Основные операции стратиграфии

Стратиграфия включает в себя две основные операции: стратиграфическое расчленение и стратиграфическую параллелизацию.

Стратиграфическое расчленение — это выделение в конкретном разрезе отдельных слоев и толщ по определенным признакам (обычно литологическим) и выяснение последовательности их залегания. Под конкретным разрезом подразумевается скважина, горная выработка или естественный выход отложений (обнажение). Часто конкретный разрез суммируется (строится или надстраивается) по ряду близко расположенных обнажений или скважин, дополняющих друг друга.

Стратиграфическое расчленение можно разделить на 3 этапа:

• изучение и описание отдельных геологических объектов – обнажений или скважин;

• стратиграфическая систематизация пластов, т.е. определение последовательности их образования (формирования) и составление конкретного (сводного) разреза;

• стратиграфическая классификация или объединение слоев в стратоны (стратиграфические подразделения).

Стратиграфическая параллелизация — это сопоставление (увязка) и установление временных (возрастных) отношений частей разрезов, более или менее удаленных друг от друга. Возрастные cooтношения между членами удаленных разрезов могут быть раньше, позже, одного возраста. Конечной целью параллелизации является синхронизация, т. е. выявление геологически одновозрастных слоев и толщ в сопоставляемых разрезах.

Одной из основных особенностей стратиграфической параллелизации является ее повторяемость на разных этапах стратиграфических исследований.

На ограниченных территориях стратиграфическая увязка может быть проведена методами непосредственного прослеживания слоев, что возможно в условиях хорошей обнаженности (или при непосредственной близости скважин).

Если увязка прямыми методами геологического картирования невозможна, пользуются косвенными методами, тогда это называется корреляцией. Стратиграфическая корреляция может быть мое той (для нескольких конкретных разрезов в одном районе), региональной (для целого региона, бассейна), межрегиональной. Наконец, существует глобальная корреляция, а также сопоставление с подразделениями общей стратиграфической шкалы. Эта специфическая корреляция называется датировка.

Обе эти стратиграфические операции тесно связаны между собой и составляют два этапа стратиграфического исследования.

Задачи стратиграфии.

Общей задачей стратиграфии является разработка, совершенствование и детализация общей стратиграфической и геохронологической шкал, необходимых для датировки геологических событий, и естественная периодизация геологической истории.

Общая стратиграфическая шкала представляет собой совокупность общих стратиграфических (хроностратиграфических) подразделений, таких, как акротема, эонотема, эратема, система, отдел, ярус, зона и т. д. (в их полных объемах, без пропусков и перекрытий), расположенных в порядке их стратиграфической последовательности и таксономической2 подчинености.

Общая геохронологическая шкала, или шкала геологического времени, состоит из датированных в годах эквивалентов общих стратиграфических подразделений, таких, как акрон, зон, эра, период, эпоха, век, фаза и т. д., выделение которых основано на изучении последовательности горных пород. Она объединяет два типа шкал; собственно геохронологическую, или шкалу относительного геологического времени, которая многими геологами в настоящее время представляется как шкала последовательности горных пород со стандартизированными точками, выбранными в стратотипах границ — разрезах, максимально полных в пограничных частях, и геохронометрическую, или шкалу абсолютного геологического времени, основанную на единицах продолжительности — годах. Более подробно остановимся на этом позднее.

Функции этих шкал — создать основу для сравнения возрастов. Они позволяют сократить количество способов, с помощью которых может быть выражен геологический возраст, до двух: числового и словесного. Причем эти способы не являются взаимозаменяемыми, и поэтому необходимы оба.

Существуют также более частные задачи, возникающие на определенных стадиях геологических исследований, такие, как:

■ расчленение разрезов и выделение стратиграфических подразделений (стратонов) с целью создания местных и региональных стратиграфических схем (шкал), отражающих ход геологического развития данной территории. Решение этой задачи обеспечивает стратиграфической основой крупномасштабную геологическую съемку, а также поиски и разведку месторождений полезных ископаемых;

■ проведение межрегиональной корреляции стратиграфических подразделений (стратонов) различных рангов, обеспечивающей составление геологических карт среднего и мелкого масштабов, палеогеографических и прогнозных карт нескольких регионов;

■ совершенствование общей стратиграфической и геохронологической шкалы как шкалы, не имеющей временных пробелов, присущих всем региональным шкалам. Это направление стратиграфических исследований дает основу для историко-геологических обобщений планетарного масштаба.

