Составление уставных грамот. Реформа 1863 г. в Литве, Белоруссии и на Правобережной Украине

Проведение в жизнь крестьянской реформы практически заключалось в первую очередь в составлении и введении в действие уставных грамот, определявших как размеры отведенной крестьянам земли, так и взимавшихся за пользование ею повинности.

Составление уставных грамот было неразрывно связано с созданием института мировых посредников, а также с организацией сельского и волостного крестьянского общественного управления. Эти крестьянские учреждения, носившие ярко выраженный полицейско-фискальный характер, призваны были оказывать непосредственную помощь мировым посредникам в деле реализации «Положений 19 февраля» и обеспечивать всеми средствами их выполнение. Правительство и дворянство так именно и рассматривали назначение крестьянских учреждений.

Ю. Ф. Самарин в письме к Черкасскому писал: «Опасаясь, чтобы неисполнение повинностей вошло во вкус, мы решились, не выжидая месячного срока, немедленно и единовременно открыть сельские и волостные общества, чтобы по крайней мере была в каждой деревне ответственная за крестьян ими же выбранная и поставленная личность, чтобы было за кого взяться в случае ослушания, чтобы, так сказать, олицетворить безгласное сопротивление масс...До тех пор ничего нельзя будет сделать»1.

В целях успешной реализации «Положений 19 февраля» Министерство внутренних дел еще в конце марта 1861 г. предложило губернаторам ускорить подбор кандидатов в мировые посредники. В циркуляре министра

1 Отдел рукописей ГБЛ, ф. Ю. Ф. Самарина, д. 33/2. Письмо от 10 апреля 1861 г., л. 10.

внутренних дел Ланского от 22 марта, направленном губернаторам, указывалось: «В настоящее время успех избрания мировых посредников составляет одну из первостепенных забот правительства, а потому считаю нужным обратить особенное, личное вашего превосходительства внимание на всю важность и ответственность этого избрания... От удачного выбора сих лиц,— говорилось далее,— будет во многом зависеть успех предпринятого государственного преобразования...»1.

Правительство всячески форсировало создание института мировых посредников. Так была значительно упрощена система утверждения мировых посредников в должности, а также давалось право губернаторам намечать в качестве кандидатов в посредники тех помещиков, которые состояли как на гражданской, так и на военной службе, и предоставлять им для этой цели либо длительный отпуск, либо даже отставку.

Однако подбор кандидатов в мировые посредники был связан с серьезными трудностями. Большая часть поместного дворянства восприняла реформу отрицательно, и естественно, что эта категория помещиков не совсем подходила, даже с точки зрения правительства, к роли мировых посредников.

Так, Ю. Ф. Самарин в своем письме к Черкасскому, характеризуя состояние этого вопроса в Самарской губернии, писал, что «мировых посредников в некоторых уездах совсем неоткуда взять»2.

Значительная часть лиц, назначенных мировыми посредниками, принадлежала к крепостникам. Об этом свидетельствуют губернаторские отчеты о ходе «крестьянского дела», в которых встречаются неоднократные свидетельства о действиях мировых посредников. Так, смоленский губернатор указывал, что «выбор мировых посредников не везде удачен. Они действуют... не всегда беспристрастно. Они забыли свое высокое назначение быть примирителями и судьями беспристрастными обоих сословий»3.

1 «Сборник правительственных распоряжений по устройству быта крестьян за 1857—1875 гг.». СПб., 1885, стр. 162.

2 Отдел рукописей ГБЛ, ф. Ю. Ф. Самарина, д. 33/2. Письмо от 23 марта 1861 г., л. 8.

3 ЦГИА, ф. Земского отдела Мин, вн. д.(1-е делопроизводство, оп. 1, д. 47, 1861, л. 164.

Об этом же писал и рязанский губернатор, сообщавший о том, что некоторая часть посредников «...начинает впадать в ошибки и имеет ложный взгляд на вещи»1. Этот «ложный взгляд», как указывалось в отчете, заключался в том, что некоторые мировые посредники поддерживали беззаконные действия помещиков. Ярославский губернатор также отмечал в своем отчете, что многие мировые посредники приобрели «характер полицейского начальства»2.

