Русская идея, коммунизм – параллели.

Карикатура на опережение.

Несмотря на рационалистический дурман, родонизм – идеология очень русская, каким был и русский коммунизм, умудрившийся плоский материализм марксизма превратить в религиозный катехизис и построить на нём свою квазицерковь. Тоталитарность мировоззрения, претензия на его всемирность и спасительность для человечества, подражательность, доходящая порою до обезьянничанья; торопливость и желание найти лёгкий рецепт, разрешающий навсегда все проклятые вопросы; непримиримость до нетерпимости к многовариантности истины, нечувствование относительности всех конечных ответов; неуважение к цветущей сложности культуры и тонкой душевной организации; неумение совмещать внутри себя противоречия как разные проекции единого объёма, – всё это является обратной стороной и упрощением лучших свойств именно русской души, вытекающих из её призвания в человечестве.

Подражательность является искажением всемирной отзывчивости и врождённой способности русских перенимать чужие культурные типы и перевоплощаться в них – необходимое условие для душевной организации, призванной примирять национальные культуры без унификации и усреднения их ликов. Эсхатологическая направленность русского духа оборачивается неуважением к срединной культуре и непониманием ценности относительного. Религиозная устремлённость к последним вопросам может при недостаточной внутренней дисциплине переходить у русских в догматизацию и катехизацию любого учения, ставящего такие вопросы и дающего на них свои варианты ответов; а горячая вера может становиться ложно направленным максимализмом. Широта и безмерность русской души может проявляться как разлив вольницы, не признающей никакой гигиены. Отсутствие в русском историческом опыте рыцарства сказывается на так трудно дающейся нам культуре самодисциплины, что оборачивается острой нуждой в сильных внешних ограничителях, деспотической власти государства, барина или доктрины. Безбрежное богатство натуры приводит к небережному и небрежному отношению к своим и чужим дарам. Совестливость и нравственная чуткость русской души, её глубинная тяга жить по правде, а не по формальному закону, устремлённость к всемирному братству по духу и по сути, а не к юридическому универсуму; настроенность сердца на последнее и всеразрешающее откровение, невозможность успокоиться на конечном, срединном и относительном, – всё это может обернуться и оборачивалось в истории не раз попиранием всех законов и правил, сметанием всех внешних норм, безудержным разгулом и уходом в «жизнь по понятиям», что вызывало из бездны новую деспотию, как реакцию и единственное спасение от центробежной стихии, не знающей никаких внутренних ограничений.

Я назвал лишь некоторые из полярностей российской души, коренящиеся в её миссии. Лучшие наши мыслители в течение двух столетий показывали нам и наши сильные стороны, и наши слабости, и наши грехи, предупреждали о возможных срывах и опасностях, подстерегающих нас в нашей исторической судьбе. Нам же надо только выслушать их, но вот слушать-то мы и не очень хотим: мы хотим отыскать раз и навсегда данное универсальное учение и на том успокоиться, многоголосие творческого духа внутри нас самих нам пока никак не даётся, несмотря на нашу великую способность усваивать и перенимать многообразие культур извне.

Православная религиозная культура, классическая русская литература и религиозная русская философия оформили и сформулировали нашу национальную идею, которую в верхах нового российского государства всё как бы ищут и никак не могут отыскать. Одним из великих выразителей русской национальной идеи был и Даниил Андреев.

Выхватив одного вестника русской идеи из целостного созвездия и придав ему первостепенное значение, а остальных низведя в лучшем случае до предтеч, родонизм пытается выстроить новую тоталитарную идеологию. Сначала с Даниилом Андреевым нужно проделать тот же фокус, что с Марксом: возвеличивая, умалить и, подражая, упростить. Воспользовавшись специфическими свойствами дара Андреева, вычленив и раздувая только одну составляющую его творчества, родонизм закладывает в фундаменте своей идеологии великую ложь. Вырванная из культурного контекста идея, претендующая на универсальность целого, есть ложь онтологическая. Об исторических целях этой лжи поговорим в следующих параграфах, а пока я приведу три знаковые для понимания русской идеи цитаты трёх знаковых русских мыслителей:

 

П. Я. Чаадаев (из «Апологии сумасшедшего»):

«У меня есть глубокое убеждение, что мы (русские – прим. моё) призваны решить большую часть проблем социального порядка, завершить большую часть идей, возникших в старых обществах (европейских – прим. моё), ответить на важнейшие вопросы, какие занимают человечество.»

