Глава 10. О рассудительности

 

1. Авва Антоний сказал: есть люди, которые изнурили тело свое подвижничеством и, однако ж удалились от Бога, потому что не имели рассудительности.

2. Некоторые братия пошли к авве Антонию рассказать ему о некоторых явлениях, которые они видели, и узнать от него, истинные ли то были явления или от демонов. С ними был осел, он пал на дороге. Как скоро они пришли к старцу, он, предварив их, сказал: отчего у вас на дороге пал молодой осел? Братия спросили его: как ты узнал об этом, авва? Демоны показали мне, — отвечал им старец. Тогда братия говорят ему: мы об этом-то и пришли спросить тебя. Мы видим явления, и они часто бывают истинные, не заблуждаемся ли мы? Старец из примера осла показал им, что они (явления) происходят от демонов.

3. Некто, ловя в пустыне диких зверей, увидел, что авва Антоний шутливо обращается с братиями, и соблазнился. Старец, желая уверить его, что иногда бывает нужно давать послабление братиям, говорит ему: положи стрелу на лук свой и натяни его. Он сделал так. Старец опять говорит ему: еще натяни. Тот еще натянул. Старец опять говорит: еще тяни. Ловец отвечает ему: если я сверх меры буду натягивать, то переломится лук. Тогда авва Антоний говорит ему: так и в деле Божием, если мы сверх меры будем налегать на братий, то от приражения они скоро сокрушаются. Посему необходимо иногда давать хотя некоторое послабление братии. Выслушав это, ловец был сильно тронут и, получив великую пользу, ушел от старца. И братия, утвердившись, возвратились в свое место.

4. Брат сказал авве Антонию: помолись обо мне. Но старец сказал ему: ни я, ни Бог не помилует тебя, если сам себя не помилуешь и не благоугодишь Ему.

5. Еще сказал авва Антоний: Бог в нынешние времена не попускает таких искушений врага, какие были прежде, ибо знает, что ныне люди слабы и не перенесут их.

6. Брат спросил авву Арсения: есть некоторые добрые люди; почему они во время смерти подвергаются великой скорби, будучи поражены болезнью телесной? Потому, — отвечал старец, — чтобы мы, как бы солью осолившись здесь, отошли туда чистыми.

7. Один старец сказал блаженному Арсению: отчего мы при таком образовании и мудрости ничего доброго не имеем, а сии простолюдины египтяне стяжали такие добродетели? Авва Арсений отвечал: мы ничего доброго не имеем от мирского образования, а сии простолюдины египтяне стяжали добродетели своими трудами.

8. Блаженный авва Арсений говорил: монах — пришелец в чужой стране, ни во что не должен вмешиваться — и тогда он будет спокоен.

9. Авва Макарий спросил авву Арсения: хорошо ли не иметь в своей келье никакого утешения, ибо я видел одного брата, который имел у себя несколько овощей и вырвал их? Хорошо, — отвечал авва Арсений, — но смотря по навыку человека, ибо если он не имеет силы для такого образа жизни, то опять насадит других овощей.

10. Авва Даниил сказывал: авва Арсений, приближаясь к смерти, завещал нам: не заботьтесь делать по мне вечери любви, ибо если я в сей жизни приготовил себе вечерю, то найду ее там.

11. Рассказывал авва Лот: был я однажды в келье аввы Агафона; тогда пришел к нему брат и сказал: я хочу жить с братиями, скажи мне, как жить с ними? Старец отвечал ему: как в первый день, когда придешь к ним, так и во все дни твои веди себя пред ними, как странник, и не будь вольным в обращении. Авва Макарий спросил его: что же бывает от вольного обращения? Старец отвечал ему: вольность подобна сильному жгучему ветру[27], который если подует, то все бегут от него, он портит и плод на деревах. Авва Макарий сказал ему: ужели так вредна вольность? Авва Агафон отвечал: нет другой страсти вреднее вольности, она мать всем страстям. Потому подвижнику не должно быть вольным, хотя бы он и один был в келье.

12. Говорили об авве Агафоне: пришли к нему некоторые, услышав, что он имеет великую рассудительность. Желая испытать его, не рассердится ли он, спрашивают его: ты — Агафон? Мы слышали о тебе, что ты блудник и гордец. Да, это правда, — отвечал он. Они опять спрашивают его: ты — Агафон — клеветник и пустослов? Я, — отвечал он. И еще говорят ему: ты — Агафон — еретик? Нет, я не еретик, — отвечал он. Затем спросили его: скажи нам, почему ты на все, что ни говорили тебе, соглашался, а последнего слова не перенес? Он отвечал им: первые пороки я признаю за собою, ибо это признание полезно душе моей; а признание себя еретиком значит отлучение от Бога, а я не хочу быть отлученным от Бога моего. Выслушав это, они подивились рассудительности его и отошли, получив назидание.

