Производительность труда и счастье

 

Не совершила ли природа фундаментальной ошибки, создав ребенка, который неизменно тратит большую часть своего времени на явно непродуктивную и даже противоречащую принципам выживания деятельность - фантазии, выдумки и игры?

Джозеф Хилтон Пирс

 

Мы хорошо знаем свои роли и обязанности по отношению к детям. Ежедневно мы отсылаем их подальше от себя учиться жить так, как живем мы. Безусловно, по собственной воле они бы этого делать не стали, да и мы вряд ли решились бы на такое, если бы нам Предварительно не внушили, что это необходимо. Мы не смогли бы дойти до той жизни, которой живем сегодня, не пройдя сквозь жернова системы образования, которая должным образом нас «подготовила», уничтожив нашу способность творить.

Дети не расположены к эмоционально ущербной жизни. Они с самого раннего возраста соприкасаются с тем, что живо, непринужденно и не стеснено страхом. Но эта энергия ребенка не имеет ничего общего с почитаемой обществом столь важной способностью производить товары и услуги. Если машины можно собирать на конвейере, то и учеников можно обучать по конвейерной системе. Наше общество преклоняется перед эффективностью конвейера, его авто-матизированностью, его неутомимостью. Это божок, которого нужно ублажать, иначе он прекратит нас обеспечивать.

Время от времени мы все-таки задумываемся о жизни, которую ведем. Мы просыпаемся среди ночи и мучаемся вопросом о смысле жизни и своем месте в мире. В такие моменты мы осознаем, что конвейеры, автоматизированные фермы и повальная компьютеризация сами по себе не приносят счастья. Они были созданы для повышения производительности, но не для благополучия.

Но тут мы слышим собственный голос, как будто обращенный к нам из другого измерения: «Ну, пора отправлять детишек в школу на этом желтеньком автобусе. Пока, ребятки. Да, так о чем это я? Ах да, я еду на работу, потому что настало время выдавать продукт на-гора. А что до вопросов о счастье, то с ними придется подождать - я очень занят».

Промышленность знает, что должна способствовать счастью своих рабочих: она несет убытки из-за прогулов, текучести рабочей силы, больничных и еще бог знает чего. Депрессия и гиперактивность, разводы, домашнее насилие и жестокое обращение с детьми приобрели характер эпидемий. Армии консультантов дают советы, как создать впечатление, будто все мы связаны человеческими отношениями. Но в действительности у нас есть лишь иллюзия близости, а вместо реальности - телевидение, которое приглашает нас сопереживать людям, борющимся за «выживание», пока над ними висит вертолет с телекамерой. И миллионы из нас считают, что это действительно человеческие отношения.

 

В организациях теперь есть психологи, которые помогают сотрудникам устанавливать контакты друг с другом. А если у вас все равно ничего не получается, то к вашим услугам психотропные вещества, благодаря которым можно почувствовать себя счастливым, независимо от того, счастливы вы или нет. И даже когда мы несчастны, мы смотрим на это сквозь пальцы, потому что очень трудно пробраться сквозь все эти синтетические слои, чтобы сказать, что мы такое на самом деле. Да и какая разница - нам ведь пора отправляться на работу, пора сажать детей в школьный автобус. Мы очень заняты. Таков наш мир, таким мы его создали.

Существует ли альтернатива этому миру? Что представляет собой это «нечто иное», которое мы могли бы построить? Или оставить все как есть? Солнце встает на востоке и садится на западе. Так устроен мир. Приходит школьный автобус, в него садится ребенок, мы отправляемся на работу. Так устроен мир, он не может быть устроен иначе.

Может ли быть по-другому? Если я не посажу своих детей в школьный автобус, у меня возникнут проблемы. Сейчас они дома, а я уезжаю на работу. Что, если я не поеду на работу? У меня возникнут проблемы. Домовладелец выкинет меня на улицу. Теперь я бездомный, а у меня дети. Что мне делать? Таковы обличья страха, возникающего, как только мы пытаемся искать альтернативный путь. Но насколько оправдан этот страх?

Существует ли другой способ решения наших проблем? Не могли бы мы сотрудничать друг с другом? Нельзя ли сделать так, чтобы на работу отправлялось меньшее количество людей, а те, кто высвободился, занимались детьми?

 

А не могли бы мы работать совместно? Не могли бы мы скооперироваться? Не могли бы мы заниматься делами дома? Можете вы представить себе мир, в котором люди и в самом деле живут и работают рука об руку, а дети живут вместе с ними, учатся вместе с ними, работают вместе с ними? Способны ли вы представить себе такое?

