Обстановка в латинской Америке во второй половине 60-х годов

Экономическое положение. Итоги «Союза ради прогресса». Реформистская политика в рамках «Союза ради прогресса» дала определенные результаты, хотя и не могла радикально изменить ситуацию. В результате аграрных реформ в течение 60-х годов произошло частичное перераспределение земель. За счет государственного фонда и помещичьих земель в 60-е годы (не считая Кубы) почти полтора миллиона крестьянских семей получили более 56 млн. га земли. В различных странах итоги аграрных реформ оказались неодинаковыми. На Кубе были полностью ликвидированы не только латифундизм, но и капиталистическое сельское хозяйство. В Мексике и Боливии, переживших глубокие революционные процессы, с господством традиционного латифундизма было покончено, широкие массы сельского населения получили доступ к земле. На долю Мексики в 1958–1970 гг. пришлось более половины всей перераспределенной за это время в регионе земли и около половины получивших ее. В Боливии в результате аграрной реформы в 1953–1964 гг. около 240 тыс. семей получили 7 млн. га. Здесь аграрная реформа проводилась прежде всего в интересах крестьянства и носила революционный характер. Серьезно были подорваны позиции латифундизма в результате аграрной реформы 1960 г. в Венесуэле, где около 200 тыс. семей бесплатно получили 5 млн. га земли, притом большая часть из них – за счет помещиков. Радикальный характер имела аграрная реформа 1967 г. в Чили.

Аграрные реформы 1961–1964 гг. в Колумбии, Эквадоре и Перу имели более умеренные масштабы. В этих странах перераспределение земли шло преимущественно за счет государственного земельного фонда, помещичье землевладение было задето слабо. В Колумбии за 1961–1973 гг. 120 тыс. крестьянских семей получили 3,5 млн. га, в Эквадоре около 70 тыс. семей – 700 тыс. га, в Перу 150 тыс. семей приобрели до 1968 г. 1,9 млн. га.

В Бразилии и в Центральной Америке аграрная реформа практически не состоялась – здесь за счет колонизации неосвоенных государственных территорий и выдачи удостоверений на уже занятые крестьянские участки было наделено землей ничтожное количество семей. В гигантской Бразилии, например, землю получили в 60-е годы лишь 5 тыс. семей.

В Аргентине, Уругвае и Парагвае аграрных реформ вообще не было. В Аргентине и Уругвае это объяснялось в значительной мере тем, что тут латифундистское хозяйство было более активно втянуто в крупнотоварное капиталистическое производство. Поэтому в аграрной политике больший акцент был сделан на проблемах аренды, агротехнических и финансовых мероприятиях.

Аграрные реформы увеличили фермерскую прослойку, содействовали капиталистической эволюции латифундизма, расширили введенные в оборот земли, способствовали росту потребительского рынка. За полтора десятилетия до 1970 г. почти в 3 раза увеличился тракторный парк, более чем в 4 раза – потребление минеральных удобрений.

И все же аграрный вопрос и после реформ 60-х годов во многих странах оставался острым. В конце 60-х годов более 62% сельскохозяйственных угодий (465 млн. га) в регионе удерживали в своих руках 100 тыс. помещиков (1% хозяйств). Лишь '/б часть их владений обрабатывалась. Одновременно 7,5 млн. мелких землевладельцев (76% хозяйств) имели в своем распоряжении только 4,5% угодий. Миллионы семей оставались без земли. Хотя сельскохозяйственное производство росло в 60-е годы ежегодно в среднем на 3%, на душу населения его объем почти не изменился из-за высоких темпов увеличения числа жителей.

В 60-е годы «импортзамещающая индустриализация» постепенно распространялась на страны, ранее слабо ею затронутые. Для более развитых государств наступил ее второй этап, заключавшийся в переходе к производству более сложных промышленных товаров и предметов потребления (автомобили, электробытовая техника и радиоаппаратура), новых по технологии товаров. Более быстрое развитие получило производство средств производства. Среднегодовые темпы прироста ВВП в Латинской Америке в 60-е годы составили 5,6% против 4,7% в 50-е годы, а в обрабатывающей промышленности увеличились с 6,2% в 1956–1960 гг. до 7,3% в 1966–1970 гг. Притом доля тяжелой промышленности в общей продукции обрабатывающей промышленности выросла за 60-е годы с 41 до 52%. Удельный вес сельского хозяйства в ВВП сократился с 17 до 14%, а промышленности и смежных с нею отраслей инфраструктуры превысил 40%. Добыча нефти за эти 10 лет увеличилась почти в полтора раза (со 194,3 млн. т до 269 млн. т), производство электроэнергии–более чем в 2 раза (до 143,6 млрд. кВт • ч), выплавка стали – почти в 3 раза, производство и сборка легковых автомобилей – в 4,5 раза.

