Недирективная Игровая терапия

ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ РАЗВИТИЯ РЕБЕНКА

Недирективная игровая терапия — это целенаправленная терапевтическая система, центром которой является ребенок как самостоятельная личность, способная к саморазвитию.

Цели недирективной игротерапии в общем смысле согла­суются с внутренним стремлением ребенка к самоактуализа­ции. Так как данный вид игровой терапии сосредоточивается на личности ребенка, а не на его проблеме, основное внима­ние здесь уделяется тому, чтобы ребенок стал более адекват­ным как личность при решении текущих и будущих проблем. В этом смысле цель игровой терапии состоит в том, чтобы по­мочь ребенку:

1. Стать более ответственным в своих действиях и поступ­ках.

2. Развить более позитивную Я-концепцию.

3. Стать более самоуправляемым.

4. Выработать большую способность к самопринятию.

5. Овладеть чувством контроля.

6. Развить сенситивность к процессу преодоления трудно­стей.

7. Развить внутренний источник оценки.

8. Обрести веру в себя [79].

Необходимыми условиями для терапевтического роста ре­бенка становится обеспечение его позитивного опыта в присут­ствии взрослого, который его понимает и поддерживает. Основ­ные принципы игрового терапевта, которые образуют базис те­рапевтических отношений и облегчают реализацию внутренних источников роста ребенка — это естественность, безусловное принятие, сенситивное понимание [79].

Естественность подразумевает такую систему отноше­ний в игровой терапии, где психолог не принимает на себя какую-либо роль и не действует по заранее намеченной схе­ме. При подобном терапевтическом подходе вся игротерапия происходит через установление отношений. Данный процесс зависит от того, насколько терапевт знаком с собственными чувствами и установками. При этом естественность требует от психолога развитого самопонимания, самопринятия, уме­ния выражать в отношениях собственные чувства. В ходе терапии психолог ждет, пока ребенок придет в согласие с самим собой, выразит свои проблемы, найдет новые способы общения с окружающими, новые способы жизни. «Ожида­ние — это позитивная сила, это обязательство веры, всеми си­лами выражаемое терапевтом. И в этом — разительный кон­траст с психоаналитическим подходом, где терапевт момен­тально заявляет о своем праве руководить терапевтическим процессом и вынуждать ребенка к отношениям зависимос­ти» [176, с. 14].

При использовании недирективной игротерапии в работе с тревожными дошкольниками принцип естественности мо­жет стать одним из единственно возможных способов постро­ения отношений между ребенком и психологом. Связано это, на наш взгляд, с тем, что высокотревожные дети с нежеланием вступают в новую ситуацию взаимодействия. Причем практи­ка показала, что даже при условии, что ребенок будет знаком с психологом и с самим процессом игры, это не снизит его уро­вень тревожности при посещении игровой комнаты в первый раз. Поэтому дети с высокой тревожностью либо начинают иг­рать в безопасные, знакомые для них игры, либо действуют ос­торожно и хаотично, четко ориентируясь на реакцию психо­лога. Однако нельзя не отметить, что часто встречаются дети, которые на первых сеансах отказываются не только играть, но и вообще вступать в какие бы то ни было взаимоотношения с те­рапевтом. Подобная тактика поведения может появиться у тре­вожных детей даже в случае их добровольного согласия на рабо­ту в игровой комнате. Начинающие игротерапевты часто счита­ют такое поведение ребенка результатом собственных ошибок и поэтому пытаются «заставить» ребенка играть или направить, отструктурироватъ уже совершаемые ребенком действия, так как по их мнению работа начинается с того момента, когда ребенок начинает действовать в игровой комнате.

