XII. Последняя беседа сократа

Настал день казни. По тогдашнему обычаю, она совершалась перед заходомсолнца. С утра собрались к дверям тюрьмы ученики Сократа. Многие из нихгорько плакали. Вышел тюремный сторож и сказал ожидавшим: - Сейчас снимут с Сократа кандалы, тогда впущу вас. Немного спустя отворили двери тюрьмы. Ученики застали Сократа на постели,его только что расковали. Около постели стояла его жена и держала на рукахмладшего ребенка. Увидя учеников мужа, она, рыдая, сказала: - В последний раз они идут к тебе, Сократ, в последний раз будут тебяслушать. Это последняя твоя беседа с ними. Жена убивалась, рвала на себе волосы. Сократ попросил учеников, чтобы ееувели домой. Он захотел встать, но ноги его сильно отекли и болели от тяжелых оков. Онстал тереть их, и ему стало легче. - Вот заметьте, друзья, - сказал он ученикам, - что от всякого страданиянедалеко и утешение. Давно ли нога эта страдала от тяжести кандалов; теперьзато как хорошо, легко? Так бывает и при всяком страдании. Теперь уж явстать могу. Ученики окружали Сократа, им хотелось и говорить и слушать его, но имтрудно было промолвить слово от слез, и думать они могли только о страшномсмертном часе Сократа, о горькой разлуке, но об этом не решались заговорить.Учитель понял, что у них было на душе. - Вижу, знаю я, что вам жаль меня и не только жаль, но и страшно за меня.Как же мне вас утешить и ободрить? Посмотрите на меня. Я спокоен, ни о чемне жалею и ничего не страшусь. На душе у меня легко и светло. Жизнь свою якончаю в темнице, присужден к казни. Люди считают это позором, но развеможно считать это позором, когда страдаешь за правду, а не за какое-нибудьдурное постыдное дело? Люди оклеветали, осудили меня, но я не могу гневатьсяна них, ненавидеть их. Я знаю, что они поступили так по неразумению своему.Я укорял их, указывал им на их ошибки для их же блага, а они не поняли меняи сочли это за зло с моей стороны. Они поступили как неразумные дети. Япоясню это примером. Положим, что к больным детям приставлен был человек,который исполнял все их желания, а потом пришел другой, лекарь, и сталстараться только о том, чтобы вылечить их. Кого, думаете, пожелали быоставить при себе больные дети? Конечно, того, кто ни в чем не перечил им, аот лекаря старались бы избавиться. Они сказали бы: этот человек мучит нас,запирает, не дает нам пить и есть вволю, заливает горьким лекарством, режет,прижигает. Прогоним его, еще лучше сделаем, чтобы он никак не мог вернутьсяк нам. Мои противники так же не поняли меня, как дети лекаря. Сказав это, Сократ остановился, заметив, что Критон хочет ему что-тосказать. - Сократ, - сказал Критон, - ты знаешь, что нам дорого каждое твое слово,но просим тебя, перестань говорить. Тюремщик только что сказал нам, что есликто в последние часы много и горячо разговаривает, на того яд медленнеедействует, и придется больше его выпить. - Поблагодарите тюремщика за совет, друзья мои, - отвечал Сократ, - ипопросите от меня побольше приготовить яду. Я готов выпить его не один, адва и три раза, если будет нужно. Яд сделает свое дело, когда настанетвремя, до тех пор давайте мирно беседовать. Мне еще о многом хочетсяговорить с вами. Сядьте ближе ко мне. Сократ сидел на постели, а ученики уселись вокруг него, как кто мог. Ближе всех к Сократу сидел ученик Федон. У него были прекрасные длинныеволосы, и Сократ любил во время бесед гладить и перебирать их. Так и в этотраз Федон сидел на низкой скамье у самой постели, и рука Сократа лежала наего голове. - А что, Федон, - сказал учитель, - где будут завтра твои прекрасныеволосы? У греков был обычай в знак горести обрезывать волосы и класть их на могилутого, о ком горевали. На это и намекал Сократ. Эти слова учителя живонапомнили ученикам об ожидавшем их горе; некоторые из них заплакали. Сократ сказал: - Друзья, я не боюсь смерти. Страшно не умирать, а жить безумно, порочно.

