Бывший глава строительной компании,

Бывший зять

Марта, суббота, утро

 

– Валера, ну хоть что-нибудь скажи! – заныла одна из трех девиц, когда Валера, обернувшись после ледяного бассейна махровым полотенцем, подошел к столу. Продолжая вытирать левой рукой короткие волосы, схватил со стола открытую бутылку пива, холодную как лед, и жадно приложился к горлышку, пытаясь унять разбушевавшееся похмелье.

– А чё за проблема-то? – с раздраженным недоумением спросил он, уставившись на девиц налитыми кровью глазами. – Отдыхаем и порядок. Чем хреново?

– Валер, это вы отдыхаете, а мы работаем, – пояснила вторая девка, складная и справная украинка с сильным акцентом. – Тут абзац всему приходит, как жить, не знаем, а вы нас двое суток держите здесь, не отпускаете.

– Какие еще двое? – не понял Валера. – С утра же вчера начали, чего ты гонишь, овца?

– Какое вчера? – хором возмутились проститутки и загомонили наперебой: – Вторые сутки бухаете, на календарь посмотри!

Валера в некотором недоумении посмотрел на календарь на своих часах, валявшихся на заваленном объедками столе, и с удивлением поднял брови. Точно, один день где-то потерялся, и, скорее всего, его просто смыло пьяной волной, потому что они с Самбистом, приехав в «Зарю», навалились на водку плотно, буквально себя не щадя. Самбист и сейчас спал беспробудным сном, его храп доносился из другой комнаты.

Однако страдания девиц обычно незлого Валеру сейчас тронули мало, настроения прекращать праздник жизни не было. Он вообще не любил загулы прекращать, а так, как вчера, бесшабашно и весело, давно не отрывался, и сейчас, наслаждаясь ощущением абсолютной свободы и отсутствием любых обязательств перед кем бы то ни было, он с утра уже успел употребить пару хороших доз водки и две бутылки пива, почти не опьянев с этого, а лишь впав в уже знакомое шалое состояние духа. Такое, какое ему в последние дни начало нравиться. Правда, похмелье при этом никуда не делось, а лишь сменило форму с головной боли на чугунную тяжесть в черепной коробке. И наличие девиц ему было жизненно необходимо как для секса, страсть к которому у него с похмела особенно обострялась, так и просто для компании, для куража. Поэтому он спросил с недоброй интонацией:

– Ну и чего хотите?

Высокая светловолосая украинка, фигуристая и гладкая, самая красивая и самая, по всему видать, умная из всех, заговорила успокаивающим тоном, опасаясь нарваться:

– Слушай, Валерик, вы ребята хорошие, но нам бы край отсюда смываться надо. – Она показала рукой куда-то на стену, добавив: – Там, говорят, вообще всему абзац, нам жить хочется, домой ехать, может быть, а вы нас тут держите. И Дима давно злой, поубивает он нас, сутки уже ждет.

– Какой еще Дима? – не понял Валера. – Чё за Дима тут злой?

– Ну который нас привез, сутенер! – удивилась в свою очередь украинка. – Ты шо, вообще ничего не помнишь? У вас тут чуть не до драки вчера было, вас Володя разнял, а он сейчас наверху сидит, сказал, что не уедет, пока нас не отпустите.

Валера напряженно пошевелил мозгами, но из событий вчерашнего дня не всплыло ничего, в том числе и факт присутствия какого-то сутенера Димы. Зато он вдруг вспомнил имя украинки, которую звали Любой.

– Любань, так чего ты хочешь? – спросил он, отставив пиво, наливая себе полсотни в рюмку и махом закидывая водку в рот. – Ты конкретно скажи, не нуди. И куда он вас вообще повезет? Шандец ведь всему, куда ехать-то?

Сморщившись от водки, он слепо пошарил по столу, выловил с блюда увядший с вечера ломтик маринованного перца, закусил им, измазав красным пальцы и губы.

– Валерочка, уйти надо отсюда, – умоляющим тоном заговорила Люба, даже прижав руки к высокой груди. – Диму боюсь, жить боюсь, всего боюсь, там жуть шо творится. А вы тут с нами наиграетесь, да и дальше шо? Куда нам потом?

– Потом? – Валера чуть задумался, критическим взглядом оглядывая собеседницу. – А потом со мной оставайся, куда ты еще денешься? И вы две тоже оставайтесь. – Его палец поочередно ткнул в каждую из землячек Любы. – Я теперь сам по себе, ни жены, ни детей, и не пропадешь со мной. Гаремом будете, типа я падишах, а вы – сами знаете кто.

– Ну ладно шутить… – чуть не взмолилась вторая, черноволосая и вертлявая, с большим толстогубым ртом, который Самбист охарактеризовал как «рабочий», и с маленькими глазами. – Ну кто нас куда отпустит?

