О коллективизме индивидуальностей

 

Фауст. «Ты целый мир обширный обнимаешь: О, деятельный дух, как близок я тебе».

Дух. «Ты близок лишь тому, кого ты постигаешь, — Не мне».

«Фауст» Гете.

 

Во всякой системе факторов мироздания существует два элемента: личный состав членов как таковых и их система взаимоотношений и связей. Эти два элемента могут иметь лишь совместное существование; будучи разъединены между собой, каждый из факторов теряет нечто, что связывало его со всеми другими, и превращается в единичного самостоятельного деятеля; наоборот, при встрече или соединении нескольких факторов в каждом из них всегда происходит процесс некоторого внутреннего перерождения. Понятие о физической смеси чисто условно и действительности не соответствует. Она возможна лишь в том случае, когда встречаются факторы или точно тождественные между собой, а потому ни один из них не может чего-либо нового от других заимствовать, или когда у них нет никаких точек соприкосновения, т. е. никакие взаимоотношения вообще невозможны. Ни тот, ни другой случай в действительности не существуют, ибо в мире нет ни тождественных факторов, как нет и таких, которые между собой абсолютно ничего общего бы не имели. Всякий фактор в мире индивидуален или сам по себе, или вследствие того, что он проистекает из какой-либо индивидуальности; в силу этого мы в праве сказать, что общая проблема о взаимоотношениях факторов мироздания есть проблема о взаимоотношениях индивидуальностей.

Каждый нумен или феномен мироздания имеет два аспекта: в одном он является самостоятельной реальностью в присущем ему сознании, а в другом он сознает себя частью Космического Целого и является его атрибутом. Разнствование этих двух аспектов и свойственных им сознаний и обусловливает (см. Аркан V) бинерность природы всех факторов во вселенной. Изложенное одинаково справедливо в каком масштабе, т. е. с какой точки зрения, мы бы ни рассматривали факторы, будут ли они единичными индивидуумами, или собраниями таковых в виде некоторого индивидуума высшего порядка, или же, наоборот, они будут первичными элементами состава.

 

«Можно сравнивать расу с соединением клеточек, образующих живое существо. Эти миллиарды клеточек имеют очень непродолжительное существование, между тем как продолжительность существования образованного их соединением существа относительно очень долгая; клеточки, следовательно, одновременно имеют жизнь личную и жизнь коллективную, жизнь существа, для которого они служат веществом. Точно также каждый индивидуум какой-нибудь расы имеет очень короткую индивидуальную жизнь и очень долгую коллективную. Эта последняя есть жизнь расы, в которой он родился, продолжению которой он способствует и от которой он всегда зависит».

Густав Лебон.

 

В силу этого, всякая вещь в мире может быть связана с любой другой большим или меньшим числом промежуточных построений; чем дальше эти два фактора в мир отстоят друг от друга, тем выше их обоюдный синтез. Из всего сказанного вытекают следующие очевидные положения:

I. Раз существует Адам Кадмон, то существуют и все его элементы, и обратно — раз существует система элементов, в своей совокупности исчерпывающих свойства Адама Кадмона, то существует и самый Адам Кадмон.

II. Чем проще, ниже и элементарнее идея, тем из большего количества синтетичных принципов она вытекает. Степень примитивности идеи прямо пропорциональна количеству тех систем, чресполосность которых она устанавливает.

В начале эволюции человек, воспринимая единичные представления и понятия, тем самым связывает свое сознание с различными принципами и идеями. Затронутые лишь в некотором частном относительном аспекте, эти общие принципы еще не проникают в сознание человека; развиваясь, он последовательно претворяет в свое сознание одни элементы этих принципов за другими; каждый новый элемент наносит новую грань сознанию и тем постепенно делает его способным к многоразличным и многогранным восприятиям. Существуют также и такие элементы, которые, не внося ничего нового, укрепляют и реализируют связи между всем ранее воспринятым. Таким образом, все время одни элементы завязывают связи со всем вне лежащим, другие эти связи реализируют. Когда таким путем для какого-нибудь частного Адама Кадмона будет выявлена система элементов, исчерпывающая его свойства, то он тем самым претворяется из абстрактного состояния в реальность. Каждый новый элемент, входя в состав, не только количественно дополняет воспринятое ранее, но и глубоко перерождает все существо человека. Он как бы вносит новое освещение, ориентирует все элементы в новой закономерности, раскрывает простор к дальнейшему развитию. В силу этого, будучи сам по себе иногда весьма незначительным, такой элемент при благоприятном для него состоянии состава может иметь грандиозное значение по своим последствиям. Правильность и рациональность выбранного человеком пути и выражается именно в том, что человек развивается одновременно всем своим существом, ни одна сторона его не остается инертной, ни одна склонность не парализуется, ни один возможный вид деятельности или движения не остается неиспользованным. Каждый отдельный элемент, входя в целое, ориентируется в нем совершенно особым образом, начинает исполнять только одному ему присущую миссию. Всю их совокупность связывает единство конечной цели — выявление общего синтеза, но каждый из них стремится к ней своим собственным путем.

