Оценивание отягощает. Пристыживание убивает.

Чувства и их гибель	Ошибки, совершаемые в обыденной жизни
Слух поражается, когда ребенка стыдят за то, что он осмеливается слушать разговоры взрослых	Пристыживание — самое хорошее средство добиться от ребенка послушания. Чем больше ребенок боится пристыживания, тем больше ему слышится одно лишь срамное. Ему стыдно оттого, что он это услышал. То, что приходит через уши, ребенок должен бы вывести наружу через уста, чтобы полученная информация не заблокировала слуховые нервы. Но ребенок знает, что говорить такое стыдно. Чем больше сказанное ребенком расценивается как глупость, тем меньше он говорит, покуда не замолкнет насовсем. Ведь звуки, издаваемые глухонемыми, нельзя считать говорением
В действительности слух нарушается из-за какого угодно пристыживания. Также и когда пристыживают других.	Мы стыдимся того, что считаем постыдным. Чем стыдливее беременная женщина, тем постыдней ей кажутся речи мужа. Воспринимая лексику мужа или мужчин как величайший стыд для себя и будущего ребенка, она рождает глухонемое дитя. Приобретенная глухота, вызываемая лекарствами и болезнями, имеет принципиально ту же природу: стыд выслушивать постыдное. Если Вам стыдно слушать, что говорят люди, это еще не повод отключать слух. Когда Вы высвободите стыд, то уже будете безо всякого стыда воспринимать те же слова, что ранее казались постыдными. Вы услышите лишь, что вещи называются своими именами. Вы поймете, что своим стыдом Вы провоцировали ближнего изъясняться таким образом, чтобы Вам было стыдно. Собеседник же, скорее всего, и не подозревал, что в его лексике или тоне было нечто постыдное. Излишняя интеллигентность, жеманство, оттачивание своей речи до смехотворности являют собой бесстыдство, которое губит не только слух. Если человек отчаянно желает доказать свое превосходство, его неминуемо охватывает отчаяние. Если и отчаяние является для него зазорным, он спроваживает обратно в тело рвущийся наружу стыд и может оглохнуть в одночасье. Уши даны человеку для того, чтобы слушать в первую очередь себя, а затем уже остальных, чтобы сопоставить услышанное с внутренним голосом, идущим от сердца. Поскольку с языка слетает то, что не умещается в сердце, необходимость в речи тем больше, чем человек незначительнее или примитивнее. Чем чаще ребенка пристыживают, тем более глухим к голосу своего сердца он становится, ибо начинает вострить уши, чтобы не пропустить приказы и запреты взрослых. Воспитание в ребенке послушания означает воспитание в нем чувства ответственности. А это означает превращение ребенка в бесчувственную рабочую скотину, в раба, вещь, автомат. Человек развивается во времени и в пространстве. Развитие в пространстве происходит при помощи зрительных ощущений. Кто лишен слуха, тот не развивается во времени. Кто лишен зрения, тот не развивается в пространстве. И без слов ясно, что при отсутствии одного из чувств невозможно развиваться полноценно. Если человек рождается глухим, это значит, что в предыдущей жизни предметом его гордости и позора явилась попытка обогнать время. Умер он от великого стыда, поскольку куда-то по времени опоздал. Подобное опоздание случается лишь в том случае, если человек желает наперед прожить жизнь за ближнего или ближних. Ближний, который по той же причине не умеет либо не в силах сделать что-либо для собственного блага, попадает в беду и, возможно, даже умирает. Виня себя в его смерти, человек, случается, умирает от стыда и самобичевания и рождается вновь глухонемым, который теперь уже ни на шаг не отстает от своих близких. Он постоянно следит за тем, чтобы с близкими опять чего-нибудь не случилось бы. Он не сознает того, что их это может раздражать. Время для него остановилось. Если человек рождается слепым, это значит, что в предыдущей жизни предметом его гордости была особенная зоркость как в духовном, так и в физическом смысле.Он гордился своим соколиным взором, дававшим особенно большой размах крыльям. Стремясь к совершенству, охватывая взором все более обширные пространства, он в какой-то момент не учел того, что на затылке глаз нет. Назад и в будущее видит «третий глаз», или духовная зоркость, которая проявляется, когда человек не цепляется глазами за цель. Оставшаяся незамеченной какая-то мелочь может обернуться таким страшным позором для человека, кичащегося своей сверхнаблюдательностью, что он умирает, не успев разобраться в сути дела. И уж, конечно, не успев простить себе. Если бы успел, то в следующей жизни не явился бы на свет слепым. Преувеличение значения внимательности и способности все подмечать вызывает у человека чувство величайшего стыда из-за оставшегося без внимания пустяка, вслед за чем наступает ухудшение зрения. Например, Вы отчаянно стараетесь удержать в памяти дату рождения кого-то, для кого это чрезвычайно важно, однако забываете в нужное время посмотреть в календарь. На следующий день зрение почему-то становится неясным. Зрение ухудшается из-за испытываемого Вами чувства стыда.
