Глава II. Внутренняя организация

 

Адвокатура может или не иметь никакой внутренней организации, или же быть организованной по одному из трех типов: именно, в виде 1) государственной службы, 2) сословия, подчиненного дисциплинарной власти администрации или судов и 3) самоуправляющегося сословия.

 

_ 1. Необходимость организации

 

Абсолютная неорганизованность сословия адвокатов является в истории спутником абсолютной свободы профессии. Только там, где встречается последняя, можно видеть отсутствие какой бы то ни было организации. И это вполне понятно. При абсолютной свободе профессии, сословие адвокатов в собственном смысле слова еще не существует, так как каждое лицо может выполнять по желанию адвокатские обязанности. П если нет сословия, то и не может быть организации его. Но как только адвокатура становится относительно свободной или замкнутой, тотчас же появляется и внутренняя организация в том или ином виде. История знает один лишь пример совместного существования относительной свободы и полной неорганизованности, пример, искусственно произведенный революционным правительством Франции в 1789 г. и приведший на практике, как мы видели, к самым печальным результатам (см. Ч. Ш, гл. III, _ 3).

Однако, несмотря на это, в принципе нельзя отрицать возможности отсутствия внутренней организации при относительной свободе или даже замкнутости профессии и, потому, представляется нелишним рассмотреть те основания, по которым внутренняя организация должна признаваться необходимым условием для правильного развития профессии.

В литературе часто проводится аналогия между адвокатурой и другими либеральными профессиями, каковы медицинская, архитектурная, литературная и т. п. Поэтому, некоторые читатели будут, может быть, склонны применить ее к настоящему вопросу. "Если другие профессии",- так могут подумать они: - "обходятся без внутренней организации, если врачи, архитекторы, литераторы действуют каждый на свой риск и несут ответственность на основании общих уголовных законов, то для чего же ставить адвокатуру в особое положение и делать для нее изъятие из общих правил?"

Прежде всего, нужно заметить, что ссылка на другие профессии основана на явной ошибке: они вовсе не лишены всякой внутренней организации. Доктора, например, подлежат, по нашему праву, надзору врачебной управы, архитекторы - надзору строительных отделений городских управ и губернских правлений, а литераторы - цензурного ведомства.

Далее, адвокатура, бесспорно, представляет собой либеральную профессию, наравне с врачебным искусством или литературой. Несомненно также, что во многих отношениях она сходна с другими либеральными профессиями. Но не надо забывать и того, что она, принадлежала к одному роду с ними, имеет некоторые видовые отличия, свойственные ей и чуждые им: лев и тигр принадлежит к семейству кошек, но они не кошки.

Одна из главных особенностей адвокатуры состоит, как мы уже замечали, в том, что она служит фактором отправления правосудия, и что, следовательно, в то время, как другие либеральные профессии касаются в большинстве случаев только интересов частных лиц и общества, ее деятельность всегда затрагивает интересы государства. Плохой врач вредит пациенту; неискусный архитектор - собственнику здания, но недобросовестный адвокат наносит вред и частным лицам, и обществу, и государству. Помимо того, недобросовестное отношение к своим обязанностям со стороны врача или архитектора противоречит их собственной выгоде: у плохого доктора никто не будет лечиться, небрежному архитектору никто не поручит постройки дома. Совсем в другом положении находится адвокат. Его недобросовестность пагубна для противной тяжущейся стороны и для правосудия, но она приносит выгоду клиенту. Если доктор или архитектор всецело проникаются интересами своего клиента и употребляют все средства, чтобы удовлетворить его требования, т. е. вылечить болезнь или построить здание, то от этого для частных лиц и для общества не получится ничего, кроме пользы. Но если такого образа действий станет придерживаться адвокат, то результат будет как раз противоположным. В самом деле, тяжущиеся в большинстве случаев имеют в виду только одно: выиграть процесс. Ослепленные пристрастием к своим собственным интересам, они или не сознают своей неправоты, или, если и сознают, то все-таки ставят личную выгоду выше требований справедливости. Поэтому, имея целью, во что бы то ни стало, одержать верх над противником или избегнуть наказания, они склонны требовать от адвоката, чтобы он не был особенно разборчив в средствах ведения дела и, само сбой разумеется, из двух одинаково способных адвокатов готовы отдать предпочтение тому, который будет лучше соблюдать их интересы и меньше заботиться о добросовестности и законности средств. Благодаря такому отношению со стороны большинства тяжущихся, адвокатам выгодно быть недобросовестными, не стесняться в средствах защиты, обходить закон, прибегать к уловкам и кляузам и т. п. "Сочетание наивысшей степени талантливости",- справедливо замечает г. Обнинский: - "с наивысшей степенью недобросовестности всегда содействует успеху адвоката" *(1197). Отсюда ясно коренное различие между адвокатурой и другими либеральными профессиями. В то время, как в последних конкуренция приводит к большей добросовестности при отправлении своих обязанностей, в адвокатуре она стремится развить как раз противоположное качество.