– А кто вас куда не отпустит? – послышался хриплый с похмелья голос Самбиста, нависшего глыбой в дверном проеме. – Чё у вас за терки?

Действительно, храп успел прекратиться, но за спором никто этого не заметил.

– Да сутенер их увезти хочет, – сказал Валера. – Оказывается. Лишить счастья нас, ну и дам заодно. А у них к нам любовь, в глазах, можно сказать, читается.

– А мы и не знал! – ерничая, ответил фразой из грузинского анекдота Самбист, гыгыкнув вдогонку.

Валера между тем плеснул ему полрюмки, ну и себя снова не обидел. Самбист кивнул, подцепил вилкой ломоть ветчины, по-эстетски завернул в нее оливку и отправил это все в небритую пасть под водку. Выдохнул с силой, выругался, сказал:

– Крепка совецка власть! – после чего спросил, уже деловито: – Ладно, чё делать будем? Ты чего решил?

– Я требую продолжения банкета, – ответил Валера решительно. – А пьянка без баб – это как полк без знамени. Этих отпустим – новых не найдем, там уже все разбежались. – Палец Валеры ткнул куда-то в сторону доедаемого мертвяками города. – И никто нам таких больше не привезет, сколько мы ни звони.

– Ага, так и есть, – кивнул Самбист. – Других точно не найдем, эти последние. А делать нам все равно нечего, ребята звонили, говорят, что в городе бардак и лучше туда вообще не соваться. Отдыхаем пока.

– А в санатории чего? – вдруг обеспокоился Валера. – Кормить-поить-то нас будут? Не разбежался персонал? А то бросят нас тут, на хрен…

– С этим без проблем, – ответил Вовка. – Кто не нужен был, тот разбежался, а кто нужен… Тут же банщики приезжие, им все равно деваться некуда, жить здесь останутся. Так что с этим без проблем, как я сказал, без всяких.

– Тогда чё, только в сутенере проблема? – усмехнулся Валерка. – Единственная преграда на нашем пути к счастью?

– Ну да, – кивнул Самбист, как-то странно глянув на друга, а затем спросил со скрытой подначкой: – А ты чего на этот счет думаешь?

– Проблемы созданы для того, чтобы их решали, – заявил Валера, направляясь в гардеробную.

Открыв шкафчик, он выволок оттуда металлически звякнувшую сумку, вжикнул «молнией», расстегнув ее, и вытащил черный пистолет-пулемет, называвшийся «Витязем», как ему подсказал один из пацанов Самбиста, с которым он беседовал сразу после приезда, до наступления провалов в памяти.

– Сходить с тобой? – как-то нехорошо осклабился Самбист.

– На хрена? – пожал плечами Валера. – Я сюда их приведу. Ты мне вот что скажи, банщики эти потом никуда звонить не будут?

– С ума сошел? – даже удивился Самбист. – А кто приедет? По всей Москве стрельба идет, говорят, не до нас теперь. А сами они соображают, кто их тут кормит и танцует и с кем дальше жизнь строить надо.

– Ну и славно, – кивнул Валера и поправил на бедрах норовившую свалиться простыню. – Пройдусь.

Самбист только кивнул в ответ и полез в шкаф, откуда извлек большой пистолет АПС,[23]вовсе не поражавший габаритами в его ручищах. Со стороны двери послышались голоса, звук удара, а затем в сауну забежали два испуганных парня в спортивных костюмах, держащие руки на затылке. Следом за ними шел пьяный и довольный Валера, держа их на прицеле «Витязя».

– Вот, красавцы! – с какой-то гордостью указал он на пленных. – Это вот Дима, а с ним Петя. Дима сутенер, а Петя при нем за водилу и охрану. Так?

– Слушь, мож, не надо бычить? – вместо ответа с тоской в голосе спросил тот, кого представили Димой, – высокий, мускулистый, цыганистого вида смуглый парень, с заметным акцентом. – По-человечески разойдемся?

«Молдаван», – подумал Валера, но вслух сказал:

– А кто бычит? Ты бычишь? Нет вроде. И я не бычу, потому что не бычу никогда, по определению. Как я могу бычить? Это же неприлично. Мы с тобой так, беседуем. Ты проходи дальше, к бассейну.

При этом Валера стволом «Витязя» показал направление, куда идти. Парни промолчали, опасливо косясь на ствол, и пошли дальше. А странно улыбающийся Самбист поманил рукой перепуганных проституток, сидящих за столом, приглашая идти следом. Те были уже ни живы ни мертвы от происходящего, осознавая, что если клиенты так шутят, то тогда им кранты от сутенеров. А если не шутят, тогда вообще неизвестно, чем все закончится.