13. Спросили авву Агафона: что важнее — телесный труд или хранение сердца? Старец отвечал: человек подобен дереву: труд телесный — листья, а хранение сердца — плод. Поелику же по Писанию: всяко древо, еже не творит плода добра, посекаемо бывает, и во огнь вметаемо (Мф. 3: 10), то очевидно, что все попечение мы должны иметь о плоде, то есть должны иметь хранение ума. Впрочем, для нас нужно и лиственное прикровение и украшение, то есть труд телесный. Авва Агафон был мудр в рассуждении, неленостен в телесных упражнениях и во всем знал меру: в рукоделии, в пище и одежде.

14. Сей же авва Агафон, когда было собрание в скиту по какому-то делу, и уже сделано было определение, пришедши после всех, сказал собравшимся: неправо решили дело! Они сказали ему: кто ты такой, что так говоришь нам? Я — сын человеческий, — отвечал он, — ибо в Писании сказано: аще воистинну убо правду глаголете, правая судите сынове человечестии (Пс. 57: 2).

15. Авва Агафон сказал: гневливый человек, хотя бы мертвого воскресил, не будет угоден Богу.

16. Авву Афанасия спросили: как Сын равен Отцу? Он отвечал: как в двух глазах — одно зрение.

17. Однажды пришли к авве Ахилле три старца, из коих об одном носилась худая молва. Один из старцев сказал: авва, сделай мне один невод! Не сделаю, — отвечал он. Другой сказал: окажи такую милость, чтобы в монастыре нам иметь что-нибудь на память о тебе, сделай нам один невод! Мне недосуг, — отвечал он. Наконец сказал ему брат, о котором была худая молва: сделай мне невод, чтобы иметь мне что-нибудь от рук твоих, авва! Ахилла тотчас ответил ему: для тебя сделаю. — После сего два старца спросили его наедине: почему, когда мы просили тебя, ты не хотел для нас сделать; а ему сказал: для тебя сделаю? — Вам сказал я: не сделаю, — и вы не оскорбились, потому что сослался я на недосуг; а если ему не сделаю, то он скажет: старец, услышав о грехах моих, не хотел сделать для меня, и таким образом мы тотчас отсекли бы эту нить; но я ободрил его душу, да не како многою скорбию пожерт будет таковый (2 Кор. 2: 7).

18. Рассказывали об одном старце, что он прожил пятьдесят лет, не евши хлеба и не пивши вина, и говорил: я умертвил в себе блуд, сребролюбие и тщеславие. — Авва Авраам, услышав, что он говорит это, пришел к нему и спросил: ты говорил такое слово? Да, — отвечал старец. Авва Авраам сказал ему: вот ты входишь в келию свою и находишь на рогоже женщину; можешь ли не думать, что это женщина? Нет, — отвечал старец, — но я борюсь с помыслом, чтобы не прикоснуться к ней. Авва Авраам говорит ему: итак, ты не умертвил страсть, но она живет в тебе и только обуздана! Далее: идешь ты по дороге и видишь камни и черепки, а среди них — золото; можешь ли ты в уме твоем то и другое представлять одинаково? Нет, — отвечал старец, — но я борюсь с помыслом, чтобы не брать золота. Старец говорит: итак, страсть живет, но только обуздана! Наконец сказал авва Авраам: вот ты слышишь о двух братиях, что один любит тебя, а другой ненавидит и злословит; если они придут к тебе, равно ли ты примешь их обоих? Нет, — отвечал он, — но я борюсь с помыслом, чтобы ненавидящему меня оказывать такую же благость, как и любящему. Авва Авраам говорит ему: итак, страсти живут в тебе, только они обузданы.

19. Один из отцев рассказывал: в Келлиях был трудолюбивый старец, одевавшийся только в рогожу. Пришел он однажды к авве Амону, и сей, увидев его одетым в рогожу, сказал ему: не принесет она тебе никакой пользы. Старец спрашивал его, говоря: три помысла возмущают меня: чтобы я или блуждал по пустыням, или ушел бы в чужую страну, где никто меня не знает, или заключился в келью, ни с кем не видался и ел через два дня. Авва Амон отвечал ему: ни в одном из сих помыслов нет пользы, чтобы исполнять его. А лучше сиди ты в келье своей, ешь понемногу каждый день и имей всегда в сердце своем слово мытаря — и можешь спастись.

20. Говорили об авве Данииле в скиту: когда пришли варвары и братия убежали, старец сказал: если Бог не печется о мне, для чего мне и жить? И он прошел среди варваров, а они не видали его. Тогда сказал он: вот Бог хранил меня — и я не погиб! Теперь и я должен сделать по-человечески и бежать как и отцы.

21. Авва Даниил говорил: по той мере, как цветет тело, истощается душа, и по мере истощания тела процветает душа.

