Дальнейшие размышления о Западе

Еще одна вещь, которую я бы хотел отметить: иногда кажется, что западным практикующим недостает правильного "видения" учения. Я думаю, что для сохранения учений необходимо специально развивать и поддерживать особое духовное видение. Такое видение присутствует в тибетской культуре, является ее частью, и оно помогло защитить и сохранить учения. Для того, чтобы обучаться им, необходимо подготовить себя к этому, особенно это относится к людям Запада. Обретение этого видения не является чем-то невозможным, и я сам наблюдал изменения в людях, которые серьезно и добросовестно следуют учениям.

Мне особенно нравится обучать людей, которые ранее получали учение от разных мастеров, так как в этом случае посредством учений они уже ощутили другой "вкус" и обрели более полное видение. Так же в силу того, что они уже имеют некоторые знания, мне дает больше удовлетворения тот факт, что они могут оценить то, чему обучаю их я. И наоборот, я обнаружил, что те люди, которые обучались только у одного мастера, более склонны к тому, чтобы сравнивать мое учение с тем, чему учил их он и выносить свои суждения.

Еще один момент, который я считаю очень важным и который, как я вижу, неправильно понимают на Западе — это отношения между мастером и учеником. Например, если учитель и ученик становятся друзьями, итог аспект отношений должен быть обособлен от духовных "дхармических" отношений, иначе разрыв в дружбе может привести к разрыву в дхармических отношениях. На Востоке именно дхармическая связь является главенствующей над мирскими отношениями, что создает более тесный контакт. Наверное, причина этого в том, что для Запада характерно более сильное чувство эго, отсюда и более сильное стремление "обладать" учителем как другом и постоянно получать его положительные оценки.

Некоторые люди глубоко настроены против западного образовательного подхода, придающего особое значение интеллектуальным знаниям, и поэтому их привлекают те мастера, которые кажутся "антиинтеллектуальными", ибо таким путем они могут навсегда сохранить свои концепции или фантазии относительно "духовности", вместо того чтобы учиться чему-то новому, и таким образом развивать свой ум. Но путь Дзогчен содержит различные концепции, которые требуют интеллектуальных усилий для понимания. Он также включает практики, позволяющие наблюдать и осознавать процесс воздействия конкретных техник на ум и его изменение под их влиянием. С другой стороны, есть и положительная черта многих западных практикующих — они хотят упорядочить все то, что они изучают. Это приводит к возникновению многих конкретных вопросов относительно учения и путей выполнения практик, то, чего часто нет у тибетцев.

И наконец — со временем начинают появляться западные мастера Дзогчен и других духовных традиций. Это создает нелегкую проблему: в какой степени тибетский культурный аспект учения может быть отброшен без потери его особого качества? Любое учение, передаваемое тибетским мастером на Западе, подвергнется изменению в силу того, что обучение ведется в новом и совершенно отличном культурном контексте, и чем более искусен мастер в области общения с западным умом, тем в большей степени ему придется изменять учение. Но хороший мастер изменит лишь некоторые аспекты, что облегчит установление контакта, и не станет вносить изменения в существенные моменты, так как это нарушило бы чистоту учения.

Еще одна проблема, которую трудно избежать, связана с тенденцией духовных школ, либо стремиться к сохранению своих традиций на основе полной закрытости, либо пытаться быть возможно более открытыми и свободными от сектантства, но при этом часто возникает опасность того, что эта самая свобода от сектантства становится источником самооправдания и ведет к такой же закрытости, что и сектантство.

И еще одна вещь, которую я замечал: положение духовного мастера может легко стать выражением основной человеческой страсти — гордости, и тогда учитель становится лидером, подобным военному командиру. В силу духовной подоплеки положения мастера данная проблема может показаться не такой важной и требующей разрешения, но я думаю, что учителя должны наблюдать за этим и работать над собой.

