Библейский «грех» как эскалация насилия

 

Четвертая глава Книги Бытие повествует не только о первом братоубийстве. Она говорит об эскалации насилия почти как о соблазнительной неизбежности. Однако есть в ней и иное: слова Бога о том, что такое насилие не было неизбежным и может быть преодолено («будешь господствовать над ним»). Иными словами, естественный ход человеческой цивилизации не вытекает

фатальным образом из человеческой природы. (Кстати, это сквозная мысль нашей книги.)

Мы, люди, не прирожденные убийцы (иначе откуда посттравматический стресс после битвы?) Каинова печать лежит на человеческой цивилизации, а не на человеческой природе. Эскалация насилия – немезида, а не природа. Это решение, которого можно было избежать, а не неизбежная участь. Да, это наш «первородный грех». Но его можно было (да и доныне реально) преодолеть.

Эскалация насилия в Быт 4 происходит между пустынными племенами, а не национальными государствами (которые еще не существовали). Описаны не войны, а насилие родовой вражды, отношения чести и бесчестья, когда небольшие группы сталкиваются между собой в отсутствие ясных юридических норм и компетентного, адекватного общинного руководства. (Впрочем, иначе ли обстоит дело с национальными государствами без всемирного правительства?)

Быт 4 говорит не только о первом случае братоубийственного насилия, но и о том, откуда пошел грех (или даже Грех) эскалации насилия. Авель убит – это одна жертва. Если Каина убьют, его семья потребует семикратного отмщения. Но пять поколений спустя, если убьют Ламеха, семья потребует отмщения в семьдесят семь крат.

К слову сказать, именно как меру против такой эскалации Книга Левит заповедует: «Перелом за перелом, око за око, зуб за зуб; как он сделал повреждение на теле человека, так и ему должно сделать» (Лев 24:20). Воздаяние должно соответствовать преступлению: нельзя делать в семь раз хуже и уж тем более в семьдесят семь раз хуже.

Иными словами, Быт 4 содержит библейскую версию рассказа о том, как неолитическая революция/ эволюция увенчалась возникновением цивилизации в землях «плодородного полумесяца» и особенно в Междуречье. К несчастью, эта версия еще и исторически более точная, чем шумерская легенда о пастухе Думузи и земледельце Энкимду с ее счастливой концовкой. В Быт 4 земледелец убивает пастуха, строит первый город, и насилие возрастает по экспоненте.

В принципе, сознательное насилие похоже на любое другое проявление человеческой активности: мы улучшаем наш образ жизни. Налицо прогресс: от палеолитических пещер в Западной Франции к неолитическим домам в Восточной Турции; от пастушества с овцами и козами к земледелию со скотом и лошадьми; от письма палочкой по глине к письму тростинкой по папирусу и (в наши дни) письму через прикосновение ладони к экрану.

Не то, чтобы мы становились все злее и греховнее, но мы становимся все более компетентными и умелыми в своих занятиях – включая грех как сознательное насилие. Поэтому, как предупреждает Быт 4, мы постепенно (и даже по экспоненте) стали все более и более эффективными в насилии. Теперь эта наша способность угрожает уже не только семье и племени, но и всей планете.

Из всего этого я делаю четыре вывода касательно «первородного греха» в Библии.

• Первое. «Грех» впервые появляется не в Саду Божьем (Быт 2–3), а в человеческом поле (Быт 4).

• Второе. «Грех» в Быт 4 – изъян не в творении, а в цивилизации; дефект не в природе, а в культуре.

• Третье. Первородный грех связан не с индивидами и сексом, а с сообществами и насилием. Речь идет о склонности человека к эскалации насилия как к своего рода наркотику.

• Четвертое. Грех не неизбежен, и ему можно сопротивляться. В Быт 4:7 Бог взывает к человеческой совести: «Ты будешь господствовать над ним».

 

Далее я хочу увязать Каина и Авеля в Быт 4 с Ноем и потопом Быт 6–9, показав эскалацию человеческого (а теперь и божественного) насилия. Отметим, однако, что доселе в Библии мы не встречали насилия, связанного с божественным карающим правосудием. А ведь прошло уже пять глав! Но теперь, собираясь прочесть рассказ о потопе, не будем забывать, что Израиль воспринял этот рассказ из месопотамской традиции (и переосмыслил его). Израиль не выдумал его и не создал его, исходя из потребностей своей собственной души.

