Исправительно-трудовой кубрик

Время стремительно летело к выпуску. И тут обнаружился эффект психологического уставания от постоянного созерцания одних и тех же, пардон, рож… Особенно это касалось иногородних курсантов, кто вынужден был коротать дни и ночи в роте.

Одним прекрасным вечерком в кубрик, где обитали Крепкий, Бык и Мурло, заглянул Старичок.

- Мужики, выручайте, - озабоченно сказал Старичок, и роскошные усы его слегка подрагивали. – Ливи выгоняют из кубаря. Его бывшие кореша отказываются с ним жить. Куда ж я дену его?..

- Трудного ты просишь, Пётр Михайлович, - неспешно сказал Бык.

- А что делать?..

- Так уж и негде ему жить? – интересовался Бык.

- Ну негде, - разводил руками Старичок. – Только на вас надежда...

Бык и Крепкий, посовещавшись, дали «добро», и чуть погодя в этот кубрик въехал со всем своим скарбом подавленный Ливи.

Крепкий даже не поленился взять над отверженным индивидуальное шефств - учил товарища, как нужно постоять за себя…

И результат вскоре пришёл – отверженный, сумев каким-то образом вернуть расположение Лиги сексуальных реформ, вернулся в родные пенаты…

Одним прекрасным вечерком в кубрик заглянул Старичок.

- Шо, опять? – осведомился Бык.

- Мужики, выручайте, - озабоченно сказал Старичок, и роскошные усы его слегка подрагивали. – Арнольдыча выгнали из кубаря. Отказываются с ним жить. До мордобития дошло… Куда ж я дену его?..

- Что ж, засылай Арнольдыча…

 

Скованные одной цепью…

Между тем, обстановочка продолжала накаляться.

Чем ближе к выпуску, тем Бык почему-то становился раздражительнее…

Даже кореша не выдержали. Сначала Мурло, изыскав внутренние резервы, свинтил на постой к какой-то родне. После и Крепкий съехал к тётушке.

В кубрике остались Бык и Арнольдыч. Наедине…

Скуки ради Бык занялся воспитанием своего визави. Вот как примерно выглядело всё за считанные недели до выпуска.

- Слушай сюда, Арнольдыч, - пребывая после завтрака в благодушном настроении, начинал Бык. – Понимаешь, Арнольдыч, позволь тебя воспитывать. Нужно, Арнольдыч, нужно. А что делать?.. Супротив меня, Быка, ты, Арнольдыч, все равно что презерватив супротив дирижабля. Надеюсь, ты понимаешь, кто играет роль презерватива?.. Конечно, ты вправе возразить...

Но Арнольдыч молчал. Он ел Быка взглядом.

-...Но посуди сам, - продолжал Бык, вальяжно развалившись на заправленной колючим уставным одеялом коечке, - как ты дожил до жизни такой, когда с тобой, пардон, ни один кубрик жить не желает?..

Арнольдыч продолжал есть Быка взглядом. И лишь изредка в его шальных глазах слабо вспыхивала тёмная искорка.

- Вот. А посему, кто сегодня дежурный по кубрику?

- Я вчера дежурил, - робко сказал Арнольдыч. – Кажется...

- Вот это я отказываюсь понимать.

- Да, конечно, я – дежурный...

- Вот. Стало быть, за тобой, Арнольдыч, влажная приборочка. Тряпочкой, как изволит выражаться наш лучший в системе старшина Старичок…

И ещё, Арнольдыч. По правде говоря, мой зрительный нерв начинают раздражать хлебные крошки на твоей полке в рундучке. И почему ты имеешь обыкновение мазать полку сливочным маслом? Запомни, Арнольдыч, полка не входит в число трущихся деталей...

И анекдотик в тему:

«Курсант Бык спрашивает Арнольдыча:

- Послушайте, Александр, знаете ли вы предложение, состоящее из трёх слов, и все три – глаголы?

- Нет...

- Сходить купить выпить…».

Диалоги Быка и Арнольдыча

Бык: - Послушай, пойди на Василеостровский рынок…

Арнольдыч: - Зачем?

Бык: - Купи там гуся и компостируй ему мозги, а не мне…

***

Бык: - Арнольдыч, а знаешь, ведь сегодня последний день зимы.

Арнольдыч: - Значит, лыжи покупать уже не нужно…

***

Бык: - Ты зачем так коротко постригся?

Арнольдыч: - Да надоело причесываться…

***

Бык: - Не грузи меня, Шура, я же не сухогруз.

Арнольдыч: - В каком смысле?..

Бык: - Я - танкер, налей мне...

