Сведения о ходе составления уставных грамот по отдельным губерниям на 1 января 1963 Г.

Губернии	Число подписанных уставных грамот	Число душ	Число неподписанных уставных грамот	Число душ	Процент крестьян, подписавших уставных грамот
Полтавская		153 138		39 314	79,59
Псковская		111 186		37 520	74,76
Екатеринославская		53 632		20 776	72,07
Таврическая					64,11
Ярославская		108 796		68 815	63,39
Вологодская				24 754	62,65
Киевская		260 977		164 928	61,27
Харьковская		82 644		53 736	60,59
С.-Петербургская		35 373		25 871	57,59
Подольская				209 139	56,51
Новгородская		44 952		35 288	56,02
Смоленская		92 084		73 477	55,68
Подольская		131 113		104 616	55,62
Земля Войска Донского		34 091		27 725	55,14
Херсонская		45 541		37 398	54,90
Саратовская				95 880	54,08
Костромская		80 896			53,25
Оренбургская		38 441		34 629	52,59
Калужская		72 257		72 303	49,98
Московская		90 254		106 422	45,88
Волынская		66 312		80 045	45,30
Пензенская		104 817		96 354	42,10
Тульская		100 840		167 172	37,40
Симбирская		70 842		121 780	36,77
Казанская				59 030	34,73
Тамбовская		104 486		197 464	34,63
Самарская				62 331	33,53
Астраханская					33,17
Могилевская		30 927		63 542	32,73
Владимирская		79 181		164 246	32,52
Воронежская				119 929	25,84
Витебская		37 567		123 065	23,38
Нижегородская		48 354		159 813	23,23
Рязанская		52 975		191 797	21,61
Витебская		3 865		14 403	21,15
Олонецкая					20,32
Орловская		45 941		182 263	20,13
Черниговская		39 840		166 651	19,29
Курская		32 387		153 714	17,40
Ставропольская				2 469	15,66

Продолжение

Губернии	Число подписанных уставных грамот	Число душ	Число неподписанных уставных грамот	Число душ	Процент крестьян, подписавших уставные грамоты
Виленская				105 005	9,67
Пермская		24 546		238 589	9,32
Ковенская		4 830			6,04
Гроденская					3,81
Минская				40 572	0,16
	36 413	2 834 716	36 782	3 913178	42,00

Данные этой таблицы характеризуют различное отношение крестьян тех или иных губерний к подписи уставных грамот. Подобное положение являлось следствием целого ряда причин, заключавшихся как в местных хозяйственных особенностях, так и в размахе крестьянского движения в тех или иных районах. Даже в пределах одной губернии мы наблюдаем различное отношение крестьян к данному вопросу. Так, например, во Владимирской губернии, в которой уставные грамоты подписало всего 32,52% крестьян, в Меленковском уезде этот процент, по нашим подсчетам, составлял несколько более 5, а в Юрьевском —55, во Владимирском—15, а в Александровском—561.

То же положение наблюдалось и в Тульской губернии. Так, на основе отчета губернатора от 18 апреля 1862 г. в Боюродицком уезде процент грамот, не подписанных крестьянами, составлял 25, в Каширском — 74, в Епифановском—49, в Белевском—29, а в Крапивенском —732.

Наименьший процент подписанных уставных грамот был в Вилекской, Гродненской, Ковенской, Минской, а также в Пермской губерниях.

1 ЦГИА, ф. Главного комитета об устройстве сельского состояния, оп. г. XV. Опись дел, не вошедших в контрольные реестры, д. 17, 1863, л. 379—380

2 ЦГИА, ф. Земского отдела Мин. вн. д., 1-е делопроизводство, оп. 1, д, 61, 1861, л. 107.

В первых четырех губерниях это объяснялось характером местного «Положения», фактически законодательно закрепившего тот процесс обезземеливания крестьян, который протекал весьма бурно в период подготовки реформы. В Пермской губернии причина этого заключалась в том, что по «Положению» горнозаводское население подлежало весьма существенному обезземеливанию.

Останавливаясь на вопросе о причинах отказа крестьян от подписи уставных грамот и определяя соотношение подписанных и неподписанных грамот, надо иметь в виду, что подпись крестьян под уставной грамотой далеко еще не означала, что она заключена на основе подлинно добровольного соглашения крестьян с помещиком. Нередко эти «добровольные соглашения» заключались при помощи различных угроз, а иногда и просто телесных наказаний.

