Преподобномученик игумен Пантелеимон (Аржаных)

(†16/29 ноября 1937)

Родился в 1872 году в городе Сухиничи Калужской области. Выдержал испытание на звание фельдшера при Волынской военной фельдшерской школе. В Оптину поступил в 1901 году и нес послушание при монастырской больнице. В 1906–1907 годах находился в Почаевской Успенской Лавре.

31 августа 1908 года в Оптиной пустыни принял монашеский постриг. В сан иеродиакона отец Пантелеимон был посвящен 15 марта 1909 года, в иеромонаха рукоположен 25 марта 1911 года. С 1914 года он исполнял послушание казначея. Отец Пантелеимон также заведовал монастырским лазаретом для больных и раненых воинов Первой мировой войны. Со старцем Варсонофием он ездил в ноябре 1910 года к умирающему Л. Н. Толстому в Астапово. В 1923 году в Вербное воскресенье он был арестован вместе с другими оптинскими монахами. В 1930 году последовал второй арест; тогда отец Пантелеимон был приговорен к ссылке в Сибирь. После ссылки вернулся в город Козельск, где служил в деревне Клыково (ныне — мужской монастырь Спаса Нерукотворного).

16/29 ноября 1937 года принял мученическую кончину: был застрелен около храма, в котором служил.

На заседании Священного Синода Русской Православной Церкви от 23 сентября /6 октября 2005 года имя игумена Пантелеимона (Аржаных) было включено в Собор новомучеников и исповедников Российских.

Иеромонах Рафаил (Шейченко)

(†6/19 июня 1957)

Иеромонах Рафаил (Родион Иванович Шейченко) происходил родом с Украины и по специальности был ветеринарным фельдшером. В Оптину пустынь он поступил послушником 25 августа 1917 года.

Родион Иванович пришел в Оптину уже зрелым человеком, хотя, как он писал своей духовной дочери: "От дней детства, под кровом родителя своего, я всей пылкостью чистой юной души любил и жаждал святого иноческого жития. Оно было мечтой детства и усладой юности. И вот я стал у преддверия желаний моих...." Окончательное решение принять монашество пришло после трагического случая в его семье. На его глазах убили кого-то из его близких, и он сам на салазках привез тело убитого домой. Видимо это послужило последним толчком к тому, чтобы порвать с миром.

В 1923 году Оптину закрыли, а монахов выселили. С великой скорбью покидали иноки обитель. Большинство, в том числе и отец Рафаил (он стал иеродиаконом еще до закрытия монастыря), поселились в городе Козельске и старались служить, где было только возможно. Это продолжалось до 1928 года. Братии делалось все меньше, одни уезжали, других арестовывали, а в 1928 году были арестованы все оставшиеся монахи Оптиной, среди них был и отец Рафаил.

В ссылках отец Рафаил провел 21 год: первое время он отбывал срок под Москвой, в Дмитровском районе (Дмитлаг), затем 10 лет был на тяжелых работах на Баренцевом море, а потом трудился ветеринаром. Последний свой срок отец Рафаил отбывал на Соловках.

Сразу после ареста отец Рафаил попал в лагерь общего режима и стал работать в нем по своей старой специальности ветеринаром, при лагере было подсобное хозяйство (свиноводство). Поэтому он жил не в общем бараке, а в "отдельной комнатке" — стойле свинарника. Собрав богослужебные книги, он ежедневно совершал службы в "своей комнатке". Когда в 1931 году туда же был прислан отец Борис Холчев, отец Рафаил выхлопотал разрешение поселить батюшку вместе с ним в свином стойле; вместе они встретили Пасху 1931 года.

Когда открылось, что отец Рафаил тайно совершает службы, он получил дополнительный срок — 15 лет лагерей строгого режима, который отбывал на Соловках.

