Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Цивилизация — это социальная организация общественной жизни, охватывающая длительный период существования и основанная на единой культуре.Содержание книги
Поиск на нашем сайте
Цивилизация как социокультурный феномен, ограниченный временными и пространственными параметрами, может рассматриваться и как единица исторического процесса, и как локальная единица, а поэтому ее изучение может развертываться в двух направлениях: 1. Рассмотрение процесса изменений цивилизации во времени (исторический, диахронный аспект анализа). Примером такого исследования цивилизаций являются историософские концепции Н.Я.Данилевского, О.Шпенглера, А.Тойнби, К-Ясперса |(к их осмыслению мы обратимся позже). 2. Анализ строения цивилизации, где выявляются ее структурные элементы и взаимосвязи между ними («пространственный, синхронный аспект исследования). В этой связи представляет интерес, например, структурная модель цивилизации, представленная Ю.В.Яковцом (14). Следует иметь в виду, что пространные границы цивилизации могут меняться в соответствии с культурной единицей, которая положена в ее основу. В этой связи логично говорить как о европейской и восточной цивилизации, так и об американской, китайской, японской цивилизации; с равным основанием можно применять понятие «цивилизация XX века». Следует заметить, что понятие цивилизации используется сегодня не только в культурологии. Оно находит также широкое применение во всех сферах социально-гуманитарного знания. К цивилизации, например, вынуждены обращаться историки, используя ее в качестве исследовательской единицы измерения исторического процесса. Социологи изучают особенности социальных отношений между индивидами и социальными группами в конкретных цивилизационных сообществах. Термин «менталитет» происходит от латинского слова «mens», смысл которого переводится как ум, образ мыслей, умонастроение, склад ума. Несмотря на существующие расхождения между учеными в трактовке этого понятия, тем не менее в большинстве своем предлагаемые дефиниции совпадают в выделении его основополагающих признаков. К последним относят понимание и переживание людьми окружающей действительности, их привычки, стиль мышления, отношение к ценностям. Основная социальная роль менталитета усматривается в том, что он выступает в качестве психологического фактора, обуславливающего поведение человека. МЕНТАЛИТЕТ И МЕНТАЛЬНОСТЬ В целом менталитет можно определить как присущую индивиду или определенной социальной общности совокупность специфического склада мышления и чувств, ценностных ориентации и установок, представлений о мире и о себе, верований, мнений и предрассудков. Он формирует соответствующую культурную картину мира и в значительной степени определяет образ жизни, поведение человека и форму отношений между людьми. Следовательно, менталитет, с одной стороны, выступает своеобразной призмой, через которую человек смотрит на мир, а с другой стороны, он играет активную роль в жизни индивида — обусловливает его социальную ориентацию. В предложенной дефиниции менталитета, равно как и в любом другом понятийном определении, этот феномен выражен в обобщенной форме, в виде совокупности его существенных признаков. Более всестороннее осмысление сущности менталитета предполагает исследование процесса формирования представлений о нем, сопоставление этой культурологической категории с другими близкими к ней по смыслу понятиями. Известно, что уже в середине XIX в термин менталитет» встре-Чап ся в европейской научной традиции. Есть предположение, что цц| I и м из первых, кто обратил серьезное внимание на проблему мен-Талптета, был французский ученый ЛЛеви-Брюль', который ис-(лсдовал «коллективные представления» в «низших обществах». Вы-riyi 1ая против концепции эволюционистов, согласно которой пер-и< К)1>п'ный человек есть «философствующий дикарь» и способ его Midi «ления ничем не отличается от мышления современного чело-цгк.1, французский исследователь утверждал, что для первобытной культуры характерно «дологическое» мышление. Необычную с со-й| «сменной точки зрения форму отношений человека к миру в «низших обществах» ученый именует «первобытным менталитетом», при этом им не отрицается существование подобных мыслительных структур в развитой культуре. К такому типу мышления он относил, например, религию. С конца XIX в. этот термин встречается не только во французском, но и в других европейских языках. И тем не менее, в начале нашего столетия он использовался только для обозначения образа мыслей и поведения той категории людей, которая не удостаивалась внимания большей части общества — первобытные народы и «простецы» (умственно отсталые). В исследоп.