XIII. СМЕРТЬ СОКРАТА

Сократ замолк. Ученики ждали, что он будет еще говорить. Учитель сказал: - Однако время идет. Уже не рано. Пойду обмоюсь, чтобы не утруждать потомдругих обмывать мое мертвое тело. А вы подождите меня здесь, побудьте сомной до конца. Сократ вышел мыться в другую комнату, с ним пошел и Критон. А другиеученики, ожидая его, говорили о последней беседе учителя, о его смерти, отом, как будут они жить осиротелые, без своего дорогого наставника. Наступилвечер. В комнату, где были ученики, сторож впустил родственниц, жену и детейСократа: один был постарше, а двое малолетки. Вошел после того скоро и самСократ. Стал он прощаться с ними. Женщины подняли такой плач, что Сократпопросил увести их. Ученики сказали тогда Сократу: - Скажи нам твою последнюю волю. Может быть, ты хочешь чем распорядитьсядля детей? Мы с радостью сделаем для тебя все то, что прикажешь. Сократ отвечал: - У меня нет никакого имущества, и распоряжаться мне нечем. Поступайте,как я вас учил: в этом вся моя воля. Тогда будете знать что сделать и длядетей моих. - А как прикажешь хоронить тебя, Сократ? - спросил Критон. - Зачем ты меня об этом спрашиваешь? - с укором спросил его Сократ. -Разве ты не видел, что всю мою жизнь я заботился о моем теле только длятого, чтобы оно служило душе, а когда душа моя покинет тело, не все ли мнеравно, что сделают с ним? Сократ прилег на постель, собираясь начать беседу с учениками, какотворилась дверь и вошел тюремщик; он приходил в тюрьму с приказаниями отсудей. - Сократ, - сказал он, - когда я приходил к другим осужденным, чтобыобъявить им, что настало время исполнить приговор - выпить яд, они встречалименя бранью и проклятиями. Не того я ожидаю от тебя, потому что никогда ещев этой тюрьме не было человека добрее и справедливее тебя. Не на меня тебегневаться, а на других, на виновников твоей смерти. Ты знаешь, с какоювестью я пришел к тебе. Прощай, старайся мужественно перенести, что не внашей воле отменить. Сказал это и отошел от постели Сократа, потому что не мог удержать слез. - Прощай и ты, - отвечал Сократ уходившему тюремщику, - исполню все, какследует. - А потом сказал о нем ученикам: - Какой хороший человек! Он частоприходил сюда беседовать со мной. Как искренно он жалеет обо мне! А теперь -время, друзья! Скажите, чтобы несли яд. - Зачем торопиться, учитель? - стал уговаривать его один из учеников. -Солнце еще не зашло за горы. Другие осужденные успевают еще после заходасолнца поесть, выпить и побыть с близкими. Время терпит! - Пусть делают так другие; им, верно, дорого хоть на сколько-нибудьпродлить жизнь. А моя жизнь кончена, и нечего оттягивать конца, - отвечалСократ. - Исполните, что сказал. Один ученик сделал знак стоявшему тут сторожу, и тот пошел за ядом. Вслед за тем вошел тюремщик с чашей, в которой разведен был яд. - Благодарю тебя, друг, - сказал ему Сократ. - Научи, что мне делатьтеперь. - После того, как выпьешь ад, тебе следует ходить до тех пор, пока непочувствуешь тяжесть в ногах, - отвечал тюремщик. - Тогда ложись на постель,потому что это знак, что яд начинает действовать. Не изменившись в лице, взял Сократ у тюремщика чашу с ядом и выпил ее додна. Целый день крепились ученики, а тут уж не выдержали и зарыдали. ОдинСократ не терял твердости. - Что вы делаете, друзья? - усовещивал он их. - Я отослал женщин и детей,чтобы не видеть их малодушия, а вы поступаете не лучше их. Так-то вы меняслушаете! Выпив яд, Сократ не переставал ходить по комнате, как сказал тюремщик. Новот почувствовал он, что ноги отяжелели, и лег на спину. Ученики обступилиего постель. Тюремщик подошел и сильно сдавил пальцами ему ногу. - Чувствуешь ли ты боль? - спросил он. - Нет, - отвечал Сократ. Подавил тюремщик ногу выше, и так Сократ ужничего не чувствовал. - Это оттого, что тело его начинает холодеть и коченеть. Дойдет холод досердца, и тогда кончится, - сказал тюремщик ученикам. - Друзья, умираю, возблагодарите Бога! - сказал Сократ. Бросились ученики к учителю, припали к нему, стали его звать, но он неответил им. Он лежал неподвижно; потом по телу его пробежала дрожь, уста иглаза остановились. Перед учениками лежало уже бездыханное тело любимогоучителя. Один из них нагнулся и закрыл ему глаза. Так жил и умер Сократ, но не умерло его учение. Лучшие из учениковпродолжали его благое дело, учили людей добру и правде, а поучения своеговеликого учителя-мудреца записали. По их рукописям узнали и мы о нем. Сократ жил за четыреста лет до того времени, как явился на землю ИисусХристос. 1885 г.