Другими словами, типовыми задачами стратиграфии являются выделение стратонов, создание региональных схем их первичных пространственно-временных отношений и моделирование первичной структуры геологического пространства-времени в планетарном масштабе.

 

 

Шкала стратиграфическая — общая (планетарная) шкала, объединяющая все стратиграфические единицы, которые постоянно (т. е. в течение всех периодов) являются общими для всего земного шара или, по крайней мере для большинства современных континентов. Критериями установления таких единиц служат явления периодичности и необратимости (т. е. этапности) развития земной коры и органического мира, запечатленные в г. п. К этой шкале относятся группы (сейчас общепринято— эратема], системы, отделы, нередко ярусы и иногда зоны либо только группы, системы и отделы (если все ярусы и зоны рассматри-'.......ч как подразделения провинциальной шкалы].

 

ПРИНЦИПЫ СТРАТИГРАФИИ

 

Стратиграфия — это фундамент научной геологии, т. к. только в результате стратиграфических исследований получается та модель первичных пространственно-временных отношений феноменов геологической летописи, которая служит исходной базой для всех ретроспективных реконструкций. Стратиграфия связана с другими геологическими дисциплинами сложными информационными отношениями. С одной стороны, ряд принципов и эмпирических обобщений, лежащих в основе ретроспективных реконструкций практически всех геологических дисциплин, был сформулирован именно в процессе стратиграфических исследований. С другой — сама стратиграфия применяет ряд методов, опирающихся на достижения других геологических дисциплин (литологии, палеонтологии, тектоники, геофизики и пр.), используя полученные в их рамках обобщения.

Признание за стратиграфией статуса самостоятельной геологической дисциплины влечет за собой необходимость не только уточнения ее предмета, но и установление ее принципов и вытекающих из них методов исследования. Под принципами стратиграфии, как и любой научной дисциплины, понимаются наиболее общие основополагающие концепции, на которых базируются другие, более частные положения этой науки. Для стратиграфии, как и для геологии в целом, не всегда могут быть четко разграничены такие иерархически регламентированные понятия, как «закон», «научный принцип», «постулат), «правило» и тому подобное.

Существует мнение о том, что законы в геологии, возможно, неравнозначны законам точных наук. В точных науках зачастую выпадает фактор времени, а следовательно, историзм. Геология отражает реальный мир — действительность во всей сложности, многообразии и с закономерными, и со случайными отклонениями, которых иногда ни предвидеть, ни предугадать невозможно.

На протяжении последних четырех десятилетий предпринимались и предпринимаются попытки сформулировать основные принципы, а также законы и правила стратиграфии. Так, в работе К. В. Симакова (1997) их приводится более тридцати. Их обилие, по его мнению, отражает методологическую незрелось науки, специфику объекта изучения и разновременное влияние на стратиграфию различных общепознава-тельных идей и парадигм.

Этому вопросу посвятили работы наши соотечественники Л. Л. Халфин, Д. Л. Степанов, О. П. Фисуненко, В. А. Зубаков, В. Л. Егоян, В. Е. Савицкий, И. В. Круть, С. В. Мейен, А. М. Садыков, К. В. Симаков, М. С. Месежников, А. И. Жамойда, В. А. Красилов и другие.

Из зарубежных авторов следует упомянуть К.Данбара и Дж. Роджерса, М, Уэллера, Г. Шенка, А. Шоу, X. Хедберга, Т. Николоаа, О. Шиндевольфа и многих других.

Помимо собственно стратиграфических, определяющих специфику и самостоятельность стратиграфии, в ней нередко используются общегеологические принципы, применимые к различным наукам геологического ряда, а также общебиологические (учитывая тесную связь палеонтологии и стратиграфии).

