Первое детство: от рождения до 5-7 лет 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Первое детство: от рождения до 5-7 лет



Ребенок не имеет еще собственного интеллекта и опыта. В своем развитии он опирается на интуицию и чувства. Эту фазу еще называют фазой наивного эгоцентризма. Ребенок воспринимает мир только в связи с самим собой: моя мама, мой дом, моя игрушка. Он может быть уверен, что отец ездит в командировки, чтобы привозить подарки, а месяц восходит, чтобы светить ему в окошко. Осознание себя и оценка своих действий еще очень слабы. Мораль и понимание греха воспринимаются на веру, перенятую от родителей. Зачатки греховных наклонностей есть, но не имеют сознательной силы. Восприятие Бога и духовной жизни очень живо, образно, непосредственно. С исполнением религиозных правил нет никаких сложностей: дети охотно воспроизводят формы родительского благочестия.


Второе детство: от 5,5-7 до 11,5-13 лет (у девочек несколько раньше,

чем у мальчиков)

Цель, к которой ребенок стремится на этом этапе, - выйти в практическую сферу, отделить реальность от воображения, изучить механизмы окружающей жизни и занять место в ее порядке. Это время торжества «разума», заимствования опыта и взглядов старших, оформления моральных идей и правил, таких понятий, как «норма, «долг». Этот этап похож на Ветхий Завет -- восприятие Бога и нравственности здесь весьма сходно с законничеством. Хорошим, заслуживающим одобрение считается все, что справедливо, логично, целесообразно. Грех уже сознается и переживается детской душой как отступление от закона, даже предательство.

Чрезвычайно просто и естественно дети в это время переходят к религиозной активности: посещение храма, особенно прислуживание в нем, соблюдение церковных обрядов и требований естественно и приятно. Христианство, раскрывающее жизнь Спасителя и Божией Матери, жизнь святых и их подвиги становятся нужны именно в своей земной стороне. Второе детство -- это время интенсивной учебы, именно здесь интеллект усваивает основной объем катехизических знаний.

Очень легко впасть в иллюзию, думать, что у ребенка все благополучно. Между тем именно в это время наступают «засухи» в душе, когда под покровом молитвенных действий (молитва, крестное знамение) идет отделение их от духовного ядра личности.

Задача родителей здесь -- сохранить в детях стремление к горнему, не дать им увлечься внешними формами, а тем более усвоить приспособленческое, лицемерное позирование напоказ. Это будет возможно, если взрослые сами сохраняют искренность и глубину веры и чувств. Вторая задача: сделать религиозный взгляд на вещи основой мировоззрения.

Отрочество: от 11,5-13 до 15-16,5

«Мечтательность» - ключ к этому периоду. Но лишь с этим периодом начинается настоящее самосознание, интерес к своему внутреннему миру, острое самоподчеркивание своих желаний. Отрочество томительно для самого подростка и для окружающих. Упрямство, недоверие к чужому опыту, неудовлетворенность собой, приближение через авантюру к границам морали, иногда одержимость преступными мыслями - все это совмещается с болезненными ощущениями одиночества, непонятости, ненужности, страстной мечтой о дружбе. Мышление здесь алогично, иррационально, критично уже не в смысле сравнения и анализа, но в смысле отвержения всякого правила и авторитета.

Одно из самых мучительных переживаний в это время - переживание свободы. Что делать со свободой, в чем ее смысл и «тайна», существуют ли для нее границы или нет - все это остается неясным.

Религиозность, и особенно внешние ее формы, почти полностью отвергается. Грех хотя и может переживаться остро, но выражается это в весьма мрачных, отчаянных формах. Это стадия «блудного сына», и семья больше всего должна думать о том, чтобы подростку было свободно в ней, чтобы ничто его не гнало из нее. Ценимое подростком бережное отношение к нему, без малейшего намека на принуждение или выговор могут создать в семье светлую духовную атмосферу, в которую «блудному сыну» захочется вернуться. Сознание, что семья пребывает в верности Богу, помогает подростку в дни его духовных авантюр и блужданий, и если он свободно вернется в свой час к этому теплу и свету -- это будет уже не временной вспышкой прежних чувств, а началом ровного светлого духовного роста.