 

«Земля наполнилась злодеяниями»

 

Как мы уже упоминали в главе 3, когда божество решило уничтожить человечество, оно спасло героя и спасителя, который по-шумерски именовался Зиусудрой, по-аккадски – Атрахасисом или Утнапишти, а в Быт 6–9 – Ноем. Нигде, надо сказать, культурное преемство между Шумером и Книгой Бытие не заметно в такой степени, как в рассказе Быт 6–9 о потопе. Но мы опять сделаем основной упор на то, как библейская традиция усвоила и адаптировала, осмыслила и переосмыслила это культурное наследие.

Шумерский рассказ о потопе сохранился далеко не полностью, и непонятно, почему именно потоп был ниспослан на землю. Сказано лишь: «Было вынесено решение, что семя человеческое должно быть уничтожено. Этот вердикт, слово собрания богов, непреложен. Веление (богов. – Д.К.) Ана и Энлиля не может быть отменено» (ETCSL 1.7.4, фрагмент C).

С другой стороны, аккадское сказание об Атрахасисе" указывает конкретную причину потопа и повторяет ее несколько раз. Фоном служит конфликт между шумерскими богами Энлилем и Энки (именуемых по-аккадски Эллилем и Эа). Это соответственно старший и младший сыновья небесного бога Ана и богини земли Ки. Вот почему человечество должно быть уничтожено:

 

Страна разрослась, расплодились люди.

Как дикий бык, ревут земли, [14]

Бог встревожен громким шумом.

Энлиль слышит людской гомон,

Богам великим молвит слово.

Энлиль собрал средь богов собранье,

Так говорит богам, сынам своим:

«Шум человека меня донимает.

Людей не меньше, их стало больше.

Гомон их меня беспокоит,

Спать невозможно в таком гаме.

 

В общем, от людей слишком много «шума». Поэтому Боги решают наслать на человечество потоп. Однако Энки/Эа возражает против общего решения:

 

Положу ли я руку на моих человеков?

Потоп, что вы мне повелели…

Мне ли давать рожденье потопу?

Воистину, это дело Энлиля.

 

В итоге Атрахасис получает следующее повеление:

 

Разрушь свой дом, корабль выстрой!

Презри богатство, спасай душу!

 

Таким образом, будущее человечества обеспечено.

А сейчас перейдем от месопотамских легенд к библейскому рассказу в Быт 6–9, уделив основное внимание причине, по которой наслан потоп.

Однако прежде чем рассматривать его, необходимо вводное замечание. Я следую широкому научному консенсусу, согласно которому, в Пятикнижии (Книгах

Бытие, Исход, Левит, Числа и Второзаконие) переплетены четыре основные традиции. Ученые дали им следующие названия:

• традиция Яхвиста (около 950 года до н. э.);

• традиция Элогиста (около 850 года до н. э.);

• девтерономическая традиция (около 850 года до н. э.);

• священническая традиция (около 500 года до н. э.).

 

Датировки носят гипотетический характер и не должны заслонять главного: более ранние источники переплетены с более поздними, и к тому же все они окончательно отредактированы последним редактором.

Библейский рассказ о потопе включает материал двух из этих четырех источников. Именно этим объясняется, к примеру, разное число животных в Быт 7:2–3 (традиция Яхвиста) и Быт 7:8–9 (Священническая традиция). Однако меня интересует то, как каждая традиция объясняет действия Бога (кстати, отметим разные имена Бога[15]).

Яхвист высказывается несколько абстрактно: людские помышления были дурными. Священническая традиция дает более конкретную информацию: не просто «растление», а «злодеяния», насилие.

 

Традиция Яхвиста

И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время…

(Быт 6:5)

 

 

Священническая традиция

Но земля растлилась пред лицом Божиим, и наполнилась земля злодеяниями. И воззрел Бог на землю, и вот, она растленна, ибо всякая плоть извратила путь свой на земле. И сказал Бог Ною: конец всякой плоти пришел пред лице Мое, ибо земля наполнилась от них злодеяниями; и вот,

Я истреблю их с земли.

(Быт 6:11–13)

 

Более того, согласно последнему источнику, беда не только в том, что «всякая плоть» склонилась к насилию, но и в том, что оскверненной стала Земля, как и после пролитой крови Авеля (ср. Быт 4:10–11). Таким образом, в Библии Бог насылает потоп не потому, что от людей слишком много «шума», а потому, что от них слишком много насилия.

 

«Не буду больше проклинать землю за человека»

 

Очевидно, что человеческое насилие все умножалось и умножалось: во времена Ламеха его больше, чем во времена Каина (Быт 4), а впоследствии оно распространяется на всю «землю» (Быт 6:11, 13). Это само по себе печально, но есть фактор, который делает насилие еще более губительным.