Не считайте производительность труда единственным мерилом жизни. Попробуйте оценить жизнь с точки зрения дружелюбия и счастья. Представьте себе целостное, устойчивое общество, которое включает в себя несколько поколений. Какова будет «цена» пресловутой производительности труда, эффективности и выгоды с точки зрения счастья ныне живущих и их потомков? Нельзя же, к примеру, атомную станцию рассматривать только с точки зрения получения дешевого электричества. Необходимо разобраться, во что обойдется ее закрытие и каковы будут затраты, если она взорвется. Разве мы не способны рассмотреть всю картину в целом?

Что случится, если мы попробуем относиться к жизни по-новому? Вероятно, поначалу мы просто испугаемся. Мы ведь знаем мир прежний, а чтобы узнать новый, нужно сначала шагнуть в него, а это нас пугает.

Что преобладает в нашей жизни - страх или любопытство? Какая потребность сильнее - исследовать или быть в безопасности? По существу, этот вопрос преследует нас каждый день: когда мы отправляемся на работу, когда сажаем детей в школьный автобус, когда мы живем той жизнью, которая ведет к катастрофе нас и окружающий мир. Задаваясь вопросом о полнокровной жизни и целостном образовании, мы сталкиваемся с проблемой своего страха.

 

Страх перед неизвестностью - вот что ограничивает наши творческие способности, мешает нам и нашим детям жить счастливой жизнью.

Но нельзя ли создать альтернативную учебную среду, не углубляясь в вопрос о смысле жизни? Вот если бы наша жизнь, оставаясь тем же механическим процессом, которым она является сегодня, породила бы школу, основанную на других принципах! Если бы мы могли отправить наших детей в такое место, где хотя бы они будут свободны, раз уж не свободны мы сами! Но возможно ли создать такое место, где дети будут раскованны, если не раскованны наши семьи, наше общество и наш мир?

Мы могли бы создать школу, где дети сами будут решать, что им изучать, школу, которая будет управляться демократически, а не иерархически, школу, где обучение будет новаторским, экспериментальным, без искусственного разделения детей по способностям или возрасту. Но только вопрос образования затрагивает проблемы куда более глубокие, чем структура школы.

Не должна ли такая школа постоянно обращаться ко всей жизни детей? Не должна ли она затрагивать и родителей, готовых жить целостной жизнью? Не должна ли она привлекать и другие институты, способствуя созданию новой модели семьи, общества, рабочего места и социальной организации? Ведь если мы не реализуем такую возможность в своей жизни, то мы не вправе ожидать этого и от наших детей. Разве смогут они научиться жить по-новому, если мы сами не живем по-новому? Вряд ли возможно создать целостное пространство в рамках пространства фрагментированного.

 

Наш педагогический энтузиазм и любовь к детям могли бы стать катализатором нового, свободного от страха отношения к жизни и обучению. Мы могли бы создать учебную среду, которая не будет насаждать определенных образов восприятия мира, а просто позволит детям свободно познавать мир. Ребенок, который выучится таким образом, быть может, и не перевернет мир, но его жизнь, по крайней мере, не будет полна наших страхов.

 

Альтернативная семья

 

Наша школа была не столько собственно школой, сколько домом для детей. Мы организовали для них место, где витающая в воздухе культура могла впитываться без каких-либо прямых наставлений со стороны.

Мария Монтессори

 

Многие социальные проблемы нашего общества начинаются с разрушения семьи. Сплошь и рядом семьи разваливаются, браки кончаются разводами, родители женятся и выходят замуж повторно, смешивая осколки одной семьи с осколками другой. А быстрые изменения в обществе и всеобщая мобильность способствуют тому, что многие семьи оказываются разбросаны в пространстве и времени, теряя свое единство и смысл. Мало кто сомневается, что эти изменения в социальной организации усугубляют стресс в жизни детей. Такая ситуация сама подталкивает нас пересмотреть свой взгляд на семью и задуматься о создании новых структур, основанных не на биологической связи, а на общих целях, сопричастности и близости.

Это был бы эксперимент, достойный проведения: создать новую разновидность семьи - основанную на взаимной поддержке группу детей и взрослых, живущих бок о бок, которые в силу своей увлеченности и общих целей творили бы жизнь, обладающую всеми преимуществами жизни семейной.