Затем, нужно иметь в виду, что адвокатура, вращаясь постоянно в сфере борьбы нравственного с безнравственным, дозволенного с недозволенным, справедливого с несправедливым, подвержена тысяче таких искушений, которые незнакомы другим профессиям. Честность врача или архитектора грозит испытание только в очень редких случаях, честности адвоката - на каждом шагу. Кто будет предлагать доктору или архитектору вознаграждение за то, чтобы он отнесся недобросовестно к своей обязанности, затянул болезнь пациента, построил дом из плохого материала? Адвокаты же получают подобные предложения чуть ли не каждый день. Выиграть процесс, как бы ни был он не прав с нравственной или юридической точек зрения, и какие бы способы ни пришлось для этого употреблять, а если не выиграть, то хоть затянуть его, отсрочить платежи, увильнуть от взыскания, скрыть имущество от ареста, а в уголовном процессе избегнуть наказания хотя бы с помощью лжесвидетелей и поддельных документов,- вот с какими просьбами обращаются нередко тяжущиеся и подсудимые к адвокату.

Если еще принять во внимание, что проступки врачей, архитекторов и т. п. легко могут быть обнаружены, что для репрессий их достаточно общих уголовных законов, и что, напротив, адвокаты, как специалисты в юриспруденции, лучше, чем кто-либо другой, могут, прикрываясь законными формами, нарушать и обходить предписания права, то станет вполне понятным, что адвокатура в отличие от других либеральных профессий требует особой и, притом, крепкой внутренней организации, которая бы гарантировала честность и добросовестность членов сословия.

Другими словами, необходимо существование особого органа власти, который бы следил за тем, чтобы к адвокатуре допускались лица, обладающие известным нравственным цензом, и в то же время тщательно наблюдал за профессиональной деятельностью практикующих адвокатов.

Смотря по тому, на кого возлагаются функции этого органа, адвокатура может иметь вид: 1) государственной службы, 2) сословия, подчиненного посторонней власти, именно: а) администрации или б) суду и 3) самоуправляющегося сословия.

 

_ 2. Государственная служба

 

Адвокатура - представительница общества на суде, и самой правильной организацией ее была бы организация в виде общественной службы (см. введ. _ 2). Уже из одного этого видно, что она ни в каком случае не может быть сделана государственной должностью. Тем не менее, в интересах всестороннего выяснения истины, мы предположим на время, что адвокаты защищают права частных лиц в интересах не общества, а самих этих лиц, и посмотрим, можно ли было бы в таком случае обратить их в чиновников. Соображения, приводимые в пользу такой формы организации, сводятся к четырем пунктам: материальной обеспеченности адвокатов, не заинтересованности в исходе дела, удобстве для тяжущихся о большей действительности правительственного контроля над деятельностью сословия.