Наиболее подробные сведения о деятельности мировых посредников содержатся в отчете сенатора Капгера, ревизовавшего «ход крестьянского дела» в Калужской и Владимирской губерниях3. Деятельность мировых посредников во Владимирской губернии характеризовалась такими злоупотреблениями и произволом, что даже Капгер принужден был поставить вопрос о предании суду ряда посредников и некоторых членов губернского по крестьянским делам присутствия4.

Писатель С. Терпигорев-Атава, отнюдь не отличавшийся демократическими взглядами, в своих полупублицистических очерках, характеризуя мировых посредников в одном из уездов Тамбовской губернии, писал: «...мне кажется... что этих мировых посредников правильнее всего было бы сравнить с привилегированными помещиками, почему-то сохранившими за собой уничтоженное для всех остальных крепостное право. Они, каждый в своем участке, положительно восстановили, разумеется для себя лично, крепостное право. Такого, например, абсолютного деспотизма, бесправия и жестокости, которые установил в своем участке один из наших посредников, Р-в, решительно не практиковалось ни одним из помещиков и даже им самим до 19 февраля... Сечения происходили у него на дворе каждую неделю два раза, и, чтобы дать понятие о размерах этого упражнения, полагаю, достаточно будет, если я скажу, что, кроме

1 ЦГИА, ф. Земского отдела Мин. вн. д., 1-е делопроизводство, оп. 1, д. 47, 1861, л. 129.

2 Там же, д. 61, 1961, л. 65.

3 О ревизии сенатора Капгера см. статью Н. М. Дружинина «Сенаторские ревизии, 1860—1870 гг.». (К вопросу о реализации реформы 1861 г.). «Исторические записки», т. 79, стр. 139—175.

4 ЦГИА, ф. Главного комитета по устройству сельского состояния, оп. т. XV, 1863, д. 123.

ординарных, так сказать, рядовых мужиков, каждую субботу он непременно сек человек пять сельских старост и раз в месяц — какого-нибудь волостного старшину.., проделывая при этом только следующую канцелярскую, так сказать, формальность. Староста, присужденный им к сечению, им же, в силу посреднической власти, сменялся, т. е. с него снимали цепь и медаль, клали в качестве рядового мужика на скамейку, драли чуть не до полусмерти, потом поднимали. Он издевался над ним и производил его тут же вновь в старосты, т. е. надевал цепь и медаль. Со старшинами процедура была несколько более сложная, так как для их смены и избрания требуется губернаторское утверждение, но он с терпением... проделывал и эту формальность и драл, драл их без конца и милосердия»1.

То же происходило и в Тульской губернии. «Ежели бы возможно все печатать, что здесь делается моими милыми товарищами м[ировыми] посредниками],— писал Л. Н. Толстой из Ясной Поляны М. Н. Каткову в Москву,— волос бы стал дыбом у всей публики»2.

Часть мировых посредников принадлежала к либеральному дворянству, заинтересованному в отмене крепостного права. Среди них были Н. И. Пирогов, декабрист барон А. Е. Розен, Л. Н. Толстой, Е. И. Якуш-кин, братья Н. А. и А. А. Бакунины, П. П. Обнинский и др. Эти посредники искренно отстаивали интересы крестьянства. Именно их имел в виду В. И. Ленин, говоря о мировых посредниках, не желавших проводить в жизнь грабительскую реформу. Эта лучшая часть мировых посредников обычно встречала сопротивление помещиков и изгонялась ими.

Л. Н. Толстой, являвшийся мировым посредником Крапивенского уезда Тульской губернии, принужден был также уйти с этой должности.

Если факты, свидетельствующие о том, что посредники потворствовали произволу помещиков, были довольно часты, то случаи, когда посредники становились на сторону крестьян, встречались редко.

Наиболее крупным и вместе с тем единственным протестом либеральных мировых посредников было кол-

1 С. Терпигорев-Атава. Оскудение. СПб., 1882, стр. 363—364.