Парни в спортивном зашли в большую комнату, середину которой занимал немалых размеров бассейн, и Валера отогнал их к дальней стене, обитой ламинатной доской под дерево, подталкивая в спину рукой, но ни на секунду не опуская «Витязь», приклад которого был прижат к плечу. Вообще-то в таком деле удобней был бы пистолет, но трофейное автоматическое оружие ему просто нравилось.

– Слушай, Валер… Валера ведь, да? – снова заговорил цыганистый Дима. – Нет у нас никаких возражений, пусть бабы с вами будут, пока вы отдыхаете. Не надо беспредела, а? Давай по-человечески, а?

– Давай, давай, заходи, – негромко подгонял Самбист девок, загоняя их следом в помещение. – Нам тут кворум нужен.

– Чего? – испуганно спросила третья девка, с длинными распущенными волосами, крашенная в ненатуральную блондинку.

– Кворум говорю, дура! – рявкнул Самбист. – Это как минет, но чуток лучше.

– Ага! – сделала она вид, что поняла.

– Вот те и ага, – буркнул Вовка. – Садись давай.

– Ребят, может, не надо, а? – снова тоскливым голосом заговорил Дима, чувствуя неуклонно приближающееся нехорошее.

Нехорошее было видно уже со всех сторон. И в шальных и пьяных глазах Валерки, и в спокойствии Самбиста, и в испуге девок. Сутенеры уже отчаянно жалели, что взялись качать права, что не смылись сразу, а остались ждать наверху, заночевав в доме отдыха, но еще пару дней назад это было здесь в порядке вещей, никто не беспредельничал, а сейчас эти правила неожиданно поменялись. Они действительно собирались вместе со своими подопечными прорываться на родину, надеясь, что вдали от ставшей такой проблемной Москвы сумеют пристроиться к тому же делу.

– Ты этих боишься? – спросил Валера, кивнув в сторону сутенеров и уставившись своими налитыми кровью похмельными глазами под опухшими веками на Любаню. – Сильно?

Против Валериных ожиданий, девка совершенно неожиданно не стушевалась, а с каким-то даже вызовом кивнула и сказала:

– Этих, Валерик. Их боюсь. А что? Работа у меня такая, что сутенера бояться положено.

– Так а чего их бояться? – пожал он плечами. – Они и не страшные вовсе, смотри.

Грохот двух коротких очередей, оглушительных в тесноте подвала, слился с отчаянным визгом проституток. Брызнуло щепой из ламинатной облицовки стены, два тела дровами повалились друг на друга, напомнив Валере Артема с напарником – те тоже так свалились. В воздухе повисло прозрачное облако пороховых газов, едко пахнущих, но быстро вытягиваемых в вентиляцию. И наступила звенящая, обалдевшая тишина. Слышно было, как переступила по плитке мокрыми ступнями одна из девок.

– Ну и чего их бояться? – вдруг спросил Валера, обернувшись. – Говорил же, что не страшные. А вы, дуры, не верили.

Звук его голоса словно в церкви заутреню поломал – настолько странно он прозвучал сейчас, над трупами. Девки замерли, глядя на трупы сумасшедшими глазами. Очухалась первой все та же Любаня, закрывшая рот руками и сказавшая сквозь пальцы:

– Ой… и куда же мне теперь?

– Глухая, что ли? – удивился Валера и неожиданно рыгнул, не удержавшись. – В двадцатый раз говорю: со мной останешься. Плохо тебе, что ли? Ты до своего Хохлостана теперь все одно не доберешься, сгинешь, а так, считай, замуж вышла.

– Да ну, так уж и замуж, – растягивая гласные, протянула она в полном обалдении. – Ты тоже скажешь…

– А чем не жених? – подбоченился Валера, выводя девок из комнаты с трупами. – Сейчас и свадьбы сыграем. Со всеми по очереди, чтобы не мелочиться.

– Во-во, кто с кем успеет, до полного кворума, – подтвердил Самбист, убрав «стечкина» обратно в шкаф.

Затем он подошел к двери из сауны и крикнул в пространство:

– Васька! Петро! Бегом сюда, тут убраться надо! И водки еще тащите!

– Та я бегом! – донеслось откуда-то из глубины здания.

Тем временем Валера включил караоке, набрал нужный код, выловив его из книги, облапил Любаню от всей души, в очередной раз отметив, насколько отличаются ее тугие украинские стати от его целлюлитной Ксюши, и сказал:

– Ты откуда? С Полтавы? Ну давай тогда нашу свадьбишную споем!

И с первыми тактами электронного аккомпанемента затянул неуклюжим басом, тщательно вчитываясь в двоящиеся перед глазами строчки песни:

 

Ой, у вишневому саду там соловейко щебетав.

