Контекст и ситуация при переводе 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Контекст и ситуация при переводе



§ 40. В ходе предыдущего изложения нам неоднократно приходилось делать ссылки на понятие контекста, отмечая, что выбор того или иного соответствия при переводе во многом определяется контекстом, в котором употреблена та или иная языковая единица. В настоящем разделе мы дадим определение контекста и попытаемся выделить основные типы контекстов, существенные, с точки зрения характеристики переводческого процесса.

Под контекстом принято понимать языковое окружение, в котором употребляется та или иная лингвистическая единица. Так, контекстом слова является совокупность слов, грамматических форм и конструкций, в окружении которых встречается данное слово. Еще раз подчеркнем, что слово — далеко не единственная единица языка; другие лингвистические (и речевые) единицы, такие как фонемы, морфемы, словосочетания и предложения также встречаются не в изолированном употреблении, а в определенном языковом окружении, так что есть все основания говорить и о контексте фонемы, и о контексте морфемы, и о контексте словосочетания и даже предложения (совокупность других предложений, в окружении которых встречается данное предложение). Тем не менее для простоты изложения мы в дальнейшем (как это делалось и при рассмотрении других вопросов) будем оперировать примерами только на уровне слов.

В пределах общего понятия контекста различается узкий контекст (или «микроконтекст») и широкий контекст (или "макроконтекст»). Под узким контекстом имеется в виду контекст предложения, то есть лингвистические единицы, составляющие окружение данной единицы в пределах предложения. Под широким контекстом имеется виду языковое окружение данной единицы, выходящее за рамки предложения; это — текстовой контекст, то есть совокупность языковых единиц, окружающих данную единицу в пределах, лежащих вне данного предложения, иными словами, в смежных с ним предложениях. Точные рамки широкого контекста указать нельзя — это может быть контекст группы предложений, абзаца, главы или даже всего произведения (напр., рассказа или романа) в целом.

Узкий контекст, в свою очередь, можно разделить на контекст синтаксический и лексический. (Применительно к

фонеме и морфеме можно выделить также контекст фонологический и морфологический; однако эти виды контекста лежат вне пределов настоящего исследования.) Синтаксический контекст — это та синтаксическая конструкция, в которой употребляется данное слово, словосочетание или (придаточное) предложение. Лексический контекст — это совокупность конкретных лексических единиц, слов и устойчивых словосочетаний, в окружении которых встречается данная единица.

Наиболее существенную роль контекст играет в разрешении многозначности лингвистических единиц. Не считая случаев нарочитой или случайной (непреднамеренной) двусмысленности, контекст служит тем средством, которое как бы «снимает» у той или иной многозначной единицы все ее значения, кроме одного. Тем самым контекст придает той или иной единице языка однозначность и делает возможным выбор одного из нескольких потенциально существующих эквивалентов данной единицы в ПЯ. Конечно, роль контекста далеко не ограничивается разрешением многозначности слов и других лингвистических единиц; однако важнейшая его функция заключается именно в этом.

В процессе перевода для разрешения многозначности и определения выбора эквивалента иногда достаточно учета синтаксического контекста той или иной единицы, в частности, слова. Так, глагол burn может переводиться на русский язык как гореть и как жечь, причем выбор соответствия целиком определяется синтаксическим контекстом, в котором употреблено английское слово: в непереходной конструкции (при отсутствии прямого дополнения) burn переводится как гореть, в переходной (при наличии прямого дополнения или в форме страдательного залога) — как жечь. Ср. The candle burnsСвеча горит, но Не burned the papersОн сжег бумаги. Для английского языка это весьма распространенный случай. Ср. sink — тонуть (неперех.), топить (перех.); drive — ехать (неперех.), гнать, веспи (перех.) и пр.

Чаще, однако, выбор эквивалента определяется лишь с учетом лексического контекста данной единицы, однозначность которой устанавливается в пределах определенного лексического окружения. Так, английское look в сочетании с прилагательным angry означает взгляд, а с прилагательным European — вид (напр., The town has a European look); английское way в сочетании с to the town

означает дорога, а в сочетании с of doing it — способ или метод и т. д. Можно привести огромное множество такого рода примеров. Для иллюстрации роли узкого лексического контекста при выборе переводческого соответствия приведем следующие английские предложения, содержащие многозначное существительное attitude:

Не has a friendly attitude towards all.

