Советская экономика в период «оттепели»

Борьба за власть и перипетии экономической политики. Отсутствие в СССР легитимных механизмов передачи власти, в течение более двух десятилетий сосредоточенной лично в руках Сталина, после его смерти вызвало затяжную борьбу в высшем руководстве страны. Выбор путей дальнейшего развития экономики, равно как и страны в целом, определялся исходом ожесточенной борьбы в партийно-государственной элите. Однако общее направление – в сторону некоторого смягчения сверхцентрализма управления, степени и масштабов внеэкономического принуждения, постепенного отказа от чрезвычайных методов и иных «крайностей» сталинизма – было задано с самого начала.

Причины «оттепели» коренились в явном перенапряжении советского народного хозяйства, длительное время находившегося в состоянии постоянной, по сути, предельной мобилизации (форсированная индустриализация, война, затем восстановление и ускоренное формирование ВПК), результатом которых явилось невиданное разорение деревни, нищета подавляющей части населения, а также колоссальная по своим масштабам гулаговская экономика. Все эти факторы не только сдерживали дальнейшее развитие страны, но и грозили социальным взрывом. Важнейшую роль в отходе от сталинского курса сыграло стремление партийно-государственной элиты гарантировать себя от возобновления массовых репрессий.

Поначалу лидером послесталинского «коллективного руководства» выступал председатель Совета Министров СССР Г.М. Маленков. Его союзником считался Л.П. Берия (первый заместитель председателя правительства и министр внутренних дел). Именно они сразу же после смерти Сталина выступили против его «культа» и выдвинули самые радикальные предложения по реформированию страны.

Особый радикализм проявлял Берия. Это объяснялось как его информированностью о реальных проблемах советского общества, так, по-видимому, и стремлением «подчистить» свой кровавый имидж, набрать пропагандистские очки. Продуманной экономической стратегии у него, равно как и у других лидеров, не было.

По его инициативе 27 марта 1953 г. была объявлена небывалая по своим масштабам амнистия, в ходе которой было освобождено до 1,2 млн человек (главным образом уголовных заключенных). Уже 6 марта 1953 г. он дал указание о передаче ГУЛага Министерству юстиции, а строительных главков, находящихся в ведении МВД, -соответствующим министерствам. В ряде своих выступлений Берия высказался за перераспределение властных полномочий от партии к государственным органам, поставив под сомнение эффективность колхозного производства, и призывал отказаться от насаждения колхозов в Восточной Европе. По его инициативе было прекращено строительство Главного Туркменского канала, Волго-Балтийского водного пути, канала Волга–Урал, железной дороги Чум–Салехард–Игарка и других грандиозных, но экономически неэффективных сооружений поздней сталинской эпохи. Наконец, Берия предложил радикально улучшить отношения с Югославией, отказаться от строительства социализма в Восточной Германии и объединить ГДР и ФРГ в нейтральное демократическое государство.

Однако все партийно-государственное руководство, не исключая и Маленкова, ненавидело и боялось Берию, а тот допустил ряд просчетов, напугав их своих «радикализмом», а главное, дав повод заподозрить себя к претензиях на лидерство и в «двойной игре» по отношению к своим соратникам. Это позволило Н.С. Хрущеву (секретарь ЦК КПСС, с сентября 1953 г. первый секретарь ЦК КПСС) объединить все высшее руководство страны, включая Маленкова. 26 июня 1953 г. Берия был арестован, а в декабре того же года после скоротечного следствия и суда он и шесть других руководителей МВД были расстреляны.

Устранение Берии привело к дискредитации многих его «реформистских» предложений. Тем не менее линия на умеренную демократизацию советского общества и переориентацию экономической политики сохранилась. На июльском (1953) пленуме ЦК Маленков публично признал «существенные недостатки» в хозяйственной деятельности партии и указал на наличие немалого количества «отстающих предприятий и даже целых отраслей промышленности», а также «колхозов и целых сельскохозяйственных районов». Но главное заключалось в анализе хозяйственных недостатков. Решающим фактором отставания сельского хозяйства Маленков счел недостаточную материальную заинтересованность колхозников в увеличении сельскохозяйственных продуктов. Обеспечение этой заинтересованности Маленков назвал «коренным вопросом» развития сельского хозяйства. Не менее важна была и констатация недостаточного удовлетворения растущих материальных потребностей и культурных запросов советского народа.