Из лагеря отец Рафаил вышел в середине 1940-х годов инвалидом. Он поселился недалеко от Оптиной пустыни (освобожденный заключенный должен был назвать точное место, куда он поедет, и отец Рафаил назвал город Козельск). Приехав в Козельск, он нашел там полную разруху. Действующего храма в городе не было. Физически отец Рафаил был очень слаб, но душа его горела любовью к Богу. Он поехал в Москву к митрополиту Крутицкому и Коломенскому Николаю (Ярушевичу), который посвятил его в иеромонахи (это произошло в день празднования иконы "Утоли моя печали" в московском храме Успения в Гончарах, что на Таганке) и благословил хлопотать об открытии храма.

Служение отец Рафаил проходил в городе Сухиничи, затем в Георгиевском храме города Козельска. Восстановив козельский Благовещенский храм, он был назначен его настоятелем. Отец Рафаил был человеком великой любви и жалости к людям. Приехав в Козельск, он стал заботиться о состарившихся и немощных сестрах Шамординского монастыря, многие из них тоже вернулись из ссылок. Душа его вмещала всех, кто нуждался в помощи. Все шли к нему, как к родному отцу, и всех он согревал своей любовью. Много было и не монашествующих, но просто исстрадавшихся от многообразных трудностей, и для каждого в его душе находилось тепло.

В конце 1940-х годов в Козельске рукоположили в священники бывшего учителя, отца Сергия, который стал служить с отцом Рафаилом. Всеобщая любовь, которой пользовался отец Рафаил, видимо, возбудила в сердце отца Сергия зависть, и он уговорил одну из прихожанок написать ложный донос на отца Рафаила в МГБ. Она написала, что отец Рафаил был связан с немцами, и его снова арестовали и отправили в лагерь (1949–1955) под город Киров, где батюшка отсидел 5 лет и 8 месяцев. Отец Рафаил, слабый и совершенно больной (ему уже было за 60 лет), сидел с уголовниками. Без него в Козельске был освящен Благовещенский храм, и отец Сергий стал там настоятелем. В письмах из лагеря отец Рафаил умолял своих духовных чад "простить Наташу" (которая прислала ему покаянное письмо о своем грехе доносительства), и говорил о том, что без воли Божией "ни влас с головы не пропадет", что "нужно смиряться перед волей Божией, в какой бы тяжелой форме она ни выражалась".

Выйдя из заключения, отец Рафаил стал служить в восстановленном им храме, в котором настоятельствовал отец Сергий, и поэтому отец Рафаил смиренно стал вторым священником в своем же храме. Несмотря на слабость здоровья, дверь отца Рафаила, как и до ссылки, никогда не закрывалась, и он принимал всех нуждающихся.

Иеромонах Рафаил был духовным сыном преподобного Нектария, также был близок с архимандритом Борисом (Холчевым) и епископом Стефаном (Никитиным). В 1957 году к отцу Рафаилу приезжал Иван Митрофанович Беляев (бывший послушник Оптинского скита, родной брат преподобного Никона), который на старости лет вновь обрел веру. После беседы с отцом Рафаилом Иван Митрофанович даже хотел остаться у него в Козельске, но отец Рафаил благословил его вернуться в Москву и нести свой семейный крест до конца.

На Троицкую родительскую субботу 1957 года, вернувшись с кладбища после многочисленных панихид, отец Рафаил заболел воспалением легких, после чего и скончался через 10 дней. Похоронен он был на городском кладбище города Козельска; на могиле его не было надписи, потому что в ней похоронили еще двух священников.

Летом 2005 года останки иеромонаха Рафаила были перенесены в Оптину пустынь и захоронены на братском кладбище монастыря.

Иеромонах Тихон (Лебедев)

(†1944?)

Иеромонах Тихон (Тимофей Лебедев) родился в городе Острогожске Воронежской области. В Оптину он пришел молодым, по благословению Троекуровского старца-затворника Илариона. Когда его тетя-монахиня спросила, почему он не хочет остаться в Острогожском монастыре, отец Тихон ответил: "Я иду туда, где нет кружки".

Отец Тихон выделялся красивым голосом, и когда в 1912 году в Оптине побывал Московский митрополит, то забрал его с собою в Кремль. В Кремле отцу Тихону не понравилось — там за трапезой ели мясо, и, выдержав там всего лишь две недели, он сбежал обратно в Оптину. За это на отца Тихона была наложена епитимия — ему запретили служить и поставили петь на клирос в одном подряснике, но вскоре простили.

