Целостный подход в других психологических школах

Германии

Мы не будем говорить о том, почему и как Лейпцигская школа¹ пришла к выводу, что нужно возвратиться к психологии как науке о душе, — об этом можно прочесть в специальной литературе. Однако применительно к изучению явлений сознания и его развития в онтогенезе представители данной школы придерживались убеждения, что необходимо выделять различные единицы анализа сознания на разных ступенях его развития. Так, они считали гештальты единицами анализа лишь развитого сознания. На более ранних генетических ступенях (как в филогенезе, так и в онтогенезе) в психике субъекта должны быть выделены другие единицы анализа — так называемые комплекс-качества (этот термин был предложен в Лейпцигской школе по аналогии с термином X. Эренфельса «гештальт-качество»). Комплекс-качества отличаются от гештальт-качеств (или гештальтов) более диффузным и менее структурированным характером, а главное — эмоциональностью.

Приведем два примера исследований Лейпцигской школы, которые иллюстрируют сказанное. Один из них имеет отношение к изучению принципов обобщения у детей-дошкольников и у взрослых. Испытуемому предъявлялось несколько объектов (плоских изображений определенных

' Лейпцигская школа была основана учеником В.Вундта Феликсом Крюге-ром в середине 10-х гг. XX в. и перестала существовать в середине 30-х гг. Основные представители: Г.Фолькельт, Ф.Зандер, А. Веллек, О. Клемм и другие.

фигур), из которых надо было выбрать объект, который, по мнению испытуемого, наиболее похож на эталонный, предъявляемый отдельно от остальных. Если взрослые сравнивали предъявляемые объекты с эталонным по объективным признакам и именно по ним определяли сходство, то для детей главным было сходство или различие субъективных впечатлений от объектов, и именно эти субъективно-эмоциональные переживания выступали основанием для обобщения ребенком предметов (так, довольно различные, с точки зрения объективно-рационального восприятия взрослого, изображения «снежинки» и «еловой веточки» объединяются ребенком в одну группу по эмоционально-субъективному переживанию «мохнатости»).

Второй пример имеет отношение к изобразительной деятельности детей. Детям-дошкольникам дали возможность познакомиться на практике со свойствами определенных стереометрических объектов, названия которых были для ребенка незнакомы (цилиндр, конус и др.), т.е. разрешили поиграть с ними, действовать всеми возможными способами и т.п. Одной маленькой девочке очень понравился конус, остроту верхушки которого она прекрасно оценила, прокалывая ею листки бумаги. Один из мальчиков особенно долго общался с цилиндром, называя его «катушкой», которую действительно можно было катать. А затем в группе детского сада был проведен урок рисования, где дети должны были нарисовать те объекты, с которыми недавно играли и которые теперь стояли перед ними на столе. И что же? Дети изображали не сам объект как таковой, а свои впечатления от общения с ним, поэтому, например, на рисунке девочки, изображавшем конус, были нарисованы точки (это были даже не точки, а проколы карандашом листка бумаги) — так девочка пыталась изобразить свое эмоционально окрашенное переживание от взаимодействия со столь интересным для нее предметом. Мальчик же нарисовал цилиндр не в соответствии с правилами перспективного изображения, как это бы сделал взрослый и как это делают дети, «научившиеся рисовать, как взрослые», а в соответствии с возникшим у него ярким, эмоциональным впечатлением «округлости», «покатости» и т.п. Такие пронизанные эмоциональными моментами переживания, возникающие в реальном взаимодействии ребенка с предметами окружающего мира, и назывались в Лейпцигской школе «комплекс-качествами».

Таким образом, Лейпцигская психология ввела в целостный подход в психологии идею развития, что было высоко оценено Л.С.Выготским, который, в свою очередь, разрабатывая идеи системного строения сознания, видел необходимость выделения на каждой ступени развития своих «единиц анализа».

