Фортификация, достойная средневековых крепостей

Длинные стороны жилых сооружений расположены строго радиально по отношению к дуге оборонительных укреплений. Выходы жилищ внешнего круга обращены к единственной кольцевой улице, которая проходила через все поселение параллельно стене цитадели. Ширина улицы 5,5 – 6 м. В древности она была покрыта деревянным настилом. Между улицей и домами располагались небольшие дворики, длина которых соответствовала размеру торцовой стены дома, а ширина колебалась от 2 до 5 м. Дворики были отгорожены от деревянной мостовой забором, сооруженным из грунтовых блоков, иногда в сочетании с вертикально вкопанными столбами.

По середине улицы (в древности – под мостовой) по всей ее длине шел ровик глубиной 1,2–1,5 м, при ширине 1,5 м. Стенки ровика, во всяком случае их верхняя часть, также были облицованы деревом. Примерно через каждые 30 м на дне ровика прослеживаются глубокие ямы, которые пробивали глину и доходили до природного слоя гравия. Направление стока, ориентированного на ямы, неоспоримо свидетельствует, что ровик являлся составной частью хорошо продуманной системы ливневой канализации.

Рис. 3. Поселение Аркаим. Реконструкция. Рисунок Л. Л. Гуревича.

Рис. 4. Поселение Аркаим. Северо-западный вход. Привратная башня и участок радиальной стены. Реконструкция. Рисунок Л. Л. Гуревича.

Напротив длинных стен домов во двориках или за их пределами в раде случаев сохранились углубления, вымытые водой, стекающей с кровли. Очевидно, на кровле по линии стен были проложены деревянные желоба для сбора и сброса воды. Интересно, что часть воды с кровли сбрасывалась в канализационный ровик, а часть отводилась в специальные ямы-емкости, служившие, вероятно, для сбора и хранения чистой дождевой воды. Этим емкостям предшествовали канавки с неровным дном и гребнем, обложенным гравием, что очень напоминает систему отстойников.

Стена внутреннего круга (назовем ее стеной цитадели) имела диаметр 85 м и толщину 3-4 м. Она менее массивна, по сравнению с внешней стеной, однако не исключено, что по высоте превышала ее. Судя по сохранившейся глиняной обмазке, стена цитадели была строго вертикальной. Ясно, что подобная конструкция могла быть возведена только с помощью значительного количества дерева.

Как отмечалось, стену цитадели опоясывала круговая улица. С внутренней стороны к стене вплотную примыкали торцы домов центрального жилого кольца. Жилища, так же как и во внешнем круге, располагались радиально, но с выходом на центральную площадь. Перед домами тоже были небольшие дворики или крытые галереи. Нужно отметить, что забора из грунтовых блоков здесь не было, но сохранилось большое количество столбовых конструкций.

Центральная площадь раскопана только частично, поэтому целесообразно обратиться к материалам аэрофотосъемки. На фотоснимках 1956 года на стереомодели хорошо фиксируется, что центральная часть Аркаима представляла собой плоскую прямоугольную площадку, которая была ориентирована на северо-восток. В центре ее расположены два продолговатых понижения, соприкасающихся между собой и окруженных небольшим по высоте барьером. Вся площадка окружена узкой канавкой.

Раскопки позволили выявить примерные размеры центральной площади – 27 х 25 м. Она была тщательно выровнена, утрамбована и, вероятно, покрыта специальным цементирующим раствором. По краям по кругу располагались зольники. Не исключено, что это следы от огня, горевшего в древности здесь же, на площади.

Насколько можно судить по современному рельефу, поселок имел четыре входа, обращенных на ЗСЗ, ВЮВ, ССЗ, ЮЮВ. Главный, западный, вход отмечен разрывом (в 40 м) кольца внешней стены. Стена и ров резко поворачивают в глубину поселка, смыкаясь с конструкциями цитадели.

В настоящее время полностью раскопан северо-западный вход. Конструкция его оказалась настолько сложна, что описать ее весьма не просто. Обводная стена и ров делали прогиб, обращенный внутрь поселка примерно на 7-8 м. Однако на участке наибольшего излома ров не только не прервался, как мы ожидали, а, наоборот, оказался и широким, и глубоким. А по другую сторону рва, со стороны поселения, сохранился мощный фундамент башни, которую с полным основанием можно назвать "надвратной". В общем – это был ложный вход. И чужестранцы, не знакомые с местной фортификацией, подобно нам устремившиеся в прогибы стен в поисках прохода в крепость, могли попасть под град стрел, которые бы летели с трех сторон, да еще при хорошо продуманной системе навесного и подошвенного боя.