Нередко разрушение брака означает воспитание ребенка в неполной семье со всеми вытекающими отсюда последствиями, такими, как недостаток средств к существованию, внимания и уверенности в завтрашнем дне. Так нельзя ли создать общество совместно проживающих одиноких родителей, увлеченных идеей воспитания детей? Пусть они образуют совместное хозяйство, члены которого поддерживали бы друг друга в повседневной жизни. Разве не могут отдельные личности заключить договор о взаимоподдержке, выходящий за рамки исторических форм брака? Разве не могут дети и взрослые ужиться на одном участке земли или в одном здании, чтобы стать друг другу дядьями и тетками, племянниками и племянницами, родителями, бабушками, дедушками и детьми - то есть семьей во всех смыслах, кроме биологического?

Неужели мы не можем завязывать по-настоящему близких взаимоотношений, если у нас нет общих генов? Конечно, мы делаем это, но только в особых случаях. Мы поступаем так ради продолжения рода, когда вступаем в брак. Мы пренебрегаем отсутствием общих генов в случае усыновления или удочерения, но только тогда, когда отказывает механизм размножения. Неужели этого требует биология - чтобы мы подчинялись эгоизму гена? Разумен ли этот ген в своих требованиях?

Не будет ли нашим детям лучше в семье, объединенной общими целями, если уж биологическая семья отсутствует? И, может быть, такие семьи способны дополнять друг друга? Не будет ли лучше нам самим, если мы станем делить с другими людьми трудности жизни, если будем помогать друг другу, если будем жить в дружественной общинной среде?

Неужели культурная традиция и стремление сохранить привычный (статус-кво настолько сильны, что не позволят нам разумным образом организовываться в некие симьепо-добные группировки? Неужели это так уж необычно, так эксцентрично и страшно? Что мешает нам заботиться! друг о друге и придавать этой заботе новые формы?

Изоляция, одиночество, виртуальные отношения по телефону и электронной почте, мимолетные посещения родственников - зачем безропотно соглашаться с таким вариантом «семейной жизни», который все настойчивей навязывает нам наша цивилизация? Не лучше ли найти людей которые разделят наши представления о целостной Жизни и будут вместе с нами добиваться того, что необходимо нам и нашим детям, внимательно прислушиваясь друг к другу. Совместными усилиями мы можем создавать такие Альтернативные семьи любого размера и любой возрастной структуры. Они воплотят наши представления о том, что для нас важнее всего, - о заботе, поддержке и воспитании лучшего что заложено в человеке.

Надежная семья - будь то обычная, альтернативная или комбинированная - сможет принести нашим детям больше свободного бремени, больше заботы, больше любви. Если мы попытаемся дать своим детям семью, тщательно задуманную и сконструированную в целях их благополучия, не реализуем ли мы тем самым и свои самые сокровенные чаяния и надежды? Ведь в такой семье мы сможем найти основу для целенаправленной жизни - жизни, исполненной творчества и детской любознательности.

 

Живые сообщества

 

Пожалуй, самый страшный призрак, преследующий работающих людей, - это запланированное устаревание человека, являющееся частью запланированного устаревания производимых им вещей.

Стаде Теркел

 

Стремление к безопасности и контролю над происходящим - одно из естественных человеческих свойств. Но в нашем перегруженном, перевозбужденном и склонном к подавлению мире жажда безопасности и уединения стала чуть ли не символом социальной удовлетворенности. Наш мир превратился в мир оторванности и изоляции.

Мы можем годами жить по соседству с человеком и ни разу с ним не встретиться. Физическое пространство нашего пригородного жилья позволяет нам жить в изолированном мире, в который другим нет доступа. О том, что просходит снаружи, мы узнаем по телевизору или из окна, выходящего в наш дворик. Живя в пригороде, мы и шагу не сделаем без машины. Ходим же только в том случае, если нужно выгулять собаку или стоянка у магазина так забита, что приходится ставить машину поодаль. Ну а в городе качество жизни постоянно ухудшается из-за снижения безопасности, роста шумов и загрязнения окружающей среды. Увы, наша жизнь настолько связана с производством, мобильностью и скоростью, что жилище для нас - это место, где можно побыть одному, отдохнуть, набраться сил для нового дня и для зарабатывания следующего доллара.