2 Л. Н. Толстой. Поли. собр. соч., т. 60. М., 1949, стр.395..

лективное выступление тверских посредников, отказавшихся проводить в жизнь «Положения 19 февраля» и требовавших введения обязательного выкупа, а также ряда буржуазных преобразований.

В феврале 1862 т. в экстренном дворянском собрании в Твери было принято решение о необходимости проведения в жизнь ряда буржуазных реформ. Однако тверское дворянство полагало, что правительство не способно осуществить это. «Предполагая даже полную готовность правительства провести реформы, дворянство глубоко проникнуто тем убеждением, что правительство не в состоянии их совершить,— говорилось в решении собрания.—Свободные учреждения, к которым ведут эти реформы, могут выйти только из самого народа.. Посему дворянство не обращается к правительству с просьбой о совершении этих реформ, но, признавая его несостоятельность в этом деле, ограничивается указанием того пути, на который оно должно вступить для спасения себя и общества. Этот путь есть собрание выборных от всего народа без различия сословий»1.

На другой день после закрытия дворянского собрания 13 мировых посредников во главе с А. А. Бакуниным составили протокол, в котором заявили, что в своей деятельности они будут руководствоваться не распоряжениями правительства, а решением дворянского собрания. Мировые посредники были арестованы и заключены в Петропавловскую крепость, где находились 5 месяцев.

Кандидатуры мировых посредников обсуждались на уездных дворянских собраниях и рекомендовались предводителями дворянства губернаторам для последующего утверждения их в Сенате. Вполне естественно, что такой порядок выбора обеспечивал интересы класса помещиков. Не удивительно, что в официальных отчетах деятельность мировых посредников оценивалась очень высоко.

«Что касается нравственных качеств мировых посредников,— доносил в III отделение из Владимира

1 Цит. по кн. А. А. Корнилова «Общественное движение при Александре II (1855—1881)». Исторические очерки. М., 1909, стр. 115.

штаб-офицер корпуса жандармов,— то... уездные предводители дворянства письменно рекомендовали их... начальнику губернии с лучшей стороны, как людей, заслуживших всеобщую любовь и уважение»1.

Уже в течение мая—июня 1861 г. во всех губерниях мировые посредники приступили к исполнению своих обязанностей2. Число мировых посредников в губернии в среднем составляло от 30 до 50. Мировой участок состоял из 3—5 волостей.

Правительство придавало их деятельности большое значение, возлагая надежду, что они обеспечат «должный порядок и повиновение законам».

«Мировые посредники,— сообщал Валуев в своем докладе царю в начале сентября 1861 г.,— по настоящее время действуют усердно, успешно и вообще соответствуют своему назначению... Нельзя не признать выборы лиц в эту должность большею частью весьма удачными и нельзя не отдать полной справедливости общему направлению их деятельности»3.

Большинство мировых посредников вполне удовлетворяли правительство. «Посредники,— сообщал Валуев в докладе 29 сентября 1861 г.,— не удовлетворяющие своему назначению, составляют довольно редкое исключение»4.

Из 1714 мировых посредников за полтора года их деятельности было отстранено и привлечено к судебной ответственности всего 46 человек, что не составляет даже 3% их общего количества5.

Во всеподданнейшем докладе министра внутренних дел, представлявшем собой обзор деятельности министерства за 1861 —1863 гг., Валуев весьма высоко оценивал деятельность мировых посредников. «Если неразумное упорство крестьян не породило больших заме-

1 ЦГАОР, ф. III отделения, IV экспедиция, д. 199, 1861, л. 80.

2 О деятельности мировых посредников см. весьма содержательную статью В. Г. Чернухи «Правительственная политика и институт мировых посредников». Сб. «Внутренняя политика царизма XVI—начала XX века». Л., 1967, стр. 197—238.

3 ЦГИА, ф. Департамента общих дел Мин. вн. д., оп. 241, д. 185, л. 12—13.

4 «Отмена крепостного права». М.—Л., 1950, стр. 74.

5 См.: «Обзор действий Министерства внутренних дел по крестьянскому делу с января 1861 г. по 19 февраля 1864 г., стр. 21.