***

Бык: - Послушай, Шура, если вдруг я окажусь в Калининграде, куда ты изволил распределиться, могу ли я рассчитывать на раскладушку и стакан чая без сахару?

Арнольдыч: - О чём речь! Пожалуй, только не смогу положить с женой, а в остальном – пожалуйста…

И анекдотик в тему:

«- Курсант Бык, утомившись воспитывать Арнольдыча, в жаркий июньский день пошёл к ручью напиться. Но не дошёл – напился раньше…».

 

УМТ - Чемпионы ЛВИМУ!

Всякий здравомыслящий курсант обязан тут воскликнуть: «Не может быть!..».

Однако именно в конце пятого курса сборная УМТ стала чемпионом ЛВИМУ по футболу. Фантастика? Нет, реальность...

Правда, следует оговориться, что титул был добыт в мини-футболе.

Вечную немеркнущую славу факультету УМТ обеспечили: Бык (вратарь), Мурло, Макар, Крепкий, Абрамчик из суперкарасей (он же – Чип).

Все игры проходили на огороженной сеткой бетонной площадке в Стрельне. Сборная УМТ уверенно победила всех соперников, а в решающем матче сыграла вничью 3:3 с мощной командой судомехов, и этого оказалось достаточно для обретения звания чемпионов.

Тренер футбольной сборной ЛВИМУ Зайдула в завершение сказал: «Конечно, в мини-футболе равных вам здесь нет... Это, наверное, в первый и последний раз, чтобы УМТ стал чемпионом училища…».

 

Склонен к недовольству

До выхода в люди оставалось совсем мало. Нужно было выполнить кое-какие формальности.

Командир роты среди прочего обязан был составить на каждого курсанта выпускную характеристику, которая потом входила в обязательный пакет документов для трудоустройства. А Ходя, надо отметить, считал себя глубоким психологом…

Каждый курсант был обязан под роспись ознакомиться со своей характеристикой.

Дошла очередь и до Быка.

Курсант сидел напротив Ходи и читал текст.

В общем, всё было более-менее приемлемо. Так и так: «Физически развит, пользуется заслуженным авторитетом у товарищей…». И тут вдруг мелькнула фраза: «Склонен к недовольству…».

Бык, не дрогнув, дочитал текст до конца.

- С чем-то несогласны, товарищ курсант, - ожидающе спросил Ходя. Он даже нетерпеливо вытянулся, чтобы лучше слышать…

- Отнюдь. Меня всё устраивает, - сказал, понимающе усмехнувшись, Бык и подписал характеристику.

И анекдотик в тему:

«-– Как все-таки мучительно больно, что бесцельно прожитые годы прошли так быстро…».

 

Фиаско Куэма и Хомы

Эта слегка провокационная фраза в характеристике – ещё цветочки.

Выпускные ягодки случились у Куэма и Хомы.

У второго упомянутого ситуация была в каком-то смысле проще.

Хому лишили офицерского звания. То есть, после окончания ЛВИМУ он подлежал призыву на срочную службу. Повезёт если ещё в армию, а не на флотские три года…

Вето на личное дело Хомы наложил начальник кафедры ВМП кап-раз Краско.

- Как это вы себе представляете? – спросил он Ходю. – У данного курсанта не хватило даже страниц в личном деле, чтобы занести все взыскания. Пришлось присовокуплять вкладыш… Не могу я согласиться с присвоением этому персонажу офицерского звания. Он ведь крайне недисциплинирован…

Зато Хома смог полностью окончить курс учёбы, получил диплом о высшем образовании как и все остальные.

Сложнее вытанцовывалось у Куэма.

Того угораздило вляпаться в несчастную любовь.

Предметом страсти курсанта оказалась дочка важной шишки – целого заместителя начальника судостроительного главка. Будущий тесть обещал озолотить Куэма, однако в будущей молодой семье случился разлад. Пришлось расстаться…

А потом вдруг оказалось, что шишкина дочь якобы «беременна» от Куэма…

Оставим личные подробности. Скажем лишь, что отказавшийся идти под венец Куэм неоднократно предлагал провести экспертизу, чтобы проверить факт его отцовства. Противная сторона всякий раз отказывалась. Несостоявшийся тесть, нажав на нужные рычаги, постарался устроить «сладкую жизнь» Куэму. И того исправно «утюжили» на протяжении года с лишним.

И лишь за несколько месяцев до выпуска замполит училища устроил судьбоносное заседание. Оказалось, что этот партийный босс выкопал в Уставе торгового флота пункт, что моряком может быть только «высоконравственная личность»…

Во время обсуждения фортель выкинул Ходя.