шиях на правах достаточно строгого научного понятия «менталитет» применяется лишь с конца 20-х годов нашего века Обретение им устойчивого научного положения связано прежде всего с французской школой «Анналов» — школой историков, получившей наименование по названию издаваемого ею журнала «Анналы». Интерес французских ученых к менталитету оказался не слу-чайным. Основоположники школы М.Блок и Л.Февр в своем учении исходили из идеи психолога А.Берра о том, что человеческая история и есть сама психология. Это нетрадиционное течение в исторической науке, ориентированное на широкий ох-iu г всех аспектов духовной жизни общества, оказалось перед необходимостью осмыслить сущность менталитета, поскольку че-»ювеческая история предстала здесь одновременно и как история смены менталитетов. * Люсьен Леви-Брюль (1857 — 1939 гг.) — французский философ, психолог и этнолог. Наибольшую известность из его исследований получила теория пер-вобытного мышления. Поэтому исследование истории любого народа должно начинаться, на чем настаивали представители этого направления, с изучения его менталитета, который является основой, ядром культуры. Трактуя историю как историю смены менталитетов, французские ученые внесли определенный вклад в осмысление сущности этого понятия. Прежде всего, ими был выделен ряд устойчивых структур сознания, составляющий его основу. Но не только для школы «Анналов» этот феномен представлял научный интерес. К нему обращались исследователи других сфер знания, которые в своих исследованиях были связаны с изучением коллективного сознания. Правда, имея в виду то или близкое к нему явление, которое сегодня мы обозначаем словом «менталитет», они использовали здесь иную терминологию. В этой связи представляет интерес, например, малоизвестная работа русского философа Г.Г.Шпета [2] «Введение в этническую психологию», опубликованная им в 1927 году. В ней исследователь обращает внимание на то, что каждая социальная общность обладает свойственной только ей формой переживания окружающего мира, особой реакцией на события. Изучением «типических коллективных переживаний», как считал Г.Г.Шпет, должна заниматься этническая психология. В свою концепцию он вводит необходимые для исследования понятия «дух» и «характеры», где «дух» определяется как совокупность «характерных черт поведения народа»; «характер», по мнению ученого, узнается в объективации и представляет собой «совокупность реакций народа на окружающие его вещи». Отсюда следовало, что, во-первых, понятие духа должно применяться для обозначения коллективной психологии; во-вторых, дух как одно из определяющих начал коллективного субъекта, выражается в психологии этноса и объективируется в языке, мифах и искусстве. Коллективный дух и коллективный характер, считал Г.Г.Шпет, реализуется не только в переживаниях, но и в действиях членов социума. Пытаясь выявить некие общие структуры в психологии социальной общности, исследователь замечает, что, как бы ни были люди различны, «есть типически общее в их переживаниях», поскольку «каждый член группы...носит в себе духовную коллективность». Как видно из сказанного, речь здесь идет по существу о менталитете, хотя ученый и апеллирует к иным понятиям — «дух», «характер». В русской философской и общественной мысли аналогом «менталитета» выступают и другие понятия. Так, исследование Н.А.Бердяевым души русского народа, его самосознания и есть исследование особенностей русского менталитета. В.В.