Владимир Соловьёв (из речей в память Достоевского):

«Если христианство есть религия спасения; если христианская идея состоит в исцелении, внутреннем соединении тех начал, рознь которых есть гибель: то сущность истинного христианского дела будет то, что на логическом языке называется синтезом, а на языке нравственном – примирением. Этою общею чертою обозначил Достоевский призвание России в своей Пушкинской речи. Это было его последнее слово и завещание. И тут было нечто гораздо большее, чем простой призыв к мирным чувствам во имя широты русского духа: здесь заключалось уже и указание на положительные исторические задачи или, лучше, обязанности России. Недаром тогда почувствовалось и сказалось, что упразднён спор между славянофильством и западничеством, – а упразднение этого спора – значит упразднение в идее самого многовекового исторического раздора между Востоком и Западом, – это значит найти для России новое нравственное положение, избавить её от необходимости продолжать противо-христианскую борьбу между Востоком и Западом и возложить на неё великую обязанность нравственно послужить Востоку и Западу, примиряя в себе обоих. И не придуманы для России эта обязанность и это назначение, а даны ей христианскою верою и историей.»

 

Н. А. Бердяев («Русская идея»; выдержки):

« Христиане должны сознать свою вину, а не только обвинять противников христианства и посылать их в ад. Враждебна христианству и всякой религии не социальная система коммунизма, которая более соответствует христианству, чем капитализм, а лжерелигия коммунизма, которой хотят заменить христианство.

Русские – максималисты, и именно то, что представляется утопией, в России наиболее реалистично.

Русский коммунизм есть извращение русской мессианской идеи. В коммунизме есть своя правда и своя ложь. Правда – социальная, раскрытие возможности братства людей и народов, преодоление классов; ложь же – в духовных основах, которые приводят к процессу дегуманизации, к отрицанию ценности человека, к сужению человеческого сознания, которое было уже в русском нигилизме.

Коммунизм есть русское явление, несмотря на марксистскую идеологию. Коммунизм есть русская судьба, момент внутренней судьбы русского народа. И изжит он должен быть внутренними силами русского народа. Коммунизм должен быть преодолён, а не уничтожен. В высшую стадию, которая наступит после коммунизма, должна войти и правда коммунизма, но освобождённая от лжи.»

Опыт коммунизма в России был дьявольской пародией на русскую идею, карикатурой на опережение. [67] Сами исполнители, даже такие, из глубины веков подготавливаемые демоническим разумом человекоорудия, как Ленин и Сталин, не ведали настоящих планов своего незримого кукловода. Как не понимал М.А. Булгаков, кто и зачем внушает Мастеру его квазиевангелие. Книга сработала по-настоящему только при крахе материалистического атеизма, с которым так искренно боролся писатель.[68] Ныне уже просматривается ряд задач, что коммунистическая карикатуравыполнила на опережение; конспективно перечислю лишь те из них, что мне удалось осознать как главные:

– Дискредитация на практике идеи социальной справедливости и мечты о таком состоянии общества, где люди могут творить сообща и думать об общем, как о своём, а не жить только для себя и творить только во имя своё. Угашение (от противного) социальной совести, духа соборности и сотворчества.

– Неуклонное усиление такого состояния общества (опять же от противного), которое покоится преимущественно на низших инстинктах и опирается на них как на единственно реальные и неутопичные механизмы структурирования социума. Внушается мысль о существовании объективных, фундаментальных и незыблемых экономических законов – законов эгоизма, возведённого в культ. Любая другая социальная структура, кроме тотальной денежной иерархии, объявляется утопией, которая якобы неизбежно приводит к ужасам сталинизма (нагляднее пугала придумать невозможно). Бинарная альтернатива «капитализм-социализм» работает исключительно в плоскости мировоззрения, на все лады внушающего человеку одну магистральную идею: человек – существо полностью обусловленное объективными законами (экономическими, психологическими, социологическими, природными, космическими и т.д.). Это и есть ложь Великого Инквизитора – его показная забота о счастье большинства, демагогически противопоставляемого им аристократической Правде Христовой.