Он ко всем относится по-дружески.

There is no sign of any change in the attitudes of the two sides.

В позициях, занимаемых обеими сторонами, не видно никаких перемен.

Не stood there in a threatening attitude.

Он стоял в угрожающей позе.

Не is known for his anti-Soviet attitudes.

Он известен своими антисоветскими взглядами.

Число подобного рода примеров легко увеличить.

Иногда, однако, для определения значения исходного слова и выбора однозначного переводческого эквивалента учёт узкого контекста оказывается недостаточным и приходится прибегать к показаниям, содержащимся в широком контексте. В качестве примера приведем следующее предложение из повести Дж. Сэлинджера «Над пропастью во ржи»:

Then I got this book I was reading and sat down in my chair. (Ch. 3)

Английскому chair, как было отмечено (см. § 20), в русском языке соответствуют как стул, так и кресло. В данном вложении, однако, не содержится никаких указаний, которыми мог бы руководствоваться переводчик при выборе русского эквивалента. Поэтому здесь необходимо обращение к широкому контексту.

Спустя два предложения, в том же абзаце мы читаем:

The arms were in sad shape, because everybody was always sitting on them, but they were pretty comfortable chairs.

Указание на arms дает нам ключ к переводу: Потом я взял книгу, которую читал, и сел в кресло.

Следует иметь в виду, что в данном примере (как и в других, приводимых нами) речь идет об определении и передаче референциальных значений языковых единиц. Если же

говорить о передаче прагматических значений, то, как было указано выше, решающая роль в их установлении и выборе способов их передачи принадлежит именно широкому контексту. Это относится не только к стилистической характеристике, регистру и эмоциональной окрашенности текста но, в значительной мере, также и к «коммуникативному членению» предложения, которое во многом определяется факторами широкого контекста (напр., наличием предварительного упоминания того или иного элемента предложения в предшествующих предложениях). Еще раз напомним, что объектом перевода являются не изолированные языковые единицы, а весь текст в целом как единое речевое произведение. Поэтому роль широкого контекста в процессе перевода ни в коей мере нельзя недооценивать.

§ 41. Наряду с этим нередко имеют место случаи, когда даже максимально широкий контекст не содержит в себе никаких указаний относительно того, в каком именно значении употребляется в данном случае та или иная полисемантическая единица и, стало быть, какой эквивалент должен быть выбран в данном случае при переводе. В этих случаях для получения требуемой информации необходим выход за пределы языкового контекста и обращение к экстралингвистической ситуации 1. Под «ситуацией» имеется в виду, во-первых, ситуация общения, то есть та обстановка, в которой совершается коммуникативный акт; во-вторых, предмет сообщения, то есть обстановка (совокупность фактов), описываемая в тексте; в-третьих, участники коммуникации, то есть говорящий (пишущий) и слушающий (читающий)-

О том, какую роль играют эти три экстралингвистических фактора для понимания речевого произведения участниками коммуникативного процесса, речь уже шла выше (см. § 7 гл. 1). Сейчас нам важно подчеркнуть, что учет этих факторов во многих случаях является необходимым условием для правильного выбора соответствия той или иной единице ИЯ в процессе перевода. Яркий пример такого случая дает Я.И. Рецкер в книге «Теория перевода переводческая практика» (с. 32).

1 Иногда в этом случае говорят в «внеязыковом (экстралингвистическом) контексте» или о «контексте ситуации» (термин Дж. Ферса). Мы предпочитаем применять термин «контекст» лишь при обозначении языкового окружения той или иной лингвистической единицы, пользуясь для обозначения экстралингвистических факторов термином «ситуация».

