Информационная деятельность пресс-центров в «горячих точках»

Хотелось бы начать с одной шутки, которая была произведена в качестве опыта с одним известным журналистом известной телекомпании, который достаточно долго работает в Чечне в качестве военного корреспондента. В одной из сводок Министерства обороны была для него впечатана одна фраза: «В последнее время боевики особенно внимательно изучали деятельность журналистов, работающих в Чечне, и составили список тех, кто должен быть унич-

Раздел 3

тожен в первую очередь». В числе этих журналистов первой была названа его фамилия. Первой реакцией, как вы можете себе представить, был испуг. Потом пошли оправдания: «Да я же ничего не делал! Я же ничего такого не сказал! Я рассказывал только объективно». Ему все объяснили, но он так и не поверил, что это шутка, и воспринял это серьезно. Через три дня он уехал.

Такие списки действительно были, возможно, они и есть, и, как и любые другие люди, так или иначе работающие на войне, журналист попадает в такие списки. Я это говорю к тому, что любой журналист, когда он попадает в «горячую точку», так или иначе становится участником информационной войны. Вспомните известную фразу: «Война есть продолжение политики иными - насильственными - средствами». Раньше мы под словосочетанием «насильственные средства» понимали пушки, танки, самолеты, меч, щит и так далее. Но слово «насильственные», видимо, распространяется и на журналистику, на информационную работу. Включая телевизор, тот или иной канал, зритель вынужден смотреть то, что ему показывают. Он вынужден читать то, что ему преподносят в газетах. Он вынужден слушать то, что ему говорят по радио. Другой вопрос - какое средство массовой информации он выбирает, к чему он имеет большее расположение, и прочее. Весь вопрос как раз состоит в том, как мы все это преподносим, как мы хотим увидеть эту войну, какими глазами, чьими мыслями руководствуемся, чьими установками, - своими ли, государственными, финансовыми - неважно. Но кто-то чем-то руководствуется, когда приходит описывать те или иные события. И очень важно, попадая в такие условия, начинать играть по тем правилам игры,которые установлены.

На протяжении военных действий пресс-службой Северокавказского военного округа и пресс-службой Министерства обороны был разработан ряд организационных и прочих мер по обеспечению этой информационной работы. Об открытости наших действий для общественности, для работы представителей средств массовой информации говорит хотя бы тот факт, что за это время у нас было аккредитовано более 800 российских и иностранных журналистов. Тем не менее, конечно, журналистам всегда хочется большего. У меня всегда возникал вопрос: «Кто и зачем туда приезжа-

Технологии безопасности

ет?» Есть люди, которые приезжают постоянно, постоянные военные корреспонденты из всех СМИ, которые в курсе политических, социальных, экономических, моральных, этических, в том числе, и военных проблем. Я подчеркиваю - военных проблем. Но часто получается так, что приезжает совершенный дилетант, вообще не имеющий отношения к проблематике Кавказа. Когда начинаешь говорить с таким журналистом или что-то объяснять ему, то понимаешь, что это бесполезно. И еще когда оказывается, что он приехал за какой-то сенсацией, то понимаешь, что этому журналисту здесь делать нечего. Я откровенно так и говорю подобным людям. Хотя чаще, конечно, бывает, что возникают сложности просто из-за незнания темы. Особенно когда журналисты приезжают из регионов -они, приехав с Дальнего Востока, из Сибири, с Урала в Чечню, хотят что-то рассказать своим читателям, зрителям, но плохо понимают, что именно. И лучшим выходом из этой ситуации я вижу такой вариант: «У вас в городе есть какая-то часть, поезжайте туда. Поговорите с людьми, сделайте лицо войны». У нас получается так, что война не имеет лица, вообще безликая. Долгое время она была никакой, она представляла собой какую-то карту и стрелки, которые направлены то ли туда, то ли сюда... Журналистику отличало то, что в ней виделся человек. Мы, к сожалению, его потеряли. У нас безликая серая масса что-то делает, что-то выполняет или не выполняет, ругает командиров, солдат, которые выполняют функции пушечного мяса, - вот такие находятся образы. Хотя сейчас, в последнее время, поворачиваются лицом к конкретному человеку и видят в нем героя. Я думаю, что мы к этому еще будем возвращаться не один раз.

Что касается организационных вопросов, связанных с порядком участия в освещении мероприятий контртеррористической операции.

Вы оформили аккредитацию, считайте, что вы уже практически можете работать в объединенной группировке. Но я бы хотел предостеречь вас в том плане, чтобы вы, получив аккредитацию, не летели сломя голову в Моздок в надежде на то, что вам сразу дадут рабочее место. Это не так, потому что, как я уже вам сказал, наши возможности в значительной степени ограничены. В настоящее емя в Ханкале находится около 60 только российских журналис-

Ю5

Раздел 3

тов - сотрудников телевидения, газет, журналов. Поэтому прежде, чем туда ехать, вы сначала уточните возможности вашей работы там в данный момент. Кто хочет работать на освобожденной территории - пожалуйста, милости просим, есть пресс-служба временной администрации, они вам помогут.

