Ну, А теперь отвлечёмся от философии и ностальгической лирики, и как на машине времени перенесёмся в Д. Мухино, тёмкинского района, смоленской области.

Прекрасная погода, ярко светит солнышко, мы с ребятами только что накупались, поднялись на наш крутой берег, разлеглись на лужайке, покрытой травкой гусиной лапкой, в медицине её называют «спорышем», и болтаем о всякой чепухе. Настроение чудесное, конец июня, где то 25 не то 26 июня, время полдень, в деревне тишина. Лежим на самом краю обрыва, а там ласточки береговущки себе нор насверлили, и наше соседство им не особенно нравится, и поэтому они верещат и снуют туда сюда. Перед нашим взором соседняя д. Антипино на противоположном берегу Угры и Жежала. Тот берег ещё выше, метров 25-30, поэтому они на нашу сторону редко ходят, подыматься слишком высоко. Со стороны Антипино послышался гул, я приоткрыл глаза, и вижу, летят самолёты штук 5-6, строем. Женька Злобин спрашивает:

- Славик, а чево они тут уже несколько дней лётают, и всё в одно время, и всё на Запад!?

- А чёрт их знает, я слышал от деда, что они у нас лётчиков готовят по договору, вот и тренируются наверное.

- Слышь, а это не война часом, ведь о войне-то поговаривают, да всё как-то непонятно. Наши говорят мы их, если чего шапками закидаем!

- Я-то откуда знаю, дед уткнётся в свои газеты и молчит, а спрашивать я не стал, он у нас крутоват!

- А у нас в деревне даже радио нет, вот зараза!!

- Слышь Жень, может в Кикино смотаться, там в сельсовете0то точно радио есть!

- Ты у нас самый грамолей, вот и смотайся! В такую-то жару! Завтра наверное почтальонша приволокётся, вот и расскажет что к чему!

- Ребя, может после обеда в лес за грибами смотаемся, мне Тётя Нюня по секрету сказала, что вроде бы уже колосовики пошли.

- Твоя бабка Нюня все раньше всех узнаёт, хитрющая старушенция. А что, пожалуй можно, там рядом и колхозное поле с горохом, горошку молодого надерём.

- Ну, тогда договорились! По домам, на харч!

Мы быстро разбежались по хатам, поспали после обеда, солнышко немного спало, не так жарко, можно и в лес пойти.

Все эти дни мы пытались расспрашивать старших, но они или отмалчивались или говорили, что сами ничего не знают; «..должно скоро почтальёнша из Кикина придёт и всё узнаем! Так продолжалось несколько дней. Старшие все сидели по домам, или собирались в какой-нибудь избе и что-то обсуждали. Наконец, кто-то из рано вставших услышал, что на Базулинском берегу, это деревня напротив нашей через Жежало от Антипина, появилась женщина и истошым голосом начала призывать жителей нашей деревни. На берег первыми вышли бабы. А стого берега, исчерпав, видимо, весь доступный для понимания словарный запас, орущая баба, забрела до самой юбки в воду и выпустила на стоявшую на нашем берегу последний российский аргумент, в котором упоминались родственники. Господь и все святители. Эта последнее обращение заметно активировало толпу мужиков и баб, и послышались голоса:

- Мужики, это ж почтальонша, и с дурру она так орать не будет, надо её перевести, и узнать, что случилось!

- У кого лодка есть?

- Да, поди у каждого, вон Мишка Злобин у самой реки его избу, пусть и перевезёт! А жена его говорит; «..он ецё спит.Учёрась весь вечер дрова рубил..» Вот может Славка Шурин смотается, он любитель на лодке по реке шастать! Чувствуя, что вопрос касается меня, я говорю; «.. Теть Насть, давай, ключ от лодки, я перевезу вмиг!»

- Замок не замкнут, он только для виду висит!

Я опрометью скатился с берега, спустился к речке, нашёл лодку, схватил шест на берегу, прыгнул в лодку, и через пару минут был возле почтальонши.

- Что же это вы окаянные заставили меня полчаса орать до хрипоты на берегу, а!?

- Теть Наташ, я-то причем, ты мужиков отлай, ты ж знаешь, их с утра оглоблей не поднимешь!

- То-то и видно, что их задницы от печки не оторвать! Вы хоть знаете, что уже неделю война идёт! Председатель сельсовета рвёт и мечет, а ваши всё нет! Военком из Тёмкина приехал, грозится всех изменников перестрелять! Ты-то вроде как москвич у Анны Злобиной, каждое лето вроде здесь отдыхаешь!: Дрянь твоё дело, немец, говорят, уже под Смоленском! Драпать тебе надо немедленно, поезда уже от Исакова не ходят, да и через Вязьму гражданские редко идут, расписания, говорят, никакого нет, садятся, на какой придётся! Вот такие дела парень! Всё это она успела передать мне телеграфным темпом, пока мы переправлялись через леку!