шательств и затруднений, — писал он, — то это должно быть преимущественно приписано ревностной и неутомимой заботливости мировых посредников. Если во множестве случаев они успевали прекращать возникшие или возникавшие беспорядки, то было еще более таких случаев, где они предупреждали их возникновение...»1.

Организация института мировых посредников, а особенно органов крестьянского «самоуправления» создавали правительству определенную опору в деревне. Сельские старосты и волостные старшины, формально избиравшиеся крестьянами, а фактически назначаемые мировыми посредниками, являлись своеобразной правительственной агентурой в деревне, призванной обеспечивать беспрекословное повиновение и выполнение крестьянами их повинностей как государству, так и помещикам.

В целом ряде губерний выборы должностных лиц крестьянского управления встречали упорное сопротивление крестьян. Так, отказы крестьян от проведения выборов, а также борьба их против фактически назначенных должностных лиц наблюдались в Витебской, Ковенской, Подольской, Гродненской, Рязанской, Калужской и Саратовской губерниях.

Как сообщал Валуев царю, крестьяне имения Биржи гр. Тышкевича Поневежского уезда Ковенской губернии в количестве 14 тыс. душ, несмотря на убеждения мирового посредника, отказались от избрания сельских должностных лиц. «...Вследствие сего,— указывал он,— в имение введена военная команда. Ныне,— продолжал Валуев,— губернатор уведомляет, что ни военная экзекуция, ни многократные увещания не отклонили крестьян от прежнего упорства. Они явно собираются большими толпами среди дня и по ночам ставят по дорогам караулы, посылают деньги в Ригу, где, по мнению губернатора, по всей вероятности, есть у них злонамеренный толкователь»2....Далее Валуев указывал, что арест «главных подстрекателей» вызвал необходимость применить военную силу для разгона толпы, стремившейся отбить арестованных.

Крестьяне в течение пяти месяцев продолжали свое

1 ЦГИА, ф. Департамента общих дел Мин. вн. д., оп. 66, д. 11, л. 37.

? «Отмена крепостного права», стр. 70,

сопротивление, которое было сломлено лишь в феврале 1862 г.

В одном из имений Вельского уезда Гродненской губернии крестьяне не только отказались произвести выборы волостных старшин, но и угрожали жизни тех, кто примет эту должность1.

В Аткарском уезде Саратовской губернии в имениях помещиков Устиновых и Куткина крестьяне с марта по июнь 1862 г. не подчинялись волостному старшине и в конце концов «избрали нового старшину и стали производить буйство»2. Только после введения в имение пяти рот солдат и экзекуции крестьяне принуждены были подчиниться.

Как сообщал в своем рапорте в Департамент Генерального штаба командир 3-го резервного стрелкового батальона, его батальон был 17 октября 1861 г. направлен в Клинский уезд Московской губернии «для содействия гражданскому начальству в выборе старшины»3.

То же самое происходило и в Подольской губернии, в с. Крушеновке Новоушицкого уезда, где «выборы» членов сельского управления производились «при содействии» двух рот Севского пехотного полка4.

В некоторых губерниях, как например в Гродненской и Рязанской, избранные против своего желания сельские старосты и волостные старшины уклонялись от вступления в должность5.

Однако, несмотря на сопротивление крестьян, правительству удалось, за небольшим исключением, обеспечить желательный для него состав лиц сельской и волостной администрации.

«Старшины и старосты,— сообщал в Министерство внутренних дел черниговский губернатор,—...вообще люди сметливые, самостоятельные и принимаются за свои обязанности с полною готовностью»6. Так, характеризуя состояние Калужской губернии, Валуев доносил царю: «Большая часть избранных в должность

1 ЦГАОР, ф. Ill отделения, IV экспедиция, д. 204, 1862, л. 56.

2 «Отмена крепостного права», стр. 184.

3 ЦГВИА, ф. Департамента Генерального штаба, № 38, оп. 18/272, св. 653, д. 175, ч. IV, л. 171.

4 Та м же, ч. III, л. 208.

5 См.: «Отмена крепостного права», стр. 74.

