А.Пушкин «Маленькие трагедии»

Одно из самых замечательных созданий Пушкина болдинского периода – его маленькие трагедии. Они представляют собой еще одно своеобразное, характерно пушкинское решение тех философских задач в поэзии, которые встали на очередь в русской литературе особенно после трагических событий декабря 1825 года. При жизни Пушкина цикл не был опубликован полностью,название «Маленькие трагедии» дано при посмертной публикации. Исследователь С.Бонди писал о маленьких трагедиях: «Постановленные в них с необыкновенной резкостью и остротой психологические, исторические или философские проблемы развиваются в этих произведениях во всей трагической противоречивости». Изучение человека в самых неодолимых его страстях, в крайних и самых потаенных выражениях его противоречивой сущности – вот что больше всего интересует Пушкина, когда он начинает работать над маленькими трагедиями. Задачи, поставленные Пушкиным, заведомо самые трудные. Неудивительно, что драматические опыты Пушкина

заключают в себе не столько ответы, сколько вопросы. Но это и делает их не только родом художественных изучений, но и истинно трагическими произведениями философско-психологического содержания и философского значения. Первой из маленьких трагедий была написана трагедия «Скупой рыцарь». Пушкин закончил работу над ней 23 октября 1830 года, хотя, по-видимому, первоначальный ее замысел, как и большинства других маленьких трагедий, относился еще к 1826 году. В центре трагедии – конфликт двух героев – отца (Барона) и сына (Альбера). Оба принадлежат к французскому рыцарству, но к разным эпохам его истории. «Скупой рыцарь» - трагедия скупости. Скупость здесь выступает не как нечто однозначное и одномерное, но в своей потаенной сложности и противоречивости, объемно, по-шекспировски. В центре трагедии Пушкина – образ барона, скупого рыцаря, показанного не в духе Мольера, а в духе Шекспира, то есть со возможной глубиной. В бароне все основано на противоречиях, в нем соединяется несоединимое: скупой – и рыцарь. Рыцарем овладевает иссушающая его страсть к деньгам, и вместе с тем у него есть что-то от поэта. Известная пословица говорит: можно оплакивать свою любовь, но нельзя оплакивать свои деньги. Барон опровергает эту пословицу. Он даже и не оплакивает деньги, но делает больше – поет им гимн, высокую хвалу:

Как молодой повеса ждет свиданья

С какой-нибудь развратницей лукавой

Иль дурой, им обманутой, так я

Весь день минуты ждал, когда сойду

В подвал мой тайный, к верным сундукам…

Слава золоту у барона – как слава любви. Это противоестественно, но это становится возможным благодаря тому, что барон тянется к деньгам не просто как скряга, а как жаждущий власти. Деньги становятся символом власти, и оттого они для барона особенно сладостны. Это знамение времени. Это знамение даже не того средневекового времени, в котором номинально происходит действие, а пушкинского времени. Это трагедия пушкинского времени. Страсть барона к золоту – к власти исследуется Пушкиным во всех психологических тонкостях. В деньгах барон видит и воспевает не просто власть, но потаенность власти. Для него сладко не явное, а именно скрытое могущество, о котором знает он один и которым может распоряжаться свободно, исключительно по своей воле:

Мне все послушно, я же ничему;

Я выше всех желаний; я спокоен;

