Глава V. Возможен ли пересмотр решений конституционного суда России: внутригосударственный и международно-правовой аспекты

 

Ответ на вопрос о возможности пересмотра решений Конституционного Суда, казалось бы, очевиден. Статья 79 (часть первая) Закона о Конституционном Суде вполне определенно устанавливает, что решение Конституционного Суда окончательно и не подлежит обжалованию. Такая формулировка - непременный пункт резолютивной части каждого постановления и определения Конституционного Суда.

Указанное положение Закона тем не менее оспаривалось в Конституционном Суде рядом граждан, которые полагали, что оно необоснованно ограничивает конституционное право на судебную защиту, в соответствии с которым гражданин должен иметь возможность обжаловать решение суда, в том числе постановления и определения Конституционного Суда, в целях исправления судебных ошибок. Такую аргументацию заявителей можно было воспринять как основанную на неоднократно выраженной правовой позиции самого Конституционного Суда, согласно которой окончательный характер постановлений надзорной судебной инстанции не может рассматриваться как препятствие к возможности их пересмотра в дополнительной стадии - по вновь открывшимся обстоятельствам, в случае судебных ошибок, которые ранее не были или не могли быть выявлены. Однако данная правовая позиция вырабатывалась при оценке процессуальных норм, касающихся уголовного, гражданского, арбитражного и административного судопроизводства.*(126)

Ответ на вопрос, возможен ли пересмотр решения Конституционного Суда, был дан им в Определении от 13 января 2000 г. N 6-О по жалобе гражданки М.В. Дудник на нарушение ее конституционных прав частью первой ст. 79 Закона о Конституционном Суде.*(127) Интерпретируя положения ряда статей Конституции, прежде всего ст. 46, Конституционный Суд указал, что из конституционного права на судебную защиту не следует возможность для гражданина по собственному усмотрению выбирать способ и процедуру судебного оспаривания, - применительно к отдельным видам судопроизводства они определяются статьями 46-53, 118, 120, 123, 125-128 Конституции, а также федеральными конституционными и федеральными законами. Это относится и к пересмотру судебных решений, в том числе окончательных.

Регулируя процедуры обжалования судебных решений, законодатель вправе, исходя из Конституции и международных договоров Российской Федерации, принимать во внимание особенности того или иного вида судопроизводства, а также место соответствующего суда в судебной системе. Именно занимаемое Конституционным Судом место в судебной системе и в системе государственной власти вообще, о чем говорилось ранее, особенности конституционного судопроизводства и обусловливают тот факт, что его решения окончательны и не подлежат обжалованию, как это установлено ст. 79 (часть первая) Закона о Конституционном Суде.

Данное законоположение отличается от нормы ст. 53 Закона о Конституционном Суде РСФСР 1991 г., которая предусматривала возможность пересмотра Конституционным Судом своего решения по собственной инициативе в случаях, если: 1) он признает, что решение было постановлено с существенным нарушением установленного порядка производства; 2) открылись новые существенные обстоятельства, не известные Конституционному Суду в момент постановления решения; 3) изменилась конституционная норма, на основании которой было принято решение.

В литературе иногда встречаются предложения дополнить и действующий Закон о Конституционном Суде нормой аналогичного содержания, ссылаясь при этом, в частности, на то, что изменение Конституции требует пересмотра отдельных решений Конституционного Суда, что отсутствуют легальные возможности исправить обнаруженную судебную ошибку, что хотя пересмотр решений конституционных судов редкое явление в мировой практике, он тем не менее предусмотрен в Беларуси, Кыргызстане, Молдове, ряде других государств.*(128) Предлагается предусмотреть в Законе о Конституционном Суде и организационный механизм проверки "истинности и практической целесообразности", принимаемых Конституционным Судом решений, "особенно тех из них, которые приняты большинством в один-два голоса" (?), например создать новую инстанцию - Президиум Конституционного Суда, "сенатские комиссии" на паритетных началах из представителей законодательной и судебной власти и т.п.*(129) Однако подобные предложения, как представляется, не учитывают существенные изменения в статусе и полномочиях Конституционного Суда, внесенные Конституцией 1993 г. и Федеральным конституционным законом о нем 1994 г., особенности этого органа и конституционного судопроизводства.

Прежнее установление о пересмотре решений Конституционного Суда ввиду ранее не известных новых существенных обстоятельств было вполне правомерным, так как Конституционный Суд был правомочен рассматривать дела о конституционности правоприменительной практики, давать заключения о конституционности действий и решений высших должностных лиц, что было связано с установлением и исследованием фактических обстоятельств, правонарушающих действий.