В одной из газетных статей член парламента С. Силвермен был охарактеризован как "the oldest abolitionist in the House of Commons". «Большой англо-русский словарь» под ред. И.Р. Гальперина дает для слова abolitionist два соответствия: 1. сторонник отмены, упразднения (закона и т.п.); 2. (амер. ист.) аболиционист, сторонник аболиционизма. Второе значение (сторонник аболиционизма, то есть отмены рабства негров) здесь явно не подходит. Остается первое значение: очевидно, С. Силвермен является сторонником отмены какого-то закона или института, но для перевода необходимо уточнить, чего именно. Поскольку в данном тексте нет никаких указаний относительно этого, то правильный перевод возможен лишь при знании реальной обстановки в политической жизни Англии 1963 г. (когда была написана данная статья). В тот период в парламенте и вне его оживленно дебатировался вопрос к отмене смертной казни. Стало быть, здесь abolitionist следует переводить как 'сторонник отмены смертной казни'. С другой стороны, если бы речь шла об Америке 20-х — начала 30-х годов этого столетия, тогда то же слово нужно было бы переводить как 'сторонник отмены сухого закона'. Пример этот убедительно говорит о важности учета экстралингвистических факторов при переводе, на что уже неоднократно обращалось внимание в ходе предыдущего изложения. (Ср. также пример с выражением joining Europe в § 33.)

Итак, в процессе перевода «снятие» многозначности языковых единиц и определение выбора переводческого эквивалента обусловливается рядом факторов, как то: узким контекстом, широким контекстом и экстралингвистической ситуацией. Без учета всех этих факторов в их взаимодействии понимание речевого произведения и, тем самым, его перевод называются невозможными. Именно по этой причине лингвистический базой теории перевода, как было отмечено, должны служить, во-первых, лингвистика текста, во-вторых, макролингвистическое описание языка с учетом функционирования его системы во взаимодействии с экстралингвистическими явлениями, определяющими предмет, построение и условия существования объекта перевода — речевого произведения.

Глава четвертая

ПРОБЛЕМА ЕДИНИЦЫ ПЕРЕВОДА

§ 42. В первой главе мы определили перевод как процесс преобразования речевого произведения (текста) на одном языке в речевое произведение на другом языке при сохранении неизменного плана содержания. Это значит, что при переводе происходит замена единиц плана выражения, то есть единиц языка, но сохраняется неизменным (точнее, относительно неизменным) план содержания, то есть передаваемая текстом информация. Отсюда вытекает, что важнейшей задачей, стоящей перед переводчиком-практиком в процессе осуществления перевода и перед теоретиком перевода при описании («моделировании») этого процесса, является отыскание в исходном тексте минимальной единицы, подлежащей переводу, или, как ее принято называть, единицы перевода (unit of translation).1

Проблема единицы перевода — одна из сложнейших в теории перевода; существуют самые различные точки зрения на этот счет, вплоть до полного отрицания самой возможности существования такой единицы. Неясно также, каким критерием пользоваться при установлении единицы перевода и из чего при этом исходить — из единиц ИЯ или единиц ПЯ, из элементов языковой формы (структуры) или из элементов содержания («смысловых единиц») и т.д. Обзор различных точек зрения по этому вопросу можно найти в упоминавшейся выше работе В. Н. Комиссарова2.

1 З.Е. Роганова называет такую единицу «транслемой"; см. 3.Е. Роганова. Перевод с русского языка на немецкий. М., «Высшая школа», 1971, с. 30. Следует иметь в виду, что термин «единица перевода» во многом условен; точнее было бы говорить о единице переводческой эквивалентности (единице ИЯ, имеющей эквивалент в тексте перевода).

2 В.Н. Комиссаров. Слово о переводе, с. 185—190.

в настоящем исследовании мы ограничимся лишь тем, что изложим собственную позицию по данной проблеме.

Под единицей перевода мы имеем в виду такую единицу в исходном тексте, которой может быть подыскано соответствие в тексте перевода, по составные части которой по отдельности не имеют соответствий в тексте перевода. Иначе говоря, единица перевода — это наименьшая (минимальная) языковая единица в тексте на ИЯ, которая имеет соответствие в тексте на ПЯ; она, как мы увидим дальше, может обладать сложным строением, то есть состоять из еще меньших единиц ИЯ, но части ее, по отдельности взятые, «непереводимы», то есть в тексте перевода им никаких соответствий установить нельзя, даже если в ИЯ они обладают своим собственным, относительно самостоятельным значением.