Я знаю мощь мою: с меня довольно

Сего сознанья…

Все это и глубоко, и сильно, и психологически правдиво, и главное, передает ужасную,глубинную правду трагедии. Трагедии века, когда все высокое в жизни становится жалким рабом желтого могущества, когда из-за денег порываются все близкие узы – самые святые узы: сын идет на отца, отец на сына; клевета и яд становятся дозволенным орудием; на месте естественных сердечных связей между людьми господствуют одни денежные связи. Альбер –молодой рыцарь, сын скупого Барона, герой трагедии. Альбер молод и честолюбив, для него представление о рыцарстве неотделимо от турниров, куртуазности, демонстративной храбрости и столь же показной расточительности. Феодальная скупость отца, возведенная в принцип, не просто обрекает сына на горькую бедность, но лишает его возможности быть рыцарем в «современном» смысле слова, то есть благородным богачом, презирающим собственное богатство. Трагедия начинается разговором между Альбером и слугой Иваном. Альбер обсуждает печальные последствия турнира: шлем пробит, конь Эмир хромает, причина одержанной им победы, «и храбрости… и силы дивной», - скупость, гнев на графа Делоржа из-за поврежденного шлема. Так что название «Скупой рыцарь» относится в полной мере и к Барону, и к Альберу. Трагедия продолжается сценой унижения Альбера перед ростовщиком Соломоном, которого рыцарь презирает и вообще-то не прочь повесить. Рыцарское слово – ничто для ростовщика, прозрачно намекающего Альберу на возможность «ускорить» долгожданный миг получения наследства. Альбер взбешен низостью Соломона:

Вот до чего меня доводит

Отца родного скупость! Жид мне смел

Что предложить!

Но тут же Альбер требует, чтобы Иван взял у Соломона червонцы. В сцене во дворце Альбер жалуется Герцогу «на стыд горькой бедности», и тот пытается увещевать скупого отца. Барон обвиняет родного сына:

Он, государь, к несчастью, недостоин

Ни милости, ни вашего вниманья…

Он … он меня

Хотел убить…

Сын обвиняет отца во лжи – и получает вызов на дуэль. Пушкин испытывает своего героя: Альбер не просто принимает вызов Барона, то есть демонстрирует, что готов убить отца, он поднимает перчатку поспешно, пока отец не передумал и не лишил сына возможности принять «соломоново решение». Впрочем сцена выстроена заведомо двусмысленно: поспешность Альбера может быть связана и с тем, что он уже последовал низменному совету, подсыпал яд, в таком случае дуэль для него – последняя возможность придать отцеубийству видимость «рыцарского» поединка, причем начатого по инициативе самого Барона. Для «нового» рыцарства, в отличие от «старого», деньги важны не сами по себе, не как мистический источник тайной власти над миром, для него это лишь средство, цена «рыцарской» жизни. Но чтобы уплатить эту цену, достичь этой цели, Альбер,исповедующий «благородную» философию, готов следовать низменным советам «презренного ростовщика». Все трактовки образа Альбера (и Барона) сводятся к двум «вариантам». Согласно первому – виноват дух времени («Ужасный век, ужасные сердца!»); за каждым из героев – своя правда, правда социального принципа – нового и устаревшего (Г.А.Гуковский). Согласно второму – виноваты оба героя; сюжет сталкивает две равновеликие неправды – Барона и Альбера (Ю.М.Лотман). Герцог изнутри рыцарской этики оценивает поведение героев, называя старшего «безумцем», младшего – извергом. Такая оценка не противоречит пушкинской. Барон – отец молодого рыцаря Альбера; воспитан прежней эпохой, когда принадлежать к рыцарству значило прежде всего быть смелым воином и богатым феодалом, а не служителем культа прекрасной дамы и участником придворных турниров. Старость освободила Барона от необходимости надевать латы, зато любовь к золоту переросла в страсть. Впрочем, не деньги как таковые влекут к себе Барона, но мир идей и чувств с ним связанных. Это резко отличает Барона от многочисленных «скупцов» русской комедии XVIII века, в том числе и от «Скопихина» Г.Р.Державина, эпиграф из которого был первоначально предпослан трагедии; «скрещение» комедийно-сатирического типа скупца и «высокого» накопителя типа Барона произойдет в образе Плюшкина, «Мертвые души» Н.В.Гоголя. Во второй, центральной сцене трагедии, Барон спускается в свой подвал (метафора дьявольского святилища, алтаря преисподней), чтобы ссыпать горсть накопленных золотых монет в шестой сундук – «еще неполный». Здесь Барон исповедуется перед золотом и перед самим собой, затем зажигает свечи и устраивает «пир», сквозной образ «Маленьких трагедий», то есть совершает некое таинство,служит своего рода мессу золоту. Этому «мистическому» подтексту соответствуют евангельские парафразы в исповеди Барона:

