Качание на волнах рождений и смертей

Я не могу пройти мимо проблемы жизни и смерти. Многие молодые люди и люди пожилого возраста начинают служение обществу и борьбу за мир, исходя из своей любви ко всем, кто страдает. Они постоянно осознают, что наиболее важным во­просом является вопрос жизни и смерти, но зачастую не пони­мают, что жизнь и смерть — это не более как два лика единой реальности. Однажды поняв это, мы уже не испугаемся принять их вместе.

Когда мне было всего девятнадцать лет, старший монах на­казал мне медитировать на образе трупа, захороненного на кладбище. Но я решил, что это чересчур сложно и воспроти­вился медитации. Теперь я больше так не считаю. Тогда я ду­мал, что подобное созерцание предназначено старших мо­нахов. Но с

тех пор я увидел многих безмолвно лежащих рядом друг с другом молодых солдат, некоторым из них было пятна­дцать, четырнадцать, а то и тринадцать лет. Их не учили го­товности к смерти. Теперь мне стало ясно, что тот, кто не знает как умирать, едва ли знает, как жить, поскольку смерть является частью жизни. Всего два дня назад Моби сказала мне, что она считает двадцатилетнего достаточно взрослым для медитации на образе трупа. Ей самой недавно исполнился двадцать один год.

Нам необходимо смотреть в лицо смерти, видеть и принимать ее, подобно тому как мы видим и принимаем жизнь. В буддийской Сутре осознанности говорится о медитации на образе трупа: созерцайте разложение тела, то, как тело це­пенеет и синеет, то, как черви изъедают плоть, пока почти не останется мяса на костях, созерцайте до тех пор, пока не оста­нутся одни лишь белесые кости, которые, в свою очередь, мед­ленно исчезнут и превратятся в пыль. Созерцайте подобным образом, сознавая, что с вашим телом произойдет то же. Созер­цайте труп до тех пор, пока к вам не вернутся покой и умиро­творенность, пока ваши сознание и сердце не очистятся и не успокоятся, пока улыбка не возникнет на вашем лице. Таким образом, после того как вы преодолеете непостоянство чувств и страх, жизнь, каждое мгновение которой стоит прожить, пока­жется вам бесконечно драгоценной; причем драгоценными ока­жутся не только наша жизнь, но и жизнь других людей, других существ, других сообщностей. Нас более не сможет ввести в за­блуждение мнение, что уничтожение чужих жизней необходимо для нашего выживания. Для нас очевидно, что жизнь и смерть—­это не более как два лика жизни, что убрать один из них не­возможно, как невозможно медаль лишить одной из ее сторон. Только после этого можно стать выше рождения и смерти и понять, что значит жить и что значит умирать. В сутре гово­рится, что бодхисаттвы, увидевшие сущность взаимозависимо­сти, преодолели ограниченное мировоззрение и сумели пройти сквозь рождение и смерть, как человек, плывущий в утлом чел­ноке, но не поглощенный и не затопленный волнами рождений и смертей.

Иногда говорят, что если посмотреть на мир глазами буд­диста, то станешь пессимистом. Но мышление категориями оп­тимизма и пессимизма слишком наивно, оно упрощает истину. Лучше всего воспринимать мир таким, какой он есть. Мировоз­зрение пессимиста никогда не породит спокойной и блаженной улыбки, что расцветает на устах бодхисаттв и всех, кто постиг Путь.

МИНДАЛЕВОЕ ДЕРЕВЦЕ

 

Я говорил о созерцании взаимозависимости. Разумеется, ни­какой из способов постижения истины нельзя считать самодоста­точным либо абсолютным, каждый из них служит для ее дости­жения. Созерцание взаимозависимости направлено на разрушение ложных предрассудков, на обретение вселенской гармонии жиз­ни. Оно не направлено на создание философской системы, филосо­фии взаимозависимости. Герман Гессе в своей повести «Сиддхартха» так и не понял этого, поэтому ее герой, Сиддхартха, пора­жает нас своей наивностью, рассуждая о философии взаимозави­симости. Автор предлагает нам картину взаимозависимости, где все взаимосвязано, эта система не терпит никаких возражений: все должно подчиняться такой безупречной системе, системе, в которой человек не может решить задачу освобождения в этом мире. Согласно нашему учению действительность имеет три при­роды: воображаемую, взаимозависимую и природу первичного совершенства. В первую очередь человек воспринимает природу взаимозависимости. Но, обладая плохой памятью и предрассуд­ками, мы, как правило, покрываем действительность вуалью неправильных взглядов и мнений. Это есть попытка видения реальности посредством воображаемого. Воображаемое это иллюзия реальности. Оно представляет реальность как собрание отдельных небольших частей, полностью разделенных независимых. Чтобы преодолеть воображаемое, последователь созерцает природу взаимозависимости либо взаимосвязь явлений в процессе их возникновения и разрушения. Созерцание — это способ медита­ции, а не основа для философской доктрины. Малейшая привя­занность к системе понятий приведет к нашему закрепощению. Созерцание взаимозависимости направлено на проникновение в действительность, на слияние с ней, но не на то, чтобы ока­заться пойманным в ловушку философских понятий или спосо­бов медитации. На пароме переправляются через реку, его не следует носить на своих плечах. Палец, что указывает на Луну, не является Луной.