До дому я просилася, а ти мене все не пускав…

 

И уже со второй строки Любаня подхватила мотив, душевно и радостно, словно ничего и не случилось. Хорошо подхватила, голосисто, сразу перебив неумелое пение Валерки, попутно еще и водку разливавшего по рюмкам, уже по пяти. А вскоре мимо них пронесли убитого Диму, при этом мужик, державший его за руки, покрикивал на второго: «Аккуратней, я сказал, туту него с башки чё-то вываливается!». А тем временем к хору присоединился Вовка, а следом за ним и остальные девки, запевая:

 

А ти їй дай такий отвіт – яка чудова майська ніч,

Весна іде, красу несе, а тій красі радіє все…

 

Сергей Крамцов

Марта, суббота, утро

 

Мобильная связь исчезала регулярно, а дозвониться тому самому Палычу даже в моменты ее просветления не удавалось – сеть была перегружена. Степанычу так и не удалось, и теперь я сам почти без остановки набирал продиктованный номер, но без явного успеха.

Было еще относительно раннее утро, едва начинало светлеть, но по Ленинградскому шоссе из города уже шел поток машин. Не пробка, но и не пусто. Кто-то ехал налегке, кто-то, имевший возможность собраться, был тяжело гружен, с прицепами и тюками на крышах, с забитыми под крышу салонами. Много было машин не собственных, если так можно выразиться. Люди брали то, что больше подходит для эвакуации, не знаю уж откуда. С работы, с улиц. Ехали машины газовых служб с кунгами, «скорые помощи», катили бортовые грузовики и развозные фургоны, я даже увидел странное сооружение из дорогущего трактора JCB и длинного самосвального прицепа к нему, в котором с немалым комфортом расположились человек десять, причем большинство из них с охотничьими ружьями. Кстати, не так уж плохо придумано, сталь прицепа только если из крупнокалиберного пробивать, настоящее передвижное укрепление.

Попадались в потоке и отдельные военные машины, но немного. Срочники и те, кому надо было оказаться в другом месте, уже разбежались, а у остальных поводов кататься взад-вперед было меньше.

На заправках были военные, и, судя по суете, бензин на них был. Похоже, что оставшиеся нести службу решили обеспечить исход граждан из города. И еще значит, что бензин все же на АЗС поставляется. Кто бы это мог такое организовать в теперешнем бардаке? Да они и организовали небось. Мне сразу вспомнились наши пустые бочки, в которые мы рассчитывали запасти горючки.

В Солнечногорске, через который насквозь вела дорога, на улицах уже были заметны блуждающие мертвяки. И одновременно с этим из города на трассу выезжали машины с беженцами.

Перед выездом мы сняли с «Патруля» жесткий верх, для того чтобы в случае необходимости превратить машину в подвижную огневую точку, и теперь еще холодный утренний ветер откровенно морозил лица. Пришлось опустить маски на лицо, и на нас косились из встречных машин с явным подозрением. Попутных же машин не было.

И вообще стало прохладно, я поеживался. «Горка», натянутая на флисовую фуфайку, в свою очередь натянутую на майку, которая в свою очередь была натянута на сетчатое термобелье, все равно пропускала холод. Но – терпимо, я ожидал худшего. У нас скорость порядка семидесяти в час, встречный ветер ощущается. Вооружился я СКС, а у Шмеля, как и положено механу, прямо на коленях лежал «укорот» со сложенным прикладом. Для зомби за глаза, да и при нападении отбиться должны были, если нападут дебилы, например. Но с собой прихватил я и «укорот», и дробовик – на все случаи жизни приготовился. А случаи, как известно, разные бывают. Татьяна сидела со мной рядом, баюкая в руках черный «семьдесят четвертый».

Чем ближе к городу, тем больше мертвяков попадалось вокруг. Пара таких валялась на дорожном полотне – перееханные несколько раз, но так и недобитые. Они продолжали шевелиться, а машины объезжали их с обеих сторон. Пост ДПС на въезде в город выглядел брошенным, стекла выбиты, стены испятнаны пулями. Или перестрелка была, или проезжающие развлекались.

Сразу за недавно расширенным путепроводом стояли несколько БМП и БТР, причем армейские и «вованские» вперемешку. На броне и вокруг было около двух взводов вояк, вооруженных все больше автоматами с оптикой. Срочников среди них почти не было видно, примерно половина – офицеры. Затесались и несколько омоновцев или собровцев. Они в основном занимались тем, что отстреливали бредущих в эту сторону зомби. АК с оптикой на нем был единственным возможным при данных обстоятельствах оружием. По проспекту шел поток машин, и стрелять из чего-либо серьезней означало подвергать опасности людей. Одна пуля из КПВТ могла наделать большой беды. К тому же прямой выстрел из такого калибра элементарно мог закончиться пробитием стены дома и попаданием в квартиру.

Тактика на настоящий момент времени правильная. Новая Кольцевая дорога для неуклюжих зомби была настоящим препятствием, со всеми своими бортиками, перегородками и отсутствием приманок с противоположной стороны. Стимул для пересечения ее вроде бы отсутствовал. А вот по основным улицам они должны были брести.

