Глава седьмая. Война и мир со святым Богом

Если человек создан не для Бога,
То почему он счастлив только с Богом?
Если человек создан для Бога,
То почему Он так противится Ему?

Блез Паскаль

Библия полна историями мужчин и женщин, которые боролись с Богом. Само имя Израиль означает "борющийся с Богом". Бог свят. Он превосходит нас, Он трансцендентен. И тем не менее Он - Бог, с Которым мы можем бороться. В этом "матче" целью является не окончательная война, а окончательный мир. Некоторые обрели его. В этой главе мы обратимся к людям, которые вступили в поединок с Богом и ушли с поля битвы с миром. Мы поговорим об Иакове, Иове, Аввакуме и Савле из Тарса. Затем мы рассмотрим вопрос, что это значит - примириться с Богом.

Иаков был мошенником. Его имя означает "хитростью занимающий чужое место". Это был человек, который обманул своего отца, обвел вокруг пальца брата и вступил в нечестивый заговор с матерью. Трудно себе представить, что сын Исаака и внук Авраама мог быть настолько растленным. Но жизнь сделала из него совершенно другого человека, он претерпел полную трансформацию. Это началось в Вефиле: "Иаков же вышел из Вирсавии и пошел в Харран, и пришел на, одно место, и остался там ночевать, потому что зашло солнце. И взял один из камней того места, и положил себе изголовьем, и лег на том месте" (Быт. 28:10, 11).

Путешествие в древней Палестине зачастую становилось тяжелым испытанием. Вечер приносил с собой опасность нападения со стороны разбойников и диких зверей. В то время не было гостиниц и Иакову негде было укрыться на ночь. Он шел до тех пор, пока солнце ни зашло. Тогда он сделал привал под звездами. Подушкой ему служил камень. Когда он только-только начал засыпать, ему приснился сон. Этот сон изменил его жизнь: "И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба, и вот, Ангелы Божии восходят и нисходят по ней. И вот, Господь стоит на ней и говорит: "Я Господь, Бог Авраама, отца твоего, и Бог Исаака. Землю, на которой ты лежишь, Я дам тебе и потомству твоему. И будет потомство твое, как песок земный, и распространишься к морю, и к востоку, и к северу, и к полудню, и благословятся в тебе и в семени твоем все племена земные. И вот, я с тобою, и сохраню тебя везде, куда ты ни пойдешь, и возвращу тебя в сию землю, ибо Яне оставлю тебя, доколе не исполню того, что Я сказал тебе" (Быт. 28:12-15).

Лестницу, которую Иаков видел во сне, обычно так и называют - "лестница Иакова". Она служила мостом, соединяющим небо и землю. До этого момента своей жизни Иаков не был человеком, каким-то образом соприкасающимся с небом. Он глубоко ощущал отсутствие Бога. Кажется странным, что сын Исаака и внук Авраама мог быть до такой степени "мирским" человеком. Авраам разговаривал с Богом. С полной уверенностью можно сказать, что молодой Иаков слышал истории, которые его отец и дед рассказывали вечерами, когда вся семья собиралась около костра. Он, должно быть, знал и о повелении, которое Бог дал Аврааму - принести в жертву Исаака на жертвеннике на горе Мориа.

Жизнь Иакова проходила на поверхности этого мира. Всякие "небесные" разговоры не производили на него особого впечатления. Все его мысли были направлены на земное. Что касалось лично его, то в его понимании между небом и землей раскинулась непреодолимая бездна. Если Бог и существовал, то Он был настолько далек, так беспредельно трансцендентен, что не имел никакого отношения к жизни Иакова. До этого Бога, о Котором говорили родители Иакова, ему было не дотянуться - Он был слишком далек. До тех пор, пока Иакову ни приснился сон.

В этом сне он, как сказано, увидел лестницу. Лестница была местом контакта, связующим звеном между царством святого и царством мирского. Иаков увидел, как по лестнице поднимаются и спускаются ангелы. Они двигались в обоих направлениях, с земли на небо и с неба на землю. Это движение было беспрерывным. Они переходили от присутствия Бога в присутствие людей. На верхней ступени лестницы Иаков увидел фигуру Бога. Обращаясь к нему, Бог подтвердил обещание, которое Он дал раньше Аврааму и Исааку Обещание Бога теперь перейдет на Иакова и останется в силе для будущих поколений. Иаков станет носителем заветной клятвы, которую дал Бог. Бог пообещал быть с Иаковом, куда бы он ни пошел, и оставаться с ним, пока все обетования не исполнятся.