«...Сведения, собранные при ревизии и ознакомлении с действиями мировых учреждений,— писал в своем отчете сенатор Капгер,—-приводят к заключению, что во Владимирской губернии многие уставные грамоты за подписью крестьян не имеют характера договоров двух независимых друг от друга сторон, отчетливо сознающих значение этого акта»'. Так, в Гороховецком уезде, в участке мирового посредника Хомутова, большинство уставных грамот, как утверждает Капгер, было подписано крестьянами исключительно под влиянием угроз и насгояний мирового посредника2.

В Покровском уезде той же губернии, в имении помещика Казакова, «добровольное соглашение о повинностях, долженствующих быть отбываемыми крестьянами до введения уставной грамоты, было заключено после наказания 50 крестьян розгами»3.

Подобные факты имели место не только во Владимирской губернии. «Я мог бы привести в пример множество так называемых «полюбовных соглашений»,— писал С. Терпигорев, характеризуя действия мировых посредников Тамбовской губернии,— где такое полюбов-

1 ЦГИА, ф. Главного комитета об устройстве сельского состояния, оп. т. XV, д. 128, 1862, л. 24.

2 Т а м ж е, л. 23.

3 Т а м же, л. 22.

ное соглашение происходило вовсе не между помещиком и его бывшими крепостными, а между мировым посредником и обратившимся к нему за одолжением помещиком. Какие переселения мужиков устраивались, какая земля им отводилась в надел — это, кажется, осталось известным только одному богу»1.

Об этом говорит и один из деятелей новгородских мировых учреждений, Носович, отмечающий в своем дневнике безудержный произвол мировых посредников в этой губернии2.

Действительно, произвол мировых посредников достигал больших размеров. Жалобы крестьян на неправильное составление уставных грамот обычно во внимание не принимались. Так, например, крестьяне деревни Алений Кут Новохоперского уезда Воронежской губернии, не желая подписывать уставную грамоту, заявили, что «...земли их песчаные и что они никогда на них ярового хлеба не сеют, а нанимают под оный землю на стороне»3. Однако мировой посредник признал это заявление «не заслуживающим внимания».

Яркой иллюстрацией произвола мировых посредников может служить дело крестьян Круговской волости Клинского уезда Московской губернии, принадлежавших помещику князю Меншикову Крестьяне 28 селений этой волости издавна пользовались наделом земли около 6 десятин, за что и платили оброки по 1 руб. 20 коп. за десятину. В конце 1859 г. вотчинная контора ввела нововведение: отмечая уплату оброка в платежных книжках, она часть его переименовала в арендную плату Крестьян это не беспокоило, так как ни земельный надел, ни величина оброка при этом не изменились. В феврале 1862 г. местный мировой посредник предъявил крестьянам уставную грамоту, из которой они неожиданно узнали, что надел их в соответствии с дореформенным землепользованием определен в 2,5 десятины на душу, а остальные 3,5 десятины названы господской землей, отдававшейся крестьянам за особую арендную плату,, а потому не подлежащей включению в состав надела. Несмотря на протесты крестьян, миро-

1 С. Терпигорев-Атава. Указ. соч., стр. 364.

2 См.: С. И. Носович. Крестьянская реформа в Новгородской губернии. СПб., 1899.

3 ЦГИА, ф. Главного выкупного учреждения, оп. 8, д. 740.

вой посредник утвердил грамоту, даже не определив в натуре их надела. В июле того же года мировой посредник явился вновь для ввода в действие уставной грамоты и отвел крестьянам большей частью негодные к обработке земли, отрезав от них удобренные пашни. Когда же крестьяне, несмотря на категорическое требование мирового посредника, отказались принять отведенные им наделы, он арестовал семерых крестьян, в том числе и больного волостного старшину1.

В 1870 г. в Нижнедевицком уезде Воронежской губернии было утверждено мировым посредником вопиющее по своему характеру условие о разверстании угодий между помещиком Решетовым и крестьянами деревни Норово (Ратаево), заключенное в связи с переходом на выкуп. «Я, Решетов,— указывалось в первом пункте этих условий,—...выговариваю себе право пользования ружейною охотою на перешедшем к ним от меня во владение их луге с тем, что крестьяне, кроме меня или доверенных от меня лиц, к пользованию охотой никого не должны допускать»2.

Таким образом, несмотря на приобретение крестьянами этого луга в собственность, помещик сохранил за собой исключительное право охоты.