СОДЕРЖАНИЕ

I. Сократ хочет узнать, как людям жить надо, и слышит в своей душе голос II. Как жить надо? III. Как надо управлять народом? IV. Кто лучше - раб или господин? V. Как жить в семье VI. Почему Сократу не нужно было ни дорогой пищи, ни дорогой одежды VII. О братском житье VIII. Как людям жить вместе IX. Что нужно знать каждому человеку X. Суд над Сократом XI. Сократ в тюрьме XII. Последняя беседа Сократа XIII. Смерть Сократа. Приложение к журналу "Толстовский листок", рег. номер 015536 от 23.12.96г. Серия: "Неизвестный Толстой" Редакционно-издательская группа: В.С.Дмитриев, Е.А.Коровина, В.А.Мороз,Л.Д.Опульская, А.А.Санникова Художник - Н.В.Юдин В серии "Неизвестный Толстой" предполагается публиковать отдельныерелигиозно-философские произведения Л.Н.Толстого, практически неизвестныеширокой массе россиян, в силу запрещенности публикации этих произведений какцарской, так и советской цензурами. Значение же этих трудов для Россииневозможно переоценить. Произведение "Греческий учитель Сократ" имеет вневременное значение. Все,обеспокоенные судьбой России, выборами путей ее возрождения и развития, атакже вопросами назначения и смысла своей жизни, откроют для себя здесьмного нового, неожиданного и почерпнут правильные вопросы для собственныхразмышлений. Книга будет интересна людям всех возрастов и профессий.

ПРИЛОЖЕНИЯ: ИЗ СБОРНИКА "КРУГ ЧТЕНИЯ"

ПРИЛОЖЕНИЕ1: СУД НАД СОКРАТОМ И ЕГО ЗАЩИТА

По "Апологии" Платона Обвинения, взведённые на Сократа, состояли: 1) в том, что он не признаётгосударственную религию, и 2) в том, что он развращает юношей, научая ихневерию в государственную религию. С Сократом случилось то же, что потом случилось с Христом и с большинствомпророков и учителей человечества. Сократ указывал людям открывшийся ему вего сознании разумный путь жизни и, указывая этот путь, не мог не отрицатьтех ложных учений, на которых основывалась общественная жизнь того времени.И большинство афинян, будучи не в силах вступить на указываемый им путь,хотя и признавая его истинным, не могло терпеть осуждения всего того, чтооно считало священным, и, чтобы избавиться от обличителя и разрушителяустановленного порядка, предало Сократа суду, который должен был кончитьсясмертью приговорённого. Сократ знал это и потому не защищался, а тольковоспользовался судом, чтобы высказать афинянам, почему он поступал так, какпоступал, и почему и впредь, если бы ему оставили жизнь, он будет продолжатьпоступать так же. Судьи признали Сократа виновным и приговорили его к смертной казни.Спокойно выслушав приговор, Сократ обратился к судьям с следующею речью: "Люди скажут теперь, - сказал он, - что вы, граждане афинские,неосновательно умертвили мудреца Сократа; скажут, что я был мудрец, хотя я ивовсе не мудрец, только для того, чтобы укорить вас; скажут, что вынеосновательно умертвили меня, потому что, если бы вы немного обождали, этослучилось бы само собою, так как я по своему возрасту уж и так близок ксмерти. Ещё же хочу сказать вам - тем, которые приговаривают меня, - то, чтовы напрасно, приговорив меня к смерти, думаете, что я не знаю, чем бы я могспастись от смерти. Я знаю это, но не делаю, потому что считаю этонедостойным себя. Я знаю, что вам бы приятно было слушать, если бы я рыдал,стонал, делал и говорил много другого. Но ни мне, ни кому-либо другому неследует стараться спасаться от смерти недостойным образом. Во всехопасностях есть средства избежать смерти, если только не уважать себя.Избежать смерти нетрудно, гораздо труднее избежать зла: зло быстрее смерти искорее захватит. Я вот тяжёл и стар, и меня захватила смерть, а вы, моиобвинители, вы бодры и быстры, и вас захватило нечто более быстрое - зло.