6 «Отмена крепостного права», стр. 56,

волостных старшин — люди разумные, смышленые й всеми одобряемые. С учреждением сельских и волостных управлений, по удостоверению губернатора, устанавливается порядок, и крестьяне стали лучше исполнять повинности»1.

Аналогичную оценку состава сельских должностных лиц делает в своем отчете за 1862 г. самарский губернатор: «...сельские старосты, волостные старшины и все вообще должностные лица, эти передовые люди и лучшие представители крестьянства... первые... откинули несбыточные мечты о полной воле, и вследствие этого глухая оппозиция масс осталась без вожаков»2.

Подобные же отзывы о волостных старшинах и сельских старостах дает и Валуев, характеризуя состояние Тверской, Калужской, Смоленской и Пензенской губерний3.

Наконец, такая же оценка значения крестьянских учреждений давалась и в «Обзоре действий Министерства внутренних дел»4.

Иную оценку крестьянских учреждений мы встречаем лишь в отношении Сарапульского и Елабужского уездов Вятской губернии. Валуев в своем докладе царю от 18 августа 1861 г. на основе данных мирового посредника сообщал, что крестьяне избирают сельскими старостами и волостными старшинами «самых плохих», в результате чего крестьяне уклоняются от выполнения барщинных повинностей.

«Впрочем,— писал Валуев, — губернатор полагает, что это продолжится недолго, и крестьяне поймут необходимость подчинения, а начальствующие лица привыкнут действовать решительнее и самостоятельнее, но до этого времени многих старшин и старост придется сменить»5.

С созданием органов крестьянского общественного управления наблюдается значительный спад крестьян-

1 «Отмена крепостного права», стр. 52.

2 ЦГИА, Государственный совет, ф. Главного комитета об устройстве сельского состояния, оп. т. XV. Опись дел, не вошедших в контрольные реестры, д. 16, л. 390.

3 См.: «Отмена крепостного права», стр. 67.

4 См.: «Обзор действий Министерства внутренних дел по крестьянскому делу с января 1861 г. по 19 февраля 1864 г.».

5 «Отмена крепостного права», стр. 61.

ских волнений. Об этом содержатся многочисленные свидетельства в губернаторских отчетах «о ходе крестьянского дела».

«Устройство общественного управления,— сообщал самарский губернатор,—...имело благодетельное влияние на установление правомерных отношений между обоими сословиями»1.

Об этом же сообщали в своих отчетах и другие губернаторы2.

В лице сельских и волостных должностных лиц помещики получили определенную опору в деревне. Власти не имели теперь соприкосновения с миром, а общались лишь с отдельными представителями, которые были в большинстве своем весьма послушны.

«Выборное начало,— писал Валуев в своем докладе царю в 1863 г.—...сопряжено с меньшими неудобствами, способно к большему развитию и, сводя массы к сравнительно незначительному числу уполномоченных ими представителей, облегчает действия администрации»3.

Наиболее надежной правительственной агентурой в деревне был волостной старшина. «Из всех новых общественных властей и учреждений,— писал Валуев в цитированном выше докладе,— наиболее удовлетворительны волостные старшины»4.

Правительство всячески стремилось поощрять представителей сельской администрации, награждая их медалями. В тех случаях, когда сельские старосты и волостные старшины выступали защитниками интересов крестьян, они отстранялись от должностей, а в иных случаях арестовывались. Так, только в Самарской губернии в течение октября—ноября 1861 г. было уволено от должности и большей частью по требованию помещиков свыше 60 сельских старост5.

В сельце Павловка Самарского уезда сельский староста Ермолай Васин и сотский того же села Егор

1 «Отмена крепостного права», стр. 59.

2 Та м же.

3 ЦГИА, ф. Департамента общих дел Мин. вн. д., оп. 66, д. 11, л. 36.

4 Т а м же, л. 35.

6 ЦГИА, ф. Земского отдела Мин. вн. д., 1-е делопроизводство, оп. 1, д. 61, 1861, л. 52.

