Медицинские аспекты проблемы

Мы помним, что и гипо- и гипердинамический синдром — одно из проявлений ММД — минимальной мозговой дисфункции. ММД — это заболевание центральной нервной системы. Следовательно, помимо поведенческих нарушений и особенностей, у наших детей должны быть и другие — клинические или медицинские. Они, увы, есть.

О некоторых из них мы уже упоминали, о других на страницах этой книги еще не говорилось. Сейчас мы попытаемся все это систематизировать.

Однако прежде чем начать описывать различные вегетативные и соматические нарушения, которые иногда сопутствуют гипо- и гипердинамическому синдрому, необходимо отметить, что степень их выраженности в каждом отдельном случае бывает различной, а набор у каждого ребенка — индивидуален. Кроме того, часть этих расстройств может встречаться и у детей, у которых вообще отсутствует ММД.

Более того, в зависимости от возраста ребенка, состояния его соматического здоровья, времени года и даже умственных и физических нагрузок какие-то клинические и поведенческие проявления ММД могут ослабевать и даже исчезать, какие-то, наоборот, усиливаться. То есть даже вышеупомянутый индивидуальный набор не остается постоянным. Так, например, у школьников все особенности гипердинамического синдрома ярко проявляют

н и течение учебного года и значительно ослабевают время каникул и летнего отдыха. Иногда к уже имеющимся присоединяются новые инические симптомы. Обычно это связано с интенсив-м ростом ребенка или возрастанием нагрузок, так как Ы уже говорили об этом) рост и развитие требуют зна-тельных энергетических затрат. Согласно данным санкт-петербургских исследовате-й, возрастными периодами, в которых наиболее ярко ражены клинические признаки ММД, являются три а, шесть-семь лет и девять лет. Исследователи пола-Ют, что в первую очередь это связано с социальными

чинами — началом посещения детских дошкольных реждении, начальной школы, а также переходом Среднюю школу. Наиболее частыми клиническими симптомами, сопро-

дающими диагноз «ММД, гипо- или гипердинамиче-й синдром», являются следующие:

— задержка развития речи;

— заикание;

— тики;

— различные гиперкинезы; -— головные боли;

— нарушения сна;

— аллергодерматоз вне связи с каким-нибудь аллергеном;

—- энурез;

— астматический бронхит;

— различные нарушения осанки; —- вегетативно-сосудистая дистония. Понятно, что, к счастью, практически невозможно

йти гипо- или гипердинамического ребенка, у которо-имелись бы все вышеупомянутые проявления. Но -три из них есть (или были в прошлом) практически

Каждого.

ГЛАВА 5

Как определить, есть ли это у вашего ребенка?

Чем раньше установлен диагноз: гипер- или гиподинамический синдром, тем лучше для ребенка и его родителей. Особенно это касается гиподинамических детей. Гипердинамичность ребенка бросается в глаза и довольно быстро приводит семью к невропатологу, который без труда установит диагноз (правда, не всегда удосужится объяснить родителям, что именно этот диагноз означает). Гиподинамических детей, напротив, иногда годами тормошат, стыдят, обвиняют в отсутствии целей и интересов. И никому даже в голову не приходит показать ребенка врачу. Прописать лекарство и вылечить описываемые синдромы невозможно, но можно дать родителям рекомендации, разработать для ребенка индивидуальную программу реабилитации. В конце концов, само информирование родителей о том, что ребенок не делает всего этого нарочно и назло, иногда оказывает очень благотворное влияние на атмосферу в семье.

На что следует обратить внимание родителям, размышляющим на предмет наличия у ребенка вышеописанных синдромов?

1. Во-первых, конечно, на наличие других неврологических диагнозов. В первую очередь это относится к диагнозам «ММД», «энцефалопатия», «синдром внутричерепной гипертензии». Если что-то из этого имеется (а тем более — все), то вероятность развития одного из синдромов очень высока (до 90%).

ЛАПЪ!

Да что же это такое?!

2. Наличие неконтролируемой моторной активности.

И. Очень слабая (относительно возрастных норм) кон-(итрация внимания. Ребенок постоянно бросает одно Мо и тут же начинает другое. Даже если он чем-то за-IT, его ничего не стоит отвлечь (особенно если это заня-|«— приготовление уроков).

4. Любые стойкие нарушения сна.

5. Постоянная вялость, заторможенность ребенка. в. Наличие в истории развития ребенка логопедиче-

1ИХ проблем, задержки развития речи или ее общего неразвитая (даже если на сегодняшний день ребенок гофрит абсолютно нормально).

