Луций анней сенека (род. Незадолго до Н. Э. - ум. В 65г. Н. Э. )

Происходил из города Кордубы в Испании, но вырос в Риме. В юности жил в Египте, где познакомился с эллинистической литературой и восточными культами. После возвращения в Рим впал в немилость императора Клавдия и был выслан на Корсику, где занимался философией и литературой аж 8 лет. Вернулся в Рим и стал воспитателем юного Нерона (вот ведь засранца вырастил!) и правителем Рима. В 65г. его милый воспитанник, став императором, приказывает ему покончить жизнь самоубийством -)

Написать Сенека успел много, но дошло не все. Однако его трагедии являются единственными целиком дошедшими до нас драмами римлян. Эти трагедии были предназначены не для театрального воспроизведения, а лишь для декламации. До него с такими штуками уже выступали Акций, Варий и Овидий.

При Юлиях-Клавдиях такая декламационная драма принимает политический оттенок. Трагедии Сенеки проникнуты оппозиционным духом и ненавистью к тирании и деспотизму. Сюжеты своих трагедий он берет у древнегреческих драматургов. Он выступает с трагедиями: "Медея", "Федра", "Эдип", "Тиэст", "Агамемнон" и др. Однако его драмы, проникнутые философией стоицизма, сильно отличаются от греческих оригиналов. Сенека, в отличие от древнегреческих трагигов, верящих в творческие силы человека, читает что человек бессилен и все руководит слепой рок. Судьбе он может противопоставить лишь силу духа и воли, готовность к страданиям и смерти. Герои его драм - сильные личности, охваченные бурными и гибельными страстями, или великие мученики, гибнущие в страданиях, подобно Гераклу (кхм, я думала, что его обессмертили и угнали на Олимп после 12 подвигов). Каждый из героев уже с самого начала драмы находится во власти своих аффектов и с развитием действия увеличивается и напряжение. При этом Сенека всегда изображает гибельные, часто преступные связи, ведущие к кровавым злодеяниям.

Его драмы не образуют стройного по композиции целого. Они распадаются на 5 актов, часто слабо связанных между собой и прерывающихся партиями хора

В сюжете трагедии "Эдип" (стыренной у Софокла) Сенека меняет понимание трагического. Для Софокла трагедия Эдипа состояла в том, что он перешел меру, дозволенную человеку, но, понеся кару, сохранил свое человеческое достоинство и полож желания искупить вину. Трагедия всех героев драм Сенеки состоит в бесцельности их борьбы с всесильным роком. Все они оказываются, к конечно счете, страдальцами и мучениками (собственно, и Эдип тоже).

 

Краткое содержание билета:

1ые драматичнские представления стали показываться на "Римских", или "Великих", играх. Ставились пантомимы, небольшие сценки. Подмостки были деревянные, после празднества сносились. Полководей Муммий(-Троль) первым строит каменный театр в Риме. За основу был взят греческий театр. В римском театре не было хора, вместо масок сначала был грим, потом их ввели Эзоп и Росция. Все актеры - мужчины. С изобретением арки театры стали строить не только на склонах холмов, но и на равнинах. Вход в театр был бесплатным и доступным для всех. Знаменитыми римскими драматургами были Плавт (III-IIвв. до н.э.), который браз за основу новоаттические комедии, и создавал смешные пьесы для римского плебса; Теренций (IIв. до н.э.), тоже брал за основу новоаттические комедии, в особенности комедии Менандра. Предназначались для узкой аудитории, гл. темы - любовь, воспитание. Герои отличались психологизмом. Его творения называют "трогательными драмами", т.к. ничего там смешного нет. Сенека (Iв. н.э.) создавал трагедии не для театральной постановки, а для декламации. Носят политический характер. Нет строгой композиции, в перерывах между актами - хор. Жуткий пессимист, считает, что люди обречены.

 

Суперкраткое содержание:

1е постановки на Играх. Театры строятся по греческому образцу. Плавт и Теренций - основа: новоаттические комедии. Плавт - для народа, смешно. Теренций - для узкого круга, несмешно. Сенека - трагедии для декламации, ужасный пессимист.

Оля

52. Традиционные типы-характеры римской паллиаты. "Хвастливый воин" и "Клад" Плавта.

Вариант ответа 1:

Театр быстро прививался в Риме. Плавт (умер ок. 184). Ограничил себя комедией. Раьотал в обрасти «паллиаты», комедии с греческим сюжетом, переделывая для римской сцены греческие пьесы, главным образом новоаттические комедии – Менандра, Филемона и Дифила. Плавт, как и Невий – поэт с демократической направленностью. Исходя из новой комедии, римский драматург ослабляет ее серьезную сторону, усиливает элементы буффонады и приближает свои пьесы к более примитивным формам комической игры. Прологи. «Хвастливый воин» (ок 204). Заглавная маска получила в ней классическое воплощение. Воин – ограниченный и чванливый, с удовольствием слушает карикатурно-преувеличенные небылицы, сочиняемые для него параситом Артотрогом (тоже типичная фигура). Один из источников шекспировского Фальстафа.

