Медиевистика в «Третьей империи».

1933-1945 гг.После окончания войны в 50-60-е гг. завяжется дискуссия о том, сколь принудительно немецкая наука восприняла приход нацистов. Традиционно имеется два классических ответа. Один был провозглашен историками ГДР о том, что подавляющее большинство историков добровольно запятнало себя сотрудничеством с нацистами. Более поздний ответ – тридцатые годы нужно рассматривать как мирное сосуществование науки и Третьего Рейха. официальная статистика говорит, что к 35 г. только 15% представителей

академической науки имели партийные значки. С 33 г. в обязательном порядке партийцы

должны были занимать посты в университете. С 37 г. давление усиливается. Каждый

должен был принести присягу на верность вождю. Означало ли это убежденность

профессуры в правильности доктрины? Сразу же после 33 г. возникли два исследовательских цеха. Один цех – квази-исторические институты. Второй – традиционная университетская наука. Первый сектор группировался вокруг учрежденного в 35 г. Имперского института по истории Новой Германии. Он возглавлялся Вальтером Франком, ничем не примечательной личностью, убежденным нацистом и антисемитом, который с трудом защитил кандидатскую диссертацию. Отличился на поприще публицистике в традциионных нацистских издания. Проблема была в том, что Франк был в большой дружбе с идеологами Третьего Рейха, и учреждение нового интситута должно было знаменовать начало нового этапа в историографии. Институт имел несколько подразделений. Одно занималось империей Вильгельма 2. Второе – расовые и антропологические исследования. Третье – еврейских вопрос. К чести немецких ученых практически никто из них не оказался в институте. С другой стороны это учреждение стимулировало научные изыскания схожего порядка, которые изучали историю народного духа и немецкого прошлого. Поэтому не будучи прямо задействованными в работе института, выросло целое поколение историков под его крылом. К этому учреждению скептически относились даже многие вожди Третьего Рейха, ссылаясь на недостаточный уровень его научных исследований. Сам Франк окажется в конкурентной борьбе с другими ставлениками немецкой элиты и покончит с собой в 45 г. Остававшаяся формально независимой университетская академическая наука находилась под влиянием историков третьей группы. Фрайер профессионально занимался вопросами индустриализации и промышленного переворота. В канун войны в к. 30-х гг. он попытается написать компендиум – взгляд на новую всемирную историю. Он будет закончен к 44 г. В нем Фрайер заявлял, что всему виной – процесс индустриализации, уничтоживший человека старого мира и отделившим новую Европу от Европы старой. Фрайер не был медиевистом, его занимал 19 век, однако помимо выделения эпохи индустриализации в качестве самостоятельной эпохи, он отмечал, что индустриализация оказала влияние на ум и повседневность европейца. Тесно связан с процессом индустриализации и социальный переворот. Все перевороты следовали неразрывно с индустриальными переворотами 19 века. Официальная нацистская доктрина безразлично относилась к концепции Фрайера.

Еще два крупных немецких историка – Гюнтер Франц и Генрих фон Зирбик. Франц –

урожденный немец, Зирбик – австриец, хорошо знал Бруннера, был президентом

австрийской академии наук. Зирбик изучал эпоху Французской революции и начало 19

века. Особенно – Меттерниха. Ему был важен психологический портрет человека на

переломе эпох. Амбивалентность личности и государства была в фокусе интересов

Зирбика. Как человек, разделявший нацистские воззрения, он был склонен видеть в

Меттернихе предтечу больших политических процессов. Итогом работ стало появление 2-

томника «Меттерних: человек и политический деятель». В нем Зирбик соединял

консервативную историю и с новой социальной. Работа Зирбика оказалось очень

новаторской, в духе социальной, народной истории. Он нигде не заявлял открытую

солидарность с идеями революции 33 г., но стиль говорил о том, что нацистская

идеология должна была воспользоваться этими работами. Вторая его монография

посвящена 17 веку, 30-летней войне – «Конец Валленштейна». Книжка вышла еще в 1920

году. Уже в ней Зирбик разложил историю последних лет жизни Валленштейна на

отдельные структурные элементы. И Валленштейн, и Меттерних были воплощением

народных чаяний. Они хорошо понимали и видели логику борьбу и попытались повернуть

ход истории в правильное русло и создать гармоничных мир. Знак равенства между

Меттернихом, Вллентштейном и Гитлер был соблюден. Другое дело, что обе монографии

Зирбика можно рассматривать безотносительно к идеологии.

Гюнтер Франц в сравнении с Зирдиком был более политически ангажированным лицом.