В августе 1953 г. на сессии Верховного Совета СССР Маленков сформулировал новый курс, предусматривавший социальную переориентацию экономики и приоритетное развитие легкой промышленности. Последнее, правда, носило вынужденный характер. Масштабные дотации в легкую и пищевую промышленность вместе со значительным снижением цен – в конце 1953 г. хлеб стоил в три раза дешевле, чем в 1948 г., – привели к росту дефицита и пересмотру текущего плана в пользу опережающего роста производства товаров широкого потребления. Другим ключевым направлением экономической политики стало возрождение разоренной деревни. Уже в 1954 г. были резко снижены обязательные поставки сельскохозяйственных продуктов государству, списаны долги колхозов, уменьшены налоги с приусадебных участков и продаж на рынке. В то же время в 1,5–5,5 раза были повышены заготовительные цены на сельскохозяйственные продукты, возросли капиталовложения и поставки техники, были увеличены размеры приусадебных хозяйств.

Экономический курс Маленкова был оценен негативно значительной частью партийно-хозяйственной элиты. Оппонентом Маленкова выступил Хрущев, отстаивавший «союз» сельского хозяйства и тяжелой промышленности. В подходах к подъему сельского хозяйства также наблюдались серьезные различия. Хрущев, выступая против Маленкова, который в 1952 г. на XIX съезде партии заявил о решении зерновой проблемы в СССР, рисовал гораздо более драматическую картину положения дел в сельском хозяйстве, а главное, по его настоянию, важнейшим направлением быстрого увеличения производства зерна было признано освоение целинных и залежных земель в Казахстане, Поволжье и Сибири.

Властные позиции Маленкова после разоблачения Берии оказались ослабленными. Пост председателя Совета Министров утрачивал свое прежнее значение, власть все более перемещалась в секретариат ЦК КПСС, т.е. к Хрущеву. Маленков оказался несилен в аппаратных играх. К тому же он восстановил против себя партийно-государственный аппарат массовыми сокращениями* и жесткой критикой бюрократизма, а в марте 1954 г. сделал заявление о невозможности победы в новой мировой ядерной войне, чем шокировал партийную общественность. В январе 1955 г. на пленуме ЦК Хрущев обвинил Маленкова в стремлении к «дешевой популярности» у народа и множестве других ошибок. Маленков не оказал достойного сопротивления. В феврале 1955 г. он был освобожден от поста председателя правительства по «собственной просьбе».

* В 1954 г. в 46 министерствах было упразднено 200 главков и управлений, 4,5 тыс. контор и организаций, более 4 тыс. мелких управленческих структур, почти в три раза была сокращена статистическая отчетность.

 

Бесспорным, хотя и не всевластным лидером стал Н.С. Хрущев. В своем докладе на XX съезде КПСС Хрущев лишь частично, выборочно раскрыл правду о преступлениях Сталина, но произвел такой переворот в умах, что возвращение к прежнему режиму, сталинской экономической системе стало уже невозможным. Вместе с тем развенчание «культа личности Сталина» раскололо партийную элиту, все советское общество и международное коммунистическое движение.

Последовавший затем летом 1957 г. окончательный разгром противников Хрущева (Маленкова, Молотова и др.), смещение с поста министра обороны Г.К. Жукова знаменовали окончание периода «коллективного руководства». В марте 1958 г. Хрущев, оставаясь Первым секретарем ЦК, стал и Председателем Совета Министров СССР. Концентрация всей полноты власти в руках Хрущева имела весьма противоречивые последствия для развития советской экономики.

В отличие от Маленкова, который предполагал сравнительно осторожное реформирование при сохранении институциональных основ экономики и, главное, самой парадигмы управления (правда, уже с учетом интересов народа, но без его непосредственного участия в хозяйственном руководстве), Хрущев был настроен на радикальные меры. К ним побуждали как особенности его одаренной, но импульсивной и не обремененной особым образованием личности, так и объективная потребность в новом, после Маленкова, этапе реформ. От первоначальной ликвидации или смягчения «крайностей» сталинской экономики жизнь подталкивала к переходу к новой системе управления народным хозяйством.

