Григ, Мона, мадемуазель Куку

 

ГРИГ (который случайно взглянув на дверь, мгновенно ухватывает подходящий образ): Смотри. Вот такой ты и будешь. (Быстро подходит к МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ.) Стойте на месте, мадам.

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Пардон - мадемуазель.

ГРИГ: Мадам или мадемуазель - это не имеет никакого значения. Стойте на месте. Все равно вы не человек. Вы аргумент и явились очень кстати. (Указывая на нее МОНЕ.) Смотри, Мона, вот такой ты и будешь.

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ (задыхаясь от негодования): Сударь!

МОНА: Не нужно сердиться, мадемуазель Куку, господин сегодня в ударе и к тому же очень нервничает.

ГРИГ: Куку? Ее зовут Куку?

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Откуда вам известно мое имя?

МОНА: Я давно вас знаю.

ГРИГ: Так вас зовут куку?

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Вам известно, сударь, что вы нахал? (Обращаясь к МОНЕ.) Откуда же вы меня знаете?

ГРИГ: Куку, а дальше как?

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Оставьте меня, сударь, в покое.

ГРИГ: Филофтея?

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Да угомонитесь вы?

ГРИГ: Евлампия?

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ (обращаясь к МОНЕ): Это просто сумасшествие!

ГРИГ: Постойте. Постойте, я знаю - Эсмеральда. (Начиная тираду.) Мадемуазель Эсмеральда…

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Меня зовут не Эсмеральда.

ГРИГ: Очень жаль… это досадное недоразумение. Мадемуазель Эсмеральда…

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Вы что, не слышите - меня зовут не Эсмеральда!

ГРИГ: А как же вас тогда зовут?

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ (с достоинством): Мадемуазель Куку.

ГРИГ (обращаясь к МОНЕ): Видишь? У нее нет даже имени - мадемуазель Куку и ничего больше. Ни единого слога больше. А ведь когда-то и у нее было имя, только она его потеряла. И ведь она тоже была молодой.

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: "Была"? То есть как это - "была"?

ГРИГ: А, может, и сейчас еще молодая, только этого не видно.

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Сударь, я бы вас попросила!..

ГРИГ: А ведь, может быть, и она когда-то - одну минуту, одну секунду своей жизни - была такой же Моной, как ты.

МОНА: Григ, прекрати.

ГРИГ: Сердишься? Ты, Мона, такая гордая, неужели ты думаешь, что смогла бы, прожив жизнь мадемуазель Куку, не стать такой же, как она?

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Сударь, было бы лучше, если бы вы не лезли в мою личную жизнь. Я вам уже сто раз говорила.

ГРИГ: Мадемуазель Эсмеральда!

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ (возмущенно): Меня зовут не Эсмеральда!

ГРИГ: Знаю. Но прошу вас, доставьте мне удовольствие и позвольте называть вас именно так, мадемуазель Эсмеральда! Я приветствую в вашем лице то, чем вы могли быть. Приветствую мгновение красоты и грации, которые вы утратили, потому что остались здесь… И потому, что умывались по утрам из колодца.

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Из колодца? Боже, мне дурно! Я - из колодца! Я, которая за всю жизнь не позволила попасть на лицо и капле воды!

ГРИГ: Но умываетесь-то вы чем?

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Исключительно огуречным молочком, сударь!

ГРИГ: Видишь, Григ? Я же говорила, что колодезная вода совсем не вредная!

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Да оставьте меня, в конце концов, в покое! Я не шутить сюда пришла. А выяснить, что здесь случилось.

ГРИГ: И что же случилось?

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Весь город гудит, сударь. (Обращаясь к МОНЕ.) Кто вы такая? (Указывая на ГРИГА.) А он кто такой? Откуда вы приехали? Что ищете? Чего хотите? А этот автомобиль снаружи - с ним что? Поставили посреди улицы, собрали мальчишек со всей округи. (Смотрит в окно.) Вот, пожалуйста, смотрите. (Кричит через окно на улицу.) Джеоржикэ! (Обращаясь к МОНЕ и ГРИГУ, поясняет.) Джеорджикэ, сын Вишана из табачной лавки. (Слышен клаксон.) Джеорджикэ! Ты что, не слышишь? А ну слезай оттуда! (Клаксон.) Джеорджикэ, кому говорят?