– Убивать в людях веру в саму возможность построения на Земле общества, основанного на абсолютно иных принципах, нежели капиталистическая демократия – самая свободная и потому наилучшая из возможных модель при всех её недостатках; вера в эту модель внушается с грандиозной энергией по сей день, а опыт коммунизма в России используется в качестве прививки от возобновления творческого поиска иной модели развития.

– Противопоставив русский коммунизм западному миру, совершить мутацию в самих западных демократиях, подменить тотальной властью денег (единственной реальной властью ныне) все демократические институты, превратив их в ширму.

– Постоянно пугая рецидивами «красной чумы», совершить объединение человечества на основе бездуховной и лживой рыночной доктрины, присвоившей себе одежды свободы и демократии, но в глубине не являющейся уже ни той, ни другой.

– Отталкиваясь от опыта коммунизма с его культом вождей и партийной идеологии, ставшей катехизисом, и прикрываясь десакрализацией государственной власти, максимально погасить само чувство сакрального в человеке и объявить это чувство злом, порождающем все тоталитарные утопии. Отвращаясь от ложной иерархии, провозгласить любую иерархию злом. Борясь за права и свободы, вынести их содержание за скобки и привести человека к свободе от качества и восхождения.

– В недрах десакрализированной культуры постмодернизма зародить – как протест и альтернативу ей – ряд будущих тоталитарных доктрин (например, родонизм). Которые в свою очередь породят протест и альтернативу себе – завершающую ложь антикосмоса. Обкатка механизмов разнуздания сексуальной стихии идёт сейчас в атмосфере постмодернизма, пока есть такая возможность. И новая сексуальная революция будет окутана романтическим флёром борьбы за свободу личности, протестующей против тотального родонизма (неокоммунизма).

– Как изнутри запустить механизм вырождения всемирного братства культур и религий в родонизм, учится хитрый дух на различных микромоделях ныне, а нужный ему для этих задач душевный тип был сформирован в коммунистический период и только совершенствуются теперь и подгоняется под требования будущей квазицеркви.

– Роза Мира – это творчески раскрывшаяся правда исторического христианства. Роза Мира и есть по сути христианский коммунизм. Дискредитация Розы Мира как русской мессианской идеи, создание на неё безобразной и ужасающей мир карикатуры на опережение – русского безбожного коммунизма – вот главная цель, реализации которой добивался в XX веке в России планетарный демонический разум. Что может быть доброго из России? И многих искусил, соблазнил и запутал.

Но на ошибках учатся не только демоны – творческое начало и свобода совести неугасимы в человеке. Со злом бесполезно бороться его же методами, неизбежно ожесточаясь в ходе этой борьбы, то есть только увеличивая суммарное мировое зло. Зло просто нужно назвать по имени, показать без маски. Правдоподобию лжи можно противопоставить только правду живую, которая не декларируется, но проживается. Опыт преодоления зла становится добром, когда удалось разоблачить зло – лишить его заимствованных у добра одежд и привлекательности.

 

2.

«Духовидение» вместо духовности.

Знание и чудо.

 

Великий Инквизитор являлся и будет ещё являться в истории под разными образами.<…> Где утверждают, что истина не нужна для счастья людей, что можно хорошо устроиться, не ведая смысла жизни, там – он. <…> Свободные, истинные слова не нужны, нужны слова полезные, помогающие устроить дела земные.

Н.А. Бердяев

(Новое религиозное сознание и общественность)

 

Я уже сравнивал рм-сообщество со своеобразным Ноевым ковчегом. Неимоверная широта проблематики, затронутой Даниилом Андреевым; грандиозная и в то же время убедительно-целостная панорама исторических, культурных, мифических и космических взаимосвязей, через которую он проводит своего читателя; живой язык его метафор и образов; бескомпромиссная постановка самых глубоких и болезненных вопросов нашего бытия; одухотворение природы, по которому так соскучилось человечество; приоритет этических ценностей, так близкий именно русской душе; примиряющий дух вечной женственности, буквально разлитый в андреевской поэзии, – всё это позволяет самым разным людям находить в его творчестве родственное себе, откликаться на ту или иную его часть. В рм-сообщество попадают люди, отстоящие друг от друга на духовные километры, люди с полярными убеждениями, не стыкующимися ни в чём взглядами. Поклонники Розы Мира не могут найти между собою буквально никаких точек пересечения и докричаться друг до друга. Это сообщество насквозь продувается действительно всемирными ветрами. Объединяет этих людей лишь одна книга, понятая и прочитанная каждым по-своему. Но книга эта великая, и светлая сила её притяжения велика. Так создаётся иллюзия, что вокруг этой книги, как костра в ночи, возможно собраться единому сообществу и что первоначального эмоционального импульса «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!» достаточно для сохранения и роста такого сообщества, что такое сообщество вообще нужно миру и несёт благо. Это иллюзия, и ею воспользовался дух небытия. Не найти нигде ему лучшего «человеческого материала», чем рм-читатели, как будто специально отобранные из различных культурных и социальных ниш для какого-то неведомого эксперимента («каждой твари по паре»).

