О месте чувства сатанизма на пути эволюции человека

 

«Дикой тьмой окутан последний верный путь спасения!»

Вагнер.

 

Грань, отмежевывающая начало человеческого мира в бесконечной цепи эволюции существ живых, утверждается прежде всего появлением простора и многогранности в чувствах, переживаниях и возможностях действия начала духовного. Выработка отдельных возможных эмоций, подготовка потенциальных возможностей их осуществления — заканчиваются; впервые раскрывается свободное поле созданию синтеза, завершение которого и составляет цель многотрудного и многосложного человеческого странствования. Первые этапы человеческой жизни, — это время полного равновесия всех созданных предыдущим опытом потенциальных возможностей, это время тишины и покоя, ибо ни одна сторона существа человеческого не возвышается над другими, не давит их и не парализует возможностей их свободного, активного, вполне независимого развития. Мертвая тишина стоит в душе такого человека, все в нем спокойно, нет бурь душевных, нет переживаний могучих, нет тщетной надежды, нет сладострастия победы, нет и жуткой боли разочарования. Он спит и спит без сна, спокойно и ровно текут его дни, и строгой чередой он совершает, как бы в дремоте, поступки, спокойно беря лишь то, что может дойти до спящего сознания. Его душа раскрыта; все, что встретит он, свободно и легко в нем отзвук свой находит, он может радоваться, может и страдать, но в быстрой смене впечатлений — одни с быстротой сказочной тонут без следа в других. Сменяются встречи, сменяются и настроения; всякое движение во вне его тотчас колеблет, и в это время кажется ему, что вся душа его до дна волнению внешнему ответствует; но чуть другое набежит волнение, былое тонет без следа, новое всецело им овладевает, чтобы вновь смениться новым, — и так все время без конца. Внутренний мир еще пуст, в нем что-то таится, это чувствует сам он, но лишь смутная жуть в нем рождается, когда голос томленья доходит до духовного слуха; он боится его, он чувствует скорбь, грусть непонятную, чувствует какую-то бездну, а потому стремится его затушить. Но стоит только прекратиться жизненному шуму, как тотчас им овладевает скука слепая, давящая; тяжесть скуки этой есть первый показатель, что начальный период жизни человека уже окончен.

Дотоле человек только спал. Полуживотное состояние — автоматическая жизнь всецело владела им, и его тянуло к ней, благодаря боязни, что новое покой его нарушит. В начале шум ее скользил лишь по нему, его не задевая, но затем он начинал к нему все больше привыкать, и под конец он сознавал, что былое кончилось. Человек начинает входить в жизнь и, оглядываясь порой назад, он оказывался уже сам не в состоянии понять себя таким, каким был он перед этим. Он начинает понимать, что всякое волнение есть потребность неотъемлемая для него, что без него лишь пустота его обхватывает, а потому он сознательно решается всецело погрузиться в вихрь неустанных переживаний.

 

«Но я бы не желал сей жизни без волненья;

Мне тягостно ее размерное теченье.

Я втайне бы страдал и жаждал бы порой

И бури, и тревог, и воли дорогой,

Чтоб дух мой крепнуть мог в борения мятежном

И, крылья распустив, орлом широкобежным,

При общем ужасе, над льдами гор витать,

На бездну упадать и в небе утопать».

Майков.

 

И вот начинается вторая эра развития. Человек всецело отождествляет себя с внешней жизнью Он пускает себя в ее водоворот и сразу чувствует, что в этом-то и состоит его призвание. Созидая себе цели в бесконечной цепи одни за другими, он начинает стремиться к ним всей мощью своего существа. Каждую минуту он наполняет кипучей деятельностью; достигая одних этапов, он ставит перед собой следующие, откуда перед ним раскрываются новые цели и так без конца.

 

«Люди постоянно и без всякого сомнения убеждаются, что преходящее их удовлетворить не может».

Шри Шанкарачарья.

 

Нет работы, нет стремлений, которые бы в конце концов не приводили к собственному отрицанию. Всякий успех, как невелик бы он ни был, сладостен лишь одно недолгое мгновение. Всякая победа таит в себе самой разочарование Отдавшись всецело кипучей деятельности и достигая одних успехов за другими, человек тем самым испытывает и горечь разочарования, но тотчас же ставит себе новую цель, которая как бы откладывает на время развязку. Чем дальше достигает он новых успехов, чем больше растет его опыт и знание, тем все более чуток становится он к жуткому голосу сомнения; он перестает радоваться целиком своей победе, перестает грустить до дна, когда постигает его неудача. И это есть начало третьей эры.