Перевез я её на наш берег, а на нём уже вся деревня.

Женщина поднялась на берег, отдышалась, и набросилась на мужиков;

- Вы что же это окаянные, тут по печам сидите, разве не знаете, Что уже почти неделю война идёт!!?

- Да откель, у нас тутова и радива нету!

- А за водкой-то, небось в Кикино шастаете!?

- А на кой нам хрен твоя водка, у нас самогону вдоволь!

Ничего не знаю, велено передать Председателем Сельсовета, чтобы всем мужикам до 50 лет от роду с вещами сегодня же явиться в сельсовет, повестки вам раздавать некогда, да и не кому!!

После этих слов раздался дружный бабий рёв и плачь детей!

Вот так, как гром среди ясного неба, закончилось моё детство, и каково его ближайшее будущее никто не знал!

***

Не трудно было себе представить, что началось в деревне после получения запоздалого известия о начале войны. На память мне сразу пришли разговоры в Москве среди дворовых последние два года перед войной. Взрослые постоянно обменивались «новостями» «бабьего радио» в отношении возможности начала войны. Мы, ребятня, всё это конечно слышали, но до нашего детского сознания, эти разговоры доходили в виде очередного увлекательного кино, где наши всегда побеждают!

А глухая, удалённая на 40 километров от главной железной дороги Смоленск – Москва и на 3 километра от ближайшего органа власти, Кикинского сельсовета и почты, деревня, с разобщённым по своему образу жизни, населением, о какой информированности могла идти речь в подобной ситуации! Для жителей Мухина, это сообщение было подобно грому среди ясного неба. По всеё деревне началась какая0то бестолковая суета, вызванная растерянностью и ужасом предстоящего, беготня их лдной избы в другую, с одного конца деревни на другой. То тут, то там, слышался бабий вой, создавалось впечатление каких-то всеобщих деревенских похорон! Мы, ребята, хотя и не осозновали в полнлй мере всего трагизма происходящего, но тоже как0то притихли, посерьёзнели и разбрелись по своим избам.

В моём доме провожать на войну было некого. Единственный мужик на всю бабью семью, Алексей, младший в семье и учительствовавший в начальных классах в Кикинской школе, был призван на действительную службу ещё в 1940 году. Моя «семья» провожала только дядю Мишу, среднего брата, Женькиного отца. В это время в деревне были только: тётя Нюня, Шура со своим первенцем Юркой (моя милая няня), Настя, младшая из сестёр.

Когда все собрались, начался семейный совет. Тётя Нюня, как старшая в семье начала первой:

- Вы, девки, поезжайте со Славиком в Москву, а мне ехать некуда, да и поздно мне бегать, а отправляться Вам надо немедля!

В избе воцарилось тягостное молчание, как не похоронах. Наконец заговорила Шура:

- Славика, мы отправим и очень скоро. Мне Полина (жена старшего из братьёв, дяди Ивана) сказала, что в Комаровке (деревня в лесу, километров 2-3 от Мухина) гостит девочка Славику ровесница, тоже москвичка, и её, после завтра повезут до Вязьмы на подводе с сопровождающим, и от нас один собирается в Вязьму к родственнику, обещал помочь.

- А почему на подводе до Вязьмы, а не на поезде до Исакова!?

- Почтальонша сказала, что из-за объявленного военного положения поезда от Исакова и от Тёмкина до Вязьмы уже 3 дня, как не ходят.

- Господи! Дак это ж целых 40 вёрст им бедолагам идти, там, говорят и дороги-то нет, когда ж это до Вязьмы на подводах-то ездили, лет 10 тому, не мене!

- Сейчас вёдро стоит, там хоть и глина, но думаю в основном просохло. За светлый день доберутся как ни то. Да и мужики-то чай помогут, ребЯта хоть и большенькие, а всё же дети!

В разговор вступает опять тётя Нюня:

- Ну со Славиком всё вроде ясно, а Вы-то что решили!?

- Нюр, мы с Настенной решили остаться, ещё не известно чем вся эта заваруха кончиться, по осени соберём урожай на усадьбе, худо-бедно картошка должне неплохой быть, огурцов с капустой насолим, зерна пудиков 6-7 намолотим, грибков заготовим, их в этом году хорошо подвалило, зиму-то и будет что пожевать! А в Москве, кто нас ждёт, хабыли 30-е года, а войны тогда не было, да и жрать-то тоже! Славика вон еле выкормили, и то все иконы дед ободрал, да в Торгсин снёс! Немцы придут, да и чёрт с ними, с бабами-то воевать небось не будут!

- Не знаю девки, вместях-то оно конечно,

веселей, я-то старая отжила свой век, вас жалко, да и Юроньку, нашего голубчика, малец совсем, два годика!