Зрениеухудшается, если ребенка воспитывают стыдливым, если стыдливость считается добродетелью, целомудрием, благородством, красотой.	Стыдливость разрушает наблюдательность,и человек все видит как бы приблизительно, в общих чертах. Причем он всегда видит то, чего не было или же было, но не так, как он увидел. Он может поклясться головой, что увидел все правильно, но поскольку стыдливость истребляет в первую очередь его духовное внимание, он не улавливает смысла увиденного. Если он рассказывает про увиденное знакомым, те поднимают его на смех и пристыживают. Чувство стыда не позволяет ему понять, что тот, кому он рассказал, ни черта в этом не смыслит, а высмеял его потому, что хотел подчеркнуть свое превосходство, ум, осведомленность. Ребенок, которого воспитали застенчивым, ходит, потупив взор, и краснеет от малейшей бестактности, поскольку все это касается его лично. Ему стыдно как за себя, так и за других. Окружающих это забавляет, и они над ним подшучивают. Если он старается держать марку и смеется вместе со всеми, инцидент воспринимается как шутка. Если же ему уже не до смеха, окружающим становится неловко. Позже он ощущает себя непонятным образом виноватым, ибо подсознательно чувствует, что из-за его стеснительности у людей усиливаются угрызения совести. Чем человек серьезнее по натуре, тем больше он краснеет. Румянец — верный и видимый для всех признак стыда,поэтому многие люди едва не делаются психически больными из-за своего румянца. Они не смеют появляться в обществе, так как каждая лишняя пара глаз усугубляет застенчивость и без того стеснительного человека. Румянец — беда небольшая, но если румянец исчезает без высвобождения стыда, то последний вследствие своей подавленности оборачивается бесстыдством. Это уже опасно. Поэтому от человека с гордым, острым взглядом и усиливающейся бледностью в лице люди стараются поскорее отвести взор. Вспоминая про свой детский румянец, из-за которого пришлось пережить немало неприятных минут, человек может с чувством рассказывать про то, какие у него были в прошлом красивые красные щеки, по сравнению с их нынешним землистым оттенком. У кого землистый цвет лица либо черные круги под глазами,тот уж точно отпугивает от себя людей. При высвобождении стыда все это потихоньку проходит. Чем сильнее душа терзается от чувства стыда, тем больше человек не желает видеть того, что вынужден лицезреть. Он не желает, чтобы стыд застил глаза, не желает слепнуть из-за стыда. Он желает не видеть ничего постыдного. Поскольку же не видеть видимое постыдное можно только будучи слепым, человек начинает слепнуть. Острое отчаяние из-за того стыда, что приходится видеть глазами, может обернуться полной слепотой. В остальном организм может быть совершенно здоров, чтобы человек смог познать стыд. Не видеть его, а прочувствовать. У большинства людей зрение утрачивается постепенно и частями. Зрение бывает когда лучше, когда хуже. Если у человека есть чем гордиться, да так, чтобы с гордо поднятой головой глядеть людям торжествующе в глаза, то зрение у него улучшается. Если гордиться нечем, если приходится опускать очи долу, зрение сразу ухудшается. Это приводит к необратимым изменениям, ибо любой орган чувств — не резина, которую можно без конца растягивать то в одну, то в другую сторону. Зрение всегда связано с состоянием печени.Убийственней всего действует общественное мнение — мнение общества. Печень символизирует государство, то есть общество.Чем сильнее человек боится общественного мнения,тем в большей степени умерщвляется его печень, из-за чего умерщвляется также и зрение. Не имеет значения, находитесь ли Вы на родине или на чужбине, — если Вы страшитесь общественного мнения, у Вас поражается как печень, так и зрение.