7. Неумение приспособиться к дисциплинарным трепаниям детского дошкольного заведения.

8. Полное отсутствие инициативы, нелюбовь ко всему Ному.

0. Быстрая, «захлебывающаяся» речь или, наоборот, >И нормально развитой речи — постоянная молчали-!ть и односложные ответы словно бы «через силу».

10. Стойкая неуспеваемость в начальной школе, не-»яснимая интеллектуальной недостаточностью. Неус-

Наемость может быть по какому-то одному предмету ще всего по русскому языку) или сразу по всем. Учи-

№я в таких случаях обычно говорят, что ребенок мог бы (ться лучше, если бы не отвлекался или не «мечтал

Чем-то».

11. Повышенный травматизм и тенденция «влипать» всякие истории и неприятности.

12. Ребенок всегда производит впечатление не окон-|Тельно проснувшегося.

13. Наличие одного или нескольких тиков или мотор-IX стереотипов (моргает, подкашливает, трет нос, глаза,!ргает себя за волосы, упорно, «до мяса» грызет ногти, (рывает заусенцы, постоянно крутит или мнет что-то Пальцах, подскакивает на месте, крутит головой и т. д.).

14. Ночной или дневной энурез (непроизвольное моче-Юпускание).

ДЕТИ-«ТЮФЯКИ» И ДЕТИ-«КАТАСТРОФЫ»

15. Поверхностная, иногда избыточная общительность. Ребенок не всегда чувствует социальные границы и дистанции, которые вроде бы уже должен осознавать (по возрасту). Неумение строить глубокие дружеские отношения.

16. Замкнутость, отчужденность ребенка. В садике он сидит в стороне на стульчике или играет один в углу, в школе на перемене — стоит у стенки.

17. Предпочитает младших партнеров по играм.

18. Ведет себя, как ребенок младшего возраста.

19. Состояние, настроение меняется в зависимости от времени года, суток. Метеочувствительность.

20. Даже при небольшом стрессе или напряжении может наступить срыв.

Ни один из вышеназванных признаков не может служить абсолютным критерием достоверности наличия или отсутствия гипо- или гипердинамического синдрома. Но, еще раз просмотрев список, вы можете выписать на листочке номера тех особенностей, которые присутствуют у вашего ребенка. Если набралось 4—5 и более — скорее всего, синдром имеется.

ГЛАВА 6

Как с этим борются врачи?

На сегодняшний день существует несколько концепций ведения детей с гипер- и гипоактивностью.

Некоторые медики настаивают на примате лекарственной терапии, полагая, что прием соответствующих Препаратов будет способствовать улучшению обменных Процессов в ткани мозга и ускорит созревание его выевших функций (таких, как логическое мышление, абст-[рактное мышление, произвольное внимание и т. д.). Для ^•того используют препараты нескольких фармакологических групп. За рубежом в лекарственной терапии ги-Вердиыамического синдрома в основном применяют пре-Цюраты из группы амфетаминов. У наших отечественных ревропатологов очень популярны ноотропил, пантогам, еназепам и диазепам. В качестве успокаивающих Средств применяются различные бромиды, настойки пу-тырнмка, валерианы или корня пиона. При наличии Нутричерепной гипертензии добавляют диакарб или уросемид. По данным литературы, использование ком-ексной лекарственной терапии позволяет удовлетворительно компенсировать проявления синдромов • 50—60 % случаев.

Другая группа врачей признает ограниченную действенность лекарственной терапии, но справедливо ука- [ вывает на то, что действие лекарств на синдром возможно только в условиях их непрерывного приема. Если прекращается прием лекарств, то все проявления синдрома

тут же возвращаются. Следовательно, если диагноз «ги-пердикамический синдром» установлен в пять лет, а условная компенсация синдрома произойдет в пятнадцать, то получается, что ребенок должен принимать соответствующие препараты в течение десяти лет. Даже если побочные действия препарата сведены к минимуму, то все равно этот срок кажется слишком большим и небезопасным для всех метаболических процессов. Поэтому данная группа врачей предлагает сделать акцент на немедикаментозную терапию. Она, по их мнению, должна быть сугубо индивидуальной в зависимости от характера имеющихся расстройств, возраста ребенка и наличия сопутствующих заболеваний. Немедикаментозная терапия обязательно должна быть комплексной и обычно включает в себя массаж, лечебную физкультуру и мануальную терапию позвоночника. Последнее, по мнению врачей, необходимо потому, что многие проявления ММД вообще и наших синдромов в частности связаны с нарушением мозгового кровообращения. А мозговое кровообращение, в свою очередь, нарушается потому, что где-то какой-то позвонок куда-то сместился и что-то там пережимает. Мануальный терапевт поставит этот позвонок на место, и все сразу станет «о'кей». Несомненно, такое иногда случается. К сожалению, редко.