После проезда через сводный опорный пункт военных стало видно, насколько ситуация ухудшилась. Зомби было уже много. В основном они брели не из города, а как раз наоборот, в сторону центра, на проезжающие мимо машины реагировали слабо. Даже их слабых мозгов хватало для того, чтобы отличить, какая добыча по зубам, а какая – нет. По-моему, если их столько здесь, то в том же центре Москвы должно быть намного больше. А это означает лишь то, что те, кто хотел бы покинуть город сейчас, такой возможности могут и не иметь. Добежать до своей машины от подъезда может оказаться непреодолимой задачей. Даже с оружием. А для того самого немолодого Палыча с женой, которая ходит с трудом… Я представил себе эту картину, и мороз по спине волной прошел. Не приведи бог так застрять.

Но вообще получается, что все те, кто, по той или иной причине, сидят в своих квартирах, рано или поздно пополнят армию зомби. И во что тогда превратится Москва… такого даже в самом кошмарном сне не увидишь. У меня вживую встала перед глазами картина: полуразрушенный, ветхий город и улицы, забитые бродящими полуразложившимися трупами. Ух, гадость!

После поста у Кольцевой в пределах города военных я не увидел. Почему – гадать не надо. Военных осталось мало, хватало только на основные опорные пункты, в данном случае – удерживать заразу в городских границах, хоть это и не панацея – очаги заражения множатся, и все не изолируешь. А вообще, на мой взгляд, им следовало бы организовать что-то вроде спасательных патрулей. Например, пара коробочек брони, и с ними – бортовой КамАЗ. В таком составе они могли бы кататься по городу в любом направлении, остановить их невозможно, и просто собирать выживших в грузовики, после чего их увозить… а куда увозить-то? Тоже вопрос. Нужны спасательные центры, которые тоже следует охранять, людей в них кормить… Куда? Да хотя бы просто за границы города, для начала. А там уже разберутся.

Провалили мобилизацию, а как ее было объявлять, если сам путь до мобпункта опасен? Все стало с ног на голову, все планы государства на случай чрезвычайных ситуаций не работали в ситуации нынешней. А знаний, политической воли и просто решительности эти планы отбросить и заняться спасением мира так, как это было бы эффективным, у руководства не хватило. Впрочем, о руководстве страной в последние дни и не слышно ничего, как будто его и не было никогда. Зато, к всеобщей пользе и к общему уважению, держалось и работало телевидение. Даже сейчас журналисты гнали прямые репортажи со смертельно опасных московских улиц, из других городов и со всего мира.

Мы легко и быстро добрались до путепровода перед «Войковской». Никто нам не помешал, кроме того, что два зомби все же навелись на нашу полуоткрытую машину, когда мы притормозили на верхней точке эстакады, чтобы просто оглядеться. Но Шмель придавил газ, и мы снова покатили вперед, оставив за спиной алчущих крови и плоти мертвецов.

Но все же мертвяков становилось больше и больше. Несколько раз я обращал внимание на настоящие их толпы, собравшиеся вокруг чего-то, очередного «источника пищи», наверное. Несколько раз замечал мертвых собак, которые, кстати, довольно энергично рвали человеческие трупы вместе с человеческими же зомби. А вот это уже новое. Я думал, что трупы зомби для их «племени» непривлекательны, но теперь убедился в обратном – мертвецы не отказывали себе в удовольствии откушать и зомбятинки. Ошибки быть не могло, мы даже проехали мимо такой мерзкой картины – двое «живых» мертвяков жрали «мертвого», с дыркой от пули в середине лба, и при этом его состояние и вид не вызывали ни малейшего сомнения в том, что убили мертвеца, а не живого человека.

Я связался по радио с Лехой и предложил устроить эксперимент. Он согласился. Машины притормозили в самой середине большой площади после развилки на Волоколамку. Я положил карабин на крышу «Патруля», поднявшись на заднем сиденье, поймал в прицел стоящего среди таких же, как он, мертвяка и свалил его с двух выстрелов. А затем мы принялись наблюдать.

Эффект был достигнут не сразу. Поначалу на труп «собрата» окрестные мертвецы внимания не обращали, и лишь когда мы уже собрались уезжать из-за того, что на нас все же обратили внимание, один из крутившихся рядом с трупом зомби вдруг встал на колени и вцепился зубами в шею покойника. Затем к нему присоединился второй.

– Поехали! – скомандовал я и задумался.

И что получается в результате? Будут ли мертвяки изменяться от зомбятины, или это для них просто пища? Если будут, то нам хана – жить в ДОТах и никуда из них не выходить тогда. Я же помню хорошо изменившегося соседа-алкаша и ту скорость, с которой он двигался. Ох, надеюсь, что ошибаюсь… Ладно, зато проблем с утилизацией гниющих тел меньше, подумалось мне, типа светлую сторону даже в этом нашел.

