Последние две недели моя память, как будто специально блуждает в самых потаенных и неприятных уголках моего прошлого.

Все то время, пока я пытаюсь думать о чем-то хорошем, например, когда Робин и Сара позвали меня с ними поехать в Джорджию за покупками, мне на ум приходит «ебанная Эми Хьюстон», будто не давая мне поверить, что и у меня могут быть друзья.

Или когда я думаю о том, как Картер заставляет меня чувствовать, пока мы часами разговариваем с ним по телефону, или когда от одного его поцелуя у меня подкашиваются коленки, я вспоминаю свои последние отношения, и парня на видео, который кончая, зовет меня по имени.

И сегодня, когда я хочу убедить себя, что не такая, как остальные алкоголики, потому что моя мама меня любила, мне вспоминается ситуация, которую я не хочу вспоминать, могу поклясться, что забыла, что такое было на самом деле.

 

– Эм? – передо мной стоит Лия.

– Да?

– Как тебе это платье?

Я смотрю, как она кружится по комнате, показывая легкое желто-синее летнее платье. Ее волосы собраны в хвостик и закручены, как всегда она выглядит идеально. Слишком красиво, чтобы описать словами.

– Мне нравится, – отвечаю я, – тебе идет.

– Хорошо, – она закатывает глаза и прекращает своё дефиле. – Что с тобой на этой неделе? Сначала, ты отказываешься выпить со мной в понедельник, потом не едешь за «Версаче» с Винсентом, а сейчас ты назвала это платье «хорошим»? Что такое? Обычно ты сбиваешь меня с толку своими этими – п… одним из этих слов…

– Прилагательные.

– Точно, – она пожимает плечами. – Что случилось?

Я откладываю ручку на стол и опираюсь на спинку стула.

– Как думаешь, я красивая?

– Ты пиздец какая сногсшибательная. Ты точная копия меня, – она смеётся до тех пор, пока не осознает, что я не смеюсь вместе с ней. – Извини.

– В прошлую пятницу меня номинировали на участие в конкурсе «королева вечера встречи выпускников».

– Что? Почему ты мне об этом не рассказала? Мы бы поехали и выбрали тебе платье!

– Я сняла свою кандидатуру.

– Что? Почему?

– Во время жеребьевки имена всех участниц кроме моего, были написаны правильно. Кто-то перечеркнул моё фото… и вместо моего имени написал «уродливая, ебнутая шлюха».

Директор школы очень извинялся и обещал, что поменяет карточку до начала следующей недели, но я сказала, что все в порядке, что я точно не буду участвовать в конкурсе. Даже не смотря на то, что он обещал узнать, кто это сделал, мой имидж пострадал, и уже ничего нельзя было исправить. По крайней мере, я так думала…

– Шлюха? – Лия выгнула бровь.

– Я переспала с двумя парнями, а мне только 16, – я стараюсь не плакать, потому что знаю, что это бессмысленно. – И все знают, кто были эти два парня… Ладно один парень, это понятно, но ДВА? Никто не будет голосовать за шлюху школы, Лия. Даже я бы сама за себя не проголосовала.

Она скрещивает руки на груди.

– Ты хочешь сказать, что сняла свою кандидатуру, потому что какие-то тупые завистливые сучки испортили твою карточку участницы?

– А ещё, у меня нет друзей. Чтобы выиграть, нужны друзья. Все равно это все напрасно, особенно, когда уже все знают, что я шлюха.

– Во-первых, то, что ты с кем-то спала, еще не делает тебя шлюхой. Единственные люди, которые верят в это – это фригидные сучки-девственницы, которые трясутся над своей невинностью и хранят её до свадьбы, чтобы потом узнать, что их муж даже оттрахать их не может, как полагается. И чтобы как-то скрасить своё ничтожное положение, они объединяются и пытаются унизить остальных, называя их шлюхами. Пошли их нахуй.

Она протягивает мне тушь, и я киваю.

– Во-вторых, ты будешь учувствовать в конкурсе, и мы сделаем все для того, чтобы ты выиграла, независимо от того, есть у тебя друзья или нет. И мне даже не обязательно видеть кого-либо из этих девочек, чтобы знать, что ты красивее их всех.

Я слушаю и ничего не говорю.

– Эмерланд, внешний вид всегда поможет тебе выиграть, – Лиа достает свой телефон, – сколько раз мне нужно это повторять тебе?

Она выходит из комнаты и возвращается только через 20 минут. Я не знаю, кому Лиа звонила, и чем она может мне помочь в этой ситуации.

– Хорошо. Поехали, купим тебе платье для твоего главного вечера.

Две недели спустя меня выбирают королевой вечера встреч выпускников школы Тианек. Новый директор школы (бывший, неожиданно уволился по - семейным обстоятельствам, несколько дней назад) одевает корону мне на голову, и я машу зрителям.