Еще один очень современный способ лечения гипердинамического синдрома связан с применением биологической обратной связи (БОС), так называемого «нейро-фидбека».

С помощью специальной аппаратуры ребенок или подросток получает возможность следить на экране за своей электроэнцефалограммой (ЭЭГ) и каким-то образом ее изменять. Изменяя ЭЭГ, он тем самым изменяет и электрическую активность своего мозга. Сторонники этого метода лечения утверждают, что с помощью биологической обратной связи можно достичь стойкого улучшения и даже полного исправления нейрофизиологического дефекта. По их данным, использование нейрофидбека позволяет

приблизительно 60 процентам пациентов достигать улучши ш способности планировать, организовывать свою де-елыюсть, понимать последствия неприемлемого поведе-ttii. В основном этот метод используется на Западе, но Последние годы и в нашей стране, в Санкт-Петербурге, лвились группы врачей-исследователей, занимающих-отой проблемой и разрабатывающих методики БОС для аличных нарушений и заболеваний. Несомненным до-оинством БОС является то, что при ее применении в ганизм не вмешивается ничего извне. Человек факти-жи сам себе помогает и сам же оценивает и контроли-т достигнутый результат. Понятно, правда, что в слу- щ смещенных позвонков никакая биологическая обрат-Я связь ребенку не поможет.

Еще для лечения синдрома дефицита внимания с ги-рактивностью применяется бихевиоральная терапия. Нас этот метод практически не развит и применяется таточно редко. Иа Западе — общее место. Некоторые Итают, что бихевиоральная терапия в каком-то смыс-устарела (но поскольку у нас она толком и не исполь-алась — нам трудно судить). Идеология бихевиораль-Ц терапии состоит в том, что никто не лезет в какие-тонкие причины и механизмы явления. Никого не нуют истоки и следствия происходящего. Есть непри-емое поведение гипердинамического ребенка, есть ка-}-то недостатки в его контактах с окружающими. |тим и работают. То есть ребенка попросту учат вести Я правильно. Классическим методом академика Павло-Правильное поведение — положительное (приятное) крепление. Неправильное поведение — отрицательное:приятное) подкрепление. По данным западных бихе-"Оральных терапевтов, улучшение наступает в 40— Процентах случаев, в зависимости от интенсивности явления и сопутствующих заболеваний. Тиким образом, вроде бы картина вполне удовлетво-тг*льная. Каждый из вышеописанных методов действу-Ириблизительно на половину (или чуть больше) детей

с гипо- или гипердинамическим синдромом. Понятно, что общее количество детей, для которых можно отыскать «свой» метод, будет значительно больше — две трети или даже три четверти. Вроде бы проблема почти решена.

Однако вот в чем сложность. Нейрофидбек и бихеви-оральная терапия в наших условиях практически недоступны. Немедикаментозная терапия требует тонкого индивидуального подхода (как правило, невозможного в условиях обычной поликлиники), постоянной коррекции и огромных финансовых затрат (мануальные терапевты нынче дороги, да и массаж недешев!). Остается все та же лекарственная терапия, которая эффективна далеко не для всех, не свободна от побочных эффектов и, как уже упоминалось, действует только в течение приема лекарственных препаратов. Многие родители гипердинамических детей просто опасаются в течение многих лет кормить ребенка сильнодействующими лекарствами, А в случае гиподинамического синдрома в 80—90 процентах случаев никому вообще в голову не приходит, что проблемы ребенка медицинского плана. Исходя из этого на практике получается так, что от 70 до 90 процентов детей с синдромом дефицита внимания остаются вообще без всякого лечения, наедине со своими проблемами, так как поддержки ни в семье, ни в школе гиподина-мический (а особенно гипердинамический) ребенок не получает. Уж очень он всех раздражает. Да и больным по большей части совершенно не выглядит.

Есть ли еще какой-нибудь способ помочь этим детям и их семьям? По счастью, есть.

ЧАСТЬ

СОВЕТЫ ПСИХОЛОГА

 

ГЛАВА 1

Что делать родителям дошкольника, если у него синдром дефицита внимания?