	Потеря зрения и слуха относительно мало влияет на развитие человека. Значительно больше влияет утрата обоняния и вкусовых ощущений. Утрата осязания же равнозначна смерти.
Обоняние ухудшается, если интерес ребенка к жизни воспринимается как любопытство, за что его стыдят	Лишь патологическое любопытство способно увидеть в ближнем то, чего внем нет или пока еще нет. Родитель, который навешивает на ребенка ярлык с его собственной чертой характера, сеет семя, которое впоследствии пожинает. Утрата обоняния означает, что человек утратил интерес к жизни. Это значит — человек утратил надежду. Он надеется исключительно на других. Причем его надежда опирается на искоренение чужого бесстыдства. Для этого необходимо знать о людях как можно больше. Любопытствующего человека интересует лишь истребление зла. Истребляя зло, он истребляет саму жизнь. Чтобы помешать этому, природа уменьшает его обоняние. У кого нюх отсутствует, у того патологическое любопытство расти не может, потому что чем больше у человека нарушено обоняние, тем меньше он сует нос в чужие дела. Обоняние означает гораздо больше, чем просто способность воспринимать запахи. Обоняние — это наиболее примитивная форма восприятия, и ее противоположным полюсом является восприятие наивысшего уровня развития. Речь идет о седьмом чувстве, интуиции, восприятии вне сферы чувств, вызывающем безэмоциональные ощущенияотносительно того, на что надо обратить внимание. Если человек не воспринимает запахов, у него заблокировано седьмое чувство, и он мерит все одной меркой. Причем мерилом является его собственная бесчувственность. Дочь любопытной женщины подвержена конкретному заболеванию — эндометриозу.При этом заболевании слизистая оболочка тела матки заносится в самые различные органы и ткани. Во время менструации слизистая выделяет кровь, нередко вызывая невыносимую боль и спайки. Если кто из моих читательниц страдает эндометриозом, им следует справиться о том, как у матери обстоит дело с восприятием запахов. Следует высвободить патологическое любопытство своей матери. Тем самым Вы восстановите собственное обоняние. Та же картина наблюдается, когда нездоровое женское любопытство свойственно отцу. Причем любопытствующий отец воспринимает детское любопытство с еще большей неприязнью и, соответственно, наказывает ребенка с большей строгостью. Утрата функции обоняния превращает человека в полнейшего материалиста. Тот, кто обладает собачьим нюхом и чутко реагирует на запахи, желает иметь идеальную, то есть чрезмерно хорошую жизнь. Идеальность, совершенство можно сравнить с еле уловимым ароматом розы, если уж мы заговорили о запахах. Мечтая об идеальном, ожидая идеального, взывая к нему и настаивая на нем, человек незаметно для себя превращает аромат розы в концентрированное розовое масло, которое воняет, точно нечистоты. Ощущая этот запах и не желая прослыть невоспитанным, ближний воздерживается делать человеку критическое замечание насчет дурного запаха, а также воздерживается морщить нос, из-за чего сам утрачивает восприимчивость к запахам. Когда именно превосходное обоняние становится отвратительным — вопрос времени. Манерничающий человек относится с брезгливостью ко всему, что имеет животный запах, либо к запаху человеческого тела. Если бы мы задались вопросом, отчего на этот запах сбегаются животные и отчего на этот запах сбегаются люди, то, возможно, перестали бы так сильно брезговать. Перестали бы скрывать естественные запахи, прибегая к обманчивой парфюмерии с тем, чтобы заманить клиента побогаче. Перестали бы вести себя бесстыдным образом, одурачивая ближнего и в конце концов оставаясь сами в дураках, оказываясь пешкой в чужой игре, поскольку нос не предупредил.
