Высокое возрождение: неоплатонизм

Диалог античности и христианства, земного и небесного миров, реально чувственного бытия и совершенной духовности, начавшийся уже в сознании Петрарки и Боккаччо, так или иначе пронизывавший все разнохарактерные этапы и проявления ренессансной культуры, творчество каждого гуманиста и художника естественно увенчался синтезом Высокого Возрождения. Неоплатонизм потому сыграл ведущую роль в интеллектуальном оснащении ренессансного акмэ, что был особенно конструктивен и удобен для решения этой исторической задачи.

Во второй половине и особенно в конце XV в. направление гуманистической мысли изменяется в сторону большего интереса к религии, отказа от гражданственных идей во имя идеала созерцания. Объясняется эта перемена новой политической ситуацией в Италии — «постепенным утверждением единовластных правителей». Человек, лишенный политической свободы ищет уединения, «свободы мудреца». Философской основой предпочтения идеала созерцания идеалу гражданской активности стал неоплатонизм. Начало новых настроений, связанных с «кризисом свободы», выражены в творчестве Аламанно Ринуччини, «приверженца гражданской жизни», который в условиях откровенно тиранического правления Лоренцо Медичи во Флоренции 70—80-х гг. XV в. «приходит к прославлению культуры как убежища, как созерцания, как размышления о смерти и приближения к смерти». Ринуччини трезво оценивал политическую реальность своего времени и ставил под сомнение целесообразность гражданской активности в условиях тирании.

Влияние платонизма на итальянский гуманизм последних десятилетий XV в. было подготовлено изменениями в общественно-политической жизни; потребностями развития самой гуманистической мысли, активно осваивавшей новые сферы знания (антропологию, гносеологию, космологию); появившимися в этот период многочисленными переводами сочинений Платона и неоплатоников. Существенную роль в возбуждении интереса к этому направлению античной философской мысли сыграли византийские ученые — Георгий Гемист Плифон, Георгий Трапезундский, Виссарион, остро полемизировавшие по вопросу о превосходстве платонизма над аристотелизмом. Неоплатонизм, получивший широкое распространение во Флоренции, стал мощным идейным течением в гуманизме последних десятилетий XV— начала XVI в. Однако он не был единственным направлением ренессансной мысли этого времени: еще сохранял определенные позиции гражданский гуманизм — влияние его этико-политических идей заметно не только в творчестве Ландино, но также Полициано, Нези и ряда других гуманистов. Что же касается культа разума и знания, утверждения идеала созерцания, привнесенных неоплатонизмом в гуманистическую мысль, то их стимулировала выдвинутая реальностью той эпохи задача осмысления социальной роли ренессансной интеллигенции, общественного значения труда ученого. Понятие «созерцательной жизни» имело здесь не традиционное, средневековое, а гуманистическое наполнение: его определяло признание высокой ценности науки, знания, достигнутого усилиями самого человека во имя устроения его земного бытия.