Подлинный вход был обнаружен с торца западного отрезка оборонительной стены, где стена и ров делали резкий поворот на юго-восток. Здесь ров прерывался на ширину 2,5–3 м. Этот проход совпадал со входом в коридор, который был проложен внутри оборонительной стены. Фактически это был туннель, построенный в виде лабиринта. Первоначально он имел ширину 1,5 м, затем расширялся до 3 м, потом снова сужался выступом внешней стены. Только преодолев этот участок, вы могли попасть на открытую и более или менее свободную площадку у основания предвратной башни. С трех сторон площадка была ограничена стенами, а с одной -обращена к широкому проходу, ведущему вдоль радиальной оборонительной стены на круговую улицу. Однако по этому проходу можно было передвигаться только в том случае, если бы он был перекрыт деревянным настилом. В реальности это была система крупных углублений, по своему назначению, вероятно, соответствующая скрытым "ловчим" ямам средневековых крепостей.

Изощренность технических решений создавала сложности в продвижении противника на территорию поселения. При этом у защитников крепости были очень удобные позиции и значительная свобода в перемещении. Так, в углу западного жилища, который был обращен к лабиринту входа, фиксировался прерыв шириной около 1 м. Вероятно, здесь была хорошо замаскированная щель, через которую защитники крепости могли попасть в тыл врагам, прорвавшимся во входной туннель. К надвратной башне было легко попасть, передвигаясь по верху обводной стены, а также по лестнице, которая соединяла башню с нижней боковой улочкой, и через нее – с главной круговой магистралью поселения. Угловые выходы из жилищ, а также лестницы в грунтовой толще радиальной стены позволяли защитникам кратчайшим путем попадать и к нижним бойницам восточного участка обороны и подниматься наверх на стену или башню для ведения навесного боя.

Центральный вход вскрыт только частично. Однако и здесь мы столкнулись с рядом необычных технических и архитектурных решений. Раскопанная юго-западная стена, определяющая направление входа, имела длинный коридор, соединяющий несколько небольших внутренних помещений. Ниши, вероятно, были предназначены для ведения обстрела и прикрытия самого опасного направления штурма.

Рис. 5. Поселение Аркаим. Фрагмент застройки внешнего круга. 1 – оборонительная стена; 2 – жилище; 3 – дворик; 4 – деревянная мостовая

Как уже отмечалось, главный вход имел в плане форму сектора, которую образовывали изломы обводных стен. Вершина сектора как бы "упиралась" в стену цитадели. Именно на этом центральном участке правомерно было искать основные ворота – въезд в поселок. Однако и здесь были обнаружены глухие стены и глубокий ров. Вход в поселок оказался в боковой северо-западной стене. Он имел ширину около 6 м и выходил сразу на круговую улицу. По нашим сегодняшним наблюдениям, стена цитадели была сплошной и нигде не прерывалась, за исключением одного участка к востоку от сектора главного входа. Таким образом, чтобы попасть на территорию внутреннего круга поселения, нужно было пройти или проехать по всей длине кольцевой улицы. Только в ее конце через особые ворота можно было проникнуть к центральной площади и окружающим ее жилищам. И другого пути не было! Такой маршрут мог иметь не только оборонительное, но и ритуальное значение.

Необходимо отметить, что центральная часть поселка и каждый сектор внешнего кольца, взятые в отдельности, имели свою, в определенном смысле независимую систему обороны. С трех сторон сектор был защищен обводной и радиальными стенами, а со стороны круговой улицы – забором. Глинобитный забор отсутствовал только у двух крайних домов сектора -выходы их были обращены прямо на улицу. Ясно, что эти жилища были проходными. Этого требовали интересы обороны всего поселка. Через проходные жилища по угловым лестницам защитники поселка могли легко проникнуть на крепостную стену с ее деревянным бруствером и боевыми площадками. Сама планировка секторов свидетельствует о том, что круговые и радиальные стены использовались не только для целей обороны, но и служили одновременно в качестве верхних улиц.