Подобное ошибочное мнение психолога не позволяет вы­сокотревожному ребенку почувствовать себя комфортно, с од­ной стороны, а с другой — такая тактика поведения терапевта не позволяет ребенку стать участником нового процесса взаи­модействия «взрослый—ребенок» с установлением новых вза­имоотношений. Естественно, что в таком случае ребенок ведет себя привычным образом и в результате сеансов игротерапии не удается снизить его уровень тревожности. Только при усло­вии понимания психологом того, что терапевтический процесс начинается с признания права ребенка делать или не делать что-либо в игровой комнате, возможно дальнейшее позитив­ное развитие отношений.

Пример 1

В игровой комнате — Рома, 6 лет, замкнутый, высокотревожный ребенок.

Садится на диванчик на безопасном расстоянии от шкафчиков с игрушками

и начинает их потихоньку рассматривать.

Психолог. Ты не знаешь, с чего начать?

Рома молчит. Довольно скоро перестает разглядывать обстановку. Просто молча сидит.

Психолог. Ты хочешь помолчать?

Рома не отвечает. Продолжает еще какое-то время сидеть, изредка поглядывая на психолога.

Психолог. Я вижу, ты сидишь. Рома. Да. А можно я возьму вон это? Психолог. Конечно.

Рома подходит к шкафчику, берет машинку, возвращается на диван и начинает с ней играть.

В данном случае только постепенное, ненавязчивое пове­дение психолога в рамках принципа естественности позволи­ло начать построение отношений. Причем хотелось бы отме­тить, что терапевтический процесс начался не с того момента, когда Рома взял машинку, а уже с первых минут пребывания ребенка в игровой комнате.

Не менее сложным для построения конструктивных отно­шений является мнимая активность ребенка. Здесь также важ­но взаимодействие терапевта и ребенка в рамках принципа ес­тественности.

Пример 2

В игровой комнате — Таня, 6 лет, беспокойный, высокотревожный\ребе-нок. По пути в игровую комнату взяла психолога за руку и не переставая, один за другим, стала задавать вопросы: «А куда мы идем?», «А что такое игровая комната?», «А что мне там будут делать?», «А там еще будут другие дети?., а взрослые?» и т. д. В игровой очень осторожно трогает разные иг­рушки, беспрестанно спрашивая: «А можно...» Получая ответ: «Как хо­чешь», переходит к следующей игрушке. Так продолжается довольно долго.

Таня. А я хорошо себя веду? Психолог. Ты уже потрогала много игрушек. Таня. А почему вы мне не говорите что делать? Психолог. Ты можешь играть здесь по-разному. Таня, больше не спрашивая разрешения, берет Барби и начинает играть.

Любое взаимодействие терапевта с ребенком, в том числе и реализация принципа естественности, не представляется воз­можным без использования принципа сенситивного понимания, подразумевающего в игровой терапии такой вид эмпатии, кото­рый выражается в способности увидеть мир другого человека, почувствовать его внутренние резервы. При этом терапевт не оценивает действия ребенка в игровом процессе, а пытается взглянуть на ребенка с его точки зрения. Это может стать кри­тическим фактором терапевтических отношений в игровом процессе, так как поддерживает в ребенке чувство безопаснос­ти, что позволяет изменить его отношение к миру. При этом точный смысл сенситивного понимания означает, что терапевт должен установить высокий уровень эмоционального взаимо­действия с ребенком на основе возникновения у терапевта чув­ства личной идентификации. Этот процесс требует от взросло­го полного посвящения себя отношениям с ребенком. В отли­чие от аналитической терапии, где осуществляется постоянный анализ прошлого [142], в недирективной терапии акцент дела­ется на отношениях, существующих в настоящий момент.

В процессе работы с высокотревожными детьми достаточ­но трудно реализовать данный принцип, но именно его удач­ное использование часто позволяет добиться эффективных результатов в создании возможности для понимания ребенком мира собственных чувств и чувств окружающих.