Вкусовые ощущенияутрачиваются, если естественное для ребенка чувство красоты порицается, провозглашается уродливым, негодным, дикарским, пошлым, безвкусным	Объявить кого-либо безвкусным способен лишь безвкусныйвзрослый, у которого нарушены вкусовые ощущения. Кто очерняет другого человека, тот видит в нем собственную нечистоту. Он потребляет нездоровую пищу, именуя ее здоровой, но если ближний ест здоровую пищу, он изображает позывы к тошноте. Он навязывает окружающим собственный вкус как в еде, так и в остальном — в манерах, в моде, в оценке и в применении приобретенных художественных навыков разного рода. Вкус — дело тонкое. Кто считает себя безвкусной деревенщиной, тот стесняется раскрыть рот. Если же в кои-то веки раскрыл, ибо не сдержался, то после испытывает еще больший стыд, вынуждающий держать язык за зубами. Чем больше человек оставляет при себе важной информации, тем сильнее нарушается чувствительность языка, и человек даже не ощущает заболевания, возникшего на языке либо в полости рта. Кто стыдится того, что своим собственным языком изгадил себе жизнь, у того возникает рак языка.Дети являются духовными наставниками своих родителей, а потому с самого рождения обращают внимание родителей на их комплекс неполноценности. Если родители считают себя слишком уж неотесанными, из-за чего им не удается придать ни себе, ни детям, ни дому налет шарма, не удается соответствовать последним веяниям моды, то у ребенка на языке возникает грибковый налет, который говорит: «Дорогие родители! Мода украшает тело, но губит Человека. Выбирайте, что для Вас нужнее. Я свой выбор сделал».
Осязаниенарушается, если ребенка пристыживают из-за его потребности трогать все руками.	Воспитанный взрослый, прививающий ребенку хорошие манеры, стыдит его, если тот тянет руку, чтобы что-то потрогать, пощупать, изучить. Чем многочисленнее компания взрослых единомышленников, тем больше ребенка заставляют сидеть в уголке, словно старика, и выслушивать бесконечные рассказы пожилых о совершенно недетских вещах. Строгий приказ держать руки при себе ведет к тому, что ребенок таки держит их при себе. Чем больше его за это хвалят, тем больше он превращается в неумеху. Тогда его обзывают неумехой и сравнивают со всеми теми, кто охоч до любой работы, и не понимают, что очередная сцена посрамления приближает то время, когда ребенок навсегда отказывается что-либо делать своими руками. Утрата чувствительности в руках замечается ребенком, лишь когда руки деревенеют настолько, что пальцами уже ничего не удержишь. Он не замечает того, что всякий раз, когда ему приходится прилюдно, а значит, испытывая стыд, что-то делать руками, одеревенелость возрастает. Ощупывая руками предметы, ребенок постигает их смысл и назначение. Почитание жизни как святыни не запрещает относиться с благоговением также и к вещам, лелеять их и ценить. Ребенок, который хватает все, что попадается под руку, — главное, чтобы подержать в руках, не умеет ценить вещи, поскольку он лишен свободы выбора. Называя интересующую ребенка вещь однозначно хорошей или плохой, родители делают выбор за ребенка и тем самым лишают его возможности познать жизнь. Оценка оборачивается приказом либо запретом.Потому ребенок и хватает все подряд и тут же бросает, так как знает, что этого нельзя. Если родители убирают от ребенка все, что не должно попадаться ему в руки, то у него может быть огромная куча удивительных игрушек, но у него нет свободы выбора,и потому он недоволен. Он и минуты не может усидеть спокойно — все ищет, что бы еще заграбастать и тут же порвать, сломать, оторвать, сбросить на пол, испачкать и т. п. Если за ним бегать и ежеминутно одергивать, это лишь подливает масла в огонь. Находясь у родителя на руках, он успевает мимоходом ухватиться за некий предмет, обрушить его на голову и разбить на части. В магазине ему подавай все, что там есть, и он начинает вовсю вопить, если ему что-то не купили. Если же покупают, он теряет к вещи всякий интерес. Его поведение непредсказуемо и вселяет панический ужас, поэтому лучше с ним никуда не ходить. В квартире все вещи убираются наверх, чтобы ребенок не достал. Чем он становится взрослее, тем больше желает именно того, чего в данный момент нет. Чем ребенок младше, тем легче исправить этот просчет в воспитании. Еще лучше — предотвратить это сызмальства. Иными словами, как только ребенок начинает реагировать на окружающий мир и проявлять собственнический инстинкт, необходимо у него спрашивать: «Тебе это нужно?» Проявляя интерес к его потребностям, Вы увидите, что ребенок задумывается, внимательно изучает вещь и принимает решение, брать ли ее в руки или нет. Обычно он ее берет или по крайней мере трогает, ибо это — необходимый опыт. В следующий раз он уже отнесется к этой вещи спокойно и не потребует ее себе. С предоставлением 2 — 3-летнему ребенку свободы выбора ребенок за неделю может измениться до неузнаваемости. Понятно, что от матери это потребует долготерпения.