Материальная обеспеченность сословия является естественным результатом того обстоятельства, что адвокаты станут получать от правительства постоянное содержание, подобно судьям и прокурорам. Им нечего будет заботиться о завтрашнем дне и опасаться конкуренции со стороны своих коллег. Ни переполнения, ни чрезмерной конкуренции и связанной с нею деморализации,- ничего подобного не будет в адвокатуре, если она сделается государственной службой. Вместе с материальной обеспеченностью явится полная незаинтересованность адвокатов. Получая жалование, а не гонорар за каждое дело, они, по словам Штейна, будут стоять к процессу в таком же независимом отношении, как и судьи *(1198), и, подобно последним, преследовать не денежные выгоды, а интересы правосудия. Отсюда произойдет целый ряд благодетельных последствий. Адвокатам не представит никакой пользы увеличение числа дел. Поэтому, они станут побуждать своих клиентов не к начатию тяжб, а скорее к миролюбивому разрешению их.

Вместе с тем для них потеряет всякое значение исход дел, и потому употребление предосудительных средств с целью выиграть процесс или затянуть его, сделается совершенно излишним для них. Далее, не получая никакого вознаграждения от клиентов, они не будут обращать внимания на имущественное положение последних. Права бедных будут защищаемы ими с таким же усердием, как и права богатых, и отправление правосудия приблизится к идеалу суда "равного для всех" несравненно более, чем оно есть в настоящее время *(1199).

Тяжущиеся тоже очутятся в лучшем положении. Оплачивать адвокатский труд будет казна. Взамен этого она будет взыскивать известные суммы с тяжущихся, проигрывающих дела, и подсудимых, признанных виновными. Таким образом, сторона оказавшаяся правой, а, равным образом, и подсудимый, оправданный по суду, будут свободны от издержек на наем адвоката. Нельзя не признать такого порядка вполне справедливым ввиду того, что нередко недобросовестные истцы и обвинители вводят противную сторону в излишние расходы *(1200).

Наконец,- при бюрократическом устройстве деятельность членов сословия будет находиться под надзором и контролем правительства. Вследствие этого, злоупотребления и нарушения обязанностей со стороны адвокатов окажутся невозможными.

На эти доводы можно возразить следующее.

Если адвокаты станут получать жалованье от правительства, то, конечно, их положение будет вполне обеспечено, и конкуренция между ними совершенно уничтожится. Без сомнения, это приведет ко многим благодетельным результатам. Но, с другой стороны, явятся не менее вредные последствия. Конкуренция один из главных стимулов к деятельности и усовершенствованию. Уничтожьте ее, и адвокатура заглохнет, впадет в застой и апатию. Адвокаты, не чувствуя никакой зависимости от клиентов, перестанут проникаться их интересами, будут относиться к ним с бюрократической халатностью. Они станут стараться не о том, чтобы путем добросовестного исполнения обязанностей приобрести широкую практику, а скорее о том, чтобы иметь меньше дел, так как число их не влияет на размер получаемого ими жалованья. Вместо того, чтобы энергически браться за защиту прав обращающихся к их помощи лиц, они будут советовать им отказываться от своих притязаний или оканчивать дела миром, хотя бы и на выгодных условиях. Результатом этого будет меньшая обеспеченность прав частных лиц, а потому и всего общества.

Против второго довода можно также заметить, что незаинтересованность в исходе дел обоюдоострое оружие. Устраняя мотив к злоупотреблениям, она в то же время уничтожает стимул к усердному исполнению адвокатами профессиональных обязанностей. В самом деле, что может побудить их обнаруживать особую внимательность к требованиям клиентов? Сознание своего долга? На него нельзя полагать особой надежды, так как оно не у всех лиц одинаково развито и зачастую сводится к выполнению только известного минимума обязанностей. Надзор со стороны начальства? Но такая деятельность, как адвокатура, где значительную роль играет личное убеждение адвоката, его талант и знания, менее всякой другой допускает посторонний контроль. Самым главным, самым могущественным стимулом человеческой деятельности всюду и всегда является личный интерес, а он-то играет весьма незначительную роль при бюрократической организации адвокатуры.