Я ожидаю, что Лия будет хлопать громче всех. Я думаю, что она помашет мне в ответ, особенно после того, как она уговорила меня учувствовать в конкурсе. Но Лии нет в зале.

Когда вечером я приезжаю домой, Лия нюхает кокаин на нашем столе.

– Как дела, королева вечера встреч выпускников? – улыбается она.

– Ты обещала прийти.

– Ой, извини, Эм! В последнюю минуту мне позвонил Арни, у него была депрессия, и я подумала, что возьму с него вдвое больше, чем обычно. И что ты думаешь?

– Что?

– Он заплатил втрое больше обычного! – она встала. – Сегодня вечером мы обе в выигрыше! Пиво или вино? Нужно это отметить!

– Вино, – вздыхаю я. Нет смысла расстраиваться.

– Хороший выбор! Ой, слушай, у меня осталось немного травки с утра, не могла бы ты скрутить мне косячок, пока я ищу штопор?

 

Я трясу головой, останавливаю себя как раз перед тем, как сказать Лии, что меня досрочно приняли в Университет Нью-Йорка, как раз, перед тем как Лия ответит, что я слишком красивая, чтобы учиться в колледже, мне самое место на подиуме.

Когда я открываю глаза, я понимаю, что нахожусь на собрании «Анонимных Алкоголиков». Сегодня суббота.

Это уже третья сессия «Взгляд в прошлое», так как предыдущие две мы не успели закончить вовремя.

Я уже призналась сама себе, что я - алкоголичка, но все равно чувствую, что мне здесь не место, со всеми этими, постоянно ноющими людьми. Хотя, я уже привыкла приезжать на эти глупые мини-сессии пораньше. Я расставляю стулья, пишу мелом всякие вдохновляющие фразы на старой доске и даже покупаю напитки за свои деньги.

В прошлом месяце я узнала у всех, кто какой кофе любит, и поэтому всегда заезжаю в «Старбакс», чтобы забрать специальный заказ. К сожалению, этот милый и дорого обходящийся мне жест, не отмазывает меня от посещения АА.

Я уже пыталась. Несколько раз.

– В общем… – у нас в группе новая девочка, всего лишь на несколько лет старше меня, она начинает реветь, как на похоронах. – В общем, мы с моей мамой были лучшими подругами. Мы все делали вместе. Вечеринки, наркотики, выпивка. Особенно выпивка…

– Все хорошо, – ободряет ее Тим, – успокойся. Мы подождём.

– Когда мне было тринадцать, она угостила меня моим первым пивом. Это было противно, но после нескольких бутылок, я привыкла. Первые несколько лет были ничего, но когда мне исполнилось 18, стало хуже. Я пила каждый день… Мне необходим был алкоголь. Он был необходим нам обеим. Алкоголь помогал нам справиться, когда жизнь была дерьмом…

Я закатываю глаза. Не хочется слушать эти бредни.

– Когда мне было 15, мама сделала мне фальшивый паспорт, чтобы я могла ходить с ней по клубам. Она подтолкнула меня лишиться девственности с каким-то парнем, которому было плевать на меня, только потому, что она сказала, что мне понравится. Просто, чтобы покончить с этим. Она говорила, что парням нравятся опытные девушки…

– Вы когда-нибудь разговаривали о чем-то серьезном? О ваших чувствах? – говорит Тим, протягивая ей салфетку.

– Нет, – девочка тяжело дышит. – Если я приходила к ней в слезах, она все время пыталась меня отвлечь. Она никогда не обнимала меня. Никогда не утешала. Она просто говорила «Смирись и заткнись» и протягивала мне пиво… Или советовала вытереть лицо и накраситься.

Я встаю и хватаю свою сумку.

– Эмерланд, ты куда-то собралась? – Тим смотрит на меня.

– В туалет, – бормочу я и бегу в туалет.

В туалете, прежде чем закрыться, я проверяю все кабинки, и ополаскиваю лицо холодной водой.

Я решаю остаться здесь еще минут на 20, потому что не хочу слушать её жалкую историю. После окончания собрания я вообще предложу, чтобы её перевели во вторую группу АА; туда, где собираются все нытики у которых проблемы с их мамочками.

Еще 40 дней… 40 дней…

 

Кто-то стучит в дверь. Сделав глубокий вздох, открываю ее. Передо мной именно эта плакса.

– Привет… – я пропускаю её в помещение.

– Привет… – она хлюпает носом. – Тим хотел удостовериться, что ты не сбежала.

– Ну, конечно.

Она подходит к умывальнику и берет пару салфеток.

– Эмерланд, почему ты ничего о себе никогда не рассказываешь?

– Ты в группе только три недели. Откуда ты знаешь, рассказываю я или нет?

– Все знают, что ты ничего о себе не рассказываешь. После каждой встречи кто-нибудь обязательно говорит: «Мне интересно, когда же Эмерланд что-нибудь расскажет?», это явно означает...