Так как высокотревожный ребенок часто ориентирован на реакцию значимых для него людей, он постоянно задается во­просом «Правильно ли (хорошо ли) я делаю?». Причем ответ на этот вопрос ребенок, как правило, ищет в окружающих, что создает напряжение, беспокойство, тревогу. И это состояние усиливается при отсутствии единых требований и невозмож­ности прогнозировать реакцию других людей. Сенситивное понимание со стороны психолога позволяет ребенку почувст­вовать себя в большей безопасности. Появление одного этого ощущения у ребенка уже можно считать успехом в процессе игровой терапии, так как это приводит к снижению тревожно­сти. Однако результативность игротерапии будет выше при появлении у ребенка внутреннего источника оценки собст­венных действий, через понимание собственных чувств. Это, в свою очередь, позволит снизить тревожность у ребенка вне ра­мок процесса игровой терапии.

Ориентированность на внешний источник у высокотре­вожных детей в игровой комнате проявляется в требовании постоянной оценки своих действий. В основе поведения тера­певта в подобной ситуации должна стать тактика не оценива­ния, а описывания действий ребенка. Поэтому здесь можно предложить схему «запрос об оценке—ответ описательного ха­рактера».

Пример 3

В игровой комнате — Даша, 6 лет, неуверенный в себе, высокотревож­ный ребенок. На первом же занятии возвела довольно сложную пост­ройку из настольного строительного материала строго по инструкции.

Даша. Вам нравится?

Психолог. Мне кажется, это у тебя дом, здесь так мно­го этажей, а еще я вижу забор.

Даша. А папа говорит, что красиво. Правда? Психолог. Значит, папе нравится. Даша. А вам?

Психолог. Я вижу, что тебе очень нравится. Даша кивает головой. Оставляет постройку на столе и идет играть.

Пример с Дашей показывает, что при однажды полученной положительной оценке какого-то действия, высокотревожные дети будут постоянно к нему возвращаться или вообще занимать­ся только им. Тактика безоценочного описательного характера с использованием отражения чувств ребенка позволяет снизить тревожность детей в ситуации овладения новым действием.

Хотя подобное поведение детей характерно для первых этапов игровой терапии, но оно может встречаться и на других этапах.

Пример 4

В игровой комнате — Миша, 5 лет, неуверенный в себе, высокотревож­ный ребенок. После нескольких сессий научился понимать реакцию психолога. Нарисовал машину с колесами на кабине.

Миша. Посмотри, у меня красиво?

Психолог. Что это?

Миша. Ты мне скажи.

Психолог. У меня это будет зайцем.

Миша (смеется). Не-а. У меня это медведь... корова...

Несколько минут перечисляет, чем это может быть.

Психолог. А что это у тебя было сначала? Миша. Это машина... только неправильная. Сейчас на­рисую правильно.

Рисует машину, старательно ее раскрашивает. Получается довольно

симпатично.

Мишаг Вот... Красиво?

Психолог. Я вижу, у тебя машина. Ты ее очень аккурат­но раскрасил.

Миша еще минуту смотрит на рисунок, закрывает альбом и идет играть.

В данном случае Мише была важна реакция взрослого для расширения рамок собственных возможностей, поэтому пред­ложенная выше схема «запрос об оценке—ответ описатель­ного характера» здесь была несколько дополнена. Именно сен­ситивное понимание позволило психологу прочувствовать ис­тинный смысл поведения ребенка и выбрать конструктивную тактику поведения.

Эффективное использование в процессе игротерапии двух указанных выше принципов не представляется возможным, если отсутствует третий принцип — безусловное принятие, который характеризуется уважением к ребенку как к личнос­ти, заслуживающей внимания. Психологу необходимо помнить, что реальный интерес к ребенку основывается на взаимодейст­вии внутри системы отношений, на познании личности ребен­ка. При этом постоянно должно присутствовать безусловное принятие ребенка таким, какой он есть. Такое принятие обеспе­чивает ребенку свободу и позволяет ему быть собой в пределах игровой терапии.