Теза 3

Христианская гносеология

В.В. Зеньковского

Как метод педагогического

Исследования

Межвузовская Ассоциация "Покров"

Н.В. Тимашков

 

Василий Васильевич Зеньковский (1881—1962), русский мыслитель, педагог, литературовед, психолог и богослов, внес значительный вклад в развитие педагогической антропологии. Будучи профессором Киевского университета, он эмигрировал из России в 1919 г. В Праге Зеньковский был председателем Педагогического бюро по делам русской зарубежной школы (1923–1927) По его инициативе и при непосредственном участии открылся Пражский высший педагогический институт, в котором он был директором с 1923 по 1926 год. Зеньковский стал одним из основателей Русского богословского института имени преподобного Сергия Радонежского в Париже (профессор с 1926 г.), а затем и его деканом. Начиная с 1927 г., Зеньковский редактировал журнал «Вопросы религиозного воспитания и образования» и «Религиозно-педагогический бюллетень» (1927–1961). Он стоял у истоков организации Русского студенческого христианского движения и с 1924 г. вплоть до своей кончины являлся его бессменным председателем.

М.Я. Дворецкая называет В.В. Зеньковского ученым-святоотечественником, сформировавшим религиозно-философскую антропологию[3].

Е.А. Плеханов склонен считать творчество Зеньковского примером отечественной религиозной философско-педагогической мысли[4]. Е.Г. Ильяшенко рассматривает В.В. Зеньковского наряду с Н.А. Бердяевым,

Е.Н. Трубецким и В.С. Соловьевым как представителя религиозного течения в отечественной педагогической антропологии[5] 3. Неоспоримым остается факт, что религиозное обоснование проблем воспитания и обучения в России начала ХХ века, позволило найти решения на острые педагогические вопросы, на которые естественнонаучные знания не способны были ответить по причине их иррациональной природы.

Антропология Зеньковского является результатом антропоцентрического анализа богословского материала, и в то же время это его личные духовные интуиции как священника, в основе которых - христианская апологетика и богатый опыт воспитания человека. Сформированное им учение о человеке является антропологической теорией формирования личности, имеющей свой предмет исследования - человека верующего, а целью - воспитание целостной личности. Данная теория имеет собственный понятийный аппарат: образ Божий, подобие Божие, греховность, крест и другие.

В настоящий момент религиозная антропология В.В. Зеньковского, как направление внутри отечественной педагогической антропологии, являет собой пример обоснования целей и задач, принципов и методов воспитания целостной личности. Статус педагогической антропологии есть предмет научной дискуссии. Однако, несмотря на это, признается необходимость привлечения религиозного осмысления этического материала.

Василий Зеньковский по образованию и роду деятельности был религиозным философом. Объектом его философских исканий является метафизика человека. «В ранние годы я находился под большим влиянием

Вл. Соловьева и Л.М. Лопатина, но постепенно мои взгляды стали меняться, и здесь решающими были для меня размышления над понятием «личности», все отступило перед неизбежностью построения метафизики человека»[6], - так описывал эволюцию своего мировоззрения В.В. Зеньковский.

О чем бы ни писал В.В. Зеньковский - об истории отечественной философии или о творчестве выбранного им мыслителя, о педагогических задачах времени или о развитии христианского богословия, апологетики - всегда центром его исследований являлся человек, личность, судьба. А понять человека, по мнению этого известного отечественного мыслителя, возможно, лишь представив человека во всей системе мироздания в целом. По его мнению, неотъемлемой частью метафизики человека является свобода. Анализируя ее, Зеньковский применяет богословское понятие «первородного греха». Данный методологический подход позволяет ему утверждать, что «акты свободы получают свою творческую силу лишь при сочетании с благодатной помощью «свыше», без этого они бессильны и почти всегда отдают человека во власть зла». «Раз будучи понятым, понятие первородного греха неизбежно привело меня к пересмотру основных правил метафизики, а затем гносеологии. Без понятия первородного греха нельзя понять раздвоение познавательной силы в человеке (раздвоение разума и сердца). Учение отцов Церкви о необходимости восстановления утраченного единства человеческого духа через Церковь привело меня к пересмотру всех философских построений в свете христианства, и я могу дать лишь одно наименование моим взглядам: «опыт христианской философии»[7].