Филкомасия – рабыня Пиргополиника, чистая, попавшая в переплет; Любит афинянина Плевсикла.2 интриги. Но есть и свой резонер – сосед война Периплектомен, веселый и общительный старик, покровительствующий влюбленным молодым. Новизна образа.

«Клад». Более серьезная комедия. Старик Эвклион, нашедший клад и трясущийся за него; Честный, но невезучий Ликонид, который изнасиловал дочь старика, но любит ее и хочет жениться. Комический диалог. Но конец комедии не сохранился прообраз «Скупого» Мольера и «Скупого рыцаря».

Типажи: яркие и густые краски. В состоятельных образах, как правило, нет положительной характеристики: старик, шалопай юноша, воин-хвастун, сводник, ростовщик, жадная гетера, сварливая жена. Любимая фигура Плавта – раб, не только носитель интриги, но и средоточие буффонадного элемента. Шутовство и пародия, но энергия и находчивость. Цель Плавта – возбуждать смех всем. Сочетание «новой» комедии с народно-шутовским театром, диалог полон острот, каламбуров, гипербол, грубых шуток – иногда.

Вариант ответа 2:

не, товарищи, звиняйте, на биографию времени вааще нет.(..тем более, по тронскому, эти сведения о Плавте «скудны и мало достоверны». ура.))

жил примерно с 225 по 184 гг. до н.э.

 

П. работал в области паллиаты - комедии с греч. сюжетом, переделывая для рим. сцены греч. пьесы, главным образом пр-ния мастеров «новой» комедии – Менандра, Филемона.. Однако пьесы П. сильно отл-ся от «новой» ком. П. – драматург с демокр. направл-тью. Убирает слож. филос. моменты, усил. момент буффонады,=>примитивизирует. Чёткое деление на белое и чёрное. Частотны «перевёрнутые» сюжеты: раб – двигатель сюжета. Персонажи Плавта не знают ограничений (формулировка Корни)). Диалог+речитатив, хора нет. В одной ком. – нес-ко сюжетов. Ком. созданы в традициях комич. народного театра. Почти нет сатиры.

 

«Хвастливый воин» (ок. 205 г.) - комедия против_героических_личностей.

В ней главное — не сюж., а герой, «хвастл. воин». В стар. времена в Греции проф. воинов не было, были ополченцы. Позже, когда война стала профессией, появились лихие наемники, к-рые шли на службу к кому угодно, хотя бы на край света, по большей части погибали, а кто не погибал, тот возвра­щался на родину разбогатевший и зычно хвастался.. Такой враз разбогатевший хвастливый воин-грубиян стал в комедиях пост. персонажем.

У Плавта этот герой - Пиргополиник («Башнеградопобедитель»).Сидит перед своим домом и следит, как слуги чистят его доспехи — «чтоб ярче солнца!». При нём — прихле­батель по кличке Хлебогрыз; вдвоём считают, сколько врагов уло­жил Пирг-к в походах: кого в Скифии, кого в Персии, всего 7 тысяч, и всех за один день! А то ещё в Индии он одной левой перебил слону руку, то бишь ногу, и то ударив лишь вполсилы! И вообще, какой он герой — и богатырь, и храбрец, и красавец, и как женщины его любят!

На самом же деле он мошенник, трус и развратник, - со­общ. публике его раб Палестрион. Пал-н служил в Афинах у одного юноши, Плевсикла, а тот любил одну девушку, Филокомасию. Когда юноша был в отлучке, вот этот самый Пир-к обманом похитил эту девушку и увёз сюда, в г. Эфес. Пал-н помчался предупре­дить господина, но в пути его схватили пираты и продали в рабство этому же Пирг-ку. Но ему удалось-таки переслать вес­точку прежнему хозяину; тот приехал в Эфес, поселился по соседству с воином у доброго старичка и тайно видится с любимой. На сцене дом воина и дом старика; между ними умный раб сооруд. потайн. ход.

Все бы неплохо, но др. раб воина подглядел за свиданием влюбленных, и старичок сосед очень встревожен: не устроил бы буян воин ему погрома. «Ладно, — говорит Палестрион, — выдумаем, будто у его девушки была в Афинах сестра-двойняшка, вот она-то и поселилась со своим любовником у тебя, старик». (Мотив мнимого двойника!) Свидетеля можно запутать и запугать: с него ведь и спрос, если недоглядел. Пока соглядатай спешит с доносом, девуш­ка, пробравшись по тайному ходу, оказ-ся дома и обруши­вается на доносчика как на клеветника; а потом, снова перебравшись к соседу, уже показывается открыто и под видом своей сестры милуется с юношей; у глупого раба – о_0.