– Это означает, что это моё личное дело.

– Я не хотела тебя обидеть.

– У тебя это не получилось, –закатываю глаза. – Так как у нас явно есть группа сплетников АА, можешь передать им, что я ничего не рассказываю, потому что в отличие от вас, пытаюсь отвечать за совершенные поступки, как, например, напиваться до беспамятства. Никто не заставлял тебя пить. Твоя мать держала пистолет у твоего виска, заставляя пить пиво? Ты сама принимала решение пить, и чем раньше ты осознаешь это и поймешь, что сама же являешься причиной того, что здесь находишься, тем раньше ты закончишь все это.

– Я ни в чем не виню мою мать, – её голос внезапно стал резким. – Она не знала что делает, и как мне помочь, но она делала все, что в её силах. Просто, этого было недостаточно. Поэтому сейчас она в тюрьме, а я – здесь. С тобой, – она подошла ближе ко мне, сощурив глаза. – Это ведь и тебя касается, не так ли? С твоей матерью все было точно так же? Именно поэтому ты выбежала, когда я рассказывала? С тобой было то же самое, не так ли?

Я нервно сглатываю.

– Готова поспорить, что я права, – она кивает. – Уверена, что твоя мама была твоей лучше подругой так же, как и моя. И ты не хочешь о ней говорить, потому что считаешь, что она была идеальной. Потому что ты считаешь, что ты такая же, как она – идеальная.

Кровь стучит у меня в висках и мне хочется дать ей пощечину за то, что она заговорила о моей матери, но она не отступает.

– Моя мать не была плохой матерью, – продолжает она, – она воспитывала меня, как могла. Но это испортило мне жизнь. Точно так же как и твоя мать испортила жизнь тебе.

Я отталкиваю её так, что она охает.

– Можешь передать Тиму, чтоб он поцеловал мой зад, – я говорю это сдавленным голосом, – а тебе лучше бы присоединиться к группе нытиков. Я не посещаю эти встречи.

Я выбегаю из помещения и иду к автобусной остановке, что находится дальше по улице.

Я обещала Генри и Вирджинии, что больше не буду сбегать с собраний, поэтому не могу еще поехать домой. Они дома, готовятся к очередной распродаже пирогов, а я сейчас не в настроении отвечать на шквал их вопросов.

Мой телефон вибрирует, и я достаю его, ожидая прочитать, что Тим грозится позвонить судье, но все как раз наоборот: «Эмерланд, Тина рассказала мне, что она наговорила тебе в туалете. Мне очень жаль, что так получилось, и на следующей встрече она извинится перед тобой при всех. Я понимаю, что тебе так не кажется, но ты делаешь успехи и ты очень близка к переломному моменту. Пожалуйста, напиши, что с тобой все в порядке».

«Все хорошо», – пишу я ему в ответ и выключаю звук на телефоне.

Через десять минут я выхожу из автобуса, чтобы зайти в магазин. Покупаю бутылку воды и сажусь на тротуар.

Я не смогу попасть домой еще 5 часов, чтобы бабушка с дедушкой думали, что я весь день провела на встрече АА. Думаю позвонить Саре или Робин, потому что у них сегодня выходной, но у меня нет настроения.

Мне нужно подумать.

Все это время я полагала, что мои отношения с Лией были хорошими. У нас были разные взгляды, но в чем-то мы думали одинаково. Все воспринимая как должное, я никогда не думала, что все могло бы быть по - другому. Или лучше.

Конечно, было бы неплохо, если бы Лиа могла – она должна была проводить больше времени со мной, но ведь никто неидеален. И это её прощальное письмо, я до сих пор помню всё, что там было написано. Это же неправда.

Это не может быть правдой.

Если бы это было на самом деле так, то всё, что было между нами, было бы ужасной ложью, а я не могу это принять.

Неужели она действительно была «красивым ничто»? А я, неужели я тоже «красивое ничто»?

 

Я следовала всем её советам: я никогда ни с кем в действительности не дружила, никогда ни с кем ничем не делилась, кроме алкоголя, и всегда знала, что используя свою внешность, я получу все, что захочу.

И это работало, до недавнего времени.

Мне плевать, что происходит вокруг, я ложусь на тротуар и сморю в небо. Первый раз в жизни я задумываюсь над тем, что, если Лия ошибалась…

– Она что, пьяна?

– Я так не думаю.

– И давно она так лежит?

Я слышу голоса и открываю глаза.

– С тобой все в порядке? – управляющий магазина хватает меня за руки и помогает сесть. – Может позвонить кому-нибудь, чтоб тебя забрали?

– Нет, спасибо, – я смотрю на часы. Только пять часов вечера.

– Ну... Ты можешь сидеть здесь, но я не могу позволить тебе спать здесь. Я не разрешаю бомжам спать на моей территории.

