Техногенные катастрофы появились сразу после того, как человек стал придумывать новые технологии. Подобные происшествия - неизбежная плата за технологический прогресс.

Словосочетание «технологическая (техногенная) катастрофа» нуждается в расшифровке, пишет Washington ProFile. Если термин «катастрофа» понятен, то с определением «технологическая» дело обстоит сложнее. Как известно, технологии - вовсе не обязательно способы производства автомобилей, электроэнергии или электронных приборов. Если суммировать наиболее общие определения этого понятия, в изобилии разбросанные по специальной литературе, то можно сказать, что технологии - это обусловленные состоянием знаний и социальной эффективностью способы достижения целей, поставленных и санкционированных обществом. В этом смысле технологии возникли одновременно с появлением человека, так что не случайно антропологи говорят о технологиях каменного или бронзового века. По сути дела, технология просто продолжает естественное стремление всего живого господствовать над средой обитания или, как минимум, сопротивляться ее давлению в борьбе за существование. Следовательно, технологические катастрофы могут случаться (и случались) не только в наше время, но и в очень далеком прошлом.

Технологической катастрофой принято называть катаклизм, вызванный аномалиями технологических систем. При этом имеются в виду не только их случайные либо неслучайные сбои, неисправности и поломки, но и непредвиденные и нежелательные последствий их штатного функционирования. Такое определение позволяет сразу же отсечь как разрушительные последствия военных действий, так и диверсии, террористические акты и другие несчастья, вызванные преднамеренным и злонамеренным вмешательством в работу этих систем.

Гибель «Титаника» - это техногенная катастрофа, главной, но отнюдь не единственной причиной которой скорее всего была некачественная клепка металлической обшивки корпуса корабля на верфях судостроительной компании Harland and Wolff. В то же время катастрофа 11 сентября 2001 года к числу технологических не относится, поскольку была вызвана действиями террористов-камикадзе.

Технологические катастрофы обычно противопоставляют природным, однако и это требует уточнения. Все бедствия в конечном счете являются следствиями тех или иных человеческих действий или отсутствия таковых. Катастрофа любого происхождения - это физическое событие в общественном контексте. Технологические (техногенные) катастрофы также в своей основе имеют социальные причины, поскольку технические системы конструируются, изготовляются и управляются людьми и обеспечивают достижение тех или иных социально значимых целей. Энергетические, ядерные, инфраструктурные, транспортные, экологические и космические аварии и катастрофы, в конечном счете, вызываются рассогласованием взаимодействия элементов сложных систем, в создании и функционировании которых задействованы как люди, так и те или иные элементы созданных ими технологий. В этом типе катастроф по мере развития техники все большую роль начинает играть человеческий фактор, который проявляется в инженерных просчетах, ошибках персонала, неэффективной помощи спасательных служб. Возрастание размеров и мощи технических систем повышает риск людских, материальных и экологических потерь - такова плата за технологический прогресс.

Само разграничение «природных» и «технологических» катастроф, как минимум, неоднозначно. Некоторые специалисты вообще отказывают ему в праве на существование, предпочитая говорить только о катастрофических последствиях природных, либо технологических катаклизмов. Согласно этой логике, катастрофа любого происхождения развивается, прежде всего, из-за «слабины», уязвимости, бездействия или даже полного отсутствия социальных структур, которые должны защищать людей от подобных бедствий. Тем не менее, терминологическое разделение природных бедствий и технологических катастроф достаточно общепринято. Оно зафиксировано и во многих международных документах, например, в Соглашении об организации деятельности Красного Креста и Красного Полумесяца, которое было подписано в Севилье в 1997 году.

В английском языке термин «техногенная катастрофа» практически отсутствует. Американские и английские авторы в таких случаях обычно говорят о «технологических катастрофах» echnological catastrophes и «технологических бедствиях» echnological disasters. Чаще всего эти термины используются на равных правах с такими выражениями, как «рукотворная катастрофа» man-made catastrophe, human-made catastrophe и «рукотворное бедствие» man-made disaster, human-made disaster. В этом же значении применяется и термин «антропогенная катастрофа» anthropogenic catastrophe, хотя употребляется он довольно редко. В документации ООН техногенные катастрофы обычно разделяют на три основных типа: «индустриальные» (химическое заражение, взрывы, радиационное заражение, разрушения вызванные иными причинами), «транспортные» (аварии в воздухе, на море, железных дорогах и пр.) и «смешанные» (происходят на иных объектах).

