Два взгляда на человеческий организм

Успешное применение Системы Естественного Оздо­ровления в лечебной практике дало мне основание пред­ложить ее взамен непродуктивной концепции симптома­тического лечения. В своем докладе на Ученом совете Минздрава СССР в 1980 г. я доказывала, что такое лече­ние лишь облегчает состояние больного, но не устраняет причины самого заболевания. В результате человек ока­зывается обреченным на тягостное пожизненное сосу­ществование со своей болезнью. Система Естественного Оздоровления несет ему быстрое и полное выздоровле­ние. В подтверждение своих выводов я представила Уче­ному совету 49 историй болезни излеченных мною боль­ных, страдавших прежде бронхиальной астмой, аденомой предстательной железы, ожирением, инсулинозависимым диабетом, парадонтозом и другими болезнями. Решение Ученого совета было однозначным, и смысл его доста­точно полно передает известный афоризм: этого не может быть, потому что этого не может быть никогда.

После того памятного заседания я поняла, что розо­вые очки иллюзий относительно заинтересованности деятелей «министерской» медицины в действенной охра­не здоровья народа следует выбросить подальше, а самой с удвоенной энергией браться за работу.

Прошедшие с тех пор годы не прошли для меня даром. Были проведены многочисленные эксперименты, о некоторых из которых я рассказала в начале книги, изучены новейшие достижения отечественных и зарубеж­ных ученых-биологов, физиков, физиологов, биохимиков, биофизиков, философов, вылечены десятки новых тяже­лейших больных, на многих из которых официальная медицина просто махнула рукой, прочитаны труды рос­сийских врачей, живших и работавших в XVII—XIX вв., чьи имена, идеи и дела еще ждут своего признания. Результатом такой кропотливой, повседневной нелегкой работы стала новая концепция, с основами которой чита­тель имел возможность здесь познакомиться,—концеп­ция целебного питания, открывающая собой новое направ­ление в науке о питании. Она свободна от недостатков концепций сбалансированного, вегетарианского и адек­ватного питания. Резко критикуя негативные их аспекты, новая концепция не отвергает добытые их сторонниками объективные научные факты, а напротив, собирает, обоб­щает и объясняет с принципиально иных позиций, спра­ведливость которых подтверждена практикой.

Надеюсь, что включенные в книгу примеры успешно­го применения целебного питания наряду с другими эле­ментами Системы Естественного Оздоровления в лече­нии тяжелейших сердечно-сосудистых и раковых заболе­ваний еще больше увеличат ряды ее сторонников.

Мой пациент Богатырев, оправдывая свою фамилию, не знал болезней до 40 лет. Но с 1986 г. после тяжелой ангины стал испытывать прежде незнакомое ему состоя­ние усталости, раздражительности и покалывания в об­ласти сердца. Так продолжалось почти восемь лет. Сер­дечная боль постепенно усиливалась, появилась одышка при физической нагрузке и пульсирующий шум в области сердца. К началу 1994 года он лег в больницу, стал инвалидом второй группы. В феврале 1994 года Пятигор­ский институт кардиологии направил больного для про­тезирования трех сердечных клапанов в Институт сердеч­но-сосудистой хирургии имени Бакулева. Дорога от Пя­тигорска до Москвы далась Богатыреву тяжело— появились приступы удушья, сопровождавшиеся силь­ным потоотделением и нестерпимыми болями в области сердца. В приемном отделении института он узнал о вы­соком проценте смертности при вшивании трех клапанов и наотрез отказался от хирургического вмешательства. Больной был направлен ко мне. Что же я увидела?

На свежих рентгеновских снимках обозначилось ог­ромное сердце со сглаженными контурами. Оно заполня­ло значительную часть грудной полости. Аорта была развернута в восходящем отделе. Тень пищевода, запол­ненного контрастным веществом, причудливо сдвинута вправо...

Академик А. Н. Бакулев, чьим именем назван Ин­ститут сердечно-сосудистой хирургии, был блестящим виртуозом, но и он не прикоснулся бы к сердцу с де­генеративно расползающейся тканью. Хирургический разрез на таком измененном органе ушить невозможно— швы прорежутся, и края хирургической раны останутся зияющими.

Александр Николаевич был моим оппонентом при защите диссертации и многому меня научил. Прежде всего тому, что хирургическое вмешательство всегда должно быть оправданным. В данном же случае шансов на успех операции практически не было. Единственной возможностью оставалось консервативное лечение, на­правленное на самовосстановление тканей сердца.

Разработанная мной Система Естественного Оздоров­ления—понятие многофакторное. Она включает и рациональное питание, и дыхание, и двигательную актив­ность, и восстановление терморегуляции организма в единстве с внешней средой, а главное—нормализацию психики в ее сознательном и бессознательном.