Старик сосед не против такого розыгрыша, так что юноше-афиня­нину даже неудобно: столько хлопот из-за него! «В таких делах я рад помочь, — отвечает старик, — я и сам еще падок до красавиц, а они до меня: воспитанный, остроумный, любезный — настоящий эфесец!» «А что ж до сих пор холост?» — удивляется юноша. «Свобода превыше всего!» — гордо заявляет старичок. «Что правда, то прав­да!» — подтверждает раб. «А как же без детей? — удивляется юноша. — Кто же о тебе заботится?» — «Что ты! — отмахивается старик, — ни один сын не будет так внимателен и обходителен, как дальние родичи, надеющиеся на мое наследство: они меня на руках носят!» — «А это и к лучшему, что ты не женат, — гов. раб. — Найди-ка ты гетеру, крас. и жадн., и выдай её за свою жену...» — «Это еще зачем?» — удивляется старик. «Пусть она при­кинется, будто по уши влюблена в Пирг-ка и будто передала мне для него вот это твое кольцо...» — предлагает юноша. «Ничего не понимаю, но верю тебе: бери, делай что хочешь», — решает ста­рик.

Герои без труда договариваются с гетерой; раб является к Пирг-ку, передает ему кольцо, расхв. соседку, расписывает её любовь. Воин верит: как в неё не влюбиться? Нужно только отделаться от похищенной им афинянки, чтобы новая красотка не ревновала. Пожалуй, даже хорошо, что здесь по соседству появилась её сестра: воин решается передать ей свою лю­бовницу с рук на руки, да еще и щедро одарить, чтобы помалкивала, а рабу Пал-ну за услуги дать свободу и отправить с ними прово­жатым, Появл-ся юноша, выдавая себя за доверенное лицо матери обеих девушек; воин отдает свою афинянку, та изображает вели­кое горе: ах, как тяжко ей расставаться с таким красавцем и богаты­рем! Юноша с подружкой, рабом и подарками благополучно уплывают в Афины.

Добродетель восторжествовала, но порок еще не наказан. Однако и этого ждать недолго. Выступает гетера и разыгрывает, как задума­но, жену старика, влюбленную в Пирг-ка. Тот послушно сле­дует на свидание с нею в соседский дом. Там на него набрасывается старик хозяин с крепкими рабами: «Как ты смеешь, окаянный, подъ­езжать к моей жене?» Его хватают, колотят, точат нож..; с громкими воплями воин откупается от расправы большими деньгами и, «обмякши от побоев», удирает с позором, «Я обманут, я наказан — но, увы, заслуженно! Всех распутников бы этак: стало бы поменьше их. Ну, теперь домой! а вы нам, зрители, похлопайте!» Такой моралью зак-ся ком.

 

Образ Пирг-ка вошёл в мир. лит-ру. С XVI в. он неоднок. воспр-ся евр. пис-ми (Шекспир).

Старик-сосед, избеающий семейн. оков и покров-й проделкам молодёжи, - носитель эллинистич. взглядов на иск-во жизни,) Для римс. публики такая фигура – в новинку.

 

«Клад» («Кубышка») – наиб. серьёзная ком. П. Образ скупца.

Основой для создания психол. разработ. образа стало фолькл. предст. о вреде, к-рый могут принести чел-у неожиданно свал-ся на него богатства. Бедный, честный старик Эвклион находит клад золота, и находка выводит его из душев. равновесия: не спит по ночам, не выходит из дому и т.д. За его дочь сватается бог. купец Мегадор; он боится мотовства жены, философст-т в духе антич. утопистов, мол, браки между бог. и бедн. способст. крепкости семьи и смягч. обществ. противоречий. Из-за свадьбы в доме будут посторонние,=>Эвкл. спеш. запрятать клад вне дома. Его выслеж. раб, принадл-щий плем-ку Мегадора Ликониду, и выкрадывает клад. Эвкл. не знает, что дочь вот-вот должна родить: во время ночн. праздн. её кто-то обесчестил. Это сделал Ликонид; он знает жертву и обесп. сватовством дяди. Эвкл. мечется по сцене в поисках похитителя, приходит Ликонид с признанием. Комич. диалог: Лик. истолк. потряс. состояние Эвк. как рез-т своего поступка; Эвк. думает, что Лик. признаётся в краже. «Не твоя она, ты знал ведь: трогать и не надо бы». – «Раз, однако, тронул, лучше пусь уж остаётся у меня».)))

Конца ком. в рукописях нет: обрыв-ся на сцене,в к-рой Лик. обнар. кубышку у раба.

Но есть антич. пересказ. Лик. женится на дочери, старик, получив кубышку обратно, отдаёт её молодожёнам, т.о. освобождаясь от груза: «У меня не было покою ни ночью, ни днём – теперь я буду спать».

