Лекция восемь. Жизнь в обществе и биология культуры.

 

Поспешу успокоить тех, кто был шокирован таким названием лекции. Я ни в коей мере не считаю, что духовная жизнь человека - это лишь следствие его биологической природы. Духовное и биологическое суть два разных уровня организации. Так же как нельзя понять структуру биоценоза, базируясь лишь на знании биологии отдельных видов, или структуру ДНК - зная все про нуклеотиды, так нельзя сводить духовное к биологическому. Однако изучать определенный системный уровень необходимо, используя информацию о предыдущем уровне. Поэтому посмотрим, как соотносится общественная и культурная деятельность с биологической природой человека. И еще одно уведомление. Если в предыдущих лекциях я попросту излагал взгляды и теории, имеющиеся в литературных источниках, то в этой лекции некоторая часть рассуждений - это плод моих собственных размышлений. Если с ними кто-нибудь не согласен, то прошу винить только меня, а не всю биологию в целом.

Культура - явление общественное, она могла возникнуть только у социальных животных. Как мы выяснили ранее, большинство наших поведенческих актов опирается на врожденные программы. Существуют ли какие-нибудь врожденные программы, обслуживающие культурную деятельность? Для ответа на этот вопрос надо понять сперва существуют ли какие-нибудь программы, руководящие нашей общественной жизнью. Часть из них мы уже рассмотрели (см. лекцию про агрессию). Однако, агрессивные взаимодействия у животных, как правило, включают в себя единицы особей. Иерархические структуры, основанные на агрессии - в лучшем случае, десятки организмов. У человека же мы наблюдаем возникновение упорядоченных структур, включающих миллионы людей. Неужели и здесь есть какие-то врожденные поведенческие программы, которые обслуживают поведение таких структур?

В. Ю. Большаков ввел очень удобную классификацию поведенческих механизмов. Он выделяет индивидуальное поведение, направленное на выживание одной особи. Вторая группа - это ролевое поведение в малых группах из десятков особей. Третья форма поведения - массовидное поведение, под которым подразумевается поведение анонимной толпы или согласованное поведение граждан какого-то государства.

Наш вид проходил долгий путь эволюции в условиях индивидуального и ролевого поведения. Если мы оценим долю высокопримативного поведения на индивидуальном уровне, то мы заметим, что она существенно выше, чем на уровне ролевом. В своем индивидуальном поведении человек значительно больше полагается на врожденные программы. Нас не учат, как надо жевать, глотать, дышать и т.п. Все это организм знает от рождения, на уровне безусловных рефлексов. При жизни в группе, роль врожденного поведения ниже и значительная часть поведенческих актов базируется не только на врожденных программах, но и на рассудочной деятельности. Если продолжить тенденцию, то можно предположить, что на уровне массовидного поведения роль врожденных программ поведения будет еще ниже. Это и не удивительно, так как, в отличие от копытных, приматы никогда не формировали огромные анонимные стада.

Мне удалось найти только три ярко выраженных поведенческие программы, которые возникли у человека, как адаптация к жизни в малых группах, но оказались преадаптированными для обслуживания массовидного поведения. Первая программа - это сбивание в кучу при опасности. Каждое эгоистичное животное оценивает вероятность нападения на него. Очевидно, что эта вероятность пропорциональна количеству сторон, с которых может произойти нападение. Поэтому наименьшая вероятность нападения будет тогда, когда со всех сторон будут тела других особей. В результате животные, особенно стадные, при опасности формируют вполне определенные геометрические структуры. Подобные структуры появляются и у человека. При опасности, если по каким-то причинам нет возможности бежать в рассыпную, люди сбиваются в плотную кучу.

Вторая программа - это следование за лидером. Обычно считается, что особь, за которым следует стадо - это вожак, самая главная особь. В некоторых случаях это, возможно, и так. Однако опыты со стайными рыбами показали, что те особи, у которых хирургическим способом были разрушены определенные части головного мозга, начинали двигаться, не обращая внимания на всех остальных особей в стае. Стая же послушно двигалась за ними. То есть, спонтанным лидером может стать “дефектная” особь. Возможно, что у людей появляется нечто подобное, например при маневрировании толпы во время паники или при броске войск в атаку.