Второй пункт этого «соглашения» заслуживает особого внимания: «Навоз, находящийся у крестьян на дворах,— указывалось в этом пункте,— должен поступать для моей, Решетова, экономии, кроме необходимого количества на удобрение крестьянских огородов и конопляников. В случае же невместимости его на крестьянских дворах крестьяне должны навоз тот свозить в одну общую кучу, из которой по мере надобности в нем я обязан свозить его на свой счет»3.

Важно отметить, что это соглашение, лишавшее крестьян возможности удобрять свои поля, заключалось не с временнообязанными крестьянами, а с крестьянами, переходившими в разряд собственников. Это ка-

1 См.: «День», 19 января 1863 г. Впоследствии эта уставная грамота не была утверждена Московским губернским по крестьянским делам присутствием. Однако благодаря жульническим приемам вотчинной конторы и мирового посредника оброк был незаконно увеличен (см.: «День», 14 мая 1865 г.).

2 ЦГИА, ф. Главного выкупного учреждения, оп. 8, д. 680, л. 11.

3 Т а м ж е.

бальное соглашение не встретило никаких возражений и в Губернском по крестьянским делам присутствии.

Во Владимирской губернии, в Покровском и Юрьевском уездах, мировыми посредниками были утверждены заведомо незаконно составленные уставные грамоты, которые впоследствии были признаны неправильными и пересоставлены1. Число подобных примеров можно было бы значительно умножить.

На протяжении 1863 г. составление уставных грамот было по существу закончено. На 3 июля из общего количества 111555 грамот не было составлено лишь 1228 и не введено в действие 23982. К началу 1864 г. не было введено в действие всего лишь 77 грамот. Количество введенных в действие грамот составляло 99,88% по отношению к крестьянским душам, населенным в больше-поместных имениях.

В мелкопоместных имениях (с количеством крепостных до 20 душ) составлялись так называемые описи, соответствующие уставным грамотам. К этому же сроку было введено в действие 17 538 описей, что составляло по отношению к крестьянам, населенным в мелкопоместных имениях, 99,45 %3.

К 1 января 1863 г. было передано в ведомство государственных имуществ 1015 имений с 8902 душами крестьян4. Из общего числа крестьян, находившихся во владении 17 642 мелкопоместных помещиков и составлявших 138 983 души (за исключением 9 западных и юго-западных губерний), к 1 января 1873 г. было передано в казну 7 742 имения с 74 572 душами5. Это

1 См.: В. Г. Зимина. Крестьянская реформа 1861 года во Владимирской губернии. Диссертация, стр. 39—40.

2 1ДГИА, ф. Главного комитета об устройстве сельского состояния, оп. т. XV, д. 181, 1863, л. 209.

3 Т а м ж е.

4 См.: «Отмена крепостного права», стр. 284. Ведомость о числе мелкопоместных имений, обращенных в ведомство государственных имуществ. Приложение к докладу министра внутренних дел от 3 января 1863 г. Из этой ведомости исключены нами данные по Подольской и Могилевской губерниям.

5 ЦГИА, ф. Главного комитета об устройстве сельского состояния, оп. т. XV, д. 34, 1873, л. 18. К этим данным прибавлены нами сведения по Оренбургской губернии о передаче в казну 24 имений со 156 душами, фигурировавшие в предыдущей ведомости и пропущенные в настоящей по губернской таблице. Общий подсчет произведен нами.

составляло 53% общего количества крестьян, принадлежавших мелкопоместным владельцам во внутренних губерниях.

Однако по отдельным губерниям этот процент был весьма различен. Так, в Смоленской губернии он составлял около 85, а в Полтавской — 191.

* * *

С лета 1861 г. начинается новый этап крестьянского движения, продолжавшийся до весны 1863 г. Этот этап характеризовался отказом крестьян принимать уставные грамоты, ожиданием так называемого «слушного часа», когда будет дарована «подлинная, настоящая воля».