22. Еще рассказывал авва Даниил: когда авва Арсений жил в скиту, был там монах, который крал домашние вещи у старцев. Авва Арсений взял его к себе в келью, желая исправить его и успокоить старцев. Он говорит ему: чего ты ни пожелаешь, я все тебе дам, только не кради. И дал ему золота, денег, одежды и все, что нужно было для него. Но монах, ушедши от него, опять стал воровать. Старцы, видя, что он не перестал воровать, изгнали его, сказав: если найдется брат, имеющий какие-либо грехи слабости, такового должно терпеть; но если кто будет красть и, будучи вразумляем, не оставит сего, то должно изгонять его, ибо он и душу свою губит, и беспокоит всех живущих в том месте.

23. Брат пришел к одному старцу и говорит ему: авва, скажи мне, как спастись? Старец отвечал ему: если ты хочешь спастись, то когда придешь к кому, не начинай говорить, пока не спросят тебя. Брат, пораженный сим словом, поклонился старцу и сказал: поистине много читал я книг, но такого наставления еще не знал. И пошел, получив большую пользу.

24. Старец сказал: ум заблуждающий исправляет чтение, бдение, молитва; похоть горящую угашает голод, труд и отшельничество; гнев укрощает псалмопение, долготерпение и милость. Но все это должно быть в приличное время и в надлежащей мере, если же делается без меры и безвременно, то становится скоропреходящим, и более вредным, нежели полезным.

25. Однажды, когда шел по дороге авва Ефрем, одна блудница по чьему-то злоумышлению подошла к нему, чтобы обольстить его на постыдное смешение, и если сие не удастся, то хотя причинить ему досаду, ибо еще никто и никогда не видал его раздосадованным или ссорящимся. Авва говорит ей: иди за мною! Пришедши к одному месту, где было множество народа, он говорит ей: ступай сюда за тем, чего хотела. Блудница, увидев народ, отвечает ему: как можно нам это делать в присутствии такого множества? Он говорит ей: если ты стыдишься людей, то как же не стыдишься Бога, обличающего тайная тмы (1 Кор. 4: 5)? Блудница со стыдом отошла.

26. К авве Зенону пришли некогда братия и спрашивали: что значит написанное в книге Иова: небо же нечисто пред Ним (15: 15)? Старец сказал им в ответ: братия оставили грехи свои и исследуют небесное. А значение слов такое: поелику один Бог чист, потому он (Елифаз) и сказал: небо же нечисто пред Ним.

27. Авва Исаия сказал: простота и немечтание о себе очищают от злых помыслов.

28. Еще сказал: если кто обращается с братом с хитростью, не минует печали сердечной.

29. Еще сказал: если кто по лукавству говорит не то, что имеет на сердце, тщетна услуга его. Итак, не прилепляйся к таковому, дабы не оскверниться ядом этого оскверненного человека.

30. Еще сказал: корысть, честь и спокойствие борют человека до самой смерти, но не должно предаваться им.

31. Авва Феодор Фермейский говорил: если ты имеешь с кем-либо дружбу и случится ему впасть в искушение блуда, то, если можешь, подай ему руку и извлеки его. Если же он впадет в ересь и, несмотря на твои убеждения, не обратится, то скорее отсекай его от себя, дабы, если замедлишь, и самому тебе не упасть с ним в бездну.

32. Авва Феодор пришел однажды к авве Иоанну, скопцу от рождения, и между разговором сказал: когда мы жили в скиту, занятия души были настоящим нашим делом, а рукоделие считали мы подельем; а ныне занятие души стало подельем, а поделье — самым делом.

33. Один из отцев пришел к авве Феодору и сказал: вот такой-то брат ушел обратно в мир! Не удивляйся сему, — говорит в ответ авва Феодор, — но подивись лучше, когда услышишь о ком-либо, что возмог он убежать от уст врага.

34. Говорили об авве Иоанне Колове, что однажды сказал он старшему своему брату: я желаю быть свободным от забот, как свободны от них ангелы, которые ничего не работают, а служат непрестанно Богу. И, сняв с себя одежду, пошел в пустыню, но, прожив там неделю, возвратился опять к брату. Когда постучался в дверь, брат, не отворяя двери, изнутри подал ему голос, спрашивая его: кто ты? Я Иоанн, — говорил он. Брат сказал в ответ: Иоанн сделался ангелом, его уже нет между людьми. Иоанн упрашивал его, говоря: это я, отвори мне. Но брат не отворил, а оставил его скорбеть до утра. Наконец отворив, сказал ему: ты человек, и тебе нужно опять работать, чтобы прокормить себя. Иоанн поклонился ему, говоря: прости мне!

35. В скиту случились некоторые старцы, которые вкушали пищу вместе. В числе их был и авва Иоанн Колов. Один пресвитер встал подать чашу воды, но никто не решался принять от него чаши, кроме одного Иоанна Колова. Все удивились и сказали ему: как ты, младший из всех, осмелился принять услугу от пресвитера? Он отвечал им: я, когда сам встаю подавать чашу, радуюсь, если примут ее все, надеясь получить мзду (сравн. Мф. 10: 42); потому и от него я принял чашу, чтобы доставить ему мзду и не опечалить его, когда бы никто не принял от него чаши. Когда сказал он это, все удивились и получили назидание от его рассудительности.