В языкознании принято считать, что минимальной значимой единицей является морфема. Это действительно так; однако, как мы увидим из дальнейшего изложения, морфема лишь в крайне редких случаях выступает в качестве единицы перевода. Дело в том, что, во-первых, весьма многочисленны случаи, когда единым, нечленимым значением обладает не морфема, а языковая единица более высокого уровня — слово, словосочетание или даже предложение; во-вторых, даже тогда, когда эти единицы более высокого порядка — слова, словосочетания, предложения — являются семантически членимыми, то есть когда их. части (в том числе морфемы) обладают своим относительно самостоятельным значением, нередко в ПЯ им соответствует одна нечленимая единица, в составе которой нельзя найти соответствий частям единицы исходного текста. В таких случаях единицей перевода оказывается, опять-таки, не морфема (а часто даже и не слово и не словосочетание), а вся более "высокая» единица ИЯ-

По сути дела единицей перевода может быть единица любого языкового уровня. Поэтому необходимо, прежде всего, выяснить, какие уровни языковых единиц выделяются в структуре языка вообще.

В современном языкознании принято различать следующие уровни языковой иерархии:

- уровень фонем (для письменной речи — графем);

- уровень морфем;

- уровень слов;

- уровень словосочетаний;

- уровень предложений;

- уровень текста.1

В зависимости от того, к какому уровню относится единица перевода (то есть минимальная единица в ИЯ, которой может быть найдено соответствие в тексте на ПЯ), мы будем различать соответственно: перевод2 на уровне фонем (графем), на уровне морфем, на уровне слов, на уровне словосочетаний, на уровне предложений, на уровне текста. Рассмотрим теперь несколько подробнее эти случаи перевода на различных уровнях языковой иерархии.

§ 43. Перевод на уровне фонем (графем). Фонема (которой в письменной речи соответствует графема или буквенный символ), как известно, не является носителем самостоятельного значения, она играет в языке лишь смыслоразличительную роль. Тем не менее в практике перевода имеют место случаи, когда единицами перевода оказываются именно фонемы (или графемы), то есть фонемы ИЯ заменяются наиболее близкими к ним по артикуляции и акустическим свойствам фонемами в ПЯ (или же графемы ИЯ заменяются передающими сходные звуки графемами в ПЯ). Так, чтобы передать па русский язык английскую фамилию Heath [hi:T], нужно каждой фонеме в составе английского слова подобрать наиболее близкую по артикуляции и звучанию фонему русского языка: [h] заменяется русской фонемой [х'], [i:] — русской гласной [и], а спирант [T] - русским смычным согласным [т]. Таким образом, английская фамилия Heath на русский язык передается как Хит, то есть каждой фонеме исходного слова найдено соответствие в фонемном составе русского слова; иными словами, здесь в качестве единицы перевода выступает фонема. Такой вид перевода, при котором соответствие между единицами ИЯ и ПЯ устанавливается на уровне фонем, носит название переводческой (или практической) транскрипции (ср. выше, § 25 предыдущей главы).

В случае же, если соответствие устанавливается па уровне графем, то есть передается не звуковой облик, а написание (графическая форма) исходного слова, налицо перевод-

1 Отнесение текста к числу единиц языка является спорным; однако, как мы знаем, перевод имеет дело не с языком как системой, а с речью, с конкретными речевыми произведениями или текстами, поэтому для теории перевода выделение уровня текста является оправданным и необходимым.

2 Опять-таки точнее было бы говорить не о переводе, а о «переводческом эквиваленте».

ческая транслитерация.1 Так, передавая английское имя собственное Lincoln как Линкольн, мы заменяем английские графемы русскими, передавая тем самым графическийоблик слова, то есть транслитерируем его. (При использовании переводческой транскрипции это имя должно было бы передаваться как Линкен, поскольку фонетическое звучание его в английском языке ['liNkqn].

Следует, однако, отметить, что строгое разграничение транскрипции и транслитерации на практике проводится редко; обычно имеет место сочетание обоих приемов. Так, традиционная передача на русский язык английской фамилии Newton как Ньютон есть смешение транскрипции и транслитерации: последовательная транскрипция была бы "Ньютен", а последовательная транслитерация — Невтон (именно так эта фамилия передавалась в XVIII веке).

