Мишель проявляет способности левшей

 

Я уже начал думать, что Мишель — умственно отсталый человек, обладающий рядом незаурядных психических способностей, когда во время нашего разговора она ненавязчиво, но с необычной для нее точностью и уверенностью поправила мать по поводу даты конкретного события. Кэрол упомянула о поездке в Ирландию и спросила Мишель, когда это было.

«В мае 1987 года», — сразу же сказала Мишель.

Я спросил ее, как она это делает. «Я запоминаю большинство вещей… Я думаю, эти воспоминания более яркие или что-то в этом роде». Она говорит, что ее яркие воспоминания начинаются с середины 1980-х годов, то есть восемнадцать лет назад. Я спрашиваю ее, есть у нее какая-нибудь формула или правила подсчета дат (которые есть у многих умственно отсталых людей). Она говорит, что обычно помнит день и событие без подсчета, но, кроме того, знает, что календарь действует по схеме, рассчитанной на шесть лет, а потом переходит к пятилетней схеме, в зависимости от того, на какое время приходятся високосные года. «Например, сегодня среда, 4 июня. Шесть лет назад 4 июня тоже приходилось на среду».

«А есть какие-нибудь другие правила? — спрашиваю я. — На какой день недели приходилось 4 июня три года назад?»

«Тогда это было воскресенье».

«Ты использовала правило?» — спрашиваю я.

«Нет. Я просто вернулась к этому дню в своей памяти».

Крайне удивленный, я спрашиваю ее, увлекалась ли она когда-нибудь календарями. Она говорит, что вряд ли такое было. Я спрашиваю, нравится ли ей запоминать разные вещи.

«Я просто помню это».

Я в быстром темпе называю несколько дат, а потом проверяю ее ответы.

«2 марта 1985 года?»

«Это была суббота». Она дает мгновенный и правильный ответ.

«17 июля 1985 года?»

«Среда». Снова мгновенный и правильный ответ. Я понимаю, что мне сложнее придумывать случайные даты, чем ей отвечать.

Поскольку она говорит, что может вспомнить дни, которые были в середине 1980-х годов, не используя при этом формулу, я пытаюсь подтолкнуть ее к воспоминаниям о тех днях, которые было до этого периода, и спрашиваю, какой день недели был 22 августа 1983 года.

В этот раз на поиск ответа уходит полминуты, и по тому, как двигаются ее губы, видно, что она не вспоминает, а подсчитывает.

«22 августа 1983 года, ну, это был вторник».

«Почему это было сделать сложнее?»

«Потому что в моем сознании я могу вернуться назад только до осени 1984 года. Именно до этого времени я помню все хорошо». Она объясняет, что у нее есть четкое воспоминание о каждом дне и о том, что произошло в течение него, за весь период обучения в школе, и что она использует эти дни в качестве привязки.

«Август 1985 года начался во вторник. Поэтому мне было нужно вернуться на два года назад. Август 1984 года начался в среду».

Затем она говорит: «Я сделала ошибку» — и смеется: «Я сказала, что 22 августа 1983 года было вторником. На самом деле, это был понедельник». Я проверяю и вижу, что она права.

Ее скорость подсчетов ошеломляет, но еще большее впечатление производит та четкость, с которой она помнит события, которые происходили на протяжении предыдущих 18 лет.

Есть люди, которые воспринимают мир необычным образом. Советский нейропсихолог Александр Лурия работал с уникальным человеком Ш., обладавшим необыкновенной памятью[141]. Он мог запоминать длинные списки случайных чисел, целые страницы из книг и зарабатывал на жизнь, давая представления, во время которых демонстрировал свои навыки. Ш. был наделен фотографической памятью, где хранились воспоминания с самого раннего возраста, а его восприятие было особенным — он был склонен к синестезиям. Такие люди могут воспринимать понятия или слова, например дни недели, как обладающие разными цветами, в результате чего у них возникают особенно яркие ощущения и воспоминания[142].

Ш. ассоциировал определенные цифры с цветами и, совсем как Мишель, не мог понять суть истории[143].

«Существуют определенные люди, — говорю я Мишель, — которые, представляя день недели, видят какой-либо цвет — что делает этот день более ярким. Он могут считать среды красными, четверги синими, пятницы черными…»

«О-о-о», — говорит она.

Я спрашиваю, есть ли у нее такая способность. Оказывается, у нее для дней недели есть определенные сцены.

«Ну, это не цветовой код». «При слове „понедельник“ я представляю мою классную комнату в Центре детского развития. При слове „привет“ я представляю маленькую комнату справа от вестибюля в Belle Willard».

«Боже правый!» — вырывается у Кэрол. Она поясняет, что Мишель ходила в Belle Willard, центр коррекционного обучения, в возрасте от четырнадцати месяцев до двух лет и десяти месяцев.

Я разбираю с ней дни недели. Каждый из них связан с какой-либо сценой. Суббота (Saturday). Она объясняет, что видит маленькую карусель со светло-зеленым низом и желтым верхом, установленную неподалеку от того места, где она живет. Она представляет, как в детстве «садилась» (sat) на эту карусель, а слово «садилась» (sat) является первым слогом слова «суббота» (Saturday). Воскресенье (Sunday) ассоциируется для нее с солнечным светом (sunshine), а слово «солнце» (sun) выступает в роли связки. Пятница (Friday). «Вид сверху сковороды для блинов, которой мы пользовались на нашей старой кухне», которую она последний раз видела восемнадцать лет назад до того, как кухня была перестроена. (Возможно, для нее слово. Friday ассоциируется со сковородой, потому что ее используют для того, чтобы жарить (fry) еду.)