Розанов [3], чтобы уяснить особенности религиозных верований, культуры арийского и семитического народов, применял в своей концепции понятие «душевный склад людей», родственное по смыслу менталитету. И близком по значению к понятию «менталитет» употребляет Милюков [4] в своем исследовании культуры термин «народное самосознание». Его особенность ученый усматривает в том, что «было дано искони, было от века вложено» в психологию народа, и тем не менее рациональному анализу, по его мнению, этот феномен не подлежит. В то же время в народном самосознании исследователь видит ту определяющую основу, которая позволяет отличать одну нацию от другой. Заметим, что сказанное Милюковым о народном самосознании с равным основанием можно отнести и к менталитету. Понятие «социальный характер», смысловое значение которое предельно близко понятию менталитета, становится одним из основных в учении американского социального психолога Э. Фромма[5]«'. Социальный характер, обусловленный образом жизни людей, определяет, по мнению ученого, мысли, чувства и дей-| тмин индивида17. И связи с осмыслением истории вопроса о менталитете уместно попомнить и такие центральные понятия концепции К.Г. Юнга [6], как «коллективное бессознательное», «архетип» и сопоставить их по содержанию. Следует обратить внимание на то, что основным предметом исследования психики у швейцарского психоаналитика становится коллективное бессознательное — структуры психики, отличающиеся о т личного бессознательного; последнее является предметом изучения в учении З.Фрейда. Поскольку Юнг пытается постичь глубинные основы коллективной психологии, то его психоаналитическая концепция в плане познания сущности менталитета является для нас более интересной, чем теория психоаналитика З.Фрейда. Что же представляют собой введенные Юнгом понятия и какие возможности открывает его учение в осмыслении менталитета? Для Юнга архетип (буквально: «предшествующая форма») — это психические структуры коллективного бессознательного. В отличие от личного бессознательного, коллективное бессознательное, по мнению ученого, никогда не было в сознании индивида. «Коллективное бессознательное, — говорил об этом сам исследователь, — есть та часть души, которую можно, в отрицательном плане, отличить от личного бессознательного на том основании, что она не обязана, подобно последнему, своим существованием личному опыту и, следовательно, не является личным приобретением....Содержания коллективного бессознательного никогда не находились в сознании, таким образом, никогда не приобретались индивидуально, но обязаны своим существованием исключительно наследственности. Тогда как личное бессознательное состоит большей частью из комплексов, содержание коллективного бессознательного составляют, по существу, архетипы»'а. Архетипу, как замечал по этому поводу Юнг, соответствует понятие «коллективные представления», введенное французским философом ЛЛеви-Брюлем для изучения психологии первобытных народов. В сравнительном религиоведении подобные психические структуры французский этнограф и социолог М.Мосс именует «категориями воображения», а немецкий этнограф А.Бастиан называет их «изначальными мыслями». Каждая социальная общность, по утверждению Юнга, обладает совокупностью унаследованных «из потускневших веков нашего прошлого» идей и чувств, которые находят выражения в мифах, верованиях и сказках. Архетипы, по мнению этого ученого, представляют собой своеобразные формы постижения мира, некие вневременные схемы, в соответствии с которыми формируются мысли и чувства людей. Они не только выступают детерминантами всех психических процессов, но и оказывают влияние на образ мыслей человека и тем самым являются фактором, обусловливающим поведение людей. Природа архетипа представляет здесь интерес постольку, поскольку знание о нем поможет через сопоставление его с менталитетом глубже понять содержание последнего. Сравнивая менталитет и архетип, можно заключить, что · то и другое являют собой групповые образы, представления людсй о мире и о себе; · их содержание «погружено» в глубинные, подсознательные психические структуры человека, а поэтому не может быть им осознанно; · это относительно устойчивые формы отношений человека к миру, в значительной степени определяющие его поведение; · оба явления можно рассматривать как специфическую память людей; · как архетип, так и менталитет находит отражение в художественном творчестве. Они являются основанием душевной жизни людей.