Даже частичное нарушение в 1953–1955 гг. известной целостности сталинской системы, построенной на тотальной централизации, беззастенчивом ограблении населения и жесточайшем, всепроникающем принуждении, вызывало новые проблемы: обострение проблемы финансирования экономики из-за резкого роста дотаций легкой промышленности, сельскому хозяйству, отмены принудительных займов и развертывания социальных программ; падение дисциплины; выражение недовольства традиционной практикой произвольного повышения норм выработки на предприятиях, рост текучести рабочей силы; увеличение неудовлетворенного спроса населения на товары, жилье и т.д. Из-за нараставших хозяйственных трудностей уже в декабре 1956 г. пленум ЦК вынужден был уменьшить задания шестой пятилетки по росту производства и производительности труда.

Решать обострившиеся проблемы можно было либо постепенно, нащупывая контуры нового хозяйственного механизма, как это делал Маленков, а затем созданная в декабре 1956 г. Государственная комиссия по экономике, либо радикально, двигаясь к принципиально иной экономической системе. Этот путь в итоге и выбрал Хрущев. В силу особенностей обстановки и экономического мышления той эпохи поиск новой экономической политики свелся к поискам «решающего звена в цепи». Таковыми поначалу были признаны массовые политико-экономические кампании (с 1954 г. – освоение целины, с 1955 г. – максимальное расширение посевов кукурузы, с 1957 г. – «мясные» и «молочные» кампании) и административные реорганизации, вектор которых был задан стремлением к децентрализации и демократизации хозяйственного управления.

По инициативе Н.С. Хрущева и вопреки мнению Государственной комиссии по экономике, возглавляемой М.Г. Первухиным, в мае 1957 г. было принято решение о ликвидации десяти отраслевых промышленных министерств и создании территориальных органов управления – советов народного хозяйства. Однако экономический эффект реформы оказался непродолжительным, поскольку замена отраслевого принципа управления на территориальный не затронула основы административно-командной системы и не могла разрешить накопившиеся проблемы. Вскрывшаяся вскоре явная недостаточность принимаемых мер заставила обратить внимание на выработку экономической стратегии. Поскольку умерщвленная в 30-х – начале 50-х годов советская экономическая мысль не могла дать конкретных рецептов, путеводной звездой хрущевских реформ стала идеология, утверждавшая в качестве высшей, стратегической цели построение коммунизма – идеального общества, при котором будут решены все экономические и прочие проблемы.

Важнейшее влияние на формирование нового курса оказывали политические мотивы, потребность в укреплении позиций лидера, пошатнувшихся в результате восстания в Венгрии в октябре–ноябре 1956 г. В отличие от Маленкова, Хрущев попытался опереться не только на обновленный им партийно-государственный аппарат, но и на массы. Тем более что пробуждение социальной активности народа и привлечение его к управлению трактовалось марксизмом как залог решения самых сложных проблем. Курс Хрущева имел известные социально-психологические и методологические корни; во всяком случае, он органически вписывался в общественную атмосферу послесталинской «оттепели», с пробуждавшимися, хотя и весьма неопределенными надеждами, оптимизмом, верой в собственные силы, отражал традиционную для советского руководства психологию максимализма, «коммунистического штурма» и убеждение в том, что «нет таких крепостей, которые не могут взять большевики». Эти настроения подогревали и изменения на международной арене, где укрепилось сообщество социалистических стран, рушилась колониальная система, десятки миллионов людей в «третьем мире» обращали свои взоры на СССР.

В этой обстановке в 1957 г. Хрущев выдвинул лозунг «догнать и перегнать Америку». Хотя речь поначалу шла лишь о производстве мяса и молочных продуктов, данный лозунг положил начало хрущевскому «прыжку», под который уже вскоре была подведена идеологическая основа. В 1959 г. XXI съезд КПСС констатировал, что социализм в СССР одержал полную и окончательную победу, а страна вступила в период развернутого строительства коммунизма. На съезде вместо явно не выполнявшейся шестой пятилетки был принят масштабный семилетний план (на 1959–1965 гг.), выполнение которого позволило бы СССР догнать и перегнать США. В 1961 г. на XXII съезде КПСС была принята новая Программа КПСС, предусматривавшая построение в СССР коммунистического общества. Уже через 10 лет предполагалось превзойти западные страны по производству продукции на душу населения, а через 20 лет – построить материально-техническую базу коммунизма.

