Восточная традиция формирования эстетического сознания.

В древневосточной культуре категория эстетического сознания еще не была отрефлексирована в какой-либо специальной философско-эстетической дисциплине. Эстетическое сознание развивалось в недрах культового сознания.

Восточная культура древности была ориентирована на верховного творца всей материальной вселенной, которого на Востоке называют Абсолютом или Единым. Единый несет энергетику, называемую Духом Жизни. Благодаря этой энергии вся вселенная, в том числе и человек, пребывает в состоянии гармонии. Всякое отклонение от этой гармонии, нарушение ее сурово наказывается. В этом случае нарушение гармонии всегда несет обратный, кармический удар («закон бумеранга»).

Соблюдение гармонии, ее поддержание есть в таком случае поддержание самой жизнеспособности космоса и человека. Деятельность, направленная на такую гармонизацию, есть культивирование Духа Жизни.

Таким образом, категория эстетического сознания как самостоятельное понятие еще не выделилось в древневосточной культуре, оно целиком подчинено задачам культивирования Духа Жизни как процессу объективному и практическому. Всякая эстетическая инициатива в этом случае есть в первую очередь дело жизни, а уже потом — сознания и художественного творчества.

Эстетический канон жизни художника. В древнекитайской культуре, нацеленной на сознательное формирование художественного таланта, первенство жизненного процесса по отношению к эстетическому сознанию художника и его творчеству породило практику построения специального эстетического канона жизни художника.

В этом случае, прежде чем строить художественное произведение, художнику предлагается построить себя, свою собственную Жизнь как специфическое художественное произведение. В соответствии с таким каноном художника не допускали к приобретению Профессиональных навыков до тех пор, пока он не обнаружит определенных признаков человеческой квалификации, которые он должен приобрести, живя по законам и правилам предложенного канона.

При прохождении определенного времени жизни по установленным принципам художнику предлагали определенное испытание, которое включало задание нарисовать что-нибудь. По сделанному художником штриху определялась мера жизненной подготовленности художника к выполнению своей будущей профессии. Существовала для этого случая специальная формула: «штрих выдает злодея».

Если мера оказывалась недостаточной, художника направляли на дальнейшую жизненную подготовку. Если мера жизненной готовности была высокой, художника начинали обучать рисованию и давали возможность совершенствовать свое профессиональное мастерство.

Наибольшую известность подобный эстетический канон жизни художника приобрел в Древнем Китае, где он выступил под названием фен лю (Ветер и Поток). Правила и символика этого канона указывали на необходимость жизни в простоте, в погруженности в жизненный поток. В этом каноне отсутствовала какая-либо патетика. Канон явно ориентирован на одоление натиска хаоса, в результате чего наступало преображение человека, осветление его натуры, преодоление животных программ и инстинктов. Вся телесная организация человека в конечном счете становилась органом культуры.

Канон, таким образом, осуществлял культивирование Духа Жизни, давал жизненную подготовку для реализации своего художественного призвания. Так обеспечивался определенный уровень жизненных сил и способностей для выполнения художественной задачи. Канон, таким образом, упреждал всякие возможные трагедии, связанные с высокими устремлениями эстетического сознания и недостатком жизненной энергии для их осуществления.

Эстетика Белого Света. В другой восточной традиции, в культуре японского синтоизма, культивирование Духа Жизни выглядит несколько иначе. Синтоизм (от синто — путь Богов) предполагает высокое служение богине Солнца — Аматерасу. Это служение состоит в том, что уподобляясь божественному пути творения Белого Света, творить свой посильный труд воскрешения Белого Света, воссоздания и приумножения светоносности человека.

Для самурая как воителя Света «жить на Белом Свете» означает не потребление жизненных сил Света и их распыление в праздном жизнелюбии, но постоянное сотворчество с силами Света и повышение таким образом своей жизнеспособности, благодаря чему преодолевается страх перед смертью и хаосом. Самурай каждый раз доказывает неодолимость сил света в процессе гармонизации окружающего мира и человека.

Показательна символика священной национальной игры под названием»0хота самураев». Готовясь к этой игре задолго, воитель Света тщательно выбирает стержни из тростника, из которых затем будет изготовлена стрела, символизирующая лучи Солнца. Выбор ведется ответственный, ибо полет стрелы судьбоносен. Сотни и сотни стержней надо перебрать, пока найдется один, пригодный к священному действию.

Стрельба ведется на конях, на скаку, по специально изготовленным мишеням, которые символизируют силы тьмы и хаоса, которые надо преодолеть воителю Света. Всякое попадание означает трансмутацию энергий Тьмы, их обуздание, поворот к положительному служению.

Всякая стрела, поразившая мишень, хранится как священная реликвия в храмах и составляет национальное достояние страны. Стрелу, пролетевшую мимо, сжигают как наполненную демонической энергией.

Если охота самурая в общем своем итоге оказывается неудачной, воитель Света обязан совершить ритуальное самоубийство. На сегодняшний день это жестокое правило упразднено в этой национальной игре. Такова эстетика Белого Света в синтоизме, показывающая красоту и мощь национального самосознания Японии.