ГРИГ (который тоже выглянул в окно.): Э! (Обращаясь к МОНЕ.) облепили всю машину. Их там не меньше шести. (Клаксон.) Эй! Не слышите? А ну, брысь отсюда! (Клаксон.) Они мне радиатор сломают…

 

Поспешно выходит, оставив дверь распахнутой.

 

СЦЕНА 9

МОНА, МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ

 

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ остается у окна, глядя на улицу. МОНА подходит к ней.

 

МОНА: Мадемуазель Куку! (Легонько трогает ее за плечо.) Мадемуазель Куку! (МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ оборачивается. МОНА мгновение нерешительно смотрит на нее и потом, наконец, собирается с духом.) А вы… вы были красивы?

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ (молчание, долгое молчание): Говорили, что да…

МОНА: Кто говорил?

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ (погруженная в воспоминания): Э!

МОНА: А мадам Кирою была красивой?

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Кто? Эта кислятина?

МОНА: А мадам Ласку?

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: О чем тут говорить?

МОНА: Значит, никто? Никто?

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Во всем городе я одна.

МОНА: Но… Ну, а если здесь останусь и я?

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Вы? Вы хотите остаться здесь? (Обводит жестом дом, город, все. Потом, после недолгого молчания, с неожиданной простотой и чувством в голосе.) Мадемуазель… или мадам…

МОНА: Можно говорить, как угодно. И так, и так. Как вам будет удобнее.

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Миленькая! Вы слишком красивы. Уезжайте.

МОНА: Уезжать? Почему?

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Здесь такая тоска!

МОНА: Тоска? Столько солнца! Столько света!

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Это сегодня. А когда дождь?

МОНА: Дождь?

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Ну да! И довольно часто… А зима! Кажется, что каждая из них длинной в двадцать…

МОНА: А он?

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Кто "он"?

 

МОНА делает неопределенный жест в сторону письменного стола.

 

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Мирою?

МОНА: Марин.

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Он счастлив со своими книгами.

МОНА (задумавшись): Но он такой милый. (Молчание.) Он был такой милый…

МАДЕМУАЗЕЛЬ КУКУ: Был. Вы сами сказали - "был".

 

Тихо и незаметно выходит в дверь, которую ГРИГ оставил открытой.

 

СЦЕНА 10

МОНА, ГРИГ

 

МОНА стоит с затуманенным взглядом. Проходит несколько секунд. Потом машинально, не отдавая себе отчета в том, что делает, МОНА берет сумочку, открывает, достает зеркальце и смотрится в него, слегка поправляя волосы. Вернувшийся ГРИГ останавливается на пороге и, незамеченный, смотрит на нее.

 

ГРИГ: Мона! Ты едешь?

МОНА: Ты этого хочешь?

ГРИГ: А разве ты нет?

МОНА: Не знаю. Все еще не знаю. Мне кажется, если ты позовешь, я поеду… Но мне так плохо…

ГРИГ: Тогда почему бы тебе не остаться здесь?

МОНА: Потому, что мне не хватает смелости. Я слишком слаба. Но если бы ты захотел мне помочь… Зачем ты приехал, Григ? Если бы я могла закрыть глаза, чтобы потом - когда я их открою - тебя бы здесь уже не было… чтобы ты исчез…

ГРИГ: Я не из тех, кто исчезает, Мона. Это не в моем стиле.

МОНА: Жаль. Так было бы лучше для нас обоих. Потому что… Поверь мне, Григ, я больше не та, не та женщина, которую ты знал и которую приехал разыскивать… Со мной что-то произошло.

ГРИГ: Оставь. Тебе просто нужно выспаться.

МОНА: А что если это не пройдет, Григ? Мы любим друг друга? Счастливы вдвоем?

ГРИГ: Дорогая моя, в твоем лексиконе появились слова, которых я не понимаю. Они не для меня. Любовь, счастье… Болтовня! Люблю ли я тебя? Любишь ли ты меня? Не знаю. Но когда мы вдвоем входим в холл Атене-Паласа, я рад, что веду под руку именно тебя. И все головы поворачиваются нам вслед. Чего тебе еще нужно? Этого вполне достаточно.

МОНА: Думаешь?

ГРИГ: Что же касается счастья… У нас нет времени быть счастливыми. Нам едва хватает его на то, чтобы просто хорошо жить. Счастливы те, кто останется здесь. Они обретут царствие небесное.