"От защитника, получающего постоянное жалованье",говорит Бентам: - "никогда нельзя ожидать усердия и способности адвоката, получающего плату от тяжущегося. Первый хотя и не граждан от опасности потерять место по распоряжению начальства, но, не ожидая никакой особенной выгоды от более усердного и честного труда, будет делать, что нужно для того, чтобы избежать порицания; последний, подстрекаемый страхом и надеждой, не останавливаясь на своих успехах, будет постоянно стараться превзойти самого себя. Чувство долга приводит в движение уже существующие способности; одна надежды в состоянии вызвать новые таланты. Сравните работу невольника с работой свободного человека, и вы увидите разницу между побуждением наказания и побуждением награды" *(1201).

С другой стороны, тяжущиеся, видя в адвокатах совершенно независящих от них чиновников, станут не доверять им. Опыт, сделанный Фридрихом II в Пруссии, несомненно доказал, что этот результат неизбежен (см. ч. I, стр. 243).

Далее, при бюрократической организации издержки тяжущихся, разумеется, уменьшатся. Но, спрашивается, не принесет ли это уменьшение вреда им самим, и не предпочли бы они больше заплатить, чтобы только быть уверенными в усердии адвоката? Положим, что вы имеете гражданское или уголовное дело, которое вам трудно вести без адвокатов, положить также, что, по закону, вы имеет право или нанять себе любого адвоката, или попросить суд, чтобы он вам назначил бесплатного защитника, получающего вознаграждение из казны. Как же вы поступите в этом случае? Нет сомнения, что если вы будете иметь хоть какие-либо средства, чтобы заплатить адвокату, вы изберете себе сами такого, который, по вашему мнению, заслуживает наибольшего доверия по своим знаниям и добросовестности, и что только в случае крайней нужды вы поручите защиту своих прав адвокату, назначенному судом и нисколько не заинтересованному в исходе вашего дела. Таким образом, уменьшение издержек на наем адвоката нежелательно даже для самих тяжущихся.

Наконец, дисциплинарный надзор за адвокатами со стороны правительства был бы весьма желателен, если бы только он был возможен. В самом деле, кому предоставить его? Высшим чинам юридического ведомства, т. е. министру и его товарищам? Они не в состоянии уследить за адвокатами всей страны. Местным судьям? Это значило бы поставить адвокатуру в зависимость от судебной власти, зависимость, как мы видели нежелательную. Прокуратуре? Где же будет тогда равенство между защитой и обвинением, если одна из спорящих сторон будет начальством над другой?

Но кроме того, что выгоды, представляемые бюрократической организацией адвокатуры, связаны с равносильными им неудобствами, существует целый ряд других соображений, окончательно устраняющих возможность подобной формы устройства.

Прежде всего, следует сопоставить понятие чиновничьей службы с понятием правозаступничества. "Государственная должность",- говорит Градовский: - "есть постоянное установление, предназначенное к непрерывному осуществлению определенных целей государства" *(1202). Может ли правозаступничество, в качестве защиты прав частных лиц, быть признано одной из целей государственного управления? Ответ на это был дан еще Рудольфом Гнейстом.

Деятельность правозаступника состоит из трех элементов: ведения гражданских дел, защиты в уголовном процессе и юридической консультации. "Гражданский процесс",говорит Гнейст: - требует умелой защиты прав сторон. Судья является по отношению к излагаемым со знанием дела фактическим и юридическим доводам в роли третейского судья. Но каким образом может быть это изложение прав сторон государственной должностью? Как должна быть постановлена эта должность по отношению к суду: выше его, ниже или наравне с ним, если она не отправляет правительственных функций, а защищает индивидуальные права и интересы? При состязательности гражданского процесса адвокатура в виде государственной должности представляет неразрешимое противоречие. В уголовном процессе защита прав сторон организуется подобным же образом, коль скоро восстановлена состязательная форма обвинительного процесса. Уголовное преследование должно быть в настоящее время ведено знающими право, равными судьям чиновниками. Это обстоятельство обусловливает также необходимость для защиты юридически образованного, равного судейской должности, персонала. Но может ли быть мыслима эта защита в качестве государственной должности, когда она отстаивает индивидуальное право против преследующей государственной власти? В юридической консультации, во всякой посреднической, предотвращающей тяжбу деятельности адвокатура действует опять-таки в качестве защитницы индивидуальных прав и интересов, что при естественном порядке вещей не может быть государственной должностью" *(1203).