Где, в каких тайниках подсознания отыскать для таких разных людей одну общую струну, на которой можно сыграть хотя хитрую, но элементарную, как воровская страсть, пьесу? Как заставить их шаг за шагом, выбор за выбором продвигаться в противоположную сторону от пленившей первоначально идеи и мостить собою дорогу к целям, бесконечно враждебным тому духу, что привлёк и согрел эти души при первой их встрече с книгой «Роза Мира»? Как сделать их потом активными гонителями этого духа, сохраняя ему верность на словах и даже на уровне «дневного сознания»? Чем ослепить, какой глухой пеной залить их сердца, чтобы не чувствовали они своей страшной измены, не видели очевидного и не слышали «прямо в уши кричащего факта»? Слабостей у человека много, струн, за которые может дёргать инфернальный кукловод, достаточно в нашей природе, но вот чтобы так, на 180 градусов и притом незаметно для сознания, перевернуть его и заставить работать против своих же идеалов, да ещё перевернуть точно так же других, ничего общего не имеющих друг с другом людей, собрав их в одном месте и сделав постепенно послушными чужой воле, – о, тут нужна неимоверно крепкая и в то же время очень тонкая (невидимая!) струнка, общая для всех и вожделенная наживка. Если мы сможем отыскать в себе и назвать по имени эту подлую струну и увидеть воочию суть этой лживой наживки, то сделаем, я уверен, хорошее дело.

Дьявольское вообще и дьявольское в нас – это в первую очередь гордыня, но она может принимать самые причудливые формы и быть потому неузнанной. Например, гордыня может рядиться в одежды борьбы с гордыней и губить под этим прикрытием всё творческое, невозможное без дерзновения. Может принимать вид миротворца и ополчаться на любое движение, немыслимое без конфликта с инерционной и косной средой. Есть гордыня даже в трусости, что боится совершить явную для всех ошибку и потому всегда перестраховывается и без гарантированных успехов не сделает ни шагу. Есть гордыня тщеславия, гордыня осуждения, гордыня смирения (самый зловещий вид гордыни, по словам Бердяева). А есть гордыня равенства. И этот вид гордыни является как раз той струной, на которой играет дух родонизма по преимуществу. Попробуем расшифровать её магическую формулу.

 

В предыдущих главах я останавливался на том душевном узелке, в котором гордыня равенства находит себе первый отклик в родонистской среде: узелок относительно прост и при желании отслеживается в душе и развязывается без большой внутренней работы. Это гордыня первого отряда, а пафос её – войти в историю. В первый отряд попадают люди не по своим дарованиям или творческому вкладу в т.н. «рм-движение» (куда оно движется, толком не знает никто), а по факту регистрации на первом рм-форуме; сам по себе «срок службы» гарантирует место в первом отряде и оберегает его от новых рм-строителей. Способствует раздуванию этого узла гордыни восприятие «метаисторического трактата» как фундамента Розы Мира.[69] Ясно даже младенцу, что маленький первый отряд поимённо войдёт в анналы истории. Достаточно просидеть остаток жизни на рм-форумах – и место в портретной галерее рм-первопроходцев тебе обеспечено.

