Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Нордическое германское право

Поиск

Фальсификация германской правовой идеи. — Самооборона и защита чести. — "Право" на предательство страны.Снисходительная социальная политика либерализма. — Защита интересов спекулянтов.Безнаказанное оскорбление германского народа.Новый закон.

 

В фальсификации нордической правовой идеи, признающей честь, заключается одна из глубочайших причин нашей социальной разобщенности, Чисто частнокапиталистическая римская идея "освящает" независимо от того, воплощает ли ее монархия или республика, разбойничий набег небольшой группы людей, которые лучше всего сумели проскользнуть через ячейки чисто формальной сети параграфов. При этом неизбежно культивировалось духовное обнищание, а право его защищало. Смутная неприязнь угнетенных миллионов, хоть и была фальсифицирована марксизмом, но это было более чем оправдано по сравнению с издевательством над всеми понятиями германского права, вина за которое в равной степени ложится на государство и Церковь.

Владея всей властью, "государство" хоть и издавало так называемые законы, но не во имя чести народа, справедливости и долга, а как подарок сверху, якобы из знаменитой "христианской" любви, милости, из сострадания и милосердия. Это не было ни хорошо, ни справедливо, как нас пытаются убедить многие, восхищенно оглядываясь на предвоенное время. Напротив, это было продолжение оскорбления нашей народности, которое сделал своим принципом либерализм всех форм.

То, что было начато либеральными монархами, завершил марксизм во всех своих оттенках, потому что он, несмотря на так называемую борьбу против капиталистической демократии, происходит от того же поклоняющегося материи мировоззрения, что и она. Никогда еще бесчестное "право" не имело такой власти, как после того, как неограниченную власть получили деньги. "Право" возникало везде - несмотря на свою метафизическую привязку - в результате самозащиты. Сначала в виде неприкрытой борьбы за возможность существования, за сохранение внешней свободы, затем на службе определенным ценностям характера. Атака на честь отдельного лица стала исходной точкой юридически признанной личной обороны. Эта самозащита была затем распространена на сохранение интересов и чести клана. И только постепенно появились более крупные объединения - Церковь и государство - с тем, чтобы заменить самозащиту в угоду обществу, воплощаемому епископом или королем, общепринятым судом. По германским понятиям это вмешательство в частную жизнь может быть оправдано только в том случае, если оно представляет собой защиту чести. Церковь отклонила эту первичную идею нордического Запада или же против своей воли приняла частично. Наше действующее право до сегодняшнего дня знало только так называемое "сохранение справедливых интересов", причем безразлично, имеют ли эти интересы честный характер или сомнительный. Естественным шагом от защиты чести отдельного лица к защите клана могло бы быть провозглашение защиты чести народа. Но именно здесь мы стоим, может быть, перед страшнейшим аналогом падения характера, которое началось давно, но только сейчас стало известным, как никогда прежде. Во всех "германских" законах нет ни одного определения среди тысяч, которое бы устанавливало наказание за оскорбление чести народа! Поэтому могло случиться, что имя и авторитет германского народа может кто угодно безнаказанно осквернить. Берлинские евреи называли "Германию" -символ немецкой культуры - проституткой, а весь народ - "вечным бошем", "нацией конторской падали, серой массой избирателей и убийцами"... Ни один прокурор до 1933 года пальцем не пошевелил,

чтобы посадить этих людей в тюрьму. Напротив, люди, которые называли этих евреев негодяями, бесцеремонно наказывались за "оскорбление".