… Читал я где-то,

Что царь однажды воинам своим

Велел снести земли по горсти в кучу,

И гордый холм возвысился – и царь

Мог с вышины с весельем озирать

И дол, покрытый белыми шатрами,

И море, где бежали корабли.

Так я, по горсти бедной принося

Привычну дань мою сюда в подвал,

Вознес мой холм – и с высоты его

Могу взирать на все, что мне подвластно.

Что не подвластно мне? Как некий демон

Отселе править миром я могу…

Груды золота напоминают Барону «гордый холм», с которого он мысленно взирает на все, что ему подвластно, – на весь мир. И чем ниже подвал, тем согбеннее поза Барона, склонившегося над золотом, тем выше возносится его демонический дух. Воспоминание Барона о вдове, которая нынче принесла «дублон старинный», «но прежде / С тремя детьми полдня перед окном … стояла на коленях, воя», негативно связана с притчей о бедной вдове, пожертвовавшей последний лепт на храм.Это перевернутое изображение евангельской сцены. Барон мыслит себя Богом, так как деньги дают ему неограниченную власть, золото для Барона – лишь символ власти над бытием. Деньги спят в сундуках «сном силы и покоя, / Как боги спят в глубоких небесах»; властвуя над ними, Барон властвует и над богами. Барон много раз повторяет: «Я царствую!» - и это не пустые слова. В отличие от Альбера, он ценит деньги не как средство, а как цель, ради них он готов терпеть лишения не меньше, чем вдова с детьми, ради них он победил страсти, он аскет в том смысле, в каком аскетом был Эпикур, ценивший не обладание, но сознание возможности обладания. Недаром в монолог Барона включен Эпикуров образ "спящих богов" (см. Ю.М.Лотман). Отец считает сына врагом не потому, что тот плох, но потому, что – расточителен; его карман – это дыра, через которую может утечь святыня золота. Но золото, ради которого побеждены страсти, само становится страстью, –побеждает «рыцаря» Барона. Чтобы подчеркнуть это, Пушкин вводит в действие ростовщика Соломона, который ссужает бедного сына богача Барона деньгами и в конце концов советует отравить отца. С одной стороны, жид – антипод Барона, он ценит золото, как таковое, лишен и намека на «возвышенность» чувств, хотя бы и такую демоническую возвышенность, как у Барона. С другой – «возвышенный» накопитель Баронготов унижаться и лгать, лишь бы не оплачивать расходы сына. Вызванный по жалобе последнего к Герцогу, он ведет себя не как рыцарь, но как изворачивающийся подлец, в «рисунке» его поведения полностью повторяется «рисунок» поведения Соломона в первой сцене трагедии. И «рыцарский» жест (перчатка – вызов на дуэль) в ответ на обвинение во лжи, брошенное Альбером в присутствии Герцога, лишь резче оттеняет его полную измену духу рыцарства. «Ужасный век, ужасные сердца», - говорит герцог, заключая драматическое действие, и его устами говорит и сам Пушкин. Д.Благой писал о «Скупом рыцаре»: «От зловещей идеи-страсти Скупого рыцаря тянутся нити непосредственной литературной преемственности к образу не только «Подростка» Достоевского, но и к проблематике многих других его романов».