Поэтому так легко незримому кукловоду расчёсывать наши тщеславия и манипулировать ими, включая то одно, то другое имя в свою энциклопедию рядом с именами великих и подчёркивая всякий раз, что это есть отныне твоя вписанность на века в историю рм-движения. Если кто-то из «форумчан» и заглядывает в его энциклопедию, то исключительно в щекочущее место о себе, любимом. Но без всяких энциклопедий – какова их судьба ведь ещё неизвестно – видно, как в лучах восходящего солнца переливаются золотом вырубленные на будущем рм-пьедестале буквы твоего имени... И скажут потомки потом: мы знаем, что первым всегда тяжело, они выполняли почти сверхчеловеческую миссию в том бездуховном обществе. Простим же им их слабости и назовём героев по именам. Салют Мальчишу! Вперёд к победе родонизма! (Нет ничего нового под луной.) Добрый малый Бобчинский наконец-то осуществил свою инфантильную мечту – и в рм-столице все будут знать, что жил-был такой Бобчинский на первом рм-форуме, достаточно открыть учебник и прочесть о том, как в России в начале 21-го века формировался первый отряд всечеловеческого братства (ещё раз вспомним их имена). Соблазн примитивный, но действенный. И отмахнуться от него под силу далеко не каждому рм-ветерану. Нота «чтобы тебя помнили» задевает такие трепетные струны в человеческой душе, что почти невозможно отказаться от нового и нового прослушивания этой немного грустной, но такой щемящей наше смертное сердце мелодии… Чем и пользуется презирающий человека дух.

Есть ещё один – параллельный и на параллельном форуме – но схожий соблазн: «мы являемся творческой лабораторией Розы Мира». И в этом искушении уже больше правды, чем в соблазне первого отряда, только есть одна, но убойная ложь, и она отравляет и сводит на нет правду: опять сам факт нахождения на форуме, а не творческое содержание и не его плоды даёт право считать себя членом лаборатории грядущего. И форум превращается в виртуальное государство, можно заниматься его конституций, делёжкой виртуальных портфелей, круговыми голосованиями вечнотекущего «вече» и периодическими вздутиями каких-то «холотропных солитонов в условиях шума». Кипучая пустота этой «лаборатории» так же гарантирует место в истории простой регистрацией на форуме, как и первый отряд. Это та же гордыня равенства, только с другого боку. Но это тоже поверхностный слой, относительно зримый; следствие, а не причина. Подлинная роковая (раковая) наживка гораздо соблазнительнее и хитрее.

Следующий узел рм-гордыни завязывается на более глубоком и менее осознаваемом слое психики – это «птичий язык» родонизма. В гуманитарной среде на такой вид «субкультурного надувательства» особенно падки профессиональные философы, гордящиеся тем, что простому смертному их язык непонятен, а уж умение отличить трансцендентное от трансцендентального – пропуск во внешний круг этого высокоинтеллектуального ордена. Но ни у одного философского или культурологического сообщества (за исключением масонских лож и оккультных сект) нет религиозной претензии, какая есть в рм-сообществе. «Птичий рм-язык» даёт внутреннее право причислять себя к религии будущего (на словах, что и подкупает). Чувство причастности высшему знанию позволяет судить обо всём на свете и снисходительно посматривать не только на окружающих (это искушение знакомо многим творческим союзам), но и на всех гениев прошлого, на все религиозные традиции. А вот это новенькое чувство! Не так что бы нагло уж сверху смотреть, но чуть-чуть свысока. Серьёзный диагноз. А так как книга «Роза Мира» содержит в себе действительно великое и светлое знание (хотя и не оставляет оно позади и внизу других вестников, как это мнится родонистам), то гордыня таким знанием может принимать поистине губительные формы для свободы духа. Назовём этот вид гордыни– эзотерическим равенством всех перед Метазнанием. Сколько бы ни открещивались родонисты от слова «эзотерический» и от сектантского духа, суть такой гордыни одинакова и в эзотерических орденах, и в сектах. Но рм-гордыня опаснее, ибо свет подлинника истинен и необорим.

Мы подошли к глубинному, иррациональному пласту психики, где находится центральная точкародонизма, его корневой соблазн, из которого произрастают все его духовные подмены, питается его пафос, расходятся все ответвления. Это ядовитое семя порождает все идеологические стволы родонизма, начиная с «логически непротиворечивой концепции» Родона и заканчивая маргинальными сатаническими вывихами правого крыла. В этой точке сходятся все волевые струны родонизма, каждый канал инвольтации рм-демона ведёт к ней. С одной стороны, это источник идеологической энергии и восполнения убыли умственных сил, «дыра», пробитая родонизмом в нашей ментальной сфере; а с другой стороны – скрепляющий «цемент», тот, что позволяет незаметно усыплять, обволакивать творческое начало человека и загонять его в мировосприятие сужающегося конуса. Именно несказанное творческое начало человека поражает яд родонизма в первую очередь, и только это начало является единственным действенным противоядием от лжи родонизма: «здесь берега сходятся», по выражению Достоевского. Из изолгания именно таких точек состоит «эйцехоре», как назвал «семя дьявола» в нашей душе Даниил Андреев.