Отец Василий применяет аксиоматический анализ для рассмотрения вопросов гносеологии, метафизики и учения о человеке. Акт гносеологии он трактует, исходя из христианского вероисповедания, которое учит, что «истина открыта не индивидуальному разуму, а разуму церковному». Исходным положением Зеньковский избирает утверждение о том, что метафизической опорой познания в Церкви является Абсолют, который в то же время есть Творец бытия. Трактовку понятия «церковного разума» философ также сводит к аксиоматическому положению православия - признание Иисуса Христа главой Церкви. Эти два аксиоматических утверждения являются методологической основой его христоцентрического понимания знания. «Мы приходим к христоцентрическому пониманию знания, т. е. к признанию, что светоносная сила, созидающая разум и регулирующая познавательные процессы, исходит от Христа (согласно формуле в Еванг. от Иоанна, гл. I о Христе как свете, «который просвещает всякого человека, грядущего в мир»)»[8]. Гносеология Зеньковского, по мнению К. Андроникова[9], основана на богопознании: «свет Христов» - лейтмотив его дедукций и построений. Его космология развивает идею творения, его антропология (и психология) исходят из христианских начал. Однако он не занимается развитием богословских тем таковых. Он скорее богословствует по поводу философских вопросов, прилагая богословские категории к их разработке. Верование же для него - априорное философское положение. Религиозную философию Зеньковского можно определить как прикладное богословие, поскольку ее темы принадлежат богословию.

Методологический подход Зеньковского, примененный им к толкованию гносеологии, отвергает принцип «автономии» разума, доминировавший в современной ему науке. Гносеология направлена на постижение метафизики бытия. Для Зеньковского основным принципом метафизики является учение о тварности бытия. Следует отметить, что философ не был противником эволюционного развития Земли, однако он подчеркивает невозможность самостоятельного возникновения законов бытия. «Законы же бытия, которые не могли бы возникнуть случайно или “сами собой ”, есть лишь проявление той “разумности” бытия, которая в него “вложена” творческой силой Бога. Эта “разумность” бытия определяется “идеями”, положенными Богом в основу мира, но идеи в мире надо отличать от идей в Боге»[10].

Рассмотрение метафизики бытия Зеньковского невозможно без раскрытия учения о человеке. «Человек в метафизическом освещении являет с наибольшей силой действие первородного греха»[11]. Человек это живое единство тела души и тела, жизненный путь которого стоит под знаком «креста». Понятие «креста» для Зеньковского является аксиоматическим при рассмотрении человека в земной жизни. Индивидуальность личности, если следовать Священному Писанию, заключается в том, что у каждого свой крест. Крест человека - это внутренний закон, по которому может быть восстановлена утраченная при грехопадении целостность в человеке. Это позволяет объяснить центральность моральной жизни в человеке: освобождение от власти «душевных движений, одухотворение всего состава человека есть подготовка к торжеству вечной жизни в человеке». «Все педагогические усилия, какие вообще осуществимы, должны быть направлены на то, чтобы юное существо могло “найти себя”, и творчески преображать свой состав, какой оно в себе находит, как взаимодействие наследственности, социальных и духовных влияний»[12].

Учение о человеке является одной из центральных тем философии Зеньковского. Он сформировал свою особую методологическую базу изучения человека - христианскую антропологию, которая стала основой его педагогических исследований. В христианской антропологии человек рассматривается как существо, в котором заложены «образ и подобие Божие». Природа человека имеет иерархическую структуру трех ипостасей - тело, душа и дух. Эмоциональная сфера души чрезвычайно важна для психического здоровья человека. Дух представляет собой моменты или факты внутреннего мира человека, проявляющиеся как акты свободы от психической причинности, протекающие внутри психических процессов, подчиненных законам причинности. Духовная жизнь человека есть искание Бесконечного и Абсолютного.