Так что меня, присуждённого вами, постигнет смерть; вас же, присудившихменя, постигнет зло и позор, к которым вас приговаривает истина. И яостанусь при своём наказании, а вы при своём. Всё это так и должно былобыть, и всё к лучшему. Кроме того, я хочу ещё предсказать кое-что вам, моим обвинителям. Ведьперед смертью люди яснее провидят будущее. Так вот я и предсказываю вам,сограждане, то, что вы будете наказаны тотчас же после моей смерти, -наказанием гораздо более тяжким, чем то, к которому вы меня приговорили. Аименно, что с вами случится противное тому, что вы ожидали. Умертвив меня,вы возбудите против себя всех тех осуждающих вас, которых я сдерживал, хотявы этого и не замечали, и осудители эти будут для вас тем неприятны, что онимоложе, и вам будет ещё тяжелее переносить их нападки. Так что моя смерть неизбавит вас от порицания за вашу дурную жизнь. Вот это я и хотел предсказатьвам, моим осудителям. Нельзя избавиться от порицания, умерщвляя людей. Самоепростое и действительное средство для этого одно: жить лучше. Теперь обращаюсь ещё к вам, к тем, которые на суде не обвиняли, аоправдывали меня. В последний раз беседуя с вами, я хочу рассказать вамнечто удивительное, случившееся со мной нынче, и то, что я вывожу из этогонеобыкновенного случая. Во всей моей жизни, в самых важных и самыхнезначительных обстоятельствах я всегда слышал таинственный голос в моейдуше, который предупреждал меня и удерживал от поступков, которые моглипринести мне несчастье. Нынче же, как вы сами видите, несмотря на то что сомной случилось обстоятельство, которое считается обыкновенно крайнимбедствием, - нынче этот голос не предупреждал и не удерживал меня ни поутру,когда я выходил из дому, ни в то время, когда я входил сюда - в суд, ни вовремя моей речи. Что же это значит? А то, я думаю, что то, что нынче случилось со мною, нетолько не зло, а благо. Ведь, в самом деле, одно из двух: смерть есть полноеуничтожение и исчезновение сознания или же, согласно преданию, толькоперемена и переселение души из одного места в другое. Если смерть естьполное уничтожение сознания и подобна глубокому сну без сновидений, тосмерть - несомненное благо, потому что пускай каждый вспомнит проведённую имночь в таком сне без сновидений и пусть сравнит с этой ночью те другие ночии дни со всеми их страхами, тревогами, неудовлетворёнными желаниями, которыеон испытывал и наяву и в сновидениях, и я уверен, что всякий немного найдётдней и ночей счастливее ночи без сновидений. Так что если смерть - такойсон, то я по крайней мере считаю её благом. Если же смерть есть переход изэтого мира в другой и если правда то, что говорят, будто бы там находятсявсе прежде нас умершие мудрые и святые люди, то разве может быть благобольше того, чтобы жить там с этими существами? Я желал бы умереть не раз, асто раз, только бы попасть в это место. Так что и вам, судьи, и всем людям, я думаю, следует не бояться смерти ипомнить одно: для доброго человека нет никакого зла ни в жизни, ни в смерти. И потому, хотя намерение тех, которые осудили меня, было то, чтобы сделатьмне зло, я не сержусь ни на осудивших меня, ни на обвинителей. Однако уже время расходиться: мне - с тем, чтобы умереть, вам - чтобыжить. Кому из нас лучше - знает только Бог". Вскоре после суда смертный приговор над Сократом был исполнен тем, что онвыпил чашу с ядом и спокойно умер среди своих учеников. Подробности о егокончине описаны его учеником Платоном в разговоре "Федон". (* Свободное изложение, сделанное Толстым, отрывка из "Апологии" Сократа,написанной Платоном. *)

ПРИЛОЖЕНИЕ2: СМЕРТЬ СОКРАТА