Саму центральную точку главного соблазна родонизма вербализировать невозможно: она абсолютно иррациональна, это одна из тех духовных нор, где сгущается тьма и зарождается бунт творения против Творца, а свобода жалит самоё себя, как скорпион, порождая направленность воли к небытию. На такую точку нельзя указать прямо, ей можно давать разные имена, но они не будут полностью отражать её сути. Но можно описать свойства самых первых последствий от пробуждения сей иррациональной «трихины» в нашем духе, увидеть первые вербальные одежды, в которые наш разум пытается облечь эту возникшую откуда ни возьмись чёрную волевую дыру. Вокруг неё можно начертать круг света и парализовать её злую волю.

 

«Духовидение» – вот логос, исказив который, дух родонизма проникает в сокровенную область нашего миросозерцания и подсознания. Даниил Андреев обладал специфическим и крайне редко вручаемым дарованием – способностью на уровне сознания прозревать в иные материальные миры планетарного космоса, обозревать их «географически» и общаться с их обитателями. С тонкоматериальными (оккультными) видениями сталкиваются хоть раз в своей жизни очень большое количество людей (во сне – подавляющее большинство), но, как правило, ни осмыслить эти видения, ни тем более вписать их в религиозный, культурный, философский, мифологический или историософский контекст не могут. Сразу выносим за скобки различные виды прелести и бесовской одержимости, а рассматриваем подлинные иномирные прорывы психики, защищаемые от демонического воздействия Провидением. Такой дар никогда не вручается отдельно, но в соцветии даров, и такой дар эксклюзивен. Гениальных его носителей можно перечислить по пальцам в истории человечества. Такими были Гомер и Дант, таким был и Андреев.

В развитии человеческой культуры бывают этапы, когда становится необходимым «вливание» в её духовное лоно оккультного знания. Оккультного – в точном смысле этого слова – как прозревания в иные материальности. Развитость оккультных органов чувств ни в коем случае не норма для человека, но отклонение от нормы и отклонение существенное; в каком-то смысле – даже уродство и очень тяжкий крест для носителя. Страшно представить, в какой хаос и какой разлив эзотерической мути превратится человеческая культура, если падёт наша Светлая Защита перед тонкоматериальным и сотни тысяч душ будут обладать раскрытыми оккультными органами чувств без великой духовной подготовки, ведущейся столетиями и даже тысячелетиями с теми, кто призван приоткрывать человечеству и эту сторону бытия. Именно – духовной подготовки. Само же раскрытие оккультного занавеса не такой трудный акт, как может показаться (не намного сложнее, чем раскрытие физических органов чувств); но закрыты до времени оккультные очи у нас не случайно – это оберегание нашей духовной свободы от подавления её внешними чудесами и чуждыми силами.

Подлинно духовные дары – это внутренне абсолютно свободное, творческое раскрытие человеческого духа, для которого нет уже ничего чуждого, всё в любви и по любви, всё внутри и всё есть момент проживания своей судьбы. И только на очень высоких ступенях духовного восхождения, когда человеку уже не грозит подавление его свободы иноматериальным и «чудесным», могут быть раскрыты и оккультные органы чувств. В нашем же мире такое преждевременное раскрытие оккультных способностей скорее зло, чем благо; скорее помеха духовному восхождению, чем помощь. Христианские мистики, пророки, святые и подвижники, великие мыслители и художественные гении не обладали, как правило, развитыми оккультными способностями, не прозревали иноматериальное (внешнее), но прозревали именно духовное (внутреннее) пространство, пространство смысла и любви. И прозревали высочайшие духовные миры, а не тонкие материи.