На Латинскую Америку начала распространяться научно-техническая революция. В 1966 г. здесь уже имелось 200 ЭВМ, интенсивно импортировались оборудование и патенты. Научно-техническая революция в Латинской Америке делала первые шаги и наслаивалась на процесс индустриализации, механизацию и конвейеризацию труда, создание новых отраслей.

В 40–60-е годы в более развитых странах (Аргентина, Чили, Бразилия, Мексика, Уругвай, Венесуэла, Колумбия) формируется и крепнет промышленно-финансовая монополистическая верхушка. Спецификой Латинской Америки было то, что местный монополистический капитал развивался в тесной связи с иностранным и

' нередко играл подчиненную роль. Другой особенностью была активная стимулирующая роль государства в становлении местного монополистического капитала. В связи с этим уже в начальной стадии развития монополистического капитала проявились государственно-монополистические тенденции. В 60-е годы наблюдалась экспансия капитала Бразилии, Аргентины, Мексики, Венесуэлы в соседние страны. Начинается проникновение бразильского капитала в Африку.

Первые местные компании поярились в Латинской Америке давно, еще на рубеже XIX и XX вв. Но это были скорее монополии раннекапиталистического типа и поначалу имели больше общего с английскими монополиями XVI–XVII вв. В дальнейшем они подверглись эволюции. Эти компании выросли на основе крупнотоварного аграрно-сырьевого производства и финансово-торговых операций, к которым подключались смежные производства. В процессе же бурного роста импортзамещающей промышленности с середины XX в. формируются промышленно-финансовые компании и объединения нового типа. К концу 60-х годов в Латинской Америке было 3 тыс. промышленников и финансистов-миллионеров, 27 корпораций имели состояние свыше 100 млн. долл.

Монополистическая верхушка в Латинской Америке в итоге включила в свой состав представителей как собственно промышленного и финансового капитала, так и помещичьих кругов – крупных аграрных компаний («Менендес» в Аргентине, кофейный король Лунарделли в Бразилии). В руках этих компаний находились торговые предприятия, банки, транспорт, заводы и фабрики перерабатывающих отраслей. В Бразилии 4 компании доминировали в товарном производстве кофе. В Аргентине 15 скотоводческих компаний владели 6,6 млн. га земли, имели свои банки, флот, заводы. 5 крупнейших корпораций в Аргентине в 1960 г. контролировали почти 2/3 экспорта пшеницы и половину экспорта кукурузы.

Для Латинской Америки было характерно также наличие крупных государственных монополий, нередко превосходивших по масштабам частные компании. Аргентинской государственной компании, например, принадлежала вся огромная, густая железнодорожная сеть страны. Численность ее персонала превышала 200 тыс. человек. На предприятиях аргентинской государственной нефтяной компании работало 37 тыс. человек. В Мексике также нефть и железные дороги принадлежали соответствующим монопольным государственным компаниям. В Бразилии крупнейшими государственными объединениями были нефтяная компания «Петробраз» и «Банку ду Бразил».

Концентрация и монополизация производства происходила одновременно с продолжавшимся ростом мелкого и среднего предпринимательства, игравшего существенную роль на местном потребительском

рынке. Питательной средой для него являлось наличие обильной дешевой рабочей силы и незанятого населения, вытесненных из аграрного и других секторов вследствие кризисных тенденций в традиционных отраслях и процессов модернизации экономики. В Аргентине и Чили около 40% занятых в промышленности и строительстве в 1970 г. приходилось на кустарное производство. В Центральной Америке, в Эквадоре и Парагвае эта цифра доходила до 60–80%. Большая часть мелких собственников с трудом обеспечивала свое существование. В таких условиях развитие крупного монополистического производства усиливало неоднородность экономического базиса, в котором современные формы предпринимательства соседствовали и взаимодействовали с раннекапиталистическими.