Что же произошло с лестницей Иакова? Этот образ практически исчезает в ветхозаветной истории. Века проходят без единого упоминания о ней. Затем внезапно этот образ опять возникает, на этот раз в Новом Завете: "Филипп находит Нафанаила и говорит ему: мы нашли Того, о Котором писал Моисей в законе и пророки, Иисуса, сына Иосифова, из Назарета. Но Нафанаил сказал ему: из Назарета может ли быть что доброе? Филипп говорит ему: пойди и посмотри. Иисус, увидев идущего к нему Нафанаила, говорит о нем: вот, подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства. Нафанаил говорит Ему: почему Ты знаешь меня? Иисус сказал ему в ответ: прежде нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницею, Я видел тебя. Нафанаил отвечал Ему: Равеи! Ты - Сын Божий, Ты - Царь Израилев. Иисус сказал ему в ответ: ты веришь, потому что Я тебе сказал: "Я видел тебя под смоковницею", увидишь больше сего. И говорит ему: истинно, истинно говорю вам: отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому"" (Ин. 1:45-51).

Эти слова Иисуса, обращенные к Нафанаилу, имеют принципиальное значение. Он, по сути, объявил, что является "лестницей Иакова", мостом, соединяющим небо и землю. Этот мост переброшен через пропасть, лежащую между Трансцендентным и смертными людьми. Ангелы Божьи нисходят к Нему и восходят на небо. Он делает так, что Отсутствующий среди нас становится Присутствующим. Не бледную ли тень этого видел Иаков в своем сновидении?

Когда Иаков проснулся, все для него переменилось. Чувства, вызванные сном, нахлынули на него: "Иаков пробудился от сна и сказал: как страшно cue место! это не иное что, как дом Божий, это врата небесные" (Быт. 28:16,17).

Место, на котором Иакову приснился сон, стало известно под именем "Вефиль". На еврейском слово "вефиль" означает "дом Божий". Там не было ни скинии, ни храма, ни церкви. Иаков назвал это место домом Божьим, потому что именно там ему открылся святой Бог. Слова, произнесенные Иаковом, может сказать и современный человек. В наши дни человек также ощущает отсутствие Бога. Мы не видим ни горящих кустов, ни огненных столбов, ни Христа во плоти, ходящего среди нас. Мы чувствуем себя покинутыми, брошенными в воды враждебного или, что еще хуже, равнодушного мироздания. Нам кажется, что мы заперты в мире, из которого нет выхода, в котором нет лестницы, ведущей к звездам.

Иаков испытывал те же чувства, пока ему ни приснился этот сон. Его слова применимы и к нашей сегодняшней ситуации. "Истинно ГОСПОДЬ присутствует на месте сем, а я не знал этого!" Бог присутствовал все время. Он был недалеко от Иакова, но Иаков тосковал по Нему всю свою жизнь. Он не знал, что Бог здесь. Миллионы людей в наши дни пребывают в трагическом неведении, не догадываясь о присутствии Бога. Бог рядом, но мы об этом не знаем. В тот момент, когда зарождается осознание Его божественного присутствия, одновременно с этим начинается самая тяжелая внутренняя борьба, через которую может проходить человек. Видение не положило конец внутренней борьбе Иакова. Это было начало борьбы, которой не суждено было закончиться всю его жизнь. С этого момента он вступил в борьбу за свою собственную душу.

"Страшно сие место!" Так отреагировал Иаков на пребывание в доме Божьем. Как правило, в церкви люди подобных чувств не испытывают. Нет благоговения, вызываемого пребыванием в обществе Того, Кто заставляет нас трепетать. Люди, испытывающие благоговение, никогда не будут жаловаться на скуку в церкви.

Ученые спорят о точной дате обращения Иакова. Некоторые считают, что оно произошло здесь, в Вефиле, когда на него нахлынуло ощущение присутствия Бога. Другие придерживаются мнения, что Иаков обратился несколькими годами позже, в судьбоносный час, когда он боролся с Богом: "И встал в ту ночь, и, взяв двух жен своих, и двух рабынь своих, и одиннадцать сынов своих, перешел через Иавок в брод. И, взяв их, перевел чрез поток, и перевел все, что у него было. И остался Иаков один. И боролся Некто с ним, до появления зари, и, увидев, что не одолевает его, коснулся состава бедра его, и повредил состав бедра у Иакова, когда Он боролся с Ним. И сказал: отпусти Меня, ибо взошла заря. Иаков сказал: не отпущу Тебя, пока не благословишь меня. И сказал: как имя твое? Он сказал: Иаков. И сказал: отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь. Спросил и Иаков, говоря: скажи имя Твое. И Он сказал: на что ты спрашиваешь о имени Моем? И благословил его там. И нарек Иаков имя месту тому: Пенуэл, ибо, говорил он, я видел Бога лицем к лицу, и сохранилась душа моя" (Быт. 32:22-30).