Прежде чем завершить разговор о разработке целостного подхода в зарубежной психологии, остановимся на некоторых идеях еще одной школы, которая также причисляется к направлению «целостная психология». Это школа, созданная психологом Куртом Ле-вином (Levin, 1890—1947). Многие моменты концепции К.Левина связаны с классическими положениями гештальтпсихологии (поэтому некоторые историки психологии считают возможным рас-

сматривать эту школу как составную часть гештальтпсихологии; другие, правда, считают ее самостоятельным направлением). Данную концепцию часто называют «теорией поля». Термин «поле» давно уже получил прописку в психологии (еще со времен В. Вундта, который выделял в сознании собственно «поле сознания» и «поле внимания»). В классической гештальтпсихологии стали говорить о целостности феноменального поля сознания, которому изоморфны соответствующие физиологические гештальты. Как и электромагнитные поля, изучаемые в физике, феноменальные «поля» представляют собой такие же динамические гештальты, которые при данных конкретных условиях (здесь и теперь) расчленяются (структурируются) определенным образом. К.Левин вводит в эти «поля» еще одно — мотивационное — измерение, подчеркивая, что огромную роль в структурировании феноменального поля играют не только собственно внешние условия его возникновения (объекты окружающего мира), но и потребности субъекта. В школе К.Левина экспериментально исследуются так называемые квази-потребности, которые возникают у человека ситуативно, когда у него появляется намерение что-либо сделать (выполнить какое-либо действие). Левин часто определяет квази-потребность как динамическую систему, заряженную энергией, требующей своей разрядки, что в естественных условиях бывает после выполнения действия. А если действие прервать?

В одном из экспериментов, проведенных под руководством К.Левина, его ученица М.Овсянкина давала испытуемому 20 заданий, из которых 10 в случайном порядке прерывались (испытуемым не давали довести их до конца под разными предлогами). Сами задания представляли собой довольно привлекательные для испытуемого и нетрудные задачи: вылепить из пластилина собаку, сложить мозаику по схеме, нарисовать домик и т. п. После того как все 20 заданий были испытуемым выполнены (некоторые не до конца), ему говорили, что эксперимент окончен. И тем не менее что-то мешало испытуемому уйти: он мялся, тянул время, а потом вдруг говорил экспериментатору: «Дайте-ка мне долепить собаку». Или: «А можно я дорисую домик?» Тем самым был обнаружен так называемый эффект «незавершенного действия» — человек спонтанно возвращается к прерванному действию. К.Левин объяснял это тем, что энергия квази-потребности разрядилась не до конца.

Эта же не до конца «израсходованная» энергия квази-потребности объясняет еще один феномен, названный «эффектом Зей-

К.Левин

гарник» по имени изучившей его советской исследовательницы, тоже ученицы К.Левина, Блюмы Вульфовны Зейгарник (1901 — 1988), которая после стажировки в Германии у К.Левина вернулась в СССР и стала заниматься патопсихологией, сыграв большую роль в становлении этой дисциплины в нашей стране. «Эффект Зейгарник» заключается в факте лучшего (в 1,9 раза) запоминания незавершенных действий по сравнению с завершенными. Многочисленные эксперименты К.Левина, посвященные динамике квази-потребностей, привели его к выводу, что к характеристикам целостных структур в психологическом поле, выделяемых гештальтпсихологией, надо добавить очень важное их свойство — валентность. Этот химический термин означал для К.Левина то, что в психологическом поле объекты не просто выделяются как фигуры на фоне, но обладают способностью притягивать к себе субъекта (положительная валентность объекта) или отталкивать его от себя (отрицательная валентность объекта). Однако самое интересное заключается в том, что валентность не является свойством объектов самих по себе — это системное качество отношений субъект — объект. Один и тот же объект может в зависимости от потребностей субъекта приобрести разную валентность. Все эти нововведения сыграли большую роль как в становлении целостного подхода в психологии, так и в разработке других проблем современной психологической науки.