Из "Разговоров" Платона Вскоре после смерти Сократа один из учеников его, Эхекрат, встретившись сФедоном, другим учеником Сократа, присутствовавшим при смерти учителя,просил рассказать ему подробно всё, что произошло в этот день, что говорилиокружающие Сократа, что говорил и делал он сам и как умер. И Федон рассказал следующее: - Мы и в этот день пришли, как обыкновенно приходили и в предшествующиедни, в здание суда, рядом с тюрьмою. Привратник, обыкновенно впускавший насв тюрьму, вышел к нам и сказал, чтобы мы подождали немного, так как теперь уСократа судьи: они снимают с него оковы и объявляют ему повеление нынче жевыпить яд. Прошло немного времени, и привратник вышел к нам и сказал, что мыможем войти. Когда мы вошли, у Сократа была его жена Ксантиппа, с ребёнкомна руках. Она сидела рядом с ним на его кровати. Как только Ксантиппа увидала вас, она стала плакать и приговариватьжалостные речи, которые обыкновенно говорят женщины в таких случаях: "Вотдрузья твои последний раз будут говорить с тобой и ты с ними" и т.п. Сократ старался успокоить её и просил на время оставить нас одних с ним.Когда Ксантиппа ушла, Сократ, согнув ногу, стал потирать её рукой и,обращаясь к нам, сказал: "Вот, друзья мои, удивительная вещь, какудовольствие связано с страданием! Мне было больно от оков, а теперь, когдаих сняли, я испытываю особенное удовольствие. Вероятно, боги, желаяпримирить две противоположности - страдание и удовольствие, связали ихцепью, так что нельзя испытать одно без другого". Сократ хотел ещё сказатьчто-то, но, заметив, что Критон тихо разговаривает с кем-то за дверью,спросил, о чём он говорит. - А вот тот, который должен дать тебе яд, - сказал Критон, - говорит, чтотебе надо говорить как можно меньше. Он говорит, что те, которыеразговаривают перед принятием яда, разгорячаются, а тогда яд слабодействует, и приходится пить вдвое и втрое больше. - Ну что ж! - сказал Сократ, - выпьем и вдвое и втрое, если понадобится, ая думаю, что мне не надо упускать случая поговорить с вами именно теперь ипоказать, что человек, в продолжение своей жизни стремившийся к мудрости, нетолько не огорчается, но радуется приближению смерти. - Как же ты можешь радоваться тому, что ты оставляешь нас? - сказал одиниз нас. - Правда, - сказал Сократ, - что это кажется нехорошим с моей стороны, ноесли вы вникните в моё положение, то вы, наверно, поймёте, что человек, всюжизнь стремившийся к покорению своих страстей, в чём препятствовало ему еготело, не может не радоваться освобождению своему от него. А смерть ведь естьтолько освобождение. Ведь то совершенствование, о котором мы не разговорили, состоит в том, чтобы отделить, насколько возможно, душу от тела иприучить её собираться и сосредоточиваться вне тела в себе самой; смерть жедаёт это самое освобождение. Так разве не было бы странно, что человек всюжизнь готовится жить так, чтобы быть как можно ближе к смертному бытию, акогда приближение это готово совершиться, недоволен им. И потому, как мне нижалко расставаться с вами и опечалить вас, я не могу не приветствоватьсмерть, как осуществление того, чего я достигал в продолжение жизни. Так вотвам, друзья, моя защита в том, что я не печалюсь, оставляя вас. Рад буду,если эта моя защита будет убедительнее той, которую я произнёс на суде, -сказал он улыбаясь. - Но для того чтобы это было так, - сказал на это Кебес, - надо бытьуверенным, что душа, выходя из тела, не разрушается и не погибает, каккакой-нибудь пар или дым; хорошо бы было верить или знать, что это так. Нобеда в том, что нельзя быть в этом уверенным. - Это правда, - сказал Сократ. - Нельзя быть вполне уверенным, но естьбольшое вероятие, что это так. Предание говорит, что души умерших людей идутв ад и продолжают там существовать до тех пор, пока не возвращаются вновь вмир и вновь рождаются из умерших. Можно верить и не верить преданию, но естьбольшое вероятие того, что люди рождаются из умерших, потому что не тольколюди, но все животные, растения - всё возрождается из умершего. А если этотак, то жизнь не может бояться смерти и смерть есть только возрождение кновой жизни. Подтверждается это ещё тем, что все мы, живя в этом мире, носимв себе как бы воспоминания о прежней жизни души. А воспоминаний не могло быбыть, если бы душа не жила прежде этой жизни. Так что, хотя тело