И все же в своих отдельных качественных особенностях мен тапитет и архетип противостоят друг другу. Это различие выражается в следующем: — если менталитет обусловлен средой жизнедеятельности людей, а поэтому меняется в соответствии с изменяющимися условиями их жизни, то архетип, как его трактует К.Г.Юнг, есть некий изначальный неизменный образ мира, унаследованный человечеством от своих первобытных предков; — если каждая социальная общность обладает своим менталиmemoм, соответствующим ее историко-культурной среде, то археmun как «психическая система коллективной, универсальной к осзличной природы» идентичен у всех индивидов и социальных групп человеческого рода; — если менталитет хотя и консервативен, но изменяется в процессе жизненной практики людей, то архетипы были «заложены» в психику человека изначально — в период становления человеческого рода — и наследуются в неизменном виде от поколения к поколению. И все-таки, несмотря на существующие между менталитетом и архетипом различия, их содержание в значительной степени совпадает. Особый интерес представляет здесь также и культурософская концепция О.Шпенглера, в которой понятие «менталитет»выступает средством постижения своеобразия выделенных ученым типов культуры. Хотя термин «менталитет» им и не применяется, однако тот смысл, который он вкладывает в понятия «душа», «мирочувствование», тождественен содержанию «менталитета». «...Каждая из великих культур, — утверждал О.Шпенглер, — обладает тайным языком мирочувствования, вполне понятным только тому, чья душа принадлежит к этой культуре»19. Идея неповторимости каждой культуры логически вытекает в его учении из признания уникальности ее души как творческого и творящего начала. Описание им аполлоновской и фаустовской души, чему он так много уделил внимания в своем исследовании, есть не что иное, как его попытка смоделировать античный и европейский менталитет и, согласно его теоретической установке, противопоставить их друг другу. В теории души (менталитета) О.Шпеглера находит объяснение и тайна природы искусства. Из признания непостижимости смысла души он делает любопытный и не лишенный логического основания вывод о невозможности до конца понять содержание искусства. И если форму, как тело художественного произведения, можно, по мнению О.Шпенглера, постичь умом, то его содержание есть нечто бесконечное, воплощающее в себе микрокосм, а потому понятное лишь в своих отдельных проявлениях и невыразимое в словах. Исходя из понимания искусства как выражения духа (менталитета) эпохи, что само по себе не вызывает возражений, он, разорвав связь между культурами, делает вывод (с которым трудно согласиться) о том, что границы между видами искусства только исторические. Потому греческая музыка, ошибочно полагал он, ближе к греческой пластике, чем к музыкальному искусству эпохи Возрождения. Это означает, что можно говорить только об истории искусства отдельной культурной эпохи, так как всеобщей истории искусства вообще не существует. Из анализа рассмотренных концепций становится очевидным, что понятие менталитета близко по смыслу к ряду терминов, таких как мировоззрение, общественное сознание, идеология, национальный характер и национальные чувства, самосознание, ценностная ориентация и т.д. Однако оно не сводится ни к одному из них и не исчерпывается их совокупностью. Менталитет как специфическая форма коллективного чувства, мышления и сознания влияет на оценку событий, и в этом проявляется его связь с системой ценностной ориентации. Как и мировоззрение, он является своеобразной призмой, через которую человек смотрит на мир. Но менталитет отличается и от мировоззрения, и от ценностной ориентации своим синкретическим характером, он шире по объему, и основу его, в отличие от последних, составляют преимущественно подсознательные структуры. Как и идеология, менталитет выражает интересы определенной социальной общности и в значительной степени определяет поведение человека. Но если в идеологии социум осознает цели и смысл своего существования, свои интересы и потребности и формулирует их в виде теорий, то в менталитете интересы, цели и мотивы поведения восходят к бессознательному психики и не могут быть выражены в рациональных формах. К тому же менталитет обладает более устойчивым характером, чем идеология. Менталитет отличается и от мышления. Если последнее есть целенаправленный процесс познания реальности, то менталитет склад, манера, особенность и стиль мышления. Он есть некая данность, которая до конца не осознается человеком. Следовательно, менталитет является исходным, далеко неосознанным логическим постулатом понимания человеком мира и себя.