Тактильная чувствительность (прикосновение) является наиболее жизненно важным ощущением, противоположным полюсом которого является шестое, или внутреннее, чувство. Она развивается через любой телесный контакт	Осязание руками — это лишь часть общей чувствительности тела к прикосновению. Познание жизни посредством владения лишними вещами происходит, когда у ребенка нет нормального телесного контакта с матерью. Внутреннее чувство у человека развивается, когда 1. он касается другого человека,либо 2. когда другой человек касается его,поскольку в обоих случаях он ощущает свое чувство. Первым человеком, в прикосновении к чьему телу мы нуждаемся и от кого ждем ласки, является мать. Тело матери для ребенка свято, и он его не стесняется. Если же стесняется сама мать, чувствам ребенка наносится урон. Мать, которая говорит о том, какая она некрасивая, причиняет ребенку боль. Для человека материалистического красота является первейшей ценностью. Ум и богатство находятся у красоты в услужении. Поэтому нельзя, чтобы мать говорила при ребенке о своей непривлекательности и губила чувства ребенка. Ребенок дотрагивается до матери иизучает тело, чтобы сравнить возникшие ощущения с ощущениями при прикосновении к собственному телу. Вызванная материнской стыдливостью неестественность ситуации ведет к возникновению подсознательного барьера даже тогда, когда ребенок еще мал и ничего не понимает. Материнское жеманство и кокетство, пристыживание ребенка даже в шутку могут испортить отношения с ребенком. Маленький ребенок, который не может сам прикасаться к матери, ждет, чтобы мать прикоснулась к нему. Если мать за весь день не удосуживается приласкать грудного младенца — ласково его поглаживая либо покрывая поцелуями целиком, с головы до пят — его внутреннему чувству наносится урон. Особенно важно не забывать про половые органы, ибо на материальном уровне они выполняют самую главную функцию в жизни человека. Чувствительность кожи к прикосновению имеет жизненно важное значение. Волнение, испытываемое от нежного прикосновения к телу близкого человека, способно вознести человека на небо. Благодаря чувству любви, возникшему впервые в такие минуты нежности, человек начинает ценить жизнь и своего возлюбленного, ибо без него он не изведал бы любви. Подобное познание любви начинается еще в грудном возрасте, если мать не стесняется класть голого младенца на свое обнаженное тело, находиться с ним в минуты нежности в постели, в бане, в ванне. Формирующееся подобным образом чувство сохраняется до конца жизни. С годами мать, возможно, сделается придирчивой и ворчливой, и Вы забудете про то, что она вообще когда-либо Вас ласкала, но если Вы хоть к кому-то способны относиться с нежностью и лаской, то знайте — так мать ласкала Вас. Если сразу после рождения Вас с матерью разлучила жизнь либо смерть, и Вы испытываете желание кого-то приласкать, то знайте — это от матери. Что бы мать ни сумела Вам дать, простите ее за это.
Чем нежнее прикосновение, тем ярчевнутреннее чувство и тем лучше оно развивается.	Когда человек ласкает тело возлюбленного — гладкое, нежное, горячее, упругое, молодое — и преисполняется чувством любви к нему, у него развивается внутреннее чувство. Когда человек ласкает тело возлюбленного — морщинистое, загрубелое, шероховатое, прохладное, немолодое — и преисполняется к нему любовью, у него также развивается внутреннее чувство. И в том, и в другом случае он испытывает любовь, хотя осязание поставляет ему разную информацию. Можно дискутировать на тему, называть ли внутреннее чувство чувством или восприятием, однако важно понять, что оно развивает чувства. Чувство не всегда говорит о любви. Оно может говорить о злобе либо каком угодно ненормальном отношении. Об одном оно говорит наверняка: отношения нужно привести в порядок. Если человек, прикасающийся к ближнему, высвобождает чувство, исходя из которого он оценивает ближнего, то у него изменяется к ближнему отношение, ибо отношение к себе у него уже изменилось.