Отмечу, что скупость в «Кладе» – не черта хар-ра, а нечто преходящее, некий психоз%).

 

Греч. комедийные поэты старались варьировать свой типаж, противоп-ть полож. вариант типической маски её отрицательным носителям. П. предпочитает яркие и густые краски. В обрисовке представителей состоятельных кругов (скупой/влюбчивый «старик», шалопай «юноша», «воин»-хвастун) эл-ты полож. хар-ки почти отсутст. Нет и лживой идеализации бедности. Традиц. маски, включая «жадных» гетер и «сварливых» жён, были комически острее и мировоззренчески ближе римс. демокр. зрителю, чем «трогательные» варианты этих масок в пьесах с гуманной тенденцией.

Излюбл. фигура П. – раб – предс. собой самую динамич. маску комедии, наименее стеснённую в поступках, словах, жестах. Он не только носитель интриги, но и средоточие буффонного эл-та.

 

Мелко:

П. работал в области паллиаты - комедии с греч. сюжетом, переделывая для рим. сцены греч. пьесы, главным образом пр-ния мастеров «новой» комедии – Менандра, Филемона.. Однако пьесы П. сильно отл-ся от «новой» ком. П. – драматург с демокр. направл-тью. Убирает слож. филос. моменты, усил. момент буффонады,=>примитивизирует. Чёткое деление на белое и чёрное. Частотны «перевёрнутые» сюжеты: раб – двигатель сюжета. Персонажи Плавта не знают ограничений (формулировка Корни)). Диалог+речитатив, хора нет. В одной ком. – нес-ко сюжетов. Ком. созданы в традициях комич. народного театра. Почти нет сатиры.

 

«Хвастливый воин» (ок. 205 г.) - комедия против_героических_личностей.

В ней главное — не сюж., а герой, «хвастл. воин». В стар. времена в Греции проф. воинов не было, были ополченцы. Позже, когда война стала профессией, появились лихие наемники, к-рые шли на службу к кому угодно, хотя бы на край света, по большей части погибали, а кто не погибал, тот возвра­щался на родину разбогатевший и зычно хвастался.. Такой враз разбогатевший хвастливый воин-грубиян стал в комедиях пост. персонажем.

У Плавта этот герой - Пиргополиник («Башнеградопобедитель»).Сидит перед своим домом и следит, как слуги чистят его доспехи — «чтоб ярче солнца!». При нём — прихле­батель по кличке Хлебогрыз; вдвоём считают, сколько врагов уло­жил Пирг-к в походах: кого в Скифии, кого в Персии, всего 7 тысяч, и всех за один день! А то ещё в Индии он одной левой перебил слону руку, то бишь ногу, и то ударив лишь вполсилы! И вообще, какой он герой — и богатырь, и храбрец, и красавец, и как женщины его любят!

На самом же деле он мошенник, трус и развратник, - со­общ. публике его раб Палестрион. Пал-н служил в Афинах у одного юноши, Плевсикла, а тот любил одну девушку, Филокомасию. Когда юноша был в отлучке, вот этот самый Пир-к обманом похитил эту девушку и увёз сюда, в г. Эфес. Пал-н помчался предупре­дить господина, но в пути его схватили пираты и продали в рабство этому же Пирг-ку. Но ему удалось-таки переслать вес­точку прежнему хозяину; тот приехал в Эфес, поселился по соседству с воином у доброго старичка и тайно видится с любимой. На сцене дом воина и дом старика; между ними умный раб сооруд. потайн. ход.

Все бы неплохо, но др. раб воина подглядел за свиданием влюбленных, и старичок сосед очень встревожен: не устроил бы буян воин ему погрома. «Ладно, — говорит Палестрион, — выдумаем, будто у его девушки была в Афинах сестра-двойняшка, вот она-то и поселилась со своим любовником у тебя, старик». (Мотив мнимого двойника!) Свидетеля можно запутать и запугать: с него ведь и спрос, если недоглядел. Пока соглядатай спешит с доносом, девуш­ка, пробравшись по тайному ходу, оказ-ся дома и обруши­вается на доносчика как на клеветника; а потом, снова перебравшись к соседу, уже показывается открыто и под видом своей сестры милуется с юношей; у глупого раба – о_0.

Старик сосед не против такого розыгрыша, так что юноше-афиня­нину даже неудобно: столько хлопот из-за него! «В таких делах я рад помочь, — отвечает старик, — я и сам еще падок до красавиц, а они до меня: воспитанный, остроумный, любезный — настоящий эфесец!» «А что ж до сих пор холост?» — удивляется юноша. «Свобода превыше всего!» — гордо заявляет старичок. «Что правда, то прав­да!» — подтверждает раб. «А как же без детей? — удивляется юноша. — Кто же о тебе заботится?» — «Что ты! — отмахивается старик, — ни один сын не будет так внимателен и обходителен, как дальние родичи, надеющиеся на мое наследство: они меня на руках носят!» — «А это и к лучшему, что ты не женат, — гов. раб. — Найди-ка ты гетеру, крас. и жадн., и выдай её за свою жену...» — «Это еще зачем?» — удивляется старик. «Пусть она при­кинется, будто по уши влюблена в Пирг-ка и будто передала мне для него вот это твое кольцо...» — предлагает юноша. «Ничего не понимаю, но верю тебе: бери, делай что хочешь», — решает ста­рик.