Самое лучшее, если вы хотите попасть в какую-то часть, поехать с представителем этой части или округа. Вы едете к своим конкретным людям, рассказываете о них, чтобы в том же Ростове или Екатеринбурге увидели своих - их ждут семьи, беспокоятся о них, хотят что-то услышать, дополнительно узнать. У РТР, НТВ, ОРТ не всегда имеется возможность показать это так подробно, как это может сделать региональная газета или телекомпания.

Вопрос: Расскажите, пожалуйста, как организована система сопровождения, и есть ли среди сопровождающих местные люди?

Я.Л. Фирсов: Я вас предостерегаю от попыток такого общения с местными жителями, вы можете нарваться на серьезные неприятности. Более-менее надежная защита - офицеры пресс-центра.

Вопрос: Как Вы относитесь к мнению о том, что военные, в том числе и Ваше ведомство, создают определенные ограничения в доступе к информации?

Я.Л. Фирсов: Конечно же, на полную открытость военной информации вы рассчитывать не можете. И я думаю, что у каждого из вас в голове есть свой цензор, который говорит вам: «Вот это можно помещать на полосу, а это нельзя». А военные действия связаны с определенными тайнами. Я приведу вам пример из опыта. Один мой хороший товарищ из телекомпании НТВ на прямом включении начинает рассказывать: «Я сейчас на базе в Моздоке, здесь - слышите? - рычит самолет. Они каждые полчаса взлетают парой и так круглые сутки. Они бомбят со страшной силой». Когда закончилось прямое включение (я же не мог перегородить камеру), я ему сказал: «Леша, собирай вещи и уезжай». Он говорит: «Почему? Я же ничего такого не сказал!» Я говорю: «Действительно. Давай теперь посчитаем. Первое. Ты сказал, что ты находишься на базе в Моздоке. Ты назвал аэродром базирования. Второе. Ты сказал, что каждые полчаса взлетает по паре боевых бомбардировщиков. Мы умножаем-

Ю6

Технологии безопасности

делим, получаем количество бомбардировщиков, работающих по данному объекту, - именно с базы Моздок. Кроме этого, противник может посчитать, сколько вертолетов слежения, самолетов обслуживания, какова примерная численность... и так далее». Есть вещи, которые не очень хороши для эфира.

Я привел частный пример, но было и много других случаев, когда называли время выдвижения какой-то колонны с какого-то места, маршрут ее движения, и так далее. Называли предположительно, но... Все это также смотрится и слушается на другой стороне, может быть, более активно, более аналитично, рассматривается под микроскопом, и делаются соответствующие военные выводы, после которых льется человеческая кровь, расстреливаются колонны, убиваются люди. Поэтому я бы хотел предостеречь вас от таких вещей. Внимательно прислушивайтесь к тому, что вам говорят офицеры, солдаты, прапорщики, но уточняйте у офицеров пресс-службы: «Хотелось бы дать это, интересно, но можно или нет?» У нас сейчас нет цензуры и нет военной цензуры, но я глубоко убежден, что при освещении военных кампаний должна присутствовать самоцензура. Журналисты должны понимать, что действуют определенные ограничения.

Вы руководствуетесь Законом «О средствах массовой информации», где вам все разрешено и ничего не запрещено. Но там есть одна очень существенная деталь: в Законе не проработан ни один механизм реализации большинства положений. Но, находясь на территории воинской части (а территория проведения контртеррористической операции - это территория, где находятся воинские части, будь то милиция, вооруженные силы, внутренние войска -неважно), вы руководствуетесь и другим Законом, который тоже подписан Президентом. Он называется «Общевоинские уставы». Устав внутренней службы, Устав гарнизонно-караульной службы, Устав строевой и так далее. Если вы заглянете в эти положения, то увидите, что там расписаны порядок посещения воинской части, порядок пребывания на территории воинской части. То есть данная инструкция не будет ведомственной, никто не нарушает закон. Просто, чтобы вам не читать всю книгу уставов, не изучать ее, чтобы никто не принимал у вас зачетов, вам показывают некоторые выдержки из нее. К примеру, нельзя снимать движущуюся колонну, потому

Ю7

Раздел 3

что по этой колонне можно определить подразделение, роту, батальон, в зависимости оттого, с какой точки вы снимаете. Нельзя снимать бортовой номер боевой машины, самолета, танка, потому что по этому номеру можно определить принадлежность той или иной воинской части к тому или иному округу, к тому или иному месту расположения. Нельзя упоминать фамилии от командира батальона и выше в связи с его подразделением, например, «командир батальона майор такой-то находится там-то». Ясно, что там дислоцирован его батальон, какую он может занимать площадь, какова его линия обороны, на каком он рубеже - оборонительном или наступательном - и так далее. Можно определить численность личного состава, который может наступать против тебя. Понимаете, о чем я говорю? То есть в каждом конкретном случае вы сами должны быть себе цензором.

Ю8

 

ПРИЛОЖЕНИЕ

Приложение