– Я не бездомная, – закатываю глаза и встаю. – Я сделала покупку в вашем магазине пару часов назад, – я отхожу от него, так как от него несет алкоголем.

– Если через час ты всё ещё будешь здесь, я позвоню в полицию, – он машет в мою сторону рукой и уходит.

Я решаю позвонить Картеру. Сейчас, он единственный человек, которого я смогу вытерпеть рядом с собой.

Первый гудок.

Второй.

Третий.

Какого черта я делаю?

 

– Эмерланд, – отвечает Картер, – рано закончили?

– Что занимаешься? – я игнорирую вопрос.

– Готовлю ужин.

– В пять вечера?

– Это сложный рецепт.

Мы оба молчим.

– Эмерланд?

– Да?

– Собрание закончилось раньше обычного?

– Что-то типа того… – я хочу спросить, готовит ли он на двоих, но слова застревают в горле.

– Хочешь помочь?

Я киваю и понимаю, что он улыбается.

– Где ты?

– «Магазин Стива», в нескольких километрах от улицы «Фолсом».

– Уже выезжаю.

Через час он паркуется у магазина и открывает мне дверь. Он берет моё лицо в свои ладони, как будто чувствует, что что-то не так. Картер ждет, что я что-то скажу, но я не могу.

Я в замешательстве. Прежде чем что-то говорить, мне нужно разобраться со всем этим дерьмом самой.

– Все будет хорошо, – шепчет он, и мы отъезжаем.

Очень не хочу вспоминать тот день, я хочу думать о чем-нибудь другом – о чем угодно, но не могу этого избежать и вспоминаю «совет» Лии:

– Эм, тебе не нужны друзья. У тебя есть я! И я буду всегда рядом, всегда! – ответила она мне, когда я сказала ей, что все в классе бегают парами на физкультуре, кроме меня.

– Если ты с кем-то спишь – это должно быть ради какой-то цели, хорошо? – она отчитывает меня, блюющую в туалете, после того как я пожаловалась как мне стало действительно плохо от того, что я переспала с мужчиной, с которым Лиа меня познакомила, – Это было ради денег… Не потому что тебе он нравится. Никогда не трахайся просто потому, что он нравится. Это всегда плохо заканчивается.

– Эм, Эм, Эм… – она открывает бутылку шампанского, мне только исполнилось 16. – Я знаю, я обещала отвезти тебя на дамбу на эти выходные, я только что говорила с Винсентом... Он даст нам деньги, чтобы я свозила тебя в Нью-Йорк! Не забудь взять своё фальшивое удостоверение, потому что мы будем ходить на вечеринки каждый день! И тебе надо попробовать кокс хотя бы раз!

–Эмерланд? – поток моих воспоминаний прерывает голос Картера. Он уже открыл мне дверь и протягивает руку. – Ты зайдешь внутрь или посидишь в машине?

– Зачем нам в «СВС»?

– Мне нужно купить штопор.

– Ты предлагаешь мне вино? – я хмурюсь. – Знаешь что, просто отвези меня домой, после того, как купишь все, что тебе надо.

Он тянет меня из машины и обнимает за талию.

– Мне нужен штопор для сидра.

– Ты отвезешь меня после этого домой?

Картер молча заходит со мной в магазин.

– Тебе лучше? – спрашивает он, когда берет корзину.

– Так себе…

– Ты расскажешь мне, в чем дело или я все еще для тебя незнакомец?

– Твой статус поменялся несколько недель назад…

– Я теперь твой друг?

– Один из немногих, – отвечаю я, и он целует меня.

Он берет две бутылки сидра и штопор. Когда мы идем к кассе, я беру упаковку презервативов.

Он смотрит на меня, выгнув брови, его лицо расплывается в улыбке. Я краснею и отворачиваюсь от него. Сегодня я не потерплю отказа.

Когда мы подходим к кассе, там никого нет. Мы оба громко говорим «привет», но нам никто не отвечает и не выходит.

– Я сейчас вернусь, – он вздыхает. – Я все равно забыл бумажник в машине.

– Не переживай, – я ставлю все, что мы взяли в свою сумку и выхожу из магазина.

Я не успеваю дойти до машины, как Картер хватает меня за плечо и разворачивает лицом к себе.

– Твоя мама не говорила тебе, что воровать нехорошо?

– Судя по всему, моя мать вообще не заебывалась, чтобы чему-то меня научить…

Наверно, Картер понимает, что я говорю правду, а не издеваюсь на ним, как обычно, потому что сейчас, он долго смотрит на меня перед тем, как легко поцеловать в лоб.

– Я рад, что ты наконец-то говоришь со мной, – тихо говорит он.

Картер открывает мне дверь машины, и я сажусь. Он возвращается в магазин.

– Ты вернулся и заплатил за все, да? – смотрю я на него, когда он садится в машину.

– Да.

– Почему? Они бы даже не заметили пропажи. Я все равно завтра заплатила бы.

