чтобы

ты, когда ста­нешь учителем, забыл об этом.

 

Искренний голос

 

После смерти Мастера Банкея, слепой, живший неподалеку от храма, рассказывал другу: "Я слеп и не вижу лиц людей, но могу по голосу судить об их характере. Обычно, когда я слышу, как кто-то по­здравляет другого с успехом или удачей,то я слышу еще и скрытую нотку зависти.

Когда же утешают в несчастье, я слышу скрытую радость и довольство, словно утешающему приятно, что его самого теперь ожидает что-то хорошее.

Но сколько я помню Бан­кея, его голос всегда оставался искренним. Когда он говорил о счастье, я не слышал ничего, кроме счастья. Когда он выражал печаль, то все, что я слы­шал, было печалью".

 

Молитва

 

Однажды император попросил Мастера Сосана прийти во дворец и помолиться за него. Сосан при­шел, но молиться отказался. Он сказал:

— Это невозможно. Есть несколько вещей в жизни, которые каждый должен делать сам. На­пример, если Вы хотите обнять женщину, я не могу сделать это за Вас, от Вашего имени. Или если Вы должны посморкаться, Вам самому прийдется сде­лать это. Я не могу сделать этого за Вас, это не поможет. То же самое в отношении молитвы.

Как я могу молиться за Вас? Вы молитесь, и я буду мо­литься.

Сказав это, он закрыл глаза и погрузился в глубо­кую молитву.

 

Человек Дао

 

Сосан был третьим патриархом дзэн. Немногое известно о нем, но так и должно быть, потому что история записывает в основном то, что касается вне­шних событий. История не записывает молчания. Все записи касаются беспокойства. Когда кто-то стано­вится просветленным и молчаливым, он исчезает из поля видимого.

Всю жизнь Сосан оставался странствующим мо­нахом и никогда нигде не задерживался надолго. Он был постоянным движением. В этом смысл буддийс­ких скитальцев: не только во внешнем мире, но и во внутреннем они должны быть бездомными, непривя­занными.

Даже когда Сосан стал Мастером, всеми признан­ным просветленным, он продолжал свой прежний нищенский путь. И ничего особенного не было в нем, он был обычным человеком — человеком Дао. И вмес­те с этим он не был обычным человеком, а скорее, он был природным явлением — Буддой.

 

Священное писание

 

Один буддийский монах решил собрать необхо­димую сумму денег для того, чтобы типографским способом отпечатать священное буддийское писание и сделать его доступным широкому кругу людей.

До этого времени буддийские писания распростра­нялись только в рукописном варианте.

Он обращался к богатым людям с просьбой пожер­твовать деньги на это мероприятие, прибавлял к ним свои сэкономленные, и через несколько лет у него скопилась крупная сумма. Он уже подумывал об осуществлении сво­ей мечты, но неожиданно в провинции случилось наво­днение: снесло множество домов, пострадали люди. Не раздумывая, монах раздал все деньги пострадавшим.

Когда жизнь наладилась, он снова начал собирать деньги для печатания священных писаний. Много лет он собирал необходимую сумму, но вновь стихийное бедствие обрушилось на провинцию. Небывалая за­суха уничтожила поля крестьян. Люди стали голодать. И вновь монах раздал деньги нуждающимся.

Когда он состарился, ему все-таки удалось отпе­чатать священные буддийские писания большим тиражом. Они были отпечатаны на деревянных дощеч­ках.

И в наше время их можно видеть во многих мо­настырях, где они бережно хранятся.

 

Неси мой огонь

 

Когда Йено пришел к Мастеру, тот сказал:

— Зачем ты пришел ко мне? Нет никакой необхо­димости дня тебя быть здесь.

Ты уже в Этом. Но Йено попросил:

— Позволь мне остаться. Тогда Мастер сказал:

— Хорошо, отправляйся на кухню и начинай пе­ребирать рис. Ко мне не приходи. Если будет нужно, я сам приду к тебе.

Пяти сотням монахов нужен был рис, и этот человек с самого утра до позднего вечера перебирал его. Мало-помалу все мысли исчезли. Его дело стало его медитацией. Так прошло 12 лет.

Мастер состарился и объявил, что хочет найти себе преемника. Он сказал:

— Кто считает, что пробудился и познал Истину, пусть придет и напишет на двери моей хижины свое понимание в четырех строках.