Человек, стесняющийся и стыдящийся своих чувств, истребляет любовь, то есть жизнь.	Если мать стесняется себя, значит, она стесняется физической близости с мужем и с детьми. Отцы также вынуждены стесняться себя, особенно если имеют дело с ребенком противоположного пола. Если они не стесняются, их сразу начинают подозревать в том, чего нет, но что может иметь место, если принуждать. О людях, оставшихся без ласки, которые неспособны на нежность, у которых в руках ломается все, даже другой человек, приходится слышать все чаще и чаще, как и о том, что их учат относиться к ближним со страхом и подозрением. Желая, чтобы ребенок был нормальным, родители делают все возможное, однако результат получается обратный. Вместо того, чтобы прислушиваться к собственному сердцу и к словам ребенка, они слушаются умных людей, которые говорят, что телесный контакт с ребенком порождает сексуальные фантазии. Если мать пристыживает и отталкивает ребенка, особенно мальчика, который хочет ее поцеловать, то она губит самое важное чувство у ребенка, при помощи которого познается возбуждение и волнение. Прикасаясь к человеку, мы не думаем о том, что развиваем себя. Мы развиваемся, когда испытываем чувства, которые сами в себе возбуждаем. Если нам нужны нежные, сердечные чувства, то нам достаточно проявить к ближнему нежность, иэти чувства возникнут сами собой. А стоит нам захотеть при помощи этих чувств превратить ближнего в свою собственность, как тут же мы почувствуем, что наши чувства им не принимаются. Обидевшись на это, мы отождествляем себя с ближним и принимаемся его обвинять. Вывод: с этой точки зрения мы слепы по отношению к самим себе, глухи, бесчувственны, а потому себя не понимаем. Если остальные чувства мертвы, а внутреннее чувство живо, то жив и человек. Больной ребенок на руках у любящей матери чувствует свои чувства к ней и выздоравливает без лекарств. Его кровоснабжение улучшается от одного лишь того, что он ощущает любовь к матери, и знание этого уменьшает в нем чувство вины. От хороших лекарств не бывает ничего хорошего, если мать считает ребенка слишком большим для того, чтобы прижать его к груди, обнять, погладить и перецеловать все больные места. Человек с притупившимися от пристыживания чувствами нуждается в особенно сильных эмоциях, чтобы его внутреннее чувство могло развиваться. Ему подавай эротику и извращения, бесшабашные выходки и головокружительные трюки. Для него это — благо, ради которого стоит жить. Если ему этого не разрешают, он берет сам. Если надо ~- применяет силу. Просто обнять кого-нибудь, прижать к груди и замереть в этой позе он не умеет. Если кто-то говорит про то, сколь важно обнять столько-то раз в течение дня партнера или супруга, он поднимает того на смех. Он не ощущает такой потребности, поскольку лишен чувств. Не умея обнимать сам, он не желает, чтобы обнимали его. Если ему приходится кого-то обнять, он делает это так, что у человека кости трещат. Будучи с детства лишен ласки, он не нуждается в ней и не ценит ее. Он относится к себе и к ближнему как к биомассе. Хочет — пользуется, не хочет — выбрасывает. Он не ведает стыда, он — само бесстыдство. Принято считать, что, обнимая ближнего, лаская и поглаживая его, мы делаем ему хорошо. При недовольстве ближним к нему не хочется прикасаться. На деле же через прикосновение к ближнему мы познаем собственные чувства.Всякое внутреннее сопротивление против ближнего являет собой сопротивление против своих чувств. Протест против болезненного прикосновения ближнего является изначально протестом против собственной болезненной мысли, возникшей от больно ранящего чувства. Ребенок, который имеет недостаточный телесный контакт с матерью и отцом, начинает по мере этого проявлять интерес к собственному телу. Он вынужден вызывать у себя раздражение и сам на него реагировать. Он вынужден себя возбуждать и себя удовлетворять. Ведь иным путем опыта не набраться. В противном случае в будущем он может превратиться в неумеху либо извращенца. Так или иначе его все равно пристыживают. Ребенок быстро смекает, что если никто не видит, то никто не пристыживает, и тогда уже не стыдно. Чем ребенок честнее и откровеннее, тем больше его стыдят.