По канту, натурализм есть выведение всего происходящего из фактов природы

Биофилософия — новейшее направление в философском осмыслении жизни, связанное с разработкой гуманистической проблематики. В нее включены проблемы единства жизни на Земле, жизни как высшей ценности человеческой культуры, обсуждение возможных путей сохранения жизни на Земле и соответственно путей изменения образа науки, ее идеалов и норм. Ценностная ориентация научного исследования становится важнейшей в определении перспектив развития биологии и обретения ею лидирующих позиций в естествознании. Эта ценностная ориентация не привносится извне, но осознается и обговаривается самими естествоиспытателями. Свидетельство тому — возникновение своеобразных концепций, имеющих своей конечной целью именно общегуманистические заключения о перспективах человечества (социобиология, биоэтика, биологический структурализм, биополитика и др.).

Именно биофилософия, концентрируя в себе жизненную потребность сохранения человеческого рода в его единстве со всем “живым веществом” (Вернадский), формирует запрос к новому философскому взгляду на природу, к новому стилю мышления в осмыслении отношения “человек-природа”. Практическая потребность в этом новом стиле мышления доказана экологическим движением. Философское осмысление нового мировидения предполагает создание нового образа философии природы. Современная натурфилософия не может конструктироваться по прежним физикалистским образцам, ведущим к противостоянию человека и природы, к равнодушно-объективированному отношению человека к миру природы, которое постоянно оборачивалось желанием господства над ней. Включенность самого человека в природу предполагает общую “биологизацию” философии природы.

Это не означает смены антропоцентризма на биоцентризм, как это интерпретируется в биополитике. В сохранении жизни на Земле заинтересован прежде всего человек, и только он способен что-то сделать для предотвращения глобальной катастрофы. Значит, определяющая роль человека сохраняется. Эгоизм антропоцентризма не есть резон для полного его отрицания. Скорее, следует поставить под сомнение саму идею “центризмов”. Но это в равной мере относится и к “биоцентризму”. Если уважение к жизни в целом, в любой форме ее проявления, не корректировать интересом человека, то создается опасность возникновения романтически-возвышенного настроя далекого от реальности. Как бы мы ни хотели сохранить все формы жизни, реальность техногенной цивилизации только усиливает ту асимметрию в отношении человек-природа, которая определена самим фактом активности человека. Насколько безгранична его любознательность, пытливость в отношении к природе, настолько же беспредельно стремление к самореализации, тем более, что в настоящее время эта самореализация дается с таким трудом в высокоразвитых странах.

Но это означает, что философия человека пронизывает весь круг вопросов, охваченных биофилософией. В зависимости от того, каким образом понимается природа человека, интерпретируется и его место в живой природе, в природе в целом, мера его ответственности за сохранение жизни на Земле. Именно учет глубинных оснований человеческого бытия, человеческого жизнепроживания, позволяет нам говорить о причастности человека ко всему живому, о единстве живого на Земле. Философия жизни, как одно из проявлений постоянного интереса философии к проблеме человека, обретает как бы новое дыхание прежде всего потому, что располагается в новом теоретическом пространстве, вбирающем в себя не только когнитивные, психологические, нравственные стороны жизни человека, но и природно-биологические. Недооценка бытийных, субстратных, предметно-материальных проявлений жизни была характерна не только для нашей идеологизированной философии. Процесс индивидуализации личности, свойственный социальной жизни западных стран в XX веке довольно парадоксальным образом имел те же философские следствия, что и процесс тоталитарного коллективизма, насаждаемого в странах коммунистической ориентации. Сходство в том, что рациональное, рефлексивное начало в человеке целиком отождествлялось с его сущностью. Во всяком случае, философию интересовало в человеке по-преимуществу все то, что связано с его сознанием, с познавательной деятельностью. Широкая поддержка на Западе идей З.Фрейда и его последователей во многом объяснялась именно тем, что обращение к сфере бессознательного, к глубинным вариантам человеческой психики было несравненно ближе жизнеощущению человека, чем исключительно логический подход к нему как к орудию познания.

Одной из попыток вернуться к онтологии человека, сделать ее равноправным с гносеологией объектом философского исследования была проведенная в нашей стране в конце 70-х и начале 80-х гг. дискуссия о биосоциальной природе человека. Правда, понятия “природа”, “сущность” старательно избегались в биосоциальных контекстах. В человекознании продолжала господствовать марксистская формула о человеке как совокупности общественных отношений, поэтому “сущность” не могла иметь такого атрибута как “биосоциальная”. Так считали противники самого биосоциального подхода. При этом подчеркивался такой его недостаток, как дуализм. Поскольку дискуссия была снята, скомкана, в том числе и по идеологическим причинам, есть смысл остановиться на этом “дуализме” подробнее.