В дневное время никто не осмеливался подойти к его двери, потому что все знали этого старика. Он сидел там со своей большой палкой и, если бы ему не понравились написанные строки, мог крепко побить.

Ночью, когда он уснул, один человек подошел и написал:

"Ум — это зеркало и на зеркале ума собира­ется пыль желаний; сотрите пыль и Истина предста­нет пред вами". Эти строки понравились всем. В мо­настыре знали, кому они принадлежат, и ожидали от Мастера одобрения, но он молчал.

Монахи пришли на кухню и живо обсуждали этот важный вопрос. Один из них сказал:

— Мастер слишком строг и, если он будет про­должать в таком же духе, то не найдет преемника.

Когда Йено услышал об этих строках, он рассме­ялся. Его спросили:

— Глупец, почему ты смеешься? Ты же ничего не знаешь, кроме своего риса?

Никто никогда не слышал, чтобы он смеялся или высказывал свое мнение. Йено сказал:

— Ум не зеркало, где может собираться пыль же­ланий. Тот, кто знает это, становится просветленным.

Собралась толпа. Некоторые начали горячить­ся, говоря:

— Иди и напиши свои снова на двери Мастера, если не боишься быть побитым. Может быть, ты ста­нешь его преемником.

Йено сказал:

— За 12 пет я разучился писать, кроме того, я не хочу быть ничьим преемником. Идите и напишите эти строки. Посмотрим, что скажет Мастер.

Они пошли и написали: "Ум — не зеркало, где мо­жет собираться пыль желаний и мыслей.

Кто знает это, тот знает Истину".

Мастер прочитал эти строки, оставаясь в безмол­вии. Он не произнес ни слова одобрения или неодоб­рения. Ночью он пришел к Йено и сказал:

— Я знаю, кто мог получить это озарение. Ну что ж, бери мою чашу и мою мантию и уходи из общины. Ты — мой преемник! Все эти 12 лет от тебя исходил свет, но никто не замечал этого. Они приходили на кухню каждый день, но никто не разглядел тебя. Они слишком ученые и, если ты останешься, они нас не поймут. Это породит много зависти. Ты — мой преем­ник. Иди и продолжай нести мой огонь. Ты достиг!

 

Йено — шестой патриарх дзэн

 

Став просветленным, шестой патриарх дзэн Йено получил от пятого патриарха чашку и одежду, кото­рые передавались от Будды его преемниками из по­коления в поколение.

Монах по имени Эме из зависти последовал за пат­риархом, чтобы отобрать у него это великое сокро­вище. Йено положил чашку и одежду на придорож­ный камень и сказал Эме:

— Эти предметы — лишь символ веры. Нет смысла драться из-за них. Если ты так хочешь владеть ими, можешь взять.

Когда Эме попытался взять одежду и чашку, они оказались непомерно тяжелыми. Дрожа от стыда, он сказал:

— Я пришел за ученьем, а не за материальными сокровищами. Учите меня, пожалуйста. Патриарх сказал:

— Когда ты не думаешь о хорошем и не думаешь о нехорошем, что является твоей истинной природой? При этих словах Эме прозрел.

 

Обыкновенный человек

 

Кто-то спросил Мастера Судзуки о его Учителе Йено:

— Что было особенного в нем? Судзуки ответил:

— Единственная особенность, которую я никогда не забуду, это то, что я никогда не встречал человека, который думал бы о себе, как о совершенно обыкно­венном человеке. Он был простым, обычным челове­ком, а это наиболее необычно, потому что каждый обыкновенный ум думает, что он необыкновенный.

 

Смеющиеся святые

 

Рассказывают о трех смеющихся святых. Они дви­гались от одного города к другому и смеялись.

Обычно они останавливались на рыночной пло­щади и смеялись раскатистым глубоким смехом. Их животы тряслись и слезы катились из глаз. Это было так заразительно, что все присутствующие начина­ли смеяться.

Веселье распространялось молниеносно. Со всех сторон к ним бежали люди и, лишь взглянув на них, начинали хохотать.

Это было настоящим чудом. Всего лишь несколь­ко минут назад здесь была совсем другая атмосфера. Уставшие люди спорили, торговались. Всех интере­совали только деньги. И вдруг все преобразилось! Люди забывали, что пришли сюда покупать и прода­вать, они смеялись и танцевали вокруг этих трех су­масшедших.