Недостаточная материальная и организационно-техническая база местного капитала привела к усилению роли иностранных корпораций в процессе индустриализации. Благоприятные условия для экспансии иностранного капитала создавала и политика «Союза ради прогресса». Прямые частные иностранные инвестиции в Латинской Америке за 60-е годы возросли в 2 раза, достигнув почти 18 млрд. долл., в том числе американские – 14,7 млрд. Общая сумма инвестиций и кредитов США увеличилась с 13,5 млрд. долл. до 28,7 млрд.

Ведущим орудием экспансии иностранного капитала стали транснациональные корпорации (ТНК)¹, в основном американские. Иностранные капиталы вкладывались теперь преимущественно в новые отрасли обрабатывающей промышленности – химическую, электротехническую, машиностроительную, автомобильную. Большую роль приобрело предоставление новой технологии, лицензий, технических и организационных услуг. Широкое распространение получили смешанные компании. Практиковалось участие иностранного капитала в национальных, в том числе государственных, компаниях, привлечение местного капитала в ТНК. С помощью субподрядов ТНК вовлекали в орбиту своего влияния часть мелких и средних производителей. Программа «Союза ради прогресса» способствовала росту кредитной экспансии. Государственные кредиты и займы международных финансовых организаций в 60-е годы составили 50% внешнего финансирования. Ежегодный вывоз прибылей на вложенный капитал из Латинской Америки во второй половине 60-х годов достиг 2 млрд. долл. Внешняя задолженность стран региона увеличилась с 6,6 млрд. долл. в 1960 г. до 19,4 млрд. в 1970 г. Более гибкие формы экспансии иностранного капитала, его большая динамичность и эффективность, установление более тесных органических связей между местным и иностранным капита-¹ Так стали называть компании, значительная, иногда и большая часть производственного капитала которых размещается в ряде зарубежных стран.

лом обеспечивали сохранение экономической зависимости Латинской Америки от мировых центров капитализма.

Интеграционные процессы в 60-е годы не оправдали возлагавшихся на них надежд. Либерализация внутризональной торговли Продвигалась с трудом, так что участники ЛАСТ в 1969 г. отложили создание общего рынка на более отдаленное время. Но все же некоторые позитивные сдвиги были. Удельный вес внутрирегиональ-ной торговли в общем экспорте региона (при значительном увеличении его объема) вырос за 60-е годы с 8–9 до 13%, притом доля промышленной продукции во внутрирегиональном экспорте возросла с 12,6 до 39,3%. Улучшилась структура латиноамериканского экспорта в целом: удельный вес продовольствия и сырья в нем уменьшился с 90 до 80%, а готовых промышленных изделий – увеличился с 2,2 до 6,4%. Произошли позитивные изменения в географии внешней торговли, она стала менее зависимой от односторонней ориентации на США. В экспорте стран региона удельный вес США за 60-е годы уменьшился с 40 до 32,5%, доля Западной Европы сохранилась стабильной (около 33%), Японии–г выросла с 2,6 до 5,4%. Увеличилось присутствие в экспорте региона социалистических стран–с 3 до 6,5% (в том числе СССР–с 1,3 до 3,5%).

В 1968 г. Гайана, Ямайка, Барбадос, Тринидад и Тобаго совместно с зависимыми от Великобритании территориями в Карибском бассейне создали небольшой локальный третий центр интеграции (после ЛАСТ и ЦАОР) – Карибскую ассоциацию свободной торговли (КАСТ), сохранившую тесные экономические связи с Великобританией. В 1969 г. участниками КАСТ был создан Карибский банк развития.

Наблюдались дальнейшие изменения в социально-классовом составе населения. Городское население увеличилось с 48,8% в I960 г. до 57,4% в 1970 г., достигнув в Аргентине, Уругвае, Чили и Венесуэле 70–80%. Менее 40% оно было в большинстве стран Центральной Америки, а также в Парагвае и Эквадоре, менее 20% – в Гаити. Процент занятых в сельском хозяйстве за 10 лет уменьшился с 48 до 41%. В Аргентине эта цифра сократилась до 16%, в Уругвае – до 18%, в Чили и Венесуэле–до 23–26%. В странах Центральной Америки, в Парагвае, Эквадоре, Боливии в аграрном секторе трудилось до 50–66%, а в Гаити–71,5% экономически активного населения. Занятость в промышленности и смежных отраслях за 60-е годы увеличилась с 25,6 до 28%, а в сфере торговли и услуг– с 26 до 30,3%.