В человеке рождается тоска. Это жуткое, неуловимое, несознательное, невыразимое, но стихийно мощное, непобедимое чувство сразу опутывает человека и отрывает его от внешнего мира; оно сковывает его волю и разум, стремления и чувства и направляет их куда-то внутрь, и как из бездны восстают в своем величии грозном, жутком, сомнения во всем. Мир гаснет, и в трепетном томлении человек впервые становится к лицу с самим собой. Ужас леденящий, скорбь беспричинная бездонная все побеждают, и бедное человеческое сердце рвется на части, томлением терзаясь понять причину того, что с ним происходит. Человек ищет, он оглядывается по сторонам, с быстротой молниеносной освещая свой предыдущий опыт. Пред взором предстают его дела былые, мелькают лица, повторно он слышит их слова, он вспоминает мысли их и деяния, и вот вдруг вновь над прошлым наступает ночь… Его сознание снова в настоящем, оно терзается опять, опять стремится, силясь где-нибудь найти опору, и в хороводе суетном вновь все в хаосе тут мелькает. В человеке рождается ужас, он чувствует, что какое-то равновесие нарушилось, какие-то преграды пали и, замкнутый в себе самом, он мечется в своем составе, томясь и страждя, ища чего-то и вновь теряясь в суете…

Рано или поздно этому наступает конец, и вдруг, без видимой причины, весь тот хаос проваливается куда-то внутрь Человек становится самим собой, как будто какая-то невидимая сила, нежданно вызвав ураган страстей, тоски и боли, вновь все вернула в порядке полном; не поняв того, что было с ним, вновь переходит человек к своей всегдашней жизни; он радостен, лишь кошмаром беспричинным тут кажется ему былое. Проходит время, и снова под действием неведомой руки рождается тоска, и снова страждет человек, вновь изнывает в боли, доколе не придет ее конец, чтобы отдохнуть немного до нового страдного приступа. Но эта грозная тоска рано или поздно перевертывает все сознание человека. Он начинает понимать, что ее явления обязаны не случаю печальному, а что грозная сила властвует всецело над его душевной деятельностью и предначертывает путь его жизни. Он долго не понимает ее, но в его душе рождается уже вполне сознательное чувство недовольства окружающей обстановкой, он начинает глубже всматриваться, тоньше анализировать, более чутко прислушиваться к тем людям и их деяниям, с которыми сталкивает его судьба. И здесь впервые в человеке рождается сначала чуть теплящийся, но затем все быстро увеличивающий свою мощь голос, который с ясной непреложной настойчивостью твердит ему, что у него есть какая-то иная цель, иное назначение. Чувство стадности начинает падать; он понимает, что он сам и те люди, которые вокруг него, отделены пропастью бездонной, что все стремления и деяния людские образуют заколдованный круг, в котором человечество мечется и неустанным трудом, в кровавом поту, кует само себе свои собственные цепи. И вот в нем рождается протест Он начинает тяготиться несправедливостью судьбы, он начинает бороться, начинает проповедовать свои мысли, начинает стремиться передать свои переживания, но тотчас же убеждается, что люди его не понимают. Наступает четвертая эра сознательной грусти, тоски мировой и полного одиночества.

Одиночество есть страдная пора жизни человека, на пути которой в горниле тяжких, испытаний впервые начинает вырабатываться сознание духа. Чувство самостоятельности, ясное и отчетливое сознание независимости и полной субстанциональности своего бытия естественно приводят к постоянной самооценке и самоконтролю во всех поступках и действиях. Духовное самосознание есть первый показатель развитости человеческого существа, а его высшая форма есть конечная цель всех усилий. Чувство одиночества страшна, порой нестерпимо тягостно, но каждый человек через него должен пройти, ибо только в глубинах этого чувства он может найти свою связь с миром внешним, только через него он может проникнуться мировой гармонией единства.