Маркелов были заключены в тюрьму за то, что «...они не только не приняли мер по долгу службы к усмирению буйства и дерзостей со стороны крестьян своих при чтении мировым посредником уставной грамоты, но сами этому сочувствовали...»1

Окончательно во всех губерниях крестьянские учреждения были открыты в декабре, причем была образована 8751 волость2.

Было бы неверным усматривать причину спада крестьянского движения только в организации института мировых посредников и органов крестьянского управления, однако известное значение в смысле укрепления правительственных позиций в деревне это, бесспорно, имело.

В лице мировых посредников и представителей крестьянского управления правительство получало дополнительную возможность воздействия на крестьян, используя, кроме вооруженной силы, и метод убеждения.

* * *

С созданием института мировых посредников правительство приступило непосредственно к реализации «Положений 19 февраля» — к составлению уставных грамот.

Составление уставных грамот и введение их в действие происходило в обстановке массового сопротивления крестьянства. Собственно, это сопротивление объяснялось как конкретными причинами, связанными с введением той или иной уставной грамоты (отрезка земель, размеры повинностей), так и принципиальным нежеланием принимать вообще уставную грамоту в ожидании «подлинной воли». Эта «подлинная, настоящая воля» согласно распространившимся между крестьянами слухам должна была прийти через два года, когда наступит так называемый «слушный час». «Крестьяне,— писал харьковскому губернатору предводитель дворянства Богодуховского уезда,— положительно усвоили себе, что по манифесту определено им работать

1 ЦГАОР, ф. III отделения, IV экспедиция, д. 212, 1863, д. 10.

2 См.: «Обзор действий Министерства внутренних дел по крестьянскому делу с января 1861 г. по 19 февраля 1864 г.», стр. 25.

13 П. А. Зайончковский

только два года до слушного часу... Что кто в течение этого времени составит уставную грамоту, тот себя закрепостит снова, но кто эти два года устоит, тот будет свободен; поэтому с помещиками никаких условий заключать не должно и ни на какие уставные грамоты не соглашаться»1.

Аналогичное положение наблюдалось и в Симбирской губернии. «...Крестьяне,— сообщал симбирский губернатор,— от подписи уставных грамот решительно отказываются, объясняя, что подпись опять их прикрепит»2. Подобные слухи получили распространение буквально по всей России.

Об этих настроениях сообщал из Самарской губернии и Ю. Ф. Самарин. «Крестьяне,— писал он А. И. Ко-шелеву,— покоряются Положению, но протестуют против него своим безучастием в исполнении его и тщательно избегают всего того, что могло дать повод сказать, что они воспользовались тою или другою ста-тьею — следовательно, приняли Положение»3.

Надежда крестьян на дарование им царем «настоящей воли» настолько укрепилась, что Александр II, возвращаясь из Крыма осенью 1861 г., вынужден был заявить представившимся ему старшинам, «что никакой другой воли не будет, кроме той, которая дана, и потому крестьяне должны исполнить то, что требуют от них общие законы «Положения 19 февраля»4. Это заявление царя, помимо опубликования его в печати, было сообщено губернаторам в специальном циркулярном предписании министра внутренних дел. Однако выступление Александра II не поколебало надежд крестьян на получение ими воли через два года.

Все это, естественно, крайне замедляло составление и введение в действие уставных грамот.

Составление уставных грамот было начато в июле

1 Харьковский государственный областной исторический архив (ГАХО), ф. Канцелярии харьковского губернатора, оп. 208, 1-й стол, д. 74, 1861, л. 53.

2 ЦГИА, ф. Земского отдела Мин. вн. д., 1-е делопроизводство, оп. 1, д. 47, 1861, л. 118.

3 Отдел рукописей. ГБЛ, ф. Самарина, д. 38/3, л. 181.

4 ГАХО, ф. Канцелярии харьковского губернатора, оп. 204, д. 58, 1861, л. 19. Цитировано по циркулярному отношению харьковского губернатора от 10 февраля 1862 г. за № 778.

1861 г., однако в первое время происходило оно крайне медленно.