Смеющиеся святые странствовали по всему Ки­таю: из одного места в другое, от одной деревни к другой, просто помогая людям смеяться.

За несколь­ко секунд они открывали людям новый мир.

Неожиданно в одной деревне один из трех умер. Деревенские жители подумали: "Уж теперь-то они не смогут смеяться. Их друг умер; они долж­ны плакать".

Но когда они пришли, то увидели, что эти двое танцевали, смеялись, праздновали. Жители деревни решили: "Ну, это уж слишком! Это невежливо. Когда человек умирает, непристойно смеяться и танцевать".

Но двое смеющихся сказали:

— Между собой мы загадывали, кто из нас умрет первым. И вот этот человек выиграл. Всю свою жизнь мы смеялись вместе с ним. Мы не можем проводить его в последний путь по-иному. Мы должны смеяться, мы должны радоваться и праздновать. Иначе он бу­дет смеяться над нами с той стороны и думать:

"Вот дураки! Опять попали в ловушку!"

А потом случилось неожиданное. Когда тело по­ложили на погребальный костер и люди стали грус­тить, вдруг начали взрываться и хлопать красочные хлопушки и фейерверки, которые были спрятаны в одеждах умершего.

Эти два сумасшедших друга танцевали, а с ними танцевала и вся деревня, смеясь сквозь слезы. Пото­му что смерть — это иллюзия, а иллюзия — это смерть.

Из этой деревни вместе с двумя смеющимися ки­тайцами ушел и молодой парень, который никогда не унывал и очень заразительно смеялся!

 

Пустая лодка

 

Лин-чи рассказывал: "Когда я был молодым, мне нравилось плавать на лодке; у меня была маленькая лодка: в одиночестве я отправлялся плавать по озеру и мог часами оставаться там.

Однажды я сидел с закрытыми глазами и медити­ровал. Была прекрасная ночь. Какая-то пустая лодка плыла по течению и ударилась о мою. Во мне поднял­ся гнев!

Я открыл глаза и собирался обругать побес­покоившего меня человека, но увидел, что лодка пус­та. Моему гневу некуда было двигаться. На кого мне было его выплескивать? Мне ничего не оставалось делать, как вновь закрыть глаза и начать присматри­ваться к своему гневу. В тот момент, когда я увидел его, я сделал первый шаг на моем Пути.

В эту тихую ночь я подошел к центру внутри себя. Пустая лодка стала моим учителем. С тех пор, если кто-то пытался обидеть меня и во мне поднимался гнев, я смеялся и говорил: "Эта лодка тоже пуста".

Я закрывал глаза и направлялся внутрь себя".

 

Мастер

 

Лин-чи принес послание Бодхидхармы из Китая в Японию и преобразил мировоззрение всей страны, показав совершенно новый духовный мир.

Он отрицал пользу сидячей медитации, считая ее подготовительным этапом к медитации постоянной, ежеминутной. Он считал, что человек, живя с пол­ным осознанием окружающей обстановки и не отде­ляя себя от нее, при полном сосредоточении на вы­полняемом им деле, неизбежно проявляет, по мере очищения, свою истинную божественную природу.

Лин-чи говорил, что стремление к просветлению точ­но также скрывает от нас нашу истинную природу, как и мирские стремления и привязанности.

Ученик обратился к Лин-чи:

— Я только что пришел в ваш монастырь. Пожа­луйста, учите меня!

— А ты уже поел рисовой каши? — спросил Мастер.

— Да, поел, — ответил тот.

— Так пойди вымой получше миску, — сказал Лин-чи.

В этом момент монах осознал дзэн.

 

Не претендуй и не усердствуй!

 

Лин-чи находился в храме, когда туда пришел молодой человек и сел рядом с закрытыми глаза­ми, в застывшей позе. Он желал стать учеником и надеялся таким образом произвести впечатление на Мастера.

Лин-чи подошел и, стукнув его костяшками паль­цев по голове, сказал:

— Вставай и уходи! В нашем храме достаточно статуй.

Молодой человек был очень огорчен. Лин-чи сказал:

— Будь живым! Не претендуй и не усердствуй!

 

Внутренняя природа

 

Лин-чи говорил перед собравшимися о том, что каждый человек должен проявить свою внутреннюю природу. Из зала послышался вопрос:

— Но как это сделать, если я не знаю, кто