 

«Когда Маг решается порвать свои светские связи, это значит, что для него толпа есть пустыня, состоящая из множества, и что он предпочитает жить в общении со святыми, или подняться в апофеозе духа до высочайшего состояния небесного всеведения в Боге, что прекрасно известно в Индии под именем нирваны, названием, столь же осуждаемым Западом, сколь и непонятным ему. Среднего положения не существует: можно удалиться от человечества только для того, чтобы жить с Богом, или — с сатаною. Древние мудрецы говорили, что в уединении человек закаляется и отныне твердо становится на свою дорогу, прямую или извилистую, одним словом делается духом Света или тьмы. Нет ничего более истинного! Действительно, в уединении человек живет лицом к лицу со своей кармой. Тайная атмосфера, которую еще не нейтрализовало, не опошлило и не притупило постоянное насыщение своими прихотями, такая атмосфера, несомненно, восприимчивее к какому-то ни было слову, и малейшая мысль, малейшее желание, малейшее движение воли, напитываясь субстанцией Аора, развиваются в ней и проявляются с поразительной интенсивностью. Такие потенциальные существа, рождаемые изо дня в день, соответственно капризам мысли и стремлениям человека, под конец оказывают на своего творца внутреннее влияние, о котором он даже и не подозревает, ибо чаще всего он бывает опытен только в обыденной и светской жизни. Таким образом, в течение нормального существования постоянный обмен флюидов, идей и желаний вызывает изменения личности этого человека, колебания в его поступках и нерешительность в его мыслях. А между тем, в уединении, человек не подвергается ни малейшему внешнему влиянию, его собственная мысль всегда возвращается к самой себе, отдыхает, довольная собой, и с упоением о чем-нибудь размышляет, — поэтому отшельник непоколебимо намечает свой путь в том направлении, куда увлекают его привычные мысли».

Станислав де Гуайта.

 

Таким образом, пора одиночества есть прежде всего реализация стремления быть свободным и независимым от окружающих людей и обстановки. Полная от них изолированность есть единственно верный способ избегнуть их влияния, ибо какова бы ни была жизнь человека, все равно достаточно наличия малейшей связи с внешним миром, чтобы его суета и беспорядочность нарушили покой и независимость внутренней жизни искателя Истины. На этом пути он прежде всего должен быть свободным, не преклоняться ни перед какими фетишами, не верить каким-либо авторитетам. Всякое стеснение или принуждение в каком бы то ни было направлении неминуемо влечет за собой противоположную реакцию, не только парализующую внешние действия, но и подчас уничтожающую возможность свершения того, что бы человек сам предпринял под влиянием своей собственной независимой воли. Свобода есть гармония с Реальностью, а потому чем более человек чувствует духом своим Реальность, тем более он делается свободным.

 

«И познаете истину, и истина сделает вас свободными».

Евангелие от Иоанна, 8:32.

 

Наличие свободы выбора и решений есть первый и необходимейший залог не только достижения, но и самой возможности эволютивного к нему движения.

 

«Чтобы понять и прославлять Бога Всемогущего, человек должен быть свободным».

Элифас Леви.

 

 

«Царство небесное принадлежит Мудрости и Любви — обоим детям Свободы».

Элифас Леви.

 

Необходимость свободы вытекает из самого существа природы конечной цели человека. Весь путь его эволюции есть путь опытного самопознания, есть изучение законов в их реальной деятельности. У человека не должно оставаться, сомнений позади, а посему дальнейший шаг возможен лишь после исчерпывающего выяснения предыдущего этапа. Именно в силу этого основным методом его познавании является метод познания от обратного. Ставя пред собой последовательно одни девизы за другими, человек стремится к ним, доводит свое отождествление с ними до максимума и, претворив его в минимум, в отрицание, таким образом достигает всеобъемлющего освещения данной группы элементов.

 

«Как из дерева, оформленного тела земли, выходит дым, из дыма огонь, об употреблении которого гласит Тройная Веда, так из мрака исходят страсти, из страстей добро, которое делает Брахму видимым».

Бхагавата пурана.

 

Приходя в мир для самоутверждения и самопознания, человек с первых же шагов своего пути начинает искать свою личность, свое истинное Я. Отождествляя его то с тем, то с другим комплексом представлений, человек последовательно убеждается в относительности этого и, непрерывно продолжая эти временные отождествления, движется поступательно к своей цели. Опираясь на свое Я в аспекте, свойственном его развитию, человек с одной стороны развивает пределы своего Я, а с другой выясняет его соотношения с Высшим Безусловным Началом. На грани этих двух исканий и встает тот сложный комплекс исканий и эволютивных заблуждений мятущегося человеческого духа, который носит в традиции название сатанизма. Рождаясь из Чистого Духа, сатанизм есть та грань, которой дух отмежевывает себя как от себе подобных, так и от Высшей Реальности и от мира явлений. Сатанизм не есть Реальность, но он необходимо Ей присущ, как полярный антипод, как критерий Ее Достоинства. Сатанизм есть тень духа; он создается с эволюцией духа, но в то же время и вечно развенчивается; он есть зерцало его независимости, он есть простор, когда он сознает себя властелином, он есть его палач, когда в своем падении он чувствует себя слабым. Двигаясь по пути эволюции, человек прежде всего должен познать свое достоинство истинное, природу своего высшего начала; это достигается путем самоутверждения. Развиваясь и сознавая себя частью Целого, дух отрицает самый принцип личности, он стремится раствориться в безбрежности Абсолюта; это достигается путем самоотрицания. Сатанизм в своей высшей синтетической форме есть гордое самоутверждение, пренебрежение полярным антиподом. Вот почему, взятый сам по себе, он есть самоограничение духа, есть падение в относительность, но, в то же время, он есть естественный и единственный путь к познанию Реальности, к возврату в Мир разобщенного и объединенного Единства в виде самоутвержденного и самопознавшего Первообраза.