Таким образом, соединение индивидуальностей не является простым количественным явлением; при этом происходит процесс перерождения составляющих частей и рождения нового фактора — индивидуума высшего порядка. Каждая отдельная индивидуальность есть аспект Самосозерцания Единой Реальности, а потому собрание монад выражает по своей истинной природе совокупность аспектов Реальности, очевидно приближающуюся к Абсолютному более близко, чем какая-либо конкретная монада. Все это и выражается законом: «Собрание индивидуальностей есть целостная система, представляющая собой существо высшего порядка, чем каждая индивидуальность в отдельности. В этой системе все отдельные частности связаны между собой неразрывными узами, каждая из них сама по себе перерождается за счет других, развивая свои свойства до относительного максимума, обуславливаемого порядком системы в целом космоса; вместе с тем, каждая индивидуальность из своей собственной сущности выявляет во вне то, что может гармонировать с выявленным, таким же образом, другими частностями; слагаясь вместе, эти аспекты создают целостный, нераздельный, общий всем частностям аккорд».

 

«Как в Целом части все, послушною толпою Сливаясь здесь, творят, живут одна другою, Как силы горние в сосудах золотых Разносят всюду жизнь божественной рукою И чудным взмахом крыл лазоревых своих Витают над землей и в высоте небесной — И стройно все звучит в гармонии чудесной»…

«Фауст» Гёте.

 

В этом общем синтезе отдельные частности продолжают все время оставаться такими, какими они были, живя в отдельности; объединяясь и интегрируясь, каждая из них раскрывает себе лишь новые возможности, простор и свободу, недоступные ей в ее независимости. Таким образом, единение индивидуальностей в индивидуальность высшего порядка не только не лишает ни одну из них какого-либо свойства, но, наоборот, взаимно усиливает каждой из них каждую другую, и все они вместе в своей совокупности, создавая свои синтез в высшем плане, привлекают и высшую силу и ее высшие возможности.

 

Аркан V

 

I. Традиционные наименования:

Magister Arcanorum; Magnetismus Universalis (Scientia Boni et Mali); Quintessentia; Vir; Великий иерофант; Natura Nuturans; Religio; Папа.

II. Буква еврейского алфавита:

ה (Хе).

III. Числовое обозначение:

Пять.

IV. Символическое начертание:

На площади перед храмом стоит огромная толпа; тысячи людей в самых разнообразных одеяниях расположились так, что они оставляют свободными два широких прохода, расходящиеся от храма под прямым углом, причем правый проход гораздо короче левого. Левый проход оканчивается набережной, где стоит только что прибывший и вновь готовый к отплытию черный корабль с многочисленными белыми украшениями; он пуст, на нем не видно ни одного человека. С левой стороны прохода стоит сравнительно немногочисленная группа людей, по-видимому жрецов; на груди у них блистают на солнце драгоценными камнями разнообразные знаки и украшения. В конце правого прохода на сочной зеленой траве стоит колесница, запряженная парой белых коней. Кузов колесницы обит ярко вычищенной медью и на нем вырисовывается рельефный Андреевский крест, в центре которого виднеется солнце с лучами. В величественном портике храма между двух небольших дверей, зияющих темными отверстиями, на возвышении, обитом красным сукном, стоит трон, сделанный из желтого дерева в виде двух полукругов, из которых верхний служит седалищем, а нижний ножками; спинки у трона нет. Над возвышением устроен балдахин, поддерживаемый двумя шестами, наклоненными к горизонту под углом в 60 градусов; эти шесты сделаны из черного дерева и оканчиваются золотыми трехлепестковыми лилиями, подобными лилиям герба Бурбонов; сам балдахин сделан из темно-синего бархата, на нем вытканы серебром такие же лилии.

Перед троном стоят два человека. Первый из них шатен; его волосы густой волной ниспадают во все стороны; он одет в мягкую кожаную куртку со множеством складок и подпоясан широким кожаным поясом; на ногах кожаные сандалии с ремнями. Этот человек с красным цветом лица глубоко склонился и как бы застыл в этом положении; все лицо его проникнуто благоговением и восторженностью. Второй человек брюнет, волосы его откинуты назад и сзади связаны двумя золотыми обручами так, что они сходятся как бы в косу; на нем черное короткое платье с черным же коротким плащом; ноги обуты в металлическую чешуйчатую обувь. Он негр, но его лицо дышет благородством, величием и сознанием своего достоинства; он очень красив; его голова слегка наклонена вперед, он сдержанно приветствует, но в то же время на его лице играет загадочная улыбка, в которой чувствуется уважение, смешанное с насмешкой; руки его заложены за спину и скованы цепями.

Под балдахином на троне сидит иерофант, человек лет 25; в его лице чувствуется что-то женственное. На голове у него серебряная тиара, состоящая из обруча, на котором укреплены два изогнутых рога Изиды, поддерживающие шар. В левой руке иерофант держит жезл с длинным шестом и опирается им на землю; верхняя часть этого жезла состоит из изображения «ключа великого иерофанта, перевернутого кверху. Иерофант одет в златотканые одежды; сидя на самом краю трона, он наклонился вперед, правой рукой благословляя двух людей, но, в то же время, приподнятым указательным пальцем дает знак молчать. Правая нога иерофанта выдвинута вперед; на ней видна обувь, блистающая разноцветными драгоценными камнями; левая нога согнута и несколько отодвинута назад; она обута в простую кожаную сандалию.