МОНА: А ты циник.

ГРИГ: Я просто спешу. Автомобиль ждет. Ну, ты едешь?

МОНА: Но есть и еще… кое-что, Григ… А ты не ревнуешь?

ГРИГ: Ревную? Почему?

МОНА (немного смущенно): Но ведь, в конце концов… Этой ночью… прошлой ночью…

ГРИГ: Ты хочешь сказать, что..? Серьезно, Мона? Нет, правда? (МОНА молчит.) Но это же просто феноменально! Такого со мной еще не было. Мона! Даю тебе честное слово, что не испытываю ни капли ревности. Странно, но это так. Я не хочу тебя этим обидеть. Ты сама знаешь, что я в состоянии свернуть голову любому нахалу, который осмелится пялиться на тебя в ресторане. Но на этот раз я не ревную…. Понимаешь, у меня такое впечатление, что то, что произошло, вернее, то, что ты считаешь произошедшим, было не в моем, не в нашем мире, а где-то очень далеко… Ну, скажем, на Луне.

МОНА: Не на Луне, Григ. На Большой Медведице.

ГРИГ: Ну, или, как ты говоришь, на Большой Медведице. Может ли разумный мужчина ревновать, если его женщина провела с кем-нибудь ночь на Большой Медведице?

МОНА: Да ты, оказывается, еще и философ…

 

СЦЕНА 11

МОНА, ГРИГ, УДРЯ

 

УДРЯ (быстро входя): Сударыня! Барышня!

ГРИГ (обращаясь к МОНЕ): А это еще кто такой?

УДРЯ (не обращая на ГРИГА никакого внимания и все время разговаривая только с МОНОЙ): Это правда? Я встретил Мирою в гимнази… Он идет следом. Так это правда?

ГРИГ: Да что - правда?

УДРЯ (по-прежнему обращаясь к МОНЕ): Кто этот господин?

ГРИГ: Я…

МОНА: Григ! Помолчи. Господин Удря, я уезжаю.

УДРЯ: Уезжаете? Почему?

МОНА: Уезжаю… (Легонько кивает головой в сторону ГРИГА.)

УДРЯ (поняв): А!… (После паузы.) А… Марин?

МОНА: Вы должны сказать ему… Так, чтоб он понял… Потому что я… Мне не хватает смелости…

УДРЯ: И вы не вернетесь? Никогда?

МОНА: Откуда мне знать? Но вы обязательно ему скажите.

 

СЦЕНА 12

МОНА, ГРИГ, УДРЯ, УЧИТЕЛЬ

 

УЧИТЕЛЬ(вбегает счастливый): Мона!

МОНА: Марин!

 

Неловкое молчание.

 

УЧИТЕЛЬ (оглядев всех троих, со смутным предчувствием в голосе): Мона!

МОНА (после новой паузы): Григ! Господин Удря - учитель музыки и композитор. Очень талантливый. Он написал симфонию.

УДРЯ: В четырех частях. Allegro, Andante, Scherzo …

УЧИТЕЛЬ (с бесконечной грустью): И снова Allegro…

МОНА: Если хочешь… расспроси его. Он все тебе объяснит. Ему необходим один инструмент…

УДРЯ (протестуя): Сударыня!

ГРИГ: Чудесно, маэстро. Посмотрим, может, можно будет что-то сделать. Только пройдемте на улицу, а то эти чертовы мальчишки совсем облепили мой автомобиль… Идемте, там и поговорим…

 

Беседуя, ГРИГ и УДРЯ выходят.

 

ГОЛОС УДРИ (снаружи, доносясь из садика): Судите сами - до Scerzo все еще куда ни шло, но вот в Scerzo… Первыми вступают духовые: пам-пам-пам-пам…

 

Голос удаляется и затихает. МОНА и УЧИТЕЛЬ молчат, словно прислушиваясь к разговору уходящих.

 

СЦЕНА 13

МОНА, УЧИТЕЛЬ

 

МОНА: Марин… видишь ли, мне действительно нельзя оставаться здесь так, в этом платье… Ты был прав.

УЧИТЕЛЬ (поискав глазами платье, которое недавно принес): Да, но разве… (Потом коротко.) Тебе не понравилось?