КАК ПОСТРОИТЬ АРКАИМ

В процессе раскопок на поселении вскрыты 29 жилищ: 17 во внешнем кольце, 12 – во внутреннем[7]. Это крупные трапециевидные в плане здания длиной от 16 до 22 м и площадью от 100 до 180 кв.м. Стены жилищ представляли собой два параллельных ряда столбов, обшитых плахами и находящихся на расстоянии около метра друг от друга. Промежуток между столбами заполнен грунтом или сырцовым кирпичом. Четыре или шесть рядов столбовых конструкций разделяют здание по длине, несколько поперечных перегородок образуют отдельные комнаты. Хозяйственные отсеки с погребами и колодцами расположены в глубине помещений. Здесь обнаружены следы ремесленного производства, прежде всего металлургических плавок и кузнечного дела. Удивительно разнообразны конструкции очагов и каминов. Большое внимание при строительстве уделялось составу и, вероятно, цвету материала. Черные и желтые грунтовые блоки использовались в устойчивых сочетаниях для тех или иных конструкций. Например, клети, составляющие основу оборонительных стен, с внутренней стороны (со стороны жилища) обкладывались желтыми блоками.

Только желтые блоки шли на внешнюю облицовку обводной стены. Сами клети укреплялись на всем протяжении фортификационных сооружений грунтовыми блоками черного цвета. Из черных блоков сложены фундаменты привратных башен.

В изучении петровско-синташтинского культурно-исторического пласта еще много нерешенных чисто археологических задач, среди которых -детальная систематизация керамики и другого массового вещевого инвентаря, сравнительный анализ поселенческих и погребальных комплексов. Не совсем ясно соотношение прямоугольных и круглых в плане оборонительных систем и, в целом, поселков. Являются ли особенности планировки проявлением только различных культурных традиций или отражают какие-то функциональные характеристики памятников? Однако уже сегодня, работая с материалами таких поселений, как Петровка, Новоникольское, Синташта, Аркаим, нетрудно отметить в них ряд признаков, характеризующих ранний город. Важно отметить, что поселения создавались с расчетом на круговую оборону, без какого-либо существенного учета особенностей местности для стратегических целей. Создается впечатление, что подобная оборонительная система могла сложиться только в степной-лесостепной зоне со слабо расчлененным рельефом земной поверхности. Об этом же свидетельствует и выбор строительного материала – предпочтение отдается мягким, связным грунтам и дереву при полном игнорировании камня.

Поселения, подобные Аркаиму, создавались по заранее продуманному плану, при четкой разметке местности и наличии какого-то макета. В этом убеждает пространственное решение всего комплекса сооружений и погребенный рельеф, оставленный древними строителями. Заранее предусматривались сочетания мелких и более углубленных частей жилых котлованов. Интересно, что по линии стен жилищ оставлялись возвышения из нетронутого материкового грунта, которые служили основанием для кладки сырцовых блоков. В ряде случаев материковые возвышения ("столы"?) сохранялись у очагов или по углам жилищ. Тщательно, в соответствии с конструкцией будущего сооружения, снят верхний слой древней почвы под основанием оборонительных стен, вероятно, с расчетом на глубину промерзания грунта.

Традиционные поселения эпохи бронзы Урало-Казахстанских степей имеют, как правило, линейную открытую планировку. Каждый жилой комплекс существует как бы самостоятельно, и эта независимость подчеркивается наличием вокруг жилищ свободного пространства, так называемой межжилищной территории. Поселения петровско-синташтинского типа демонстрируют качественно иную структуру. Создатели "города", планируя его элементы, руководствовались единой идеей, которую можно назвать идеей центризма. Точка схода для всех сооружений в Аркаиме расположена на площади в цитадели. К этой точке обращены осевые линии зданий, улицы, выходы из жилищ. Конструкция главных ворот, решенная с учетом всех законов планиметрии, обращена центральным углом к той же точке.