Удельный вес лиц наемного труда к 1970 г. превысил 55%. Свыше 70%, т. е. на уровне, близком развитым странам, он был в Аргентине, Уругвае, Чили, Коста-Рике, Тринидаде и Тобаго и Барбадосе, свыше 60% – в Мексике, на Ямайке и Суринаме. Менее

40% наемных работников было в Боливии, Парагвае и Доминиканской Республике, а в Гаити–всего 16%.

Рабочий класс (включая близкие к нему категории трудящихся) вырос за 60-е годы с 30–32 млн. до 38–40. млн. человек, в том числе промышленный пролетариат–до 13–14 млн., сельскохозяйственный– до 10 млн. Значительно увеличилось количество техников и специалистов (с 2,5 млн. до 4,5 млн.), почти в 3 раза–студентов (с 0,5 млн. до 1,5 млн.). Это вело к дальнейшему росту влияния в общественно-политической жизни, наряду с рабочим классом, средних слоев, технической и гуманитарной интеллигенции и студенчества.

Несмотря на определенные и порой важные позитивные результаты, реформистская политика «Союза ради прогресса» к концу 60-х годов вызвала рост разочарования в разных слоях населения. Она не оправдала первоначальных слишком радужных надежд, ею же разбуженных. «Революции в условиях свободы» не произошло. Экономические диспропорции и социальные контрасты сохранились, в ряде случаев даже возросли. Значительная часть трудового потенциала реально не использовалась. Среднедушевой доход 5% наиболее богатых групп населения к 1970 г. был в 47 раз большим, чем 20% беднейших слоев. Проблема развития, продолжения зависимости и отставания от ведущих государств мира, аграрный вопрос, задачи демократизации политической жизни, улучшения положения трудящихся оставались в повестке дня.

Социально-политическое развитие латиноамериканских республик. После серии переворотов 1963–1966 гг. военно-диктаторские режимы восторжествовали в Центральной Америке (кроме Коста-Рики) и на большей территории Южной Америки (Бразилия, Аргентина, Боливия и Парагвай). Военно-диктаторская форма власти призвана была обеспечить условия для осуществления неоконсервативного варианта развития капитализма. К таким методам господствующие классы склонялись прежде всего в тех странах, где трудно было укрепить их позиции либерально-реформистскими методами, при сохранении демократических форм правления. Социальная природа военных режимов, установленных в 60-е годы, в большинстве случаев определялась интересами преимущественно промышленно-финансовой верхушки господствующих классов, которая стремилась к ускоренной модернизации экономики (этим они отличались от традиционных военных диктатур прошлого) и закреплению своего господства путем расширения репрессивных функций государства, ужесточения социальной политики, усиления эксплуатации трудящихся, активного привлечения иностранного капитала. Наиболее характерные примеры такой политики дали крупнейшие страны Южной Америки – Бразилия и Аргентина.

В Бразилии в результате переворота 1 апреля 1964 г. непосредственно у власти оказалась военно-технократическая элита. Идеологической основой режима стала «Доктрина национальной

безопасности», связывавшая модернизаторские планы превращения Бразилии в «великую нацию» с подавлением «подрывной коммунистической деятельности» и защитой «идеологических границ» Запада внутри и вне страны. Тем самым обосновывалось право на вмешательство в дела других государств в случае появления там такой «угрозы».

Первоочередной задачей новых правителей было утверждение авторитарных форм правления. Военное командование присвоило себе право издавать законодательные акты. Президентом с чрезвычайными полномочиями стал маршал Кастело Бранко (1964–1967)¹. Объявленные Гулартом реформы были аннулированы, отменена конституция 1946 г. Началась чистка Национального конгресса, администрации и армии от неугодных элементов. Многие подверглись арестам, высылкам, лишению политических прав на 10 лет. Профсоюзы были поставлены под строгий контроль правительства. Тысячи активистов рабочего движения были арестованы, подверглись пыткам, были убиты. Жестоко преследовались коммунисты. Рабочие практически лишились права на забастовку.

В 1965 г. было объявлено о ликвидации всех партий и замене их двумя новыми: проправительственной – Национальный союз обновления (АРЕНА) и оппозиционной – Бразильское демократическое движение (БДД). Большинство трабальистов, партия которых была разгромлена, вступило в БДД. Обе партии, организованные режимом, имели весьма ограниченные функции. Военные власти контролировали их деятельность, программы и финансы. АРЕНА имела 2/3 мест в Национальном конгрессе и большинство в законодательных ассамблеях 21 из 22 штатов.