В последнее время наряду с понятием «менталитет» стал применяться производный от него термин «менталъностъ». Их соотношение можно рассматривать как соотношение общего и особенного. Если под менталитетом понимается некое специфическое явление, характерное для человека вообще (в том смысле каком применяются понятия «сознание», «мышление»), то под ментальностью — форма его конкретного проявления. В этой связи можно говорить о ментальности (но не менталитете) опаленных социальных общностей или групп, а также о ментальности отдельного человека (русская, немецкая, английская ментальность, ментальность дворянства, купечества, крестьянства, студенчества и т.д.), о ментальности определенного культурно-исторического периода (ментальность первобытного общества, ментальность эпохи Ренессанса, ментальность советского периода русской истории и т.д.). Хотя традиция дифференцировать эти родственные понятия не стала общепринятой в науке, тем не менее здесь они будут использоваться как близкие, но не тождественные по значению термины. Следует заметить, что каждый народ обладает собственной ментальностью, уникальной способностью воспринимать реальность и создавать свою неповторимую картину мира. Основу ментальности может составлять поэтическое, романтическое начало или, напротив, трезвый реализм, практицизм, прагматизм, образное мышление или аналитический склад ума, надежда на общественные институты (государство, партии) или преимущественно на себя.
В исследованиях ученых можно найти ряд несколько любопытных, но и довольно точных замечаний, характеризующих особенности различных типов ментальностей. Так. в русской ментальности усматривается эмоциональное начало и поэтому признаку она противопоставляется, например, ментальности homucbj <-...B отличие от вкуса германца к отвлеченной мысли, русский, — замечает Г.Д. Гачев, — тяготеет не к абстракции, а к смыканию знания с душой, ума с сердцем». Поскольку русская ментальность, образно говоря, женского рода и в ней доминирует эмоциональное, чувственное начало над рациональным, то есть основание говорить о специфическом, эмоциональном (а не рассудочном) отношении русского этноса и к природе, и к другим людям. Эта особая черта русской ментальности оказала существенное влияние на содержание принятого Киевской Русью от Византии православия. Последнее было воспринято русским этносом преимущественно на эмоциональном (в отличие от рационалистов-византийцев) уровне. И догматы христианства здесь пытались выразить преимущественно в цвете, в образе, так как последний играл у древних славян более высокую и убедительную роль, чем слово. Хотя и с известной долей осторожности, можно принять и другое замечание об особенностях русской ментальности, высказанное НАБердяевым: если западный человек, сдавленный пространством, полагается на свою энергию, инициативу, то русский человек питает надежду на верховную власть. К замечанию философа об отношении россиянина к власти (черта, характеризующая одну из содержательных сторон ментальности) следует добавить, что этот тип отношений является преимущественно восточным, а не европейском типом. Если в западноевропейской культуре в верховном правителе видят обычного, но лишь обладающего незаурядными способностями человека, то в восточной и русской культурной традиции имеет место наделение его харизмой [7]. Обратившись к истории, нетрудно заметить, что как фараон в Древнем Египте, так и царь, а затем и генеральный секретарь компартии (в особенности И.В.Сталин) воспринимались народом как харизматические личности.