Но не только самураи наделены жизненными силами служения Белому Свету. Каждый японец в той или иной мере может стать пророком, неся в мир весть о Белом Свете. В Японии нет единого и канонизированного священного текста в его письменном виде. Все необходимые молитвы творятся импровизированно к каждому конкретному случаю. Это мобилизует творческую мощь японского самосознания, в котором силы Света могут обнаруживаться в самых разнообразных социокультурных инициативах, начиная от ратного труда и подвига, кончая простой молитвой искреннего общения с высшими иерархиями Света. Эстетика Белого Света, являясь достоянием японского этноса, вместе с тем, несет общечеловеческое содержание и может быть встречена в самых многообразных исторических этносах и типах культуры

Эстетика тайны. Идея Гераклита о том, что всякая «тайная гармония лучше явной», была подхвачена Пифагором и вылилась в целую социально-педагогическую программу, построенную на принципе тайны. Тайный союз пифагорейцев, во многом загадочный для нас, был как раз конкретным подтверждением этой идеи тайного служения и тайного творения добра.

Исходя из идеи, что душа растет тайною, Пифагор выстроил целую цепь образовательных мероприятий, построенных на эстетике тайны, начиная от таинства посвящения, кончая методикой трансцендентности Учителя, который, оставаясь за кадром, мудро окликает и вызывает к жизни светлые качества человеческой души.

Идея тайного творения красоты и добра проникла и в христианство, где была развита в требование не трубить о своих добрых деяниях. «Правая рука не должна знать, что делает левая». В конечном счете эстетика тайны стала общечеловеческим явлением.

У Пушкина мы встречаем ту же мысль: «Блажен, кто про себя таил души высокие созданья»... «Блажен, кто молча был поэт»...

У Пастернака звучит та же тема: «Быть знаменитым не красиво, не это поднимает ввысь».

Таким образом, эстетика тайны исторически присутствует во многих культурных эпохах художественного творчества.

Эстетика подобия. Эстетическое сознание, построенное на принципе подобия, получило особенное историческое развитие в недрах христианского мировоззрения. Христианству было присуще такое соотношение Божественной и человеческой меры, в котором человеческое мыслилось как минимальное выражение Божественного, как некоторая искра Божья, которая дана человеку для поддержания его человеческих качеств. В силу такого понимания соотношения Божественной и человеческой меры, отношения между Богом и человеком строились по принципу уподобления.

Пред человеком вставала Божественная мера как некоторый идеал, как высочайшая степень совершенства, как глубочайшее средоточие гармонии и красоты. Эта божественная степень может быть постигнута человеком по мере его человеческих сил посредством богоуподобления. С другой стороны, Бог являл свои божественные качества в человеческой мере и в этом смысле проявлялось его человекоуподобление. Идеал красоты, таким образом, выступал как соизмеримый с человеческими силами и возможностями.

Так, например, «распятие Христа» как образ прекрасного нравственного подвига и высочайшей красоты находит свой реальный отклик в человеческих деяниях, осуществляемых по принципу «сораспятия». Идеальный образ становится достижимым и посильным для человека. Такой подвиг может совершаться в повседневном раскладе событий. Так становится возможным сотрудничество, сотворчество, сподвижничество между двумя субъектами: Богом и человеком. Все эти отношения соизмеримости и дают нам в конечном итоге христианский вариант «эстетики подобия».

Рассмотренная эстетика есть не только некоторый мысленный процесс, но и имеет практическое воплощение в деяниях святых, возведенных в сан преподобных.

В энергетическом плане «эстетика подобия» осуществляется как процесс образования гармоничных резонансных цепочек (См. Перепелицын М. Л. Аналоговые системы.— М., 1992), которые становятся каналами коммуникации и энерго-информационного обмена самых различных субъектов в сложных духовных ансамблях небесной и земной интеллигенции. Энергия мыслей и поступков становится сгармонизированной, что позволяет осуществлять детерминации от культуры и духовно-преобразовательную деятельность в масштабах конкретного исторического этноса.

Подводя итог историческому становлению эстетического сознания, необходимо отметить, что не все исторические позиции вошли в наше рассмотрение, а наиболее типичные. Все они так или иначе, явно или неявно вошли в состав современного эстетического сознания в качестве его составляющих. Теперь перейдем к рассмотрению типов исторического сознания.

В зависимости от исторических форм разделения общественного труда, от превращения трудовой деятельности в частичную функцию общественного производства, в сфере общественного сознания обозначились соответствующие деформации. Сфера эстетического сознания также претерпела изменения и расщепилась на два специфических типа: потребительский и творческий. У каждого типа своя мировоззренческая ориентация и своя мера постижения прекрасного.

Потребительский тип

Потребительский тип эстетического сознания обладает достаточным художественным вкусом и обнаруживает понимание законов красоты. Однако деятельность по законам красоты и создание художественных произведений для этого типа эстетического сознания недоступно.