– Я рожден и воспитан на юге. Честность – врожденное чувство.

Я закатываю глаза и стараюсь не улыбаться, пока мы отъезжаем.

Пока мы едем по закоулкам Блайта, он кладет руку на моё колено и гладит его.

Мы подъезжаем к маленькому домику, который находится на берегу огромного озера. Когда он выключает мотор, я механически тянусь, чтобы открыть дверь, но потом останавливаюсь.

– Когда ты устанешь от обязанностей сказочного принца, дай мне знать, – откидываюсь на сидении и жду, пока Картер откроет мне дверь.

Не думаю, что ему следует знать, что мне начинает нравиться эта его привычка. Последнее время я смотрю очень много старых фильмов и заметила, что мужчины всегда открывают двери главной героине, куда бы она ни пошла. До сегодняшнего случая в магазине, я не замечала, что, пока мы вместе, Картер не разрешает мне ничего делать самой. Он никогда не позволяет мне заплатить за ужин, когда он забирает меня после работы.

Единственный раз, когда я сама заплатила за ужин, я поскандалила с ним и стрелой вылетела из закусочной. Он прижал меня к машине, отшлепал в два раза больше, чем я его и зацеловал меня до беспамятства, сказав, чтобы я больше никогда так не делала.

– Наверно мне надо отвезти тебя к доктору, чтоб диагностировать твое постоянное зависание, – Картер улыбается, отрывая дверь своей квартиры. – Наверное, у тебя приступ.

– Ха-Ха, – я прохожу мимо него, и у меня отвисает челюсть.

Его квартира совершенно не похожа на типичный дом южанина. Она скорее типична для какого-нибудь Нью-Йоркского небоскреба или обложки какого-нибудь журнала об интерьере.

Строгие белые стены и круглые колонны, огромные мольберты, стоящие повсюду в гостиной. У меня ощущение, что я нахожусь в музее.

Я подхожу к мольберту у стены, и замечаю, что мазки еще не высохли. Картина, изображающая закат на заброшенном озере, еще не закончена, но я уже могла сказать, что она будет замечательной.

– Ты рисуешь? – спрашиваю я.

– Иногда, – он кладет ключи на стойку.

– У тебя очень хорошо получился камыш. Я даже подумала, что это акрил... Я лично не знаю никого, кто мог бы так искусно рисовать маслом. Это просто потрясающе.

– Ты пишешь и рисуешь?

– Я не рисую с тех пор как вылетела из универа.

Картер посмотрел на меня, и я могла поспорить, что он хочет узнать больше, но вместо этого он спрашивает:

– Хочешь поужинать?

Киваю, подхожу к стойке и сажусь на стул, который он мне отодвинул. Я не успеваю сесть, он берет меня на руки, целует и усаживает на стул.

– Эмерланд, ты любишь лазанью?

– Обожаю.

– Часто готовишь ее?

– Черт, нет. Я не умею готовить, – я смеюсь. – И моя мама тоже не умела готовить. Когда мы хотели поесть лазанью или что-нибудь из итальянской кухни, мы делали заказ в «Риззоли». Правда она не разрешала мне начинать есть, пока она не вынет еду из упаковки и не выложит на тарелку, как будто она сама приготовила.

– Мы теперь можем говорить на личные темы? – Картер улыбается и достает противень из духовки. – Моя мама была расстроена тем, что у неё родился четвертый мальчик, – он дает мне приборы. – Каждое воскресенье она учила меня новому рецепту. Она хотела, чтоб её рецепты сохранились в семье.

– Она умерла?

– Нет, она жива. Просто она любит все делать заранее, – он качает головой и ставит передо мной полную тарелку.

– Это у них с моей мамой общее, – бормочу я. Последнее время я что-то слишком много говорю, мне это не нравится.

Беру вилку в руки и пробую лазанью. Она потрясающая. А соус Тартар с сыром был просто идеален, и явно был натуральным. Должен был быть.

– Это действительно вкусно, – я жадно глотаю её, даже не взглянув на Картера. Бабушка с дедушкой дома готовят обычную сельскую еду.

– Я приготовил целый противень, – говорит он. – Если хочешь, я заверну тебе с собой все, что останется.

Он садится напротив меня.

– Смешно. Ты, конечно, не задавайся, но это наверно лучшая лазанья которую я когда-либо ела.

– Наверно?

Я краснею и снова набираю полную вилку.

– Что ты рисовала в колледже?

– В основном абстракцию, иногда натюрморты или пейзажи.

– Какие пейзажи?

– Аудитории, здания и деревья. Много деревьев.

– Модели?

Я качаю головой.

Это было бы в следующем семестре, если б я не вылетела...

– Понятно, – он нагибается и заправляет локон мне за ухо. – А ты согласишься, чтоб я нарисовал тебя?

– Да...

– Любую картину?

– Да... – я чувствую, как краснею.