36. Авва Пимен спросил авву Иосифа: что мне делать, когда приступают ко мне страсти: противиться им или допускать их входить? Старец отвечал: допусти их войти и потом борись с ними. Итак, Пимен, возвратившись, сидел в скиту. Некто из фивян, пришедши в скит, говорил братиям: спрашивал я авву Иосифа: ежели приступит ко мне страсть, противиться ей или допустить ее войти? И он отвечал мне: никак не дозволяй входить страстям, но отсекай их тотчас же при первом приражении. Авва Пимен, услышав, что так сказал фивянину авва Иосиф, встал, опять пошел к нему в Панефо и говорит: авва! Я поверил тебе свои мысли, и ты сказал мне так, а фивянину иначе. Старец сказал ему: ужели ты не знаешь, что я люблю тебя? Знаю, — говорит Пимен. Иосиф продолжал: не ты ли говорил: скажи мне так, как сказал бы самому себе? Потому я и сказал тебе так. Ибо когда будут входить в тебя страсти, и ты допустишь их, и потом будешь с ними бороться, то они сделают тебя искуснейшим. Это сказал я тебе, зная тебя. Но есть люди, для которых полезно, чтобы и не приступали к ним страсти, таким нужно тотчас отсекать их.

37. Один брат пришел однажды в нижнюю Гераклею к авве Иосифу. В монастыре его была смоковница, исполненная плодов. Утром старец сказал брату: пойди, вкуси от смоковницы. А была пятница. Брат не пошел ради поста. После того умолял старца, говоря: ради Бога, открой мне свою мысль — вот ты сказал мне: пойди, ешь, — а я ради поста не пошел, но устыдился твоей заповеди и размышляю в себе: с каким бы намерением ты сказал мне: пойди, ешь? Старец отвечал: отцы сначала не говорят прямо, но более приказывают сделать что-нибудь превратное, и когда уже увидят, что братия повинуются и исполняют такие приказания, тогда не говорят им превратное, но прямую истину, уверившись, что во всем послушны им.

38. Брат спросил авву Иосифа: что мне делать? Я не могу ни переносить скорбей, ни работать, ни подавать милостыню. Старец отвечал ему: если ничего из этого не можешь исполнить, по крайней мере, храни совесть свою в отношении к ближнему, удаляйся от всякого зла — и спасешься, ибо Бог требует души безгрешной.

39. Авва Исидор сказал: если подвизаетесь как должно, не гордитесь тем, что поститесь. Если же тщеславитесь сим, то какая польза в посте? Лучше человеку есть мясо, нежели надмеваться и величаться.

40. Еще сказал: ученики должны и любить своих наставников, как отцов, и бояться, как начальников. Ни любовь не должна изгонять страха, ни страх не должен погашать любви.

41. Еще говорил: если желаешь спасения, делай все то, что приводит к нему.

42. Авва Исаак Фивейский говорил братиям: не носите сюда детей, ибо от детей опустело в скиту пять церквей.

43. Авва Лонгин спрашивал авву Лукия о трех помыслах, говоря: я хочу странничать. Старец отвечал ему: если не будешь удерживать языка своего, не будешь странником, куда бы ты ни пошел; но здесь удерживай язык свой — и будешь странник. Потом спрашивал его: хочу поститься по два дня. Авва Лукий отвечает: пророк Исаия сказал: аще слячеши, яко серп, выю твою... ниже тако наречете пост приятен. (Ис. 58: 5), — лучше обуздывай худые помыслы. — Авва Лонгин спрашивал в третий раз: хочу бежать от людей. Старец отвечал: если прежде не научишься жить хорошо с людьми, то и в уединении не можешь жить хорошо.

44. Авва Макарий[28] пришел однажды к авве Пахомию Тавеннисийскому[29]. Последний спросил авву Макария: есть братия, не подчиняющиеся порядку, — хорошо ли наказывать их? Авва Макарий отвечал: наказывай и суди по правде подвластных тебе; а из посторонних не суди никого, ибо сказано в Писании: не внутренних ли вы судите? Внешних же Бог судит (1 Кор. 5: 12–13).

45. Брат спросил авву Макария[30]: как спастись? Старец отвечал ему: будь как мертвый: подобно мертвым, не думай ни об обидах от людей, ни о славе — и спасешься.

46. Авва Макарий сказал: если мы будем помнить о зле, наносимом нам людьми, то в нас ослабеет памятование о Боге; если же будем помнить о зле, наносимом демонами, то избавимся от их уязвления.

47. Авва Матой сказал: сатана не знает, какой страстью побеждается душа. Он сеет, но не знает, пожнет ли. Сеет он помыслы блуда, злословия, также другие страсти; и смотря по тому, к какой страсти душа покажет себя склонной, ту и влагает.