 

1. Принцип неполноты стратиграфической и палеонтологической летописи (принцип Ч. Дарвина)

К числу важнейших общих положений стратиграфии должен быть отнесен «принцип неполноты стратиграфической и палеонтологической летописи», обоснованный Ч. Дарвином в специальной X главе «Происхождения видов». Ч, Дарвин впервые высказал мысль о том, что в геологических напластованиях запечатлена, вероятно, лишь меньшая часть геологической истории, а большая часть геологического времени приходится на перерывы. Эта мысль впоследствии получила подтверждение в трудах многих ученых, развивавших идею об «утраченных интервалах» геологической истории. При этом выяснилось, что наряду с крупными перерывами, которые фиксируются несогласиями, важная роль в неполноте геологической летописи принадлежит бесчисленным мелким перерывам, обусловленных пульсационным характером и прерывистостью самого процесса осадконакопления.

Учение об этих относительно кратковременных перерывах, но в сумме дающих огромный эффект, было разработано Дж. Бареллом [Barell], предложившим для них специальный термин «диастемы».

Большой прогресс достигнут также в разработке учения о различных типах несогласий и их значений для стратиграфии. Особенно важным представляется выявившееся совсем недавно широкое распространение скрытых несогласий (paraconformity), устанавливаемых нередко лишь на основании палеонтологических данных, и недооценка которых неоднократно приводила к крупным ошибкам.

Учение Ч.Дарвина о неполноте геологической, точнее стратиграфической летописи, получило полное подтверждение в свете современных данных. Следует отметить, что с точки зрения «интерпретационной стратиграфии» перерывы и несогласия сами могут рассматриваться в качестве документа исторической геологии, получающего то или иное истолкование. Поэтому, говоря о принципе неполноты стратиграфической летописи, последний следует понимать в том прямом смысле, который непосредственно вытекает из трактовки Ч. Дарвина. Сущность его может быть выражена в следующей краткой формулировке: стратиграфическая летопись в виде толщ горных пород земной коры является неполной, т. к. более или менее значительная часть геологического времени е каждом конкретном разрезе не отражена в напластованиях и приходится на перерывы.

Во избежание часто имеющих место недоразумений следует отметить, что проблема неполноты геологической (стратиграфической) летописи имеет два различных аспекта. Один, вытекающий из формулировки Ч. Дарвина о неполноте геологической летописи и подчеркивающий то обстоятельство, что значительная часть геологического времени не документирована соответствующими слоями и приходится на перерывы, был только что рассмотрен. Он может быть обозначен как положение о неполноте стратиграфической летописи.

Другой аспект — это положение Ч. Дарвина о «неадекватности» палеонтологической летописи (inadequacy at the fossil record). Оно говорит о том, что окаменелости, заключенные в геологических напластованиях, представляют лишь незначительный процент организмов, населявших Землю в прошлые геологические эпохи. Такая неполнота палеонтологической летописи не позволяет во многих случаях достаточно достоверно устанавливать истинное распространение во времени даже известных нам представителей древних животных и растений.

Сам Ч. Дарвин видел главное значение своего принципа неполноты геологической летописи в том, что он позволял ему дать рациональное объяснение редкости нахождения переходных форм между видами и связующих звеньев между высшими таксонами, которые должны были существовать в прошлые геологические эпохи в соответствии с положениями эволюционного учения.

Преодоление неполноты собственно геологической, точнее стратиграфической летописи со времен Ч. Дарвина до наших дней шло по линии расширения геологических исследований с распространением их не только на территории всех материков, но и на акватории шельфа, а в последнее время и на океаническое ложе. Это позволило установить ряд непрерывных разрезов для тех интервалов стратиграфической шкалы, которые в изученных во времена Ч. Дарвина классических областях Западной Европы характеризовались перерывами между отдельными системами фанерозоя. Более того, установлены разрезы, в которых верхний докембрий (рифей и венд) непрерывно переходят в нижний палеозой (докембрий).