– Интересно, – Картер отпивает из стакана. – Хорошо.

Глядя в свою тарелку, я продолжаю есть, ругая себя за то, что чувствую к нему. Когда я поднимаю голову, он все так же смотрит на меня, улыбаясь.

– Что смешного?

– Ты уверена, что не хочешь то, что осталось?

– Спасибо, но нет – вру я.

Его улыбка становится еще шире и сексуальней, он берет мою тарелку и ставит её в раковину.

– И давно ты рисуешь? – я встаю и подхожу к мольбертам, стараясь успокоить порхающих бабочек в животе.

– Очень давно.

– Ты специально не отвечаешь на вопрос?

– Нет, – Картер встает рядом со мной. – Я рисовал, сколько себя помню, но серьезно начал относиться к этому только после травмы, – он вздыхает, – я повредил колено. Восстановление шло медленно, поэтому рисование стало моей отдушиной.

– Ты играл в футбол за колледж?

Он кивает и берет мое лицо в свои ладони.

– Это будут обоюдные отношения?

– Кто сказал, что у нас отношения?

Вместо того чтобы ругаться со мной, он целует меня. Сначала, он просто прижимается своими губами к моим, потом хватает меня за бедра и целует все неистовей, даже не давая мне возможности вздохнуть. Я уже думаю, что мне пора начать вырываться, но тут Картер отходит, смотря мне в глаза. Я хватаю воздух и уже думаю, что бы такого колкого ответить ему, но на ум ничего не приходит, поэтому я просто смотрю на него.

Картер берет меня за руку и ведет в маленькую, хорошо освещенную комнату, которая выходит окнами на озеро. В одном конце комнаты кремовая кушетка, а на другой стоит белый мольберт.

– Ещё не передумала? – спрашивает он, шепча около моего уха, из-за чего у меня начинают бегать мурашки по спине.

– Нет, – стараясь не замечать, как часто бьётся моё сердце.

Картер подходит к кушетке и поворачивается лицом ко мне. Он гладит меня по щеке.

– Это будет голая натура, – его глаза потемнели. – Всё еще согласна?

Я сомневаюсь и поэтому пытаюсь контролировать ситуацию.

– Я раздеваюсь на работе, каждый день. В чем разница?

– Ты никогда полностью не раздеваешься. И ты прекрасно знаешь, что те мужчины никогда не зайдут с тобой далеко, – он придвигается еще ближе ко мне и напряженно смотрит мне в глаза. – Независимо от твоего ответа, сегодня не тот случай… Так да или нет?

Я киваю, хотя на самом деле ужасно нервничаю.

– Можешь помолчать, пока я работаю? – Картер прижимает палец к моим губам.

Я снова киваю.

Делая шаг назад, Картер смотрит на меня несколько секунд. Он рассматривает меня с ног до головы. Без слов он берет за край моей рубашки и снимает ее. Моя рука тянется к молнии на джинсах, но Картер останавливает мою руку, не давая мне расстегнуть молнию.

– Лучше я, – пока он расстегивает мне джинсы, целует меня в шею.

Когда штаны падаю на пол, он легко меня кусает. Непонятно по какой причине я вся трясусь, и то, как он на меня смотрит, не очень меня успокаивает.

– Я никогда бы не подумал, что ты стеснительная, – одной рукой он расстегивает мне лифчик.

– Я не стеснительная, – отвечаю я, заикаясь.

Картер улыбается, пока его руки скользят по моей талии. На мне мои любимые сиреневые трусики. Он медленно тянет за завязки. Когда они падают на пол, он всасывает мою нижнюю губу и кусает её. Меня начинает трясти еще сильней.

– Это нормально – быть уязвимым, – Картер отпускает мою губу и целует меня до потери сознания. Мне уже кажется, что все поплыло.

Следующее, что я помню так это то, что он берет меня на руки и усаживает на кушетку. Я все еще в трансе и только и могу делать, что смотреть на него, пока он дает мне указания: «Положи свою правую руку так, а свою левую вот так».

Картер качает головой и сам берет мою правую руку и заставляет подпереть ею голову, а левую кладет на подушку. Он распускает мои волосы, чтобы они струились по моим плечам. Потом он заставляет меня положить ногу на ногу.

– Я обожаю твои губы… – он прижимает палец к моим губам. – Это первое, что я заметил в тебе.

Картер поправляет несколько локонов моих волос.

– Ты безумно красива, – он целует меня еще раз и направляется к холсту. – Пиздец как красива…Идеальна.

Еще немного и моё сердце выскочит из груди. Я не привыкла к такому отношению. Я настолько загипнотизирована, что ничего не могу поделать.

Наблюдаю, как он пододвигает к холсту свой стул и подносит ко рту одну из кистей. Он смотрит мне прямо в глаза и медленно облизывает её, позволяя мне рассмотреть его язык.