Уместно заметить, что для сердечных больных риск смерти от сердечного приступа во многом зависит от питания. У того, кто ест мясо, он составляет 50%, у того, кто не ест мяса —15%, у того, кто не ест ни мяса, ни молочных продуктов, ни яиц—4%.

Выбор рациона для такого больного очень сложен. Дело отнюдь не только в характере заболевания. Я не могу сказать, что при такой-то болезни назначаю такую-то диету. Слишком многое зависит от состояния пациен­та, особенностей его личности, от времени лечения и даже от места, где проводится лечение. Что же касалось моего Богатырева, то из-за состояния его желудка, поджелудоч­ной железы, печени и кишечника свой выбор я была вынуждена остановить на пророщенной пшенице.

Я прописала Богатыреву трижды в день съедать жид­кую кашу из пшеничных зерен. На каждое питание уходи­ло не больше 40—45 граммов проросших зерен. Это примерно две с половиной столовые ложки. Зерна надо просушить и перемолоть в муку. Из нее и варят кашу на воде в течение нескольких минут. Это было единственное, что ел Богатырев.

Лечение мы начали в феврале, а уже к весне ему стало значительно лучше, он уже мог получать соки из трав и овощей. Скоро мой пациент приступил к своим обыч­ным служебным обязанностям. А работа его требовала немалых физических усилий, ведь он по профессии элек­тромонтер. Богатырев снова почувствовал себя Богаты­ревым. Он катался на велосипеде и даже легко втаскивал свою двухколесную машину на седьмой этаж. Добавлю, что эхографическое обследование обнаружило у него не­значительные изменения митрального клапана при прак­тически нормальных размерах сердца. Хочу заметить, что эти улучшения произошли на фоне суточного пита­ния, по калорийности не превышавшего в течение полу­года 450 килокалорий.

Другим моим очень трудным больным был известный экономист, который страдал тяжелым сердечным неду­гом. По совету своего знакомого он позвонил мне, и мы договорились о встрече. На приеме я увидела перед собой несколько располневшего мужчину с добрым, открытым лицом. Глаза его светились умом, но где-то в глубине их угадывался страх, смешанный с надеждой.

Я хорошо понимала его состояние: в результате диаг­ностической операции врачи обнаружили склеротические бляшки у основания всех трех ветвей коронарных сосу­дов. Больному не оставили никакой надежды на жизнь, если он не согласится на операцию. На раздумья ему отвели 10 дней.

Должна сказать, что я негативно отношусь к любым операциям (хотя сама по профессии хирург), тем более к таким, где объектом хирургического вмешательства является сердце. А больному предлагали одну из самых сложных операций—операцию шунтирования, когда вместо пораженных сосудов вшиваются новые, сделан­ные из вены самого больного.

После тщательного обследования больного с приме­нением биолокационного метода мне удалось устано­вить, что кровоснабжение сердечной мышцы далеко не в столь плачевном состоянии, как предполагали лечащие врачи. Загрудинные боли в области сердца при малейших физических нагрузках не всегда являются симптомами ишемии. Нередко они указывают на нарушение мозговой функции регуляции сердца, чему безусловно способству­ют склеротические изменения сосудов самого мозга. Мой врачебный опыт подсказывал, что оперативное лечение в данном случае противопоказано, так как угрожающие симптомы стенокардии, свидетельствующие об общем процессе атеросклероза, оперативным вмешательством не могут быть удалены.

И я не ошиблась в поставленном мною диагнозе, поскольку первые же шаги в лечении атеросклероза по­зволили снять боли в сердце, значительно улучшить об­щее самочувствие больного, устранить тонкие признаки атеросклероза головного мозга и зашлакованности ор­ганизма продуктами жизнедеятельности. Уже на пятый день после встречи со мной больной смог подняться на четвертый этаж с тяжелой сумкой фруктов. Соки из этих фруктов и жидкие кремы из целебных злаков быстро сделали свое дело.

Родинки на лице моего пациента, прежде воспален­ные, стали бледнеть, уменьшаться в размерах. Прошел испуг в его глазах. Этому способствовало и то, что больной был безупречно внимателен к моим назначени­ям, чем немало была удивлена его заботливая супруга, ни на минуту не оставлявшая мужа без опеки.

Встречи со мной больной всегда ждал, он был горд своим активным участием в благоприятном лечении бо­лезни. По моему совету он вставал, как и все истинно здоровые люди, до рассвета, чтобы встретить восход солнца, а не ждать, когда оно разбудит его. Каждое утро он проходил бодрым, энергичным шагом не менее 5— 6 км. Хотя еда была буквально «пунктирной», это не было лечебным голоданием. Я вообще применяю его в исключительных случаях, поскольку оно вызывает не­желательные стрессы, чувство постоянного дискомфорта, а то и болезненные явления. В данном конкретном случае все это моему больному было категорически противопо­казано.