Палыч жил на Дорогомиловской, поэтому Шмель предложил не ломиться через самый центр и Садовку, а уйти с Ленинградки на обновленную и широкую Беговую улицу, чтобы уже с нее перескочить на противоположную сторону Москвы-реки. Прижались вправо после стадиона «Динамо», нырнули в Первый Боткинский проезд… и сразу дали по тормозам. Даже от самого перекрестка была видна большая толпа мертвяков, собравшаяся в конце короткой улицы, как раз у больничной проходной. Что их туда нагнало?

– Чего это они собрались? – словно цитируя мою мысль, спросила Татьяна, заметно испуганная.

– Чего, чего… – пробормотал Шмель. – Жрать им там нашлось. Больные всякие не ходячие и все такое. Ладно, чего стоять? Поехали, – добавил он и снова врубил передачу.

– Куда? – аж подскочил я на месте. – Не прорвемся через толпу!

– А через толпу и не надо, тут еще проезд есть, – ответил Мишка, разгоняя «Патруль».

Действительно, перед Вторым Боткинским оказался еще один переулок, ведущий на Беговую, узкий и незаметный, по которому мы и проскочили, хоть и в неприятной близости от огромной толпы бесцельно блуждающих мертвяков. На Беговой стало проще, снова появились люди, но поток шел не в одну сторону, как на Ленинградке, а в две – люди выбирались из города в разных направлениях. Так все и тянулись до развязки на Пресню, где поток снова иссяк. Эстакада была совсем пустой, равно как и улица 1905 года. Ваганьковское и Армянское кладбища ничем свою «мертвецкую суть» не выдавали – захороненные покойники не восставали и новомодных зомби кладбища ничем не привлекали.

Красная Пресня тоже ничем интересным не поразила, разве что мертвяков стало еще больше, а когда мы добрались до Краснопресненской набережной и по ней до Белого дома, то их количество стало уже напрягать. Окажись без машины на этих улицах – и можно считать, что ты обречен. Будут гнать тебя до тех пор, пока силы не иссякнут, возможности остановиться и передохнуть не представится, обязательно какая-нибудь тварь на тебя кинется.

К нашему удивлению, Белый дом не был брошен. Разумеется, работающим здание правительства не выглядело, но за его мощной решетчатой оградой видны были бэтээры, бронированные грузовики и какие-то удлиненные черные «Гелендвагены», какие я видел только в президентских кортежах.

– Фэсэошники, – послышалось у меня в наушнике.

Это Сергеич подтвердил мою теорию. Помимо военных там было множество людей в рабочих комбинезонах, которые непрерывно выносили какие-то коробки из здания правительства и грузили в машины. Эвакуируются наверняка.

На верхней точке моста мы снова притормозили, благо зомби здесь почти не было, и огляделись. Новый Арбат был полностью забит мертвяками, и туда я если и поехал бы, то только на бульдозере или танке. На Кутузовском ситуация была проше – чем-то широкий и пустынный проспект мертвякам не нравился, и видны были лишь отдельные ковыляющие в разные стороны фигуры или просто стоящие на месте. Но увидели мы и пару машин.

Перемахнув на противоположную сторону реки, мы вывернули на набережную Тараса Шевченко, после чего снова были вынуждены дать по тормозам – совсем рядом раздалась довольно активная стрельба.

– Давай вперед помалу… – скомандовал я Шмелю, беря СКС на изготовку.

В идущем следом «крузаке» опустились окна, и из них высунулись стволы «Тигра» и акаэса. Ладно, если кто сунется, встретим. Но никто не сунулся. Едва мы выехали из-за поворота, как увидели две всерьез подготовленные для катания по «замертвяченному» городу «шишиги», с решетками на окнах, отбойниками и «люстрами». На крышах кунгов сидели четверо стрелков в разномастном камуфляже, целящиеся в разные стороны. Еще трое мужиков в спецовках, но с висящими за спиной автоматами, цепляли к бортовому «Уралу» связку сразу из двух жигулевских «десяток», явно намереваясь вести их куда-то на буксире.

Компания агрессивной не выглядела, хоть и держалась настороженно, и я решил попробовать пообщаться.

– Давай к ним поближе, – скомандовал я Шмелю.

Шмель так и поступил. Нас ненавязчиво взяли на прицел с крыш кунгов, но стрелять не стали, да и не собирались явно. Я присмотрелся к людям – морды не бандитские, а самые что ни на есть обычные и даже вполне интеллигентные.

Оглядевшись и убедившись, что никто «быстрый и мертвый» на нас сейчас не кидается, я встал на заднем сиденье «Патруля», поднял маску с лица и крикнул:

– Здорово, мужики! Чем заняты?