В настоящее время Конституционный Суд такими полномочиями не обладает. Он наделен правом проверять конституционность нормативных актов и договоров, разрешать споры о компетенции, давать толкование Конституции и при этом не устанавливает фактические обстоятельства, исследование которых отнесено к компетенции других судов и иных правоприменительных органов и лежит в основе их правоустанавливающих решений по конкретным делам. Этим конституционное судопроизводство существенно отличается от иных видов судопроизводства, что и обусловливает неприемлемость пересмотра решений Конституционного Суда по указанному основанию.

Рассматривая дело в любой из установленных Законом о нем процедур, Конституционный Суд дает в своих решениях нормативное (при реализации специального полномочия по ч. 5 ст. 125 Конституции) или казуальное (при разрешении всех иных дел) толкование положений Конституции, которое в обоих случаях является официальным толкованием. Право на такое официальное толкование конституционных норм принадлежит исключительно Конституционному Суду, а потому оно, как и выявленный в решениях конституционно-правовой смысл проверяемого нормативного акта, обязательны для всех субъектов права в силу ст. 6 и 106 Закона о Конституционном Суде. Конституция не предусматривает иных органов, обладающих таким правомочием или могущих пересмотреть его решения.

Что касается вопроса о пересмотре решения Конституционного Суда в случае изменения конституционной нормы, на основе которой оно было принято, то следует иметь в виду, что данное в решении официальное нормативное или казуальное толкование конституционной нормы в принципе разделяет судьбу этой нормы, т.е. при ее изменении фактически утрачивает силу в целом или в определенной части, что следует, в частности, из положений пункта 2 раздела второго "Заключительные и переходные положения" Конституции 1993 г. применительно к решениям Конституционного Суда, принятым до ее вступления в силу. Для этого не требуется пересмотра решения Конституционного Суда. В случае же неясности указанных последствий соответствующие органы и лица на основании ст. 83 Закона о Конституционном Суде могут обратиться с ходатайством о разъяснении решения Конституционного Суда.

Проблема же пересмотра по инициативе Конституционного Суда своего решения в случае, если он признает, что оно было принято с существенным нарушением установленных Законом о Конституционном Суде правил конституционного судопроизводства, как показывает более чем 12-летняя практика Конституционного Суда, не является актуальной, что в принципе не отрицает возможности ее законодательного решения.

По поводу некоторых решений Конституционного Суда порой высказываются критические замечания с политических или профессиональных позиций, иной взгляд на рассмотренные в них правовые проблемы. Несогласие с решением иногда выражают и отдельные конституционные судьи, представляя особое мнение по делу. Все это, однако, не может опровергнуть тот факт, что Конституционный Суд - единственный институт в судебной системе, которому принадлежит исключительное право оценивать соответствие федеральной Конституции нормативно-правовых актов и в случае их неконституционности лишать эти акты юридической силы и презюмируется истинность данного при этом толкования конституционных норм.

Вместе с тем презумпция истинности истолкования Конституционным Судом норм Конституции или конституционно-правового смысла нормативных актов, выраженного в сформулированных в его решениях правовых позициях, не означает, что при возникновении у конституционных судей сомнений в обоснованности той или иной правовой позиции она не может быть изменена. Возможность корректировки правовых позиций вытекает, в частности, из ст. 73 Закона о Конституционном Суде, согласно которой в случае, если большинство участвующих в заседании палаты судей склоняются к необходимости принять решение, не соответствующее правовой позиции, выраженной в ранее принятых решениях Конституционного Суда, дело передается на рассмотрение в пленарное заседание.

Данное положение, как и конкретизирующую его норму §40 Регламента Конституционного Суда, было бы неправильно понимать так, что только палаты могут инициировать изменение правовой позиции. Это может исходить и от Конституционного Суда in corpore (в полном составе) при рассмотрении нового дела. Суть ст. 73 Закона в том, что только в пленарном заседании может быть установлено наличие оснований для пересмотра прежней правовой позиции независимо от того, сформулирована ли она в решении Конституционного Суда, принятого палатой или в пленарном заседании. Поводом же для пересмотра прежней правовой позиции может послужить обращение в Конституционный Суд любого из управомоченных на это органов и лиц, перечисленных в ст. 125 Конституции, в том числе жалоба гражданина. Вместе с тем изменение прежней правовой позиции не означает отмены решения, в котором она была выражена, но ею уже не будут руководствоваться при принятии последующих решений.