Лечение в Системе Естественного Оздоровления еще раз доказало ее эффективность. Ноги больного окрепли, улучшилось настроение, боли в сердце лишь изредка напоминали о себе. Таковы были итоги первого этапа лечения.

Второй этап проходил уже в Подмосковье, подальше от стрессов большого города. Необходимо было восста­новить душевный покой моего пациента, нарушенный мрачными пророчествами врачей, которые и вызвали так называемое ятрогенное заболевание. Предстояло оконча­тельно разрушить охватившее его чувство страха перед казавшейся неминуемой опасной операцией на сердце, вернуть ему радость жизни, т. е. добиться необходимого для полного выздоровления психологического настроя, который вырвал бы больного из крохотного мрачного мирка, в который заключила его болезнь, и вывел в ог­ромный, прекрасный в своей гармонии и целесообраз­ности мир.

Чтобы читателю стала яснее моя мысль, расскажу о своей беседе с одним из раковых больных. На мой вопрос, чем он занимается в свободное время, пациент ответил, что много читает, смотрит телевизор. Но когда я попросила пересказать содержание хотя бы одной про­читанной книги или увиденной телевизионной передачи, он не смог этого сделать. Его сознание в процессе чтения или бдения у телевизионного экрана не участвовало и бы­ло сосредоточено все на той же болезни. Поэтому услови­ем моего участия в процессе излечения больного было правило вести дневник, в котором отмечать наиболее интересные события прожитого дня, встречи с людьми, личные переживания, причем делать это пациент должен исключительно для себя.

Это лишь один из многих применяемых мною спосо­бов вырвать человека из заколдованного круга мыслей о хронических болезнях. Кстати, ни один из таких спосо­бов не является чем-то раз и навсегда закрепленным, поскольку индивидуальность каждого человека неповто­рима. Поэтому и подход к каждому из них должен быть строго индивидуальным. Методы «поточного», «кон­вейерного» лечения болезни, а не больного, применяемые в наших больницах, с Системой Естественного Оздоров­ления просто-напросто несовместимы.

Однако есть один, более универсальный метод, кото­рый я использую во многих случаях,— это метод аутоген­ной тренировки в движении. Ее цель—объединить созна­тельную и бессознательную деятельность мозга, обес­печить единство его функций. Сознательное воздействие на саморегуляцию организма, связанное с искусственно задаваемым ритмом бега, я переключаю на восприятие природы, на ощущение радости бытия. Так восстанав­ливается единство духовной, психоэмоциональной и фи­зической сущности человека.

Сознательную саморегуляцию я рассматриваю как «грубую» настройку организма с последующей доводкой на тончайшем уровне бессознательного. Значение бес­сознательной автоматической настройки легко понять, если вспомнить хотя бы опыт автолюбителей. Сев за руль после долгого перерыва, они держатся напряженно, скованно, контролируют каждое свое движение. При этом затрачивают много сил, быстро устают. Когда же восстанавливается автоматизм приобретенных в про­шлом навыков, ведут машину легко, непринужденно, не испытывая усталости.

Нечто подобное происходит и с восстановлением здо­ровья казалось бы неизлечимого больного. Избавьте его хотя бы на время от вмешательства нашей деформиро­ванной искусственным образом жизни психики, и он быстро «вспомнит» программу естественной саморегуля­ции, заложенную в него природой.

Именно так и происходило с восстановлением здоро­вья у моего пациента—известного экономиста, имени которого не называю из соображений врачебной этики. Повторю только, что никогда не отважилась бы взяться за его лечение, если бы не та поразительная точность моего биолокационного метода диагностики, который разрешает врачу выявлять причину заболевания, а также избежать бесполезного хирургического вмешательства. Причем люди чаще всего обращаются ко мне, когда все известные официальной медицине методы лечения испро­бованы и остается крайняя мера, которую я рассматри­ваю как последнюю и зачастую безнадежную попытку избежать трагического исхода. В данном случае я фактически оказалась в оппозиции известнейшему в стране и за ее пределами прекрасно оборудованному научному и ле­чебному учреждению, в котором работают крупнейшие ученые с мировым именем, талантливые хирурги. Но самое главное—здесь столкнулись два взгляда на чело­веческий организм, два подхода к восстановлению его здоровья.

Противостояние: природа против... хирургии

Не был исключением и организатор военного строи­тельства, которого мне довелось лечить незадолго до описанного выше случая. Его состояние было еще более тревожным: он перенес три инфаркта и с угрозой четвер­того лежал в реанимационном отделении центрального военного госпиталя.