- Считаете ли вы, как командир роты, - спросил его замполит, - указанного курсанта высоконравственной личностью?..

- К нему, как к курсанту, у меня претензий нет, - спокойно, с достоинством ответил Ходя. – А личная жизнь – его личное дело…

И всё же замполит продавил отчисление Куэма… Печальнее всего оказалось то, что ему не был засчитан пятый курс. То есть, после учёбы в армии Куэму пришлось восстанавливаться, чтобы завершить обучение. И оказалось ещё, что ему фактически был выдан так называемый «волчий билет». В справке об учёбе в ЛВИМУ так и сообщалось: «…отчислен за аморальное поведение».

С такой бумажкой Куэму пришлось немало помытарствовать, чтобы устроиться хоть на какую-то работу…

И анекдотик в тему:

«– Я вот тут подумал – и у меня родилась мысль.

- А я не подумал – и у меня родилась дочь...».

 

Распределение

А остальная толпа уже преспокойно выбирала себе место для старта потрясающей карьеры морского управленца…

Естественно, что под флагом распределения фактически прошёл весь пятый курс. Иногда доходило до анекдотических ситуаций.

Так декан факультета Андрей Львович Степанов, обозлившись на шум во время лекции, иронически поджимал свои тонкие губы и презрительно цедил в аудиторию: «Эй, вы, чайники! Я за вас копья ломать на распределении не буду!..» Также предметом насмешек ротных циников стала его походя брошенная фраза: «Двоечники у меня пойдут на Кубу...»

И вот, когда настал новый 1986 год, после того, как в прошлом осталась военно-морская стажировка, на щите объявлений факультета были вывешены вакансии. География была следующей. Крайняя западная точка – Калининградский порт, затем шли Вентспилс, Выборг, Мурманск, Архангельск. Нарьян-Мар, Тикси. Добрую половину выпуска собирался отхватить Новоталлинский порт.

Бык скромно выбрал себе местечко «Диспетчер АСПТР» с окладом в 115 рублей (Мурманск). Он уже знал, что работа там – дежурство сутки через трое.

- Что ты для себя такое странное выбрал? – полюбопытствовал Паштет.

- Видишь ли, - задумчиво произнёс Бык. – Работу нужно выбирать так, чтобы приносить как можно меньше вреда государству… И вообще я давно определил свою сущность. В некотором смысле, видишь ли, старина, я есть дезертир трудового фронта. Мне нужно время, чтобы обдумать нашу жестокую действительность. Поэтому мы пойдём на Север. Как там, у Владимира Семеновича: «Север, воля, страна без границ. Снег без грязи – как долгая жизнь без вранья...».

 

 

Традиции выпуска

Разговор о курсантской жизни был бы неполным без упоминания о некоторых специфических традициях, соблюдаемых выпускающимися морскими курсантами.

Так, например, «Дзержинка» свято соблюдала традицию чистки пастой «Оседол» либо ГОИ яиц коню «Медного всадника».

Выпускники петродворцовой «Поповки» непременно облачали на статую фонтанного Самсона заранее сшитую исполинскую тельняшку. Выпускники «Фрунзе» таким же макаром натягивали тельник на Крузенштерна.

И даже будущие военно-морские врачи снисходили до чистки грудей на медном бюсте какой-то дамы, установленном во внутреннем дворике ВМА...

Кто-то назовёт это хулиганством. Каждый раз милицейские патрули строго-престрого инструктировались с целью пресечения подобных безобразий, однако проходила ночь выпуска – и Самсон с Крузенштерном красовались в тельниках, а у петровского вздыбленного коня, покрытого благородной зеленью, горделиво сияли его бубенчики…

А что же Макаровка?..

В Макаровке, как рассказывали, ранее было традиционным перетаскивание якорей возле главного корпуса ЛВИМУ на Косой линии на другую сторону улицы. Впоследствии ушлое начальство якоря велело забетонировать.

Вроде бы случалась и замена в ночь выпуска бронзовых табличек (вывеска пивного бара «Петрополь» на табличку жилого корпуса 21-й линии).

Кое-кто из бесшабашной толпы 65-й роты всерьёз задумался: «Что же делать? Если нет традиций, то их нужно ввести…». Постарался Теоретик. С его подачи решили провести операцию под кодовым названием «Мицы на заборе».