Перевод на уровне фонем (графем) принципиально отливается от всех других видов перевода тем, что, как было указано, фонемы (также как и графемы) сами по себе не являются носителями каких-либо значений. Поэтому естественно, что этот вид перевода может применяться лишь в весьма ограниченных масштабах. Более или менее регулярно он встречаетсялишь при передаче собственных имен и географических названий, напр., англ. Churchill — русск. Черчилль, англ. Liverpool — русск. Ливерпуль и пр. Однако и здесь имеют место исключения. Так, английским именам George, Charles, William, James обычно соответствуют русские транскрипции Джордж, Чарльз (или Чарлз), Вильям (или Уильям), Джеймс, за исключением тех случаев, когда эти имена обозначают английских (или других) королей; и тогда они передаются на русский язык как Георг, Карл, Вильгельм и Яков соответственно. (Ср. George VI — Георг VI, Charles I — Карл I, William the Conqueror — Вильгельм Завоеватель, James Stuart — Яков Стюарт и т. д.) Английскиеимена Abraham, Isaac, Moses передаются на Русский язык как Абрахам, Айзек, Мозес соответственно, но в тех случаях, когда они обозначают библейских персонажей, они должны переводиться иначе: Авраам, Исаак, Моисей и т.д. Таким образом, даже в пределах имен собственных прием транскрипции и транслитерации используется с определенными ограничениями.

Другой случай применения того же вида перевода -

1 Добавление прилагательного «переводческий» необходимо для того, чтобы отличать транскрипцию и транслитерацию как прием перевода от их применения в лингвистическом исследовании.

это передача разного рода политических и культурно-бытовых реалий, например, brain drain — брейн-дрейн, shop steward — шопстюард, office — оффис, speaker – спикер (вПалате общин) и пр. (Подробнее см. выше, в разделе, посвященном вопросу о путях передачи так называемой безэквивалентной лексики.)

Говоря о случаях типа speaker — спикер, dancing (hall) - дансинг, lady — леди и пр., мы можем сомневаться, правомерно ли говорить здесь о переводе на уровне фонем. Действительно, поскольку слова типа спикер, дансинг, леди и пр. вошли в состав лексикона русского языка (то есть, являются узуальными эквивалентами соответствующих английских слов), с точки зрения переводчика, здесь выбор соответствия происходит на уровне слов: переводчик подбирает единицам английского текста словарные эквиваленты вне зависимости от того, передают они или нет произношение (или написание) исходного английского слова. Лишь тогда, когда переводчик, в силу отсутствия «готового» соответствия, вынужден сам создавать «окказиональный переводческий эквивалент» и прибегать к транскрипции, подыскивая русские соответствия каждой фонеме исходного слова, единицей перевода для него выступает именно фонема. Однако необходимо иметь в виду, во-первых то обстоятельство, что между эквивалентами « узуальными» и «окказиональными» (то есть языковыми и речевыми) нет строгой и определенной границы; во-вторых, что понятие «процесс перевода» мы трактуем исключительно в лингвистическом смысле (см. § 1): как определенное межъязыковое преобразование или трансформацию текста на ИЯ в текст на ПЯ, безотносительно к психолингвистической стороне этого процесса, то есть к деятельности самого переводчика. Поэтому в случаях типа speaker — спикер, lady— леди и пр., где для переводчика эквивалентность устанавливается фактически на уровне слов, лингвистическая теория перевода усматривает отношение между единицами ИЯ и ПЯ на уровне фонем, поскольку каждой фонеме исходной формы может быть найдено соответствие в форме ПЯ, стало быть, согласно нашему определению единицы перевода, таковой здесь является именно фонема. Сказанное относится к аналогичным случаям и на других уровнях языковой иерархии: так, перевод backbencher как заднескамеечник или the Mouse of Commons как палата общин мы трактуем, соответственно, как перевод на уровне морфем и слов, хотя для переводчика, если

он пользуется готовыми соответствиями, в первом случае единицей перевода оказывается слово, а во втором – словосочетание. Конечно, переводчику отнюдь не безразлично, как он переводит те или иные единицы исходного текста — используя уже имеющиеся в его распоряжении готовые языковые соответствия или же создавая их заново для данного конкретного случая; однако для последующей оценки характера переводческой эквивалентности это не играет существенной роли.