Дар смотреть и видеть[70] – это подлинное духовидение. А просто смотреть – достаточно глаз, физических или оккультных, или технического устройства. Духовидение – это внутреннее прозревание смысла, Логоса, это раскрытие любви: только любовь видит Целое и Главное, что в человеке, что в мире. А прозревание в иные слои космоса, в тонкие материи – это не духовидение, но оккультное раскрытие тонких органов чувств. Как и физическое, оккультное зрение ещё никак не связано с духовидением и духовностью. Духовным может быть и слепой, а бездуховным – зрячий, что физически, что оккультно. Но раскрытое оккультное зрение, в отличие от физического, приведёт к глубочайшим душевным травмам. Только гиганты духа и только по благословению Свыше, и только когда требуется именно такое, очень точечное и специальное вливание в нашу культуру и нашу жизнь оккультного знания, могут оплодотворять это знание своим гением и приносить нам такие духовные плоды, как Дант и Даниил Андреев. Но вновь подчёркиваю, что это крайне редкое явление: нельзя есть одни специи, в том числе и тонкоматериальные. И хлеб духовный – вовсе не то, что родонизм подразумевает под «духовидением», ставя его несравнимо выше всех даров. Здесь путаница, но путаница неслучайная и роковая.

Самый тонкий и зловещий вид гордыни родонизма – это не «первый отряд», а равенство всех перед Духовидцем. Это умаление духовной иерархии, вытекающее из равенства всех даров перед Даром Духовидения. «Вы не видели, а он видел!» – эту фразу можно бросить теперь любому, и современнику, и «предтече». Всё обесценивается, всё ничтожно по сравнению с Духовидением. Все дары – дары с маленькой буквы, только Духовидение – Дар с Большой Буквы. А так как Духовидение исключительный Дар, то уравнивается и усредняется скопом вся духовная культура, все дары сводятся до «обслуживающего персонала». Причастившись Знанию, полученному от Духовидца, можно снисходительно посматривать на великих, судить их – это ли не сладко втайне? Это такое великое облегчение от культурной ноши и угрызений честолюбия, что не соблазниться им может только превосходящая соблазн по силе любовь к человеческому творчеству. В родонизме Сальери теряет внутренний пафос: какая может быть зависть к незаслуженному дару Моцарта, если сам этот Моцарт по сравнению с Духовидцем слеп и мал?

Преклониться пред одним Даром, пред одним Избранником несравнимо легче, чем признать всю необъятную иерархию культурных качеств и ценностей. Неподъёмная иерархия сбрасывается и усредняется пред всеподавляющим Знанием. А место рядом с Духовидцем можно заслужить трудом и детальной разработкой нюансов полученного Знания. Можно заслужить! Вот в чём утешение Сальери: девальвирован предмет зависти. Стать вторым после Духовидца (ему же нет конкурентов) можно усидчивостью «первого ученика». Пред Духовидцем все равны. Теперь никому не обидно. Но между первыми учениками идёт борьба насмерть. Вот та психологическая почва, что плодит как на дрожжах трихины вражды. Гордость первого ученика прозванивается в каждом закоренелом родонисте: этим пафосом жив и закрытый Родон, и весь насиженный интерактив родонизма. Гордыня равенства – это внутреннее чувство причастности Великому Знанию и возможность одним махом столкнуть всю культурную иерархию к чёрту («кто он такой? он видел?») и подменить её совсем другой иерархией, не творческим взлётом определяемой, но заслуженным местом возле Духовидца.

Но и это ещё не самое сладкое и не самое страшное. А самое – это то, что и в Духовидце наиболее ценно воспринятое им пассивно, а не рождённое из глубин творческой свободы. Вся эта поэзия – только помеха, человеческая фантазия, что-то неопределённое. Ценна информация, переданная без личностных искажений. Так обезличивается и сам Духовидец. Его лица необщее выраженье сводится до технического устройства, проводника информации из иных миров. А следовательно, может без ущерба для концепции быть впоследствии заменёно, когда появится более совершенное устройство – без поэзии. О, и это будет уже совсем никому не обидно. Такое восприятие духовного укладывается в мироощущение технократического типа психики: в технике новое устройство без остатка вытесняет предыдущее (нормальный процесс). В природе и в культуре всё неповторимо – и новые виды, и новые феномены не вытесняют старые, но дополняют их и сосуществуют с ними, созидая Целое. Ничто и никого нельзя заменить на другого. А Духовидца заменить можно, когда Новый докажет, что он больше знает и лучше видит.