Характер менталитета определяется той средой, в которой существует социальная общность. Например, особенности русской души Н.А. Бердяев связывал прежде всего с бескрайними русскими просторами, которые, по мнению философа, породили в ней противоречивые начала: с одной стороны, удаль, разинскую вольность, а с другой стороны — чувство смирения, ибо безграничное пространство не только побуждает человека к вольности, но и вселяет в него неуверенность в своих возможностях. Потому русский народ, как утверждал Н.А. Бердяев, — народ государственный, склонный к послушанию и порядку, но одновременно и способный на бунт и анархию. Важная роль в формировании менталитета отводится философом религиозной вере. Из этой посылки I 1.А-Бердяев делал вывод о том, что русская душа воплотила две других противоположности — дионисизм, мятежный дух, поржденный природным фактором, и аскетизм, выросший из православия. Нельзя не отметить, что идеи о влиянии природной среды на психологию и характер человека высказывались ранее учеными так называемой «географической школы» (Г.Т. Бокль, В. Кузен, И.А.'1'эн). Конечно, их теории сегодня могут подлежать критике, но не за то, что в них провозглашалась взаимосвязь природного и психологического факторов, а за упрощение характеры связи, за игнорирование системы опосредствующих социокультурных элементов. Не ставя здесь своей целью выявление механизма опосредствующей связи (это предмет специальных научных исследований), следует заметить, что окружающая человека природная среда — лес или тундра, пустыня или джунгли, yстойчивый или изменчивый климат — определяет условия жизни людей, род их занятий (охота, земледелие, ремесло или скотоводство), их материальные и духовные интересы, а все это вместе в конечном счете оказывает влияние и на формирование менталитета. Итак, очевидно, что существует взаимосвязь между жизненной средой социальной общности и ее менталитетом. Но под средой как обусловливающим фактором менталитета понимаются не только природные, но и социальные условия жизни людей. Последние включают в себя такие элементы, как быт, обычаи и традиции, верования и систему экономических и политических отношений, господствующие формы общения и т.д. Из сказанного следует, что смена менталитета предполагает изменение жизненной среды, а также замену старых символов на новые. Это прекрасно понимали, перенося столицу государства, и русский царь Петр I, и фараон Древнего Египта Аменхотеп IV, проводя свои революционные преобразования, это понимал и римский император Константин, предпринявший удивительную попытку реанимировать таким образом находившуюся в стоянии упадка бывшую могущественную империю. Отсюда также становится очевидным, что план генеральной реконструкции Москвы, разработанный в 30-е годы под руководством Кагановича, преследовал не столько решение художественно эстетических задач, сколько разрушение той материальной основы, которая «питала» менталитет дореволюционного периода России. В контексте сказанного представляет интерес осмысление той социальной роли, которую играли архитектурные сооружения, возводимые в 30 — 60-е годы нашего столетия в Москве. Новые архитектурные памятники столицы, включая и главный корпус университета, и неосуществленный грандиозный архитектурно-скулытгурный проект Дворца Советов, где огромных размеров здание, превосходящее по высоте и египетские пирамиды, и американские небоскребы (425 м!) с венчающей его гигантской, почти стометровой статуей Ленина, должны были стать символами нового, советского образа жизни. И тем не менее они не являли собой воплощение демократии, как этого следовало бы ожидать. Напротив, тенденция в советской архитектуре к гигантомании выражала дух тоталитаризма [8]. Новая архитектурная среда была призвана формировать менталитет человека тоталитарной системы, в котором сочеталось бы два противоположных начала — восхищение сложившейся мощной политической системой и страх перед ней. Не случайно эта архитектура использует не образы прекрасного, а образы возвышенного, которые вызывают у воспринимающего двойственное чувство — восторга и преклонения. Необходимо обратить внимание еще на одну сторону специфики менталитета или ментальности: ментальность определенного народа или нации трудно описать в логических понятиях. Это прекрасно чувствовал Ф.И.Тютчев, когда говорил: Умом Россию не понять, Аршином общим не измерить… Примерно так можно было бы сказать, пожалуй, и о ментальности любого другого народа. Интерес к менталитету в культурологии многопланов. С одной стороны, познание особенностей культуры, образа жизни, традиций, религиозных верований народа конкретной эпохи предполагает постижение его менталитета. И в то же время познание менталитета определенного этноса есть ключ к познанию его культуры. Такого рода методологический подход в изучении средневековой культуры удачно продемонстрировали в своих исследованиях, например, ЖЛе Гофф («Цивилизация средневекового Запада») и А-Я.