Именно ожидание «новой воли» в значительной степени определяло характер крестьянского движения в этот период. Борьба за землю и волю в то время представлялась им не всегда целесообразной, так как все это крестьяне надеялись получить в результате «царского указа». Поэтому крестьянское движение носило менее активный характер и находило свое выражение главным образом в отказах принимать «Положения 19 февраля». Когда же крестьяне отдельного имения в силу тех или иных конкретных причин переходили к активным формам борьбы, движение не всегда получало поддержку в соседних селениях. Следовательно, оно приобретает локальный характер, далеко не часто распространяясь за пределы одной волости. Начиная с лета, точнее с июня, размеры крестьянского движения значительно сокращаются. По данным, приводимым в еженедельных докладах министра внутренних дел царю, в июне крестьянское движение происходило в 15 губерниях, в июле — в 13, в августе — в 10, в сентябре — в 5, в октябре — в 2 и в ноябре— в22.

За период с июля по декабрь включительно, по данным Министерства внутренних дел, произошло 137 вол-

1 ЦГИА, ф. Главного комитета об устройстве сельского состояния, оп. т. XV, д. 34, 1873, л. 18.

2 См.: «Отмена крепостного права», стр. 40—96.

нений и значительных беспорядков. Таким образом, всего за 1861 г. по этим же данным число крестьянских выступлений составляет 784 в 2034 селениях. При этом в 499 случаях (в 1666 селениях) крестьянские выступления были подавлены воинской силой2.

Приведем также и данные III отделения о крестьянском движении в 1861 г. «Всего в 1861 г.,— указывается во «всеподданнейшем» отчете III отделения,— кроме незначительных ослушаний, прекращенных без содействия местных властей, оказано было временнообязанными крестьянами неповиновение в 1176 имениях, воинские команды были введены в 337 имениях3. Из них в 17 крестьяне нападали на нижних чинов, в 48 сопротивлялись арестованию виновных...; в 126 буйствовали при укрощении неповиновавшихся. Из числа их убито или от нанесенных ран умерло 140, легко ранены и ушиблены 170, были заключены под стражу 868, из которых предано суду военному 223, гражданскому 257, наказано шпицрутенами 117, сослано в Сибирь 147. Отданы временно в арестантские роты и рабочие дома 93 человека. Кроме того, были подвергнуты наказанию розгами 1807 человек»4.

Таковы явно неполные данные официальной статистики. Как на первом, так и на втором этапе крестьянство боролось за полную ликвидацию феодальных отношений, однако на различных этапах оно отличалось рядом особенностей. Весной 1861 г. крестьянское движение получило наибольшее распространение и определялось активными формами борьбы, представляя собой повсеместный протест против грабительского характера реформы. На втором этапе оно носит большей частью локальный характер и отличается менее активными формами борьбы.

1 См.: «Обзор действий Министерства внутренних дел по крестьянскому делу с января 1861 г. по 19 февраля 1864 г.», стр. 6.

2 Т а м ж е.

8 По данным «Хроники» крестьянского движения, приводимым в кн «Крестьянское движение в России в 1861—1869 гг.» (стр. 80), с июля по декабрь включительно произошло 501 крестьянское волнение. Сопоставляя все эти данные, можно сказать, что волнения в 1861 г. коснулись не более 2—3% общего числа селений помещичьих крестьян.

4 ЦГАОР, ф. III отделения, оп. 85, д. 26, л. 103—104.

Наиболее распространенными причинами, вызывавшими выступления крестьян, являлись, во-первых, нежелание их принимать уставные грамоты и, во-вторых, протест против различных форм помещичьего произвола, связанного с отбыванием барщины, уплатой оброка и т. д.

В некоторых случаях крестьянское движение этого периода было очень упорным и подавлялось часто вооруженной силой. Нередко уставные грамоты вводились с помощью войск. 14 сентября 1861 г. был издан указ Правительствующего Сената, содержащий в себе «Наставление воинским начальникам при употреблении войск для усмирения народных волнений и беспорядков»1. Оно предоставляло право вызова войск для подавления волнений губернаторам, исправникам и городничим.

В первую очередь для этой цели направлялась пехота и кавалерия. «За неимением других войск, - говорилось в «Наставлениях»,— командируется и артиллерия без орудий, которые берутся только в случае особенной важности, по требованию губернатора»2.

Командиры частей и команд, направленных для подавления крестьянских волнений, обязаны были выполнять все приказания полиции, вплоть до употребления оружия. Право действовать по собственной инициативе воинским начальникам предоставлялось лишь в том случае, «...когда исправник, городничий или распоряжающийся на месте беспорядка чиновник будут захвачены возмутившимися и лишены возможности действовать»3.