В образе Божием скрыто динамическое начало, стремящееся так же, как и духовная жизнь, к исканию Бесконечного и Абсолютного. Но не следует считать, что духовная жизнь человека эквивалентна образу Божьему. Божественное в человеке сохранилось неизменным после грехопадения, а духовная сфера претерпела кардинальное отличие: духовность, в силу присутствия греха в человеке и его приобретенную способность обращенности ко злу, имеет возможность устремиться к высшим ценностям или, наоборот, обратиться к низменным страстям. Наличие раздвоенности добра и зла в человеке обусловило проявление интереса к исследованию онтологии греха в педагогическом наследии Зеньковского.

Учитывая вышеприведенные черты человеческой сущности, педагог формулирует понятие личности. Она наделена самосознанием, что отличает ее от других существ. В полном значении понятие личность применимо только к Богу, а в человеке она лишь зреет. К этому понятию Зеньковский применяет характеристику динамики. Личность представляет собой творческое начало в человеке. Цель воспитания заключается в выявлении «креста» у воспитанника и направление его по индивидуальному пути совершенства.

Анализ исторического развития педагогических идей и их современного состояния привел В.В. Зеньковского к выводу, что «слабость и некая растерянность современной педагогической мысли связаны с ее подчиненностью принципам натурализма, тогда как надлежащее свое осмысление педагогическое творчество может найти лишь на почве религии, в частности, - в системе христианской антропологии. Религиозная природа педагогического вдохновения не вмещается в систему философских идей нашего времени, и этим создается … тот внутренний тупик, в котором находится современная педагогика»[13]. Об этом же, особо подчеркивая безрелигиозный, атеистический характер современной педагогики, он говорит в своих педагогических лекциях[14].

Педагог считает, что педагогическое исследование, основанное на теории христианской антропологии, способно разрешить множество теоретических и практических задач воспитания человека. «С нашей точки зрения, основная причина современного педагогического кризиса в том и заключается, что педагогическая мысль оторвалась от христианской антропологии, что вслед за другими сферами культуры педагогика стала на путь секуляризации, отделения себя от Церкви. Преодоление педагогического натурализма, возврат к обоснованию педагогики в целостном христианском мировоззрении, привлечение идей христианской антропологии к освещению основных проблем педагогики - и есть та основная задача, в разрешении которой лежит ключ к плодотворному творчеству в сфере воспитания»[15].

Предмет христианской веры - христианское учение о мире и человеке, опирающееся на данные откровения. В своем труде «Апологетика» о. Василий раскрывает проблему соотношения веры и разума как атрибута процесса познания человека. Разум и опыт человека провоцируют его на изучение мира и самого себя. Современный уровень достижений науки и техники свидетельствует о методологической продуктивности применения рационалистического подхода к исследованию проблем педагогики. В этой связи возникает мнение о разграничении области веры и области знания, о том, что веру следует связывать с религиозными темами, т.е. с невидимым, с Богом, позволить вере проникать в то, что находится над миром, в сферу вечного и абсолютного бытия, а познание природы и человека всецело предоставить разуму, опирающемуся на опыт.

Ученый считает подобную позицию ошибочной, и в ответ формулирует свою гносеологическую позицию следующим образом. Античное миросозерцание считается зарождением научного знания в человеческом обществе. Древний мир не имел ясного сознания единства, бытие было представлено сферами бытия. Только христианство, по мнению Зеньковского, с его учением о Боге как творце всякого бытия окончательно укрепило учение о единстве бытия. «Отсюда и развилась идея о всеобщем значении принципа причинности, что и определило весь строй современного научного знания… Конфликт между религией и наукой давно в этом смысле угас, и западное христианство давно признало свои ошибки: сейчас никто и нигде во имя христианства не думает ограничивать права разума и опыта в изучении природы»[16]. Профессор убежден, что христианская вера достойна носить имя «религии разума». Легитимность своей идеи о. Василий подтверждает тем что «Сын Божий, Господь Иисус Христос именуется в Евангелии (Иоанн, гл. 1, ст. 1) “Логосом”, а “Логос” означает и “слово”, и “разум”. Так, в тропаре на праздник Рождества Христова Церковь поет: “Рождество Твое, Христе Боже наш, воссия мирови свет разума”»[17]. Зеньковский заявляет, что в христианстве нет ничего неразумного, истины христианства превосходят наш разум, и следует говорить об их сверхразумности. Таким образом, христианство ставит вопрос о границах нашего разума.