Курс на строительство коммунизма определил не только общественно-политический фон, но во многом и содержание экономической политики Хрущева конца 50-х – начала 60-х годов. Ее главной целью был поиск новых стимулов к труду, способных компенсировать поколебленную после смерти Сталина систему тотального страха. Таковые были найдены прежде всего во всемерном разжигании коммунистического энтузиазма. Энтузиазм масс в сочетании с дальнейшей демократизацией хозяйственного механизма (в том числе провозглашенным в Программе переходом от государственного управления к общественному самоуправлению) казались ключом, с помощью которого можно было решить не только многочисленные текущие проблемы, но и одновременно реализовать главную цель всех коммунистов.

Социально-экономическое развитие СССР. Под влиянием принятых в 1953–1954 гг. решений, ослабивших колоссальный государственный нажим на деревню, темпы развития сельского хозяйства выросли в пять раз. В 1953–1958 гг. среднегодовые темпы роста сельскохозяйственного производства составили примерно 8% против 1,6% в 1950–1953 гг. Весомый вклад в рост сельского хозяйства внесло поначалу и освоение целинных земель. Уже в 1954–1956 гг. было распахано 36 млн гектаров целинных и залежных земель. В 1956 – 1958 гг. государство получило с целины более половины заготовленного хлеба. Доля капиталовложений в сельское хозяйство поднялась почти до ¹/₃ по сравнению с ¹/₅ в начале десятилетия (правда, примерно 32% этих инвестиций шло на целину). Денежные доходы колхозов с 1953 по 1958 г. увеличились более чем в три раза.

Однако оживление советской деревни оказалось скоротечным. На продолжение начатой в 1953–1954 гг. аграрной политики у советского руководства не хватало денег. В силу политических и социальных соображений оно не решилось поднять розничные цены, перенеся на них примерно трехкратное увеличение заготовительно-закупочных цен на сельскохозяйственные продукты и иные масштабные дотации, полученные колхозами в 1953–1958 гг., и это бремя оказалось непосильным для бюджета. Произведенная в 1958 г. реорганизация МТС, с принудительным выкупом колхозами имевшейся у них техники, хотя и позволила выкачать из деревни некоторые средства, тем не менее резко ухудшила финансовое положение большинства хозяйств, а главное, не могла решить проблемы инвестиций для сельского хозяйства. Другие административные реорганизации – укрупнение колхозов, преобразование части из них в совхозы и т.п. – также не дали заметных результатов.

Глубинные причины кризиса сельского хозяйства коренились в том, что ликвидация сталинской системы репрессий способствовала разложению колхозного строя, основанного на диктате государства. Начавшаяся выдача паспортов колхозникам позволила им обрести свободу передвижения и в массовом порядке двинуться в города. Устранение угрозы репрессий за невыполнение нормы трудодней подорвало важнейший стимул труда в «общественном хозяйстве». Это обстоятельство, а также стремление приблизиться к полностью обобществленному коммунистическому хозяйству подтолкнули хрущевское руководство к попыткам ликвидировать личное крестьянское подворье. Однако эта мера не заставила колхозников лучше работать в колхозах. Напротив, она нанесла сельскому хозяйству огромный ущерб и вытолкнула новые миллионы колхозников в города.