Такая жизнь разделяет, а нам-то нужно совсем другое. Поэтому мы начинаем создавать соседские сообщества, в которых человек, сохраняя возможность оставаться наедине с самим собой, получает условия для полноценного общения. В пригородных зонах появляются крылечки у дверей домов, боковые улочки, маленькие парки и прогулочные тропинки. В городах возникают многофункциональные пространства, предназначенные и для работы, и для проживания, которые помогают разгрузить городской центр. Автомобили понемногу уступают место другим транспортным средствам - экологически более чистым и ориентированным на нужды людей. Даже виртуальный мир Интернета породил киберсо-общества, которые объединяют людей с общими интересами, выходя за границы пространства и времени.

В авангарде этого движения к новому общинному бытию находятся те, кто понимает, какую важную роль играют качество жизни каждого человека, личные взаимоотношения, возможность самовыражения, восприимчивость, любовь и доброта. Эти ценности невозможно превратить в товар, выставить на рынок и продать, хотя люди неоднократно пытались это сделать. Они являются неотъемлемыми составляющими жизни, озаренной светом сопричастности, энтузиазма и любознательности. Ценности эти приходят к нам естественным образом, но только тогда, когда мы избавляемся от одержимости материальным.

 

Нашим детям хорошо знакомы эти стороны общинной жизни, как были они когда-то знакомы и нам. Но многие из нас почему-то решили, что все это должно быть нам доступно не сразу, а только если мы как следует поработаем над своей духовностью, над своим исцелением. Наверное, это все та же идеология стяжательства и материализма, поиск прибежища в духовном самолюбовании, которое никогда не выходит за пределы своих ограниченных потребностей.

В действительности нам почти ничего не нужно делать для того, чтобы вернуться к райской жизни, в которой мы все будем тесно взаимосвязаны. Достаточно только отдать должное всему тому, что нас окружает: знакомству с соседом, которым мы пренебрегали раньше; чашечке чая, насладиться которой у нас не хватало времени; книге, которую мы так и не дочитали; помощи, Которую мы кому-то не оказали; конфликту, который мы не разрешили; путешествию, которое мы давно мечтали совершить. Чтобы открыть для себя новую яркую жизнь, полную радости и энтузиазма, больше ничего и не нужно: просто дать передышку своим перегруженным заботами головам, просто больше полагаться на стихию наших сердец в каждый момент бытия. Тогда-то мы и поймем, насколько тесно мы все связаны друг с другом.

По мере пробуждения к этой жизни каждый из нас будет все больше нуждаться и во внешних структурах, отражающих и ее размеренность, и ее насыщенность. Эти структуры уже возникают, но не в том формальном обществе, в котором мы обитаем, а в сообществе, образованном нашими отношениями, - живом сообществе, благодаря которому мы живем, реализуя самые глубокие составляющие человеческого потенциала.

 

Живое сообщество уже имеется везде, где есть мы, - на тихой захолустной улочке, в современном небоскребе и даже в худших образчиках крепостной архитектуры наших городов. Живое сообщество - это провозглашение того, что если я живу полноценной жизнью, то отпечаток этого будет лежать на всем, к чему я прикоснусь.

Живое сообщество - это основа человеческой общности, которая, подобно электричеству, пронизывает все социальные структуры. Это общее пространство нашей совместной жизни и, одновременно, потенциал для еще большей -интеграции,"'творчества и сопереживания. Это наши жизненные соки, потому что это и есть наша жизнь. Отделиться от него - значит отделиться от себя, лишить себя своей собственной целостности.

Нашим детям нужно нечто большее, чем просто дом и семья. Им нужно сообщество, из которого они смогут выйти в большой мир и в которое они снова и снова будут возвращаться - возможно, для того, чтобы остаться и жить в нем, а может, чтобы «причаститься» этой жизнью и снова уйти в большой мир. Ребенку не нужно место, где в безликих домах стоит безликая мебель, ему нужно живое сообщество. А это уже не просто место. Это еще и вся совокупность потенциалов отношений, существующих в данном месте. Только такое сообщество является живым - в нем общественные структуры поддерживают любознательность, творчество, энтузиазм. Дороги там ведут не просто к какому-то месту, а, обязательно, к открытию. Дома там построены не для того, чтобы защищать, а для того, чтобы объединять людей. Тамошняя архитектура не разделяет производство, творчество, жизнь и обучение, а соединяет их в формы, отражающие самые глубокие людские чаяния.

 

Мы не сможем защитить наших детей от обезумевшего мира, создавая для них изолированные дома, как не сможем защитить их от стравленной пищи, запрещая есть. Дети «поглощают» сообщество так же, как они поглощают пищу. Суррогатная пища и кока-кола кому-то могут показаться едой. Телевизор и Интернет тоже могут показаться сообществом. Может быть, наши дети и обойдутся этими заменителями, но почему бы нам не посвятить свою жизнь тому, чтобы кормить их дарами наших садов и вводить их в живое сообщество?