В марте 1967 г. вступила в силу новая, разработанная военными, конституция, на словах провозглашавшая традиционные демократические свободы, на деле узаконившая военно-диктаторский режим, обставленный парламентскими формами. Права Национального конгресса как законодательного органа были сильно урезаны. Президент отныне избирался не населением республики, а коллегией выборщиков, составленной в основном из членов конгресса. Новым президентом, выдвинутым военными и «избранным» таким образом, стал маршал Коста-э-Силва (1967–1969)². При нем в декабре 1968 г. был издан акт, вручавший президенту неограниченные полномочия для борьбы с «угрозой внутренней безопасности» и право

¹ В 1944–1945 гг. в составе бразильского экспедиционного корпуса он воевал в Италии против германских войск.

² Бывший «тенентист». Любопытно, что многие деятели переворота 1964 г. и военного режима, как и Коста-э-Силва, были в 20-е годы. в юности. революционерами-тенентистами, в зрелые годы национал-реформистами, сторонниками Варгаса, а в преклонные годы консерваторами (точнее, неоконсерваторами).

аннулировать депутатские мандаты. В 1969 г. президент получил также право издавать декреты-законы. Эти распоряжения завершили Оформление режима.

Главною целью экономической политики военной диктатуры было Создание максимально благоприятных условий для крупного частного, особенно иностранного, капитала во имя индустриального и технического прогресса. При этом государству отводилась важная роль не только гаранта, но и крупнейшего вкладчика капиталов и собственника ряда предприятий. Была урезана помощь государства средним и мелким предпринимателям, усилен налоговый пресс на основную часть населения. Реальная заработная плата трудящихся была сокращена в 1964–1969 гг. на 40%. В 1969 г. ^гlъ из них получали зарплату ниже установленного минимума. В аграрной политике расчет делался на стимулирование экспорта, ускорение капиталистической эволюции латифундизма и расширение фермерской прослойки за счет освоения новых земель.

Ценой больших социальных издержек для населения правящим кругам удалось к концу 60-х годов стабилизировать экономику страны и обеспечить высокие темпы ее развития. Инфляция сократилась с 86% в 1963 г. до 24% в 1968 г., темпы роста ВВП увеличились с 1,5% в 1964 г. до 4,8% в 1967 г. и 11,2% в 1968 г.

Репрессии и деморализация трудящихся привели к резкому падению их активности. Левым организациям приходилось действовать в глубоком подполье, неся тяжелые потери. И все же, несмотря на преследования, во второй половине 60-х годов ежегодно бастовало 50–100 тыс. человек. Некоторые группы революционеров предприняли попытки вооруженной борьбы – «городской герильи» (партизанской воины). Особую известность получил организатор и теоретик «городской герильи» в Бразилии Карлос Маригела. В 1968 г. произошло оживление оппозиционных выступлений левых и демократических сил. Но к 1969 г. ужесточением репрессий, подкрепленным стабилизацией экономики, диктатуре удалось добиться спада рабочего и демократического движения. Была разгромлена «городская герилья», Карлос Маригела погиб.

Во внешней политике военный режим, руководствуясь доктринами «национальной безопасности» и «идеологических границ», ориентировался на тесный союз с США и обосновывал «особую ответственность» Бразилии за безопасность в Южной Америке. В мае 1964 г. были разорваны дипломатические отношения с Кубой. В 1965 г. Бразилия присоединилась к интервенции США в Доминиканской Республике, высказалась в поддержку действий Вашингтона во Вьетнаме. В претензиях военного режима Бразилии на роль привилегированного союзника США и «блюстителя порядка» в Южной Америке отразились экспансионистские устремления бразильской монополистической буржуазии. Проникновение бра-

зильского капитала в соседние страны (Боливия, Парагвай, Уругвай) сочеталось с поддержкой в них Бразилией реакционных сил. Бразилия проявила интерес к сотрудничеству с салазаровским фашистским режимом Португалии, обосновывая концепцией «афро-португало-бразильского сообщества» свои экспансионистские устремления в Африке (в первую очередь в португальских колониях) и в Южной Атлантике. Развивались связи с ФРГ и другими западноевропейскими странами, с Японией.

В Аргентине переворот 28 июня 1966 г. утвердил у власти военную диктатуру, возглавленную организатором переворота генералом Хуаном Карлосом Онганиа (1966–1970). Был разогнан Национальный конгресс, запрещены деятельность всех партий, забастовки, объявлено о введении на неопределенное время вне-конституционного «революционного» режима, призванного «реорганизовать» республику.