Во-первых, надо убедиться в том, что синдром и в са-Мйом деле имеется. Здоровые маленькие дети весьма подвижны, часто меняют занятия и легко отвлекаются. Все §то совершенно нормально. Для того чтобы убедиться том, что именно у вашего ребенка все это выходит за аницы возрастных норм, как правило, необходимо по-етить специалиста — невропатолога, психоневролога и психолога. К специалисту вас могут привести ежед-;евные наблюдения за поведением ребенка (см. список Имптомов, приведенный в пятой главе первой части дан-;ой книги). Надо помнить, что зачастую родители маленьких де-й (особенно если ребенок в семье первый) попросту не мечают проявлений синдрома.

— Все дети везде лезут... Все дети падают... Ну, он еще аленький, не понимает... Наверное, у него характер та-

й... * Выше мы уже подробно говорили о том, что именно лжно насторожить родителей. Поэтому не будем покоряться. Итак, визит к специалисту состоялся. Диагноз уставлен. Специалист, возможно, был краток и изрек при-изительно следующее:

— Ну, вот вам до года ставили энцефалопатию. Это к бы последствия. Очень часто бывает, вы не волнуй-сь. Попьете ноотропил, успокаивающие травки, и все

будет хорошо. Только его не перегружайте. И, знаете, надо с ним больше заниматься, иначе в школе могут быть проблемы... А так — все нормально...

Однако у вас в рукаве существенный козырь. К этому моменту вы уже прочитали почти половину данной книжки и весьма подробно представляете, с чем вам предстоит иметь дело.

Отныне основная ваша воспитательная задача — поддержка ребенка. Специалист прав: если все будет нормально, ребенок справится, пробьется, станет практически здоровым. Но без вашей ежедневной поддержки его шансы выйти из ситуации без потерь, увы, невелики.

«Что же это за поддержка такая? — спросит внимательный родитель. — Ничего от ребенка не требовать? Все ему прощать? Не обращать внимания на самые невозможные нарушения и проделки? Не напрягать его, если он не хочет? Так что же это тогда вырастет?!»

Ничего подобного! И требования нужны, и всепрощение совершенно не нужно. Когда мы говорим о поддержке, речь идет совершенно о другом.

Гипердинамический синдром

Как вы уже знаете, нервная система вашего ребенка работает с постоянным перегрузом сразу по двум направлениям — нормальное возрастное развитие и восстановление полученных в младенчестве повреждений. Следовательно, какие-то функции у ребенка развиты недостаточно, отстают от возрастных норм. Как правило, это не относится к интеллекту. Ребенок вполне сообразителен, но в чем-то ведет себя, как дети младшего возраста. В первую очередь это относится к развитию произвольного внимания, способности к планированию и способности предвидеть результаты своих действий. Кроме того, большинство детей испытывают значительные трудности в регулировании своей моторной активности

(например, ребенку трудно усидеть на месте, трудно по Просьбе взрослого перестать бегать, прыгать и т. д.). I Помните, ребенок не хочет ничего плохого, у него просто не получается. Однако все это как-то нужно регулировать и держать в каких-то рамках. Следовательно, в | определенный период времени вы, именно вы, должны [ Мять на себя часть регуляторных функций, недоступных I ребенку. Что это значит на практике? | В первую очередь гипердинамическому ребенку как гРОЗдух нужен жесткий режим дня. Режим дня вроде бы [■ужен всем детям, но для здоровых детей он лишь ук-

!№ашает жизнь семьи и высвобождает свободное время |рОдителей, а потом и самого ребенка. В случае гиперди-|Цамического ребенка все гораздо жестче. Остатки регу-|цяторных механизмов ребенка могут работать только в Плозиях максимальной упорядоченности. Если каждый День в 8 часов вечера зажигается зеленый ночник, на втолике появляется стакан кефира и печенинка, принимается душ, читается сказка, а потом — все, без вариантов, только спать, и никаких послаблений, никаких мпришли гости» или «интересное кино», то постепенно ГМозг ребенка вырабатывает что-то вроде условного [рефлекса (помните, у собак Павлова: если прозвенел piBOHOK, обязательно дадут косточку, и косточки еще шет, а слюни уже текут). И тогда уже под душем ребе-Июк на четверть спит, а когда пьет кефир, спит уже на-ш&ловину, а во время сказки — на три четверти, и дальше — совсем маленькое усилие и возбуждение погаше-гао, ребенок заснул. А попробуйте без всего этого рторвать гипердинамического ребенка от игры и вовре-Гця уложить спать! Он измотает вас до крайнего преде-i На, да и сам измучается... ' Слово маме трехлетней Ирочки:

«О, это с самого начала был кошмар! Я трясла кроватку, пока сама не падала без сил. Только я перестану трясти, как она открывала один глаз, потом другой... «А... Ааа... А-а-а!!!» И так каждый день, много часов подряд.