Очевидно, "Некто", боровшийся с Иаковом, был не человеком - он был ангелом Божьим. Борьба была неистовая, она длилась всю ночь, и ни один из борцов не мог одержать верх. В конце концов ангел применил всепобеждающую силу Божью и, коснувшись состава бедра Иакова, повредил его. В результате своей "победы" Иаков только выжил. Он ушел с поля битвы, но ушел с хромотой, оставшейся ему на всю жизнь.

Разговор с ангелом об именах очень значителен. Ангел потребовал от Иакова, чтобы тот сказал свое имя. В те времена, когда человек в подобной ситуации называл свое имя, то этим он как бы сдавался, подтверждал свое подчиненное положение. Это аналогично обычаю употреблять отчество вместе с именем человека, который по своему положению и возрасту выше нас. Для борца сказать свое имя означало признать превосходство другой стороны. Это было актом капитуляции.

Когда Иаков выдал свое имя, тем самым он выдал свою душу. Он отказался от власти над своей собственной жизнью. Вместе с тем пришло новое имя, родилась новая личность - Израиль.

В своем поражении Иаков все еще надеялся на ничью, на такой "счет в матче", который оставит неприкосновенной его гордость. Тут подошло бы даже компромиссное решение. Он сказал ангелу: "Пожалуйста, скажи мне твое имя". Обратите внимание на разницу в интонациях собеседников в ходе разговора об именах. Ангел потребовал от Иакова назвать свое имя и Иаков назвал его в подтверждение превосходства противника. Иаков обратился к ангелу с вежливой просьбой и не получил желаемого ответа. Это был завершающий акт победы Бога. С Богом не может быть "ничьих" и компромиссов. Когда мы боремся со Всемогущим, мы проигрываем. Он один в целой вселенной непобедим.

Человек не может бороться с Богом и выйти из этой борьбы победителем. Но есть тут и утешение. Иаков боролся с Богом и выжил. Он потерпел поражение и остался калекой. Но он выжил в этой борьбе. Из этого мы, по крайней мере, можем сделать вывод, что Бог будет втягивать нас в честную борьбу с Ним. Мы можем бороться со святым Богом. Действительно, в каком-то смысле мы должны бороться с Ним, чтобы преображающая Божья сила могла изменять нас и наши жизни. Нам нужно узнать, что это такое - бороться с Богом всю ночь напролет, если мы хотим также испытать сладость в тот момент, когда будем отдавать Ему душу.

Никто никогда не вел с Богом более оживленных и резких дебатов, чем Иов. Кажется, если был на свете человек, имевший право бросить Богу вызов, то таким человеком был Иов. Бог Сам провозгласил Иова праведным, и, тем не менее, на его долю выпало безмерное горе. Драма Иова создает впечатление, что бедный человек был не более чем пешкой в космической битве между Богом и сатаной. Бог допустил, чтобы Иов был подвергнут испытанию. Его имущество было украдено. Члены его семьи погибли. И, наконец, он заболел мучительной болезнью - нарывы покрыли все его тело. Он не мог найти облегчения от боли. Вскоре телесная мука оказала воздействие на его душу.

Как-то мне пришлось разговаривать с пожилой женщиной, которая отчаянно сражалась с раком. Ей проводили сеансы химиотерапии. Она страдала от побочных эффектов лечения, в том числе, от тошноты. Я спросил ее, как ей удается не падать духом, и услышал самый честный ответ: "Трудно быть христианкой, когда не вылезаешь из туалета". Эта женщина понимала, что существует тесная связь между телом и духом. Чрезвычайно трудно думать о духовном, когда страдаешь от непрекращающейся телесной муки.

Тем не менее, Иов не хулил Бога. Он воскликнул: "Вот, Он убивает меня, но я буду надеяться". Даже его жена старалась склонить его к тому, чтобы найти окончательный покой. Она дала совет простой и прямо в точку: "Похули Бога и умри".

Иов отказался искать легкий выход. Он выслушивал безрассудные советы, которые ему давали друзья. В конце концов он возвысил голос и бросил Богу вызов. Он стоял лицом к лицу с Богом и сражался с Ним, добиваясь ответа на вопрос: почему и за что все эти несчастья свалились на него? Ответ Бога вряд ли можно назвать утешительным: "Господь отвечал Иову из бури и сказал: кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла? Препояшь ныне чресла твои, как муж: я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне: где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. Кто положил меру ей, если знаешь? Или кто протягивал по ней вервь? На чем утверждены основания ее, или кто положил краеугольный камень ее, при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости? Кто затворил море воротами, когда оно исторглось, вышло как бы из чрева, когда я облака сделал одеждою его и мглу пеленами его. И утвердил ему Мое определение, и поставил запоры и ворота, и сказал: "доселе дойдешь, и не перейдешь, и здесь предел надменным волнам твоим"?" (Иов. 38:1-11).