Естественные науки, предметом которых выступают явления природы, некоторые факты принимают без доказательств, как аксиомы, по причине их иррациональности. Сюда можно отнести явление электрического тока, химические свойства водорода, который горит, но не поддерживает горения, и кислорода, который поддерживает горение, но не горит. Иррациональность «химических индивидуальностей» подчеркивал в свое время Д.И. Менделеев. «Но ограниченность нашего разума выступает с особенной ясностью не в отношении к дочеловеческой природе, а в отношении к человеку. В человеке есть очень много внерационального знания, т. е. знания, которое не определяется нашим разумом и не зависит от него, но вместе с тем является настоящим знанием, имеющим огромное значение в нашей жизни. Сюда относится все то, что подсказывает нам наше сердце, наши чувства, интуиция. Паскаль чудно выразил это в словах: «Le coeur a ses raisons que la raison ne connait pas» (в вольном переводе это звучит так: «Сердце дает нам знание, об основаниях которого ничего не знает наш разум»). В нашей жизни этому «знанию сердца» (иногда и ошибочному, как ошибочны бывают и заключения нашего разума) принадлежит совершенно исключительное место, им мы руководимся большей частью в важнейших случаях нашей жизни. Когда мы пробуем положиться в таких случаях на наш разум, то именно тогда нам ясно, как «близорук» наш разум, как велика его ограниченность. Когда же дело касается того, что выше нашего бытия, «по ту сторону», то здесь разум либо просто безмолвствует, либо подсказывает нам неразумные вещи (о чем и говорит Псалмопевец: «Рече безумец - нет Бога»). Мы должны признать факт раздвоения познавательной силы в человеке: рядом с разумом и его идеями стоит сердце с его озарениями - в этих озарениях нам может открыться глубочайшая истина»[18].

Ограниченность разума не мешает нам признавать реальность того, что «сверхразумно», что не постигается нашим разумом, полагает педагог. В этом случае работа разума восполняется нашей верой, - и это сочетание разума и веры возможно потому, что и разум и вера являются проявлениями человеческого духа. Различие разума и веры заключается не в содержании того, что признает разум или что открывается нашей вере. Содержание их может совпадать, может расходиться, но их внутреннее единство вытекает из того, что и разуму, и вере присуща светоносная сила, которая дается нам Христом. «По слову ап. Иоанна (гл. 1, ст. 9), Господь «просвещает всякого человека, грядущего в мир»; от этого света, который привносится в душу Христом, проистекает и свет разума, и свет веры. Оттого их полное единство возможно лишь тогда, когда мы во Христе. Если же дух наш не живет во Христе, то тут легко возникает как бы стена между разумом и верой»[19].

Утверждения веры, опирающиеся на Откровение, могут быть сверхразумны, т.е. превосходить силы нашего разума, но не могут быть неразумны, т.е. заключать в себе противоречия. Христианская вера допускает и даже требует применения разума к уяснению своих утверждений, но условием истины является наше следование Христу, следование Церкви. Индивидуальный разум часто оказывается неспособным к познанию, поэтому мы должны прислушиваться к церковному разуму, как он отражен во Вселенских Соборах и Священном Предании. «Вообще не вера создает конфликты с разумом, - отмечает Зеньковский, - а разум, оторвавшийся от Церкви, может вступать в конфликт с данными веры»[20].

В процессе изучения природы данные опыта и построения разума могут, например, оказаться в противоречии с тем, что дает нам христианская вера. Такие расхождения не должны нас смущать, уверяет о. Василий, их не нужно замалчивать, но надо помнить, что гипотезы, создаваемые наукой, находятся постоянно в неизбежной смене - одни появляются, другие исчезают. «Изучение природы не может не быть свободным, но именно потому оно не стоит на одном месте. Эти изменения и колебания в научных построениях могут смущать наше религиозное сознание, но мы должны честно и прямо констатировать расхождения (в наше время) тех или иных утверждений науки и учений нашей веры. Но истина одна; наша вера во Христа и есть вера в Истину (как сам Господь сказал: “Я есмь истина, путь и жизнь”)»[21].