В связи со вступлением России в Совет Европы, ратификацией в марте 1998 г. Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней и признанием Россией юрисдикции Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколом к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов возникла проблема соотношения решений Европейского Суда и Конституционного Суда. Так, Уполномоченный Российской Федерацией при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптев полагает, что "большие сложности могут возникнуть, если из решения Европейского Суда будет следовать несовместимость с Конвенцией какого-либо решения нашего Конституционного Суда. Скорее всего перед Россией подобные проблемы никогда не встанут, но нужно учитывать возможность такой ситуации".*(130) Такая деликатная формулировка подразумевает, очевидно, не вытекает ли из ратификации Конвенции и признания обязательной для России юрисдикции Европейского Суда необходимость пересмотра или отмены решения Конституционного Суда в случаях установления Европейским Судом нарушения Российской Федерацией положения Конвенции, т.е. предусмотренного этим положением права или свободы человека.

Правомерен и такой вопрос: может ли гражданин, группа граждан, неправительственная организация - именно они согласно ст. 25 Конвенции вправе обращаться с жалобой - оспорить в Европейском Суде решение Конституционного Суда и потребовать его отмены как противоречащее Конвенции? Из Конституции России такая возможность не вытекает, учитывая положение ст. 79 (часть первая) Закона о Конституционном Суд об окончательности и необжалуемости решений Конституционного Суда. В то же время, например, В.В. Ершов полагает, что в связи со вступлением России в Совет Европы и ратификацией Конвенции возник не только в теоретическом, но и в практическом плане вопрос о соответствии данного положения статье 46 (ч. 3) Конституции, согласно которой "каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты". В.В. Ершов считает, что необходимо привести Закон о Конституционном Суде в соответствие с Конституцией и взятыми Россией на себя международными обязательствами.*(131)

При ответе на указанные вопросы следует прежде всего иметь в виду, что Европейский Суд по правам человека не является для национальных судов какой-либо апелляционной или надзорной инстанцией, отменяющей или изменяющей их решения. Поэтому когда, например, Социалистическая партия Турции оспорила в Европейском Суде решение Конституционного Суда Турции о ее роспуске и потребовала аннулировать это решение, Европейский Суд констатировал в своем постановлении от 25 мая 1998 г. "Социалистическая партия и другие против Турции", что он не правомочен согласно Конвенции принимать такие меры.*(132)

В то же время в практике Европейского Суда возникал вопрос о том, распространяется ли действие положения ст. 6 (п. 1) Конвенции о гарантиях права на справедливое судебное разбирательство в разумный срок на рассмотрение дел в конституционных судах. До середины 80-х гг. ХХ в. сохраняла силу правовая позиция Европейского Суда, согласно которой сама природа прав, определяемых конституционным судом, делает ст. 6 (п. 1) Конвенции неприменимой к этому суду (решение от 6 мая 1981 г. по делу "Бухголц против ФРГ"). В конце 80-х - начале 90-х гг. сложилась иная правовая позиция, смысл которой заключается в том, что когда конституционный суд рассматривает вопрос о конституционности закона, примененного общим судом для решения гражданско-правового спора, то вывод Конституционного Суда становится определяющим для гражданских прав и обязанностей. В этом случае процедура конституционного судопроизводства подпадает под действие ст. 6 (п. 1) Конвенции.

Первый судья Европейского Суда от России В.А. Туманов, прослеживая и критически оценивая указанное изменение правовой позиции Европейского Суда, хотя и обусловленное обращениями о длительности (многолетней) рассмотрения дел в некоторых европейских конституционных судах, отмечал, что распространение всего п. 1 ст. 6 Конвенции на конституционное судопроизводство не соответствует ни самой этой статье Конвенции, ни юридической природе и особенностям конституционного правосудия. В то же время В.А. Туманов не исключает возможности рассмотрения Европейским Судом вопроса о "разумном сроке" применительно к Конституционному Суду, но только в ситуации, когда рассмотрение дела в общем суде было приостановлено в связи с его запросом в Конституционный Суд. В этом случае Европейский Суд, конечно, не может исключить из общей длительности рассмотрения дела в национальной судебной системе период, когда дело находилось в Конституционном Суде.*(133) Однако и в данном случае Европейский Суд не вправе отменять или изменять решения Конституционного Суда, как и иных судов, других национальных правоприменительных органов, учитывая компетенцию и характер решений самого Европейского Суда.