Из этого положения дел вытекало все дальнейшее, гротескное, сумасбродное, чем так богато наше время. Заведомых изменников родины не отправляли ни в каторжную, ни в простую тюрьму, а "наказывали" почетом. Пацифистские взгляды открыто приводились германскими судьями как смягчающие обстоятельства, в то время как людей, покрытых сотнями ран, и в тяжелейшее время борьбы уничтожавших оплаченных шпионов, приговаривали как участников расправы по приговору тайного судилища к смерти или пожизненной каторге. Тому, кто наносит народу вред, оказывают почести, а у борца за народ пытаются отнять честь. К таким ужасным результатам может прийти бездушная "юстиция", потому что ей не хватает критериев в отношении интересов и чести народа. Германское понимание права признает за каждым представителем народа право словом и делом представлять честь нации, в том числе и путем самозащиты действием, если обстоятельства не позволяют обратиться в суд. Признавать пацифистские взгляды изменников родины смягчающими вину обстоятельствами, значит уравнять в правах труса с храбрым человеком. Поэтому совершенно оправдана постановка, в конце концов, следующего требования: "Каждый немец или проживающий в Германии ненемец, виновный в оскорблении немецкого народа словом, письменно или действием, наказывается в зависимости от тяжести случая тюрьмой, каторжной тюрьмой или смертью".

"Немец, который совершает указанное преступление за пределами рейха, если он не предстает перед судом, объявляется бесчестным. Он теряет все гражданские права, навсегда изгоняется из страны, объявляется вне закона. Его состояние конфискуется в пользу государства".

В практике пользования правовой идеей, возможно, лежит мощная типообразующая сила, но также и сила типоразрушающая. Если взгляды философского или религиозного характера часто далеки от жизни, то ежедневное существование требует постоянного практического участия регулирующего закона. В зависимости от высшей ценности народа, государства или другого правового представительства определяется, формируется или разлагается поведение граждан и стиль мышления. Идея чести и верности была основной чертой германского нордического права, которая действовала и за пределами Германии в плане строительства народа и государства. Идея римского права

гарантировала только настроенный на личное характер капиталистического времени. Бесчестная идея иудаизма - воплощенная в Талмуде и Шульхан-арухе - создавала разлагающий элемент всегда там, где еврей мог стать "представителем права". Один только факт, что среди "наших" сегодняшних адвокатов действует такое чудовищное число евреев, и действует "успешно", доказывает любому думающему человеку, что немецкое право у нас отобрали.

Древнегерманские понятия чести как правовая мысль.Саксонское зерцало.Проникновение римского права. — Крестьянские войны как обоснованное возмущение; Лютер.Рыцарское сословие как "профессиональный союз".Корпус юрис каноници.Право лангобардов, саксонское право, любекское право.

 

На рыцарское понятие чести я уже указывал в начале. Но оно выступает нам навстречу во всех правовых документах германского человека во все времена как вечный миф нордической расовой души. Способность пожертвовать своей жизнью ради идеи исландские саги рассматривают как сущность нордического мужчины. Это благо защищалось пожертвованием всех других благ. Сначала каждым персонально, затем через представительство общества, воплощенного в судье, и основывающемся также на понятии чести. "Лучше защищать свободу с оружием, чем запятнать ее уплатой процентов", - сообщает Паулюс Диаконус о взглядах лангобардских королей. Достойный уважения Заксеншпигель заявляет: "Имущество без чести не следует считать имуществом. Не имеющее чести тело обычно по праву считают мертвым". "Прав" по германским понятиям был только тот, чья честь была неприкосновенна; после 1918 года "прав" был тот, у кого было больше денег, даже если он был величайший негодяй. "Остальной народ, который принимает имущество за честь", по городскому праву Шт. Пёльтена считался неспособным занимать гражданские посты. "Цехи должны быть настолько чисты, как если бы они были собраны из голубей", - говорили ремесленники прошлого. "Где верность, там и честь", - говорит Заксеншпигель, а слова Шиллера о недостойной нации, которая не все ставит на честь, является выражением той души,

которая тысячелетиями творила в нашей жизни, пока чужое право не заполнило эту жизнь чужой, еще не преобразованной религией и римской государственной идеей.