Герои без труда договариваются с гетерой; раб является к Пирг-ку, передает ему кольцо, расхв. соседку, расписывает её любовь. Воин верит: как в неё не влюбиться? Нужно только отделаться от похищенной им афинянки, чтобы новая красотка не ревновала. Пожалуй, даже хорошо, что здесь по соседству появилась её сестра: воин решается передать ей свою лю­бовницу с рук на руки, да еще и щедро одарить, чтобы помалкивала, а рабу Пал-ну за услуги дать свободу и отправить с ними прово­жатым, Появл-ся юноша, выдавая себя за доверенное лицо матери обеих девушек; воин отдает свою афинянку, та изображает вели­кое горе: ах, как тяжко ей расставаться с таким красавцем и богаты­рем! Юноша с подружкой, рабом и подарками благополучно уплывают в Афины.

Добродетель восторжествовала, но порок еще не наказан. Однако и этого ждать недолго. Выступает гетера и разыгрывает, как задума­но, жену старика, влюбленную в Пирг-ка. Тот послушно сле­дует на свидание с нею в соседский дом. Там на него набрасывается старик хозяин с крепкими рабами: «Как ты смеешь, окаянный, подъ­езжать к моей жене?» Его хватают, колотят, точат нож..; с громкими воплями воин откупается от расправы большими деньгами и, «обмякши от побоев», удирает с позором, «Я обманут, я наказан — но, увы, заслуженно! Всех распутников бы этак: стало бы поменьше их. Ну, теперь домой! а вы нам, зрители, похлопайте!» Такой моралью зак-ся ком.

 

Образ Пирг-ка вошёл в мир. лит-ру. С XVI в. он неоднок. воспр-ся евр. пис-ми (Шекспир).

Старик-сосед, избеающий семейн. оков и покров-й проделкам молодёжи, - носитель эллинистич. взглядов на иск-во жизни,) Для римс. публики такая фигура – в новинку.

 

«Клад» («Кубышка») – наиб. серьёзная ком. П. Образ скупца.

Основой для создания психол. разработ. образа стало фолькл. предст. о вреде, к-рый могут принести чел-у неожиданно свал-ся на него богатства. Бедный, честный старик Эвклион находит клад золота, и находка выводит его из душев. равновесия: не спит по ночам, не выходит из дому и т.д. За его дочь сватается бог. купец Мегадор; он боится мотовства жены, философст-т в духе антич. утопистов, мол, браки между бог. и бедн. способст. крепкости семьи и смягч. обществ. противоречий. Из-за свадьбы в доме будут посторонние,=>Эвкл. спеш. запрятать клад вне дома. Его выслеж. раб, принадл-щий плем-ку Мегадора Ликониду, и выкрадывает клад. Эвкл. не знает, что дочь вот-вот должна родить: во время ночн. праздн. её кто-то обесчестил. Это сделал Ликонид; он знает жертву и обесп. сватовством дяди. Эвкл. мечется по сцене в поисках похитителя, приходит Ликонид с признанием. Комич. диалог: Лик. истолк. потряс. состояние Эвк. как рез-т своего поступка; Эвк. думает, что Лик. признаётся в краже. «Не твоя она, ты знал ведь: трогать и не надо бы». – «Раз, однако, тронул, лучше пусь уж остаётся у меня».)))

Конца ком. в рукописях нет: обрыв-ся на сцене,в к-рой Лик. обнар. кубышку у раба.

Но есть антич. пересказ. Лик. женится на дочери, старик, получив кубышку обратно, отдаёт её молодожёнам, т.о. освобождаясь от груза: «У меня не было покою ни ночью, ни днём – теперь я буду спать».

Отмечу, что скупость в «Кладе» – не черта хар-ра, а нечто преходящее, некий психоз%).

 

Греч. комедийные поэты старались варьировать свой типаж, противоп-ть полож. вариант типической маски её отрицательным носителям. П. предпочитает яркие и густые краски. В обрисовке представителей состоятельных кругов (скупой/влюбчивый «старик», шалопай «юноша», «воин»-хвастун) эл-ты полож. хар-ки почти отсутст. Нет и лживой идеализации бедности. Традиц. маски, включая «жадных» гетер и «сварливых» жён, были комически острее и мировоззренчески ближе римс. демокр. зрителю, чем «трогательные» варианты этих масок в пьесах с гуманной тенденцией.