Как следствие среднегодовые темпы роста сельскохозяйственного производства в 1959–1964 гг. снизились примерно в пять раз (по сравнению с 1953–1958 гг.), составив примерно 1,5%, что соответствовало периоду 1950–1953 гг. Среднегодовое производство зерновых на душу населения едва превышало уровень 1913 г. Освоение целины, потребовавшее огромных инвестиций, хотя и дало поначалу отличные результаты, тем не менее не смогло решить зерновой проблемы в СССР, поскольку из-за эрозии почвы и засух урожаи на целинных землях стали быстро падать. В начале 60-х годов в городах возник острый дефицит продуктов питания, включая хлебобулочные, мясные изделия, и других товаров массового спроса. Для объяснения тотального дефицита власти начали борьбу против «спекулянтов», «экономической преступности», но улучшить ситуацию не смогли. В 1962 г. советское руководство вынуждено было повысить розничные цены на мясо (на 30%) и масло (на 25%), что вызывало массовые протесты населения. Однако проблему дефицита продуктов питания это не решило. С 1963 г. советское правительство, чтобы избежать голода, впервые закупило за границей более 12 млн т зерна (на 1 млрд долл.). СССР стал регулярно, в возраставших размерах ввозить зерно из-за границы.

Вынужденное прекращение массированной перекачки ресурсов из деревни в города ликвидировало важнейший источник накоплений советской экономики, позволившей ей в свое время провести форсированную индустриализацию, послевоенное восстановление промышленности и городов. Более того, подорванное в результате этого сельское хозяйство само стало требовать огромных ресурсов, как в виде прямых капиталовложений, так и в виде масштабного импорта продовольствия. Положение дел в сельском хозяйстве оказывало огромное влияние на народное хозяйство и общество в целом.

Необходимость экономии средств явилась одним из важнейших факторов масштабных сокращений армии и обычных вооружений. Только в 1955–1958 гг. советские вооруженные силы, насчитывавшие 5,8 млн человек, были сокращены более чем на 2,1 млн человек. Однако экономия была относительной. Колоссальные ресурсы поглощала гонка вооружений, прежде всего стратегических, в которых СССР приходилось, как правило, догонять США*. В этой сфере Советский Союз впервые добился кратковременного приоритета, первым создав межконтинентальную баллистическую ракету.

* Межконтинентальный бомбардировщик был создан в США в 1948 г., а в СССР в 1955 г., баллистическая ракета, запускаемая с подводной лодки, соответственно в 1960 и 1964 гг., твердотопливные межконтинентальные баллистические ракеты в 1962 и 1966 гг. и т.д.

 

В промышленности середина 50-х годов была ознаменована постепенным смягчением сталинского сверхцентрализма, радикальной децентрализацией и демократизацией управления. Расширились права союзных республик. В их ведение было передано 15 тыс. предприятий, ряд министерств из союзных был реорганизован в союзно-республиканские. Ускоренными темпами развивалась легкая промышленность. Таким образом, в первые годы «оттепели» промышленная политика, равно как и экономическая политика в целом, была нацелена на решение первоочередных задач.

Научно-технические достижения эпохи «оттепели», уходящие своими корнями в предшествующую эпоху, заложили основу для достижения в последующем военно-стратегического паритета с США. Развертывание НТР подтолкнуло и развитие образования. Быстро увеличивался выпуск специалистов из высших учебных заведений. В 1958 г. было введено обязательное восьмилетнее образование. Научно-технические достижения в массовом порядке стали входить в быт советских людей. Все большее распространение стали получать телевизоры (только за 1953–1958 гг. их число увеличилось с 0,2 млн до 3 млн), холодильники, радиовещание. Таким образом, СССР сумел не пропустить начавшуюся научно-техническую революцию. Ускоренное развитие научно-технического прогресса, впервые в советской истории обеспечившее нашей стране мировой приоритет в некоторых принципиальных научно-технологических отраслях, явилось одним из крупнейших достижений «оттепели».

Во второй половине 50-х годов резерв «простых» решений, исправлявших прежние «перекосы», был исчерпан. Однако, исходя из прежней логики «простых решений» и высказанных в предыдущие годы новых идей (децентрализация, усиление контроля снизу, сокращение аппарата управления, комплексное развитие территорий и т.д.), Хрущев в 1957 г. сумел настоять на внешне радикальной перестройке хозяйственного управления с преимущественно отраслевого на территориальный принцип. В итоге было упразднено более 140 союзных, союзно-республиканских и республиканских министерств и создано 105 советов народного хозяйства. Для проведения научно-технической политики при Совете Министров СССР были учреждены государственные комитеты (по автоматизации, авиационной технике, машиностроению, радиоэлектронике и т.д.).