Это был трудный устный экзамен. Иов требовал ответов от Бога. Вместо ответов он получил целую кучу вопросов. Бог упрекнул Иова, что в своем невежестве он бросает мрачную тень на мудрость Бога. Это было так, как будто бы Бог сказал: "Ну хорошо, Иов, ты хочешь допрашивать Меня? Отлично, Я отвечу на твои вопросы, но сначала ответь на несколько Моих". Вопросы посыпались, как из пулемета, один труднее другого. В конце концов Иов заговорил: "И отвечал Иов Господу и сказал: вот, я ничтожен, что буду я отвечать Тебе? Руку мою полагаю на уста мои. Однажды я говорил - теперь отвечать не буду, даже дважды, но более не буду" (Иов. 39:33-35).

Задумайтесь об образе, который Иов использовал. Он сказал, что "полагает руку на уста". Он заставлял самого себя молчать. Он закрыл уста ладонью, чтобы больше ни одного безрассудного слова не сорвалось у него с языка. Он сожалел, что осмелился бросить вызов Богу Он осознал самонадеянность своих слов. Он сказал все, что хотел.

Но допрос продолжался. Бог еще не закончил экзамен. Он продолжал засыпать Иова вопросами: "Ты хочешь ниспровергнуть суд Мой, обвинить Меня, чтобы оправдать себя?" (Иов. 40:3).

Совершенно ясно, в чей огород был брошен камень Иова. Его вызов был направлен на Божью справедливость. Его обвинения - оскорбления святого Бога. Вопрос Бога звенит в ушах Иова: "Хочешь обвинить Меня, чтобы оправдать себя?" Нет сомнений, что Иов жаждал быть оправданным. Его тошнило от обвинений друзей. Он не понимал, почему и за что ему приходится так бедствовать. Он добивался реабилитации. Но его желание вышло из-под контроля. Он был готов к тому, чтобы променять оправдание Бога на свое собственное. В пылу спора он пересек какую-то черту, предполагая, что Бог, возможно, совершил зло. Бог спросил его прямо: "Хочешь обвинить Меня, чтобы оправдать себя?"

Этот вопрос Бога переполнил чашу весов - и вопросы Бога обрушились на Иова всей своей тяжестью. Он был почти раздавлен. В конце концов он отнял руку ото рта и снова заговорил. На этот раз в его словах не звучало обвинение. Он нарушил свой обет молчания только для того, чтобы выразить раскаяние: "Знаю, что Ты все можешь и что намерение Твое не может быть оставлено. Кто сей, помрачающий Провидение, ничего не разумея? - Так, я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал. Выслушай, взывал я, и я буду говорить, и что буду спрашивать у Тебя, объясни мне. Я слышал о Тебе слухом уха, теперь же мои глаза видят Тебя, поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле" (Иов. 42:2-6).

При чтении этой части Книги Иова может сложиться впечатление, что Бог дразнит Иова. Иов возопил, требуя ответа, и Бог сказал, что ответит на его вопросы. Но ответов так и не последовало. Точнее, Бог обещал ответить при одном условии: сначала должен ответить Иов. Но Иов провалил экзамен. Тогда и Бог не стал отвечать.

И все же Иов этим удовлетворился. Несмотря на то, что Бог не дал ответов, смятение в душе Иова улеглось, и вопросов у него больше не было. Он услышал что-то более высокое, более полное, чем мог ему дать любой прямой ответ. Ответом на вопросы Иова стали не слова, а Сам Бог. Как только Иов увидел, Кто такой Бог, выяснилось, что это все, что ему нужно. Когда покров тайны, закрывающий для Иова Бога, рассеялся, он уже мог спокойно жить с несколькими вопросами, оставшимися без ответов. Явление Бога заставило Иова раскаяться, и ему уже было не до вопросов и не до того, чтобы бросать Богу вызов. Его ярость получила новое направление: теперь он гневался на себя. "Я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле".

Теперь мы поговорим еще об одном человеке, о котором нам рассказывает Ветхий Завет. Он тоже бросал вызов Богу.

Пророк Аввакум сделал Богу выговор, так как то, что Он совершил, оскорбляло чувство справедливости Аввакума. Пророка возмущало, что Божьим людям приходится страдать от рук более нечестивого народа, чем они сами. На первый взгляд казалось, что Бог не выполнил Своего обещания, данного иудеям, и, став отступником, начал покровительствовать развращенным вавилонянам. Аввакум был подобен современному еврею, гадающему, не был ли Бог на стороне Гитлера во время уничтожения евреев. Аввакум выразил свое негодование в полный голос: "Доколе, Господи, я буду взывать - и Ты не слышишь, буду вопиять к Тебе о насилии - и Ты не спасаешь? Для чего даешь мне видеть злодейство и смотреть на бедствия? Грабительство и насилие предо мною, и восстает вражда и поднимается раздор. От этого закон потерял силу, и суда правильного нет: так как нечестивый одолевает праведного, то и суд происходит превратный" (Авв. 1:2-4).