25) Комедия Н.В. Гоголя «Ревизор»

В центре комедии Гоголя – образ маленького уездного городка, от которого «хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь». Чиновники города встревожены тем, что сообщил им городничий – Сквозник-Дмухановский: «К нам едет ревизор». Почему же чиновники этого маленького уездного городка так опасаются приезда ревизора? Дело в том, что все они плуты и мошенники, берут взятки, погрязли в злоупотреблениях, однако никто из чиновников не скрывает,что берет взятки. По сути, взяточничество узаконено. Судья Ляпкин-Тяпкин утверждает: «Беру, но борзыми щенками». Если уж сам блюститель порядка не скрывает того, что он взяточник, что же тогда остается все остальным чиновникам? Конечно, ничего другого, как последовать его примеру.Городничий тоже не собирается скрывать и гордо заявляет: «Да, беру, и шаль, и шубу в пятьсот рублей, но зато в церковь хожу». Оказывается, даже взяточник может быть гражданином благонамеренным и законопослушным. Как видим, взятки узаконены. Чем же тогда можно объяснить страх перед ревизором? Дело в том, что чиновники безымянного уездного городка, от которого, «хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь» погрязли во взяточничестве. Кроме того, они «не по чину берут». Тот же городничий наказывает квартального Держиморду, который «стянул у купца штуку сукна»: «Не по чину берешь!» - кричит Сквозник-Дмухановский. Таким образом, чиновники будут наказаны не за то, что берут взятки, а потому, что берут «не по чину». Градоправитель Скозник-Дмухановский не просто плут, мошенник и взяточник, он к тому же казнокрад. Давая наставления своим чиновникам, он советует сказать им следующее по поводу церкви, что она «начала строиться, но сгорела». А ведь церкви всегда строились на пожертвования граждан, к тому же выделялись государственные субсидии. Как видим, городничему действительно следует опасаться приезда ревизора: у него множество «прегрешений». Правда, и здесь градоначальник находит себе оправдание: «Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу сказать. Да и странно говорить. Нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов». Правда Сквозник-Дмухановский, как и каждый русский человек, надеется на «авось»: «Авось бог вынесет и теперь». В.Даль писал: «Русский человек на трех китах стоит: авось, небось да как-нибудь». В уездном городке начинаются приготовления к встрече ревизора: все распоряжения городничего касаются лишь внешнего вида города – прибрать в присутственных местах, надеть на больных чистые колпаки, вымести улицу до трактира (ту самую, по которой проедет ревизор).Словом, нужно только соблюсти форму. Чиновники решают достойно встретить ревизора и «потолковать с ним». Они последовали совету попечителя богоугодных заведений Земляники, утверждавшему, что знает, «как такие дела в благоустроенном государстве делаются». Земляника предлагает представиться перед ревизором поодиночке и «потолковать с ним с глазу на глаз». За ревизора принимают Хлестакова. Почему именно он видится чиновникам тем самым «значительным лицом», которое приехало в их городок «инкогнито», живет уже две недели в гостинице, ни за что не платит, ходит по всему городу, все высматривает? Городничего поражает «осведомленность ревизора» («все узнал, все рассказали проклятые купцы»), страшит угроза предстоящего наказания, намек на взятку («Эк куда метнул!»), пугает и нежелание приезжего их Петербурга открыть свое лицо («…хочет, чтобы считали его инкогнито»). Все эти наблюдения служат для градоправителя доказательством того, что перед ним настоящий ревизор. Самообман городничего оказался возможным, за долгие годы службы Сквозник-Дмухановский усвоил определенную логику поведения, которая его еще не подводила: «…трех губернаторов обманул».Хлестакова можно обвинять в чем угодно, но только не в самозванстве, ведь он ревизором себя не называл, таким его сделали чиновники уездного городка. Эту новость городничему доставили помещики Бобчинский и Добчинский. Бобчинский и Добчинский решили отобедать в ресторане гостиницы и увидели незнакомца в столичном костюме, который ходил и «в тарелки заглядывал». Такова логика: если в тарелки заглядывает, следовательно, – ревизор. Кроме того, на Хлестакове – костюм, сшитый в Петербурге у лучшего портного, и благодаря этому, его принимают за значительное лицо, что едет из Петербурга в маленький городок с ревизией. На Иване Хлестакове своеобразный «мираж Петербурга», вот этот «мираж» и обманул городничего. Хлестаков действительно ехал и Петербурга к отцу в Саратовскую губернию, но в пути