Гуревич («Категории средневековой культуры»), С другой стороны, совершенно очевидно то, что если менталитет пронизывает все сферы духовной жизни общества и в немалой степени определяет отношение индивида к «м/»у()у, праву, политической системе и другим социальным инс титутам, то без учета особенностей менталитета нельзя ни выявить потенциальные возможности общества, ни предвидеть его будущее. Без знания специфики менталитета невозможно, например, ни понять секрет экономических скачков, которые порой совершает общество, ни причин торможения его развития. Было бы нелегко объяснять эти явления лишь состоянием производительных сил, поскольку последние сами в значительной мере определены н менталитетом. Исходя из той роли, которую менталитет играет в жизни общества, можно объяснить, например, стремление Петра I к изменению менталитета в целях создания необходимых условий проведения намеченных им реформ. Его усилия были направлены на разрушение менталитета, основанного на православии, и на формирование нового менталитета, базисным началом которого должна была стать идея государственности. Этими потребностями прежде всего объясняется необходимость возведения им новой столицы, поскольку Москва с ее Соборной площадью являл собой символ православия. Воздвигнутый же царем-реформатором европейский город был символом империи и власти императора и выражал тем самым идею государственности, которая бы затмила идею православия. И этой связи представляют также интерес многочисленные дискуссии, где поиск решения проблемы нынешнего развития России переплетается с осмыслением особенностей российской ментальности. В них нередко справедливо отмечается, что выбор экономического пути Россией не может быть произвольным, не может он стать и копией опыта (даже удачного) других стран. Российская модель развития должна строиться с учетом национальной ментальности. Как уже отмечалось, менталитет порождает соответствующую ему культурную картину мира. Это означает, что для всех народов видимый и ощущаемый ими мир един, но все-таки принимается он по-разному. КУЛЬТУРНАЯ КАРТИНА МИРА Следовательно, культурная картина мира непосредственно связана с менталитетом. И если последний представляет собой способ восприятия и видения окружающей человека действительности, то картина мира есть результат этого восприятия. Их взаимосвязь можно также представить в виде соотношения содержания (картина мира) и формы (менталитет). «Культурная картина мира», или «культурная модель мира», «культурный образ мира» (здесь эти понятия будут применяться как тождественные) существенно отличается как от научной и философской картин мира, так и от картины мира религиозной. Хотя культурная модель мира и близка художественной картине мира, тем не менее она не совпадает с последней. Под научной картиной мира понимается некая идеальная модель действительности, созданная на основе научных идей и принципов и выступающая базой построения научных теорий. Она воплощает в себе последние достижения науки, и ее изменения обусловлены процессом развития познания. По своему содержанию научная картина мира объективна и лишена (или почти лишена) ценностного отношения к миру. Философская картина мира, как и научная модель мира, основывается на научных знаниях, но, в отличие от последней, философский взгляд на мир сливается с его оценкой. Следовательно, философская картина мира — это синтез научных и ценностных представлений о мире и человеке. Религиозная же картина мира есть модель действительности, выраженная в виде фантастических, иллюзорных образов. Каждая религиозная система создает свой образ мира. Основу ее составляет вера в некий Абсолют — в Бога или Будду, превращенного в объект религиозных эмоций и преклонений. Своеобразны отношения между культурной и художественной картинами мира. Следует заметить, что культурная картина мира в немалой степени обнаруживает сходство с художественной картиной мира, а на начальных этапах человеческой истории можно говорить об их тождестве. Их родство обусловлено тем, что в той и другой мир выражается не в его значимом, а в его смысловом аспекте, то есть реальность в художественной и культурной модели представлена не такой, какой она есть сама по себе, не в ее объективном значении, а такой, какой она видится социальной общности или художнику — в ее смысловом значении. На основе сказанного можно сформулировать рабочие определения этих двух картин мира. Художественная картина мира — это его образ в смысловом значении для