Аввакум рвал и метал. Он так горячо и с такой горечью высказал свою жалобу, что немного хватил через край. Он произнес: "Суда правильного нет". (В английском тексте: "Справедливость никогда не побеждает". - Прим. перев.)

Безусловно, в этом мире творятся несправедливые дела, которые должны быть в конце концов исправлены, но утверждать, что справедливость никогда не побеждает, - все-таки преувеличение. Подобно Иову, Аввакум требовал ответов. Он вышел на бой с Богом и приготовился решить спор в этой борьбе. Он стоял на сторожевой башне, ожидая ответа от Всемогущего. Когда Бог в конце концов заговорил, реакция Аввакума была аналогичной реакции Иова: "Я услышал - и вострепетала внутренность моя, при вести о сем задрожали губы мои, боль проникла в кости мои, и колеблется место подо мною" (Авв. 3:16).

Пророк чувствовал себя как маленький ребенок, которого ругают родители. Сердце его учащенно забилось, а губы начали дрожать. Мы все видели малышей, которые вот-вот заплачут. Они пытаются удержать рыдания, но нижняя губа дрожит, выдавая их. И вот мы видим взрослого мужчину, чьи губы начинают дрожать в присутствии Бога. Он ощутил что-то вроде внутреннего гниения, разложение, входящее ему в кости. Казалось, что его скелет превращается в пыль, что он вот-вот рухнет. Ноги подкосились - он соприкоснулся с mysterium tremendum. Колени задрожали. Он ушел живым после сражения с Богом, но ушел, едва волоча ноги.

Как только появился Бог, все гневные протесты Аввакума прекратились. Внезапно тон его речи изменился. Теперь на смену горькому отчаянию пришли непоколебимая уверенность и надежда: "Хотя бы не расцвела смоковница и не было плода на виноградных лозах, и маслина изменила, и нива не дала пищи, хотя бы не стало овец в загоне и рогатого скота в стойлах, - но и тогда я буду радоваться о Господе и веселиться о Боге спасения моего" (Авв. 3:17-18).

Насколько глубока была бездна отчаяния, в которой Аввакум пребывал до того, настолько высок пик радости, испытываемой им сейчас. Теперь он мог спокойно уповать на непостижимую мудрость Бога. Если перевести его слова на современный язык, то они звучали бы приблизительно так: "Пусть даже бюджет будет не сбалансирован, пусть цена моих акций на бирже упадет, а цены на продукты питания достигнут неимоверных высот, пусть производство отечественной стали уступит японскому импорту, а автомобильная индустрия рухнет, и банки закроют свои двери, пусть даже русские ограбят нашу страну, а национальная бейсбольная команда проиграет в матче за Кубок кубков -но и тогда я буду веселиться о Боге спасения моего".

Все они: Иаков, Иов и Аввакум - пошли войной на Бога. Они все штурмовали небесную крепость. Все трое потерпели поражение, однако покинули поле битвы, воспрянув духом. Своей болью они заплатили цену. Бог допустил спор, однако установлению мира предшествовала горячая битва.

Савл из Тарса прошел через те же испытания - он также был целиком и полностью побежден Богом. Он был ревностным фарисеем, зилотом, и появление новой секты под названием "христиане" вызывало у него глубочайшее отвращение. Он поставил своей целью стереть христиан с лица земли. Действуя с одобрения властей, он ходил из дома в дом, устраивал облавы на первых христиан и бросал их в темницы. Когда побивали камнями Стефана, он стоял рядом и приветствовал этот акт. Он ликовал, когда получил новое задание отправиться в Дамаск и продолжить там погром христиан. Именно там, по дороге в Дамаск, он и встретился со святым Богом. Вот как он рассказывал об этом, когда его судили перед царем Агриппой: "Среди дня на дороге я у видел, государь, с неба свет, превосходящий солнечное сияние, осиявший меня и шедших со мною. Все мы упали на землю, и я услышал голос, говоривший мне на Еврейском языке: Савл, Савл! что ты гонишь Меня? трудно тебе идти против рожна. Я сказал: кто Ты, Господи? Он сказал: Я Иисус, Которого ты гонишь, но встань и стань на ноги твои, ибо Я для того и явился тебе, чтобы поставить тебя служителем и свидетелем того, что ты видел и что Я открою тебе, избавляя тебя от народа Иудейского и от язычников, к которым Я теперь посылаю тебя, открыть глаза и, чтобы они обратились от тьмы к свету и от власти сатаны к Богу, и верою в меня получили прощение грехов и жребий с освященными. Поэтому, царь Агриппа, я не воспротивился небесному видению" (Деян. 26:13-19).