Третья программа - это симпатическая индукция. Это явление можно наблюдать, например, у чаек. Они могут тихо сидеть на берегу, но стоит одной особи вскрикнуть, как кричать начинают все. Адаптивный смысл симпатической индукции понятен. В некоторых ситуациях, например при опасности, все особи группы должны одновременно отреагировать определенным, одинаковым образом. Вероятно, именно эта программа лежит в основе панических реакций у человека, которые как волна распространяются по анонимной толпе.

Возможно, что есть еще некоторое количество врожденных программ, которые обслуживают массовидные процессы. Однако их явно не хватает для формирования таких высокоструктурированных поведенческих актов, как координация действия людей на выборах президента или религиозные движения. Тем не менее, такие структуры у людей возникают. Значит, есть нечто, лежащее в их основе, что побуждает людей вести себя достаточно стандартным образом.

При индивидуальном и ролевом поведении эту функцию выполняют гены, общие для всех особей популяции. Гены могут реплицироваться и распространяться от родителей к потомкам, обеспечивая общность поведенческих механизмов во многих поколениях. В случае массовидного поведения мы видим, что такая общность и преемственность есть, но гены не играют в этом существенной роли. Что же управляет массовидным поведением? Ответ на этот вопрос дают и психологи, и социологи, и культурологи. Все по-своему. Тех, кого интересует точка зрения психолога, отсылаю к интересной работе В. Ю. Большакова “Эволюционная теория поведения”. Я же постараюсь рассказать о том, как на это смотрят биологи.

Гены - это репликаторы. Именно за счет этого они и могут обеспечивать распространение признака в популяции. Существуют ли какие-нибудь другие системы, которые обладали бы свойствами репликаторов. Любому человеку, знакомому с компьютерами, такие системы известны в лице компьютерных вирусов. Они так же, как и гены, могут реплицироваться, создавая пул копий. Однако у них есть одно существенное отличие - они являются точной копией той программы, которую написал злоумышленник. Поэтому компьютерным вирусам не свойственна спонтанная эволюция. Вместе с тем, существуют такие системы, которые ведут себя наподобие вирусов, но при этом обладают свойством изменчивости, на которой базируется их эволюция. К числу таких систем относится, например, язык.

Филологи давно уже разработали стройные теории эволюции языков, которые во многом напоминают теории эволюции организмов. Если в какой-то популяции людей возникнет какое-нибудь новое слово, то оно имеет некоторые шансы распространиться в этой популяции. Люди, являющиеся носителями генов, становятся еще и носителями слов. При этом слова передаются от человека к человеку и с некоторой вероятностью они могут “мутировать”, то есть чуть-чуть изменяться. В результате такой изменчивости и процессов отбора (на удобство произношения, например) и происходит эволюция языка.

Если посмотреть шире, то станет понятно, что аналогично ведут себя не только слова, но и словосочетания, устойчивые фразы, песенки, научные теории, некоторые формы телодвижений и многое другое. Все такие относительно устойчивые, реплицирующиеся и способные к “мутациям” внегенетические паттерны поведения Ричард Докинз назвал мимами.

Мимы, подобно генам, распространяются в популяции людей, формируя мимофонд, т. е. совокупность устойчивых мимов, которые поддерживаются в популяции в течение многих поколений. Мимофонд изменяется, эволюционирует по законам полностью аналогичным законам эволюции генофонда. Иными словами, словосочетание “живой язык” - это не метафора, а достаточно четкое отражение сути явления. При этом мне кажется очевидным, что мимофонд и культура - это синонимы. Культура - это живая система, а стало быть, в разговоре о ней можно применить биологический способ рассуждений.

В первую очередь надо решить является ли человек уникальным в природе носителем мимов. Очевидно, что нет. Высшие позвоночные, такие как птицы, например, являются носителями большого количества мимов. Так, песня у многих птиц строится не только из тех элементов, которые заложены генетически, но и из звуков, которым птица учится. В результате этого, один и тот же вид в разных популяциях может петь совершенно непохоже (очень напоминает языки, не правда ли).

По всей видимости, в основе способности человека к распространению мимов лежит его гипертрофированная способность к подражанию. Подражание же, в свою очередь, является и одной из основ эволюционного происхождения понятийного мышления, а стало быть, и разума (см. например [13]). Недаром В. Р. Дольник считает крупных попугаев, способных к подражанию, одними из самых сообразительных животных.