Чуждые народу имперские доктора внедрили в германские кланы чужое право и бесчестные идеи. Они действовали как неприкрытые слуги господствующих церковных и римско-государственных властей. Уже Гейлер фон Казерберг жалуется на "болтунов", "которые своей болтовней вредят общему делу" и заботятся только о своих собственных делах. В 1513 году появилось его стихотворение "Чужеземная порода", которая сознательно объясняет потерю германской свободы римским правом. Ульрих фон Гуттен со своей стороны указывает (в беседе "Разбойники") на Нижнюю Саксонию, которая в своем праве обходится без новых докторов. Для Германии было лучше, когда право еще заключалось в оружии, а не в книгах. Так первой и до сих пор единственной социальной германской революцией, полностью оправданной по своей сущности, было крестьянское возмущение в начале XVI века против римской кабалы в ее троекратной форме в виде Церкви, государства и неправедного суда. Сегодня, в начале XX века нравственно-духовная революция продолжается. И будет продолжаться до окончательной победы!

Фальсификация древнегерманского права в пользу "законных" церковных и светских тиранов было причиной социального насилия XV века. Крестьян, которые указывали на свои древние права, осмеивали и отправляли домой. Точно также указание "Башмака" на то, что это закабаление "не соответствует слову Божьему" так же мало имело воздействие на римских прелатов, как и на римских докторов у князей. Так, начиная с 1432 года, возникают крестьянские восстания против юнкеров и епископов, но также и против расплодившихся еврейских ростовщиков, которые бежали в города под защиту неправедной власти. В 1462 году архиепископ Зальцбургский ввел чудовищные налоги, и когда измученный народ поднялся против него, на помощь ему поспешил герцог Людвиг Баварский, чтобы разгромить крестьян. В 1476 году появился первый "социалист" - Иоганн Бём, который требовал экспроприации князей и прелатов. С огромным войском он хотел выступить из Никласхаузена, но был арестован, похищен и сожжен в Вюрцбурге. Удивительно, что параллельно этим социальным боям проходило мистическое движение бегардов, в котором когда-то принимал участие мастер Эккехарт. Всюду поднимались угнетенные слои нашего народа против враждебных форм мышления, религиозного одурманивания, низких нарушений закона. "Башмак" и "Бедный Конрад" прошли

под руководством лучших рыцарей (Флорин Гейер) по немецкой земле. Но насилие, совершаемое долгое время угнетенными массами, усмирить было невозможно. Сжигая и грабя, дикие толпы топтали все, что попадалось на их пути. Лютер - чтобы защитить свою реформацию от социальной борьбы - встал на сторону крупных княжеств и лишил стихийную силу крестьянского движения ее преимуществ. Так без великого вождя было разгромлено возмущение немецких крестьян, которое было умеренным и основывалось на нравственных устремлениях, требовало в своих двенадцати тезисах многое из того, что сегодняшняя программа обновления снова вынуждена требовать, но к чему руководители Церкви и государственной сущности в то время так же мало прислушивались, как и в XIX веке, когда бесчестная мировая экономика снова "законно" закабалила миллионы.

Когда-то действие идеи товарищества было сильнее римско-государственной. Во главе этой создающей общество силы в раннем средневековье стояло рыцарство. Образованный им ленный союз представлял собой в переводе на наш язык первый немецкий профсоюз. Этот "профсоюз" и был тем, что удерживало всю империю от распада, именно он, а не римская Церковь, как это хотели представить нам фальсификаторы истории. За рыцарским "профсоюзом" последовали союз городов, гильдий, объединения деревень и судов, сельские общины. Это было полнокровной немецкой правовой сущностью, которую следует рассматривать как первый знак утверждения нашей жизни, когда с XIII века начало действовать церковное право corpus iuris canonici, которое как раз во время мировой войны 1917 года было обновлено и объявлено принципиально неизменным.

В соответствии с ним это так называемое "божественное право" не может быть изменено на основании обычаев и ни при каких обстоятельствах. Наряду с "божественным", неизменным правом существует изменяемое низкое право. И оно изменяется при заверении Церковью. Народ в этом участия не принимает. "Народ молится, служит, кается". "Божественное" право - это неограниченная власть папы, епископа, причастия. Как видно и здесь, Рим последователен и высасывает из мифа о представительстве Бога последнюю каплю меда.