Савл со всем пылом стремился к праведности. Он был фарисеем из фарисеев, посвятившим свою жизнь тому, чтобы досконально следовать Закону Ирония заключается в том, что с чем большим рвением он добивался своих целей, тем на самом деле больше вреда приносил Божьему делу Дело не в том, что Богу неугодно, когда кто-то стремится к праведности. Бог "за" стремление к праведности, но Он "против" гордыни и надменности. Он противится тем, кто распухает от самодовольства. Пребывая в глубоком убеждении, что он борется за Бога, Савл на самом деле боролся против Него. И в этом полном иронии сражении неизбежно должен был настать момент прямого столкновения с тем самым Христом, против Которого он шел.

Одно из имен, под которым Бог открывается нам в Ветхом Завете, - El Shaddai. Это имя означает "громовержец" или "всемогущий". Именно под этим именем Бог явился Иову. Иов испытал на себе вызывающую благоговейный ужас силу Бога - Верховного Властителя, силу, которая побеждает всех людей и которую ни один человек не может преодолеть. Савл встретил Всепобеждающего на дороге в Дамаск.

Савл начинает описание пережитого им на пустынной дороге с того, что внезапно появился ослепительный свет. На пустынной дороге в полдень солнце было особенно ярким, его раскаленные лучи слепили, проходя через очень тонкий атмосферный слой. При нормальных условиях в этой географической зоне солнечный свет очень интенсивен. Для того чтобы какой-либо другой свет стал заметен на фоне этого "белого солнца пустыни", он должен быть исключительно ярким. Савл рассказывает о свете более ярком, более ослепительном, чем солнечный свет. Он описал его как "свет с неба".

Выражение "свет с неба" (в английском тексте: "свет с небес". - Прим. перев.) не означает буквально свет, нисходящий с нашего, "земного" неба.

Савл оказался в присутствии небесной славы Божьей. Слава Божья - это внешнее проявление Его святости. Его слава искрится такой лучезарностью, она такая яркая, что затмевает собой солнечный свет. В Книге Откровения мы читаем о явлении нового Иерусалима, города, сходящего с небес: "Храма же я не видел в нем, ибо Господь Бог Вседержитель - храм его, и Агнец. И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его - Агнец" (Отк. 21:22,23).

В Новом Иерусалиме нет солнца по той простой причине, что город не имеет нужды в солнце. Слава Бога и Его Христа такая яркая, что само солнце бледнеет перед ее сиянием. Павел был ослеплен ее лучами. Задумайтесь, что произойдет, если смотреть прямо на солнце? Во время солнечных затмений людей привлекает странное зрелище - тень, закрывающая солнце. Тем не менее, если смотреть прямо на солнце даже во время затмения, то становится больно глазам, и это опасно для зрения. Перед солнечными затмениями средства массовой информации объясняют нам, что можно серьезно повредить зрение, если прямо смотреть на солнце. Насколько же мощным должен быть блеск, который в буквальном смысле ярче солнца? Слава Божья достигает такой степени яркости, которая намного превышает яркость солнца, когда оно светит в полную силу.

Савлу не явился ангел, чтобы бороться с ним. Вместо этого какая-то сверхъестественная сила швырнула его на землю. И мгновенно Савл ослеп. Не прозвучало ни предупреждения, ни дуновения ветерка, которое могло бы насторожить его. Высшая сила пригвоздила его к земле пустыни.

Вместе со светом с неба пришел также и голос. Этот голос повсюду описывается как шум многих вод, гремящий, подобно водопаду, когда вода, падая каскадом, бьет о камни. Павел определил, что Некто говорит на арамейском наречии, родном языке Иисуса. Голос обратился к Савлу лично, дважды повторив его имя: "Савл, Савл". Эта форма обращения, когда имя повторялось дважды, обозначало приветствие, обращенное к близкому человеку. Так же Бог обращался к Моисею, когда разговаривал с ним из горящего куста, и к Аврааму у жертвенника на горе Мориа. К такой же форме обращения прибегал Иисус, когда плакал над Иерусалимом и взывал к Отцу в Свой самый мрачный час, на кресте.