МОНА: Да нет. Но не в этом дело. Мне нужны… нужны еще и разные другие вещи. Поэтому сейчас я уезжаю, чтобы…

УЧИТЕЛЬ (вздрогнув): Уезжаешь?

МОНА: На время.

УЧИТЕЛЬ: Мона!

МОНА: Но я еще вернусь.

УЧИТЕЛЬ: Когда?

МОНА: Скоро.

УЧИТЕЛЬ: Завтра?

МОНА: Завтра… Нет, не думаю.

УЧИТЕЛЬ: Послезавтра?

МОНА: Ну, я не знаю…

УЧИТЕЛЬ: Тогда… в воскресенье.

МОНА: Да… может быть, в воскресенье… В одно из воскресений…

УЧИТЕЛЬ: Мне ждать тебя?

МОНА: Конечно. Что за вопрос?

УЧИТЕЛЬ: Мне ждать тебя на вокзале?

МОНА: Нет, не на вокзале. Здесь. Жди меня здесь. И я приеду.

УЧИТЕЛЬ: И сколько ждать?

МОНА: Всегда. Каждый вечер.

УЧИТЕЛЬ (посмотрев на нее): Понял.

МОНА: Что понял?

УЧИТЕЛЬ: Я уже двенадцать часов живу в невозможном сне. В самом невозможном из снов. Сколько раз я уже говорил себе: "Неужели это правда? Разве может все это быть правдой?" И, знаешь, вот только что, на улице, я остановился на бегу… я так бежал… и вдруг остановился и схватился за сердце… "Господи! Только бы никогда не просыпаться!" Мона! Я чувствую, пробуждение уже начинается. Все это был обман.

МОНА: Все? (Целует его.) И этот поцелуй?

УЧИТЕЛЬ: Ты уходишь, Мона! Уезжаешь и больше никогда не вернешься. Я больше никогда тебя не увижу.

МОНА: Марин, но ведь там, наверху, около Алькора, есть одна звезда… Звезда, которая с сегодняшней ночи носит мое имя. Ты никогда ее не видел, но знаешь, что она там. Значит, и я всегда здесь, с тобой.

 

Тихонько выходит из комнаты, пока УЧИТЕЛЬ стоит, подняв глаза к небу, к Большой Медведице, к Алькору, к своей невидимой звезде.

 

СЦЕНА 14

УЧИТЕЛЬ, УДРЯ

 

УЧИТЕЛЬ (обернувшись): Мона! (Только в это мгновение понимает, что она действительно ушла. Упавшим голосом повторяет ее имя.) Мона…

 

Снаружи слышится рев заводящегося мотора, потом машина трогается с места. УЧИТЕЛЬ стоит неподвижно и прислушивается, пока шум не затихает вдали. Тогда он медленно подходит к полке с книгами, снимает с нее атлас Ван Мерша, выходит на середину сцены и раскрывает том.

 

УДРЯ (шумно врываясь): Марин! Это немыслимо! Невообразимо! Все подписано! Весь список! Она сама подписала. Своей собственной ручкой! А деньги… деньги дал он… (Инстинктивно догадывается, что этого лучше было бы не говорить, и, смешавшись, умолкает. Потом неловко начинает.) Послушай, Марин… мне тяжело говорить об этом… но иначе нельзя. Понимаешь, я… она… она больше не вернется.

УЧИТЕЛЬ: Знаю.

УДРЯ: Знаешь? Откуда?

УЧИТЕЛЬ: Ни одна звезда никогда не отклоняется со своего пути.

УДРЯ (вновь помолчав): А теперь… что ты теперь собираешься делать?

УЧИТЕЛЬ: У меня есть работа. Много работы… Удря, ты не сердись… но, знаешь… пожалуйста, оставь меня одного.

УДРЯ: Хорошо-хорошо. (Отступает к двери.)

УЧИТЕЛЬ (подходя к письменному столу): Со вчерашнего вечера хочу прочесть эту книгу и все никак не могу выкроить время.

Удря выходит. УЧИТЕЛЬ садится за стол, открывает атлас и начинает читать, сначала несколько рассеяно, но потом все с большим и большим вниманием и интересом. Он лихорадочно записывает что-то на листок бумаги, смотрит в лупу, записывает опять, полностью поглощенный работой, в то время, как - очень медленно - опускается

ЗАНАВЕС.