Наряду с нежеланием крестьян подписывать уставные грамоты иногда наблюдалось противодействие составлению этих грамот и со стороны помещиков. Так, по свидетельству ряда губернаторов, приведенному в официозе Министерства внутренних дел — газете «Северная почта», причина задержки в составлении уставных грамот объяснялась также желанием самих помещиков сохранить елико можно дольше барщину1. Это имело место з Екатеринославской и Полтавской губерниях. В других случаях стремление помещиков задержать составление уставных грамот объяснялось иными причинами. Как сообщалось в заметке, помещенной в газете «День», медленное составление уставных грамот в Егорьевском уезде Рязанской губернии объяснялось тем, что оброк, достигавший до реформы свыше 20 руб. с души, должен был быть существенно понижен. Вследствие этого, несмотря на неоднократные обращения крестьян как к самим помещикам, так и в мировые учреждения с просьбой ускорить составление уставных грамот, все оставалось по-прежнему2.

По данным на 18 октября, по 28 губерниям были составлены 632 уставные грамоты, введено в действие 4353. Из числа введенных в действие 91, т. е. более 20%, не была подписана крестьянами. К 1 января

1862 г. количество составленных уставных грамот равнялось 2796, было введено в действие 2403. Из числа введенных в действие 881 грамота не была подписана крестьянами4.

Причины отказа крестьян подписывать уставные грамоты мы можем условно подразделить на две группы. К первой группе причин мы относим те, которые вызывались конкретными поводами: неудовлетворенностью полевым наделом или размером повинностей, несогласием на разверстание угодий и перенесение усадеб, наконец, протестом против других статей уставной грамоты. Нередко крестьяне не указывали на конкретные

1 См.: «Северная почта», 3 октября 1862 г.

2 См.: «День», 5 января 1863 г.

3 См.: «Отмена крепостного права», стр. 76,

4 Т а м же, стр 95.

13*

причины, мотивируя свой отказ несогласием с грамотой в целом.

Так, например, крестьяне деревни Михеевка Бугуль-минского уезда Самарской губернии «согласия ни на что не изъявили и, от подписи оной отказались»1.

То же самое значится и в уставных грамотах сел Благовещенского и Екатериновки того же уезда и деревень Марьино и Большеузенской Новоузенского уезда той же Самарской губернии2. Подобные примеры можно привести и по другим губерниям.

В большинстве неподписанных уставных грамот вовсе не обозначены причины отказа и в лучшем случае указывалось мировым посредником, что «крестьяне от подписи грамоты отказались». Так, почти во всех уставных грамотах Валуйского, Нижнедевицкого, Новохоперского уездов Воронежской губернии, Елизавето-градского уезда Херсонской, Миргородского уезда Полтавской и Нежинского уезда Черниговской губернии не содержится причин отказа крестьян от подписи уставных грамот.

Ко второй группе причин относятся те, которые были связаны с ожиданием крестьянами «новой воли», так называемого «слушного часа», что нередко находило прямое отражение и в грамотах. Так, например, крестьяне слободы Подосиновки Новохоперского уезда Воронежской губернии, отказавшись подписать уставную грамоту, заявили, «что они в качестве земли не сомневаются, но принять землю в постоянное пользование от владелицы генеральши Раевской нисколько не желают, боясь закрепить себя опять в крестьянское сословие... и до того отведенных [земель] пахать и хлеб на оной сеять не станут»3.

Крестьяне сел Кузьминского и Стряпкова Юрьевского уезда Владимирской губернии также отказались от подписи уставной грамоты «в ожидании, что в будущем земля вся должна будет им принадлежать»4.

1 ЦГИА, ф. Главного выкупного учреждения, оп. 33, д. 25.

2 Там же, д. 12, 20, 262, 263.

3 Там же, оп. 8, д. 729, л. 17.

4 Владимирский областной исторический архив, ф. Губернского по крестьянским делам присутствия, № 180, оп. 2, д. 213. Цитировано по диссертации В. Г. Зиминой «Крестьянская реформа 1861 года во Владимирской губернии», М., 1956, стр. 451.