Наряду с привлечением войск для подавления волнений воинские части весьма широко использовались для предупреждения этих волнений, что, по терминологии одного из губернаторов, именовалось «нравственным влиянием военного содействия». Значительная часть войск, расположенная во внутренних губерниях, обеспечивала это «нравственное влияние». В связи с этим дислокация войск определялась ходом составле-

1 ЦГИА, ф. Первого Департамента Правительствующего Сената, оп. 107, д. 1054, 1861, л. 3.

2 Т а м ж е.

3 ЦГИА, ф. Земского отдела Мин. вн. д., оп. 36, 1862, д. 67, л. 37.

ния и введения в действие уставных грамот. «Государь император,— указывалось в циркуляре министра внутренних дел от 25 апреля 1862 г.,— имея в виду могущие возникнуть беспорядки при введении уставных грамот, высочайше повелеть соизволил: предоставить начальникам губерний, в коих будут заметны признаки волнений, прямо входить в сношения с воинским начальством о размещении войск там, где присутствие их будет признаваемо нужным. Поэтому и сборы для летних занятий могут быть отменены или прекращены везде, где положение края будет этого требовать»1.

В силу всего этого гражданские власти широко использовали войска для обеспечения как успешного хода составления уставных грамот, так и других мероприятий, связанных с реализацией реформы.

Так, курский губернатор в целях успешного введения в действие уставных грамот организовал специальный рейд Белорусского гусарского и Вознесенского уланского полков по отдельным уездам губернии. В селе Лозовой Яр, имении княгини Репниной, Пирятин-ского уезда Полтавской губернии введение уставной грамоты обеспечивалось расквартированием в этом селе в полном составе Глуховского драгунского полка2.

Иногда войска привлекались, как указывалось выше, и для обеспечения выбора представителей сельского общественного управления. В некоторых случаях войска в том или ином населенном пункте находились весьма длительное время. Так, три роты Углицкого пехотного полка стояли в селе Никольском Наровчатско-го уезда Пензенской губернии с мая по декабрь 1861 г.3.

Наряду с армией активную роль в деле обеспечения успешной реализации «Положений 19 февраля» играла и церковь. В 1862 г. в «Киевских епархиальных ведомостях» было помещено специальное «Слово к временнообязанным крестьянам». В этом «Слове» со ссылками на соответствующие заповеди указывалось, что по закону христианскому нельзя не только отнимать чужое имущество, но даже и желать его. «После сего,— гово-

1 ЦГВИА, ф. Департамента Генерального штаба, оп. 18/272, д. 175, ч. V, л. 178.

2 Та м же, ч. VI, л. 89—90.

3 Т а м ж е, ч. V.

рилось в «Слове», — судите сами, разумно ли, справедливо ли думают некоторые, будто бы земля, принадлежащая помещикам, или доставшаяся по наследству, или ими самими купленная и законом утвержденная, должна принадлежать не владельцам, а крестьянам»1. Далее указывалось, что никакого права получить землю без вознаграждения крестьяне не имеют. Да и вообще подобного права не существовало и в древности, когда земля не была «так разграничена и определена, как ныне». При этом делалась ссылка на ветхозаветного патриарха Авраама, которому даже господь бог не дал бесплатно землю. «Потому,— отмечалось в «Слове»,—-праведник должен был покупать землю даже для погребения умершей жены своей Сары. Писание сохранило и количество цены, какую уплатил св[ятой] патриарх за эту землю»2.

Этот столь «убедительный» аргумент о приобретении земли даже для похорон Сары произвел большое впечатление в Министерстве внутренних дел, и Валуев в особом циркуляре губернаторам предложил помесг тить в «Губернских ведомостях» «Слово к временнообязанным крестьянам», подчеркивая при этом, что оно представляет собой «замечательное по верности взгляда на предмет и удобопонятности изложения»3

На местах духовенство оказывало большую помощь полиции в прекращении крестьянских волнений. «...Священники,— писал Валуев обер-прокурору Синода,— нравственным своим влиянием и надлежащими разъяснениями весьма много содействовали к прекращению возникавших между крестьянами недоразумений и беспорядков»4 Однако наряду с этим некоторая крайне незначительная часть сельского духовенства была настроена демократически и поддерживала крестьян. В цитированном выше отношении Валуева обер-прокурору Синода он по этому поводу писал: «Из поступающих... сведений о последствиях обнародования манифеста и Положений... видно, что в некоторых местах

1 ЦГИА, ф. Главного комитета об устройстве сельского состояния, оп. т. XV, д. 144, 1862, л. 71.