§ 44. Перевод на уровне морфем. В некоторых случаях единицей перевода оказывается морфема, то есть каждой морфеме исходного слова соответствует определенная морфема в соответствующем слове ПЯ. Например, такие поморфемные соответствия можно установить для пары английского tables — русского столы, где корню исходного слова table- соответствует корень русского стол-, а морфеме множественного числа -s — морфема -ы. (Правда, русское окончание -ы, в отличие от английского -s, выражает значение не только числа, но и падежа, но это не нарушает самого принципа поморфемного соответствия.) Такое же поморфемное соответствие наблюдается и при переводе английского backbencher русским заднескамеечник:

В этих случаях можно говорить о переводе па уровне морфем. Такой перевод — явление еще более редкое, чем (перевод на уровне фонем или графем: морфологическая структура семантически эквивалентных слов в разных языках обычно не совпадает, в особенности, в части грамматических (словоизменительных и словообразовательных) морфем, набор которых в разных языках различен.

§ 45. Перевод на уровне слов. Гораздо чаще в качестве единицы перевода выступает слово. Вот несколько примеров перевода на уровне слов с английского языка на русский:

В этих и им подобных примерах соответствия устанавливаются на уровне слов, то есть слова выступают в качестве единиц перевода, в то время как поморфемпых (и, тем более, пофонемных) соответствий здесь установить в целом нельзя (ср. англ, came—русск. при-ше-л; англ. home —: русск. дом-ой и пр.).

Необходимо иметь в виду, что, говоря о единице перевода, мы имеем в виду единицы исходного языка. Поэтому мы говорим о переводе на уровне слов и в тех случаях, когда слову в ИЯ соответствует не одно, а несколько слов (или целое словосочетание) в ПЯ. Ср., например:

...Jane and her mother were sort of snubbing her. (J. Salinger, The Catcher in the Rye, 11)

...Джейн и ее мать относятся к ней свысока.

Английскому глаголу snub соответствует русское словосочетание относиться свысока; однако мы рассматриваем это как случай перевода на уровне слов, поскольку единицей исходного языка, которой может быть найдено соответствие в тексте на ПЯ, является здесь слово. В такого рода случаях (которые встречаются нередко) можно говорить о разноуровневых соответствиях, имея в виду, что единица перевода в ИЯ передается в ПЯ единицей, относящейся к иному (обычно более высокому, хотя возможен и обратный случай) уровню. В тех же случаях, когда единица перевода в ИЯ и ее эквивалент в ПЯ лежат на одном и том же уровне языковой иерархии, можно говорить об одноуровневых соответствиях (напр., морфеме в ИЯ соответствует морфема в ПЯ, слову в ИЯ — слово в ПЯ и т. д.).

Перевод на уровне слов («пословный») встречается гораздо чаще, чем перевод пофонемный и поморфемный, однако и он ограничен в сфере применения. Как правило, в предложении лишь часть слов получает при переводе пословные соответствия, в то время как остальные слова таких соответствий не имеют, и перевод остальной части предложения осуществляется на более высоком уровне — на уровне

словосочетаний. Лишь в немногочисленных случаях все предложение в целом переводится на уровне слов; обычно это крайне простые и элементарные по структуре предложения вроде приведенных выше. Редкий пример пословного перевода относительно сложного по структуре предложения приводится в книге Т.Р. Левицкой и А.М. Фитерман «Теория и практика перевода с английского языка на русский» (с. 17):

The Soviet proposal is an endeavour to create an atmosphere which will lead to further negotiations between the former allies and between the two German Governments.

Советское предложение является попыткой создать атмосферу, которая приведет к дальнейшим переговорам между бывшими союзниками и между обоими германскими правительствами.

Однако и здесь в русском предложении, в соответствии с грамматической структурой русского языка, нет эквивалентов английским артиклям, а такие служебные слова, как показатель инфинитива to и вспомогательный глагол will, передаются в русском тексте не словами, а морфемами (формы инфинитива и будущего времени).

Как правило, при переводе предложений более или менее сложной структуры разного рода грамматические и лексические факторы делают перевод на уровне слов невозможным или сводят его применение к минимуму.