Неоспоримость этих соображений станет еще яснее, если их выразить в более резкой форме. В уголовном процессе государство в лице прокуратуры является истцом. Если адвокат не будет государственным чиновником, то государство окажется и ответчиком, т. е. своим собственным противником. В гражданском процессе оно играет роль третейского судьи, беспристрастно решающего дело. Дав своего чиновника для защиты одного из тяжущихся или их обоих, оно станет заинтересованной в деле стороной. наконец, юридическая консультация, так же мало может быть задачей государственного управления, как и медицинская.

К довершению всего, государственная служба сама собой предполагает комплект и локализацию, а, следовательно, влечет за собой все неудобства, связанные с замкнутой системой адвокатуры.

Из сказанного видно, что если даже смотреть на адвокатуру, как на служение интересам частных лиц, а не общества, то и в таком случае организация ее в виде государственной службы представляется совершенно нецелесообразной *(1204).

 

_ 3. Проекты Бентама и Каррара

 

Прежде чем перейти к дальнейшему изложению, необходимо рассмотреть два проекта, имеющие отношение к организации адвокатуры в виде государственной службы. Один принадлежит английскому мыслителю Бентаму, другой итальянскому криминалисту Каррара.

В предыдущей главе было уже замечено, что Бентам проводит различие между адвокатурой в гражданских делах и адвокатурой в уголовном процессе. Для первой, как мы видели, он требует абсолютной свободы профессии. Вторую он предлагает организовать в виде государственной службы. Не разбирая пока доводов, приводимых им в пользу последнего предложения, мы сначала остановимся на вопросе, на каком основании Бентам разделяет адвокатуру на две части и каждой из них дает особое устройство. У него мы не находим прямого ответа на этот вопрос. Он только говорит, что "весьма важно, рядом с обвинителем преступника, поставить защитника невинности, не давая первому преимущества перед последним и отделив эти две должности от должности судьи, для полного ограждения его беспристрастия", не прибавляя, однако, отчего обязанности "защитников невинности" не могут быть исполняемы обыкновенными адвокатами. По-видимому, Бентам считал очевидным и не требующим доказательств тот взгляд, что роль адвокатуры совершенно различна в гражданском и уголовном процессах. Но мы показали во введении к настоящей части, что адвокат, в качестве уполномоченного общества, находится в обоих случаях, если не в тождественном, то в аналогичном положении: и здесь, и там он является защитником прав своего клиента во имя и в интересах общества. Ввиду такого единства деятельности предлагаемое Бентамом раздвоение адвокатуры представляется излишним и неосновательным.

Обратимся теперь к соображениям, которые привели его к мысли организовать адвокатуру в виде государственной службы.

Изложив принципы, в которых должна основываться организация судебной власти, Бентам переходит к вопросу об общественном обвинителе (прокуроре) и защитнике и говорит: "эти две общественные должности должны быть устроены согласно образцу, который мы начертали для должности судей: способ избрания, отрешение административным порядком, право представительства, неутомимое занятие службой, запрещение соединять несколько должностей в одном лице, ответственность,все это имеет для них одинаковое значение, за исключением некоторых незначительных оттенков, которые столь очевидны, что об них нет даже надобности говорить". Затем он обосновывает "необходимость разделять эти три должности", доказывает, что "лицу, избравшему одно из этих поприщ, нельзя дозволить переходить на другие" и в заключении говорит: "как общественный обвинитель, так и общественный защитник не должны продавать своих услуг; они составляют достояние общества. Опасно останавливать движение правосудия из-за частных интересов. Дела бедных людей было бы в таком случае часто откладываемы, потому что не были бы во время приготовляемы адвокатом, который время, назначенное для не платящих клиентов, продавал бы тем, которые платят" *(1205).

Отсюда видно, что единственный довод, приводимый Бентамом в пользу своего проекта,- это выгоды, представляемые содержанием адвокатов на жалованье. В предыдущем параграфе мы говорили об этом подробно и приводили мнение самого Бентами, весьма ясно указавшего темные стороны такой системы. Оказывается, следовательно, что Бентам, рекомендуя для уголовных защитников такую организацию, которую признал для адвокатов вообще негодной, сам опроверг себя. Ввиду этого, было бы излишне останавливаться дальше на его проекте.