Новый режим выражал интересы правонационалистических кругов (прежде всего монополистической верхушки), ориентировавшихся на сотрудничество с США. Экономический курс нового правительства осуществлял министр Кригер Васена – непосредственный представитель монополистического капитала. В этом наблюдалось некоторое отличие от Бразилии, где военное правительство было более автономно от самих корпораций.

Целью руководителей переворота, как и в Бразилии, было подавить классовую борьбу, покончить с либеральным реформизмом, утвердить авторитарный режим, способный обеспечить капиталистическую модернизацию путем интенсификации эксплуатации трудящихся и притока иностранных капиталов. Здесь, в отличие от Бразилии, диктатура с самого начала выступила в неприкрытом виде, без партийно-представительной атрибутики. Идеологической основой военной диктатуры стали правый национализм, антикоммунизм, идеи «интеграции» классов, единства нации во имя развития, консервативный клерикализм. Сам Онганиа был сторонником корпоративного режима, рассчитанного на перспективу. Другое течение в армии предпочитало со временем постепенно либерализовать режим и перейти к «контролируемой демократии» (т. е. к такому варианту «демократии», который бы исключал из реального участия в политической жизни левые силы). Это течение имело больше сторонников среди военных и было ближе к настроениям промышленно-финансовой верхушки. Но на первых порах данные расхождения отодвигались на второй план.

Онганиа декларировал идею активного вмешательства государства в экономику. На деле же его правительство осуществляло денационализацию промышленности, сдавая иностранным компаниям позиции в нефтяной, мясохладобойной, молочной и других отраслях промышленности, проводило политику «рационализации труда»,

замораживания заработной платы при росте цен. Число безработных и не полностью занятых в 1968 г. достигло 1,5 млн. человек.

Правительство вмешалось в дела профсоюзов, установив контроль над теми организациями, где преобладали левые силы. Забастовки подавлялись. Многие активисты рабочего движения были арестованы. В 1967 г. был объявлен закон о борьбе с «коммунизмом», содействовавший усилению репрессий. Правительство Онганиа намеревалось реорганизовать ВКТ и превратить ее в послушный ему орган. Военные власти подчинили своему контролю университеты, подавив студенческое движение и отменив университетскую автономию.

Во внешней политике правительство Онганиа использовало доктрину «идеологических» границ». Оно выступило в поддержку планов США по созданию межамериканских вооруженных сил, солидаризовалось с агрессией США во Вьетнаме, поддерживало диктаторские режимы в Латинской Америке.

Почти все партии страны первое время после переворота либо встали на сторону военного режима, либо заняли выжидательную позицию. Перонистские лидеры ВКТ попытались достичь соглашения о сотрудничестве с правительством Онганиа, саботируя борьбу трудящихся. против диктатуры. Компартия сразу же заявила об антинародном и антинациональном характере нового режима и призывала к борьбе с ним.

Несмотря на преследования и примиренческую линию руководства ВКТ, с первых месяцев военного режима начинаются забастовки. 14 декабря 1966 г. и 1 марта 1967 г. произошли первые всеобщие забастовки против социально-экономической политики правительства Онганиа.

Внутри ВКТ соглашательский курс ее лидеров вызвал нарастание протеста. В рабочих организациях усилились левые тенденции. На съезде ВКТ в марте 1968 г. левые перонисты, сторонники решительной борьбы с диктатурой, поддержанные другими левыми течениями, одержали победу. Было избрано новое руководство профцентра. Приверженцы соглашательской тактики – основное ядро перонистской профсоюзной бюрократии, лидеры крупнейших столичных федераций – ушли со съезда и создали параллельную организацию – «ВКТ диалога», так как она, выдвигая ряд требований от имени рабочих к диктатуре, оставалась на позициях «диалога» с правительством, старалась избежать обострения отношений с ним. За обновленной ВКТ, имевшей перевес в низших и провинциальных звеньях профсоюзного движения, закрепилось название «оппозиционная ВКТ», или «ВКТ аргентинцев». Ее главным оплотом был крупный промышленный центр Кордова. Появилась и третья, небольшая по численности группа профсоюзов во главе с правоперонистскими лидерами некоторых федераций, вставшая на позиции прямого сотрудничества с военными властями и прозванная за это

«колаборационистами». Левоперонистское руководство «ВКТ аргентинцев» стремилось к монопольному лидерству в ней, и в его деятельности стали проявляться революционаристские тенденции (злоупотребление призывами к немедленной революции). Эти недостатки, а особенно раскол ВКТ, ослабляли эффективность действий оппозиционной ВКТ. Но тем не менее впервые левые течения в перонизме сумели прорваться на поверхность в профсоюзном движении.