§ 46. Перевод на уровне словосочетаний. Наиболее ярким примером такого перевода является перевод идиоматических или устойчивых (фразеологических) словосочетаний. Их значение, как известно, не равняется сумме значений их компонентов, то есть слов, в силу чего пословный перевод таких словосочетаний оказывается в большинстве случаев невозможным, и в качестве единицы перевода выступает все словосочетание в целом. Напр., англ, to catch fire – русск. загореться; англ, first night — русск. премьера; англ. to come to the wrong shop — русск. обратиться не по адресу; англ. to spill the beans — русск. выдать секрет или проболтаться и пр. Пословный перевод таких сочетаний возможен лишь в тех случаях, когда их «внутренняя форма» в ИЯ и в ПЯ по тем или иным причинам совпадает (ср. англ, to play with fire — русск. играть с огнем и т. п.).

Не следует, думать, однако, что единицей перевода на уровне словосочетаний могут быть лишь устойчивые или фразеологические сочетания. Нередко такой единицей оказывается словосочетание свободное, значение которого в ИЯ целиком и полностью слагается из суммы значений входящих в него слов. Ср. англ, to come late — русск. опоздать; англ, to get dressed — русск. одеться; англ, book parcel – русск. бандероль и пр. В этих примерах, хотя в составе английского словосочетания каждое слово сохраняет свое основное словарное значение, при переводе на русский язык в качестве единицы перевода выступает все словосочетание в целом. Вот несколько аналогичных примеров из перевода повести Дж. Сэлинджера «Над пропастью во ржи».

I improved her game immensely, though. (11)

Но я ее здорово натренировал.

The one with the glasses made me give back to her. (15)

Та, что в очках, отняла чек у меня.

Не always shaved himself twice, to look gorgeous. (4)

Он всегда бреется по второму разу, красоту наводит.

"He's got this superior attitude all the time", Ackley said (3).

- Он всегда задирает нос, — говорит Экли.

В этих примерах английские словосочетания (выделенные жирным шрифтом) выступают в качестве единиц перевода, поскольку входящие в них слова, кроме структурно необходимых местоимений в первом и втором примерах, не имеют каких-либо соответствий в русском тексте – соответствие устанавливается на уровне всего словосочетания в целом.

Перевод на уровне словосочетаний — весьма распространенный вид перевода. Как было указано, при переводе чаще всего встречается такой вид соответствий, при котором некоторые слова в исходном предложении передаются пословно, то есть данная часть предложения переводится на уровне слов, а остальная часть — на уровне словосочетаний. Ср., например, следующий случай (пример взят нами из упомянутой выше работы Т. Левицкой и А. Фитерман):

Здесь на уровне слов устанавливаются следующие соответствия: terrestrial — земной; globe — шар; solar — сол-

нечную; system — систему. Оборот is a member of переводится на уровне всего словосочетания в целом: входит в.

§ 47. Перевод на уровне предложений. В некоторых случаях оказывается, что даже словосочетания не могут служить единицами перевода и что переводческое соответствие может быть установлено только на уровне всего предложения в целом. Опять-таки это часто имеет место тогда, когда переводимые предложения по своему значению являются идиоматическими, то есть их значение не равно сумме значений входящих в них слов и словосочетаний. К числу такого рода предложений относятся пословицы1; ср. например:

Every dark cloud has a silver lining.

Нет худа без добра.

Birds of a feather flock together.

Рыбак рыбака видит издалека.

Too many cooks spoil the broth.

У семи нянек дитя без глаза.

Как видно из примеров, при такого рода переводе единицей перевода выступает все предложение в целом — значение русского предложения совпадает со значением английского, но внутри самих этих предложений соответствий между словами или словосочетаниями установить нельзя. Таким же путем переводятся, как правило, и другие типы устойчивых «клише» или «формул» — разного рода надписи, сигнальные знаки, дорожные указатели, формулы вежливости и пр., ср., например:

Keep off the grass. — По газонам не ходить.

Wet paint. — Осторожно, окрашено.

Slow, men at work. - Тихий ход, дорожные работы.

Many happy returns of the day. — Поздравляю с днем рождения.

There's a good boy. — Вот умница, (или Вот паинька.)