48. Рассказывали об авве Петре, ученике аввы Силуана: когда он жил в своей келье, в горе Синайской, то с умеренностью управлял собою относительно потребностей телесных; когда же сделался епископом в Фаране, начал жить гораздо строже. Ученик его сказал ему: авва! Когда мы были в пустыне, ты не так строго жил. Старец отвечал: там была пустыня, безмолвие и бедность, и я старался держать свое тело так, чтобы не изнемочь мне и иметь силы приобретать то, чего я не имел. А теперь мы живем в мире; здесь много искушений, потому и иссушаю я тело свое, дабы не погубить в себе монаха. Если случится и заболеть здесь, то есть кому помочь мне.

49. Брат спросил авву Пимена: я возмущаюсь и хочу оставить свое место? Старец говорит ему: по какой причине? Потому, — отвечал брат, — что слышу слова об одном брате, неназидательные для меня. Старец говорит ему: справедливо ли то, о чем ты слышал? Ей, отче, — отвечал он, — верен брат, который сказал мне! Старец говорит ему: не верен, ибо если бы он был верен, не сказал бы тебе этого. И сам Бог, услышав вопль содомлян, не поверил, пока не узрел очами Своими (Быт. 18: 20–21); так и мы не всегда должны верить словам. Брат говорит ему: я видел своими глазами. Услышав это, старец приник на землю и, взявши малый сучец, говорит ему: что это такое? Сучец, — отвечал ему брат. Потом посмотрел старец на крышу кельи и говорит ему: а это что? Бревно, — отвечал брат. Старец говорит ему: положи на сердце свое, что грехи твои — как это бревно, а грехи брата твоего — как этот малый сучец. Авва Тифой, услышав такое слово, подивился и сказал: чем ублажу тебя, авва Пимен? Камень драгоценный — слова твои, исполненные благодати и всякой славы.

50. Авва Пимен сказал: по мне лучше человек, согрешающий и сознающий грех свой, и раскаивающийся, нежели человек, не согрешающий и не смиряющийся. Тот считает себя грешником — и смиряется в своих мыслях, а этот представляет себя праведником, как будто он праведен, — и возносится.

51. Однажды местные пресвитеры пришли в монастырь, где был авва Пимен. Авва Анувий вошел к нему и сказал: позови ныне сюда пресвитеров. Но авва Пимен не дал ему ответа, хотя тот долго стоял пред ним. Авва Анувий вышел с прискорбием. Сидевшие близ старца говорили ему: авва, почему ты не дал ему ответа? Он ушел с огорчением. Авва Пимен говорит им: это меня не касается, я умер, а мертвый не говорит. Итак, они пусть не думают, что я нахожусь здесь, вместе с ними.

52. Некогда один брат, живший неподалеку от аввы Пимена, ушел в другую страну. Там встретился он с одним отшельником, которого очень любили, и многие приходили к нему. Брат рассказал ему об авве Пимене. Услышав о добродетели его, отшельник пожелал его видеть. Через несколько времени по возвращении брата в Египет и отшельник пошел из своей страны в Египет к этому самому брату, который был у него, ибо он сказал ему, где живет. Брат, увидев его, удивился и очень обрадовался. Отшельник сказал ему: окажи любовь, проводи меня к авве Пимену. Брат, взяв его, пошел к старцу и так говорил о нем: это великий муж, он пользуется великой любовью и уважением в стране своей; я рассказал ему о тебе, и он пришел, желая видеть тебя. Тогда отшельник начал говорить от Писания о предметах духовных и небесных. Но авва Пимен отвратил от него лицо свое и не дал ответа. Тот, видя, что старец не говорит с ним, ушел от него с прискорбием и говорит брату, который привел его: напрасно предпринимал я все это путешествие: шел я к старцу ради пользы, а он не хочет и говорить со мною! Брат пошел к авве Пимену и говорит ему: авва, для тебя пришел этот великий муж, столь славный в стране своей; почему ты не говорил с ним? Старец отвечает ему: он от вышних и говорит о небесном; а я от нижних и говорю о земном (Ин. 8: 23; сравн. 3: 31). Если бы он говорил со мною о душевных страстях, я стал бы отвечать ему, а если он говорит о духовном, то я сего не знаю. Вышедши от него, брат сказал отшельнику: старец не вдруг говорит от Писания, но если кто говорит с ним о душевных страстях, тому он отвечает. Сокрушившись в себе, отшельник взошел к старцу и говорит ему: что мне делать, авва? Мною овладевают душевные страсти. Старец с радостью посмотрел на него и сказал: теперь хорошо ты пришел, теперь отверзи уста твои, и я исполню их благ. Отшельник, получив великое назидание, говорил: подлинно, это истинный путь! И возвратился в свою страну, благодаря Бога за то, что удостоил его видеть столь святого мужа.

53. Авва Пимен сказал: что пользы созидать чужой дом и разрушать свой собственный?

54. Еще сказал: что пользы ходить в школу искусства и не учиться ему?