художника. Культурная же модель мира есть мир, представленный в смысловом значении для определенной социальной общности. Из приведенных дефиниций становится очевидным, что мифологическая модель мира будет одновременно и художественной, и культурной картиной мира. Размежевание между этими типами моделей мира связано с дифференциацией синкретического художественного комплекса на художника и публику, с профессионализацией художественной деятельности, с выделением художника из коллектива и обретением им относительной творческой самостоятельности. Как фольклор отличается от профессионального искусства синктерическим коллективным характером творчества, так и культурная модель мира отличается от картины мира, созданной художником-Профессионалом своим «соборным» видением мира. Хотя художественная, религиозная, научная и философская картины мира генетически связаны с культурной моделью мира и оказывают определенное влияние на процесс ее формировании, тем не менее культурная модель мира представляет собой специфическое образование. Если научная картина мира стремится представить действительность такой, какая она есть, дав наиболее адекватный ее образ, лишенный субъективных оценок, то культурная модель мира немыслима без подобного субъективного начала; она никогда не была и не может стать «верным слепком» с действительности. Следует указать еще на одну отличительную особенность этих картин мира. Научная картина предполагает логическое объяснение, так как ее положения осознаны и теоретически обоснованы, а выводы мотивированы с научной строгостью. Принципиально иначе обстоит дело с объяснением культурной картины мира. Хотя каждый человек и обладает своей картиной мира, он тем не менее не может ее точно описать, поскольку большая ее часть находится вне его сознания, поэтому не поддается анализу ее носителем.
Система ценностных отношений и ориентации социальной общности (понимание ею добра, зла, счастья, справедливости, эстетического совершенства), ее представления о времени и пространстве, мироздании и т.д. являются содержательной основой культурной картины мира и придают ей те черты самобытности, которые позволяют отличать одну культуру от другой. В самом деле, в различных культурах люди воспринимают, чувствуют и переживают мир по-своему и тем самым создают свой неповторимый образ мира, или картину мира. Потому культурная модель мира может быть принята в качестве классификационного основания в историко-культурной типологии, что и предлагают, например, авторы коллективного исследования «Художественная культура в докапиталистических формациях» (1984). Поскольку в культурной модели мира отражается действительность в ее ценностном аспекте, то одно и то же явление в научной и культурной картинах мира обретает различный смысл. Так, в научной картине мира свет и цвет представлены как физические явления, в культурной же модели мира они выражены как ценности. В европейской средневековой культурной картине мира, которая тесно переплетается с религиозной картиной мира того времени, семантикой белого света, например, является духовная чистота, святость, а красного цвета — милосердие, жертвенность. Как научная, так и культурная картины мира нередко оперируют одними и теми же понятиями, но смысловое значение последних в них различно. К таким понятиям можно отнести, к примеру, пространство и время. В этой связи следует обратить внимание на факт существования трех типов пространства и времени. Речь идет о реалъном, концептуальном и перцептуальном пространстве и времени. Реальное пространство и время — это то физическое пространство и время, в котором живет человек, существуют предметы, вещи, протекают различные процессы. С концептуальным пространством и временем мы имеем дело только в теории: концептуальными моделями пространства и времени оперируют в научной картине мира. Перцептуальное же пространство и время есть то пространство и время, каким оно представляется воспринимающему субъекту. Если научная картина мира обращается к концептуальному пространству и времени, то культурная модель мира и художественное творчество имеют дело с перцептуальным пространством и временем, то есть с тем пространством и временем, каким его воспринимают и переживают люди определенной эпохи. Если философские и естественно-научные понятия пространства и времени (как и любые другие понятия) субъективны по форме, но объективны по содержанию, то культурное пространство и время субъективны как по форме, так и по содержанию. В культурной картине мира пространство и время никогда не выступают в форме абстрактных феномен
|
||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-08-26; просмотров: 329; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.22.250.247 (0.017 с.) |