Марсилио Фичино (1433-1599). Глава флорентийской Платоновской академии. Перевел с греческого на латинский многие сочинения Платона. Переосмыслил онтологические, гносеологические и антропологические проблемы христианской теологии с позиций платонизма. Это не возврат к христианству, а его синтез с античностью. Основа «ученой религии» (или «благочестивой философии») Фичино - в платоновской теологии с ее идеей единства духовного и чувственного мира. Бог — это всеобщая природа вещей, считал Фичино. Материю он рассматривал как од­ну из ступеней бытия, обладающую свойственными ей си­лой и качеством, хотя главной категорией его иерархи­ческой структуры бытия является душа, которая движет всем и дарует жизнь телам. Мировая душа — главное обозначение природы у Фичино. Его иерархическая структура бытия отображает естественный порядок все­ленной, хотя Фичино и не дошел в своей теории до панте­изма, так как у него не бог растворяется в мире, а мир в боге. Неоплатонизм Фи­чино признавал не только обожествление мира, но и че­ловека, которое достигается в его творчестве. В трактате «О христианской религии» он пытался примирить христи­анство со своим неоплатоническим гуманизмом и пришел к идее всеобщей религии, в которой христианство пред­ставляет лишь одну из ее форм, хотя, как он считал, и высшую. Это приводило к узаконению веротерпимости, к признанию других религиозных культов как выражения истины. Всеобщая религия сводилась к всеобщей мудрости, что давало повод для оправдания и античной фи­лософии. Теория флорентийского неоплатонизма подры­вала официальную католическую религию. Главную роль в теории познания Фичино играют категории света, красоты, души и любви, что придает его философии эстетическую, отчасти даже мистическую окраску. Человек, по мысли Фичино, постигает истину в любовном экстазе, порожденном красотой чувственно воспринимаемой реальности; красоту ее выявляет излучаемый в мир божественный свет. Наслаждение красотой чувственного мира не исключает рационального пути к истине через самопознание человеческой души, несущей в себе изначальные идеи вещей. Отсюда у Фичино и нравственный идеал созерцания, самососредоточения. Величие человека гуманист видит в самодостаточности его собственного опыта для познания всего сущего, в свободе от внешнего мира. Анализ идей Фичино позволяет говорить не о возврате этого мыслителя и многих его последователей к средневековой религиозности, а о новом, гуманистическом подходе к проблемам христианской теологии, который удаляет его от ортодоксальной доктрины церкви. Нельзя не видеть свободомыслия в теории «всеобщей религии» Фичино, главный тезис которой — во всех вероисповеданиях и культах проявляется единая истина. Этот тезис перечеркивал идею исключительности христианства; к тому же вела и мысль Фичино о равенстве религии и философии.

Односторонние истолкования Возрождения - его модернизация или медиевизация, подчеркивание в нем христианского или "языческого", средневекового или античного начала, - неверны. Возрождение - это встречное движение и взаимопронизывание всяких крайностей, диалог неба и земли... Возникавший в результате ренессансный синтез неизбежно распирался внутренним давлением, которое предопределило его историческую недолговечность. Не в этом ли сложном совпадении гармонии и драматического перепутья, не в этом ли впечатлении завершенности того, что принципиально не может быть завершенным, и состоит привлекательность для нас Возрождения?

Возрождение стремилось одновременно освободить и возвысить природную реальность человеческого существования, а в плане культурно-генетическом - увидеть себя, как в двух зеркалах, в античности и христианстве. Натурализм освобождал, но угрожал возвышению. Спиритуализм возвышал, но мешал освобождению. Поэтому в ренессансное творчество они включались с тяготением к тому, чтобы стать атрибутами друг для друга. Но это - только самая общая равнодействующая типа культуры, только ее координатные оси, между которыми располагалось богатое эмпирическое разнообразие Возрождения. Причем отчасти на раннем этапе преобладала "освободительная" тенденция к секуляризации, антикизации; на втором же этапе достигла зрелости тенденция к "героической" идеализации и обожествлению человека. Однако и на первом этапе виден пафос этической сублимации, христианские мотивы не исчезают, а только переносятся на светскую почву.

Скажем, и у Боккаччо, и у Салютати, и у Мазаччо и Донателло легко обнаружить обе тенденции, а главное - движение к их синтезу. С другой стороны, Высокое Возрождение, доведя до конца мифологизацию и спиритуализацию, сделало их предметом именно освобожденную, вещную, земную реальность, удержав в преображенном виде завоевания раннего Возрождения, "открытие" природы и античности. Следовательно, при понятных различиях между началом Возрождения, когда прежде всего важно было расчистить место строительства новой культуры от средневековых привычек мышления, обратившись к натурализму и античности, - и зрелой порой, когда можно было прийти к "новым идеалам величия, торжественности и декора", - на любых этапах и в любых частных, подчас противоположных феноменах Возрождения давал себя знать общий исходный духовный импульс. Возрождение не "порывает" с христианством, и не "возвращается" к античности, и не остается христианским, средневековым, и не становится языческим или внерелигиозным. Оно порывает с тем и другим и возвращается к тому и другому, придавая им особый смысл, не совпадающий уже с античностью и христианством как таковыми (как конкретно-законченными и довлеющими себе, тотальными состояниями европейской духовной истории), но и никоим образом не осознанно-отчужденный (т.е. превращающий их в чисто культурные образы, в объект изучения - это случится лишь в XVIII – XIX вв.).