Образование оппозиционной ВКТ стало преддверием подъема борьбы против военной диктатуры. Мятежный профцентр начал подготовку активных выступлений. В день второй годовщины переворота в июне 1968 г. оппозиционная ВКТ организовала антиправительственную демонстрацию, к которой присоединились и некоторые другие демократические организации. В первых рядах демонстрантов шел свергнутый военными президент А. Ильиа.

В странах с более устойчивыми демократическими традициями имущие классы предпочитали либерально-реформистский вариант модернизации экономики и общества, с сохранением конституционного правления (Мексика, Чили, Уругвай, Коста-Рика, Венесуэла, Колумбия). Здесь при влиятельной роли промышленно-финансовой верхушки в политике правительств в той или иной мере находили отражение устремления более широких кругов буржуазии и других слоев населения. Осуществление модернизаторских планов в этих странах связывалось с широким развитием местного капитализма при активной роли государства, с расширением массовой базы режимов благодаря политике реформ и классового сотрудничества. Активными проводниками реформистского курса в 60-е годы были национал-реформистские и христианско-демократические партии. Наиболее успешной эта политика оказалась в Мексике, Венесуэле и Коста-Рике, где реформистские настроения преобладали, в том числе и среди трудящихся города и деревни. Реформистская политика здесь способствовала укреплению конституционного режима и позиций правящих партий. Определенные успехи на этом пути были достигнуты в Колумбии. В Уругвае поляризация классовых сил подорвала к концу 60-х годов давнюю стабильность конституционного режима. Не обрело устойчивости конституционное реформистское правительство в Перу, свергнутое военными в 1968 г. Возвращение в I960 г. к конституционному правлению Эквадора также оказалось зыбким и непрочным.

В Чили активная реформистская политика христианских демократов стала преддверием более глубоких перемен и потрясений. Чилийское христианско-демократическое правительство Эдуарде Фрея (1964–1970) предприняло серьезную попытку решить насущные проблемы страны с помощью реформ. Сдвиг в пользу реформистских и левых сил и падение влияния правых партий, произошедшее во время президентских выборов 1964 г., были развиты

дальше и закреплены на мартовских выборах 1965 г. в Национальный конгресс, на которых ХДП оставила далеко позади остальные партии, получив 42,3% голосов и абсолютное большинство в палате депутатов (82 места из 147). Представительство коммунистов и социалистов увеличилось с 28 до 33 мест. Количество мандатов правых партий (консерваторов и либералов) упало довольно резко – с 45 до 9.

Правительство Фрея обещало покончить с латифундизмом и отсталостью в деревне, наделить землей 100 тыс. семей, добиться постепенного перехода под контроль государства меднорудной промышленности, обеспечить ежегодный экономический рост на 6–7% и прекратить инфляцию. Оно обязалось строить до 100 тыс. квартир в год, серьезно улучшить системы здравоохранения и народного образования, вовлечь все население в управление обществом через систему массовых организаций.

Реальные результаты деятельности правительства оказались скромнее, но все же произошли важные перемены. В июле 1967 г. был принят новый закон об аграрной реформе, который поддержали левые партии. Закон предусматривал экспроприацию за выкуп помещичьей земли сверх лимита, эквивалентного по продуктивности 80 га орошаемых земель, а также неэффективных хозяйств меньшего размера. Экспроприированные земли передавались в собственность работавшим в имении трудящимся с оплатой в рассрочку. Новые владельцы при участии и помощи государства создавали производственный кооператив («асентамьенто») сроком на 3–5 лет, после чего они могли разделить землю в индивидуальную собственность. Текст закона позволял помещикам в некоторых случаях избегать экспроприации, но в целом реформа имела радикальный характер. За 6 лет, используя сначала ограниченный закон 1962 г., а затем новый закон, правительство Фрея успело (в основном в 1968–1970 гг.) экспроприировать 3,4 млн. га помещичьих земель и организовать на них 910 асентамьенто с участием 29 тыс. семей. Латифундизму был нанесен ощутимый удар, хотя большая часть помещичьих земель еще оставалась у их владельцев. Были сняты ограничения на создание профсоюзов в деревне и расширены социальные права сельских тружеников, повышена их заработная плата. К середине 1970 г. профсоюзы в сельской местности объединяли 127 тыс. человек. Преобладающим влиянием в них пользовались христианские демократы и левые силы.