В отличие от Быт 2–3 и Быт 4, в Быт 6 сам Бог вовлечен в эскалацию насилия. Трансцендентным ответом на человеческое насилие становится глобальное божественное контрнасилие: «Истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их» (Быт 6:7). Это решение затем повторяется несколько раз (Быт 6:17; 7:4, 21–23).

Уничтожается не только человечество, но и все творение (возможно, за вычетом обитателей моря), чтобы Земля могла начать все заново, произведя потомство от спасшихся в ковчеге. Такова эскалация насилия. Началось с того, что Каин убил Авеля, а закончилось тем, что Бог уничтожил Землю. Однако надежда остается: если не для нас, то для библейского Бога, как показывает матрица Быт 1-11.

В сказаниях об Атрахасисе и о Гильгамеше, а также в Быт 8:20 по окончании потопа за пределами ковчега приносится жертва. И во всех трех случаях божеству приятно это «благоухание». Однако лишь о библейском Боге сказано:

 

И сказал Господь в сердце Своем: не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого – зло от юности его; и не буду больше поражать всего живущего, как Я сделал:

впредь во все дни земли

сеяние и жатва, холод и зной,

лето и зима, день и ночь

не прекратятся.

(Быт 8:21–22)

 

Впоследствии это решение выливается в торжественный «завет» между Богом и «всякой душою живою»: никогда больше Бог не будет уничтожать жизнь на Земле, и радуга будет «знаком» этого завета между Богом и «всякой плотью, которая на земле» (Быт 9:917; отметим повторы). Бог не раскаивается в насилии потопа, но во всяком случае обещает, что оно не повторится.

 

Где мы? И что дальше?

 

Мы закончили вторую часть на необычном культурном феномене, который именуется цивилизацией и возник на равнинах Междуречья в результате неолитической революции / эволюции. Удивительные притчи об Адаме и Еве, Каине и Авеле, Ное и потопе мы осмыслили в этом месопотамском контексте возникновения цивилизации.

Помогло ли это нам лучше понять «Как читать Библию – и остаться христианином?» Быт 2–3 повествует не о Боге карающего правосудия и возмездия всему человечеству, а о том, что человечество отказалось от иллюзии бессмертия и взяло на себя ответственность, связанную с совестью. Аналогичным (и даже еще более очевидным) образом Быт 4 говорит не о том, что Бог наказал Каина, а о том, что Каина отвергла оскверненная земля, и насилие (все более жестокое) стало для людей своего рода наркотиком. Однако все это изменилось в Быт 6–9.

Даже если учесть, что Израиль не создал рассказ о потопе с нуля, а воспринял его из месопотамской матрицы и что Бог обещал больше не заниматься божественным терроризмом, необходимо констатировать: не успели мы освоить и полдюжины глав Библии, как нашли Бога, чье карающее правосудие действует по принципу «лес рубят – щепки летят». (Чем, скажем, провинились животные?) Стало быть, проблема, обозначенная в заголовке, весьма актуальна: как нам, христианам, читать Библию, если в ней столько всего говорится о Боге, который не лучше самого хорошего в нас, а хуже самого плохого в нас?

Чтобы приблизиться к решению, мы сейчас вернемся от Быт 9 к Быт 1. Этот шаг оправдан, поскольку обе главы восходят к Священнической традиции и поскольку рассказ о воссоздании мира в Быт 9 напрямую отсылает к рассказу о создании мира в Быт 1.

Начав с Быт 1, мы снова взглянем на Быт 9. Вот некоторые интересные вопросы. Почему в Быт 1, в связи с творением мира, нет темы завета, а в Быт 9, в связи с темой воссоздания мира, она есть? (Завет семь раз упоминается в Быт 9:8-17.) Да и что, собственно, такое «завет»? Это понятие столь значимо, что я взял его в качестве заголовка для третьей части.

Почему «завет» выражает отношения не только между Богом и Израилем, но и между Богом и миром в целом? На какую особенность общения Бога с человеком указывает данное слово? Что собой представляют отношения в рамках завета и с какими обязанностями связаны? О чем, к примеру, идет речь при возвещении «нового завета» Иеремией (Иер 31:31), апостолом Павлом (1 Кор 11:25; 2 Кор 3:6) и Посланием к Евреям (Евр 8:8, 13; 9:15; 12:24)?