Приведем несколько примеров перевода на уровне предложения из упомянутой повести Дж. Сэлинджера:

I have to admit it. (3)

Тут ничего не скажешь.

1 См. главу о переводе пословиц в книге Ю. Катцера и А. Кунина «Письменный перевод с русского языка на английский», М., "Высшая школа», 1964, с. 103—109.

Don't even mention them to me. (I)

Терпеть не могу.

...But outside of that I don't care much. (5)

...Но в общем это ерунда.

Обратим внимание, что в исходных английских предложениях нет ничего идиоматического — их значение вполне соответствует сумме значений входящих в них слов; тем не менее, перевод в данном случае осуществляется на уровне всего предложения в целом, которое выступает как одна неделимая единица перевода.

§ 48. Перевод на уровне текста. Наконец, имеют место и такие случаи, когда даже предложения не могут служить единицами перевода и когда такой единицей оказывается весь переводимый текст в целом, то есть вся группа самостоятельных предложений, объединенных в пределах одного речевого отрезка. Такое явление в прозе, видимо, является редким исключением; однако в таком специфическом виде перевода как перевод поэзии оно является вполне обычным. Приведем только один пример — сравним 49 сонет Шекспира в подлиннике и в переводе С. Маршака:

Against that time, if ever that time come,

When I shall see thee frown on my defects,

When as thy love hath cast his utmost sum,

Call'd to that audit by advis'd respects;

Against that time when thou shalt strangely pass

And scarcely greet me with that sun, thine eye,

When love, converted from the thing it was,

Shall reasons find of settled gravity –

Against that time do I ensconce me here

Within the knowledge of mine own desert,

And this my hand against myself uprear,

To guard the lawful reasons on thy part:

To leave poor me thou hast the strength of laws,

Since why to love I can allege no cause.

-------- -------- --------

В тот черный день (пусть он минует нас!),

Когда увидишь все мои пороки,

Когда терпенья истощишь запас

И мне объявишь приговор жестокий,

Когда, со мной сойдясь в толпе людской,

Меня едва подаришь взглядом ясным,

И я увижу холод и покой

В твоем лице, по-прежнему прекрасном,

В тот день поможет горю моему

Сознание, что я тебя не стою,

И руку я в присяге подниму,

Все оправдав своей неправотою.

Меня оставить вправе ты, мой друг,

А у меня для счастья нет заслуг.

Здесь между исходным текстом и текстом перевода нельзя установить соответствий ни на уровне отдельных слов (за исключением, разве, defects — пороки, hand — руку и leave — оставить), ни на уровне словосочетаний, ни даже на уровне предложений, ибо ни одно предложение русского текста, взятое изолированно, вне данного контекста не может считаться эквивалентным по значению предложениям английского текста. Единицей перевода здесь является весь переводимый текст в целом: несмотря на отсутствие соответствий между их частями, русское стихотворение в целом может считаться эквивалентным английскому, ибо оба они передают, в основном, одну и ту же смысловую и художественную информацию.1

Итак, мы видим, что единицей перевода может быть, по сути дела, единица любого языкового уровня — от фонемы до текста в целом. При этом особенно важно подчеркнуть, что на протяжении одного и того же текста единица перевода, как правило, постоянно меняется — ею оказывается то слово, то словосочетание, то целое предложение и пр. Одна из основных трудностей перевода заключается именно в умении в каждом конкретном случае отыскать единицу перевода, которая может лежать на любом уровне языковой иерархии.

§ 49. Понятие «уровня перевода» может быть, по нашему мнению, связано с распространенными в теории перевода понятиями «эквивалентного» (иначе — «адекватного»), «бук-

1 Здесь мы воздерживаемся от оценочных суждений в отношении качества перевода и его близости подлиннику.

вального» и «вольного» перевода. Вообще говоря, понятие переводческой эквивалентности («адекватности»), также как и буквализма и переводческой вольности, не сводится, видимо, исключительно к вопросу о выборе надлежащей единицы перевода на том или ином языковом уровне; однако для качественной характеристики перевода решающее значение, очевидно, имеет правильный выбор этой единицы в каждом конкретном случае на требуемом уровне языковой иерархии.



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-04-21; просмотров: 90; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.93.59.171 (0.148 с.)