 

2. Принцип необратимости геологической и биологической эволюции (закон Дарвина)

Положение о необратимости эволюции земной коры и Земли в целом, также, как и положение о необратимости эволюции органического мира, следует рассматривать как единый принцип, отражающий всеобщий диалектический закон развития — закон отрицания отрицания.

Конкретные суждения о необратимости биологической и геологической эволюции возникли первоначально на основе эмпирических обобщений. В биологии положение о необратимости эволюции было впервые высказано Ч. Дарвиным в главе XI «Происхождения видов», хотя чаще установление этой закономерности связывают с именем Л. Долло, сформулировавшего на основе эмпирического обобщения «закон необратимости эволюции».

Несколько позднее оформилась и утвердилась идея о необратимости эволюции Земли и ее геосфер, включая и литосферу. Академик Н.М. Страхов, рассматривая эволюцию типов литогенеза а ходе геологической истории, показал как необратимые черты этого процесса, так и явления повторяемости или периодичности в нем. Мысль о том, что «развитие Земли идет посредством необратимых процессов», была высказана и обоснована Б.Н. Достоваловым. С большой убедительностью необратимость эволюции земной коры показана в работах В. М. Синицына, отметившего, что «весь геологический опыт свидетельствует о едином поступательном процессе развития земной коры, отражающем исторические изменения термодинамического режима планеты». Все это свидетельствует о том, что геологические системы развиваются по линейному типу, и многопорядковая цикличность в их эволюции частично затушевывает необратимость развития.

Все сказанное дает основание к принятию в качестве единого принципа положения о необратимости геологической и биологической эволюции. Более отчетливое проявление необратимости в биологической эволюции по сравнению с развитием неорганического мира обусловлено большей сложностью строения организмов и условий их происхождения, что делает крайне маловероятным повторение их комбинаций на разных этапах геологической истории. Необратимость процессов развития в неорганическом мире обнаруживается значительно трудней, в силу чего она часто не учитывалась или должным образом не оценивалась. Однако в последнее время накапливается все больше данных о необратимых тенденциях в развитии неорганического мира.

 

3. Принцип объективной реальности и неповторимости стратиграфических подразделений (принцип Халфина—Степанова)

Все стратиграфические подразделения (стратоны) фиксируют результаты различных геологических событий и объективно отражают суть этих событий. В стратиграфическом разрезе отдельные стратоны последовательно фиксируют очередность соответствующих событий во времени, т.е. отражают исторический процесс развития. Различия между региональными стратиграфическими подразделениями и стратонами общей шкалы заключаются в том, что первые отражают частные, локальные эпизоды, вторые синтезируют их в общепланетарную картину истории Земли.

Поэтому, по мнению Ю. В. Тесленко, нельзя противопоставлять общую стратиграфическую шкалу региональным шкалам, как нельзя противопоставлять общее частному. «Время является субстанцией, связующей между собой хроностратиграфические и региональные единицы».

Объективная реальность стратиграфических подразделений подчеркнута в книге «Стратиграфическая классификация, терминология и номенклатура», изданной в 1965 г. и утвержденной Межведомственным стратиграфическим комитетом в качестве обязательного положения для всех геологических организаций страны. В ней сказано следующее; «Выделение стратиграфических подразделений должно быть лишено элементов субъективизма и случайности. Оно должно исходить не из принципа формального удобства или простой условности, а преследовать цель объективного раскрытия действительного хода геологической истории. Стратиграфические подразделении следует выделять тек, чтобы они соответствовали реальным историческим этапам развития Земли в целом или отдельных ее регионов. Причем они должны базироваться на совокупности всех признаков, объективно отражающих этапы исторического хода развития Земли и своеобразие этих этапов в различных ее частях». И далее: «Таким образом, в стратиграфической шкале находят свое выражение результаты геологических процессов прошлого, которые происходили на различных естественных этапах развития литосферы».