Излюбл. фигура П. – раб – предс. собой самую динамич. маску комедии, наименее стеснённую в поступках, словах, жестах. Он не только носитель интриги, но и средоточие буффонного эл-та.

 

Сева
53. Особенности "Золотого века" римской литературы, его значение для
последующих веков.

Суперкраткий пересказ: после прихода к власти Октавиана Августа, сосредоточившего в своих руках всю власть и оттеснившего народные массы от воздействия на власть, освободившееся время граждане стали заниматься творчеством. В это время существует направление литературы, пропагандирующее действующую власть и вводимые ей порядки. Происходит развитие множества литературных жанров, в т.ч. элегии, эпической поэмы, сатир и проч., которые активно используются европейскими авторами в будущем. Черты: субъективизм, красочность повествования, глубина описания чувств.

 

После конца гражданских войн власть оказывается полностью в руках принцепса (первого сенатора) Октавиана Августа, а сенат, народное собрание и магистраты продолжали действовать лишь для видимости. Август окружил себя многочисленными деятелями искусства, которые под руководством его и его соратников, как, например, Мецената, поощрявшего финансово и недвижимостью «верных творцов», «проповедовали официальную идеологию»: систему взглядов на римское государство и его задачи, на особую миссию Августа.

В то же время в богатом рабами и золотом Риме стала укрепляться философия эпикурейства, которая заключалась в том, чтобы жить, наслаждаясь, а материальные ценности ставились гораздо выше духовных (хотя сам создатель учения как раз ставил для себя духовное выше материального). Этой философией увлекались многие поэты того времени, и дух того времени можно было описать так: «Жизнь коротка, так наслаждайся ей «на всю катушку», пока она есть».

С приходом Августа к власти и сосредоточением её в одних руках гражданские чувства и гражданский долг, ораторское искусство потеряли место, где они могли бы проявляться, в связи с чем большая часть времени обеспеченных слоёв населения стала наполняться приятным времяпрепровождением, а также творчеством, а ораторствовать стало более просто и безопасно на бумаге на отстранённые темы. Это обусловило всплеск популярности поэзии, когда каждый уважающий себя обеспеченный римлянин считал своим долгом и читать новейшие произведения современных поэтов, и испытывать своё перо. Также в Рим съезжаются «попытать счастья» италийцы, уроженцы италийских городов, некоторые их которых стали позже великими поэтами (Гораций, Вергилий и проч.). В Риме появляется множество поэтов, которые собираются в различные кружки, направления вокруг богатых римлян, которые финансировали талантливых авторов.. Среди таких кружков наиболее известным стал кружок Гая Цильния Мецената (Гораций, Проперций), чьи участники писали в «проавгустовском» направлении, прославляя Августа и старую нравственность, в соответствии с курсом самого Октавиана. Другим кружком, чьи участники отгораживались в своём творчестве от каких бы то ни было политических идей, был кружок Корвина Мессалы (Тибулл). Поэты практиковали сперва публичные чтения этих кружках, а после и всенародные, которые упрочивали их славу и служили делу популяризации авторов и идей, которые они высказывали в своих произведениях.

Также в таких кружках зарождалась и будущая литературная критика.

В век Августа была достигнута наибольшая высота и элегией, которая не причислялась древними к чисто лирической поэзии, примыкая по своей стихотворной форме (двустишию из гекзаметра с пентаметром, т.е. сокращенным гекзаметром) к эпосу. Важнейшие представители элегии, которая была по преимуществу любовной, — Тибулл, Проперций, Овидий. В произведениях этих пяти поэтов (Вергилий, Гораций, Тибулл, Проперций, Овидий) выразился цвет века Августа, выше которого римская поэзия никогда не поднималась. В прозе к этому веку принадлежит огромное историческое произведение Тита Ливия (часто довольно вольное литературное переложение истории), из 142 книг которого до нас дошли едва 35.

Однако инакомыслие в поэзии воспринималось властями довольно болезненно, поэтому судьба ораторов, забывавших о том, что времена переменились, не была завидна. а некоторые ораторы, хотя и не прямо за свои речи, но подверглись гонениям, и первый из них кончил жизнь самоубийством, второй — в изгнании. Также можно вспомнить и Овидия, который был сослан под тем предлогом, что его чересчур откровенные и развращающиеся стихи мешали установлению в Риме прежних, глубоко нравственных порядков.