Врачи у нее ничего не находили, болеть она ничем не болела... Я уже стала на тень похожа. Потом меня кто-то надоумил: ложись, говорит, вместе с ней, это очень прогрессивно, сейчас все так делают — берут детей к себе в кровать. Я в книжках читала, что это вредно, но надо же было что-то делать. Я стала ложиться. Она все время вертится, пихается, я спать почти не могу, но хоть не орет и качать не надо. Стало полегче. Покормлю ее — и на тахту. Потом перестала кормить грудью. И все — новый кошмар. Вечером ее не уложить. Она уже говорить начала, такая общительная, веселая, прямо ангелочек. Так люди думают. А у нас каждый вечер — «битва при Ватерлоо». Ляг сюда! Нет, сюда! Сядь! Подержи за ручку! Сказку хочу! Пить! Есть! Писать! Животик болит! И так с 9 вечера до 12 ночи. Плюну, уйду, бежит за мной босиком, слезы градом, вопит отчаянно: «Вернись! Вернись, мамочка! Ляг со мной!» Ну кто тут устоит?! Муж говорит: «Черт с ней, не укладывай, пусть ложится, когда хочет!» Тоже не получается. Бродит, мается, хнычет, капризничает, даже заикаться как-то начала, а в кровать не идет. Шла бы, говорю, спать! Сразу: «Не хочу спать! Не пойду в кроватку! Буду телик смотреть!» Но это ведь тоже не дело — чтобы ребенок до 12 часов в телевизор пялился. Тем более там такое показывают! То есть такое впечатление, что она спать хочет, но не может. Дальше — больше. Пошла в садик, так надо утром рано вставать, а она, естественно, не выспалась. Прибавился еще утренний концерт. Я ее насильно одеваю, а она мои руки отпихивает. Я говорю: хоть в садике в тихий час спи, — а она: там детки балуются, и тетеньки-воспитательницы между собой в коридоре разговаривают, мне не заснуть. Прямо замкнутый круг какой-то! Стыдно признаться, до чего дошло — я вечером ору на собственного любимого ребенка, как мегера какая-то: «Немедленно спать, дрянь этакая! Если сейчас не пойдешь, получишь! И попробуй мне только завтра утром истерику закатить!» Она пугается, плачет, идет, ложится, потом все равно что-нибудь

придумает, вылезет, А мне так стыдно потом! Но что же делать-то?»

Для маленького ребенка весь мир — чудо. Все впервые. Каждый день происходит так много нового, непонятного, неизвестного, что просто необходимо, чтобы хоть что-нибудь в этом загадочном мире всегда оставалось на своем месте и повторялось изо дня в день.

Помните сказку про Машеньку и трех медведей? Когда маленький Мишутка увидел, что его стульчик перевернут, кроватка смята, а из кружечки кто-то пил, у него началась настоящая истерика. Почему? От патологической жадности? Ничего подобного. Просто устойчивый мир (кружечка на столе, стульчик возле стола, кроватка аккуратно заправлена) вдруг по совершенно непонятной причине перевернулся, изменился. А изменение привычного всегда пугает ребенка. Вдруг это опасно? Вдруг это угрожает самому существованию его мира?! Ребенок привык, что это «всегда так» — и вдруг это нарушилось! Чтобы хоть чуть-чуть понять чувства Мишутки, попробуйте представить себе, что солнце, которое каждый день в наших краях исправно садится за горизонт, вдруг в один прекрасный день осталось на небе. Что вы будете испытывать по этому поводу? Скорее всего, панический ужас. Вы не знаете причин, вы еще не задумались о последствиях, но вам уже безумно страшно. Потому что рушится привычное, то, что «всегда так».

Маленькому ребенку необходима устойчивость его домашнего мира. Причем эта устойчивость должна быть как в пространственных характеристиках (кроватка всегда стоит вот здесь, лампа — вот здесь, а вот здесь висит голубая занавеска), так и во временных (после ужина мы всегда смотрим «Спокойной ночи, малыши», а после кефира мама всегда рассказывает мне сказку). Только из этого устойчивого пространства-времени ребенок может относительно безопасно выходить «на разведку» в большой, непознанный, изменчивый и потому, несомненно, опасный мир.