– И вам не болеть, – крикнул сверху здоровяк в очках и с бородой, одетый в туристическую энцефалитку и довольно сноровисто держащий видавший виды АКМ – Мародерствуем. А вас куда черти несут в этом проклятом месте?

– Да за машинами, – не зная, с чего я вдруг стал таким откровенным, ответил я. – Грузовичками хотим разжиться.

– Грузовиками? Дело, – кивнул здоровяк. – А мы вот брошенные отечественные легковушки собираем и потом их на запчасти раскидываем. Начали, по крайней мере.

– А на хрена? – удивился я.

– Как на хрена? – еще больше удивился здоровяк. – Немножко навыков, и из «Жигулей» с «Волгами» получаются отличные багги. На чем ездить будете, когда все это ваше японское имущество развалится? А багги будут вечными – резина простейшая подходит, вместо кузова трубы сварены, а вариантов моторов у «Жигулей» всего ничего, части заменяются. Тем и жить намерены.

– А где жить? – полюбопытствовал я.

– По Минке, Рабочий Поселок знаешь? Это прямо у станции Внуково, мы там автосервис заняли. – Здоровяк достал из нагрудного кармана листок бумаги, скомкал его и забросил прямо в кабину нашего «Патруля». – Вот держи!

– Это что? – спросил я, поднимая комок бумаги.

– Как нас найти, – ответил он. – Карта типа. Починиться там или что переделать – тут мы на все руки от скуки. Меняем машины и их модификации на всякие полезные ништяки.

– Ну это мы и сами умеем, – буркнул Шмель.

– А на дутиках транспорт построить умеешь? – чуть с иронией спросил бородач. – А зимой кто дороги будет чистить? Так-то! А мы умеем.

– Понтов-то… – опять пробурчал Шмель, но бородач этого уже не услышал, потому что раскатисто треснул выстрел из СКС с оптикой, который держал худощавый длинноволосый парень, сидящий на крыше рядом со здоровяком, и появившийся из-за угла мертвец упал с дыркой во лбу.

– Ладно, поедем мы, – крикнул я. – Связь-то есть с вами?

– Первый канал по городу для всех! Уже соглашение такое! – ответил он.

– Это с кем соглашение? – не понял его я.

– Межмародерское, – засмеялся он. – А вообще вы поосторожней: это мы ребята мирные, а так – всяких хватает. Как власть из центра ушла, так тут чего только не случилось. И за оружие грохнуть могут, и за хорошие машины, так что оглядывайтесь.

– А морфов не видели? – спросил вдруг я. – Ну таких, измененных…

Я изобразил нечто неопределенное руками, не зная, как понятней объяснить, что имею в виду.

– Мутантов, что ли? – уточнил бородач. – Попадаются. Один такой нашего парня вчера убил, из окна второго этажа прямо на крышу кунга запрыгнул, где тот сидел. Так что по городу без крыши не катайтесь, опасно. Да и вообще, всякое рассказывают.

– Что – всякое?

– Заезжайте в гости – расскажу, – усмехнулся бородач. – А сейчас работа у нас, извини.

Ну послали так послали, нечего людей от дела отрывать. Я рукой им помахал, и наши две машины рванули дальше. А я задумался. В общем, не только мы такие умные. Мужики, каких мы сейчас видели, больше всего напоминают какое-то сообщество по интересам. Такими бывают всякие джиперы, туристы и прочие, кто умеет держаться кучей и имеет какие-то полезные в этом разваливающемся мире навыки. Если посмотреть на эту компанию, то понимаешь, что они уже нашли себе свою собственную экономическую нишу в обществе мрачного будущего. Разжились толковым транспортом, доделали его как надо, а теперь закладывают основу своего будущего состояния. Рубль за сто, но они еще и сервис прихватили правильный, какое-нибудь бывшее автохозяйство за бетонными стенами, где и укрепились, как в крепости.

А вот то, что в центре уже хватает мародеров, заставляет делать выводы. И главный из выводов – осторожней быть надо. Власти нет, военных здесь уже нет, так что вся опаска исключительно собственными силами. А ведь мародеров-то здесь будет, обязательно будет много. В Москве столько всякого нужного имеется, и чем дальше, тем нужней оно будет.

Пока я так репу чесал, наши машины добрались до места – двора, раскинувшегося за длинным сталинским домом по Студенческой улице. «Крузак» со Степанычем за рулем вырвался вперед, показывая дорогу, и первый свернул в заросший высокими деревьями двор, пустой и мрачный. Впрочем, насчет «пустой» я погорячился, в дальнем углу несколько мертвяков жрали кого-то, навалившись на него кучей. И что меня удивило – за этим «кем-то» тянулся кровавый след волочения, словно труп откуда-то притащили. Кто это сделал? Тупые и безмозглые зомби?