– Эмерланд, сиди смирно, – говорит он, и я гадаю, покраснела ли я полностью.

Конечно, я и раньше раздевалась перед парнями, но данный момент кажется настолько интимным, что я не могу перестать трястись.

– Эмерланд… – он оставляет кисть. – Сиди спокойно.

Моргаю, стараясь представить, что он просто обычный мужчина, один из моих спонсоров, которого я использую, чтобы добиться желаемого, но у меня ничего не получается. Дрожь не унимается и сердце бьётся так громко, что я почти уверенна, что и Картер это слышит.

Картер качает головой и, вздыхая, встает. Он подходит ко мне и помогает сесть, чтобы самому сесть рядом. Он запускает руку в мои волосы.

– Я не знаю, как относиться к тому, что ты нервничаешь, – он улыбается.

– Я не нервничаю… – я прикусываю язык, когда он касается своими губами моего соска и втягивает его.

– Нервничаешь, – он легко целует мою вторую грудь. – Почему?

Я молчу, не имея понятия, почему так нервничаю.

Начинаю гадать, что бы такого обидного ему ответить, чтобы он думал, что у меня всегда есть куча таких же остроумных ответов в запасе, но не успеваю. Он целует меня. Не отрывая своих губ, он заставляет меня лечь и медленно ложится сверху. На какое-то мгновение он отрывается от моих губ, чтобы снять рубашку, и тут же снова целует меня. Со стоном, я запускаю руки в его волосы, когда он начинает целовать мою грудь.

– Презервативы… – я закрываю глаза и шепчу. – Я... –не могу сосредоточиться, когда его язык начинает играть с моим пупком, – они в моей сумочке… На столе.

Он продолжает целовать мой пупок. Я открываю глаза, надеясь, что он поспешит в другую комнату за моей сумочкой. Только этого не происходит. Картер садится и смотрит мне в глаза, наблюдая, как я задыхаюсь и дрожу в предвкушении.

– Ты пойдешь за ними? – я сбита с толку.

Он качает головой.

– Нет, – он берет меня за ноги и поднимает их себе на плечи.

Он смотрит мне в глаза и целует внутреннюю сторону бедра. Картер медленно продолжает целовать, направляясь к моему клитору. Берет меня за бедра и его язык проникает в меня. Он продолжает ласкать меня языком, проникая внутрь и лаская клитор круговыми движениями.

Я стону, когда он засовывает один палец в меня, проникая глубже.

– Картер… Пожалуйста... Остановись … – я резко вдыхаю, когда вместо одного, он проникает в меня двумя пальцами, продолжая всасывать мои мокрые губы в свой рот, целуя их с такой же страстью, как целует меня.

Я стискиваю одну из лежащих на кушетке подушек,, чуть не порвав её, а Картер продолжает игнорировать мои просьбы.

Я извиваюсь под его ласками, кричу и прошу прекратить трахать меня, чтоб его язык перестал мучать мой разбухший клитор. Каждый раз, когда я выгибаюсь, он еще сильнее удерживает меня и его ласки становятся интенсивнее.

– Подожди… Стой... Я сейчас кончу… – я хочу отодвинуться от него, пытаюсь схватить его голову и оттолкнуть, но Картер продолжает трахать меня языком, и я не могу сдержать дрожь.

Невольно отпускаю его, и меня захлестывает один из самых интенсивных оргазмов, который когда-либо был у меня. Меня накрывает снова и снова. Я кричу от удовольствия и не могу остановиться, такого со мной никогда не было.

Когда я прихожу в себя, осознаю, что нахожусь в ванной. Я сижу у Картера между ног. Душ включен, Картер пенит шампунь в моих волосах, а сам целует мои плечи. Несмотря на то, что я сижу спиной к нему, я могу представить выражение его лица на данный момент.

– Ты в курсе, как ты прекрасна, когда кончаешь? – шепчет он мне.

Я моргаю.

– И ты безумно сексуальна, когда стесняешься, – он целует мою спину. – Но мне вообще-то нравится, когда ты разговариваешь. Может, скажешь мне что-нибудь?

Я качаю головой, а он смеется.

– Это было так ужасно?

Я бормочу что-то нечленораздельное, на что Картер снова смеется.

Я понятия не имею, сколько времени мы проводим в ванной. Я не чувствую разницы между его поцелуями и тем, что он купает меня. Потом мы в его постели. Обнимаемся. И мне это нравится.

В прошлом, при одной только мысли о том, что я буду с кем-то засыпать в одной постели, меня бросало в дрожь. Но сейчас мне хочется, чтобы Картер никогда меня не отпускал.

– Ты уже спишь? – шепчет он.

– Нет…

– Супер, – он переворачивается так, что я оказываюсь сверху. Он дует, чтобы убрать локон упавший мне на лицо. – Расскажи мне что-нибудь личное.

– Что, например?

– То, что ты никому не рассказывала.

– Что-то хорошее или плохое?