Если представить, насколько плодотворным и животворным было когда-то древнегерманское право, тем более можно это ограничение истинных творческих сил немецкого народа оценить во всем их гибельном объеме.

В 643 году появилось лангобардское право короля Ротариса и создало большое число процветающих правовых школ с центром в

Павии. Основные правовые законы более поздних союзов между городами Ломбардии и в Германии восходили к этому творению лангобардов. Франки, Алеманы и т.д. при своих перемещениях несли с собой и свои понятия о праве и вытесняли древнеримское право. Более поздние примеси в крови франков и баварцев снова способствовали появлению древнеримского права. "Великая" французская революция означала уничтожение германских составных частей и понимания права. С тех пор "Франция" получила еврейско-римское предопределение. Саксонское право создало Англию. Норманнское право послужило основой древнерусского государства. Германское право создало жизнь и обычаи в восточных поселениях рыцарского ордена, в дальнейшем - в Ганзе. Основной закон немецких городов сформировал муниципальную сущность даже на Украине. Любекское право знали и культивировали в Ревеле, Риге, Новгороде. Магдебургское право создало фундамент польского государства.

Оно было связывающим звеном, которое продолжало действовать в плане образования типа даже тогда, когда польское государство распалось в результате антиреформации и пошло навстречу своей гибели.

Право и политика. — Право и несправедливость как расовая проблема. — Формалистическая юстиция. — Бесчестная экономика без правовой идеи.Защита расы как высший правовой принцип. — Сущность наказания за бесчестный проступок.

 

В течении столетий идет спор о том, следует ли ставить право выше политики или политику выше права, т.е. должна ли преобладать мораль или власть... Пока существовали поколения дела, власть всегда побеждала бесконечные принципы. Но если эпохой вместо формирующего закона управляло поколение сытых и эстетов, то боевым кличем было постоянно "народное право" и "нравственные принципы", за которыми, однако, чаше всего прячется не что иное, как великая трусость. Даже там, где этого не было (Кант), вопрос о праве и политике ставился неправильно. До сих пор оба понятия рассматривали как два существующих сами по себе почти абсолютных единства, а затем в

зависимости от характера и темперамента давали свои оценки желательному соотношению между ними. Зато забыли, что они - право и политика - являлись не абсолютными сущностями, а только определенными действиями людей с определенными задатками. Обе идеи с точки зрения преобладания народного к стоящему над ними политикой и правом относятся к принципу, который должен управлять ими как с точки зрения внутригосударственных, так и внешнегосударственных отношений и, в зависимости от возможности применения на службе более высокому, вводится в структуру жизни.

Старый индийский правовой принцип из нордического доисторического времени гласит: "Право и несправедливость не ходят взад и вперед, говоря: вот мы. Справедливо то, что справедливым считают арийские мужчины". Это дает понять, что право так же мало представляет собой не связанную с кровью схему, как религия и искусство, что оно навеки связано с определенной кровью, с которой оно появляется и с которой оно уходит. Если теперь политика означает в лучшем смысле истинно государственную внешнюю безопасность с целью укрепления народности, то "право" нигде ей не противостоит, если оно понимается в правильном смысле как "наше право", где оно является служащим, а не правящим элементом внутри архитектурного целого народности. Как наши искусствоведы смотрели на Элладу только как на образец художественности, а не как на органичное образование, так и наши правоведы смотрят на Рим. Они тоже просмотрели тот факт, что римское право было порождением римского народа и не могло быть позаимствовано нами, потому что оно было соотнесено с другой высшей ценностью, отличной от нашей. Общественный и военный типаж Рима породил в качестве эквивалента чисто индивидуалистский основной закон. Pater familias, распоряжавшийся жизнью и смертью членов клана, является аналогом римской объективизации понятия собственности, выдвигаемой на первое место. В римском основном законе одновременно заключается канонизация индивидуалистского капитализма. Экономическая индивидуальная сущность становится высшей ценностью, которой позволено защищать свои "обоснованные интересы" почти всеми средствами, не задумываясь о том, не терпит ли ущерб честь народа при обосновании этого экономического понятия "я".