Ведущий врач настаивал на срочной операции на серд­це, причем аргументация его, на мой взгляд совершенно возмутительная, не отличалась оригинальностью. «Пред­ставьте,—говорил он,—что вы сидите на пороховой боч­ке, бикфордов шнур горит, вот-вот прогремит взрыв. Что произойдет, объяснять не надо. То же самое ждет вас, если вы откажетесь от операции».

К счастью, жена больного была женщиной разумной, заботливой и любящей своего мужа. К тому же она хорошо знала о возможностях Системы Естественного Оздоровления, так как в течение двух лет занималась в одной из моих школ здоровья. Моя ученица настояла на том, чтобы муж обратился ко мне за врачебной по­мощью. В ^результате осмотра я сказала, что мне как хирургу совершенно ясно: операции на сердце он не пере­несет. Предложила уйти из больницы и амбулаторно приступить к восстановлению своего сердца в Системе Естественного Оздоровления. Обычные методы переме­жались с индивидуальными. В силу особых черт характе­ра больного он нуждался в самостоятельности действий. Особое внимание обращала на его психологический сбой, поскольку отношения в семье больного не складыва­лись— отец никак не мог найти общего языка с сыном. Кто из них был прав, не мне судить. Но то, что сын раздражал отца, я видела очень хорошо. Ясно, что в та­ких условиях продолжать лечение было нельзя. Поэтому, когда мой пациент более или менее встал на ноги, я пред­ложила на время лечения покинуть Москву. В то время я организовывала в горах лагерь здоровья, о котором уже шла речь на страницах книги, и предложила своему больному поехать со мной. Мне представлялось, что великолепная дикая природа, горный воздух, горная вода с ледников в сочетании со строго дозированными физиче­скими нагрузками, целебным питанием, общением с еди­номышленниками должны были благотворно повлиять на психику этого человека, на состояние его здоровья. Наибольшие опасения у меня вызывал подъем моего пациента на высоту 3000 м, где находился лагерь. Однако все страхи оказались напрасными. Подъем прошел благо­получно, самочувствие больного стало быстро улучшать­ся. Немалая заслуга в этом принадлежит его жене, кото­рая строго следила за тем, чтобы муж неукоснительно выполнял все мои рекомендации и назначения. И если он стал вполне здоровым человеком, забывшим о несосто­ятельности собственного сердца, этим он обязан и ей.

Но в горах наш подопечный заставил немало повол­новаться и ее, и меня. Однажды утром она прибежала ко мне встревоженная донельзя: пропал муж. И тут я, может быть, впервые в своей врачебной практике испытала не­уверенность. Могло случиться все, что угодно: человек с больным сердцем, один, в диком ущелье...

Я обратилась к нашим соседям, спортсменам из аль­пинистского лагеря, с просьбой организовать прочесыва­ние близлежащего лесного массива. И вот когда они уже построились перед выходом на поиски, и я начала инст­руктировать их, что надо делать, если больному стало плохо, мы вдруг увидели на леднике по другую сторону ущелья двигающуюся красную точку. Беру подзорную трубу и вижу: мой пациент ходит по леднику в трениро­вочном костюме, любуется вытекающими из-под льда ручейками...

В тот момент я бы, наверное, поколотила наруши­теля, настолько тяжело мы переживали его исчезновение. Но когда он появился в лагере счастливый, с горящими от восторга глазами, гордый тем, что преодолел нагруз­ки, которые не смог бы преодолеть и в свои лучшие годы, моя душа возликовала.

Я рассказала здесь об этих двух случаях возвращения здоровья тяжело больным людям не для того, чтобы подчеркнуть какие-то особые достоинства своей Систе­мы. Ведь если вдуматься, Система Естественного Оз­доровления есть не что иное, как средство, позволяющее разбудить дремлющие природные силы человеческого организма, его способность автоматически поддерживать чистоту внутренней среды, обеспечить условия для нор­мальной работы всех органов и систем, сохранить оптимальное равновесие во взаимоотношениях с внешним миром. К сожалению, под воздействием искусственного образа жизни такая способность подавляющим большин­ством людей утрачена. Когда я иду по улицам Москвы или читаю лекции в переполненных залах, мой професси­ональный взгляд врача привычно замечает и серые, поте­рявшие природный блеск, клочковатые волосы, и тусклые глаза, и матовые белые ногти, и бледные, лишенные естественного здорового румянца лица—все те сигналы тревоги, которые подает наш организм, когда скрытые, подтачивающие его здоровье недуги еще не вырвались на волю словно злой дух из бутылки. Я уже не говорю о формах тел моих современников, весьма далеких от образцов, запечатленных в древнегреческих скульптурах. Но самое тревожное заключается в том, что непра­вильное питание, стремление изолировать себя от воздей­ствия внешней среды угнетающе влияет на психику лю­дей, нарушая естественную саморегуляцию их организма, снижая их творческий потенциал.