Жизнь такова, как она есть, и как ее ни называть - «этот безумный, безумный мир» или «эта замечательная жизнь», она останется такой, как есть. Мы не можем защитить наших детей от того, что есть. Реалии жизни всегда прорвутся наружу, невзирая на все наши попытки от них скрыться. Но мир при этом не остается неподвижным. Жизнь - это алхимия, в ней постоянно происходят изменения. Каждый миг чреват превращениями. Мы можем отдавать должное вечной мудрости, требующей воспринимать жизнь такой, как она есть, и в то же время испытывать насущную потребность преобразовывать эту самую жизнь, постоянно углубляя все ее взаимосвязи. Если наше сообщество будет исполнено любви и творческого энтузиазма, мы наверняка сможем создать мир, пригодный для обитания в нем наших детей, - сообщество, которое объемлет всех нас от мала до велика. Мы вдохнем в него жизнь, и оно станет поистине живым сообществом.

 

Учебные сообщества

 

Триумф нашего принудительного монополизированного массового образования состоит в том, что даже среди лучших моих коллег-учителей и лучших родителей моих учеников лишь немногие могут представить себе, что существует какой-либо другой образ действий.

Джон Гато

 

Когда наши сообщества начинают жить, появляется возможность для нелокализованного обучения. Ведь в живых сообществах работа и игра, жизнь и обучение взаимосвязаны. Школа в ее обычном понимании была бы здесь анахронизмом, совершенно бесполезным в эпоху единства информации и опыта.

Учебное сообщество - это сообщество людей, объединенных целью учить детей и поддерживать постоянную потребность в учении у взрослых. В таком сообществе различия между жизнью и обучением нет. Здесь все понимают, что получение информации в отрыве от опыта бессмысленно, что ребенок, не умеющий сам находить новое, лишен важнейшего жизненного навыка и что обучение, соединенное с реальной жизнью, не сравнимо с механическим зазубриванием школьной программы. Учебное сообщество знает, что каждый человек испытывает потребность в учении на протяжении всей своей жизни. Ведь даже для того, чтобы овладеть одной-единственной профессией, нужно постоянно учиться. Более того, если обучение не является частью всего, с чем мы соприкасаемся, то наша жизнь реализуется не полностью.

Вероятно, острее всех потребность в непрерывном обучении ощущают те предприятия, которым для достижения успеха приходится быть весьма изворотливыми. Поэтому, в то время как большие корпорации нередко обременены устаревшими «безнравственными» структурами, доставшимися в наследство от дня вчерашнего, наиболее передовые компании стараются поддерживать корпоративную культуру, основанную на способности к обучению.

Производственный мир сегодня настолько тесно связан с миром науки, что порой их невозможно отграничить друг от друга. И несмотря на то, что такое положение способствует коррупции, когда финансирование влияет на характер научных исследований, оно служит ярким примером того, какую огромную пользу можно было бы получить от соединения производства и образования.

Большие преуспевающие компании давно убедились, что добровольная совместная работа сотрудников ради блага коллектива - это мощное средство повышения производительности труда. Более того, бизнесмены - порой к своему немалому удивлению - обнаруживают, что слом барьеров между домом и работой, между работой и сообществом, между работой и школой, идет только на пользу делу. Это происходит потому, что люди счастливы, когда они объединены, а счастливый человек работает легко и творчески. Вполне очевидно, что конечной целью любого производства является возможность человеческого счастья. И именно учебное сообщество, сплоченное совместной жизнью, работой и учебой, способно привнести в производство новизну, творчество и эффективность, приблизив тем самым возможность счастья.

Учебное сообщество - это объединение домов и рабочих мест, библиотек и больниц, музеев, университетов, школ, исследовательских учреждений и государственных агентств в постоянно эволюционирующее обучающееся пространство. Внутри такого пространства ученик может получать доступ ко всему, что ему требуется; проводить независимое исследование или приобретать знания посредством контрактов, ученичества или даже работы в огромной сети учреждений. Такая школа без стен будет не просто копировать имеющиеся структуры жизни, а сама станет жизнью, объединяющей нас друг с другом, с нашими детьми, с нашими стариками. Учебное сообщество - это объединение поколений на основе стремления к обучению, которое не имеет ни начала, ни конца, которое не начинается ни в детстве, ни в каком-либо ином возрасте, но охватывает всю жизнь целиком.