2 Т а м ж е.

3 Т а м ж е, л. 70.

4 ЦГИА, ф. Канцелярии обер прокурора св. Синода, оп. 30, д. 278, 1860, л. G8.

14 П. А. Зайончковский

между крестьянами возникали волнения и беспорядки единственно от неправильного толкования манифеста местными приходскими священниками»1. Эти священники немедленно отстранялись от должностей и подвергались жестоким репрессиям со стороны как духовного, так и гражданского начальства2.

Со второй половины 1862 г., примерно с сентября, движение постепенно сокращается и снова возрастает в 1863 г., главным образом в первой его половине. В ряде случаев крестьяне не только отказывались от исполнения уставных грамот, но и переходили к активным методам борьбы.

Рост крестьянского движения весной 1863 г. был связан с надеждой крестьянства на «дарование настоящей воли» 19 февраля 1863 г. «В некоторой части помещичьих имений,— доносил царю шеф жандармов в своем «всеподданнейшем» отчете,— проявлялось и в этом году стремление крестьян к получению безусловной свободы. Они с нетерпением ожидали наступления 19 февраля, собирались к тому дню в города, наполняли церкви и ожидали объявления указа о безвозмездной отдаче им земли и прекращении обязательных повинностей»3.

Активизация крестьянского движения получила распространение в ряде губерний. По данным еженедельных записок Валуева, крестьянские волнения происходили в Черниговской, Екатеринославской, Нижегородской, Херсонской, Пензенской, Саратовской, Казанской и Киевской губерниях. Так, в 12 селениях Звенигородского уезда Киевской губернии крестьяне прекратили выполнение повинностей по уставным грамотам, полагая, «...что за истечением двух лет по издании «Положений 19 февраля 1861 г.» не следует отбывать никаких повинностей в пользу помещиков4. Так же поступили

1 ЦГИА, ф. Канцелярии обер-прокурора св. Синода, оп. 30, Д. 278, 1860, л. 98.

2 По данным III отделения, среди «подстрекателей крестьян к неповиновению» лиц духовного сословия в 1861 г. было 37, в 1862 г.—11 «Крестьянское движение в 1827—1869 гг.», вып. II. М.—Л., 1931, стр. 19, 44. Из привлеченных в 1861 г. 37 человек было 25 священников, 2 дьякона и 10 причетников.

3 ЦГАОР, ф. III отделения, оп 85, д. 28, л. 130.

4 ЦГИА, ф. Главного комитета об устройстве сельского состояния, оп. т. XV, 1863, д. 181, л. 99.

и крестьяне двух имений Суражского и Мглинского уездов Черниговской губернии. Крестьяне с. Казаричи Суражского уезда явились 20 февраля к мировому посреднику, заявив, что «с сего числа прекращают отбывание в пользу помещика повинностей», а крестьяне с. Кульнево Мглинского уезда 3 марта явились всем обществом к помещику и объявили ему, что «мы свое отслужили и даже сверх срока обязательных отношений, т. е. [с] 19 февраля лишние две недели за гостинец, а более служить не станем»1.

В с. Отроковке Ушицкого уезда Подольской губернии крестьяне отказались от выполнения повинностей, заявив, что священник читал им о том, что «...с 19 февраля 1863 г. крестьяне освобождаются от всякой повинности помещику за землю»2. 27 марта 1863 г. «крестьяне двух селений Тираспольского уезда Херсонской губернии— Васильевки и Осиповки — в числе 500 человек... пришли в ожесточение и вооружились палками»3, отказавшись подчиниться помещикам. Это выступление крестьян было подавлено вооруженной силой.

В мае в Оханском уезде Пермской губернии происходили серьезные волнения крестьян в пяти волостях, причем произошло столкновение с воинской командой. В результате этого столкновения, как указывал Валуев, было ранено 9 казаков и 12 или 13 крестьян4.

Крестьянские волнения происходили почти во всех губерниях. По данным же «всеподданнейшего отчета» III отделения, в 1863 г. «наиболее значительное неповиновение крестьян» произошло в 386 имениях, воинские команды были введены в третью часть этих имений. Из них в 30 крестьяне «буйствовали», в 11 нападали на солдат, а в 39 сопротивлялись аресту руководителей движения и насильственно освобождали арестованных.