 

В течение «Золотого века» римской литературы появляются выдающиеся труды целой плеяды римских авторов — Вергилия, Горация, Овидия и других, чьи труды во все века не переставали цениться за те улучшения, которые были сделаны в эллинистической поэзии и служили и служат отличительными чертами римской поэзии «золотого» и последующих «литературных веков»: это крайне яркий субъективизм в любовной лирике, это красочность и тонкость передачи деталей произведений (замечательная фигура Лаокоона в скульптурном ансамбле, которая была вылеплена на основе описания его в «Энеиде» – вспомним Лессинга) и это глубокое внимание к внутреннему состоянию персонажей, которое было существенно развито из греческой литературы. В это же или приблизительно в это время были сформулированы и существенно развиты жанры элегий, сатир, диатриб и проч., которые позже стали напрямую использовать или чьи элементы стали вносить в свои произведения авторы последующих времён. Да и сюжеты, появляющиеся в произведениях авторов «Золотого века», позже не раз обыгрываются у средневековых авторов и авторов эпохи Возрождения.

В общем и целом «Золотой век» римской литературы можно ценить за важное развитие предшествующей ей греческой литературы и за замечательные произведения, появившиеся в это время

54. Этапы творчества Вергилия, его значение для литературы последующих веков.

Суперкраткий пересказ: Вергилий — выдающийся поэт Золотого Века римской литературы, автор «Энеиды» (о путешествии выходцев из павшей Трои в Италию, где они пытаются обосноваться), книг «Пастушьих песен» и «О земледелии», почитался и современниками, и людьми следующих веков за свои красочные описания природы, а также глубокие характеры, краски и подсмыслы «Энеиды».

Вергилий родился в Андах в 70 г. до н. э., получил хорошее образование, в 50-ом году он приезжает в Рим, где увлекается философией эпикурейства, а также поэзией неотериков. В 42-39 гг. Вергилий пишет «Буколики» («Пастушьи Стихи»), состоящие из около дюжины эклогов, в которых в форме беседы отдыхающих пастухов, временами состязающихся в импровизации песен, которых, однако, судя по их суждениям можно охарактеризовать как тонких философов и поэтов. Кстати, в одном из эклогов Вергилий рассказывает устами пастуха о том, что с появлением на свет «избранного» младенца наступит на земеле Золотая Эра, что позже ошибочно толковалось как одно из пророчеств явления Христа.

В «Буколиках» проявляется любовь Вергилия к простой сельскохозяйственной жизни, которую поэт описывает красочно и с удовольствием. Это мирное направление соответствовало направлению Августа, который после гражданской войны старался привести Рим в порядок и спокойствие. В своих произведениях Вергилий всячески старается избегать размышлений о политике, оставаясь «певцом пастбищ, пашен и вождей» (эпитафия на могиле Вергилия в Неаполе).

Следующим произведением Вергилия были «Георгики» («О земледелии»), в которых с меньшей подробностью, чем у Гесиода, но в общем довольно подробно толковалось об особенностях земледелия, пчеловодства и проч., по одному аспекту сельской жизни на «главу». Здесь Вергилий использует вставной эпизод, описывая, историю, как у демона земледелия и скотоводства Аристея гибнут все его любимые пчёлы, на которых наслали мор нимфы из-за этого, что Эвридика, бежавшая от преследовавшего его Аристея, умирает, а не смогший спасти её из царства мёртвых Орфей гибнет на выходе из пещеры от рук вакханок. Аристей приносит обильные жертвы нимфам, и пчёлы возвращаются к нему.

В «Б.» и «Г.» общей идеей является, в том числе, и идея привлечения ветеранов, получивших по приказу Августа земли, обратиться к сельхозтруду и к мирному спокойному образу жизни.

«Энеида» — ключевое произведение Вергилия, благодаря которому, в основном, он остался в веках. «Энеида» написана в «Век Августа», когда большая часть литературы писалась в соответствии с «линией партии», так, как требовал того Август. А требовал он восславления былых нравов (в противоположность упадку нравов в то время), а также своей персоны (ему необходимо было подтвердить через литературу «легитимность» своего властвования). Необходимы были и доказательства величия Рима (вспоминаем теорию «Москва — третий Рим», в соответствие с которой притягивали за уши факты, чтобы доказать суверенность и древность Русского государства) для создания идеологического базиса идеи великого Рима. И Вергилий излагает в «Энеиде» и так уже предложенную многими авторами до него идею о том, что предками римлян были троянцы, бежавшие из города во время резни. Предводителем их, по «Энеиде», был Эней, сын богини Афродиты и Анхиза, троюродного, вроде бы, брата Приама. После долгих странствий, героических подвигов, прибытия в Италию, воин и попыток заключить брак с вождём одного из местных народов, победы (здесь «Энеида» оканчивается — Вергилий не успел дописать её и, не желая публиковать неоконченное произведение, велел после своей смерти сжечь «Энеиду», что, однако, сделано не было — «Энеида» была опубликована друзьям Вергилия после его смерти)) Эней основывает деревню, а его потомки, Рем и Ромул, сыновья Марса и пра-пра-...внучки Энея, позже поставят вокруг неё стены и, таким образом, будет строиться Рим. Август же оказывается, как приёмный сын Юлия Цезаря, наследником династии, ведущей свой род ещё от Трои. Также, когда Эней оказывается в подземном мире, отец его, Анхиз (Анхис), показывает Энею, рассказав учение о переселении душ, его будущих потомков, великих деятелей Рима. Среди них называется и с большим уважением и восхвалением Август.