Нужно, однако, отличать учения веры от тех учений, которые имеют свой источник не в религии. Христианство не знает никакого «обязательного» для верующих мировоззрения - здесь мы свободны в том синтезе науки и философии, который называется «мировоззрением». Правда, в Средние века, и даже в Новое время, западное христианство устанавливало некоторое обязательное для верующих мировоззрение - но именно это навязывание верующим определенного мировоззрения привело к тому трагическому отходу многих верующих на Западе от Церкви, который имел неисчислимые печальные последствия и для Церкви, и для культуры. Трагический опыт Средних веков на Западе доказывает, что участие веры в познании должно ограничиваться лишь основными и принципиальными вопросами исследования.

«Автономность» педагогики по отношению к религии начала проявляться в XVIII веке, в просветительской философии, утверждавшей возможность разума познать и преобразовать мир, не обращаясь к религии. Место религии все больше занимает философия, тяготеющая к натурализму, считавшему определяющим в развитии личности природные начала. Развитие психологических представлений, возникновение психологии детства привели к мысли о возможностях творческого влияния на развитие ребенка путем создания определенных условий его жизни. Существовавший в то время педагогический анархизм с его требованием полного невмешательства в жизнь ребенка оказался несостоятельным. Началось изучение именно факторов и условий благоприятного развития личности. Одновременно укреплялась мысль, что личность человека не развивается «из самой себя», что в ее высших и творческих возможностях она связана с миром ценностей, в том числе сверхиндивидуальных и сверхэмпирических. Ко второй половине XIX века картина меняется, и педагогика стремится оторваться уже и от философии, чтобы всецело связать себя лишь с науками о ребенке, превратившись только в педологию. В конечном итоге в педагогике же в XX веке возник своеобразный мировоззренческий кризис, приведший, в конце концов, к мысли о необходимости связи педагогики с философией. К началу XX века, по мнению В.В. Зеньковского, в педагогике обозначились два мировоззренческих направления - натурализм и трансцендентализм. И оба являются, по его мнению, несостоятельными. Первый - натурализм - отрицает абсолютные начала и в варианте пантеизма присваивает природе божественные свойства. В педагогике он не может обосновать веру в ребенка. Натурализм полагается на «характер», развитой интеллект, на различные функции сознания, т. е. то, что определяет личность человека как «продукт» эволюции. О творческом самоопределении личности натурализм не говорит. А трансцендентализм признает невыводимость из природы высших принципов и ценностей, возвышающих человека над природой, т. е. он признает, что человек не полностью подчинен природе с ее причинной обусловленностью и в нем есть нечто возвышающее его над природой. Это некоторые ценности. Правда, уничтожая причинность, трансцендентализм уничтожает и религию, превращаясь в безрелигиозную философию или «философию безрелигиозности»; высшую и утонченную форму позитивизма. Но этим самым вера в человека, в силу его души как основу всякого воспитания становится безграничной и ослабляет эту веру и саму возможность воспитания. Итак, по Зеньковскому, трансцендентализм — нечто более важное и цельное, чем натурализм: «трансцендентализм, признающий личность связанной с сверхиндивидуальной сферой ценностей, означает не отрицание религиозной проблемы, а лишь воздержание от религиозного реализма»[22]. Уже в трансцендентализме перед личностью открывается «сверхличное и сверхиндивидуальное», что подводит ее вплотную к религии. «Педагогика, ощутившая в развитии личности ту таинственную глубину, силы которой не находятся в распоряжении личности, вплотную подходит к религиозной постановке педагогических проблем»[23].

В.В. Зеньковский полагает, что только религиозная педагогика дает человеку объяснение его высших сил и целей. Конечно, процессы секуляризации в педагогике нельзя оценивать только как негативные. В них был и положительный момент, который заключался «в вере в человека, в вере в его творческую силу, способность к прогрессу, в вере в историю как путь и силу прогресса. Сама по себе эта вера не только не противоположна христианству, но, взятая с известными дополнениями, образует центральное ядро христианства. И основана она на факте Боговоплощения и спасения человека через смерть и воскресение Спасителя. Христианство не просто возвышает человека над природой, присваивая ему царственное значение, но в идеале обожения оно расширяет царство человека за пределы Космоса, ибо людям дана «власть быть чадами Божиями» (Иоанн. I. 12). Христианство есть не только спасение человечества, но и новое откровение о человеке, о его грядущей судьбе, о Церкви, которая есть тело Христово, но которая в то же время есть Богочеловеческий организм, т.е. неслиянное и нераздельное сочетание Божественного и человеческого начал» (там же, с. 20–21). Такова обширная доказательная преамбула христианской педагогики, покоящейся на мировоззренческих основаниях христианской антропологии, которую во всех последующих работах В.В. Зеньковский будет неизменно повторять.