Было подвергнуто исправительному наказанию 1280 человек, предано суду 223 человека, выслано в другие губернии 265. Таковы далеко не полные дан-

1 ЦГИА, ф. Главного комитета об устройстве сельского состояния, оп. т. XV 1863, д 181, л. 97—98.

2 Т а м ж е, л. 166.

3 Т а м ж е, л. 86—87.

4 Т а м ж е, л. 190.

6 См.: «Крестьянское движение в 1827—1869 гг.», вып. II, стр. 70.

ные, характеризующие крестьянское движение в 1863 г.

Руководствуясь тем, что данные о крестьянском движении как Министерства внутренних дел, так и III отделения суммарны и весьма общи, да и к тому же не полны, мы попытались подсчитать число крестьянских выступлений с июня 1861 г. по декабрь 1863 г.

Эти данные составлены нами на основе обработки материалов Департамента Генерального штаба и фиксируют лишь те волнения крестьян, которые были подавлены войсками. Однако сведения эти являются далеко не полными. Это находит свое подтверждение в том, что по ряду губерний мы вовсе не встречаем донесений о подавлении волнений, хотя они там происходили. К тому же, стремясь быть максимально точными, мы фиксировали лишь те случаи в донесениях, о которых прямо указывается, что войска направлены на подавление крестьянских «беспорядков» или же для экзекуции1. Мы вовсе не учитывали тех донесений, в которых не объяснялось причин посылки войск в то или иное селение, а просто указывалось о посылке воинской части «по требованию гражданского начальства», хотя это «требование» нередко могло быть вызвано не только стремлением предупредить волнения, но и необходимостью их подавления.

Руководствуясь указанными выше принципами отбора, в период с июня 1861 г. по декабрь 1863 г. произошло 619 случаев крестьянских волнений, подавленных войсками2.

1 Если в донесении, указывалось о массовых волнениях в том или ином уезде и при этом говорилось о посылке военной команды без указания селений, то нами это фиксировалось как одно выступление; так, например, в еженедельном донесении министра внутренних дел в марте 1863 г. говорилось, что в Звенигородском уезде Киевской губернии произошли массовые волнения в 12 селениях и при этом были посланы воинские части. Так как в этом донесении не указывалось, в какие селения были направлены воинские команды, мы фиксируем это как одно волнение, подавленное войсками.

2 Данные составлены на основе обработки сведений Департамента Генерального штаба (ЦГВИА, ф. Департамента Генерального штаба, № 38, оп. 18/272, д. № 175, ч. III—IV), а также еженедельных записок министра внутренних дел. См.: «Отмена крепостного права». По данным «хроники» с июня 1861 г. по декабрь 1863 г. было введено воинских команд для подавления или предупреждения крестьянских волнений в 854 случаях. См. сб. «Крестьянское движение в России в 1861—1869 гг.». М., 1964, стр. 800.

Подчеркивая широкие размеры, которые приняло крестьянское движение, нельзя переоценивать размах его. Если даже увеличить приводимые нами неполные данные вдвое, то численность крестьян, участвовавших в этих волнениях, будет составлять по отношению ко всем помещичьим крестьянам не более 1%. Характеризуя крестьянское движение после реформы, Валуев в своем докладе Александру II от 15 сентября 1861 г. писал: «Случаи буйного неповиновения были чрезвычайно редки. При одновременном объявлении гражданской свободы 20 миллионам душ обоего пола... не пало ни одной жертвы на стороне лиц, дотоле пользовавшихся этим правом или призванных по их должностным обязанностям ко введению в действие, отменяющих оное законоположение»1.

Вера в царя по-прежнему была сильна, несмотря на столь серьезный предметный урок, каким являлись «дарованные» царем «Положения 19 февраля» и реализация их с помощью розог и пуль. Новгородский помещик Носович, касаясь крестьянского движения, в своем дневнике цинично писал: «...крестьяне наши сильно верят в царя и бога, эксплуатируя эти незыблемые верования, их можно привести, разумеется, с умением, до конца, куда хочешь. Другой вопрос,— продолжал он,— когда кто или что-нибудь станет поперек этих верований»2.

Именно вера крестьян в царя и бога, являвшаяся выражением стихийности движения, была одной из основных причин, которая дала возможность правительству сравнительно легко подавить сопротивление крестьянства.

* * *

Анализ хода составления уставных грамот, а также и крестьянского движения в этот период дает основание для следующих выводов.

1 ЦГИА, ф. Валуева, оп. 1, д. 594, л. 1.