Важным признаком урбанизации является активное и рациональное использование городского пространства с достаточно четко выраженными функциональными характеристиками. На исследуемых поселениях хорошо выделяются жилые и хозяйственно-бытовые комплексы. Свое место за пределами цитадели вдоль внутреннего рва занимают производственные сооружения – металлургические и гончарные (?) печи. Как отмечалось, в жилищах общие хозяйственно-производственные помещения четко отличаются от бытовых "комнат". Особое место отведено площади – месту общих сборов и ритуальных действ. Ярко выражена система коммуникаций – пути сообщения между отдельными секторами поселения, ограниченными оборонительными стенами и рвами. Улицы и переходы обеспечивали связь между жилыми и производственными сооружениями, между центральной площадью и периферией поселения. Необходимо отметить наличие и других городских коммуникаций – организованной системы водостоков и водоотстойников, главной составной частью которой был внутренний ров.

Таким образом, каждый элемент поселения находился в тесной связи с целым, а четко обозначенное архитектурное единство говорит о целенаправленном воплощении в объемно-пространственных формах определенных идеологических и культурно-хозяйственных целей.

Петровско-синташтинские поселения представляют собой сконцентрированные на малой площади места обитания скотоводческо-земледельческих общин. О составе стада можно судить по костям лошадей, мелкого и крупного рогатого скота. Особое внимание отводилось лошади, которая широко использовалась в военном деле. Вопрос о земледелии и о том, какие культурные растения выращивали в аркаимское время, остается пока спорным. Мне представляется, что о связи с земледелием говорит прежде всего топография поселений и их округа. Поселки расположены на низких террасах у широких пойм, где было удобно применять орошение лиманного типа. В районе поселения Аркаим сохранились поля, которые, по мнению ряда специалистов, возделывались в эпоху бронзы. И сегодня, используя старые русла, воду из реки можно подвести к поселению и древним полям при самом минимальном объеме земляных работ. Необходимо отметить, что в радиусе 5-6 км от "города" располагались не менее двух-трех одновременных ему небольших поселений – "сельскохозяйственная" округа.

Урбанизированный характер и значимость культовых центров петровско-синташтинские поселения приобрели, прежде всего, как очаги производства и распространения металлических изделий. В культурных слоях поселений среди обычного массового инвентаря большой процент составляют орудия металлообработки и остатки металлургического производства. Почти на всех памятниках, несмотря на относительно небольшие вскрытые площади, зафиксированы металлургические печи. Вещевые комплексы петровско-синташтинских могильников отличаются изобилием предметов из бронзы. Погребения взрослых мужчин, как правило, содержат орудия кузнечного дела (песты, наковальни), а в отдельных случаях и куски руды. О престижной роли людей, владеющих навыками кузнеца и металлурга, говорят факты взаимовстречаемости в погребальных камерах остатков боевых колесниц, каменных булав – символов особого положения в обществе – и орудий кузнечного дела.

Рис. 6. Поселение Аркаим. Основные элементы материальной культуры. I – общий план; II – план жилища внутреннего круга. 1 – серп; 2 – тесло; 3-4, 10 – ножи; 5 – перстень; 6 – стамеска; 7 – проколка; 8-9 – рыболовные крюки; 11 – обломок, топора; 11 – напершие; 13-14 – наконечники дротиков; 15, 26-27 – сопла; 16, 19 – пряслица; 17 – кольцо; 18, 22-25, 29-37 – сосуд; 20 – поделка из рога; 21 – обломок булавы; 28 – литейная форма. 1-10, 17 – бронза; 11-12, 21, 28 – камень; 13- 14 – кремень; 15, 18, 22-27, 29-37 – керамика; 16, 19-20 – кость

ПРОТОГОРОД, КРЕПОСТЬ, ХРАМ?

На поселенческих и на погребальных памятниках ярко выражены следы действий культового характера. Значительная роль культовой практики проявилась в планировке поселений и в создании особых храмово-погребальных комплексов (Большой Синташтинский курган). Для могильников характерно такое изобилие костей домашних животных, которое не отмечается археологами ни в предыдущие, ни в последующие эпохи. К петровско-синташтинскому времени оформляются основные требования к заупокойному культу и погребальной архитектуре. Сложившиеся традиции определили почти на целое тысячелетие всю систему андроновского погребального обряда и нашли яркое отражение в архитектуре скифо-сарматской эпохи восточного региона Евразийских степей. Только глубинными корнями происхождения можно объяснить многие общие элементы в планировке и конструктивных особенностях петровско-синташтинских поселений и могильников с деревянными и грунтовыми погребальными сооружениями раннего железного века на Урале, Алтае и в Казахстане.