Конечно, древнеримское право, имеющее за счет обычного типажа неписанные границы, не может нести ответственность за поздне-римские кровосмесительные явления (которые, впрочем, имели некоторые родственные лангобардские элементы), которыми нас одарили

римское государство и римская Церковь с тем, чтобы "законно" завершить закабаление свободных народов. Потому что, в результате одного только получения неограниченного частно-капиталистического правового принципа, не имея возможности действительно заново прожить всю древнеримскую жизнь, он был вырван из органичного государственного здания, которое служило ему системой опорных балок, получил другую действенность (функцию), и кроме того, функция эта стала абсолютным критерием. Из противоположности к обычно застывшему типу безудержность стала законом. Этот факт до сих пор пытаются завуалировать формальностями. "Люди никогда не приумножили бы наследие человечества за счет идеи самостоятельного, равноценного государству права, если бы они не поддержали с энергичной субъективностью противоположность ius singolum и ius populi. Здесь суверенитет единой и неделимой государственной власти, там суверенитет индивида, - такими были мощные рычаги римской правовой истории"*. Так О. Гирке удачно охарактеризовал форму римской полярности жизни. Тысячи параграфов воспринимаются современным индивидуалистическим обществом как камни, которые существуют для того, чтобы их обошли. Это естественно, потому что в силу того, что безудержный экономический индивидуализм, "право" представляется и применяется без ссылки на расу и народ, так как и учение о народе не является определяющим центром, то и пути к экономической цели оцениваются с формально-юридической точки зрения, а не с точки зрения нордическо-германского осознания чести.

Многие, испугавшись возможности этих вещей стать достоянием общественности, пытались спастись тем, что стали требовать "независимости права" от партийной, денежной и прочих властей. Но при этом они не замечают, что эта, так называемая свобода, т.е. отрыв от формирующего центра обязана именно сегодняшнему состоянию бесправия. И все это потому, что политика, как было сказано, понималась как победа чисто формального государственного авторитета, а не как достижения на службе народу и его высшей ценности.

Право и государство находились над нами как два других наслоения, как религия, искусство и наука. Их пустое выражение власти возбудило революционные силы. Сначала силу отчаявшихся социально угнетенных. Сегодня, наконец, и революционную силу нордической германской расовой души, у которой отняли ее высшую ценность.

* "Социальная задача частного права". Берлин, 1889 г. С. 6.

Это важный факт, который, конечно, затемнен правовыми компромиссами, представленными, например, в германском гражданском кодексе (в котором снова добились признания лишь некоторые черты древнегерманского правового сознания).

Если связать выводы из этого опыта с высказанными вначале, то получается (сначала во внутригосударственном понимании), что право и политика представляют собой лишь две разные формы выражения одной воли, которая стоит на службе нашей высшей расовой ценности. Первым долгом судьи является принятие решения в защиту учения о народе от любых нападок, а обязанность политики - всецело проводить такое решение в жизнь. В другом случае долг политики -как законодательной и исполнительной власти - заключается в том, чтобы издавать только такие законы, которые в социальном, религиозном и общем плане формирования планов служат высшей ценности нашего народа. В этом судья имеет право совещательного голоса.

Идолом XIX века была экономика, прибыль. Все законы были сориентированы на этот принцип, вся собственность стала товаром, все искусство - предметом торговли, религия в колониях и языческая миссия - пособниками торговцев опиумом и спекулянтов бриллиантами или владельцев плантаций. Напрасно национальная идея боролась против рассеивания нашей жизни, свойственной расе. Она была слишком слаба, потому что была не всеохватывающим мифом, а только считалась ценностью у других. Далеко не высшей ценностью, часто в качестве удобного вспомогательного средства для эксплуатации. Так и право стало продажной девкой экономики, т.е. страсти наживы, денег, которые определяли политику. "Германская" демократия ноября 1918 года означала победу самой грязной спекулятивной идеи, которую до сих пор знал мир. Если сегодня мы представляем закон в том виде, как он был намечен с самого начала, то это означает сознательное наступление на сущность всех современных демократий и их большевистских отпрысков. Это означает замену бесчестного понятия товара идеей чести и требование полного воцарения народного над всяким интернационализмом. Этой идее в равной степени должно служить все: религия, политика, право, искусство, школа, общественная наука.