В последнюю очередь человек переходит к природе первич­ного совершенства, к действительности, освобожденной от не­правильных взглядов, порожденных воображением. Действитель­ность — это действительность. Она по ту сторону всяких поня­тий. Нет такой теории, что могла бы полностью описать ее, пусть это даже теория взаимозависимости. Для того чтобы из­бежать привязанности к философским понятиям, в нашем уче­нии говорится о трех не-природах, что позволяет человеку не попадать в ловушку теории трех природ. В этом суть буддийского учения Махаяны.

Когда последователь осознает мир в качестве природы начального совершенства, то он уже достиг ступени мудрости, именуе­мой неразличающее сознание и являющейся удивитель­ным состоянием, где нет более границы между субъектом и объектом. Это отнюдь не некое далекое, недосягаемое состоя­ние. Всякий из нас, благодаря даже малому усердию в заня­тиях, может хотя бы ощутить его. На моем рабочем столе лежит груда заявлений на помощь для сирот. Каждый день я разби­раю несколько из них.
Еще не прочитав листок, я вглядываюсь в глаза ребенка на фотографии, внимательно изучаю черты и выражение его лица. Я чувствую глубокую связь между мной и каждым ребенком, и это позволяет мне по-особенному сбли­зиться с ними. Пока я писал эти строки, мне стало ясно, что в те минуты и часы близость, которую я испытал, разбирая неза­мысловатые строчки заявлений, была своего рода неразличающим сознанием. Я более не вижу, как «Я» разбираю бумаги, чтобы помочь ребенку, я более не вижу ребенка, получающего помощь и любовь. Я и ребенок едины: никто не страдает, никто не просит помощи, никто не помогает. Забыто поручение, за­быто общественное служение, забыто сострадание, забыта муд­рость. Это мгновения неразличающего сознания.

Когда мир осознается в качестве природы первичного совер­шенства, миндалевое деревце во дворе вашего дома проявит свою природу в совершенной полноте. Миндалевое де­ревце — это истина, действительность и ваша личность. Много ли людей, приходивших к вам в дом, действительно видели миндалевое деревце? Возможно, натура художника более чувст­вительна, и поэтому он в отличие от окружающих сумеет уви­деть деревце намного лучше, чем другие. Поскольку его сердце раскрыто шире, то между ним и деревцем уже имеется опре­деленная связь. Вы воспринимаете сердцем. Если ваше сердце не окутано неправильными взглядами, то вы самым естествен­ным образом сумеете найти эту связь. Миндалевое деревце смо­жет всегда проявиться в совершенной полноте. Увидеть минда­левое деревце—значит постичь Путь. Когда одного дзэнского наставника попросили объяснить тайну бытия, он указал на ки­парисовое дерево и произнес: «Взгляните вон на то кипарисовое дерево».

Звук волны прибоя

Когда ваше сознание освобождено, ваше сердце наполняется состраданием: состраданием к себе за бесчисленные невзгоды, испытанные вами, пока вы не сумели избавиться от неправиль­ных взглядов, ненависти, черствости и злости; и состраданием к другим, потому что они еще не прозрели и находятся в плену неправильных взглядов, ненависти и черствости и этим выну­ждают страдать себя и других. Отныне вы смотрите на себя и на других глазами сострадания, как святой, что слышит плач любого существа во вселенной, чей голос — это голос всякого, кто увидел действительность в совершенной полноте. В буддий­ской сутре слышен голос Бодхисаттвы сострадания:

Кто внемлет плачу мира -

Того чудесный голос.

Превосходящий все звуки мира,

Волны прибоя благородный голос.

Позволь, чтобы наш ум услышал этот голос.

Отбрось сомнения и созерцай -

Чиста и свята природа видящего скорби мира.

Он опора наша, где горе, боль, и бедствия, и смерть.

Он видит всех существ глазами сострадания.

Он совершенен во всех своих заслугах.

Он творит благословений безграничный океан.

Ему должны мы поклониться.

Старайтесь смотреть на других глазами сострадания, такой род медитации называется «созерцание сострадания». Созерцание сострадания необходимо осуществлять как во время медитации, так и всякий раз, когда вы помогаете другим. Где бы вы ни были, помните священную заповедь: «Смотри на всех глазами сострадания».

Способов и целей созерцания так много, что я и не надеюсь написать обо всех. Я упомянул здесь лишь не­сколько простых, но основных способов. Борец за мир подобен всякому другому человеку. Он должен жить своей личной жизнью. Работа — это всего лишь частица жизни. Но когда она делается осознанно, то становится жизнью. В противном случае можно уподобиться человеку, что живет, хотя давно уже «мертв». Нам следует зажечь свой собственный светильник, чтобы идти дальше. Но жизнь каждого из нас соприка­сается с жизнью близких нам людей. Если мы знаем, как жить осознанно, если мы знаем, как защитить и сохранить чи­стоту нашего сознания и сердца, то благодаря этому наши братья и сестры также сумеют понять, что значит осознанная жизнь.