Каррара сделал предложение другого рода. Признавая необходимым допущение защиты на предварительном следствии и в то же время опасаясь злоупотреблений со стороны адвокатов, он пришел к мысли об устройстве особого органа общественной власти под названием "трибуната защиты". Специальным назначением этого органа должна, по мнению Каррара, служит защита обвиняемых на предварительном следствии и перед камерой предания суду. Трибунат защиты избирается пожизненно народным представительством, получает определенное жалованье, не знает никаких наград и повышений, а равным образом, не имеет права принимать вознаграждение от частных лиц, пользующихся его защитой *(1206).

После всего, что было сказано в предыдущем параграфе, едва ли нужно доказывать, что проект Каррара - мертворожденное детище. Ни от кого не зависящий, пользующийся несменяемостью, не подчиненный ничьему контролю, материально обеспеченный и не побуждаемый к деятельности ни одним из мотивов, которые руководят человеческими поступками, ни денежным расчетом, ни страхом наказания, ни перспективой награды и повышения, такой орган власти не представлял бы никаких решительно гарантий добросовестного и усердного исполнения своих обязанностей. Не будучи заинтересован в этом, он мог бы относиться самым халатным, чисто формальным образом к своему занятию, и не было бы никакой возможности побудить его к иному способу действий. Единственное, на что можно было бы надеяться,- это сознание им своего долга. Нельзя, конечно, отрицать, что существуют отдельные личности, руководящиеся в своих поступках исключительно таким сознанием, но распространять это предположение на всех лиц и основывать на нем организацию целого института значит попросту строить здание на песке *(1207).

 

_ 4. Дисциплинарная подчиненность администрации и суду

 

Необходимость отделения судебной власти от административной, по-видимому, создана всеми юристами, что никто, сколько нам известно, не предлагал подчинить сословие адвокатов непосредственному надзору административных властей *(1208), и нигде такая форма организации не была осуществлена на деле. Ввиду этого, было бы излишне подробно доказывать невозможность ее.

Совсем в другом положении находится вопрос о дисциплинарной подчиненности адвокатуры судам. Хотя при нашем воззрении на адвокатов, как на уполномоченных общества, нецелесообразность такого подчинения очевидна (см. введ., _ 2), теме не менее мы опять-таки допустим, в интересах полного исследования вопроса, частноправный взгляд на адвокатуру и разберем доводы за и против.

Указанная форма организации существовала почти во всех государствах: в императорском Риме, в средневековой Франции, в дореформенной Германии, и держится по настоящее время в Соединенных Штатах, Швейцарии, отчасти России и многих других странах. В пользу ее можно привести следующие соображения.

Адвокатура представляет собой элемент судебной организации; она - спица в колесе правосудия. Поэтому, справедливо и целесообразно подчинить ее надзору со стороны тех учреждений, пред которыми она определяет свою деятельность. "В противном случае суды не будут иметь должной власти для руководства судебными заседаниями" и для поддержания надлежащего порядка в них *(1209).

Далее, надзор за адвокатами лучше всего может быть определяем судьями. Кому, как не членам судейских мест, пред которыми действуют адвокаты, знать их проступки и погрешности? Кто лучше судьи может заменить недобросовестное или небрежное отношение адвоката к своим обязанностям?

Предоставление надзора суду гарантирует беспристрастие и справедливость дисциплинарного производства. Судьи не имеют причин скрывать и заминать проступки адвокатов точно так же, как не имеют основания придираться к ним. Усмотрев какое-либо нарушение адвокатом своих обязанностей, они немедленно будут принимать меры к наказанию виновного, не отвлекаясь никакими посторонними соображениями.