Так обстоит дело с положением об объективной реальности стратиграфических подразделений общей и региональных шкал. Что касается неповторимости стратонов, то хроностратиграфические подразделения общей шкалы неповторимы по времени, ибо неповторимы в своем развитии те условия, в которых они формировались, и те признаки, по которым они выделены. Точно так же региональные стратиграфические подразделения неповторимы во времени (как составные части хроностратиграфических подразделений) и в пространстве, т. е. за пределами области их формирования, что обусловлено их местным происхождением.

Все сказанное позволяет предложить следующую краткую формулировку принципа объективной реальности и неповторимости стратиграфических подразделений. Стратиграфические подразделения (стратоны), представляя реальный результат геологических событий, объективно отражают суть этих событий и не повторяются во времени и в пространстве. Практический смысл этого принципа заключается в необходимости преодоления пользующейся распространением тенденции к субъективному подходу при установлении стратиграфических подразделений.

Далее – Мейен

В приведенных и аналогичных цитатах подразумевается, что объективность примерно синонимична реальности или естественности и означает некие твердые, достоверные факты, которые по-разному преломляются в мозгу исследователей, по-разному интерпретируются. Здесь-то, дескать, и начинается субъективность. Поскольку многозначность стратиграфических решений недопустима, надо или собрать еще больше фактов, или садиться за стол переговоров, оставляя за порогом принципиальные убеждения. В ходе переговоров выявятся некоторые приемлемые для всех условия, на их основе можно достигнуть соглашения со взаимными уступками (т.е. компромиссного). В число условий входят практичность решений, включая удобство. Из требования стабильности стратонов следует принцип приоритета.

Одни стратиграфы отдают предпочтение объективности, реальности, естественности подразделений, их границ, целых шкал (цитаты 1 и 7 в § 64). Соображения удобства, приоритета, принцип соглашения, всяческая условность - это практические рекомендации, которым можно следовать, пока не получены надежные данные о реальной (объективной, естественной) ситуации. Другие стратиграфы (см., например, мнение Ж.Д.Лоусона, 1971, о принципах проведения границ) склонны опираться на приоритет, привычку и удобство. Рассуждения об объективности, реальности и естественности стратонов, дескать, лишь отдаляют решение проблемы. реальный мир слишком сложен и многообразен, чтобы идеальные цели били достижимыми. Нечего связываться с фантомами, увлекательными идеалами. Надо спускаться на землю, становиться на практическую почву. Поэтому да здравствует соглашение, удобство и, в разумных пределах (если он не слишком нарушает привычку), приоритет.

Эти крайние точки зрения связаны переходами. Например, объективными (реальными) признаются лишь сами стратоны РСШ (цитата 4 в § 64), а соображения об их возрасте условными и субъективными. Нередко РСШ в таком толковании противопоставляются МСШ, которой отводится роль условного и даже искусственного построения (цитата 10 в § 64). Но есть и противоположное мнение: только МСШ является естественным геохронологическим построением, а РСШ низводится до уровня подразделений, вводимых временно для практических целей. В подобных противопоставлениях не всегда понятно, имеют ли в виду участники дискуссии уже имеющиеся РСШ и МСШ или идеал, к которому надо стремиться.

§ 66. Стратиграфы, с легкостью обращающиеся с понятиями объективности и субъективности, реальности, не всегда отдают себе отчет во всей сложности их взаимоотношений. То же можно сказать о соглашении, удобстве, условности и приоритете. В этом и последующих параграфах мы ограничимся теми положениями, ко-торые необходимы для последующих рассуждений.

Начнем с реальности стратонов. Из содержащихся в литературе неявных утверждений (цитаты 3, 5 в § 64) создается впечатление, что единственный критерий реальности - это наблюдаемость, визуальная отчетливость, картируемость. Между тем, возможность непосредственного восприятия - лишь один из многочисленных критериев реальности (Любищев, 1971), к току же не всегда наиболее надежный. Тривиальный пример: мы каждый день наблюдаем движение солнца и луны по небосклону. Вспомним о миражах, галлюцинациях, дальтонизме и т.д. Итак, элементарное визуальное наблюдение - это еще не достоверный факт. Научный факт - всегда обобщение, интерпретация (пусть простейшая) наблюдения.