Его честность и откровенность истребляют. Неудивительно, что каждый второй первоклассник рассуждает по-стариковски, дескать, жизнь лишена всякого смысла. Зачем было рождаться на свет, если куда ни кинь — все стыдно? Зачем было рождаться, если тебя сразу начинают бить ни за что ни про что. Взрослые только и знают, что говорят о своей правоте, а у самих слова расходятся с делами. Ребенок не понимает, почему взрослый стыдит его, если стыдно должно быть ему, взрослому. Ведь если стыдно ребенку, он не бросается стыдить взрослого. Ребенку хотелось бы поговорить на эту тему, но взрослый не хочет, поскольку боится посрамления. Чем абсолютнее человеческие страхи, т. е. чем догматичнее представление о жизни, тем больше человек всего стыдится. Для него одинаково трагично не иметь полового контакта и иметь физический контакт. Такой человек занимается сексом с таким отчаянием, словно исполняет пляску смерти. Всякий раз воспринимается как последний — если не убьет, то усилит стыд. Человек, который занимается сексом, борясь с чувством стыда, словно со смертью, не заботится о себе. Хорошо, если он заботится по крайней мере о том, чтобы в результате подобного секса не рождались дети. Вскоре он забывает и про эту человеческую грань жизни. Чем человек считает себя умнее, тем в большей мере его чувства развиваются только благодаря тому, что к ближнему он прикасается только своими половыми органами. Особенно старательно это делают мужчины, ибо являются творцами материальной стороны жизни. Посредством секса человек все более отчаянно пытается доказать себе факт своего же существования. Человек, который пытается через секс обрести свои чувства, может в совершенстве владеть техникой полового акта. В то же время ему бывает противно, когда к его телу прикасаются. Если это чувство перерастает в неодолимое отвращение, человек отказывается от секса и ощущает себя страшно несчастным. Для оказания помощи человеку, ставшему от стыда бесчувственным, сексологией были найдены эрогенные зоны человеческого тела, однако человека, делающегося все более бесчувственным, может однажды охватить ярость, если кто-либо коснется его эрогенной зоны. Возникает чувство омерзения. Душа тоскует о любви, а тело словно мертвое. Если человек, зашедший столь далеко со своим стыдом, испытывает чрезмерную потребность свою сексуальность реализовать, он в своей сексуальной ориентации переключается на мертвых. Некрофилия— это патологическое сексуальное влечение к мертвым. Мертвец уж точно не будет стыдить человека за его сексуальность, и потому некрофил предпочитает половую связь с покойником. Отчего возникает некрофилия? Она происходит в том случае» если родители стыдят сына за его сексуальность столь безмерно, что для него женщины делаются все равно что мертвыми. Не понимая причин собственных сексуальных разочарований, родители опошляют секс также и в глазах ребенка. Процветающее в обществе пошлое отношение к половой жизни усугубляет проблему еще больше. Манипулирование детьми посредством пристыживания способно сделать подростка столь стеснительным, что он краснеет всем телом при одной только мысли, что придется пожать кому-то руку. Не говоря уже о том, чтобы кого-то приголубить, обнять, чмокнуть или поцеловать. Если Вы, будучи ребенком, считали это столь зазорным, что прямо хоть ложись и помирай, значит, родители основательно поработали над Вами своим пристыживанием. Стыд делает человека настолько застенчивым, что если к нему подходит тот, кого он любит и ждет, то своим поведением он отталкивает его от себя. Тому кажется, что он общается с мертвецом. Страх делает человека неприветливым, а стыд превращает его в мертвеца, и вряд ли у кого возникнет желание общаться с покойником. От этого влечение может обратиться в ненависть. Стыд усиливается, если человек стыдится за своего партнера. Партнерские отношения бывают разные: семейные, бытовые и сексуальные. Человек и его тело также являются между собой равноправными партнерами, нуждающимися друг в друге. Если мы стесняемся собственного тела, то умерщвляем свою чувствительность по отношению к нему. Мы проявляем заботу о других и пренебрегаем собственным телом. Чем больше человек стесняется собственного тела, тем меньше к нему прикасается. Не говоря уж о том, чтобы прикасаться к нему с любовью. Прикасаться к телу разрешается воде, губке, банному венику, мылу, полотенцу, но не руке. Исключение составляют лицо, шея и, возможно, еще какой-нибудь участок тела, выставляемый на всеобщее обозрение. Рука пускается в ход, лишь