Зеньковский утверждает, что религиозное направление стремится систематически связать педагогическое мышление с религиозной сферой. «Оно меньше всего хочет отрицать свободу педагогической мысли или практики, отрицать все неоценимое значение эксперимента и исканий в школьном деле или отодвинуть на задний план все те богатейшие данные, которыми пользуется педагогика из отдельных наук или философских дисциплин. Но оно хочет открыто признать факт связи педагогической мысли с системой религиозных идей и эту связь понять и осмыслить. Меньше всего здесь дело шло бы о навязывании педагогической мысли каких-либо положений, авторитетно предписываемых педагогике»[24].

Вопрос религиозного подхода к педагогическому исследованию, по мнению Зеньковского, есть вопрос об осознании внутренней близости и единства педагогических интуиций и религиозной сферы. «Педагогика должна быть укоренена в целостном мировоззрении, должна освещать основные свои проблемы теми принципами, которые ей дает антропология, философия и религия»[25]. Религиозный подход к педагогическому исследованию для Зеньковского означает применение метода систематического анализа на основе христианской антропологии. «Необходимо вернуться к христианской антропологии, чтобы в свете ее основных понятий осмыслить содержание педагогического опыта, накопленного за долгие годы творческих исканий»[26].

Передовой педагогический опыт XIX века в лице К.Д. Ушинского и С.А. Рачинского во многом повлиял на педагогические изыскания о. Василия. «Основной и руководящей идеей моей является идея целостного синтеза и органической системы, растущей из основ Православия и охватывающей всю полноту той реальности, к которой она обращена, а вместе с тем “диалектически” завершающей ход идей в развитии педагогической мысли. Речь ведь не идет о том, чтобы искусственно связать истины Православия с проблемами и построениями современной педагогики, а о том, чтобы раскрыть внутреннюю связь подлинных и серьезных достижений современной педагогической мысли с тем глубоким пониманием человека, какое развивает христианство»[27].

По мнению Зеньковского, вопрос религиозного подхода к педагогическому исследованию - есть вопрос об осознании внутренней близости и единства педагогических интуиций и религиозной сферы. Следовательно, педагогика должна быть укоренена в целостном мировоззрении, должна освещать основные свои проблемы теми принципами, которые ей дает антропология, философия и религия.

 

Теза 4.

Три ипостаси

Василия Зеньковского

 

Б.В. Емельянов

 

В.В. Зеньковский принадлежит к плеяде русских мыслителей серебряного века русской культуры, удивительно щедрого на талантливых людей. Как и большинство русских мыслителей этого времени, он был известен в различных областях гуманитарного знания. Но наибольший резонанс среди современников, а теперь и исследователей, получили три направления его творчества: христианская философия, педагогика и история русской философии. Они-то и должны составить стержень историко-философского очерка его философского наследия.

Биография Василия Васильевича Зеньковского типична для русского философа серебряного века. Основные ее вехи сводятся к нескольким датам и событиям. Родился В.В. Зеньковский 4 июля 1881 г. в Проскурове Подольской губернии (ныне г. Хмельницкий) в семье учителя. Поскольку его отец был одновременно церковным старостой, вся семья была верующей и исполняла церковные обряды. Однако к пятому классу гимназии, под влиянием произведений Д.И. Писарева, Зеньковский перестал быть верующим человеком и решил посвятить себя естественным наукам.