человека исмертно, душа с своей способностью знания, воспоминания не может умеретьвместе с телом. Но мало того, что все наши знания представляют тольковоспоминания о прежней жизни души, главное доказательство присутствия в наснезависимой от тела и неумирающей души - то, что душе нашей не толькосвойственны вечные идеи красоты, добра, справедливости, истины, но идеи этисоставляют самую сущность нашей души. А так как идеи эти не подлежат смерти,то также не подлежит смерти и наша душа. Сократ кончил, и мы все молчали, только Кебес и Симлий что-то тихоговорили между собой. - О чём это вы говорите? - спросил Сократ. - Если вы говорите о том, о чёмсейчас говорили, то скажите, что вы думаете. Если вы не согласны или знаетелучшее объяснение, то скажите прямо. - Я скажу правду, - сказал Симлий, - я не совсем согласен с тем, что тысказал, и желаю спросить тебя, но боюсь вопросом сделать тебе в твоёмположении неприятное. - Как, однако, трудно, - сказал Сократ, улыбаясь, - убедить людей в том,что я не считаю за несчастье то, что со мной случилось. Если я не могуубедить даже вас, то как же убедить других людей? Напрасно ты думаешь, что ятеперь нахожусь в ином расположении духа, чем обыкновенно. Скажи же, в чёмтвоё сомнение? - Если так, - сказал Симлий, - то я прямо скажу то, в чём сомневаюсь. Мнекажется, Сократ, что то, что ты сказал о душе, не вполне доказано. - В чём? - спросил Сократ. - В том, - сказал Симлий, - что то, что ты сказал о душе, можно сказать острое лиры. Можно сказать, что хотя лира сама по себе с своими струнами естьнечто телесное, земное и преходящее, но строй лиры и звуки, которые онаиздаёт, представляют нечто бестелесное и не подлежащее смерти, и что поэтомуесли лира и сломается и струны её порвутся, то всё-таки тот строй и тезвуки, которые она производила, не могут умереть и непременно остаютсягде-нибудь и после разрушения лиры. А между тем мы знаем, что как гармониялиры есть следствие сочетания в известном напряжении натянутых струн, так инаша душа есть соединение и взаимодействие находящихся в известном отношенииразличных элементов тела, и что поэтому, как гармония лиры уничтожается сразрушением составных частей её, так и душа уничтожается вследствиенарушения отношений, составляющих наше тело; нарушения же эти совершаютсявследствие разных болезней или чрезмерного ослабления или напряжениясоставных частей тела. Когда Симлий кончил, у всех нас явилось неприятное чувство, как мы послесообщили друг другу. Едва только мы уверились словами Сократа в бессмертиидуши, как сильные доводы противного опять смутили нас и породили недовериене только к тому, что было, но, как нам показалось, и всему, что могло бытьсказано по этому предмету. Я часто удивлялся Сократу, но никогда более, как в этот раз. Что он незатруднился ответом, тут нет ещё ничего удивительного, но я больше всегоудивлялся тому добродушию и спокойствию, с которым он благосклонно иодобрительно выслушал речь Симлия, и тому, как он потом, подметиввпечатление, произведённое на нас этой речью, искусно помог нам выйти изсомнения. Я в это время сидел по правой стороне его, у кровати, на низком стуле, аон, сидя на кровати, был выше меня. Он имел привычку играть моими волосами.Так и теперь, погладив рукой мою голову и сжав мои волосы на затылке, онсказал: - Завтра, Федон, та обстрижёшь эти прекрасные волосы. - Да, - сказал я. - Но погоди остригать их, а сделай, как я. - Что же? - спросил я. - А вот что. Обещаем остричь волосы ты свои завтра, а я свои сегодня же,но только если не сумеем защитить свои доводы. Я шутя сказал, что я согласен, и тогда Сократ обратился к Симлию. - Хорошо, Симлий, - сказал он. - Душа подобна гармонии. И как гармониявозникает при правильном отношении лиры и струн, так же и душа возникает отизвестного отношения элементов тела. А если это так, то как согласить это стем, что мы только что говорили, и с чем ты был согласен, что все знаниянаши суть воспоминания того, что мы знали в предшествующих существованиях.