Итак, мимитическое поведение встречается не только у человека, но лишь у него оно доминирует в поведенческих актах. Именно мимы управляют многими масовидными поведенческими актами, в основе которых лежат некоторые центральные идеи. Например, при выборах президента совершенно необходимо создание в популяции такого мимофонда, в котором частота мима “кандидат - хороший парень” была бы достаточно высокой. Руководство такого рода массовыми поведенческими актами должно базироваться на знаниях законов реплицирования мимов и формирования мимофондов. В этом направлении в среде политтехнологов и психологов рекламы ведутся активные работы. Правда, все эти исследования базируются, скорее, на психологических теориях. В то же время привлечение эволюционно-биологического подхода может дать совершенно неожиданные результаты. Однако мне не известно пока ни одной разработки, в которой бы управление массовидными процессами базировалось на теории мимов. Возможно, это мне неизвестно потому, что эта тема лежит в стороне от моих профессиональных интересов. Впрочем, даже в очень подробном обзоре по теме управления массовидными процессами у В. Ю. Большакова нет упоминания работ Докинза и его последователей.

Если развивать эволюционно-биологическую теорию массовидного поведения, то в первую очередь необходимо решить каково же соотношение мимитического поведения и поведения, основанного на врожденных программах. Вероятно, взаимодействие между мимами и генами очень плотное и мим зачастую связан с поведенческими программами, определяемыми генами (мимы обслуживают гены) или, напротив, мимы для успешной репликации самих себя запускают те или иные врожденные программы (гены обслуживают мимы). Для пояснения рассмотрим несколько примеров.

Как мы уже отмечали, на рубеже XV-XVI веков мужчины начали брить бороды. Это типичное проявление моды. Вообще говоря, суть любой моды - это распространение определенного мима в популяции, повышение его частоты. В данной ситуации, мимом оказалась традиция бритья бороды. Вместе с тем, как показали современные исследования, распространение и поддержание этого мима происходит на фоне нового направления полового отбора, приводящего к феминизации и ювенилизации мужчин [4, 26]. Но половой отбор - это процесс, ведущий к изменению генофонда! Поэтому можно сделать предположение (по крайней мере, ad hoc), что изменение мимофонда - это некоторая апробация на модификационном уровне того, что в дальнейшем может закрепиться уже на генетическом уровне, за счет естественного отбора (или полового отбора). Следует особо подчеркнуть, что здесь не идет речь о наследовании приобретенных признаков. Мимитическое поведение является лишь некоторой “оболочкой”, под покровом которой, происходят процессы преобразования генофонда. Нельзя не вспомнить, что аналогичные идеи относительно модификационной изменчивости, под покровом которой накапливаются мутации, предоставляющие материал для естественного отбора, высказывал И. И. Шмальгаузен.

Если же гипотеза о том, что изменения в мимофонде - это некоторый предварительный этап, преадаптирующий популяцию к изменениям генофонда за счет естественного отбора, окажется верна, то это может иметь очень далеко идущие последствия. Может статься, что культура (а ее можно отождествить с мимофондом) или, по крайней мере, какие-то ее части - это сложная система преадаптаций к некоторым наметившимся направлениям естественного и полового отбора. Научившись “читать” направления эволюции мимофонда может быть будет можно угадать и направления эволюции человека.

Приведу еще одно наблюдение, которое, возможно, демонстрирует некоторое направление отбора в современном человечестве. Если мы посмотрим на рекламируемый облик женщины, то можем увидеть некоторый очень характерный образ: изящное, стройное тело, узкие бедра, тонкая жировая прослойка, короткая стрижка. Все это, с точки зрения современной моды, считается красивым. Красота же - это привлекательность для мужчин, а стало быть, и возможность передачи генов. Более привлекательные в современном мире женщины имеют больше шансов на то, что высокоиерархичные мужчины, обратят на них внимание. Те женщины, которые не удовлетворяют современной моде, вероятно, имеют некоторые проблемы в поисках мужа. Вместе с тем, совершенно очевидно, что “девушки современной конструкции” несут признаки наименее адаптированные к заботе о потомстве. Узкие бедра - это огромные проблемы при родах. Тонкая жировая прослойка приводит к сбоям в терморегуляции, что может отрицательно сказаться на менструальном цикле. Короткие волосы не дают возможности малышу разрядить программу захвата материнской шерсти. Женщина современного типа, вероятно, не сможет иметь много детей, так как даже роды одного ей доставят массу неудобств. Но если мы посмотрим на то, что происходит с численностью современного человека (об этом будет отдельная лекция), то может сложиться впечатление, что крайне “целесообразным” является сокращение плодовитости. Поддержит ли это естественный отбор, конечно же, никому не известно. Однако на уровне мимов низкая рождаемость стала типичным признаком популяций цивилизованных людей.