Если люди хотят познать отношения с божеством, то должны работать с метафорой, моделью и матрицей. Так бывает у всех, везде и всегда. Но индивидуальная специфика во многом определяется тем, какие избираются метафоры и модели и какие доступны матрицы. Поэтому мы поговорим о том, что произошло в библейской истории после Быт 6–9, но лишь после того, как вернемся к Быт 1.

 

Часть третья

Завет

 

Глава 5

Творение и Завет

 

Этот священный седьмой день… облегчение и отдых от трудов… не только для свободных людей, но и для рабов и даже для вьючных животных… даже каждого вида растения и дерева; ибо в тот день не дозволяется срезать ни побега, ни ветви, ни даже листа… но все в тот день пребывает в свободе и безопасности, наслаждаясь совершенной свободой.

(Филон, Жизнь Моисея 2.4.21–22)

 

Первая глава Книги Бытие начинает христианскую Библию, но ее значимость далеко не ограничивается этим. Почему? Потому что она была составлена Священнической традицией Израиля в качестве увертюры ко всему Пятикнижию (и даже ко всей Еврейской Библии), и в качестве вводного манифеста Пятикнижия и Еврейской Библии. Прочтите Быт 1 очень, очень внимательно, говорит Священническая традиция, ибо об этом – вся библейская история.

Более того, когда мы читаем (именно читаем!) Быт 1, становится ясно: авторы знали, что ничего не знают о деталях и логистике создания мира, но полагали, что понимают его смысл и замысел Божий о нем. Это ясно, ибо очень уж о многом говорит само построение главы и сама искусственность описания. Вот как я читаю ее, находя в композиции указание на авторскую интенцию, литературный замысел и текстуальный смысл.

 

«И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему»

 

Сразу бросаются в глаза две композиционные особенности. Во-первых, Бог мыслится как великий Архитектор (а не как Гончар в Быт 2:7). Его работа делится на две стадии: подготовительную (1:3-13) и завершающую (1:14–31). Во-вторых, постоянно повторяются выражения: «И сказал Бог… да будет… и стало… И увидел Бог, что это хорошо… И был вечер, и было утро». Ключевым элементом в этой композиции является вводное выражение: «И сказал Бог».

Взирая на окружающий мир с его месопотамским наследием, священнические авторы усматривали в нем восемь больших составных частей, которые некогда, при сотворении, были упорядочены Богом. Однако эти восемь частей они распределили не по восьми дням, а по шести:

 

День 1 (1:3–5): И сказал Бог…

День 2 (1:6–8): И сказал Бог…

День 3 (1:9-13): И сказал Бог… И сказал Бог…

День 4 (1:14–19): И сказал Бог…

День 5 (1:20–23): И сказал Бог…

День 6 (1:24–31): И сказал Бог… И сказал Бог…

 

Можно ли высказаться яснее? Даже если составных элементов – восемь, их приходится втиснуть в шесть дней, ибо все творение должно увенчаться Субботой в седьмой день.

Проще говоря, даже Бог Творец не может игнорировать Субботу. А если не столь грубо (и более точно), сотворение мира должно увенчаться Субботой. (Венец творения – вовсе не человечество. Нас создали под конец пятницы. А может ли быть качественной работа под конец пятницы?)

Конец Быт 1 возвещает об Образе, Владычестве и Субботе.

• Образ. Человечество создано по образу и подобию Божьему (Быт 1:26а, 27).

• Владычество. Смысл образа Божьего: человеку дано владычествовать над всей землей (Быт 1:26б, 28).

• Суббота. Бог, чей образ мы несем в себе, есть Бог субботнего покоя. Мы должны владычествовать над землей для Бога Субботы, с Богом Субботы и в Боге Субботы. И это не только лишь заповедь Божья, но и наше человеческое предназначение, наша судьба.

 

Прежде чем говорить о том, каков характер Бога, увенчавший сотворение мира субботним покоем, необходимо сделать три замечания.

Первое. Первый дар Бога человеку – образ и подобие Божье – показывает, что Бог есть Бог дистрибутивного правосудия. Можно ли вообразить дар более великий и милостивый, чем наделить каждого человека образом и подобием Творца?

Второе. В этом величественном описании нет ни малейшего намека на угрозы, санкции, возможные наказания и кары. А коль скоро речь идет не только о заповеди, данной извне, но и о нашей судьбе и предназначении, проступки и ошибки влекут за собой не наказания, а последствия. (Разница: последствия вытекают естественным образом из поступка, а наказания налагаются извне. Например, если пьяный водитель врезается в дерево и погибает, это последствие; если он врезается в дерево и получает штраф от полиции, это наказание.)