55. Брат спрашивал авву Пимена: я сделал великий грех и хочу каяться три года. Много, — говорит ему авва Пимен. Или хотя один год, — говорил брат. И то много, — сказал опять старец. Бывшие у старца спросили: не довольно ли сорока дней? И это много, — сказал старец. Если человек, — прибавил он, — покается от всего сердца и более уже не будет грешить, то и в три дня примет его Бог.

56. Авва Аммой спрашивал его о некоторых нечистых помыслах, рождающихся в сердце человеческом, и о суетных пожеланиях. Авва Пимен говорил ему в ответ: еда прославится секира без секущаго ею (Ис. 10: 15)? Не подавай руки им и не услаждайся ими — и они пройдут.

57. Авва Исаия спросил его о том же. Авва Пимен говорит ему: как сундук с одеждой, если будет оставлен без присмотра, то одежда со временем истлевает; так и помыслы, если не будем совершать их телесно, со временем истлевают и исчезают.

58. Авва Иосиф спросил его о том же. Авва Пимен сказал ему: если кто положит в сосуд змия и скорпиона и закроет его, то со временем они совсем издыхают; так и худые помыслы исчезают от терпения.

59. Он же спросил еще авву Пимена: как нужно поститься? Авва Пимен отвечал: можно, я думаю, есть каждый день, но есть немного, чтобы не быть сытым. А ты, — говорил ему авва Иосиф, — когда еще был молод, не постился ли по два дня? Точно, — отвечал ему старец, — постился я и по три дня, и по четыре, и по неделе, — и все это испытали старцы, как сильные мужи, и нашли, что лучше есть каждый день понемногу, и передали нам этот путь, ибо он есть путь царский и для нас удобный.

60. Брат спрашивал его[31]: если впадет человек в какое-либо согрешение и обратится, простит ли его Бог? Старец отвечал ему: Тот, кто заповедал людям исполнять это, не более ли Сам исполнит? А Петру заповедал Он отпускать брату своему до семидесяти крат седмерицею (Мф. 18: 22).

61. Брат, будучи возмущаем демонами хулы, пошел к авве Пимену с намерением открыть свой помысл. Но воротился, ничего не сказав старцу. И вот опять, видя, что этот дух сильно возмущает его, снова пошел к старцу; но стыдясь открыться ему, воротился опять, ничего не сказав старцу. И так поступал он несколько раз: приходя к старцу, чтобы исповедать ему помысл свой, он от стыда возвращался, не сказавши ничего. Старец узнал, что брат мучится помыслами, но стыдится открыть их. Таким образом, когда брат по обыкновению опять пришел к нему и ничего не открыл, авва Пимен говорит ему: что с тобою, брат? Ты уходишь, ничего не сказавши мне. Брат отвечал: что я могу сказать тебе, отец! Старец говорит ему: я чувствую, что тебя борют помыслы, но ты не хочешь открыться мне, опасаясь, чтобы я не пересказал кому. Поверь мне, брат: как эта стена не может говорить, так и я никому не открываю чужого помысла. Ободрившись сим, брат сказал старцу: отче, я нахожусь в опасности погибнуть от духа хулы, ибо он старается почти убедить меня, что нет Бога, чего не допускают и не думают даже язычники. Старец говорит ему: не возмущайся сим помыслом, ибо плотские брани хотя приключаются нам часто от нерадения нашего, но этот помысл находит на нас не от нашего нерадения, но есть наваждение самого змия. Потому, когда приходит к тебе сей помысл, встань и молись, и, оградив себя крестным знамением, говори в себе, как бы самому врагу: анафема тебе, сатана, сам я верую, что есть Бог, промышляющий о всем, а этот помысл не от меня происходит, но от тебя, зложелателя. И я верую, — заключил старец, — что Бог избавит тебя от такой скорби. Вышедши от старца, брат удалился и поступал по наставлению его. Демон, увидя, что умысел его обнаружен, отступил от него по благодати Божией.

62. Брат спрашивал авву Пимена: что мне делать с этой тяжестью, которая угнетает меня? Старец говорит ему: и на малых и на больших суднах бывает бечева, и если нет попутного ветра, то берут на плечи канат и бечеву и понемногу тащат судно, пока Бог не пошлет попутного, благоприятного ветра; а когда увидят, что настает мрак, тогда пристают к берегу, вбивают кол и привязывают к нему судно, чтобы оно не блуждало по водам. Этот кол есть самоуничижение.

63. Еще сказал авва Пимен: не живи в том месте, где видишь, что тебе завидуют, иначе не будешь иметь успеха.