Реформа дала определенный экономический эффект за счет резкого сокращения числа межведомственных барьеров, повышения оперативности управления, налаживания региональной кооперации и т.д. Однако главным было другое. Еще в начале создания совнархозов специалисты подметили, что на переходный период, когда предприятие оставалось как бы бесхозным (министерства уже сложили свои полномочия, а совнархозы еще не оформились), многие из них улучшили свою работу.

Эффект реформы проявлялся до тех пор, пока новые органы управления еще не сложились в устойчивую систему, пока сама логика развития административной системы не привела к укрупнению совнархозов и фактическому восстановлению ведомственно-отраслевой системы управления внутри территориальной. Таким образом, сохранив сущность административно-командной системы, реформа как бы заменила недостатки отраслевой системы управления проявившимися вскоре недостатками территориальной системы управления, с отраслевой несбалансированностью, местническими тенденциями, разбухшим аппаратом управления. Разделение в 1962 г. партийных и советских органов по производственному принципу на промышленные и сельские было просто актом отчаяния запутавшегося хрущевского руководства.

Постепенно становилось ясно, что без существенного реформирования всего хозяйственного механизма, системы стимулирования работников и предприятий решить экономические проблемы невозможно.

В целом в 50-х – первой половине 60-х годов советская промышленность развивалась высокими, хотя и постепенно снижавшимися, темпами. Рост промышленного производства в СССР в этот период был выше, чем во всех ведущих капиталистических странах, за исключением Японии. По оценке некоторых исследователей, в 50-е годы темпы роста промышленного производства и национального дохода были наивысшими за всю советскую историю с 1928 г. Среднегодовые темпы роста промышленности составили: в первой половине 50-х годов – 8,7%, во второй половине 50-х годов – 8,3, а в первой половине 60-х годов – 7%. Особенно быстро развивалось машиностроение, химическая промышленность. Однако пищевая и легкая промышленность с конца 50-х годов стали испытывать все возраставшие трудности. Общее замедление темпов промышленного развития в СССР было связано как с нараставшими трудностями в сельском хозяйстве, так и в хозяйственном механизме самой промышленности и в целом советской экономики, так и не сумевшей разрешить ключевую проблему мотивации трудовой деятельности.

Важнейшее значение имели новации хрущевского руководства в социальной политике. Было осуществлено масштабное повышение заработной платы, отменены принудительные государственные займы. Были вдвое повышены пенсии, а с 1964 г. пенсии впервые стали выдавать колхозникам. В 1953–1958 гг. заработная плата горожан росла в среднем на 6% в год. Потребление овощей и фруктов выросло в 3,4 раза, рыбы – на 90%, мяса – на 50, молочных продуктов – на 40%. Во второй половине 50-х годов рабочие и служащие были переведены на 7-часовой рабочий день. Впервые за годы советской власти было развернуто массовое жилищное строительство. Городской жилищный фонд в 1955–1964 гг. увеличился в 1,8 раза. Тем не менее из-за массового наплыва в города мигрантов из деревни преодолеть жилищный кризис не удалось. Таким образом, по темпам повышения уровня жизни населения период середины 50-х годов занимал исключительное место в советской истории, сопоставимое разве что с нэпом. Однако в конце 50-х – начале 60-х годов под влиянием экономических трудностей темпы роста благосостояния населения резко замедлились, социальные проблемы и прежде всего тотальный дефицит продовольственных и иных товаров обострились.

Некоторое ослабление напряженности проявилось в международных отношениях. В приоритетном порядке развивались производственные, торговые и научно-технические связи с социалистическими странами, способствующие решению политико-идеологической задачи – созданию «собственной» экономической системы, противостоящей западной. После разрыва отношений с Китаем в начале 60-х годов внимание советского руководства было сосредоточено на европейских социалистических странах – членах созданного в 1949 г. Совета Экономической Взаимопомощи.

В целом в 50-х – середине 60-х годов началось постепенное «открытие» СССР миру. Однако автаркия развития была не преодолена, а лишь чуть модернизирована. Это предопределило прогрессирующее экономическое и особенно научно-технологическое отставание Советского Союза и стран СЭВ от западного мира в последующий период.