"Савл, Савл, что ты гонишь Меня?" Обратите внимание, что голос не спрашивал, почему Савл преследовал Христову церковь. Вопрос был именно "Что ты гонишь Меня?" Нападать на церковь Христа означает нападать на Него Самого. И затем фраза: "Трудно тебе идти против рожна". Рожон - это деревянная рама, прикрепленная к повозке с волами. В эту раму вставлялись острые шипы. Рама укреплялась сзади волов таким образом, что, когда волы начинали упрямиться и отказывались двигаться вперед, шипы впивались им в ноги и заставляли их идти дальше. Представьте себе, каким тупым должен быть вол, чтобы злиться и брыкаться, после того как шипы впивались ему в ноги. Чем больше он брыкался, тем больше боли причинял самому себе.

Голос говорил Савлу: "Ты неразумный вол! Как глупо брыкаться, когда шипы впиваются тебе в ноги! Твоя битва тщетна. Пора капитулировать". В ответ Савл задал простой вопрос, но этот вопрос был с подтекстом: "Кто Ты, Господи?" Савл не знал - кем был Тот, Который только что одолел его, но в одном он не сомневался - кто бы это ни был, это был Господь.

Пережив это, Савл стал Павлом, так же как Иаков стал Израилем. Борьба закончилась. Савл боролся с Богом и проиграл. И подобно Исаии, он узнал о своем призвании - быть Апостолом. Его жизнь изменилась и вместе с ней изменился ход мировой истории. В своем поражении Павел обрел мир.

Рассказав свою историю царю Агриппе, Павел добавил такие слова: "Поэтому, царь Агриппа, я не воспротивился небесному видению". Какое бы рвение Савл ни проявлял в борьбе против Христа, но в борьбе за Христа его рвение стало несравненно большим. Он непосредственно видел святость Божью, и впечатление было настолько сильным, что забыть его он уже не мог. Он размышлял о нем и разъяснял его смысл во всех своих посланиях. Он стал человеком, который понял, что значит быть оправданным. Для него святая война закончилась и настал святой мир. Он стал Апостолом, чьи писания разбудили Лютера в монастыре и кто дал христианской церкви рецепт, как пребывать в мире с Богом.

Суть борьбы, которую мы ведем со святым Богом, заключается в конфликте между праведностью Бога и нашей неправедностью. Он справедлив, а мы несправедливы. Это напряжение порождает в нас страх, враждебность и гаев по отношению к Богу. Несправедливый человек не жаждет общения со справедливым судьей. Мы становимся беженцами, пытающимися скрыться от присутствия Того, Чья слава может ослепить нас и Чья справедливость может обвинить нас. Мы пребываем в состоянии войны с Ним, до тех пор пока (или если) не получим оправдание. Только человек, получивший оправдание, может чувствовать себя спокойно в присутствии святого Бога.

Апостол Павел говорит о дарах, которые несет с собой оправдание. В Послании к Римлянам он объясняет, что происходит с нами, когда мы оправданы, когда мы верим Христу и Его праведность покрывает наши грехи: "Итак, оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом чрез Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого верою и получили мы доступ к той благодати, в которой стоим и хвалимся надеждою славы Божией" (Рим. 5:1,2).

Первый плод нашего оправдания - это мир с Богом. Для древнего иудея мир был роскошью, которой ему не часто приходилось наслаждаться. То, что происходит в наши дни на Среднем Востоке, напоминает повторение древней истории. В период, прошедший от завоевания Ханаана и до оккупации Иудеи Римом, во времена Нового Завета было всего несколько лет, когда Израиль не воевал. Географически Палестина располагалась таким образом, что служила основным мостом, соединяющим Африку и Азию. Это делало ее коридором, где шла не только торговля, но и постоянная война. Крошечный Израиль часто оказывался между молотом и наковальней различных соперничающих между собой сил. В военных действиях он использовался в качестве своего рода мячика для пинг-понга.

Еврей жаждал мира. Он мечтал о дне, когда "мечи перекуют на орала". Он ждал дня, когда придет Князь мира и положит конец непрекращающейся враждебности. Стремление к миру стало для еврея настолько важным, что само слово мир стало ежедневным приветствием. В тех случаях, когда мы говорим "привет" или "пока", евреи говорили просто: "Шалом".

И до сегодняшнего дня слово "шалом" является неотъемлемой частью еврейского разговорного языка.

Основной смысл слова "мир" - прекращение военного конфликта. Но в этом слове заключалось и более глубокое значение. Еврея также глубоко волновал внутренний мир, покой души, прекращение смятенного состояния духа. У нас есть сходное понятие, которое характеризуется фразой "душевный мир".

Я вспоминаю знойный летний день 1945 года, когда я играл в крикет на одной из улиц Чикаго. Весь мой мир в этот момент состоял из отрезка земли от одной лунки до другой. Единственное, что меня волновало, - это когда настанет моя очередь взять в руки биту.