Признав на основе рассмотрения жалобы факт нарушения Конвенции или Протоколов к ней, Европейский Суд ограничивается в своем решении констатацией нарушения и в случае необходимости может присудить выплату справедливой компенсации потерпевшей стороне за нанесенный ей материальный или моральный ущерб (ст. 41 Конвенции). Принятие же вытекающих из постановления Европейского Суда мер по изменению законодательства, административной или судебной практики, т.е. мер общего характера для предотвращения в будущем нарушений Конвенции, подобных выявленному постановлением, как и мер индивидуального характера для восстановления нарушенного права заявителя является обязанностью государства в лице его органов, что вытекает из ст. 46 (ч. 1) Конвенции, определяющей обязательность решений Европейского Суда для государств - участников Конвенции по делам, в которых они являются стороной.*(134)

Однако устранение выявленного решением Европейского Суда нарушения права или свободы обеспечивается не изменением или отменой постановления Конституционного Суда, учитывая его компетенцию и характер решений. Конституционный Суд проверяет и оценивает соответствие закона, иного нормативно-правового акта Конституции независимо, в частности, от того было ли или нет в действительности нарушение права или свободы гражданина вследствие применения закона судом или другим органом в конкретном деле. Если закон признан Конституционным Судом соответствующим Конституции, это не означает, что тем самым подтверждается отсутствие нарушения права или свободы при применении закона. Если оно реально допущено, то восстановление нарушенного права или свободы является прерогативой других судов или иных правоприменителей. Так, новейшее российское уголовно-процессуальное и арбитражно-процессуальное законодательство к основаниям пересмотра судебных актов относит установленное Европейским Судом нарушение положений Конвенции при рассмотрении судом общей или арбитражной юрисдикции конкретного дела (ст. 413 (ч. 4 УПК РФ, ст. 311 (ч. 7) АПК РФ. Не ясно, почему подобная норма не предусмотрена новым ГПК РФ, что должно быть исправлено.

Если же гипотетически представить, что установленное Европейским Судом нарушение положения Конвенции при рассмотрении судом в России конкретного дела будет связано с применением федерального закона, не соответствующего положениям Конвенции но признанного ранее Конституционным Судом не противоречащим Конституции, а наше государство сочтет необходимым изменить или отменить этот закон, исходя из решения Европейского Суда, то это также не влечет за собой необходимость пересмотра постановления Конституционного Суда по данному закону, так как в случае отмены закона указанное постановление становится беспредметным.*(135) В случае же изменения закона также нет оснований для пересмотра постановления Конституционного Суда, ибо измененный закон при обращении о проверке его конституционности является иным, новым предметом рассмотрения.

Таким образом, окончательность решений Конституционного Суда, отсутствие возможности их оспаривания обусловлено, по смыслу Конституции и Закона о Конституционном Суде, тем, что нет каких-либо иных судебных инстанций, кроме Конституционного Суда, правомочных проверять соответствие законов федеральной Конституции и лишать их в случае неконституционности юридической силы, как нет, согласно Конституции, каких-либо органов, правомочных отменять решения Конституционного Суда. Это не ограничивает доступ граждан к правосудию в установленных федеральным законом формах и процедурах и не лишает их иных возможностей судебной защиты своих прав, в том числе права в соответствии со ст. 46 (ч. 3) Конституции на обращение в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты.

Конституционное судопроизводство, отмечал в одном из своих решений Конституционный Суд, не относится к тем внутригосударственным правовым средствам, использование которых должно рассматриваться в качестве обязательной предпосылки для обращения в указанные межгосударственные органы.*(136) И позиция Европейского Суда по правам человека по вопросу об исчерпании внутренних средств судебной правовой защиты применительно к российской судебно-правовой системе заключается в том, что достаточно прохождения двух инстанций - первой и кассационной или трех, если первоначально дело рассматривал мировой судья. В то же время, если гражданин обратился с жалобой в Конституционный Суд, которая принята к рассмотрению, и одновременно направил жалобу в Европейский Суд по правам человека, последний может признать, что внутригосударственные средства правовой защиты еще не исчерпаны, поскольку сохранятся реальная возможность защитить свои права посредством национальных правовых средств - через Конституционный Суд.*(137)

В международно-правовом аспекте деятельность Конституционного Суда демонстрирует тенденцию, предопределяемую Конституцией, направленную на упрочение взаимодействия между национальной и международной правовыми системами, на обеспечение все более активного вхождения нашей страны в международное правовое пространство. При этом, с одной стороны, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации используются как один из критериев оценки Конституционным Судом оспариваемых правоположений, с другой - своими решениями, выраженными в них правовыми позициями, опирающимися на эти международно-правовые принципы и нормы, Конституционный Суд содействует их реальному включению в российскую правовую систему, в практику правотворчества и правоприменения, формированию уважения к ним и пониманию необходимости добросовестного выполнения международных обязательств страны. Но это уже особая тема, которой уделяется все больше внимания в литературе.*(138)