Иногда это ожидание новых льгот не выражалось открыто. Так, крестьяне с. Кукшин Нежинского уезда Черниговской губернии, как отмечал в уставной грамоте мировой посредник, «изъявили свое согласие на все статьи оной, но от подписи грамоты, перехода на оброк и выбора уполномоченных, несмотря на все мои убеждения, отказались»1.

Вполне естественно, что отказ крестьян обусловливался ожиданием «новой воли».

Бывали случаи, когда крестьяне в ожидании этой воли предпочитали арендовать для обработки чужую землю, не желая иметь дело с помещиком. Так, в Осин-ском уезде Пермской губернии в имениях помещиков Рейслейна и Ватутина крестьяне, отбывая исправно барщину и уплачивая оброк, «решительно не хотели возделывать полей, отведенных им в надел, в том ложном убеждении, что ежели они будут пахать поля, отведенные им помещиком, то останутся крестьянами (т. е. крепостными.— П. 3.) еще на 49 лет»2. В силу этого они «окортомили» (т. е. арендовали) землю у своих соседей.

В Воронежской губернии, как сообщал в Министерство внутренних дел губернатор, «в некоторых имениях, по которым уже введены в действие уставные грдмоты, среди крестьян обнаруживаются попытки отправлять издольную повинность в прежнем порядке, хотя число рабочих дней, следуемых с них по уставным грамотам, и менее того, которое требовалось до введения в действие грамот»3.

В других случаях отказ от подписи уставных грамот вследствие ожидания «новой воли» сочетался с конкретными возражениями против тех или иных статей этого документа. Так, крестьяне слободы Красной Новохоперского уезда Воронежской губернии, отказавшись подписать уставную грамоту, заявили, что «грамоту в настоящее время принять не желают, а ждут окончания двухлетнего срока и дня объявления высочайшего манифеста 19 февраля 1863 г. и вместе с тем просят

1 ЦГИА, ф. Главного выкупного учреждения, оп. 47, д. 954.

2 ЦГИА, (Ь. Главного комитета об устройстве сельского состояния, оп. т' XV, д. 181, 1863, л. 214.

3 ЦГИА, ф. Земского отдела, Мин. вн. д., оп. 1, д. 125, л. 30.

сбавить цену 9-рублевого оброка, ибо- большая часть наделенной земли песчаная, много солонцов и болот, вследствие чего некоторые крестьяне отказываются от всего надела»1.

Таким образом, ожидание «новой воли» оказывало серьезное влияние на ход составления уставных грамот.

Наибольшее количество грамот было введено в действие на протяжении 1862 г. Так, на 3 июля этого года было составлено уже 49 978 уставных грамот, из которых 20108 были введены в действие2. На 1 января 1863 г. было составлено и утверждено 95 300 грамот, введено в действие 73 195 грамот3.

Если общий процент введенных в действие уставных грамот на 1 января 1863 г. составлял 68,6 (по отношению к общему числу душ), то в отдельных губерниях он был весьма различен. Так, в Симбирской он составлял 95,52, в Саратовской — 70,50, в Таврической — 30,54 и в Минской—15,72".

На протяжении 1862 г. количество грамот, не подписанных крестьянами, непрерывно увеличивалось. Уже на 1 января 1862 г. 37,85 грамот не было подписано крестьянами. К концу 1862 г. этот процент вырос до 50,26. Если же сопоставить число крестьян, подписавших и не подписавших уставные грамоты, то количество последних на 1 января 1863 г. составляло 58%7.

Необходимо при этом иметь в виду, что понятие «подписанная грамота» весьма условно и число фактически неподписанных грамот будет больше.

Согласно приводимой Валуевым таблице в его докладе Александру II 3 января 1863 г. количество крестьян, подписавших уставные грамоты по отдельным губерниям, было следующим8:

1 ЦГИА, ф. Главного выкупного учреждения, оп. 8, д. 730, л. 60.

2 См.: «Отмена крепостного права», стр. 186.

3 Т а м же. стр. 282.

4 Т а м же, стр. 285.

5 Т а м ж е, стр. 98.

6 Т а м ж е, стр. 282.

7 Т а м ж е, стр. 286.

8 Т а м ж е, стр. 287.