Я хотел бы закончить таким замечанием: хотя мантры и необходимо сохранять в их изначальной форме, по той причине, что их большая сила основана на составляющих их звуках, молитвы все же следует переводить на родной язык, поскольку очень важно понимать их значение.

Моя первая поездка в США

В январе 1990 года (это был год смерти моей матери) я впервые отправился в Соединенные Штаты по приглашению общины Дзогчен в Конвее (штат Массачусетс). Я путешествовал по Америке почти три месяца, посетив при этом Тибетский Центр в Нью-Йорке, другие Дхарма-центры и духовные группы, а также ряд университетов, где я прочитал лекций общей продолжительностью свыше 130 часов. Когда я был в США, профессор Энн Кляйн из Хьюстонского Университета пригласила меня читать лекции и сделать несколько публичных выступлений по учению. Хотя у меня был очень плотный график, в конце своего пребывания в США мне удалось на пару дней выбраться в Хьюстон. Это было в апреле. У нас с Энн установился очень хороший контакт, вместе с ней мы обсуждали планы на будущее, переводы и образовательные проекты. От имени Университета Энн пригласила меня еще раз посетить их, и в августе того же года я еще раз приехал туда на две недели. Вместе мы работали над "Гал мдо", бонским текстом Дзогчен, а также над текстами, посвященными знаменитому бонскому божеству Сридлай рГьялмо, "Царице Сущего".

Планы на будущее

Поскольку в Хьюстонском Университете мне была присуждена Рокфеллерская стипендия на 1991-92 годы, я оставил свою работу в ИсМЕО. В Университете я читал лекции, занимался исследовательской деятельностью и посещал занятия по мировым религиям. Благодаря любезной поддержке профессора Энн Кляйн и ее мужа Харви Аронсона мое пребывание в Америке и работа здесь приносят мне большую радость. Хотя я скучаю по красоте, темпу жизни и дружелюбной атмосфере Италии, я понял насколько полезно для меня пребывание в Соединенных Штатах, где образовательная система функционирует на более высоком уровне и где я имею большую возможность продолжать свою научную работу.

У меня много планов на будущее. В 1992 году мой учитель Лопон Тензин Намдак приезжал в Соединенные Штаты для участия в посвящениях Калачакры в Нью-Йорке. Во время своего пребывания в Америке он также посетил Хьюстон, и мы вместе с ним занимались разработкой программы Института Лингминча и его эмблемы. При поддержке моих американских друзей и учеников, совершающих непрестанные усилия, в частности Энтони Куртиса и Джоан Кальян Куртис, Виктора и Вирджинии Торрико, Джона и Синди Джексон, я продолжаю работу над этим проектом. Институт Лингминча назван так по фамилии последних царей страны Жанг Жунг. Он был открыт в Вирджинии и предлагает студентам семилетние программы обучения, включая два года изучения Сутр, два года — Тантры и три года изучения Дзогчен. Ежегодная программа обучения будет включать в себя конкретные практики, связанные с изучаемыми предметами. Начало занятий планируется на 1993 год. Дополнительно к семилетней программе Институт предлагает студентам курсы по тибетской медицине, языку, поэзии, музыке и другим видам искусства.

У меня есть два других проекта на будущее. Первый включает в себя исследование связи между психотерапией и духовной практикой, и особенно сотрудничество с психотерапевтами, уже имеющими практический опыт, с целью разработки новых терапевтических приемов для работы с практикующими по конкретным проблемам, которые могут возникать в их практике. Я часто наблюдал, что чрезмерные ожидания или сложные личностные конфликты наилучшим образом разрешающиеся посредством психотерапии, могут создавать проблемы для практикующих в их отношениях с мастером, другими практикующими и с самим учением.

Второй проект связан с более тесной работой с коренными американцами. Я обнаружил много схожих моментов между их духовными традициями и тибетской культурой, а в частности, бонской традицией. Мне бы хотелось уделить больше внимания работе по обмену информацией между этими двумя духовными культурами.