64. Брат пришел к авве Пимену и говорит ему: я засеваю себе поле и учреждаю из него милостыню. Старец отвечал ему: доброе дело ты думаешь. Брат возвратился с ободрением и умножил милостыню. Об этом услышал авва Анувий и говорит авве Пимену: не боишься ли ты Бога, что дал такой ответ брату? Старец промолчал. Через два дня авва Пимен послал за братом, прислал его к себе и говорит ему в присутствии аввы Анувия: что ты говорил мне в тот раз? Ум мой занят был тогда другим. Я говорил, — отвечал ему брат, — что засеваю себе поле и учреждаю из него милостыню. Авва Пимен сказал ему: я думал, что ты говорил о брате своем — мирянине. Если ты сам так делаешь, то нехорошо делаешь, ибо такое дело неприлично монаху. Услышав это, брат огорчился и сказал: кроме этого дела, я не имею и даже не знаю другого дела, а потому не могу не засевать своего поля. Когда брат ушел, авва Анувий поклонился старцу, говоря: прости мне! Авва Пимен говорит ему: я прежде знал, что дело это — не монашеское, но сказал так по мыслям его и тем ободрил его к умножению милостыни. Теперь он ушел от нас в огорчении и будет опять делать тоже.

65. Брат спросил авву Пимена: что значит гневаться на брата своего всуе (сравн. Мф. 5: 22)? Всуе гневаешься, — отвечает старец, — если гневаешься за всякое лихоимство, которое ты терпишь от брата твоего, даже если бы он выколол у тебя правый глаз. Если же кто старается удалить тебя от Бога — на такого гневайся.

66. Авва Пимен сказал: если человек согрешит и будет отрекаться, говоря: я не грешен, — не обличай его, иначе отнимешь у него расположение к добру. Если же скажешь ему: не унывай, брат, не отчаивайся, но остерегайся впредь, — чрез это возбудишь душу его к покаянию.

67. Брат сказал авве Пимену: я желаю вступить в киновию. Старец отвечал: если ты желаешь вступить в киновию и не перестанешь заботиться о всяком случае и о всякой вещи, то не можешь исполнить правила общежития, ибо там ты и кувшином не можешь распоряжаться по своей воле.

68. Брат спрашивал его же: помыслы представляют мне то, что выше меня, и заставляют уничижать меньшего брата моего. Старец сказал ему в ответ: Апостол говорит, что в велицем дому не точию сосуди злати и сребряни суть, но и древяни и глиняни... Аще убо кто очистит себе от всех сих, будет сосуд в честь, освящен и благопотребен своему Владыце, на всякое дело благое уготован (2 Тим. 2: 20–21). Что это значит? — спрашивал брат. Старец отвечал ему: дом означает мир, сосуды — людей: сосуды золотые — людей совершенных, серебряные — следующих за ними, деревянные и глиняные — имеющих в себе малый духовный возраст. Кто очистит себя от всех сих, то есть никого не осуждая, таковой будет сосудом чистым, освященным, благопотребным Владыке и на всякое дело благое уготованным.

69. Сказал также: добрый опыт выше слов — он делает человека искуснейшим.

70. Сказал еще: человек, научающий других, а сам не исполняющий того, чему учит, подобен источнику, который всех напояет и омывает, а сам себя не может очистить, так что всякая грязь и нечистота остаются в нем.

71. Авва Серин пошел некогда с учеником своим Исааком к авве Пимену и говорит ему: что мне делать с этим Исааком, хотя и с удовольствием слушает слова мои? Авва Пимен отвечает ему: если хочешь доставить ему пользу, то самым делом покажи добродетель. Ибо он, и внимая твоему слову, остается праздным, а если ты слова свои покажешь на деле, то это останется в нем.

72. Авва Пимен сказал: киновия требует трех добродетелей: во-первых, смирения, во-вторых, послушания, и в-третьих, возбужденной привычки и ревности к общежительным работам, дабы он не оставался в презрении.

73. Еще сказал: иной человек, по-видимому, молчит, а сердце его осуждает других — таковой постоянно говорит; но другой с утра до вечера говорит и сохраняет молчание, то есть без пользы ничего не говорит.

74. Еще сказал: если трое живут вместе и один из них хорошо безмолвствует, другой, находясь в болезни, благодарит Бога, третий служит им с чистым расположением, то все трое совершают одно делание.

75. Еще сказал: зло никаким образом не истребляет зла; а потому, если кто сделает тебе зло, то делай ему добро, дабы добром истребить зло.

76. Еще сказал: не монах тот, кто жалуется на свой жребий; не монах тот, кто воздает злом на зло; не монах тот, кто гневается.

77. Еще сказал: сила Божия не может обитать в человеке, преданном страстям.

78. Еще сказал: если мы гонимся за спокойствием, то оно бежит от нас; если же мы бежим от него, то оно гонится за нами.

79. Брат пришел к авве Пимену и говорит ему: у меня много помыслов, я в опасности от них. Старец выводит его на воздух и говорит ему: раскрой свою пазуху и не впускай ветра! Не могу этого сделать, — отвечал брат. Если сего не можешь сделать, — сказал старец, — то не можешь воспрепятствовать и помыслам, приходящим к тебе, но твое дело — противостоять им.