И я был очень раздосадован, так как моя первая подача была прервана внезапным хаосом и шумом вокруг меня. Люди выбегали из своих квартир. Они кричали и били ложками по сковородкам. На какую-то секунду мне показалось, что настал конец мира. Во всяком случае, это был конец моей игре в крикет. Среди всей этой бешеной суматохи я увидел свою мать. Она кинулась ко мне, по ее лицу струились слезы. Она схватила меня на руки и прижала к себе, снова и снова повторяя сквозь рыдания: "Это кончилось, кончилось, кончилось!"

Это был 1945 год, День победы над Японией. Я не вполне понимал значение происходящего, но одно было ясно: война закончилась и отец скоро вернется домой. Мы больше не будем посылать письма авиапочтой в далекие страны. Не будем слушать ежедневные сводки новостей с сообщениями о человеческих жертвах на полях сражений. Больше на окнах не будут висеть шелковые знамена, украшенные звездами. Не будет карточек на продукты. Война закончилась, и к нам, наконец, пришел мир.

Этот момент ликования оставил неизгладимый отпечаток в моем детском сознании. Я узнал, что мир - это важная вещь, причина для необузданного веселья, когда он наступает, и для горьких сожалений, когда его теряют.

В тот день на улице Чикаго у меня возникло впечатление, что мир настал навсегда. Я понятия не имел, насколько он хрупок. Прошло совсем немного времени, и газеты запестрели угрожающими предупреждениями о нарастании военной мощи Китая, о ядерной угрозе, исходящей от России, и о блокаде Берлина. Мир для Америки был очень кратким, вскоре его прервала война в Корее и затем еще раз - во Вьетнаме.

Хрупкий. Нестабильный. Зыбкий. Этими прилагательными можно охарактеризовать обычный мир на земле. Кажется, что мирные договоры, подобно законам, существуют для того, чтобы их нарушали. Миллион Чемберленов могут кричать с балконов, патетически потрясая кулаками: "Мы добились мира!", но их восклицания не изменят того факта, что человеческая история - история нескончаемых войн.

Довольно скоро мы привыкаем не слишком серьезно относиться к миру Война вторгается в мирную жизнь чересчур быстро, чересчур легко. Но мы все продолжаем жаждать длительного мира, такого, на который можно было бы положиться. Именно о мире такого рода Апостол Павел говорил в своем Послании к Римлянам. Когда наша война со святым Богом заканчивается, то мы, подобно Лютеру, проходим сквозь двери рая. Когда мы получаем оправдание через веру, то война заканчивается навсегда. Вместе с очищением от греха и провозглашением божественного прощения мы заключаем мирный договор с Богом, и этот мир будет длиться вечно. Этот мир - святой, непоколебимый и трансцендентный. Это не такой мир, который может быть нарушен.

Когда Бог подписывает мирный договор, то Он подписывает его навечно. Война закончилась и больше никогда не начнется. Конечно, мы по-прежнему грешим. Мы, как и раньше, бунтуем. Мы снова и снова проявляем враждебность по отношению к Богу. Но Бог, в отличие от нас, не находится в состоянии войны. Его нельзя втянуть в борьбу против нас. У нас есть Заступник перед Отцом. Мы имеем Посредника, Который стоит на страже мира. Он хранит мир, потому что Он одновременно и Князь мира, и сам мир.

Мы теперь зовемся детьми Божьими. Это имя, как благословение, даровано миротворцам. Теперь нашими грехами занимается Отец, а не военачальник армии противника. У нас есть мир. Этот мир - наша собственность, это скреплено печатью Христа и гарантировано Им.

Наш мир с Богом не хрупок. Он стабилен. Если мы согрешим, то Бог будет недоволен и предпримет шаги, чтобы исправить нас и осудить нас за грех. Но Он не пойдет войной на нас. Его лук больше не натянут, и стрелы Его гнева не нацелены в наши сердца. Он не потрясает оружием каждый раз, когда мы нарушаем договор.

Мир оправдания - это не только внешний мир. Во Христе находит удовлетворение самая глубинная потребность нашего сердца - потребность во внутреннем мире. Святой Августин когда-то молился: "О Боже, Ты сотворил нас для Себя, и наши сердца не найдут себе покоя, пока ни обретут покой в Тебе". Мы все знаем, что значит терзаться внутренней тревогой. Нам знакомо грызущее чувство пустоты и вины, порождаемое нашей отчужденностью от Бога. Когда устанавливается мир, ужасная пустота заполняется и наши сердца могут пребывать в покое.

Новый Завет называет этот мир так: "мир Божий, который превыше всякого ума". Это святой мир, отличный от обычного земного мира. Это такой мир, который способен даровать только Христос. Это тот мир, которым обладал Сам Христос.