Машины остановились у подъезда, не глуша двигатели. Я схватил «укорот», оставив карабин в машине, и махнул рукой Сергеичу, выбравшемуся из «крузака». За спиной у него наискосок висел чехол с оружием и патронами, который мы везли к таинственному Палычу. Я заглянул в окно машины, спросил:

– Степаныч, дозвонился?

– Дома он, ждет, – кивнул Шмель-старший. – Все, как договорились.

– Тогда вы давайте покатайтесь по району, на рожон не лезьте, – распорядился я. – Из зоны устойчивой связи не пропадайте, но главное – не давайте мертвякам кучковаться. И по моему сигналу заезжайте за нами.

– Да поняли мы, – ответил за него Леха, остающийся в качестве «бортстрелка» со Степанычем.

– Ну и хорошо, раз поняли, – ответил я, стукнув по капоту «крузака».

И направился к подъезду. А машины неторопливо тронулись с места, лишь Татьяна махнула рукой.

Звук газанувших дизелей отвлек внимание пары мертвяков от пиршества. Они подняли свои бледные, измазанные протухшей кровью перекошенные хари и уставились на нас. Затем поднялись на ноги и довольно решительно направились в нашу сторону. Я обратил внимание на еще троих зомби, блуждающих в разных концах этого не слишком большого двора, но они пока внимания на нас не обращали.

– Ты гля, тут домофон, – сказал у меня за спиной Сергеич, пока я откидывал приклад ружья и постепенно пятился к нему. – Работает хоть?

Странно, почему это нас обоих так удивило? Во всей Москве домофоны, а сейчас поразились. Наверное, потому что они пока еще знак какой-то мирной жизни.

Домофон работал. После того как мой напарник набрал номер квартиры, в динамике послышались гудки. После пятого или шестого чей-то тусклый голос произнес:

– Да?

– Пал Палыч? Мы за вами с женой, – сказал в домофон Сергеич.

– Заходите, – сказал голос, и электрозамок щелкнул.

Дверь скрипнула, голос Сергеича за спиной произнес: «Заходим». Заходим так заходим, не вопрос. Мне как раз идущие к нам мертвецы все меньше и меньше нравились, и стрелять не хотелось. Не знаю почему, но мелькнула мысль, что выстрелы в пустом и гулком дворе привлекут излишнее внимание. Не знаю чье, но привлекут. Вот я и скользнул следом за Сергеичем в подъезд, включив подствольный фонарь, а заодно с облегчением вздохнув. И принюхался.

Это уже начинает в рефлекс превращаться – принюхиваться. Правильный рефлекс, потому что не попадалось мне пока несмердящих мертвяков. Плохо то, что в подъезде смердело, и именно мертвяками. Сергеич, увидев, как я нюхаю воздух, слегка кивнул и прошептал:

– Точно, есть кто-то в подъезде. Осторожненько надо.

Включился и его фонарь, уперся лучом в нависающий над головами пролет лестницы. Я, стараясь не топать, поднялся на первый этаж, прислушался, пригляделся к дверям. А затем подумал, да и толкнул каждую из них, подергал ручки. Все заперты. Это хорошо, что все заперты. Сергеич тем временем уже переместился, прикрывал меня от нападения сверху. Хорошо, правильно идем. Нам на четвертый этаж пятиэтажного дома, лифта нет. А был бы – не поехали.

– Я пошел, – сказал я негромко и поднялся еще на пролет, на межэтажную площадку.

Замер, подняв «ксюху». Две двери передо мной, и обе открыты настежь. И кто там? И кто открыл? Кто-то уехал и плюнул на все или что другое? Мертвечиной, кстати, вроде сильней потянуло… Или – кажется? Прет, и так нормально. Кстати, когда я вспомню, что надо морду заматывать? В маске же хожу, кто мешает прямо на нее какого одеколона плеснуть или чего другого пристойно пахнущего?

Подтянулся Сергеич, встал рядом со мной, удерживая АКС у плеча. Луч света от закрепленного на автомате фонаря проник в темную прихожую одной из квартир, осветил ряды пальто, висящих в рядок на вешалке. Уехали, а теплую одежду не взяли? Может быть и так. Были бы у меня пальто, а не только спортивные куртки, я бы тоже не взял. И чего делать будем? А чего еще делать, надо к Палычу этому самому идти.

– Сергеич, страхуй, – прошептал я и двинул вверх, на второй этаж.

Не хочу заглядывать в квартиры, я бы просто захлопнул двери, но ни одна, ни вторая не захлопываются. Без ключа не обойдешься. Открываются наружу обе… Мать твою, ну почему заранее подумать о чем-то трудно? Клиньев деревянных надо было наделать, как раз под двери забивать. Не всякий мутант откроет. А если там люди? А если люди, то кто им виноват, что с распахнутыми дверями живут? Да и не живут теперь люди с распахнутыми, а если живут, то совсем недолго.