 

 

Биография Джордана Графмана

 

Исследователь Джордан Графман пытается понять, как работает мозг Мишель. После того как Кэрол прочитала его статью о нейропластичности, она связалась с ним, и Графман сказал, что она может привести Мишель к нему на встречу. С тех пор Мишель постоянно проходит тестирование, а Графман использует полученные данные для того, чтобы помочь ей адаптироваться к ее ситуации и лучше понять самому, как развивался ее мозг.

У Графмана теплая улыбка, мелодичный голос и светлые волосы. Это довольно крупный мужчина, почти никогда не снимающий белого халата. Графман практически полностью заполняет собой свой небольшой, заставленный книгами кабинет в Национальном институте здоровья (NIH). Он возглавляет отделение когнитивной неврологии Национального института неврологических заболеваний и инсульта. Его интересуют две вещи: понимание функционирования лобных долей и нейропластичность — две темы, которые при их соединении позволяют объяснить исключительные способности Мишель и ее когнитивные проблемы.

В течение 20 лет Графман служил в звании капитана в подразделении биомедицинских исследований Военно-воздушных сил США. Он был удостоен медали «За особые заслуги на службе» за свою работу в качестве руководителя «Исследования повреждений головы»[144](изучали пациентов, которые получили ранения во время войны во Вьетнаме). Вполне вероятно, что он видел немало людей с повреждениями лобных долей.

Его собственная жизнь представляет собой впечатляющую историю трансформаций. Когда Джордан учился в начальной школе, его отец перенес тяжелейший инсульт, приведший к повреждению мозга, которое изменило его личность. У отца Джордана случались эмоциональные вспышки, а кроме того, он страдал тем, что называют «социальной расторможенностью», подразумевая под этим высвобождение агрессивных и сексуальных инстинктов, которые в обычном состоянии подавляются или сдерживаются. Он также не мог уловить сути того, что говорят люди. Джордан не понимал, чем вызвано поведение отца. Его мать развелась с мужем. И тот весь остаток своей жизни провел в гостинице для проезжих в Чикаго, где и умер от второго инсульта в полном одиночестве.

Джордан переживал все это очень остро, он бросил учебу в школе и стал малолетним преступником. Тем не менее ему хотелось чего-то большего. Он начал проводить утренние часы в публичной библиотеке, читая книги и открывая для себя Достоевского и других великих писателей. Днем он посещал Институт искусств, пока не понял, что это место, где принято искать партнеров в лице молоденьких мальчиков. Вечера он проводил в джазовых клубах, расположенных в районе «Олд Таун». На городских улицах он получил своеобразное психологическое образование, научившись методом проб и ошибок понимать, что раздражает людей. Чтобы не оказаться в исправительной школе St. Charles, которая, по сути, была тюрьмой для несовершеннолетних, он провел четыре года в исправительном интернате для мальчиков, где познакомился с социальным работником, выполнявшим обязанности психиатра, который, по его мнению, спас его и «подготовил к дальнейшей жизни». Джордан окончил среднюю школу и сменил коричнево-серый Чикаго на окрашенную в пастельные тона Калифорнию. Он влюбился в долину Йосемити и решил стать геологом. Но по чистой случайности он прослушал курс по психологии сновидений и нашел эту тему такой увлекательной, что изменил решение и сосредоточил свое внимание на психологии.

 

* * *

 

Первое знакомство Джордана с нейропластичностью состоялось в 1977 году, когда он учился в аспирантуре Висконсинского университета и работал с афроамериканской женщиной с повреждениями мозга, которая неожиданно выздоровела. «Рената» — так он ее называет была изнасилована в Центральном парке в Нью-Йорке и брошена там умирать. В результате нападения кислород не поступал в мозг так долго, что это вызвало повреждение мозга от гипоксии (смерть нервных клеток из-за недостатка кислорода). Когда Графман впервые увидел ее, с момента нападения прошло пять лет, и врачи от нее уже отказались. Ее двигательная кора была повреждена настолько сильно, что Рената могла передвигаться с очень большим трудом и превратилась в инвалида, прикованного к инвалидной коляске, а ее мышцы атрофировались. Обследовавшие Ренату специалисты считали, что у нее может быть поврежден гиппокамп; у Ренаты были серьезнее проблемы с памятью, и она читала с большим трудом. С момента нападения ее жизнь покатилась под откос. Она не могла работать и растеряла всех друзей. Считается, что таким пациентам, как Рената, помочь нельзя, поскольку повреждение от гипоксии затрагивает значительную часть мозговых тканей, а многие клиницисты уверены в том, что после отмирания тканей восстановление мозга невозможно.

Тем не менее группа, в которой работал Графман, начала проводить с Ренатой интенсивные тренировки (подобные программам физической реабилитации, которые обычно используются в первые недели после получения повреждений). Графман ранее занимался исследованиями памяти и кое-что знал о реабилитации, поэтому он задумался над тем, что может произойти, если соединить эти две области. Он предложил давать Ренате упражнения на развитие памяти, навыков чтения и мышления. Графман и не подозревал, какую пользу похожая программа принесла отцу Пола Бач-и-Риты за двадцать лет до этого.

Рената начала больше двигаться и стала более общительной, у нее повысилась способность концентрироваться, думать и запоминать повседневные события. В конце концов она смогла вернуться в школу, получила работу и снова стала частью этого мира. Несмотря на то что ей не удалось достичь полного выздоровления, Графман был поражен ее успехами и говорил, что примененное лечение «настолько повысило качество ее жизни, что это было просто потрясающе».