Рис. 7. Поселение Аркаим. Литейная.

О "централизации" и унификации культовой обрядности, о сложившемся пантеоне божеств свидетельствует каменная антропоморфная скульптура, известная по находкам в степях между реками Уралом и Иртышом. Высокие художественные достоинства и канонизация образов предполагают длительный путь развития антропоморфной пластики, истоки которой связаны, вероятно, еще с эпохой энеолита – ранней бронзы. Все известные нам скульптурные изображения относятся к категории случайных находок и обнаружены вдали от мест возможного расположения поселений или могильников. Похоже, что эти предметы хранились в уединенных тайниках и извлекались из них только к моменту религиозных празднеств, подобно тому, как житель древней Месопотамии в период, предшествующий государству Саргонидов, приносил с собой в храм на время молений небольшое скульптурное изображение божества [II].

Рис. 8. Вещевой инвентарь с памятников (Синташта, Аркаим).

Характеризуя петровско-синташтинские поселения как религиозно-административные и хозяйственные центры, необходимо отметить находки глиняных кружков с оттиснутыми на них знаками. Появление устойчивых символов, а также пиктографический характер орнамента на рисунках многочисленных сосудов свидетельствуют о настоятельной потребности в передаче надежно зафиксированной информации. Такая информация должна быть понятна не только самому автору, но и членам других, соседних общин. Петровские рисунки и символы мы, вероятно, застаем на самом начальном этапе превращения их в письменность. Для нас важно, что появление письменности отражает достаточно высокий уровень развития общества. Появление пиктографического и иероглифического письма на Переднем Востоке и в Египте совпадает со вторым общественным разделением труда, то есть с появлением прибавочного сельскохозяйственного продукта и быстрым ростом специализированных видов ремесла.

Итак, я представляю себе Аркаим как ярчайший пример синкретизма первобытности, слитности и нерасчлененности самых различных начал. Это одновременно и крепость, и храм, и ремесленный центр, и жилой поселок. В этом плане интересно одно из понятий "Ригведы" – древнейшего памятника индийской литературы, обозначенное словом "вриджана". Оно встречается в тексте свыше пятидесяти раз и обозначает разное: "огороженное место", "загон для скота", "жилище", "несколько жилищ", "все люди, живущие в одном месте", "армия", "поселок" [20]. Безусловно, за всем этим стоят конкретные исторические реалии.

Думаю, что на Аркаиме каждая малая семья и семейная община имели свои "комнаты" и дома, свою "прописку", но поселялись здесь на какой-то относительно короткий срок в году, на время ритуальных праздников или решения каких-то других жизненно важных проблем. По предварительным подсчетам, на территории поселения могли свободно разместиться до 2,5 тысяч человек. Постоянно на Аркаиме проживало не так уж много людей. Это скорее всего жрецы и воины, которые "по совместительству" могли быть и металлургами.

Аркаим, безусловно, не город. Однако это то место, та среда, где зарождались элементы городской культуры.

Не делая окончательных выводов, хотелось бы сказать еще об одном возможном назначении Аркаима. В 1990 году здесь впервые проводились археоастрономические исследования. Не случайно в качестве аналога был выбран Стоунхендж: у обоих памятников кольцевая структура, близкие размеры, почти одинаковая географическая широта (Стоунхендж – 51°1 Г: Аркаим – 52°39') [ 18]. Учитывались также строгая, сложная геометрическая архитектура Аркаима и его особое расположение: в чашеобразной долине с рельефным горизонтом.

Археоастрономические исследования весьма трудоемки и займут целый ряд полевых сезонов. Однако уже сейчас специалисты утверждают, что внутренний круг Аркаима мог использоваться как универсальная солнечно-лунная обсерватория. Ее структура и конструкция независимы от "английской традиции" и базируются на многовековой астрономической культуре местного населения.

Время существования петровско-синташтинских комплексов определяется по характерному набору металлических изделий и костяным пластинчатым псалиям, известным по находкам в IV шахтной гробнице Микен XVII-XVI вв. до н. э. Оно соответствует Трое VI, концу среднеэлладского и раннемикенскому периодам материковой Греции, последним этапам средней бронзы Фракии, ранним горизонтам культур типа Дашлы и Саппали Северного Афганистана и Южного Туркменистана.