– Что-то, что буду знать только я.

– Хорошо, – я вздыхаю, раздумывая, можно ли ему рассказать первое, что пришло мне в голову. – Я однажды переспала с женатым мужчиной…

Он медленно кивает и прижимает мою голову к своей груди.

– Как это случилось?

– Как? Ты не хочешь узнать почему?

– Нет. Спрашивая почему, подразумевается, что я осуждаю тебя. Вопрос как, подразумевает, что я хочу понять.

– Ах… В общем, я пыталась быть как… – я делаю паузу, – моя мама работала в эскорте. У неё была неплохая карьера. Для меня она была примером для подражания, я хотела быть такой, как она.

Он гладит мою спину. Я закрываю глаза, вспоминая.

– Это был друг одного из её клиентов. Он приехал в город неожиданно, и она попросила развлечь его, пока она будет занята с другим клиентом. Еще она сказала мне, что он очень богат и будет очень щедрым, если я…ну ты понимаешь. Ну, я с ним переспала, и это не было уж очень противно. Мне даже понравилось. Но когда он достал свой бумажник, чтобы расплатиться, я увидела там фотографию его семьи. У него была жена, два сына и дочь, примерно моего возраста… Мне было так стыдно, так неудобно перед его женой. Когда мама застала меня блюющей в туалете, я все рассказала ей. Я думала, что она понятия не имела, что он женат. Надеялась, она предложит мне выпить, и мы бы измазали грязью этого козла, чтобы мне стало легче. Но все что она сказала так это то, что это в порядке вещей, большинство её клиентов были женаты… Все еще уверен, что сейчас ты не хочешь заменить как на почему?

– Да.

Я лежала молча и гадала, не рассказала ли слишком много.

– Ты рассказывала это кому-то из своих друзей?

– Мне некому было рассказать. Ценность друзей преувеличенна.

– Сколько тебе было лет? – он продолжал гладить меня.

– Семнадцать… Не хочешь узнать, со сколькими мужчинами я переспала?

– Нет.

– Почему?

– Мне плевать, – он проводит пальцами вдоль моего позвоночника. – И это не имеет значения.

– Пять.

Он тихо смеется.

– Эмерланд, это неважно.

– Я просто хотела, чтоб ты знал. На всякий случай…

– На какой такой случай?

– Ну, если ты захочешь это закончить, прямо сейчас.

Он поднимает мое лицо к своему и шепчет:

– Пятнадцать.

– Пятнадцать?!

– Ты осуждаешь меня?

– Черт, да, это много, – я смеюсь вместе с ним, пока мы оба не устаем смеяться.

Когда мы успокаиваемся, я целую его.

– Спасибо, – шепчу я.

– За что?

– За как, вместо почему …

Он улыбается и обнимает меня так, что я оказываюсь сбоку.

– Тебе надо выспаться.

– Может, сначала расскажешь мне что-нибудь личное? Например, почему ты не работаешь?

– Я работаю, – он смеется и сильнее прижимает меня к себе. – Но это не личное, это никак не связано с тобой.

– Хорошо, расскажи мне что-нибудь, что касается меня.

– Несмотря на мои слова на озере, ты первая девушка, с которой я не переспал в первый же день нашего знакомства.

– Это хорошо?

– Да, – Картер целует меня в шею, – это очень хорошо.

 

Глава 13

– Ты до сих пор его не трахнула?! – голос Сары практически срывался. – Какого черта ты ждешь? Он безумно сексуален!

– Я тут не причём. Мы почти сделали это, но не до конца.

– Он уже пробовал тебя на вкус?

– Что?!

– Я что должна выражаться более конкретно? – она закатила глаза. – Он уже делал тебе куниллингус, языком зарываясь в твою вагину? Он уже заставил тебя кончить своим языком?

Я встала, увидев машину Картера заезжающую. на стоянку и рассмеялась.

– Да, несколько раз.

– Это из-за этого твои выступления стали такими офигенными в последнее время? Он настолько хорош?

– До завтра, Искорка, – я приложила палец к губам, прося её жестом заткнуться, так как Картер уже был около нас и открывал мне дверь.

– Эмерланд, – он поцеловал меня в губы.

– Пока, Рэйвен! – закричала Сара. – Желаю, чтоб сегодня вечером Картер снова оттрахал тебя языком!

Моя челюсть отвисла и я покраснела как рак, когда Картер закрыл дверь.

Я показала Саре в окно средний палец, но она сделала то же самое, и я прочитала по губам: «Я люблю тебя».

Пока мы ехали, я старалась смотреть в окно, надеясь, что он никак не прокомментирует слова Сары. Пока, как мы проезжали первый округ, он положил руку на моё бедро и позвал по имени. Я молчала.

– Эмерланд? – мне не нужно было смотреть на него, чтобы знать, что он улыбался.

– Да?

– Как прошел день?

– Супер.<