Психиатр и философ Карл Густав Юнг рассказывает такую историю. Однажды племя африканских лесных охотников отправилось на охоту. Внезапно на охотничьей тропе племя наткнулось на мертвого дикобраза. Мгновенно все повернули назад, в деревню, где стали готовиться к обширному жертвоприношению и обряду, призванному умилостивить духов.

— Что случилось? — спросил Карл Юнг у вождя племени. — Мертвый дикобраз — это плохая примета? (ср. встреча с черной кошкой у европейцев).

— Нет, разумеется, — ответил вождь. — Я даже не понимаю, о чем ты спрашиваешь.

— Тогда почему же прервали охоту?

— Это же так естественно, — ответил старый вождь. — Странно, что ты, мудрый белый человек, не понял этого сам. Дикобразы — ночные животные. Этот дикобраз отчего-то вышел на тропу днем, да еще и умер. Ясно, что в джунглях что-то изменилось, что-то произошло. Ясно, что это что-то может быть опасным. Как же в таких условиях можно продолжать охоту?! Разумеется, мы должны были вернуться в деревню и умилостивить духов, чтобы они вернули мир к прежнему устойчивому состоянию.

Приблизительно так же, как и африканские дикари, размышляет маленький ребенок. Пока в моих «джунглях» все, как всегда, мир устойчив и безопасен. При этом свободную энергию можно тратить на исследование, на развитие, можно «выходить на охоту». Но смятая кем-то кроватка — это уже «мертвый дикобраз», опасность! Тут уже не до охоты! Ребенок не знает способа «умилостивить духов» и потому кидается в истерику.

Все это верно для любого ребенка, а для ребенка с гипердинамическим (а особенно с гиподинамическим) синдромом — вдвойне и втройне! Ведь мы же помним о том, что «свободной энергии» у него и так мало, а механизмы концентрации и торможения работают с трудом. Окружающий такого ребенка микромир должен быть,

С позволения сказать, «суперпредсказуемым». Только тогда у ребенка хватит сил и возможностей на полноценную «охоту», на адекватное возрасту исследование внешнего мира.

Иногда родители гипердинамических детей возражают:

— Да у него этой энергии хоть отбавляй! Целый день носится, крутится, как белка в колесе. Динамомашину приставь — ток бы давал! А вы говорите — энергии какой-то не хватает!

Позвольте заметить, что главной задачей охоты является все-таки принести добычу в деревню, а вовсе не побегать по джунглям. Так что бестолковая беготня гипердинамического ребенка вовсе не всегда удовлетворяет целям исследования. Для познания главное — концентрация, а вот с этим-то у нашего ребенка проблемы. Итак, получается, что энергии все-таки не хватает или она расходуется абсолютно бесцельно. Можно целый день с высунутым языком носиться по джунглям и вечером вернуться с пустыми руками. А можно прямо за околицей подстеречь и подстрелить зверя. Что вы предпочитаете?

Беготня для гипердинамического ребенка — это именно разрядка, а вовсе не конструктивная активность. Если его напугать, взволновать, обидеть, он и будет бегать, кричать, стучать ногами. Неужели от избытка энергии? «Бестолковая суета» — это как раз его реакция на нештатную ситуацию, на опасность. Корни этой реакции лежат еще в животном мире, в самой биологической структуре. Это аналог так называемой «двигательной бури», когда напуганное животное начинает бешено и нецеленаправленно метаться из стороны в сторону. Биологическая функция этой реакции вполне понятна — иногда «двигательной бурей» удается напугать превосходящего по размерам противника или случайно найти выход из западни. Эту же реакцию часто обнаруживают напуганные или чем-то возмущенные младенцы. Видели?