Предыдущие примеры демонстрировали первый тип взаимодействия генов и мимов. В них мимы преадаптировали популяцию к формированию некоторых врожденных программ. Однако можно рассмотреть и другой, более простой и очевидный, тип взаимодействия, когда мимы для успешной репликации и распространения в популяции “используют” генетически запрограммированные формы поведения. Примеров такого рода взаимодействий бесчисленное множество, однако, наиболее ярко это проявляется в такой форме массовидного поведения, как религиозные движения.

Человек - это животное социальное, стало быть, на ролевом уровне поведения должны работать многочисленные программы, обслуживающие взаимоотношения в малых группах. У большинства приматов в малой группе всегда возникает иерархия. У человека тоже. Программы, обслуживающие взаимодействия в иерархически устроенной группе, не всегда могут быть разряжены. Многие особи не имеют возможности разрядки аппетенции подчинения иерарху. К числу таких людей относятся высшие иерархи и изгои. Для разрядки аппетенции такие особи выбирают замещающий объект, который сами и выдумывают. Идеальным объектом является образ божества - сверхиерарха, стоящего над всеми. А поскольку человек способен формировать и распространять мимы, то мим божественного супериерарха, конечно же, имеет все шансы распространиться в популяции. Он и распространился и существует уже много тысячелетий. При этом можно заметить, что наибольшую частоту этот мим должен иметь среди группировок высокопоставленных людей и людей, стоящих вне иерархии (например, среди старушек или нищих). При этом люди, стоящие на вершине пирамиды, не могут быть (по крайней мере, в общественной жизни) равнодушны к религии. Они должны быть или очень религиозными (по крайности они это должны демонстрировать) или, напротив, - ярыми атеистами. Мим существования бога нужен им как оправдание естественности собственного высокого иерархического статуса. Среди изгоев же, стоящих вне иерархии людей, этот мим имеет высокую частоту по другим причинам - в боге они видят мудрого и справедливого иерарха, который их не обидит. Середина же пирамиды (например, молодежь), как правило, к религии относится более формально. Хотя и здесь создаются “локальные” религии, в которых поклоняются любимым музыкантам, футбольным командам и т. п.

Мимы, которые происходят из врожденных программам поведения, наиболее эффективно используются для управления массовидными процессами. Опытные политтехнологи и изготовители рекламы этим активно пользуются. При реализации поведенческих актов, основанных на мимах, появившихся как следствие генетически запрограммированного поведения, толпа людей переводится из массовидной сферы в ролевую (точнее квазиролевую), более привычную для нас, среду. Каждый человек считает, что это он сам действует сообразно тому, что ему “говорит” мим. Однако мим может существовать только тогда, когда он “сидит” в большом количестве носителей. Поэтому и получается, что масса людей ведут себя сходным образом, будь то голосование за президента или выбор новым поколением пепси-колы.

Вполне вероятно, что существуют и другие типы взаимоотношений мимов и генов. Я упомянул лишь то, что пришло мне в голову. Кроме того, нельзя забывать, что могут быть и мимы, которые никак не связаны с генами или эта связь опосредована большим количеством дополнительных мимов. Эти мимы, вероятно, и лежат в основе “чистой” культуры. Хотя кто знает... бритье бороды тоже, на первый взгляд, чисто культурное явление.

На этом мы завершаем разговор о поведении человека. К некоторым аспектам этологии Homo sapiens мы еще вернемся, но основное внимание в оставшихся двух лекциях мы уделим проблемам экологии этого необычного животного.