Третье. В утопическом совершенстве творения никакая кровь не орошает землю. И животные, и люди – все вегетарианцы и питаются лишь «зеленью травной» (Быт 1:29–30). Это мирное Царство сродни описанному в Ис 11:6.

К этому пониманию Быт 1 мы еще вернемся, а пока рассмотрим, каков Он – Бог Субботы, создавший человечество по своему образу и подобию.

 

«Чтобы отдохнул вол твой и осел твой»

 

Начнем с Субботнего дня. В разделе, который ученые именуют Книгой Завета (Исх 20:22–23:19), содержится заповедь о Субботнем дне, которая четко проговаривает цель и смысл Субботы:

 

Шесть дней делай дела твои, а в седьмой день покойся, чтобы отдохнул вол твой и осел твой и успокоился сын рабы твоей и пришлец.

(Исх 23:12)

 

Эта заповедь (вместе со «чтобы») затем повторяется и расширяется: «Не делай в оный никакого дела, ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя… ни всякий скот твой, ни пришелец твой, который у тебя» (Втор 5:14).

Быть может, нам сейчас и в голову не приходит, что равный отдых для всех – это вопрос базового дистрибутивного правосудия (хотя могли бы задуматься, даже если лично не сталкивались, о таких видах работы – скажем, на фабриках или в магазинах, – где недостаток отдыха доводит людей до края). Цель, причина и смысл Субботнего дня состоит в том, чтобы дать всем без исключения – главам семей, детям, рабам, животным, иммигрантам – один и тот же отдых каждую неделю. Это не отдых для почитания Бога, но отдых как почитание Бога.

Иными словами, Субботний день как покой в Быт 1 составляет часть и знак чего-то более глубокого, чем он сам. Получается, что венец творения и миссия человека – дистрибутивное правосудие в мире, который человеку не принадлежит. Субботний день сделал дистрибутивное правосудие, при котором каждый получает равную и справедливую долю Божьих даров, ритмом времени и метрономом истории. Это вытекает из дистрибутивного правосудия, связанного с дарением человечеству образа и подобия Божьего – без малейшего намека на дискриминацию.

Подчеркнем, что в библейской традиции мирное дистрибутивное правосудие – не заповедь Бога, а характер Бога. Вот почему Бог начинает с того, что дает человечеству свой образ и подобие, тем самым давая нам разумно управлять и распоряжаться его миром. Можно сказать и иначе: вектор вселенной с ее эволюцией направлен к дистрибутивному правосудию.

Теперь перейдем к Субботнему году. Библейская традиция точно и честно констатирует противление человека воле Божьей, и каждый седьмой год делалась попытка преодолеть это противление. Здесь было три аспекта.

1. Освобождались рабы: «Если купишь раба Еврея, пусть он работает шесть лет, а в седьмой пусть выйдет на волю даром» (Исх 21:2).

2. Аннулировались долги: «В седьмой год делай прощение. Прощение же состоит в том, чтобы всякий заимодавец… простил долг и не взыскивал с ближнего своего…» (Втор 15:1–2).

3. Земля пребывала в покое: «А в седьмой год да будет суббота покоя земли… поля твоего не засевай и виноградника твоего не обрезывай» (Лев 25:4).

 

В последнем случае дело не только в умелом земледелии (землю полезно оставить «под паром»), но и в редистрибутивном правосудии и живительной справедливости. «И будет это в продолжение субботы земли всем вам в пищу, тебе и рабу твоему, и рабе твоей, и наемнику твоему, и поселенцу твоему, поселившемуся у тебя; и скоту твоему и зверям, которые на земле твоей, да будут все произведения ее в пищу» (Лев 25:67). Быть может, хотя бы каждый седьмой год человеческое «нет» Торе может быть отчасти исправлено на «да».

И наконец, есть Субботний юбилей. Если каждый Субботний год не сможет воплотить в жизнь божественную мечту о дистрибутивном правосудии, быть может, ситуацию исправит каждый пятидесятый год (по истечении семи Субботних лет).

 

И насчитай себе семь субботних лет, семь раз по семи лет, чтоб было у тебя в семи субботних годах сорок девять лет; и воструби трубою в седьмой месяц, в десятый день месяца, в день очищения вострубите трубою по всей земле вашей; и освятите пятидесятый год и объявите свободу на земле всем жителям ее: да будет это у вас юбилей; и возвратитесь каждый во владение свое, и каждый возвратитесь в свое племя.