80. Брат еще спрашивал его: мне оставлено наследство — как прикажешь поступить с ним? Авва Пимен отвечает ему: ступай, через три дня скажу тебе. Когда брат пришел, старец говорит ему: что сказать тебе, брат? Если скажу: отдай свое наследство в церковь, — там будут делать вечери. Если скажу: отдай своим родственникам, — за это тебе не будет награды. Если скажу: отдай нищим — ты будешь опечален. Итак ступай, делай что хочешь, мне до этого дела нет.

81. Сказал также авва Пимен: если придет к тебе мысль о нужных потребностях для тела и ты исполнишь ее однажды, и опять придет в другой раз, и ты исполнишь; то, если придет в третий раз, не внимай ей — эта мысль пустая.

82. Брат спросил авву Пимена: если я увижу что-либо случившееся, позволишь ли мне рассказывать об этом? Старец отвечал: Писание говорит: иже отвещает слово прежде слышания, безумие ему есть и поношение (Притч. 18: 13). Если спросят тебя, говори, а если не спросят, молчи.

83. Брат спрашивал его о лености и беспечности. Леность, — говорил ему старец, — вооружается против всякого доброго дела и ввергает людей в беспечность. Но если кто узнает вред ее и пребудет в добром делании — бывает спокоен.

84. Говорил также авва Пимен: иной человек ходит с секирою, целый день трудится и не может срубить дерева; а другой, искусный в рубке, и немногими ударами сваливает дерево. Секирою он называл рассудительность.

85. Еще сказал: воля человека есть медная стена между ним и Богом. Если человек оставит ее, то и он говорит с Давидом: Богом моим прейду стену. Бог мой, — непорочен путь Его (Пс. 17: 30–31), то есть когда с волею его соединится правда Божия, то человек делает. (сравн. Ин. 15: 3–5).

86. Брат спрашивает авву Пимена: жить ли мне с аввою моим? Я погубляю при нем душу мою. Старец, видя, что он терпит вред, удивлялся, как он, получая такой вред, оставался с аввою. И сказал ему: если хочешь, живи. Ушедши, брат остался жить. Потом опять приходил к старцу и говорит: я терплю вред в душе своей, живя близ аввы моего. Авва Пимен не сказал ему: уйди от него. Брат приходит в третий раз и говорит: поистине я уже не живу с ним. Старец говорит ему: вот ты теперь избавился от вреда, ступай и более не живи с аввою. И говорит потом: если человек видит вред для души своей и имеет нужду спросить другого, то пусть спрашивает о сокровенных помыслах — испытывать их есть долг старцев; а о явных грехах нет нужды спрашивать, но тотчас надлежит отсекать их.

87. Авва Авраам, ученик аввы Агафона, спрашивал авву Пимена: отчего это демоны так нападают на меня? На тебя нападают демоны? — сказал ему авва Пимен. — Не демоны нападают на нас, если мы исполняем свои хотения — наши хотения для нас сделались демонами; они-то мучат нас, чтобы мы исполняли их. Если же хочешь знать, с кем воевали демоны — это с Моисеем и подобными ему.

88. Авва Пимен говорил: брат спрашивал авву Моисея: как человек может быть мертвым в отношении к ближнему? Авва говорит ему: если человек не положит в сердце своем, что он уже года три находится во гробе, то не исполнит этого слова.

89. Брат спрашивал авву Пимена: как должно сидеть в келье? Старец говорит ему: сиденье в келье со внешней стороны состоит в рукоделье, в том, чтобы есть однажды в день, в молчании и поучении; а втайне преуспевать в келье значит носить всюду порицание самого себя, куда бы кто ни пошел, не опускать часов общественной службы и келейных молитв. Если иногда случится тебе быть без рукоделья, то иди к службе и молись без рассеяния. А в заключение сего — держись доброго сообщества и удаляйся от сообщества худого.

90. Однажды к авве Памво пришли два брата. Один из них сказал ему: авва! Я пощусь по два дня и ем только два куска хлеба — спасусь ли через это или я в заблуждении? А я, авва, — сказал другой брат, — от рукоделия своего каждый день выработываю по две монеты, немного оставляю себе на пищу, а прочее отдаю в милостыню: спасусь ли я или заблуждаю? Авва не дал им ответа, хотя они долго просили его. По прошествии четырех дней, когда они хотели возвратиться в свое место, пришли утешать их клирики: не печальтесь, братия, — говорили они. — Бог не оставит вас без награды, у старца такой обычай, что не вдруг говорит он, если не внушит ему Бог. Братия вошли к старцу и сказали ему: помолись о нас, авва! Вы хотите идти от нас? — спросил старец. Да, — отвечали они. Имея в мысли подвиги их, авва писал на земле и говорил: Памво постится по два дня и ест два куска хлеба — монах ли он по этому? Нет! Памво трудится каждый день, выработывает по две монеты и дает их в милостыню — монах ли он по этому? Нет еще! — Потом сказал им: и сии дела хороши, но если при том и совесть свою ты соблюдешь перед ближним твоим, тогда спасешься. Братия, удовлетворенные таким наставлением, пошли с радостью.