Против этого можно возразить следующее:

Если подчинить адвокатуру суду на том основании, что она элемент судебной организации, то с таким же правом следовало бы требовать подчинения ему и прокуратуры. Наоборот, адвокатура, в качестве фактора правосудия, должна быть во всех отношениях равноправна обоим другим факторам. Власть суда над адвокатами должна быть не больше той, какую он имеет над прокуратурой, и предоставлять ему надзор за всею деятельностью и профессиональной жизнью адвокатов, это значит ставить один из факторов правосудия в прямую подчиненность другому и уничтожать независимость адвокатуры, составляющую одно из главных условий ее правильной деятельности.

Далее, суду лучше, чем кому-либо известны проступки адвокатов, надо прибавить, только те, которые совершаются во время заседаний. Что же касается деятельности адвокатов вне стен судебного зала, то она также мало доступна суду, как и любому другому органу посторонней власти. А между тем дисциплинарный надзор должен обнимать всю профессиональную жизнь адвоката, а не ограничиваться одной стороной ее и, притом, стороной, наиболее доступной при гласности процесса для контроля, публики, печати и общественного мнения.

Беспристрастие судей по отношению к адвокатам тоже не может быть гарантировано с полной достоверностью. Те и другие находятся постоянно в деловых сношениях между собой. Трудно ожидать, чтобы между ними никогда не произошло споров и личных столкновений, и, с другой стороны, чтобы между некоторыми членами обоих сословий не установилось дружеских связей. А раз такое явление возможно, то не может быть речи о безусловно нелицеприятном образе действий со стороны судей в вопросах дисциплинарного производства.

Кроме того, спрашивается насколько судьи заинтересованы в надзоре за сословием? Адвокаты для них посторонние лица; поддержание корпоративной чести адвокатуры не имеет для них никакого значения,- что же будет побуждать их к усердному надзору за адвокатами, к преследованию малейших нарушений, способных запятнать достоинство профессии? "Как бы внимательно ни относились судебные места к обязанностям, возложенным на них по надзору за адвокатами", говорит г. Арсеньев: "надзор этот ни в каком случае не может заменить деятельности учреждения, избранного корпорацией адвокатов". В подтверждение этого автор сравнивает положение русской присяжной адвокатуры с положением частной. "Для совета присяжных поверенных рассмотрение просьбы о принятии в сословие и жалоб на присяжных поверенных составляет жизненный вопрос, к правильному разрешению которого направлены все его силы; для суда наблюдение за частными поверенными - только второстепенное, побочное занятие в числе многих других несравненно более важных. Совет, как представитель сословия, прямо заинтересован в том, чтобы в сословие не проникло и чтобы в нем не оставалось ни одного лица, недостойного принадлежать ему; для суда подобного интереса не существует, потому что никакой солидарности между ним и частными ходатаями нет и быть не может. Совет, не ограничиваясь рассмотрением обращаемых к нему жалоб и сообщений, сам возбуждает дисциплинарное производство, как только узнает о поступке присяжного поверенного, позволяющем сомневаться в его добросовестности; суд, обремененный занятиями, едва ли станет увеличивать их обсуждением действий адвоката, совершенных не в присутствии суда и никем не обжалованных. Совет, находясь в постоянном общении со своими избирателями, вырабатывает малопомалу правила, обязательные для сословия, или, по крайней мере, служащие ему руководством; суд, ничем, кроме чисто-формальных отношений, не связанный с ходатаями, не может влиять на них иначе, как мерами карательными, репрессивными, т. е. весьма недостаточными" *(1210).

Cуды не имеют даже достаточного времени для того, чтобы отправлять надзор за деятельностью сословия. У них и помимо этого много занятий, и взваливать на них чуждую их непосредственному призванию работу, значит, с одной стороны, отягощать их излишними трудами, а с другой, делать возможным халатное отношение как к отправлению правосудия, так и к надзору за сословием адвокатов.

Но едва ли не самое главное возражение против предоставления дисциплинарной власти одному суду заключается в том, что при таком порядке вещей делается невозможным выработка сословной чести и профессиональных правил, необходимых для нравственного усовершенствования представителей адвокатуры. Сословие, подлежа дисциплинарной власти чуждого ему органа и не имея права самостоятельно преследовать профессиональные нарушения своих членов, будут представлять собой просто совокупность отдельных лиц, ничем не связанных между собой и лишенных всякой солидарности. Такое явление наблюдается, между прочим, в России, именно в тех округах, где не введено сословное самоуправление.