 

«По смыслу религиозной идеи, воссоединение отдельных существ и частных начал и сил с Безусловным Началом должно быть свободным; это значит, что эти отдельные существа и эти частные начала сами от себя или по своей воле должны придти к воссоединению и безусловному согласию, сами должны отказаться от своей исключительности, от своего самоутверждения или эгоизма. Путь к спасению, к осуществлению истинного равенства, истинной свободы и братства лежит через самоотрицание. Но для самоотрицания необходимо предварительное самоутверждение: для того, чтобы отказаться от своей исключительной воли, необходимо сначала иметь ее; для того, чтобы частные начала и сипы свободно воссоединились с Безусловным Началом, они должны прежде отделиться от Него, должны стоять на своем, стремиться к исключительному господству и безусловному значению, ибо только реальный опыт, изведанное противоречие, испытанная коренная несостоятельность этого самоутверждения может привести к вольному отречению от него и к сознательному и свободному требованию воссоединения с Безусловным Началом».

Владимир Соловьев.

 

Истинные законы отличаются от относительных прежде всего тем, что они всеобъемлющи; пронизывая все мироздание, они управляют течением его жизни, претворяясь в каждом отдельном случае в частные, гармонирующие с конкретными обстоятельствами, но, тем не менее, вся совокупность этих частных законов связана непреложным единством по Закону Аналогии. Гармония и красота суть основы бытия мира, но в различных аспектах они влекут человеческий дух подчас в противоположные стороны.

 

«Гармония внешней видимой красоты и поэзия форм существуют, чтобы открывать Бога человеческому младенчеству».

Элифас Леви.

 

Та же самая красота пробуждает в человеке страсти и возвышеннейшие из переживаний; вообще говоря, нигде Божественное и демоническое так близко не сходятся между собой, как в лицезрении внешней красоты. Чары волшебницы природы, проникая человеческое существо каким-то неизъяснимым опьянением, неощутимо для него самого, вливают в него жажду реального ощущения своей личности, призывают к реализации страстей и желаний. Здесь именно происходит во всей чистоте своей обман красоты, который отрывает человека от непосредственного лицезрения Реального и побуждает его искать реальность в иллюзии.[246]Совершенно подобно этому, человек склонен и в разуме увлекаться красотой построений, теряя за иллюзорной гармонией форм гармонию истинную. Вот почему воля сама по себе неспособна оценивать степень реальности, это ведает другое чувство, которое испокон веков люди называют сердцем. Сердце чует то, что для других сторон существа неведомо, оно инстинктивно тянется к Реальности чувством неизъяснимой любви.

 

«Бог скрывается от духа человека, но Он открывается сердцу его. Так что, когда говорят: «я не верю в Бога» — это все равно как если бы он сказал: «я не люблю». И голос мрака ему отвечает: «ты умрешь, ибо сердце твое отвергло жизнь».

Сифра Дзениута.

 

Сатанизм есть прежде всего пренебрежение чуткостью сердца, это есть смерть его, а потому сатанизм есть самосознание духа, забывшего любовь и потому ставшего безжизненным.

На пути анализа Аркана IX, мы дали общие принципы развития духовного самосознания, через которые отдельная монада находит опору в себе самой, и показали, как протекает внешнее проявление этого сознания в различных сторонах многопланного существа человека в виде самосознания монады в ментале, самоопределения в астрале и в одиночестве среди физического мира. Теперь мы перейдем к исследованию стихийно могущественного цикла переживаний и томлений душевных, непрерывно связанных с развитием самосознания и одиночества, общая совокупность которых известна в традиции под именем сатанизма.