проиграл деньги в карты, остался без средств и поэтому был вынужден остановиться в гостинице маленького уездного городка. На самом деле, Хлестатаков – маленький чиновник, он всего лишь титулярный советник, его обязанности в департаменте состояли в том, что он переписывал бумаги. Однако Хлестакову, этому маленькому чиновнику так всегда хотелось стать большим, важным человеком; в Петербурге ему иногда удавалось сыграть роль «значительного лица». Вспомним рассказ слуги Осипа о жизни барина в Петербурге, когда тот на родительские деньги, присланные ему на содержание, разъезжал на извозчике, билеты в театр заказывал, шил сюртук у самого модного портного. По всей вероятности, Хлестаков в этом модном костюме появился на Невском проспекте,чтобы показать себя. Ведь Иван Александрович Хлестаков из числа тех, кто живет по принципу «казаться, а не быть» В финале повести «Невский проспект» Гоголь писал: «Если вы на Невском проспекте встретите господина в модном сюртуке, то не думайте, что этот господин богат, все его состояние и может заключаться в том самом сюртуке». Именно этот «мираж Петербурга» и обманул городничего, такого ловкого, плута и мошенника, который двадцать лет «сидел на службе», «мошенников над мошенниками обманывал»,«пройдох и плутов таких, что весь свет готовы были обворовать поддевал на уду», теперь же Сквозник-Дмухановский сам оказался обманутым. Происходит это потому, что и городничий всегда мечтал стать большим и важным чиновником, значительным лицом. Мнимый ревизор сделал предложение дочери городничего, и последний видит уже себя в Петербурге, в генеральском чине, мечтает о власти, почестях и богатстве. Как видим, градоначальник Сквозник-Дмухановский попадает под власть «миража Петербурга», однако мираж обманет городничего, и вскоре выяснится, что Хлестаков не «значительное лицо», а всего лишь переписчик в одном из многочисленных департаментов города Петербурга. Ивану Александровичу Хлестакову именно здесь, в этом маленьком уездном городке, удалось сыграть ту роль, о которой он мечтал всю свою жизнь. Хлестаков в какие-нибудь полчаса «прошел» все ступени служебной лестницы. В своих мечтах Хлестаков вообразил себя не только начальником департамента, генералом, но и тем, кто занимает высшую ступень власти: он объясняет чиновникам, что очень похож (особенно в профиль) на самого государя. Вместе с тем Иван Хлестаков претендует и на высшее положение в искусстве: он «с Пушкиным на дружеской ноге», он и автор известного и очень модного тогда романа «Юрий Милославский», написанного, кстати, Загоскиным. В комедии «Ревизор» Гоголь показал нам мир, в котором процветает пошлость, где важнее казаться, чем быть; мир, в котором нет жертв и нет палачей, мир мошенников и плутов. Можно ли назвать жертвой городничего? Разумеется, нет. Можно ли назвать жертвами купцов, что приходят к ревизору с жалобой на градоправителя, упрекая его в том, что он требует слишком многого. Действительно, жадность Сквозника-Дмухановского не знает границ. У каждого обычного человека один день рождения, у городничего же их два, тем самым, градоправитель дважды в год принимает подношения от тех же купцов. Но ведь и сами купцы – мошенники и плуты: они гнилое сукно в армию поставляют. Таким образом, единственное положительное лицо в комедии, по признанию автора –– это смех. Гоголь не случайно в центр своей комедии ставит маленький уездный городок. Таких городков в России – тысячи, он безымянен, так как является символом не только российских городов,но и всей Российской империи.