Нельзя смести одним махом все тысячелетние иерархии ценностей, нельзя уравнять и усреднить все религиозные традиции и всех гениев, но можно сначала противопоставить им что-то несравнимо более ценное для жизни, а их дарам – один Дар. И взять для этой революционной манипуляции сначала действительно светлый дар подлинного духовидца, но поставить его над культурным и религиозным контекстами и постепенно выхолостить из него главное – творческое личностное начало, объявив пассивное воспроизведение информации из иных миров самым истинным в даре духовидения. Для восприятия подлинно духовного – и в нашем мире, и тем паче в мирах иных – необходимо ответное встречное движение любви, пробуждение творческого начала в самом воспринимающем, нужен свободный акт веры. Творчество не даёт никаких гарантий истинности, оно всегда риск. Знание, получаемое извне и доказанное извне, даёт абсолютную гарантию истинности, никакого акта веры и никакой любви не требует от ученика. Достаточно усвоить схему и наполнить её информацией. Это сможет любой, если будет трудиться.

Бунт Сальери начинается как бунт своеволия против духовной иерархии (не по заслугам, де!), а переходит в бунт против самого Творца, покушается на Его свободу избрания. «Духовидение», как его преподносит родонизм, обезличивает не только человека, не только культурные и религиозные лики и не только самого Духовидца, но – Творческое Начало Мира. Это тонкий момент. Акцент на знании, а не на вере; акцент на информации, а не на свободном и дерзновенном творчестве ценностей угашает те качества человеческого духа, что делают его образом и подобием Творца. Но нельзя принижать творение, не принижая Творца. Смирение перед Метаинформацией оборачивается неслыханным бунтом против духовной свободы. Это бунт раба против всего, что грозит ему личной ответственностью и ничем не обусловленным и ничего не гарантирующим выбором. Перед Знанием все равны – Знание равно обязательно для всех.В родонизме равны все, но не перед Богом, а перед Знанием о Боге и Космосе. Все творческие взлёты меркнут в масштабе Великого Знания. Но сам Духовидец – это не Богочеловек, а человек-функция. И здесь сокрыт глубиннейший соблазн и смертный яд родонизма. Эта духовная химера чувствуется, но её невозможно до конца вербализировать и поймать за хвост ни разумом, ни логикой.

3.

Дух Великого Инквизитора в новую эпоху;

преимущества родонизма.

 

Великий Инквизитор говорит демагогически, прикидывается демократом, другом слабых и угнетённых, любящим всех людей. Он упрекает Христа в аристократизме, в желании спасти лишь избранных, немногих, сильных. <…> Пусть не поднимется никто на слишком высокие горы, учит ложный демократизм, пусть лучше всё превратится в плоскую равнину, все уравняются в земной посредственности. <…> Духовное богатство воспрещается. Запрещают думать о вечности, называют это эгоизмом, восхваляют лишь заботу о временном.

Н.А. Бердяев

(Новое религиозное сознание и общественность)

Соблазн равенства (рабы должны быть равны!) общий для трёх искушений Сатаны – что в инквизиции, что в коммунизме, что в родонизме. Но в последнем – изощрённее. Учтены «ошибки» предыдущих доктрин. И теперь мне уже не избежать обширных цитат из поэмы Ивана Карамазова о Великом Инквизиторе. Оправданием служит алмазная плотность приводимого текста. Нет и не было в человечестве сильнее диалектики против Духа Христова, чем эта поэма. А врага своего надо знать. По-хорошему, весь текст этой главы «Братьев Карамазовых» нужно возобновить в памяти, чтобы увидеть, из какого кромешного корня, из какой ледяной бездны растёт родонизм – идеология будущего, синтез духа инквизиции и духа коммунизма.

 

Так Великий Инквизитор говорит Христу:

«…Всё, что Ты вновь возвестишь, посягнёт на свободу веры людей, ибо явится как чудо, а свобода их веры Тебе была дороже всего ещё тогда, полторы тысячи лет назад. Не Ты ли так часто тогда говорил: «Хочу сделать вас свободными». Но вот Ты теперь увидел этих «свободных» людей… <…> Но знай, что теперь и именно ныне эти люди уве