когда возникает болезнь. Если человек стыдился бы того, что не любит самого себя, то научился бы себя любить. Поскольку же он гордится тем, что любит ближних, и поскольку не ведает, что гордость есть бесстыдство, то когда-нибудь его стыд всплывет наружу. Измученная чувством стыда женщина желает, чтобы муж любил ее зримо и ощутимо. Это значит, что муж должен бы свести на нет стыд жены, но это невозможно. Подавляемый любыми способами стыд всплывает на поверхность при всяком удобном случае, чтобы дать знать о проблеме своего пленения, тогда как женщине при этом кажется, что это она сама является пленницей — пленницей своего мужа. Для женщины это позорно. Принимая потребности мужа за желания, она хочет от них освободиться. Затем желает от них избавиться. Духовное отчаяние, оборачивающееся отчаянием душевным, реализует свое желание на физическом уровне. Вследствие этого женщина лишается груди. Для иной женщины сама мысль об этом настолько постыдна, что она скорее умрет, чем позволит удалить себе грудь. Женщина подманивает мужчину, подобно тому, как самка подманивает самца в мире животных. Сама стесняется своих действий, однако их не прекращает. Неудивительно, что женский род именуется бесстыжим. Если мужчина, желая приглушить стыд, Перед посещением женщины принимает спиртное, для женщины это позор. Так хороший человек берет на себя позор ближнего, чем убивает себя, — главное, чтобы казаться еще лучше. Один человек стесняется одного, другой — другого. Незаметно между людьми вырастает стена смерти.Чем дольше люди ищут друг друга, чтобы обрести душевную близость, тем толще делается стена, которая умерщвляет все святое. Любовь все более превращается в смерть, с которой каждый день ведется как бы последний бой. Никто не догадывается, что лучше было бы высвободить стыд. Прекрасным средством для развития чувствительности к прикосновению и снятию стыда являются танцы.Кто стесняется танцевать с партнером на паркете, тот стесняется танцевать с партнером также и в постели. Существуют группы, организации, где люди занимаются познанием себя и где при встрече и расставании принято обниматься. Это выручает из беды немало людей, которые поначалу ощущали себя истуканами в чужих объятиях. Если Вы кого-то обнимаете, знайте, что этот человек ощущает скрытый смысл Вашего объятия. Дружеское, сердечное объятие согревает душу, тогда как собственническое объятие всегда вызывает протест.

Обожествление и порицание, оно же великое посрамление, являют собой две грани единого целого. Сознавая, что двух богов быть не может, современный человек начинает обожествлять работу. Из поколения в поколение работе придается все большее значение, тогда как все прочее человеческое задвигается на задний план. Труд все больше становится делом чести и совести, а рождение детей и их подготовка к жизни неизбежно становятся делом все более постыдным. Даже если такое отношение отрицается, для семьи и детей остается все меньше времени, что доказывает несостоятельность прекрасных фраз, превозносящих значение семьи.

Каким бы сдержанным либо, наоборот, агрессивным ни был превратившийся в рабочую машину человек, он говорит одно: «Кто не работает, тот ничего не имеет». И он прав. Действительно, не имеет. Он мог бы отдавать, но не умеет этого делать. Рабочая машина любит исключительно работу. Если работы нет, человек из сдержанного делается агрессивным. Чтобы этого не произошло, он придумывает себе всякие занятия. Хотя бы будет перетаскивать кучу земли с одного места на другое. Рядом сним может находиться любящий человек и ждать, когда тот поймет, что его любят, но так этого и не дождаться. Так чувство любящего человека оборачивается ненавистью, и человек-машина может самоуверенно утверждать, что его ине любят вовсе. Ему кажется, что как семья, так и общество ждут от него только выполнения работы.

Чем больше человек работает, тем он бесчувственнее и равнодушнее к чувствам окружающих. Чрезмерное усердие в работе превращает женщину в рабочую скотину и мужчину — в машину. Если жена желает нравиться сверхдобросовестному мужу, если считает правильным лишь мужской образ мыслей, если делает все, чтобы превзойти себя, То она неумеет быть женщиной. Сверхдобросовестная женщина не порождает жизнь, а разрушает ее. Она является машиной, которая не рожает детей, и вещью, которую муж использует по своему желанию.