Уже поэтому приходится отвергнуть мнение, что единственно реальны(и потому - объективны) только подразделения, непосредственно наблюдаемые в поле. На реальность и объективность вполне могут претендовать и стратоны, устанавливаемые путем сложных интерпретаций. Кстати, сама процедура картирования, как справедливо заметил В.В.Меннер (1973), это не фотографирование Геологическая карта - это не только снимок, но и идея.

В философской литературе, посвященной проблеме реальности, не раз подчеркивалось, что следует различать реальность вещей, свойств и отношений, реальность актуального (действительного, осуществившегося) и потенциального (Мелюхин, 1966; Карских, 1969;

Челнов, 1971; Антипенко, 1973; и др.). Подчеркивается и сложность самих понятий "вещь", "свойство", "отношение", "актуальное", "потенциальное". Допуская множественность критериев реальности, мы можем их по-разному комбинировать к получать различные виды реальности. Учитывая большее или меньшее число критериев в пределах данного набора, мы получаем различные степени реальности (Любищев, 1971)- Поэтому провести строгую грань между тем, что реально, и тем, что нереально, принципиально невозможно.

Критериями реальности в стратиграфии можно, например, принять:

1. Телесность, соответствие введенному З.К.Вернадским (1965, стр.161) понятию о естественном (природном) теле (§ 1; Круть, 1973, стр.54). Важнейшим признаком телесности является пространственно-временная определенность.

2. Наблюдаемость, в том числе возможность повторного наблюдения.

3. Единство по некоторым внутренним свойствам.

4. Единство по некоторым отношениям, прежде всего временным, с другими телами.

Нетрудно видеть, что критерии реальности и естественности (см. §§ 33, 41, 42) близки. Соотношение этих понятий в стратиграфии требует специального исследования.

Близкой, но самостоятельной философской проблемой издавна стало соотношение объективности и субъективности. Если проблема реальности имеет преимущественно онтологический оттенок, то, говоря о соотношении объективности и субъективности, мы вступаем в сферу гносеологии, теории отражения. Последней посвящена огромная литература (Кузнецов, 1972; Тюхтин, 1972; Аптишыко, 1973; Копнин, 1973; в этих работах дается обширная библиография). Для наших целей достаточны следующие основные положения. Как и в случае с реальностью, критерии объективности и субъективности многочисленны, а сами понятия не разделены пропастью. Комбинируя разные критерии, опираясь на большее или меньшее их количество, мы получаем разные виды и разные степени объективности и субъективности.

Говоря об объективности одних и субъективности других категории стратонов (таково, например, противопоставление лито- и хроностратиграфических подразделений: Hedberg, 1953) исследователи упускают из внимания то, что в философии со времен Локка, называется проблемой соотношения первичных и вторичных качеств (см. подробнее: Нарский, 1969)» Несколько упрощая дело, можно сказать, что первичными принимаются те качества объектов, которые не зависят от воспринимающего их субъекта. Зторичные качества, наоборот, это результат отражения субъектом каких-то качеств объекта. В античные времена первичными качествами считались форма, размер, местоположение, иногда цвет, вкус. В классической механике первичными рассматривались масса, местоположение, скорость. С развитием естествознания мы воспринимаем окружающий мир все более опосредовано. Ссылаясь на Г.Маргенау, Л.Г.Антипенко (1973, стр.15) пишет: "В разное время исходные элементы мира наделялись различными первичными качествами, которые затем переходили в разряд вторичных".

Выше приводилось мнение (цитата 4 в § 64), что объективны прежде всего геометрия и физико-химические параметры толщ горных пород, но не их геохронология. Относительный возраст, дескать, условен, достаточно субъективен. Этот взгляд соответствует тому, что в философии называется наивным реализмом. Соотношение субъективного и объективного в стратиграфии может быть как раз обратным. Мы можем прекрасно знать возраст какого-либо слоя, но лишь гадать о его геометрии (в закрытом районе) и первичных (в случае метаморфизма) физико-химических параметрах. От объективности геометрии и физико-химических параметров геологических тел еще далеко до установления конкретной формы геологического тела и объективного выбора тех параметров, которыми мы это тело должны в первую очередь охарактеризовать.