Главный корпус ЛВИМУ на косой был огорожен чугунным кованым забором с острыми пиками-навершиями. И вот выпускники УМТ поочерёдно нахлобучили на острие пик свои курсантские фуражки-мицы. С расчётом, чтобы остриё заборной пики прорвало ткань, и мица крепко сидела наверху…

Дежурная служба это заметила. Доложила, куда следует…

Средь бесшабашной толпы вскоре пронёсся слух, что главный ОРСОвик кап-раз Игнатов взбешён этой невинной шалостью. Якобы велел переписать все фамилии на мицах, и с каждым из фигурантов у него при подписании обходного будет отдельный разговор…

Но как-то обошлось вроде…

 

Выпускной банкет

Проводился в ресторане гостиницы «Прибалтийская». Оргкомитет возглавил Человек-гора. С каждого требовалось собрать по 25 рублей.

Кстати, до этого толпа заказала для себя и выпускные макаровские поплавки о высшем образовании – нагрудные значки. Цена вопроса – тоже 25 рублей…

Сдало на банкет деньги большинство. У многих иногородних на сей праздник собирались приехать родители, однако начальство факультета накануне распустило слух, мол, в связи с антиалкогольной кампанией банкеты не рекомендуются. Опять приходится поминать недобрым словом меченого Горбачёва… Пришлось родителям дать отбой.

И всё же банкет состоялся.

Бык сидел за одним столом с Арнольдычем и его женой. Дойдя до кондиции, он пригласил женщину на танец, во время которого без обиняков сказал:

- Понимаешь, Ирина, ведь Шура у тебя, гм, слегка долбанутый…

- Я знаю…

Паштет привел какого-то общительного парня-американца. Уже окосевший Бык пристал и к нему, долго силился спросить: «И как насчет сокращения ядерного оружия?..», но не смог связать сложные времена в предложении, и, горько махнув рукой, пошёл опять приглашать на танец Арнольдовну…

В конце вечера была заводка с хачиками. Завёлся по какой-то уважительной причине Макар. Хачики обступили одинокого Макара. Явно имея не очень хорошие намерения…

Распахнулись широкие стеклянные двери, вышел жизнерадостный Бык, который, мигом оценив обстановку, подошёл вплотную и сказал ласково ближайшему возбуждённому хачику:

- Дурачок, тебя ж убьют. Нас же здесь сто человек…

Хачик тут же растворился в свежем воздухе июльского вечера.

Расходились хаотично. Крепкий на автобусной остановке пытался склеить каких-то девчушек…

На проходной 21-й линии стоял дежурный по училищу кап-три Щапков. Дверь распахнулась, ввалился Бык в сером костюме-тройке.

- Ты кто? – изумлённо спросил дежурный офицер.

- Выпускник! – кратко ответил заплетающимся языком Бык и проследовал к себе в кубрик. Щапков на всякий случай проводил его, а утром зашёл специально проведать, жив ли сей выпускник…

 

Вещий сон

После выпускного банкета в «Прибалтийской» снится Быку сон: будто он витязь на коне. Ну, как на знаменитой картине Васнецова...

А на камне надпись:

«А КУДА НИ ПОЙДЁШЬ, ВСЁ ОДНО - В ГОВНО ВСТУПИШЬ...».

 

Приложение 1. Список роты

Группа Сэ-181

Антонов Алевтин

Беляев Андрей

Буслаков Владимир

Васильев Александр

Варцаба Александр

Глушков Алексей

Дыкин Александр

Егоров Александр

Кочкин Владимир

Казанцев Александр

Крапивин Дмитрий

Литвинов Олег

Лобов Андрей

Лях Иван

Набока Александр

Неуступов Михаил

Остроконский Дмитрий

Панов Александр

Паринов Сергей

Пономаренко Андрей

Почепко Андрей

Симонов Александр

Соловьёв Игорь

Сороколет Андрей

Торопов Сергей

Храпов Сергей

Шалаев Алексей

Филиппов Александр

Группа Сэ-182

Аврутин Сергей

Белов Игорь

Боронилов Игорь

Бочманов Николай

Валит Игорь

Васильев Игорь

Велюхов Дмитрий

Вржещ Александр

Гусаров Виталий

Джериев Борис

Ким Вадим

Клевцов Валерий

Ковалёв Александр

Ковалевский Михаил

Корниенко Александр

Костомаха Дмитрий

Маслов Сергей

Николаев Юрий

Плехов Глеб

Прудников Пётр

Сергеев Михаил

Сергеенков Сергей

Суворов Михаил

Тарануха Александр

Трофимов Вадим

Фадин Игорь

Чернышёв Александр

Шестаков Владимир

Щербаков Леонид.

- «Всякий курсант УМТ становится несносен к пятидесяти годам».

И. Дицген…

КОНЕЦ