Говоря о принципе безусловного принятия, необходимо отметить, что его реализация всегда связана с личными уста­новками психолога. Поэтому реакция психолога на ребенка должна рассматриваться в рамках работы с психоаналитичес­ким контрпереносом. Использование этой техники в процес­се игротерапии позволяет психологу четко разделить объек­тивные чувства к ребенку и чувства, вызванные контрпере­носом, то есть в действительности обращенные к другому человеку. Этот довольно сложный психологический механизм чаще возникает у психологов с достаточно большим стажем работы. На определенном этапе игротерапевт начинает как бы «забывать», что двух одинаковых детей не бывает, даже при ус­ловии полного совпадения причин и проявлений нарушения у ребенка. Это приводит к тому, что с разными детьми психо­лог постепенно вырабатывает примерно одинаковую, на его взгляд «хорошо работающую», тактику процесса игротерапии, что мешает детям реализовывать собственный потенциал при условии «неожиданного» для психолога поведения, которое не вписывается в рамки его «удачной» тактики. Причем чем чаще ребенок проявляет самостоятельность, тем больше это начи­нает раздражать психолога, заставляет его чувствовать себя не­уверенно. Здесь мы приходим к такому парадоксу: чем больше ребенок овладевает саморегуляцией и самостоятельностью (одни из основных целей игротерапии), тем больше это начи­нает раздражать психолога, и он становится одной из главных помех в достижении положительных результатов игровой те­рапии.

Пример 5

В игровой комнате — Саша, 6 лет, суетливый, высокотревожный ребе­нок. Из кубиков строит на полу башню. Башня постоянно разваливается. У основания она более узкая, чем у вершины.

Саша. Помоги мне. Психолог. Что мне нужно делать? Саша (держит руками середину башни). Возьми вон тот кирпич и положи сюда (показывает на вершину). Психолог. Башня упадет.

Саша сам кладет кубик, башня рассыпается. Начинает строить снова.

Так несколько раз.

Психолог. Положи кубик внизу — будет прочнее. Саша (чуть не плачет). Ну как ты не понимаешь! Мне не надо прочнее, мне надо высоко!

В случае с Сашей поведение психолога ориентировано на стандартную реакцию тревожных детей, которые чаще прини­мают советы взрослых, перекладывая на них ответственность за результат. Нетипичное поведение Саши вывело психолога из состояния безусловного принятия и привело к развитию де­структивных отношений между психологом и ребенком. По­добные деструктивные отношения могут быть даже не замечены терапевтом, когда ответная реакция ребенка менее яркая или вообще внешне не выражена. Однако присутствие подоб­ных отношений резко снижает эффективность, а иногда вооб­ще разрушает весь процесс игровой терапии.

Таким образом, при верном реагировании будут обеспече­ны наилучшие условия для самовыражения ребенка, так как дети имеют огромные внутренние ресурсы для самопонима­ния и изменения собственного «Я». Эти источники могут быть включены, если создается климат облегчающих психологиче­ских установок [184].

 

 

ОРГАНИЗАЦИЯ ПРОЦЕССА

НЕДИРЕКТИВНОЙ ИГРОВОЙ ТЕРАПИИ В ДЕТСКОМ САДУ

ОБОРУДОВАНИЕ ИГРОВОЙ КОМНАТЫ

«Атмосфера игровой комнаты чрезвычайно важна, посколь­ку здесь возникают первые впечатления ребенка... Создание об­становки, которая казалась бы детям дружественной, требует предварительного планирования, усилий и тонкого понимания того, каково это — чувствовать себя ребенком» [79, с. 113].

Для повышения эффективности работы игрового терапевта необходимо специально оборудованное помещение. Так как в процессе игровой терапии дети довольно часто сильно шу­мят, желательно, чтобы игровая комната располагалась в таком месте, где дети, с одной стороны, меньше всего мешали бы и отвлекали других, а с другой — были бы защищены от расспро­сов родителей или других людей о том, что же ребенок там де­лал. Хотя некоторые исследователи предлагают делать такую комнату звуконепроницаемой, но в реальности это чаще всего невозможно. Игровую комнату желательно располагать рядом с туалетом, что позволит снять некоторые дополнительные проблемы.