Если ребенок захочет получить доступ в такой образовательный континуум, он должен взять на себя ответственность, обусловленную данной ему свободой, выбрать направление, в котором его подталкивает любопытство, и проявить усилия, которых естественным образом требует от него любознательность. Там, где дети лишены этих качеств, школам, вероятно, придется обзавестись некими «исправительными» структурами, с помощью которых у детей будет заново развиваться или пробуждаться их природный интерес, чтобы дети могли вновь осознать свои жизненные устремления. Такие школы могли бы стать социальными центрами или центрами творческих ресурсов. Школы могли бы стать чем угодно, кроме того, чем они являются сегодня - местами, где у детей «отбивают» интерес к учебе, прививая взамен навык подчиняться, запоминать и повторять. Что касается учителя, то он должен перестать быть надсмотрщиком. Тот учитель, который обнаружит (возможно, к своему глубокому изумлению) собственный интерес к учению, обнаружит и свое призвание: ему будет что демонстрировать, передавать и на что вдохновлять. Учитель станет примером жизни, отданной учению. Он будет готов делиться с другими людьми всех возрастов тем, что уже было открыто, и тем, что исследуется в настоящее время.

Вопреки старой шутке о том, что «те, кто может, - делают, а кто не может - учат», можно сказать, что новый учитель, счастливый учитель, - это тот, кто может и умеет, кто любит то, что делает, и учит на собственном примере. Именно этого и хотят учителя нынешней системы образования: свободы учиться самим, ответственности выбирать свой собственный путь, возможности воспитывать учеников, которые приходят к ним, движимые радостью открытия. Счастливый учитель и счастливый ребенок - это главные звенья системы образования. Подавление естественной потребности передавать знания превращает учителя в этакого школьного робота, еще более угнетенного, чем дети, которым он когда-то хотел помочь. Учебные сообщества - это освобождение учителей в той же мере, что и освобождение детей.

У родителей в учебном сообществе имеется уникальная возможность жить общей с детьми жизнью не только в вечерние часы, когда их одолевает усталость, или время от времени по выходным, но каждый день. Пришел конец тайне исчезающего родителя, который отправляется в какое-то непонятное место, называемое работой. Учебное сообщество, где родители работают и учатся, является тем же сообществом, где учится ребенок и где они все вместе обитают. Сообщество - это объединение места, цели и отношений. Родители создают его, приглашая детей присоединиться к ним в этом созидании. Все вместе они живут единой жизнью, цель которой - воплощение реального счастья.

В учебном сообществе все взрослые играют роль родителей, независимо от того, есть ли у них свои дети. Все понимают, что в человеческом обществе нет ничего более важного, чем забота о ребенке.

Жизнь становится счастливой не за счет накопления удовольствий и материальных благ, а благодаря взаимоотношениям со всеми теми, кто с нами эту жизнь разделяет. В учебном сообществе в условиях свободы и ответственности, когда удовлетворяется любознательность и проявляется творческий потенциал, все мы получаем возможность сохранять свою индивидуальность и одновременно творить наше общее единство.

Не это ли приносит нам удовлетворение и ощущение полноты жизни, наполняет ее добротой и творчеством, дарит способность воплощать свои мечты? Не это ли нужно не только ребенку, но и каждому из нас? Все мы нуждаемся в том, чтобы наши взаимоотношения учили нас чему-то новому, были исполнены взаимопомощи и любви. И наши дети не устают напоминать нам о том, что, изменив суть обучения, мы отворим свои сердца не только для них, но и друг для друга.

 

Об авторе

Стивен Харрисон - автор книг «Вопрос на ответы жизни», «Быть единым», «Ничегонеделание» и «Как попасть туда, где вы находитесь». Он - основатель благотворительной организации All Together Now International, которая помогает бездомным детям и беднякам в Южной Азии. Он также является основателем «Живой школы» - учебного сообщества в городе Боулдер, штат Колорадо, где и проживает в настоящее время.

 

* Перевод М. Зенкевича

* Автор обыгрывает знаменитый афоризм канадского социолога и специалиста по процессам массовой информации Г. М. Маклюэна (1911 -1980) «The medium is the message» - «Средство есть сообщение», т. е. средство для передачи информации само по себе сообщает некую информацию. См. этот афоризм в качестве эпиграфа к одной изнижеследующих глав. - Прим. ред.