Врачи у нее ничего не находили, болеть она геичем ые болела... Я уже стала на тень похожа. Потом мемя кто-то надоумил: ложись, говорит, вместе с ней, это оч ень прогрессивно, сейчас все так делают — берут детей к себе в кровать. Я в книжках читала, что это вредно,, но надо же было что-то делать. Я стала ложиться. Она все время вертится, пихается, я спать почти не могу, но хохь не орет и качать не надо. Стало полегче. Покормглю ее — и на тахту. Потом перестала кормить грудью. 1/1 все — новый кошмар. Вечером ее не уложить. Она уже говорить начала, такая общительная, веселая, прямо ангелочек. Так люди думают. А у нас каждый вечер — «битва при Ватерлоо». Ляг сюда! Нет, сюда! Сядь! Подержи за ру**-ку! Сказку хочу! Пить! Есть! Писать! Животи:к болит! И так с 9 вечера до 12 ночи. Плюну, уйду, бежит за мной босиком, слезы градом, вопит отчаянно: «Вершась! Вернись, мамочка! Ляг со мной!» Ну кто тут устои:т?! Му^ж говорит: «Черт с ней, не укладывай, пусть ложатся, ко-г-да хочет!» Тоже не получается. Бродит, мается„ хнычет, капризничает, даже заикаться как-то начала, а в кровать не идет. Шла бы, говорю, спать! Сразу: «Не хочу спать! Не пойду в кроватку! Буду телик смотреть!» Но это ведь тоже не дело — чтобы ребенок до 12 часов в телевизор пялился. Тем более там такое показывают! То есть такое впечатление, что она спать хочет, но не может. Далъ-ше — больше. Пошла в садик, так надо утром рано вст-а-вать, а она, естественно, не выспалась. Прибавился еще утренний концерт. Я ее насильно одеваю, а она гмои руиси отпихивает. Я говорю: хоть в садике в тихий ча_с спи, — а она: там детки балуются, и тетеньки-воспитательнищы между собой в коридоре разговаривают, мне не заснухь. Прямо замкнутый круг какой-то! Стыдно призн аться, до чего дошло — я вечером ору на собственного любимого ребенка, как мегера какая-то: «Немедленно спать, дряиь этакая! Если сейчас не пойдешь, получишь! И попробуй мне только завтра утром истерику закатить!» Она пугается, плачет, идет, ложится, потом все равно чт о-нибудь

придумает, вылезет. А мне так стыдно потом! Но что же делать-то?»

Для маленького ребенка вэсь мир — чудо. Есе впервые. Каждый день происходит так много нового, непонятного, неизвестного, что просто необходимо, чтобы хоть что-нибудь в этом загадочном мире всегда оставалось на своем месте и повторялось жо щя в день.

Помните сказку про Машеньку и трех медведей? Когда маленький Мишутка увидел, что его стульчик перевернут, кроватка смята, а из кружечки кто-то пил, у него началась настоящая истерика. Почему? От патологической жадности? Ничего подобного. Просто устойчивый мир (кружечка на столе, стульчик возле стола, кроватка аккуратно заправлена) вдруг по совершенно непонятной причине перевернулся, изменился. А изменение привычного всегда пугает ребенка. Вдр/г это опасно? Вдруг это угрожает самому существованию его мира?! Ребенок привык, что это «всегда так» — л вдруг это нар/шилось! Чтобы хоть чуть-чуть понять чувства Мишутки, попробуйте представить себе, что солнце, которое каждый день в наших краях исправно садится за горизонт, вдруг В один прекрасный день осталось на небе. Что вы будете испытывать по этому поводу? Скорее всего, панический ужас. Вы не знаете причин, еы еще не задумались о последствиях, но вам уже безумно страшно. Погому что рушится привычное, то, что <всегда так».

Маленькому ребенку необходима устойчивость его домашнего мира. Причем эта устойчивость долкна быть как в пространственЕых характеристиках (кроватка всегда стоит вот здесь, лампа — вот здесь, а вот здесь висит голубая занавеска), так и во временных (по:ле ужина мы всегда смотрим «Спокойной ночи, малышл», а после кефира мама всегда расскгзквает мне сказку). Только из этого устойчивого пространства-времени ребенок может относительно безопасно выходить «на разведку» в большой, непознанный, изменчивый и потому, несомненно, опасный мир.

Психиатр и философ Карл Густав Юнг рассказывает такую историю. Однажды племя африканских лесных охотников отправилось на охоту. Внезапно на охотничьей тропе племя наткнулось на мертвого дикобраза. Мгновенно все повернули назад, в деревню, где стали готовиться к обширному жертвоприношению и обряду, призванному умилостивить духов.

— Что случилось? — спросил Карл Юнг у вождя племени. — Мертвый дикобраз — это плохая примета? (ср. встреча с черной кошкой у европейцев).

— Нет, разумеется, — ответил вождь. — Я даже не понимаю, о чем ты спрашиваешь.

— Тогда почему же прервали охоту?

— Это же так естественно, — ответил старый вождь. — Странно, что ты, мудрый белый человек, не понял этого сам. Дикобразы — ночные животные. Этот дикобраз отчего-то вышел на тропу днем, да еще и умер. Ясно, что в джунглях что-то изменилось, что-то произошло. Ясно, что это что-то может быть опасным. Как же в таких условиях можно продолжать охоту?! Разумеется, мы должны были вернуться в деревню и умилостивить духов, чтобы они вернули мир к прежнему устойчивому состоянию.