2 С. Носович. Крестьянская реформа в Новгородской губернии. СПб., 1899, стр. 92.

Созданный летом 1861 г. институт мировых посредников носил в основном крепостнический характер. Он в значительной степени укрепил правительственные позиции в деревне. Правительству удалось также создать себе опору и в лице органов крестьянского общественного управления, носившего полицейско-фискальный характер.

Составление уставных грамот протекало в обстановке массового противодействия крестьян. По далеко не точным и, бесспорно, заниженным данным, свыше 50% крестьян отказалось подписать уставные грамоты. Введение в действие уставных грамот проводилось также в условиях массового сопротивления крестьян. В силу этого нередко грамоты вводились при участии воинских частей.

\Жрестьянское движение в этот период характеризовалось главным образом пассивными формами борьбы, что находило свое выражение в массовом отказе подписывать уставные грамоты. Особенностью крестьянского движения этого периода являлся его локальный характер. Весьма редко движение распространялось за пределы одного селения. Некоторую активизацию крестьянское движение получает весной 1863 г., что было связано с ожиданием «новой воли».

* * *

В 1863 г. в связи с восстанием в Польше правительство изменило условия реформы 1861 г. в Виленской, Ковенской, Гродненской, Минской, Могилевской, Витебской, Киевской, Подольской и Волынской губерниях. Это обусловливалось стремлением правительства Александра II создать себе в лице крестьянства опору в борьбе со шляхетским национально-освободительным движением.

В Белоруссии и Литве в этот период наблюдались массовые крестьянские волнения, руководимые наиболее радикальной частью партии «красных» (Сераковский, Калиновский).

22 января польское революционное правительство издало манифест, по которому вся земля, находившаяся в пользовании крестьян, переходила им в собственность без выкупа. Крестьяне обязывались лишь в дальней-

шем уплачивать особый налог за землю. Помещики же должны были получить компенсацию за земли, отходящие в собственность крестьян. Таким образом, земли, находившиеся в пользовании крестьян, переходили им в собственность фактически на основе выкупа, так как компенсация помещиков могла быть осуществлена лишь за счет широких масс народа, т. е. в первую очередь крестьянства. Именно этим целям и должен был служить земельный налог, вводившийся согласно манифесту.

Издание этого манифеста вызвало серьезное беспокойство правительства и заставило пойти на изменения содержания «Положений 19 февраля» в Литве, Белоруссии и на Правобережной Украине. 4 февраля 1863 г. П. А. Валуев представил Александру II «всеподданнейшую записку» с приложением проекта указа об обязательном выкупе земельных наделов в трех литовских губерниях (Виленской, Ковенской, Гродненской) и Минской, а также в четырех так называемых Инфляндских уездах Витебской губернии. Эти записки и были положены в основу закона 1 марта 1863 г.

По указу 1 марта, распространявшемуся на Виленскую, Гродненскую, Ковенскую, Минскую губернии и Динабургский. Дризенский, Люцинский и Режицкий уезды Витебской губернии, назначалась проверка повинностей, определенных крестьянам по уставным грамотам. С этой целью учреждались особые поверочные комиссии. Вместе с тем для крестьян этих губерний и уездов вводился обязательный выкуп (§ 1). Обязательные отношения крестьян к помещикам прекращались с 1 мая 1863 г, (§ 2). С этого же времени крестьяне причислялись к разряду крестьян-собственников, и вплоть до составления выкупных актов они обязаны были причитающийся с них оброк вносить в уездные казначейства (§ 5). Установленный в уставных грамотах оброк понижался на 20%, крестьяне же, находившиеся на барщине, переводились с этого же времени на оброк.

Составление выкупных актов также возлагалось на поверочные комиссии (§ 6). Состав, а также и порядок действий поверочных комиссий должен был быть раз-

1 См.: ПСЗ, собр. 2, т. XXXVIII, № 39337.

работай министром внутренних дел. После издания указа 1 марта были направлены письма киевскому генерал-губернатору, а также могилевскому, черниговскому и псковскому губернаторам. В этих письмах подробно объяснялись причины, вызвавшие подобные меры, а в заключение указывалось, что обязательный выкуп не может быть распространен на другие районы страны.

«Двигатели польского направления,— писал министр киевскому генерал-губернатору,— всеми мерами стараются привлечь на свою сторону крестьян и возбудить их против правительства. Они... особ<