Кроме места расположения, большое значение имеет раз­мер игровой комнаты. По мнению некоторых авторов [68, 79], лучше всего использовать помещение площадью примерно 3,5x4,5 м, поскольку ребенок в этом случае находится доста­точно близко от терапевта в процессе игровой терапии, что позволяет создать оптимальную дистанцию между ними. Од­нако игровая комната подобных размеров оптимальна для ра­боты при индивидуальной терапии. Групповая терапия в такой комнате предполагает работу одновременно не более чем с двумя детьми. Для проведения групповой игровой терапии с большим количеством детей желательна комната площадью не менее 25 кв. м.

Комната должна гарантировать ребенку защиту во время проведения сеансов игровой терапии, поэтому в ней не долж­но быть внутренних окон и застекленных дверей. При нали­чии окна на внешней стене оно должно закрываться жалюзи или занавесками, которые при необходимости можно было бы задернуть.

Предпочтительным покрытием для пода является кусковой линолеум, части которого легко моются и при необходимости достаточно просто заменяются. Не рекомендуется использо­вать ковры и паласы, так как, с одной стороны, их трудно со­держать в чистоте, а с другой — они могут быть восприняты ре­бенком как намек на то, что он должен быть осторожным и ак­куратным, что неминуемо повлечет за собой повышение уровня тревожности ребенка.

Стены игровой комнаты желательно окрасить в светлые тона. Основное соображение здесь, как и при оформлении дру­гих элементов интерьера комнаты, — простота уборки. При этом желательно избегать навязчивых разрисовок и ярких пя­тен. Вдоль стен лучше расположить прикрепленные к ним пол­ки, на которые можно поставить игрушки и другой игровой ма­териал.

Для игровой комнаты должна быть выбрана мебель с твер­дой деревянной или пластиковой поверхностью. Здесь необ­ходимы детский стол, три стула (один из них для взрослого), полки для игрушек. Подобная комната является стандартной для проведения игротерапии. Она дает хороший эффект в работе с высокотре­вожными детьми. Удачное месторасположение и верное обо­рудование игровой комнаты создает у ребенка комфортное со­стояние, которое некоторые дети выражают словами. Вот не­которые высказывания детей об игровой комнате:

— Там много игрушек, и они все мои. Ну, не навсегда мои, но мои.

— Игровая комната — это где играют... или не играют. Как захочешь.

— Это там, где тепло. Даже когда во всем садике холод­но — там тепло. Не знаю, почему так.

— Игровая — это где всегда есть психолог и она не ругает­ся. Ну, если ты, например, пистолет сломаешь нарочно, тогда, конечно, ругает, а если не специально, то не ругает.

ИГРУШКИ И ИГРОВОЙ МАТЕРИАЛ

Выбор игрушек и игрового материала должен быть созна­тельным, базирующимся на серьезных логических основани­ях, при этом всегда следует принимать во внимание основ­ную идею: уровень развития ребенка естественным образом выражается в его игре и активности. Как уже указывалось, игрушки для ребенка — это его слова, а игра — язык. В связи с этим следует выбирать такие игрушки и игровой материал, которые бы облегчали самовыражение ребенка, обеспечив ему широкий спектр игровой активности. Мустакас считает, что в комнате обязательно должны присутствовать игровой материал двух типов: структурированные (пистолеты, куклы, мячи и т. д.) и неструктурированные (глина, песок, вода, кра­ски и т. д.) [176]. Как отмечает Бюлер, неструктурированный игровой материал можно изменять, деформировать, и ребе­нок может организовать этот материал таким образом, чтобы воссоздать значимые для него межличностные отноше­ния [159].

Лэндрет перечисляет семь вопросов, которые могут слу­жить важным оценочным критерием для отбора игрушек и иг­рового материала.

Могут ли игрушки и игровой материал:

1. Облегчить широкий спектр творческой активности ре­бенка?