В 1928 году, когда Оптина была уже закрыта и монахи разогнаны, отец Тихон приехал в Астапово, где жила его тетя, монахиня Асенеффа, также изгнанная чекистами из своего монастыря. В это время отцу Тихону предложили место священника в селе Сабурово, и он отправился в Москву. Учитывая ненадежность времени, отец Тихон написал собственноручно два варианта письма-треугольника, которые должны были отправить в Астапово в случае его смерти. В одном было написано: "Отец Тихон умер. Погребение отправлено". В другом: "Отец Тихон умер. Погребение не отправлено",— это с тем, чтобы оставшиеся в живых совершили, как должно, чин отпевания.

Но в Москве, в Сабуровском храме, отец Тихон прослужил всего три недели. Однажды после службы во время Великого поста в храм вошли пять комсомольцев. Узнав о предстоящей ликвидации храма, староста сбежал вместе с ключами. В церкви остался один отец Тихон, и комсомольцы направились к нему: "Отдай ключи от храма!".— "Где ж я их возьму? Я не староста церковный…". Тогда комсомольцы повалили отца Тихона на пол, избивая ногами, а потом, схватив впятером за бороду, потащили по снегу из храма. Тащили долго и, уставая, сменяли друг друга. Тащили усердно — мясо на лице отошло от костей, и на изуродованном лице остались потом до смерти пять мясистых бугров-шишек, из которых, разделенная на пять частей, росла борода. По кротости своей отец Тихон не рассказывал о мученичестве, и на вопрос матери Афанасии (своей родственницы): "Что у тебя с бородой?" — отшутился: "А ты только что заметила, какой я урод? Да я ведь из-за этого не женился!".

Ликвидация же храма завершилась так: отца Тихона дотащили за бороду до железнодорожной станции и, раскачав, бросили на платформу проходившего мимо товарняка…

В том же 1928 году отец Тихон уже служил в небольшой часовне села Дятьково Брянской области. Жилья он там не имел, ночевал где придется, порой на улице, так как в те годы пустить на квартиру священнослужителя было чрезвычайно опасно. Во время голода 1932–1933 годов отец Тихон так ослабел от недоедания, что уже не мог ходить, и сердобольные женщины носили его на одеяле на ночь на вокзал, где он мог согреться и провести ночь в тепле. Однажды, когда он лежал на вокзале, а местные ребятишки по обыкновению издевались над "попом" и плевали в него, сын начальника милиции, наблюдавший эту сцену, в сердцах сказал отцу: "Папа! Ты посмотри, какой хороший дедушка. Какая у него борода большая и какой он красивый! А его тащили через весь город, как пьяного, а ребятишки плевали в него. Души у вас нет!". Начальник милиции сжалился над "дедушкой" и велел привести его в милицию. "Кто вы?" — спросил он у отца Тихона. Тот был уже настолько слаб, что не боялся ни тюрьмы, ни расстрела, и сказал без утайки: "Я монах. Паспорта не имею и деваться мне некуда — делайте со мной что хотите".— "Зайдите утром",— сказал начальник милиции, а наутро выписал отцу Тихону паспорт и под видом родственника поселил у себя во дворе в пристройке к хлеву — в "комнате" 2 х 2 метра. С тех пор (это приблизительно с 1932 года) отец Тихон почти ежегодно приезжал в Астапово, где жила еще мать Афанасия, а мать Асенеффа уже скончалась от водянки. В 1940 году он приехал туда в последний раз.

В селе Дятьково он прожил до 1941 года. В начале войны город оккупировали немцы. Жителей стали угонять в Польшу, откуда оставшиеся в живых смогли вернуться домой лишь в августе 1943 года, после освобождения города. Тогда же, спасаясь от немцев и угона в Польшу, жители Дятькова уходили в леса. Ушел с ними и отец Тихон. Зимой 1944 года в Астапово пришел треугольник — собственноручно написанное отцом Тихоном письмо на случай возможной смерти: "Отец Тихон умер. Погребение отправлено". Обратного адреса на письме не было…