Сказанное имеет прямое отношение к проблеме природы и постоянного или временного характера стратонов РСШ. Многие авторы подчеркивали, что местные свиты, выделенные

по литологическим признакам, являются объективными, реальными, непреходящими ге-ологическими телами, а решение вопроса об их возрасте субъективное и временное. При этом приводятся примеры мезокайнозойских свит Западно-Сибирской низменности, верхнепалеозойских свит Кузбасса и др. Насколько удачно выбраны примеры с мезокайнозойскими свитами, я не берусь судить. Но в отношении верхнепалеозойских свит Кузбасса дело обстояло как раз наоборот. Первоначальные объемы их, установленные по литологическим признакам, и то, что к этим свитам относят сейчас (хотя названия и сохранились),- трудно сравнимые вещи. Именно введение в анализ хронологических отношений, выявляемых с помощью местных биостратиграфических горизонтов, позволило вскрыть грубейшие ошибки в прежней "литостратиграфическои" схеме (Меннер, Мейен, 1964). Свиты верхнего палеозоя Кузбасса в значительной мере ут-ратили значение тел, характеризующихся прежде всего геометрией и физико-химическими параметрами. Они не менее близки по смыслу к биостратиграфическим горизонтам, многие из которых прослеживаются на огромных пространствах Северной Азии.

В качестве другого примера можно привести историю изучения пермских и триасовых отложений Печорского Приуралья. Количество выделенных здесь свит исчисляется сотнями, причем их объемы и соотношения настолько дискуссионны, а порой и безнадежно запутаны, что не случайно стремление некоторых исследователей полностью отказаться от прослеживания этих "реальных геологических тел" и вместо них взять стратоны МСШ. Это, конечно, другая, не менее, а то и более вредная крайность. По-видимому, есть лучшее решение: мы не отказываемся от РСШ, но в основу ее кладем не одни лишь литологические, но также и палеонтологические признаки. Считать, что получающиеся региональные хронологические подразделения с комплексной характеристикой менее объективны, чем локальные тела, выделяемые как формации или свиты, у нас нет особых оснований. К тому же, прежде чем эти свиты были выделены, исследователи в большей или меньшей море опирались на какие-то хронологические соображения. Так было при определении нынешнего объема свит Кузбасса, когда ока-залось, что в первоначальном объеме они включают резко разновозрастные (например, юрские и нижнекарбоновые) породы. Я думаю, что без обращения к единицам МСШ и местным биостратиграфическим горизонтам не обошлось и при выделении мезо-кайнозойских свит Западной Сибири. Как уже говорилось в §§ 60 и 60а, при составлении любых стратиграфических шкал и схем явно или неявно используются геохронологические подпорки, дается более или менее комплексное обоснование стратонов. Возводя хулу на явное использование этих подпорок, стратиграф рискует уподобиться некоему животному под дубом в известной басне Крылова.

§ 68. Обратимся теперь к принципам соглашения, договоренности, компромисса. Компромисс подразумевает соглашение на основе взаимных уступок при явном сохранении принципиальной позиции. Договоренность можно рассматривать как один из видов соглашения, в результате которого принимается договор, документированное соглашение. Соглашение - наиболее общее понятие. Достигая соглашения, люди могут придти к согласию и по принципиальным вопросам. Мне думается, что компромиссные решения допустимы лишь по формальным вопросам. Соглашение по принципиальным, содержательным вопросам недостижимо, если не удалось разобраться в источниках противоречий. Ни о каком компромиссе здесь не может быть речи. Это приходится учитывать при выработке международного и национальных кодексов (глава 17).