Если же душа существовала прежде, чем то тело, в котором она теперьнаходится, то как же может она быть последствием известного соотношениячастей тела? Так что, если мы признаем то, что все наши знания сутьвоспоминания прежних существований, то мы должны признать и то, что душанаша имеет существование, независимое от условий, в которых находится тело.Кроме того, различие между гармонией и душой ещё и то, что гармония несознаёт сама себя, душа же сознаёт свою жизнь и не только сознаёт, но иуправляет ею. Гармония не может изменить положение лиры и зависит от него,душа же независима от тела и может совершенно изменить его состояние. Так,например, сейчас все элементы моего тела находятся в правильном, таком же,как и вчера, соотношении, а между тем моя душа решила то, что нарушит оченьскоро это правильное соотношение элементов, потому что, как вы знаете, еслибы я согласился с предложением Критона бежать из тюрьмы, то я бы был теперьдалеко отсюда, а не сидел бы здесь, беседуя с вами в ожидании казни. Несогласился же я на предложение Критона потому, что счёл более справедливымподчиниться решению республики, чем уклониться от него. Так что выходит то, что гармония приговорила лиру к разрушению, т.е. чтоесть во мне нечто такое, что сознаёт своё неумирающее начало. И потому, хотя я и не могу с полной очевидностью доказать этого, сознаваяв себе начало разумное и свободное, превышающее телесную оболочку, в которойоно находится, я не могу не верить в то, что душа моя бессмертна. Если же душа бессмертна, - продолжал Сократ, - то мы обязаны заботиться оней не только для этой жизни, но и для той, в которую она переходит присмерти тела. Потому что если душа бессмертна и уносит с собой в другие жизни то, чтоприобрела здесь, то как же не стараться сделать её сколь возможно болеехорошей и мудрой! И, помолчав немного, он прибавил: - Однако, друзья мои, мне кажется, уже пора заняться омовением, потому чтолучше выпить яд обмытому, чтобы не доставлять женщинам труд обмывать мёртвоетело. Когда он сказал это, Критон спросил его, что он поручает нам исполнитьотносительно его детей. - То, что я всегда говорил, Критон, - сказал он, - ничего нового. Заботясьо самих себе, о своей душе, вы сделаете самое лучшее и для меня, и для моихсыновей, и для вас самих, хотя бы и не обещались мне этого. - Мы постараемся поступать так, - ответил Критон. - Но как похоронитьтебя? - Как хотите, - ответил он и, улыбнувшись, прибавил: - Я всё-таки, друзьямои, не могу убедить Критона в том, что Сократ - это только тот я, которыйсейчас беседует с вами, а не тот, кого он через несколько времени увидитнеподвижным и холодным. Сказавши это, он встал и пошёл в комнату, чтобы омыться. Критон пошёл заним; нам же он приказал ожидать. Итак, мы ожидали, разговаривая между собойо том, что было говорено, и о том несчастии, которое постигло нас, лишая насдруга, учителя и руководителя. Когда Сократ окончил омовение и к нему были приведены его дети - у негобыло два маленьких сына и один взрослый - и когда вошли его домашниеженщины, он, поговоривши с ними, выслал женщин и детей и опять вышел к нам.Уже было близко к солнечному закату, когда Сократ вышел к нам. Скоро посленего вошёл служитель одиннадцати и, подошедши к Сократу, сказал: - Сократ, ты, конечно, не будешь обвинять меня, раздражаться и бранитьменя, как раздражаются и бранят меня приговорённые, когда я по приказаниюодиннадцати требую, чтобы они выпили яд. Я узнал тебя за это время и считаютебя человеком самым благородным, кротким и лучшим из всех тех, которыевходили сюда, а потому надеюсь, что и теперь ты негодуешь не против меня, -потому что ты знаешь виновников дела, а против них. Я пришёл объявить тебе,что время пить яд, - прощай и старайся