(Лев 25:8-10)

 

Продавать землю запрещалось (вспомним историю с виноградником Навуфея; см. главу 2), но человек мог потерять ее как заложенное имущество. Каждый пятидесятый год все отчужденные земли должны были возвращаться первоначальным владельцам. О причине Бог говорит следующее: «Землю не должно продавать навсегда, ибо Моя земля: вы пришельцы и поселенцы у Меня» (Лев 25:23).

Священническая традиция в Лев 25 перекликается с Быт 1. Вот почему Субботний юбилей всегда начинался в День Искупления: сама необходимость в Субботнем юбилее означала, что Субботний день и Субботний год не были должным образом соблюдены. Вспомним слова Исайи:

 

Горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что другим не остается места, как будто вы одни поселены на земле.

(Ис 5:8)

 

Далее я хочу снова вернуться к той концовке рассказа о потопе, которую он имел в Священнической традиции – помните, Бог обещал, что такое не повторится? – но рассмотреть ее в связи с Быт 1. Почему рассказ о создании мира (Быт 1) не упоминает завет, а рассказ о воссоздании мира (Быт 9) – упоминает и даже подчеркивает, но несколько странно истолковывает?

 

«Завет вечный между Богом и между всякою душою живою»

 

Прежде всего, священнический рассказ о создании мира (Быт 1) как бы повторяется в Быт 9:1–7. Вот первый из этих рассказов. Отметим четыре основных элемента: образ Божий, потомство человека, владычество над землей и пища.

 

И сказал Бог: «Сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле».

 

И сотворил Бог человека по образу Своему,

по образу Божию сотворил его;

мужчину и женщину сотворил их.

 

И благословил их Бог, и сказал им Бог: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле». И сказал Бог: «Вот, Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя; – вам сие будет в пищу; а всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому пресмыкающемуся по земле, в котором душа живая, дал Я всю зелень травную в пищу».

(Быт 1:26–30)

 

Как мы уже сказали, наличие в нас образа Божьего состоит именно в том, что мы поставлены разумно распоряжаться миром – миром, который не является нашей собственностью. Через нас Бог осуществляет дистрибутивное правосудие и живительную справедливость.

Эти четыре основных элемента – образ Божий, потомство человека, владычество над землей и пища повторяются в Быт 9, но с очень существенными оговорками и добавлениями по четвертому пункту (ниже выделены курсивом):

 

И благословил Бог Ноя и сынов его и сказал им: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю; да страшатся и да трепещут вас все звери земные, и все птицы небесные, все, что движется на земле, и все рыбы морские: в ваши руки отданы они; все движущееся, что живет, будет вам в пищу; как зелень травную (в Быт 1:29–30. – Д. К.) даю вам все; только плоти с душою ее, с кровью ее, не ешьте; Я взыщу и вашу кровь, в которой жизнь ваша, взыщу ее от всякого зверя, взыщу также душу человека от руки человека, от руки брата его.

 

Кто прольет кровь человеческую,

человеком кровь того прольется:

ибо человек создан по образу Божию;

 

вы же плодитесь и размножайтесь, и распространяйтесь

по земле, и умножайтесь на ней».

(Быт 9:1–7)

 

Отныне людям разрешено мясоедение, но это – именно божественное позволение, а не человеческое право, ибо жизнь-как-кровь принадлежит Богу.

Далее, как и в Быт 4, напрямую упоминается убийство. Приведем еще раз эти слова с их обратным параллелизмом: «Кто прольет кровь человеческую,/ человеком кровь того прольется» (Быт 9:6). Бог не устанавливает кару за убийство. И говорит Он здесь не о санкциях, а о последствиях.

В той же Священнической традиции Быт 9:1–7 говорит о воссоздании творения (что перекликается с

Быт 1:26–29), но подчеркивает тему завета, тогда как Быт 1 о завете вовсе не упоминает.