Он в большей степени сам придавал своим работам идеологическое значение. Франц не

участвовал в Первой мировой, но его мировоззрение сложилось под влиянием

общественных процессов 20-30-х гг. Франц прошел хорошую источниковедческую

подготовку и сделал хорошую научную карьеру. В послевоенной Германии имя Франца

будет высоко цениться, и его работы сформируют большую школу историков,

занимавшихся аграрной и крестьянской историей. Его собственные работы хорошо

вписывались в идеологию Третьего Рейха. У него два исследования. 1933 год –

монография «Немецкая крестьянская война», 1940 г. – «30-летняя война и немецкий

народ». Первая работа выдержана в добротных координатах новых социальных подходов.

Франц и Аубин будут двумя крупными историками, открывшими для европейцев

крестьянскую историю. Эта работа фундирована источниками. Франц добросовестно

перевернул массу архивов, чтобы показать историю немецкой деревни до и после

крестьянской войны. Он требовал взаимосвязи между укладами экономической жизни и

социальным положением. В этом он выступал новаторов в области новой социальной

истории. Его монография пришлась по вкусу новому правителю Германии. В акте

крестьянской войны раскрылись лучшие качества германского народа, который всегда

был готов принять вызов времени. Большая трагедия германского народа была в том, что

крестьяне не смогли заставить своих господ сплотиться в рамках единой нации. С

восторгом эта диссертация была принята в 30-е гг. На голову Франца обрушились

всевозможные почести. В 37 г. состоялся Эрфуртский ежегодный съезд историков, о

котором хотели забыть. Из чувства лояльности к режиму многие историки приехали на

съезд в униформе СС. В 39 году Франц начинает вторую монографию. Книга вышла в

начале 40-го года. Появились подозрения, что Франц писал ее под впечатлением от начала

Второй мировой. Книга удивительно по структуре. Там нет не списка литературы, ни

научного аппарата. Это был памфлет, от которого следовало ожидать идейных

высказываний, которые должны были развернуть его концепцию. Франц заявляет, что он

сторонник мальтузианского подхода к истории. Привести государство к норме могут

только войны. В этом тезисе озвучены принципы национал-дарвинизма. Франц жестко и

беспощадно обрушивается на историков, которые склонны были подставить под сомнения

трагические последствия 30-летней войны. Причем большая часть этих историков – евреи.

Критика была очень выборочной. Ругая одних, Франц избегал критики современников,

будущих партийными немцами. Совершенно идеологизированно для Франца выглядят

последствия 30-летней войны в социальном плане. Он говорит, что конечно

экономическое разорение было страшным, но главным последствием становится

иммиграция, вызванная опустошением. В разоренные области съезжалось население из

менее опустошенных земель, укрепляя местную арийскую культуру. Наплыв из

традиционно германских областей спас немецкую идентичность. Наоборот в южные

районы съезжались болгары и славяне, размывая расовую идентичность населения

Южной Германии. Эти выводы как нельзя лучше согласовывались с идеологией Третьего

Рейха. Очень характерен сам взгляд Франца на глобальные процессы. Он оперирует

понятием «народного тела» и строит рассуждения по линии позитивного и негативного

влияния на это тело. Это совершенный абсурд, так как в 17 веке не существовало никакой

этнической, территориальной или языковой идентичности. Тезис Франца звучит

анекдотично, так как 30-летняя война была внутренним конфликтом Германии, то есть

тело боролось само с собой? После 45 г. у Франца наметится отход от своих воззрений.

Вот такие кульбиты выделывала немецкая историография в первой половине 20 века. К 45

году немецкая исторчиеская наука выглядела противоречиво. С одной стороны в

значительной степени оказывалось влияние старой политической историографии.

Формируется группа ученых, склонных пропагандировать культурную историю и

говорить о «государственной идее» и «государственном духе». Третья группа –

современники самого Третьего Рейха – историки, которые, порвав с традицией, оказались

в тени официальной идеологии. Вместе с тем было очевидно, что под маской «народной

истории» проводилась качественная источниковедческая работа. Другое дело, что

большая часть этих историков добровольно служила Третьему Рейху. Историков-

иммигрантов оказалось не очень много. Среди них – Канторович. Историки, которые не

признавали свершившийся переворот, но и среди них были разные направления, и далеко

не все поддерживали традиционную политическую историю. 45 году подвел важный

рубеж в развитии исторической науке. Отпала необходимость следовать за официальной

идеологией, но нужно было примириться с новыми парламентскими ценностями.