Поступив на физико-математический факультет Киевского университета св. Владимира, он, однако, не без влияния философии Канта и богословских работ Гоголя, вернул себе веру и перевелся на историко-филологический факультет. По окончании университета В.В.Зеньковский участвует в создании Киевского общества по изучению религии и философии, становясь в 1910 г. его председателем. После стажировки за границей (1913-1914 гг.) и защиты диссертации он избирается на должность экстраординарного профессора по кафедре философии Киевского университета. Блестяще начатая карьера преподавателя и ученого была прервана революцией и гражданской войной. В течение пяти месяцев В.В. Зеньковский занимает пост министра вероисповеданий в правительстве гетмана П.П. Скоропадского, чтобы, как он пишет в воспоминаниях, «послужить устроению Украины в интересах России, борясь против сепаратизма и русофобства» (Зеньковский В.В. Пять месяцев у власти: Воспоминания. М., 1995. С.50).

С 1920 г. начинается его эмиграция. Ее вехами являются работа профессором философии Белградского университета, заведование кафедрой экспериментальной и детской психологии Высшего педагогического института в Праге, заведование кафедрой философии Парижского Православного богословского института. Вторая мировая война принесла Зеньковскому новые испытания. В самом начале войны французские власти арестовывают его и после года одиночного заключения ссылают на юг Франции. Вернувшись в Париж, Зеньковский в марте 1942 г. принимает сан священника, а с 1944 г. становится деканом в Православном богословском институте.

Скончался В.В. Зеньковский 5 августа 1962 г., похоронен в русской части кладбища Сент-Женевьев де Буа. Незадолго до смерти философ написал «Очерк моей философской системы», в котором раскрыл исходные позиции и основные положения своих философских взглядов. «В ранние годы, - пишет он, - я находился под большим влиянием Вл. Соловьева и Л.М. Лопатина, но постепенно мои взгляды стали меняться - и здесь решающими были для меня размышления над понятием личности» (Зеньковский В.В. Очерк моей философской системы // Зеньковский В.В. История русской философии. Т.2. Ч.2. Л., 1991. С.251). Ни гносеологический эмпиризм, ни трансцендентализм не стали для Зеньковского основанием вырабатываемой им «метафизики человека». Необходимо было найти какие-то другие начала. Он размышлял следующим образом: Если человек зависит от природы и социальной среды, то для него важнейшим является наличие свободы. Но «акты свободы», коренящиеся в метафизической глубине человека, могут быть реализованы лишь при помощи «свыше», без нее человек попадает во власть зла. Только понятие «первородного греха» позволяет, считает Зеньковский, понять одновременное наличие в человеке свободы и зла, ума и сердца и т.д. «Раз будучи принятым, понятие первородного греха неизбежно привело меня к пересмотру основных начал метафизики, а затем гносеологии... Учение отцов Церкви о необходимости восстановления утраченного единства человеческого духа через Церковь привело меня к пересмотру всех философских построений в свете христианства, и я мог дать лишь одно наименование моим взглядам: «опыт христианской философии»«(Там же).

Христианская философия по замыслу Зеньковского должна содержать три раздела: учение о познании (гносеологию), учение о мире (космологию) и учение о человеке (антропологию). Из задуманной им «философской трилогии» он написал лишь два первых тома «Основ христианской философии», причем второй том вышел уже после его смерти, а третий так и не был написан.

«Проблема знания должна быть, конечно, основой всякой философской системы», - утверждает Зеньковский (Зеньковский В.В. Основы христианской философии. М., 1996. С.7). Историко-философский анализ путей и судеб гносеологии привел философа к мысли, что для нее негативную роль сыграло разделение философии и религии и обособление философии в самостоятельную область знания. Декартовский принцип сомнения и поиск беспредпосылочного знания завели гноселогию в тупик.

Вместе с тем «сама природа мысли нашей связывает наше мышление с категорией абсолютности,... даже формальное приобщение (через мысль) к абсолютной сфере обрекает нашу мысль на то, что она неизменно движется в линиях религиозного сознания. Оторвать наше мышление от сферы Абсолютного невозможно, и здесь остается, для критической позиции, лишь до конца осознать неотрываемость философского мышления от религиозной сферы» (Там же. С.17).

Христианство не чуждо гносеологическим интересам, оно изначально было «религией Логоса», вера не принимала разграничения или противопоставление ее разуму.



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-08-15; просмотров: 280; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 44.205.5.65 (0.061 с.)