Достигнув согласия по принципиальным проблемам, мы еще не избавляемся от принципа соглашения, который преобразуется в принцип конвенциональности, неизбежного спутника неклассической науки. В теории относительности, отказываясь от метрики, внутренне присущей пространству и времени, мы получаем свободу выбора привилегированных шкала стандартных единиц, инерциальных систем, нулевых точек

отсчета и т.д. Принятие такого релятивистского взгляда на мир не подлежит соглашению. Но, приняв его, мы выбираем ту или иную систему отсчета, скажем, планетарного времени, опираясь на соглашение. Безусловно, конвенциональным (принятым по соглашению) является положение о жесткости (себетождественности, самосовмещаемости, конгруэнтности) некоего стандарта при его перемещении в пространстве и/или времени. В самом деле, прежде чем производить измерение длины, мы должны условиться о том, что размер линейки принимается неизменным при ее перемещении по данному объекту в данной ситуации.

Конвенционализм такого типа неизбежен и в стратиграфии. На основе принципиального соглашения может и должен быть определен предмет стратиграфии, конвенциональным является принцип Гексли (§ 17). Основой для выбора в этом случае служит критерий практики (в широком философском смысле, как критерий истинности). Многолетний опыт стратиграфических исследований (т.е. вся стратиграфическая практика) показывает, что наиболее адекватного представления о структуре и истории Земли можно достичь не беспредельным расширением предмета стратиграфии, а упором на пространственно-временные отношения геологических тел, выявляемые по всей совокупности стратиграфических признаков, CITO толкование предмета стратиграфии оказалось наиболее эвристичным. Наоборот, концепцию "многоколейной" стратиграфии, основанную на предельно широком толковании предмета стратиграфии, до сих пор не удалось сделать непротиворечивой. Полезная в частностях, она оказалась неэвристичной в целом (глава 13).

§ 69. Частным случаем практической значимости (а, следовательно, и одним из критериев истинности) является удобство, в том числе и связанная с ним простота. Последняя еще со времен античности и средневековья (знаменитая "бритва Оккама": "сущностей не следует умножать без необходимости") считается одним 7x3 критериев истинности (1«1амчур, 1973). Именно принимая простоту как критерий истинности мы рано или поздно отклоняем теории, требующие большого количества специальных допущений, обрастающие гипотезами ad hoc (к данному случаю), оговорками, уловками и т.д. (Меркулов, 1972).

Почему-то к удобству иногда относятся с некоторым высокомерием (смешивая удобство и сиюминутную утилитарность) или, наоборот, с преклонением. Иногда стратиграфы отказываются признать естественным четкий и широко распространенный рубеж на том основании, что в развитии какой-либо архистратиграфической группы на этом рубеже нет больших перемен (именно - поэтому некоторые микропалеоктологи сопротивляются проведению границы карбона и перми в основании ассельского яруса). С другой стороны нередко защищают проведение границы систем по региональному перерыву, предлагают картировать любые литологические тела, заведомо не являющиеся стратонами. К принципу удобства подходят с позиций все или ничего. Абсолютизируя удобстве, ю пренебрегаем другими критериями истинности помимо практической пользы, смешиваем практику как эмпирическое подтверждение теории с утилитарными требованиями сегодняшнего дня. Отвергая удобство, мы забываем о том, что стратиграфические исследования не самоцель, а инструмент в познании структуры и истории Земли.

Очевидно, что удобство нельзя отождествлять с легкостью, не трудоемкостью стратиграфического исследования. Забота об удобстве "в малом всегда может обернуться неудобством в большом. Показательная аналогия: тщательная документация и хранение каменного материала причиняет массу неудобств, но мы жертвуем временем и силами ради высшего удобства при проверке исходных материалов, оценке достоверности выводов.

Есть и еще один немаловажный аспект удобства. Если граница стратона ярко выражена, протягивается на большое расстояние / и поэтому удобна, то по тем же причинам она становится и наиболее естественной в теоретическом плане, даже если мы не можем точно

указать, какому именно событию эта граница отвечает. Стало быть принцип удобства не только не противоречит принципу естественности (реальности, объективности), но и служит одним из его критериев. Конечно, это не единственный критерий, его роль должна определяться в каждом случае, а не канонизироваться раз и навсегда.