ДРЕВНИЙ ОЧАГ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Большинство современных специалистов считают, что андроновские поселения (во всяком случае, их алакульский вариант) создали индоиранцы [10]. Многие лингвисты помещают их прародину в юго-восточной Европе. По данным языкознания, разделение арийцев на две ветви, индоарийскую и иранскую, наметилось еще на их общей прародине где-то в III – начале II тысячелетия до н. э. К середине же П тысячелетия до н. э. индоарии покидают свою прародину и уходят в Индию. Их след – языковые остатки в аккадских и хеттских текстах XIV в. до н. э. Увлекательно следовать за гипотезами языковедов и историков, более узко локализующих прародину индоиранцев, – "к востоку от Волги" и даже в степях и лесостепях, примыкающих к северным границам Средней Азии. Именно эта территория во П тысячелетии до н. э. была населена андроновцами. Культурно-историческая и этническая близость племен, живших в степях от Дуная до Иртыша, которая особенно ярко проявилась к началу развитой бронзы, зафиксирована в памятниках культуры многоваликовой керамики, потаповско-синташтинских, синташтинских и петровских комплексах. Однако синташтинско-петровское население представляется наиболее центростремительной силой в Евразийских степях в первой половине П тысячелетия до н. э.

Население Урало-Иртышского междуречья напрямую восприняло величайшее открытие человечества – одомашнивание лошади [7]. Навыки коневодства подготовили степняков к ведению всего комплекса хозяйства производящего типа (земледелие, разведение крупного и мелкого рогатого скота), давно сложившегося в странах Востока. Однако самой важной составной частью культурно-хозяйственного быта андроновцев было освоение ими мощной местной рудной базы. Расцвет культуры и появление урбанизированных поселений петровско-синташтинского типа стали возможны в результате вовлечения Урало-Казахстанского региона в гигантский круг культур от Эгеи до Сары-Арка (Центральный Казахстан) и Малой Азии. Взаимообусловленность диктовалась металлургическими связями [9].

Как известно, первые очаги цивилизации располагались на очень ограниченной территории, по сравнению с огромными земными просторами, освоенными человеком к тому времени.

Насколько велико было их влияние на окружающий мир? Не существовали ли какие-то неведомые науке человеческие сообщества, которые создали в древности оригинальные общественные модели, отличные от известных моделей цивилизованного Востока?

Развитие общественных отношений не шло по непрерывно восходящей линии. Здесь нередко имели место и длительные остановки, и движение вспять.

Археологические материалы позволяют увидеть в Синташте и Аркаиме необычайно высокий уровень социально-экономического развития, по сравнению с другими культурами бронзового века, которые тысячелетиями развивались на огромных просторах степной Евразии. Однако как далеко зашел процесс социальной стратификации у аркаимцев?

Конечно, можно взглянуть на него через призму ранней стадии военной демократии (или какого-то ее аналога). Увидеть в укрепленных поселениях Южного Урала городки таежно-сибирского типа эпохи железа, а историю общества рассматривать как волнообразное движение от "спадов" до "подъемов", когда за социальной консолидацией непременно следовало возвращение к древним родовым традициям [9].

Но думаю, что памятники Урало-Казахстанских степей XVIII-XVI вв. до н. э. наталкивают на разработку проблемы социальной структуры аркаимского общества в другом направлении.

Аркаим правомерно определить как формирующийся город (квазигород, протогород) и одновременно как центр государственности номового (от греч. nomos – область, округ) типа, находящегося на формативной стадии.

Поселения XVIII-XVI вв. до н. э. Южного Урала можно рассматривать как систему формирующихся номовых государств [б], которые развивались в условиях степной экосистемы и имели целый ряд принципиальных особенностей, по сравнению с классическими оазисными цивилизациями Древнего Востока.

ВОДА, КОТОРАЯ РОЖДАЕТ ОГОНЬ

Общественную среду, в которой жил аркаимский человек, вероятно, нельзя соотносить с первобытностью, с ее коллективным производством, распределением и потреблением, а также отсутствием какой-либо эксплуатации. Однако нет у аркаимцев и сложившихся классовых структур.