 

И сказал Бог Ною и сынам его с ним: «Вот, Я поставляю завет Мой с вами и с потомством вашим после вас, и со всякою душою живою, которая с вами, с птицами и со скотами, и со всеми зверями земными, которые у вас, со всеми вышедшими из ковчега, со всеми животными земными; поставляю завет Мой с вами, что не будет более истреблена всякая плоть водами потопа, и не будет уже потопа на опустошение земли. И сказал Бог: вот знамение завета, который Я поставляю между Мною и между вами и между всякою душою живою, которая с вами, в роды навсегда: Я полагаю радугу Мою в облаке, чтоб она была знамением завета между Мною и между землею. И будет, когда Я наведу облако на землю, то явится радуга в облаке; и Я вспомню завет Мой, который между Мною и между вами и между всякою душою живою во всякой плоти; и не будет более вода потопом на истребление всякой плоти. И будет радуга в облаке, и Я увижу ее, и вспомню завет вечный между Богом и между всякою душою живою во всякой плоти, которая на земле. И сказал Бог Ною: вот знамение завета, который Я поставил между Мною и между всякою плотью, которая на земле».

(Быт 9:8-17)

 

Снова и снова, в общей сложности семь раз, повторяется слово «завет». Однако отметим, что в данном случае «завет» представляет собой одностороннее и безусловное обещание Бога всему миру, всему творению. Нигде нет ни намека на какие-либо санкции в случае непослушания и на какие-либо наказания в случае противления. По сути, Бог говорит: «Больше никогда…», а не «…больше никогда, если только…»

Вы можете спросить: таков ли смысл завета в библейской традиции? Идет ли речь об одностороннем и безусловном обещании Божьем, которое не предполагает возможных санкций? Иными словами, каковы метафора, модель и матрица для библейского понятия завета на Древнем Ближнем Востоке? Отвечая на эти вопросы, мы должны ненадолго обратиться от Междуречья к Анатолии, от 2000-х годов до н. э. к 1000-м годам до н. э., и от шумеров к хеттам.

 

«Это слова великого царя»

 

Хеттская империя существовала с XVIII по XII век до н. э., а расцвета своего достигла в середине XIV века до н. э., когда простиралась от столицы Хаттус в центральной Анатолии (около современной деревни Богаз-кале в 145 км к востоку от Анкары) до Междуречья.

В качестве сюзерена великий царь Хатти связывал своих вассалов священными договорами (заветами), причем стороны клялись перед богами, и вассалы призывали на себя проклятья свыше в случае неверности, а также благословения в случае верности. В последующие века форма и композиция этих договоров – в хеттском стиле – широко распространилась на Древнем Ближнем Востоке.

Этот тип альянса также сделался метафорой, моделью и матрицей, через которые библейский завет стал основным образом взаимоотношений между Богом и человечеством (макрокосм), Богом и Израилем (микрокосм). (Израиль был «избран» для божественного экспериментального проекта, поскольку, если даже один народ не сможет жить дистрибутивным правосудием, какой шанс на это имеют все народы?) Представьте, что божество – это сюзерен, а человечество – вассал; или Бог – сюзерен, а Израиль – вассал.

Типичный пример из хеттской истории – священный договор между Мурсили II, великим царем Хатти, и его вассалом Дуппи-Тессубом, царем аморреев в Северном Леванте.[16]Он включает пять элементов: Преамбулу, Историю, Закон, Свидетельства и Санкции (далее я буду писать эти термины с заглавной буквы и курсивом, чтобы подчеркнуть их специальный смысл, связанный с заветом).

Преамбула (четыре строки). Показывает, что это отношения неравных: один стоит выше, а другой ниже: «Это слова Солнца Мурсили, великого царя, царя земли Хатти, доблестного, любимца бога бури». Вассал здесь даже не упоминается. Вспомним Нав 24:2а: «Так говорит Господь Бог Израилев».

• История (пятьдесят пять строк). Вспоминаются прошлые отношения между сюзереном и вассалом, причем подчеркивается, что сюзерен сделал для вассала (возможно, сделал его тем, что он есть). Как говорит Мурсили Дуппи-Тессубу: «Я искал тебя… больного». Для сравнения: благодеяния Бога для Израиля подробно перечисляются в Нав 24:2б-13 перед обновлением «завета» в Нав 24:25а. И не будем забывать, что История в Библии началась при создании мира.

• Закон (девяносто строк). Перечисляются основные условия и обязанности, требования и повеления. Это составляет сердцевину завета, ибо определяет взаимоотношения между сюзереном и вассалом. Вспомним «постановления и закон» в Нав 24:25 и заповеди «кодекса завета» в Исх 20: 19–23:33.

• Свидетельства (тридцать шесть строк). Приводится длинный список божественных сущностей и космических сил, которые выступают в качестве свидетелей и гарантов. Наряду с многочисленными поименованными богами обеих сторон, Мурсили упоминает «горы, реки, Тигр и Евфрат, небо и землю, ветры и облака». Разумеется, библейский завет не допускает такие политеистические свидетельства, но космические силы упомянуты. Во Второзаконии, в связи с «заветом», Моисей говорит: «Во свидетели призываю небо и землю» (Втор 4:26; 30:19; 31:28).