Из требования защиты чести народа следует, как самое главное, жесткое осуществление защиты народа и расы.

Это признание духовного показателя совпадает полностью с духовной сущностью различных описаний германского основного закона. Говорят ли, как Гирке: "Мы не можем отказаться от великой

германской идеи единства права, не отказавшись от нашего будущего"*; хотят ли вместе с М. Ботт-Боденхаузеном на место древнего понятая, на место объединений поставить функцию, динамику**, все, тем не менее, сводится к тому, чтобы через вещи, товары, деньги установить внутренние связи между правом и долгом. Вопреки рациональному методу разобщения этот вид создания права представляет собой волевую, нравственно объединяющую деятельность. Не неприкосновенное право владельца на вещь, собственность одобряет немец (вопреки §903 Германского гражданского уложения), а только влияние этого обладания собственностью. Внедренность в органичное целое, идея долга, живое отношение, все это характеризует германский основной закон и все это соответствует волевому центру, поддержание чистоты которого мы называем защитой чести.

Ни один народ Европы не является единым с точки зрения расы, в том числе и Германия. Согласно новым исследованиям мы предполагаем пять рас, которые обнаруживают заметно разные типы. Теперь нет сомнения в том, что истинным носителем культуры для Европы в первую очередь была нордическая раса. Ее кровь дала нам великих героев, художников, основателей государств. Они строили прочные замки и святые кафедральные соборы. Нордическая кровь сочиняла стихи и создавала те музыкальные произведения, которые мы почитаем нашими величайшими откровениями. Нордическая кровь сформировала прежде всего и германскую жизнь. Даже те круги, где она в чистоте составляет лишь незначительную часть, имеют от нее свой фундамент. Немецкая раса является нордической и оказывала влияние в плане создания культуры и типа на все западные, динарские, восточно-балтийские расы. И преимущественно динарский тип часто оказывается внутренне сформированным в нордическом плане. Это выдвижение нордической расы не означает сеяния "расовой ненависти" в Германии, напротив, оно означает осознанное признание полнокровного цементирующего средства внутри нашей народности. Без этого цементирующего средства, которое сформировало нашу историю, Германия никогда бы не стала Германской империей, никогда не появилась бы германская поэзия, никогда бы идея чести не овладела правом и жизнью и не облагородила их. В тот день, когда нордическая кровь иссякнет, Германия распадется, погибнет в лишенном характера хаосе. То, что многие силы работают в этом направлении, обстоятельно

* "Социальная задача частного права". Берлин, 1889 г. С. 12.

** "Формальное и функциональное право". 1926 г.

обсуждалось. При этом они в первую очередь опираются на альпийский нижний слой, который, не имея собственной ценности, несмотря на германизацию, остался, по существу, суеверным и рабски настроенным. Теперь внешняя связка древней идеи империи распалась. Эта кровь вместе с другими кровосмесительными явлениями двинулась, чтобы стать на службу вере в колдовство или к безоговорочному демократическому хаосу, провозглашаемому в паразитическом, но инстинктивно сильном иудаизме.