перенести как можно легче то, чтонеизбежно. Сказав это, служитель заплакал, - отвернулся в сторону и вышел. - И ты прощай, - сказал Сократ, - мы же сделаем своё дело. - А затем,обратившись к нам, прибавил: - Какой хороший человек! За это время оннавещал меня, беседовал со мною, и я узнал в нём очень хорошего человека. Итеперь так трогательно он жалеет меня! Ну, Критон, исполним же еготребование; пусть мне принесут яд, если он готов. - Я думаю, Сократ, - возразил Критон, - что солнце ещё высоко, да крометого, многие принимают яд только очень поздно, а весь вечер пиршествуют,некоторые же даже наслаждаются и удовольствиями любви. Спешить незачем. Естьещё время. - Те, о которых ты говоришь, любезный Критон, - сказал Сократ, - имелиоснование поступать так, как поступали, думая, вероятно, что это хорошо дляних, я же думаю иначе. Я думаю, что, выпивши яд немного позже, я не выиграюничего, кроме того, что сделаюсь смешным в собственных глазах. Поди и велипринести яд. Критон, выслушав это, сделал знак стоявшему за дверью слуге. Слуга вышел искоро возвратился, ведя с собой человека, который должен был дать Сократуяд. - Тебе знакомы эти вещи, - сказал ему Сократ, - научи, что нужно делать. -Нужно только, - ответил тот, - выпивши, ходить до тех пор, пока не отяжелеютноги; когда же отяжелеют, то лечь, и яд сделает своё дело. Сказав это, он подал Сократу чашу. Сократ взял её и с весёлым видом, безмалейшего страха, нисколько не изменившись ни в лице, ни во взоре, но,взглянув, по своему обычаю, пристально на тюремщика, спросил: - Что ты думаешь относительно возлияния из этого питья в честькакого-нибудь божества: можно или нет? - Мы приготовили, Сократ, столько, - ответил тот, - сколько считаемнеобходимым. - Хорошо, - сказал Сократ. - Но всё-таки должно помолиться богам о том,чтобы переселение моё отсюда туда совершилось благополучно: об этом я имолюсь теперь. Сказавши это, он поднёс чашу ко рту и, не отрываясь, без страха иколебания, выпил всё, что в ней было. До этой минуты мы удерживались и неплакали, но когда увидели, что он пьёт и уже выпил., то не могли долееудерживаться: у меня против воли полились слёзы; закутав голову в плащ, яплакал о себе самом: не его, а своё собственное несчастье оплакивал я, теряяв нём такого друга. Критон, который ещё раньше меня не мог удержать своихслёз, вышел. Аполлодор и прежде не переставал плакать, теперь же разразилсярыданиями. - Что вы делаете, удивительные вы люди? - сказал Сократ. - Я выслалженщин, чтобы они не сделали чего-нибудь подобного. Умирать должно вблагоговейном молчании. Успокойтесь и будьте мужественны. Сделав над собою усилие, мы перестали плакать. А он походил молчанесколько времени, подошёл к кровати и, сказав, что у него тяжелеют ноги,лёг на спину так, как ему советовал речь служитель, принёсший яд. Он лежалнеподвижно; служитель же время от времени трогал его ноги и голени. Сжав емуодну ногу, служитель спросил, чувствует ли он? Сократ отвечал: "нет". Потомон снова, нажимая руки на голени и ляжки, показывал нам, что Сократ холодеети коченеет. - Как только холод дойдёт до сердца, - сказал он, - тогда конец. Холод доходил уже до нижней части живота, когда Сократ, вдруг раскрывшись- потому что он был накрыт, - сказал своё последнее слово: - Не забудьте принести Асклепию в жертву петуха. Очевидно, он хотел сказать этим то, что он благодарен богу врачебнойнауки, который посредством изобретённого им средства излечил его от жизни. - Исполним, - ответил Критон. - Но не имеешь ли ты ещё чего-нибудьсказать? На этот вопрос Сократ уже ничего не ответил, а спустя немного временисделал судорожное движение, после чего служитель раскрыл его. Взор его ужебыл неподвижен. Критон подошёл к нему и опустил ему веки на открытые,остановившиеся глаза. (* Написано Л.Н.Толстым на основе книги: Платон. Федон. Разговор. ПереводДм. Лебедева. М., 1896 *)