2. Облегчить широкий спектр выражения эмоций?

3. Возбудить интерес ребенка?

4. Облегчить экспрессивную и исследовательскую игру?

5. Позволить игру без вербализации?

6. Дать возможность свободной игры?

7. Иметь жесткие конструкции для активного использова­ния? [79]

Кроме того, Лэндрет отмечает, что, поскольку игрушки и ма­териал являются средством коммуникации ребенка, необходи­мо уделять внимание отбору подходящих образцов. Поэтому необходимо придерживаться правила: игрушки и материал сле­дует выбирать, а не собирать. Игровые комнаты, в которых на­ходится случайно выбранный материал, обретают процесс иг­ровой терапии на неудачу. Таким образом, игрушки и игровой материал, используемые в процессе игровой терапии, следует тщательно отбирать в зависимости от их соответствия логичес­ким основаниям игровой терапии.

Игрушки и материал, необходимые для игротерапии, мож­но сгруппировать в три категории.

1. Игрушки из реальной жизни (куклы, машины, дома, классная доска и т. д.). Они решают ряд задач: делают возмож­ным непосредственное выражение чувств ребенка; дают ре­бенку возможность играть в свободную игру, что особо важно для упрямых или застенчивых детей; позволяют безопасным способом передвигаться по комнате или сокращать расстоя­ние между ребенком и терапевтом; создают атмосферу некото­рой вседозволенности, что позволяет терапевту установить контакт с внутренним миром ребенка [79].

Пример 6

В игровой комнате — Никита, 6 лет, застенчивый, высокотревожный ребенок. На протяжении нескольких занятий только рисовал или строил башню в отдаленном углу комнаты. С психологом не разгова­ривал. Наконец взял большую грузовую машину и начал катать ее кру-1 ами по комнате, постепенно увеличивая диаметр круга и приближаясь

к психологу.

Психолог. Это у тебя машина? Никита молчит. Психолог. Она у тебя здорово ездит.

Никита начинает возить машину так, чтобы она задевала ноги психолога. При очередном круге психолог немного выставляет ногу вперед и машина

проезжает между ног.

Психолог. Я кто? Никита. Ты мост.

В случае с Никитой игрушка из реальной жизни, верная реакция и терпение психолога позволили установить контакт в процессе игровой терапии.

2. Игрушки, помогающие отреагировать агрессию (игрушеч­ные солдатики, ружье, резиновый нож, игрушки, изображаю­щие диких животных, и т. д.). Они могут использоваться деть­ми для выражения гнева, враждебности [79].

В последнее время достаточно часто приходится слышать критические замечания по поводу таких игрушек. Обычно го­ворится о том, что эти игрушки вырабатывают жестокость и агрессивность у детей. Достаточно сложно согласиться с подоб­ными высказываниями, так как в целях эффективного отреа-гирования именно агрессивного поведения и используются в игровой терапии подобные игрушки.

 

 

 

Занятие 7

Игра «Подарок»

Все дети сидят в круге. Психолог предлагает каж­дому подарить соседу подарок, но не настоящий. Для этого ребенку нужно руками изобразить, что он дарит, сказать что-то приятное и преподнести пода­рок. По окончании игры можно спросить у детей, что им подарили, и сопоставить, насколько верно они это поняли.

Как вариант игры можно использовать в качест­ве описания подарка не конкретное название пред­мета, а называние его свойств, например: «Мне по­дарили что-то большое и мягкое».

«Ладошки»

Детям предлагается бумага и фломастер. Нужно положить свою ладошку на лист бумаги, раздвинуть пальцы и аккуратно обвести ее по контуру. Затем психолог просит на каждом получившемся на бума­ге пальце написать что-нибудь хорошее о себе. Если дети еще не умеют писать, то они могут нарисовать.

После этого ведущий собирает «ладошки», чита­ет их группе, а дети угадывают, где чья «ладошка».