• Санкции (одиннадцать строк). Перечисляются проклятья и благословения (именно в такой последовательности), которыми боги воздадут вассалу соответственно за неверность или верность завету.

 

Помимо этих пяти главных разделов, могут присутствовать и другие элементы.

• Мемориал. Иногда воздвигался камень или стела в качестве копии и/или в память о заключенном союзе (ср. Нав 24:266-27).

• Повторение. Иногда практиковали регулярное публичное чтение договора (ср. Втор 31:10–13).

• Место. Текст с договором клали у стоп богов в храмах обеих сторон. (Соответственно, сердцевина израильского закона – скрижали с десятью заповедями – хранились в ковчеге завета у стоп Божьих: незримый Бог мыслился воцарившимся над ними.)

 

Сердцевиной этих договоров между вассалами и сюзеренами был Закон, который предписывал или запрещал определенные действия. Соблюдать его вассалы обязывались клятвой. Перед Законом и после Закона указывалась мотивировка: соответственно прошлая История и потенциальные Санкции. Хеттская модель в качестве мотива предпочитала Историю Санкциям: апеллировали не столько к угрозам, сколько к тому, что сюзерен сделал для вассала. (Отметим число строк, которые занимают данные разделы.)

Далее, в хеттском договоре Санкции равномерно распределены между проклятьями и благословениями, которые даны именно в такой последовательности. Но хотя хеттский сюзерен обещал хранить «верность» вассалу, на него не призывались ни проклятья за неверность, ни благословения за верность. Раздел Санкции содержал лишь указания в отношении «слов договора и клятвы, написанной на скрижали»:

 

Если Дуппи-Тессуб не почтит эти слова договора и клятвы, пусть боги клятвы погубят Дуппи-Тессуба вместе с его… женой, его сыном, его внуком, его домом, его землей и всем, чем он владеет.

Но если Дуппи-Тессуб почтит эти слова договора и клятвы, пусть боги клятвы защитят его вместе с его… женой, его сыном, его внуком, его домом и его страной.

 

Я полностью разделяю научный консенсус, сложившийся в последние полвека, согласно которому вассальные договора хеттского типа стали метафорой, моделью и матрицей для божественного завета в библейской традиции. (Напомним, что эти договоры всегда были сакральными, а не секулярными.) Таким образом, завет в библейской традиции представляет собой религиозно-политическое, религиозно-социальное и религиозно-экономическое соглашение между Богом и миром (макрокосм), Богом и Израилем (экспериментальный микрокосм).

 

Где мы? И что дальше?

 

Фундаментальная проблема («Как читать Библию – и остаться христианином») довольно очевидна, коль скоро уже в Быт 6–9 ответом на эскалацию человеческого насилия в мире становится божественная сверхэскалация насилия, направленная против мира. Но будем справедливы: библейская традиция делала, что могла, обрабатывая старую легенду: она заимствовала ее из Междуречья и приспособила к своему Богу, дав ей начало и концовку в своем духе.

Начало: потоп обусловлен не тем, что люди слишком много шумели, а тем, что они совершали слишком много насилия. Концовка: безусловное божественное обетование («больше никогда»). Более того, Быт 9 сознательно отсылает нас к Быт 1 и предлагает поразмыслить о взаимоотношении между творением и заветом.

Что же мы видим в Быт 1, читая о создании мира, и Быт 9, читая о воссоздании мира, если учитываем матрицу древнего ближневосточного понимания завета? Перед нами священный двусторонний договор между господствующей и подчиненной сторонами. Это главный способ контроля в отношениях сюзерена и вассала, империи и колонии.

Структурное ядро этих имперских договоров допускало акцент (или движение) в любом из двух направлений. Верность и послушание Закону могли проистекать как из благодарности за Историю, так и из страха перед будущими Санкциями.

 

 

Священническая традиция в Быт 1 и 9 не дала ни малейшего намека на Санкции в связи с созданием и воссозданием мира, поскольку в первом случае завет даже не упомянут, а во втором мы видим одностороннее и безусловное обещание, не оговоренное никакими «если». (Завет же, по определению, представляет собой соглашение двустороннее.) Получилась добрая и мягкая адаптация хеттского формата, где История была важнее Санкций, а в Санкциях проклятья и благословения перечислялись кратко и распределялись равномерно.