Их комплексное хозяйство, рационально и гармонично вписанное в природную среду, безусловно, обеспечивало получение прибавочного общественного продукта. Изобилие продуктов питания давало возможность отдельным членам коллектива либо целым группам людей "выпасть" из производственной сферы и посвятить себя служению культу или военному делу. Однако само по себе наличие прибавочного продукта не всегда свидетельствует об эксплуатации – непременном признаке классового общества. На этом этапе общественного развития он еще не присваивался отдельными социально значимыми лицами, а поглощался в процессе культурно-культовой практики. Что это значит?

Отправление обрядов требовало уйму времени и усилий многих людей. Во что обходилась культовая практика, можно судить по обилию костей жертвенных животных, которые археологи находят при раскопках погребений XVIII-XVI вв. до н. э. В любом детском и подростковом захоронении есть остатки одного-двух баранов или телят. В погребениях взрослых часто встречаются скелеты лошадей и (иногда до десяти и более) крупного и мелкого рогатого скота. В каждую могильную яму непременно помещали сосуды с пищей. Уже после захоронения, во время поминальных обрядов, глиняные сосуды с едой ставили у края могилы, вырывая для них небольшие ямки. Значительное количество мясных, растительных и молочных продуктов тратилось во время строительных культовых обрядов. Остатки их археологи называют "строительными жертвами" [16]. Интересны обряды, связанные с божествами воды и огня. Остановлюсь подробно только на одном примере.

В целом ряде домов Аркаима на дне колодцев обнаружены побывавшие в огне копыта, лопатки и нижние челюсти лошадей и коров. Причем кости животных помещены в колодцы преднамеренно: челюсти расположены по кругу вдоль стенок колодца и закреплены вбитыми в грунт березовыми колышками. Радом с колодцами, на дне которых зафиксированы жертвоприношения, находились металлургические печи. При этом поддувало печей было связано с колодцем с помощью специального воздуходувного канала, устроенного в грунте.

Эксперимент, проведенный здесь же, в полевых условиях, показал, что печь, совмещенная с колодцем, способна давать температуру, необходимую не только для расплава бронзы, но и для выплавки меди из руды.

Открытие жертвенников на дне колодцев и столь оригинальных конструкций металлургических печей произвело на меня сильное впечатление. Трудно поверить, но весь комплекс как бы наглядно иллюстрировал зафиксированный в форме "натурального макета" древнейший миф о рождении бога огня. Знаменитый и широко распространенный у индоевропейских народов миф свидетельствовал, что бог Агни родился из воды. Воды темной и таинственной [15].

Этому сюжету, как и в целом индоевропейской мифологии, посвящена большая научная литература.

Специалисты знают: в глубинных, изначальных пластах любого мифа обязательно лежит какое-то рациональное ядро. И в реальную (но, увы, не всегда постигаемую нами) истинность мифа можно верить, как в любой факт земного бытия.

Но как осознать сущность идеи рождения огня из воды? Это, казалось бы, вечные взаимоисключающие начала.

Так может, Аркаим дает нам урок веры в миф?

На дно колодца, в ледяную воду жители Аркаима помещали почетные части жертвенных животных, тщательно прожаренные на костре. Это жертвоприношение божеству Воды. Благодаря воде и колодцу в печи возникнет тяга, которая не просто раздует огонь, а родит бога огня – Агни, который расплавит металл!

Реальная культовая практика, конечно же, была очень разнообразна, нам известно о ней далеко не все. Обряды, связанные с использованием скота и различной пищи, могли совершаться на берегах рек, озер или на вершинах сопок:

И приносил ей в жертву

Герой, сплотивший страны

Арийцев, Хаосрава

У озера Чайчаста

С глубокою водою,

Сто жеребцов, и тысячу

Коров, и мириад овец. [1]

Перед нами, безусловно, поэтическая гипербола автора "Авесты". Однако постоянные упоминания об обильных жертвоприношениях различным божествам в древнейших индоиранских письменных источниках позволяют еще раз напомнить о том, на что уходила значительная часть прибавочного продукта. Даже если какая-то доля его присваивалась служителями культа, это нельзя назвать эксплуатацией рядовых общинников, поскольку культовая деятельность требовала от человека большой энергии и жизненных сил. Следует напомнить, что отправление культа считалось такой же необходимой работой, как и выпас скота или обработка хлебного поля.