Если германское обновление хочет воплотить в жизнь ценности нашей души, оно должно сохранять и укреплять материальные предпосылки этих ценностей. Защита расы, расовый отбор и расовая гигиена являются необходимыми требованиями нового времени. Расовый отбор в плане наших глубочайших поисков прежде всего означает защиту составных частей нордической расы нашего народа. Первым долгом германского государства является создание законов, соответствующих этому основному требованию. И снова Ватикан предстал злейшим врагом культивирования ценного и защитником сохранения и распространения самого низменного. И против серьезной католической евгеники папа Пий XI в начале 1931 года в своей энциклике "По поводу христианского брака" сказал, что было бы неправильным как-либо нарушать физическую целостность людей, готовых к вступлению в брак, которые предположительно могут дать только неполноценнее потомство. Потому что каждый имеет право распоряжаться своими членами и должен использовать их согласно "их естественному назначению". Это диктует как разум, так и 'христианское учение о нравственности", и светская власть не имеет никакого права через это перешагивать. Предоставление возможности беспрепятственного разведения идиотов, детей сифилитиков, алкоголиков, сумасшедших как "христианской нравственной теории" - это, несомненно, вершина противоестественного и антинародного мышления, которое и сейчас многие, вероятно, считают невозможным, и которое в действительности представляет собой не что иное, как неизбежное влияние той хаотической в расовом плане системы, в качестве которой выступила сирийско-африканско-римская догматика. Таким образом, каждый европеец, желающий видеть свой народ физически и духовно здоровым, выступающий за то, чтобы идиоты и неизлечимо больные не инфицировали его нацию, согласно римской теории должен предстать как антикатолик и как враг "христианской теории нравственности". И он должен выбирать, будет ли он антихристом, или основатель христианства действительно представляет разведение всех неполноценных видов как

догму, как этого так смело требует его наместник. Итак, кто хочет здоровую и духовно сильную Германию, тот должен со всей страстью отвергнуть эту папскую энциклику, исходящую из культивирования недочеловеков и вместе с ней основы римского мышления, как противоестественные и враждебные нашей жизни.

Въезд в Германию, который раньше оценивался по вероисповеданию, а потом регулировался на основе еврейской "гуманности", следует осуществлять в будущем с нордически-расовой и гигиенической точек зрения. Получение прав гражданства согласно этому для скандинава не составит трудностей; притоку же мулатизированных элементов с юга или востока должны быть поставлены непреодолимые преграды. Людям, пораженным болезнью, оказывающей влияние на будущее потомство, следует запрещать длительное пребывание в нашей стране или при помощи врачебного вмешательства лишать способности к размножению. То же самое относится к преступникам-рецидивистам. Браки между немцами и евреями следует запрещать, пока вообще евреям разрешается жить на немецкой земле. (То, что евреи теряют права гражданства и получают новое, подобающее им право, разумеется само собой). Сексуальные отношения, изнасилование и т.д. между немцами и евреями в зависимости от тяжести случая следует наказывать конфискацией имущества, выдворением из страны, заключением в каторжную тюрьму или смертью. Государственное право гражданства не является подарком с колыбели, а должно быть заслужено. Только исполнение своего гражданского долга и служба народу имеет следствием получение этого права, которое должно происходить так же торжественно, как сегодняшняя конфирмация. Только если что-то принесено в жертву, за него будут готовы пойти на бой.

Это последнее распоряжение почти автоматически поставит на передний план те расовые элементы, которые органично более всего способны служить высшей ценности нашего народа. Достаточно того, чтобы мимо вас прошло несколько рот нашего вермахта или штурмовых отрядов, чтобы увидеть в деле эти приходящие из подсознания героические силы. Но чтобы оградить их от нового предательства с тыла, нужно позаботиться о его чистоте.

В одном из приговоров венского суда в обосновании его смягчения было сказано, что обвиняемый, главным образом, находился в окружении коммерсантов, поэтому его обман следует рассматривать как менее тяжелый. Это было сказано совершенно искренне. Нордическая идея прежних лет строго отделять бесчестные действия от других поступков, в демократической безрасовой правовой жизни так же

исчезла, как и в безрасовой политике и экономике. Последние остатки, правда, продолжают жить в отказе от почетных прав на определенное время или пожизненно. Эти создающие ценности остатки являются также последними типообразующими и сохраняющими народ силами, которые, однако, почти истощены. Под знаком демократии даже с продажными министрами обходились как с почитаемыми людьми, тех же, кто называл их негодяями, сурово наказывали. Это происходило во имя защиты государства. Уже только на этом примере видно, что это было за "государство". Новый германский закон снова введет оценку, делающую различие между честным и бесчестным, которая ужесточит наказание за бесчестные проступки. Только таким образом может снова возникнуть тип немецкого человека.