Приблизительно так же, как и африканские дикари, размышляет маленький ребенок. Пока в моих «джунглях» все, как всегда, мир устойчив и безопасен. При этом свободную энергию можно тратить на исследование, на развитие, можно «выходить на охоту». Но смятая кем-то кроватка — это уже «мертвый дикобраз», опасность! Тут уже не до охоты! Ребенок не знает способа «умилостивить духов» и потому кидается в истерику.

Все это верно для любого ребенка, а для ребенка с гипердинамическим (а особенно с гиподинамическим) синдромом — вдвойне и втройне! Ведь мы же помним о том, что «свободной энергии» у него и так мало, а механизмы концентрации и торможения работают с трудом. Окружающий такого ребенка микромир должен быть,

С позволения сказать, «суперпредсказуемым». Только тогда у ребенка хватит сил и возможностей на полноценную «охоту», на адекватное возрасту исследование внешнего мира.

Иногда родители гипердинамических детей возражают:

— Да у него этой энергии хоть отбавляй! Целый день носится, крутится, как белка в колесе. Динамомашину приставь — ток бы давал! А вы говорите — энергии какой-то не хватает!

Позвольте заметить, чтэ главной задачей охоты является все-таки принести добычу в деревню, а вовсе не побегать по джунглям. Так что бестолковая беготня гипердинамического ребенка вовсе не всегда удовлетворяет целям исследования. Для познания главное — концентрация, а вот с этим-то у нашего ребенка проблемы. Итак, получается, что энергии все-таки не хватает или она расходуется абсолютно бесцельно. Можно целый день с высунутым языком носиться по джунглям и вечером вернуться с пустыми руками. А можно прямо за околицей подстеречь и подстрелить зверя. Что вы предпочитаете?

Беготня для гипердинамлческого ребенка — это именно разрядка, а вовсе не конструктивная активность. Если его напугать, взволновать, обидеть, он и будет бегать, кричать, стучать ногами. Неужели от избытка энергии? ^Бестолковая суета» — это как раз его реакция на нештатную ситуацию, на опасность. Корни этой реакции лежат еще в животном мире, в самой биологической структуре. Это аналог так называемой «двигательной бури», когда напуганное животное начинает бешено и нецеленаправленно метаться из стороны в сторону. Биологическая функция этой реакции вполне понятна — иногда «двигательной бурей» удается напугать превосходящего по размерам противника или случайно найти выход из западни. Эту же реакцию часто обнаруживают напуганные или чем-то возмущенные младенцы. Видели?

Ребенок отчаянно машет ручками и ножками, вопит, из вивается, таращит глазенки. Это и есть «двигательная буря». С взрослением ребенка эта реакция уходит, вытесняется другими, более зрелыми и конструктивными. А у гипердинамических детей из-за слабости тормозных механизмов она прорывается и в значительно более позднем возрасте.

Итак, для активизации конструктивной активности и предотвращения «двигательных бурь»-разрядок гипердинамическому ребенку нужен устойчивый, правильно и постоянно организованный домашний микромир.

Вернемся к Ирочке. «Двигательная буря» — это утренний скандал. Вечернее требование присутствия матери — неспособность тормозных механизмов самим справиться с накопленным возбуждением.

Как справляются с подобными ситуациями первобытные охотники? Совершают соответствующий случаю ритуал. Зачем же изобретать велосипед?

Вместе с мамой Ирочки мы разработали систему-ритуал, призванную поспособствовать безболезненному и по возможности быстрому отходу Ирочки ко сну. Для начала был положен предел засыпаниям в разных местах (на кровати родителей, в собственной кроватке, на диване возле телевизора, на руках у мамы). В кроватке и только в кроватке! Кроватка — существо вполне личное, и когда она начинает ждать Ирочку (за полчаса до времени укладывания), на ее перильцах появляется розовая ленточка. Ирочка, разумеется, весьма заинтересовалась столь неординарным поведением нелюбимого предмета и по десять раз за вечер бегала смотреть: уже ждет или еще нет? Обнаружив ленточку, девочка со всех ног неслась в большую комнату и восторженно сообщала: «Висит! Уже висит! Ждет!» Сразу после появления ленточки Ирочке предлагался йогурт, который она весьма охотно и без всяких протестов поедала (на аппетит Ирочки никто и никогда не жаловался). Любимой сказкой Ирочки на тот момент была «Приключения Чипполино»