Изменение отношений христианства и науки

Если в средние века слово богословов в научном споре зачастую было решающим, а в последующий период авторитет теологов и ученых был более или менее одинаковым, то сегодня «столы перевернулись». Как замечает виндзорский священник Д.Стэнесбай, в наше время уже теология вынуждена признать бесспорным авторитет и господство науки. Теперь уже богословы пытаются приспособить свою деятельность к традиции западной научной мысли.

Оценивая современное состояние дебатов между религией и наукой, американский протестантский теолог Л. Гилки обращает внимание на любопытный факт. Если раньше, например, религиозные антиэволюционистские движения были антинаучными, и сторонники их выступали против науки, отстаивая библейское христианство, то сейчас ситуация во многом изменилась.

Сегодня приверженцы антиэволюционизма заявляют, что они защищают не столько религию, сколько науку.

Они говорят о том, что эволюционизм — «плохая наука» и защищают свои взгляды на происхождение и развитие универсума как «хорошую науку», подчеркивая при этом, что дело здесь вовсе не в религиозных мотивах, а в стремлении дать адекватную картину мира.

В таком стиле рассуждают, в частности, приверженцы «научного креационизма» — направления религиозной мысли, в рамках которого реализуются попытки доказать при помощи научных аргументов, что библейские рассказы о сотворении мира дают адекватную научную картину его возникновения и развития. С этой точки зрения «научный креационизм» рассматривается его сторонниками как попытка создать новый тип союза религии и науки, вызывая при этом крайне негативную реакцию, как со стороны ученых, так и со стороны теологов, несогласных с постулатами «научного креационизма».

Вместе с тем, замечает английский богослов и ученый А.Хайярд, существует и другая крайность, связанная с некритичным восприятием научных теорий и слишком поспешным стремлением ввести их в религиозное мировоззрение.

(85)

Так, сторонники сочетания теории эволюции и библейского вероучения «модифицировали Дарвина столь же бесцеремонно, сколь они переоценили библейских авторов. Их версию теории эволюции можно было бы назвать «христианский дарвинистицизм». Но и это слишком хорошо для них. Если необходимо добавить суффикс «истицизм» к имени Дарвина, чтобы показать, что его учение извращено, то нелогично останавливаться на этом. Чтобы быть последовательными, нужно этот пикантный коктейль либеральной науки и либеральной теологии, очевидно, назвать «христианистичный дарвинистицизм».

Все это, считает Л.Гилки, происходит потому, что особая, научная эпоха порождает и особый, специфический религиозный период.

В научный век каждая форма культуры, в том числе и религия, стремится стать научной.

А это не может не вызывать конфликтных ситуаций.

ВЛИЯНИЕ ПОЗИТИВИЗМА

Богословы обращают внимание еще на один аспект непосредственного влияния специфического научного стиля мышления на развитие теологии. Так, по мнению Д.Стэнесбая, возникновение модернизма и либеральной протестантской теологии в конце XIX — начале XX вв. было в немалой степени результатом антиметафизического интеллектуального климата, созданного позитивизмом в науке и философии».

В последующие десятилетия под влиянием характерного для века научно-технического прогресса позитивистского стиля мышления христианскими богословами стали активно разрабатываться идеи о необходимости согласовать особенности теологического познания с требованиями позитивизма.

Здесь речь идет, в частности, об использовании в теологии тех же методов и принципов, какие применяются в научном исследовании (например, постулатов эмпиризма, верификации и фальсификации как основных условий осмысленного, имеющего значение познания); о том, что теологические утверждения должны соответствовать требованиям, предъявляемым к утверждениям

(86)

научным; о необходимости ограничения сферы деятельности теологии лишь антропологической или даже только этической проблематикой; о развитии идей секулярного христианства.

Одним из важнейших результатов широкого распространения позитивистского стиля мышления, как считают некоторые современные теологи, стало то, что догматы христианства потеряли значительную часть своего авторитета.

Оценивая современное состояние взаимоотношений христианства и науки, богословы сегодня приходят к выводу, что теологии пока не удается адекватно реагировать на прогресс науки, на ее воздействие на саму религию.

И проблема выработки путей взаимодействия религии и науки продолжает оставаться в центре теологических дискуссий.

РАЗВИТИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О МИРЕ И ИЗМЕНЕНИЕ «МОДЕЛЕЙ» БОГА

В христианстве всегда считалось, что, хотя сотворенный мир не тождествен Богу, тем не менее, он несет на себе отпечаток некоторых существенных черт Творца. А коль скоро творение есть в известном смысле отображение Творца, то, исследуя сущность сотворенного мира, можно обнаружить и некоторые характерные особенности его Создателя.

Таким образом, изменения в ходе развития науки представлений о мире с необходимостью влекут за собой модификации «моделей» его Творца.

МОНАРХИЧЕСКАЯ «МОДЕЛЬ» БОГА

Как, замечает Я.Барбур, в средние века господствовало представление о наличии в мире статичного порядка:

— фундаментальные, базисные формы, лежащие в основе всего сущего, считались строго фиксированными и неизменными;

(87)

— с этим, в свою очередь, согласовывалось субстантивное рассмотрение всего сущего, составные части которого трактовались как раздельные, автономные, независящие друг от друга материальные субстанции;

— иерархическая субординация считалась такой, в которой низшая форма должна служить высшей;

— мировоззрение было религиозно-телеологическим, согласно которому утверждалось, что бытие всякой «твари» выражает ее собственные цели и глобальную, божественную цель.

Модель Бога здесь «МОНАРХИЧЕСКАЯ», ибо Бог рассматривается как единоличный, всемогущий правитель, господствующий над универсумом.

ДЕИСТИЧЕСКАЯ «МОДЕЛЬ» БОГА

На смену средневековому пришло мировоззрение нового времени, часто называемое ньютоновским, которое по всем своим существенным параметрам отличалось от предыдущего.

— Оно допускало изменения, правда, только как перекомбинацию неизменных компонентов.

— Фундаментальными реальностями считались не субстанции, а частицы. Мир, таким образом, трактовался не как субстантивный, а как атомистический.

— При объяснении взаимоотношений разноуровневых форм организации материи использовался не иерархический, а редукционистский принцип, ибо предполагалось, что мировые события детерминируются механизмами низшего уровня.

— Наука нового времени отказалась от формальной и финальной причин. Мир, с позиций мировоззрения Нового Времени, трактовался не как телеологический, а как де-терминистичный. Все мировые события объявлялись детерминированными не целями, а механическими причинами.

Этот новый, полностью описываемый в рамках механики и потому сам «механоморфный» мир представлялся точными часами, где все детерминировано причинными связями.

(88)

В новое время чрезвычайно популярным было мнение о том, что природа — это библия Бога, а структура мироздания демонстрирует божественную механику и математику.

Ньютоновскому мировоззрению соответствовала и новая «модель» Бога — ДЕИСТИЧЕСКАЯ, в которой Бог уподоблялся часовщику, налаживающему и пускающему в действие хорошо подогнанный часовой (природный) механизм.

Однако наука интенсивно развивалась. «Много нового вина было влито в старые мехи» и, наконец, произошло то, что должно было произойти — теоретические и экспериментальные достижения науки «взорвали» ньютоновскую парадигму.

Низвержение механистической картины мира началось на рубеже XIX — XX вв.