Сущность труда и собственности.Схематическое и родственное мышление.Собственность как завершенная работа. — Забастовка и увольнение (локаут).Границы и вечная ценность понятия собственности.Марксистская фальсификация этой идеи.

 

Наказание - это не средство воспитания, как нас пытаются убедить наши апостолы гуманности. Наказание - это и не месть. Наказание - это (здесь речь идет о наказании за бесчестные проступки) просто выделение чуждых типов и чужеродной сущности. Поэтому наказание за бесчестные проступки должно автоматически повлечь за собой потерю нравственных прав гражданства, в более тяжелых случаях - пожизненное выдворение из страны и конфискацию имущества. Человек, который не признает народность и учение о народе как высшую ценность, лишает себя права быть защищаемым этим народом. То что за предательство по отношению к народу и к стране следует каторжная тюрьма или смертная казнь, разумеется само собой.

Немец имеет, как уже много раз было сказано, роковую особенность как наследство гуманизма и либерализма: рассматривать большинство проблем не в связи с кровью и землей, а чисто абстрактно, как будто определения понятий существуют "сами по себе", и что все дело в том, чтобы найти более или менее растяжимое определение для

программы самой яростной борьбы. Типом такого абстрактного "правового" философа демократического толка был, например, Карл Христиан Планк, который и во время германо-французской войны пытался выяснить только, обладает ли Германия правом отстаивания своей жизненной необходимости. В результате долгих философских рассуждений он пришел к заключению, что Германия должна отказаться от национальной идеи, потому что эта идея "провокационно" действует на соседей. Но то, что националистическая волна соседних государств должна и в Германии привести к оправданному появлению защитной реакции, "правовому" философу Планку и всем его последователям до Шюккинга и Фридриха Вильгельма Фёрстера в голову не пришло. Практически же в результате этого бескровного схематизма получилось то, что у немецкого народа урезали его жизненные права в пользу национальной воли других народов. То, что получило внешнеполитическое значение, в равной степени прошло и во внутриполитическом плане. Въезжающим восточным евреям с точки зрения чисто абстрактного "права" были предоставлены права, которые не только ничего общего не имели с настоящими правами немецкого народа, но и противоречили им. И дело, естественно, дошло до того, что из абстрактного права возникло преимущественное право евреев по отношению к немцам.

Тем же способом, каким демократические псевдомыслители боролись за "право", убежденный социал-демократ боролся против "капитала". Снова объектом спора для миллионов стало лишенное крови понятие, вернее голое слово. При этом было ясно, что между капиталом и капиталом существовали существенные различия. Бесспорно то, что капитал необходим для любого предприятия, и только спрашивается, в чьих руках этот капитал находится и какими принципами он регулируется, управляется или контролируется. Это имеет решающее значение, и крики против "капитала" оказались сознательной дезинформацией демагогов, которые под понятием враждебного народу капитала понимали продуктивные средства и природные богатства, зато упустили из виду свободный международный ссудный капитал.

Если бы сознательному немецкому социал-демократу было ясно, что все дело в том, чтобы этот свободный, легко перемещаемый из одного государства в другое финансовый капитал путем вмешательства власти привязать к государству и народу, тогда борьба против настоящего разрушающего капитализма проводилась бы в нужной форме. Он же пошел, одурманенный фразами, за еврейскими демагогами и позволил сделать себя в результате разрушения капитала, связанного с

землей, поборником разрушающего народ международного финансового капитала.

Причина этой трагической катастрофы снова заключалась в том, что немец слишком легко принимал общие пустые понятия за факты и был готов отдать свою кровь за фантомы.

И в политических кругах до сегодняшнего дня не полностью освободились от таких лишенных крови противопоставлений. Некоторые писатели заявляют, что сегодня "капитал" или "собственность" господствует над "трудом", и что, следовательно, в плане "вечной справедливости" стремления любого справедливого человека и патриота должны быть направлены на то, чт<



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-04-21; просмотров: 177; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.117.192.205 (0.015 с.)