Правительство увеличило долю государства в общенациональных инвестициях до ''/з. С 1966 г. началось осуществление «чилизации» меди – постепенного выкупа государством акций у меднорудных компаний США. С 1970 г. государство стало владельцем 51% этих акций и в последующие 12 лет должно было выкупить оставшиеся акции. Но по договору о техническом сотрудничестве американские компании сохраняли административный контроль над рудниками.

Такая «национализация по соглашению» с компаниями, с высокой ценой выкупа при фактическом сохранении на длительный срок контроля американских компаний над меднорудной промышленностью, вызвала недовольство в стране.

Прирост добычи меди оказался меньшим, чем планировалось. Темпы роста ВВП в 1966 г. достигли 6,8%, но в 1967–1969 гг. уменьшились до 2–2,5% в год. Не удалось справиться с инфляцией. Поначалу она была сокращена с 45 до 17% в 1966 г., затем увеличилась до 30–40% в год.

Правительство значительно увеличило расходы на здравоохранение и народное образование. Было открыто много новых школ, особенно в сельской местности. Неграмотность сократилась за 6 лет с 16,4% населения старше 15 лет до 11%. Количество студентов возросло с 35 тыс. до 78,4 тыс. человек, расширена университетская автономия. Заметно увеличилось жилищное строительство, хотя в меньших размерах, чем было обещано. К 1970 г. 2,5 млн. чилийцев все еще нуждались в жилье (из 9 млн. населения страны).

В ноябре 1964 г. были восстановлены дипломатические отношения с СССР, развивались торгово-экономические связи с социалистическими странами. В июле 1970 г. было заключено торговое соглашение с Кубой.

Особое значение демохристианское правительство придавало «социальной мобилизации» населения – созданию под эгидой ХДП широкой сети организаций молодежи, объединению неорганизованных трудящихся города и деревни, жителей народных кварталов, домохозяек, матерей, с тем чтобы превратить прежде пассивные слои населения в массовую организованную опору реформистской политики ХДП и не допустить расширения позиций левых партий. «Социальная мобилизация» должна была олицетворять развитие общественного самоуправления – «коммунитарного общества». Движение «социальной мобилизации» приняло большие масштабы. В него включились и левые силы. Вопреки расчетам Фрея, рост этого движения привел к усилению левых тенденций в его рядах и в самой ХДП.

Правительству не хватило средств на выполнение намеченных планов. Большие суммы шли на выкуп акций меднорудных компаний. До 2,8 млрд. долл. выросла внешняя задолженность, выплаты по которой достигли трети выручки от экспорта. На 60% увеличились расходы на импорт машин и оборудования. Разорялись мелкие производители. Полная безработица достигла 7%.

В стране не прекращались забастовки, в том числе всеобщие. Столкновения бастующих с полицией и войсками приводили к жертвам, что вызывало возмущение трудящихся. Требования более радикальных преобразований, выдвигавшиеся левыми партиями, встречали все большую поддержку, в том числе среди самих

христианских демократов. Численность руководимого коммунистами и социалистами Единого профцентра трудящихся (КУТ) превысила полмиллиона человек. Одновременно росло активное противодействие реформам правительства со стороны правых сил, партий консерваторов и либералов, объединившихся в 1966 г. в единую Национальную партию.

Поляризацию сил и сокращение влияния ХДП показали парламентские выборы в марте 1969 г. Количество голосов за ХДП по сравнению с выборами 1965 г. сократилось с 42,3 до 29,6%, а число мест в палате депутатов – с 82 до 55. Правая Национальная партия получила 20% голосов (против 13% в 1965 г.) и 34 места в палате депутатов (было 9). Число голосов за компартию увеличилось с 12,4 до 15,9%, а депутатских мандатов–с 18 до 22. С 10,3 до 12,3% выросло количество голосов за социалистов, получивших 15 мандатов. В Радикальной партии (получила 13% голосов) возобладало левое течение, выступившее за сближение с коммунистами и социалистами и добившееся еще в 1967 г. перехода партии на социал-демократические позиции и вступления ее в Социнтерн. Н