Действительно, понятие “биосоциальная природа человека” представляет собой довольно сырое и нарочито внутренне поляризованное обозначение проблемы, традиционно описываемой в различных культурах не двумя, а тремя понятиями — тело, душа, дух.

Длительное время эти три понятия были достоянием обыденного языка и языка религиозного мировоззрения. Именно в рамках последнего совершалось и совершается подробное обсуждение различных вариантов соотношения тела, души, духа, объединенных тем не менее общей посылкой о “вертикали” иерархии, в которой телесности неизменно отводится самое низшее место. Она как бы истончается, становится полупрозрачной при переходе к “душе” и вовсе исчезает при обращении к “духу”. Духовное начало человека становится господствующим, определяющим в религиозной интерпретации природы человека.

Общекультурное воздействие религии оказалось столь могучим, что тезис о приоритете духовного признается широкими слоями образованной публики, независимо от их отношения к религии. Скоррелирован этот тезис и с обращением философии к проблеме сознания как важнейшей в отношении человека и его взаимосвязей с окружающим миром. Разнообразие факторов человеческого бытия, человеческого жизнепроживания отодвигается на задний план, будучи сконцентрированным лишь в одной точке — саморефлексии по поводу этого бытия. Богатейший пласт жизненно важных проблем оказывается будто в ином измерении, нежели измерение человека как мыслящего существа.

Эти сложившиеся общекультурные традиции непременно надо иметь в виду, когда мы говорим об обращении естествоиспытателей к гуманистической проблематике. Если ее хотят совместить с научным подходом, и найти место для современной науки в общем устремлении к новому образу цивилизации, то надо начинать с проблемы человека. Концентрация внимания на духовности, как причине его бытия, ставит заслон к проникновению теоретического мышления в остальные сферы жизнепроживания и решительно сопротивляется воссозданию целостности человека. Никакие “комплексные исследования человека” не продвинут вперед понимание его природы, если эти исследования не обретут единую концептуальную базу, признающую равноправие телесного и духовного как объектов теоретического, философского мышления. В том, повторим, и состоит тупиковость ситуации с “биологическим и социальным в развитии человека”, что их разделенность обрекает на невозможность воссоединения. Необходимы поиски “третьего”, выражающего отношение, заранее фиксирующего целостность. Это могут быть понятия экзистенции, жизнепроживания, выживаемости, жизненного пути человека, времени его бытия и т.д. — различные попытки подобного рода предпринимались в философии и психологии. Биополитика как новейшее интеллектуальное движение, предлагает в качестве интегрирующего понятия “биос”.

Анализ и обобщение этих попыток и составляет, на мой взгляд, одну из важнейших задач того направления, которое можно назвать биофилософией. В биофилософии эти результаты обретают человеческие измерения, при этом выделяется по–преимуществу аспект телесности, важности для понимания человека его принадлежности к миру живого, к грандиозному эволюционному процессу, сберегавшему на своем пути все то, что содействовало возникновению человека и его способности выживания. Такой гуманитарный поворот биологии способствует прояснению ее перспектив. Вместе с тем сугубо “биологизированный” интерес может быть полезен в общем движении к объединению знания, поскольку он постоянно переходит свои собственные границы и вступает в контакты с концепциями глобального эволюционизма (прежде всего синергетическими), с проблемами этики (социобиология, биоэтика, экология человека), с социально-философскими проблемами современности (экология человека, социоэтногенез, поведенческая география, биополитика).

 

Так почему же все таки мы говорим о биофилософии как о ядре, основе современного натурализма? Почему именно ее мы ставим в качестве главного объекта нашего внимания? Пожалуй, ответ на этот вопрос лежит на поверхности. Сегодня, когда мы живем в постиндустриальном обществе, в обществе с большим уровнем индустриализации, очень остро стоит вопрос о сохранении природы и экологии в виде, пригодном для выживания человечества. Все больше и больше ученых пытаются найти консенсус, некий компромисс между природой и человеком. Но, к сожалению, чем больше развивается общество, тем больше ресурсов оно требует, тем сильнее влияет на природу. И несмотря на все современные технологии ответ на этот вопрос так и не был найден. Так что, пожалуй, только биофилософия может помочь нам в этом.