Ввиду таких соображений, дисциплинарная подчиненность сословия адвокатов суду не может быть признана целесообразной.

 

_ 5. Сословное самоуправление

 

Третья возможная форма организации адвокатуры,- это в виде самоуправляющегося сословия с выборными органами управления, обладающими дисциплинарной властью над членами сословия. Такая система господствует в большинстве цивилизованных государств современной Европы: Франции, Бельгии, Германии, Австрии, Италии, Испании и др.

Теоретические доводы в ее пользу состоят в следующем.

Сословное самоуправление гарантирует адвокатуре необходимую ей независимость от судов и администрации в том смысле, что единственным непосредственным начальством над нею служат ее выборные органы, и что дисциплинарным судом является суд товарищей по профессии. "Сословная автономия",- говорит Цанарделли: "всегда считалась действительным средством и надежной гарантией такой независимости" *(1211). Она служит залогом мужественного образа действий представителей адвокатуры при защите прав граждан. Не будучи подчинены судам и администрации, адвокаты могут смело изобличать их злоупотребления и проступки, без боязни навлечь на себя немилость со стороны затронутых лиц. "Врач",- удачно заметил Каррара: - "чтобы победить болезнь, не имеет надобности говорить: имя мне легион, и я имею сотню других с собою. Но адвокат, который хочет побороть злоупотребления какого-либо органа власти, нуждается в союзниках, солидарных с ним" *(1212). "Без корпоративного устройства и самоуправления",справедливо замечает г. Платонов:- "адвокатура теряет значение учреждения, контролирующего суд. Трудно себе представить, чтобы адвокат, подчиненный непосредственно суду, решился открыто и энергически протестовать против такого образа действий последнего, за который члены его могут подлежать дисциплинарной ответственности; а между тем такой контроль, в интересах самого суда, и еще более в интересах правосудия, необходим теперь и будет необходим всегда... Наконец, адвокат при современном порядке судопроизводства, находится в неминуемом столкновении с влиятельными органами публичного обвинения, вынуждается иногда оспаривать законность действий публичных следователей и более или менее значительных чиновников административного ведомства. Очевидно, что честное отправление обязанностей во всех этих случаях значительно облегчается, когда адвокат имеет за собой многочисленное, сильное и независимое общество из людей одного занятия" *(1213).

Сословная организация служит гарантией мужественного исполнения профессиональных обязанностей еще и в другом отношении. Адвокат совершенно иначе относится к защите прав своих клиентов против влиятельных и могущественных противников, если чувствует, что он действует не один, и что за его спиной стоит целое сословие товарищей, способных оказать ему в случае надобности нравственную и даже материальную поддержку *(1214). Необходимость такой поддержки выразилась, между прочим, в обычае, который существовал в старое время во Франции, и согласно с которым адвокат, защищавший какое-либо важное дело, являлся в суд в сопровождении двенадцати старших членов сословия, остававшихся все время в заседании, своим присутствием ободряя оратора и как бы выражая свою солидарность с ним.

Далее, сословие заинтересовано больше, чем кто бы то ни было, в поддержании своей чести. В силу этого, надзор самого сословия за деятельностью членов должен быть признан самым действительным. Он выражается в наблюдении не только за исполнением адвокатами своих юридических, установленных законом обязанностей, но и за соблюдением ими нравственных правил. Non omne quod licet honestum est. "Honestum же для адвокатов",справедливо говорит г. Платонов,- "может создать только корпорация посредством постепенного вырабатывания в своей среде добрых обычаев и взаимного контроля над своими членами" *(1215).

Точно также никто лучше самого сословия не может следить за профессиональной деятельностью своих членов. Находясь между собой в постоянных сношениях то в качестве союзников, то в качестве противников, адвокаты знают, кто среди них уклоняется от своего долга, прибегает к недостойным средствам при защите и вообще своими поступками позорит носимое им звание *(1216).