Поэма написана в эпическом стиле, что обосновывает наличие множества описаний, вставных эпизодов, замедлений, отстраненности автора и проч. Однако во многом подражавший Гомеру, Вергилий вносит и изменения в эпический стиль и повествование. Боги у Вергилия всесильны, никто не может им противиться (у Гомера же некоторые герои даже ранят богов в пылу битвы), а веления Юпитера вообще не подвре6гаются обсуждению, они выполняются как приказы. Автор, по сравнению с Гомером, с гораздо большей подробностью описывает переживания и внутренне состояние персонажей (например, очень подробно и ярко описываются мысли и состояние Дидоны, карфагенской царицы, от которой уплывает по велению богов возлюбленный ею Эней), однако описания окружающего мира у Вергилия гораздо более бедное и менее подробное, чем в «Одиссее», к примеру, хотя, в соответствии с эпическим жанром, они встречаются часто. Кстати, само строение «Энеиды» схоже с эпосом Гомера, правда, наоборот — сперва у Вергилия идут странствия в поиске «дома» («Одиссея»), а затем война и битвы («Илиада»).

Также, как и родство Рима с Троей в «Энеиде» обосновываются и другие реалии мира — например, непрерывные войны Рима с Карфагеном, по Вергилию, происходят потому, что Дидона, перед тем, как убить себя от горя и гордости после отплытия Энея, проклинает Энея и велит, чтобы отныне вечно воевали народ Карфаген и потомки Энея.

Подробный пересказ «Энеиды»:

Начало. Эней уже уплыл из Трои с друзьями, сыном и отцом и находится со своими кораблями в море. Юнона (Гера), гневаясь на него, повелителю ветров, Эолу, обещая отдать одну из нимф, велит выпустить ветра на волю. Те устраивают бурю, которые рушат корабли Энея, топят их. Появившийся Нептун успокаивает море. Оставшиеся корабли подплывают к Африке, где правит прогнанная из Финикии братом молодая вдова-царица Дидона. Она принимает гостей радостно, и на пиру у неё Эней рассказывает свою историю. После десяти лет войны греки решаются на хитрость, оставляя в своём лагере огромную статую коня с лучшими воинами внутри, а сами как бы уплывают ни с чем, оставив лагерь. Жители Трои делятся во мнениях, сжечь ли или оставить памятник, «дар побеждённых данаев». Один жрец, Лаокоон, говорит, что это ловушка, но из моря появляются два змея, которые убивают и жреца, и его малых детей. Троянцы принимают это за знак, они разбирают часть стены города, втаскивают «коня» внутрь, хотя и слышат порой, как звякают внутри доспехи врагов, но не обращают внимания. Ночью воины греков выходят из статуи, открывают ворота города, начинают резню. В её ходе убивают сыновей Приама и самого старика. В получившейся суматохе Эней, по просьбе жены и сына и знамению богов (огненному шару в небе), бежит их города с семьёй, таща на закорках старика Анхиса. По дороге жена Энея, Креуза, теряется, Эней отправляется на её поиски, не находит её и возвращается к сыну с отцом, но позже Креуза не раз является мужу в виде духа и даёт советы. Корабли Энея странствуют по морю 6 лет, на пути проплывая и мимо Сциллы с Харибдой, и временами оказываясь на берегу, однако каждый раз людям Энея приходится уплывать, ведь то на этой земле оказывается жилище циклопов, то гарпии прогоняют их. Эней спрашивает совета у разных оракулов, но они отсылают его то в Крит, то в Италию. В пути на Сицилии, умирает старый Анхис. Затем наступает буря, и Эней с людьми оказывается в Карфагене, у Дидоны. Она влюбляется в Энея, и однажды, на охоте, они вдвоём оказываются в пещере, и Дидона уже ожидает свадьбы. Однако боги велят Энею продолжать свои странствия, ибо путь его ещё не окончен. По дороге Эней останавливается на Сицилии, он устраивает игры в честь умершего здесь отца, но в это время уставшие жёны его спутников сжигают часть кораблей, не желая дальше странствовать. Оставив не желающих далее плыть, Эней оправляется с остальными людьми дальше в путь, и на исходе сил троянцы оказываются в Италии. Здесь у Везувия есть вход в царство мёртвых, куда, со жрицей Сивиллой, сходит с сорванной по её совету в священном лесу золотой ветвью Эней в Аид. Здесь он видит призраки чудищ, никем не погребённых людей, Харона, который за золотой ветвь перевозит в царство мёртвых Энея с Сивиллой, которая даёт лепёшку со снотворным охранни<