Данные ООН показывают, что техногенные катастрофы - третьи среди всех видов стихийных бедствий по числу погибших. На первом месте гидрометеорологические катастрофы, например, наводнения и цунами, на втором - геологические (землетрясения, сходы селевых потоков, извержения вулканов и пр.).

Международный центр исследований эпидемии катастроф (CRED) на протяжении нескольких десятилетий составляет базу данных различных катастроф. Событие признается катастрофой, если оно отвечает хотя бы одному из четырех критериев: погибло 10 или более человек, 100 и более человек пострадало, местные власти объявили о введении чрезвычайного положения и/или пострадавшее государство обратилось за международной помощью. Статистика показывает, что число техногенных катастроф в мире резко увеличилось с конца 1970-х годов. Особенно участились транспортные катастрофы, прежде всего морские и речные. При этом, несмотря на то, что страны Европы и Северной Америки обладают значительно более плотной транспортной и промышленной инфраструктурой, чем иные континенты, наибольшее число жертв этих катастроф проживает в Африке и Азии. По данным CRED, уровень смертности в результате техногенных катастроф, произошедших за период с 1994 по 2003 год в индустриально развитых странах составляет 0.9 погибшего на 1 млн. жителей, для наименее развитых стран он выше более, чем в три раза - 3.1 смертельных случая на 1 млн.

Даже чисто природные катаклизмы, такие как наводнения, тайфуны, цунами, вулканические извержения, засухи и лесные пожары, приводят к тем или иным последствиям в зависимости от того, как общество к ним готовится и какие меры принимает после их наступления. Например, строительство зданий, не отвечающих стандартам сейсмоустойчивости в районе, где высока вероятность землетрясений, заведомо увеличивает число возможных жертв, а тем самым - и человеческие масштабы несчастья. В декабре 1988 года в Армении в результате землетрясения магнитудой в 6.9 баллов по шкале Рихтера погибло 25 тыс. человек, свыше 31 тыс. получили ранения и 514 тыс. остались без крова. Землетрясение на юго-востоке Ирана с эпицентром в районе города Бам, которое произошло 26 декабря 2003 года, унесло около 40 тыс. жизней и разрушило 85% городских зданий. С другой стороны, землетрясение силой 7.1 балла, которое 17 октября 1989 года поразило густонаселенные районы Северной Калифорнии, имело куда более скромные последствия: 62 убитых, 3 757 раненых, около 3 тыс. лишившихся жилищ.

По данным швейцарской страховой компании Swiss Re, в 1970-2004 годы ежегодные выплаты страховых компенсаций за вызванные техногенными катастрофами разрушения обычно не превышали $10 млрд. (в ценах 2004 года). Этот уровень был резко превышен только в 2001 году, когда эти выплаты достигли примерно $27 млрд. Столь значительный подскок объясняется тем, что Swiss Re относит к числу рукотворных катастроф и последствия террористических актов. В течение 2002-2004 годов выплаты по этой графе каждый год составляли около $5 млрд. Страховки за ущерб собственности от природных катаклизмов 2004 года составили $44 млрд., причем львиная доля этих выплат пошла на компенсацию потерь, вызванных декабрьским цунами в Индийском океане; следовательно, в целом страховые компании заплатили $49 млрд. Однако многие катастрофические разрушения не покрываются страховками, так что реальный ущерб значительно превысил эту сумму. Эксперты Swiss Re утверждают, что в 2004 году произошло 330 природных и рукотворных катастроф, суммарные потери от которых составили $123 млрд.

Барри Тернер и Ник Пиджен проанализировали причины возникновения техногенных катастроф последнего десятилетия и изложили свои выводы в книге "Рукотворное бедствие". Согласно их выводу, подобная катастрофа может произойти практически везде, и не существует «абсолютного оружия», способного предотвратить ее. Однако есть несколько факторов, которые позволяют отсрочить подобное происшествие и минимизировать его последствия. Прежде всего, это высокий образовательный уровень населения и его активная гражданская позиция. Чем ответственней и профессиональней жители той или иной страны подходят к своим рабочим обязанностям и чем лучше их контролирует общество, тем ниже вероятность техногенной катастрофы. Кроме того, огромную роль играет подготовленность частных компаний и государственных структур к действиям в экстремальных условиях.

Американский профессор физики Гарольд Льюис, автор масштабного исследования «Технологический риск», утверждает, что на протяжении человеческой истории внимание привлекали, прежде всего, катастрофы и «за кадром» оказывались гораздо более многочисленные и часто более опасные бедствия меньшего масштаба. Он пишет, что «страх и риск - это различные вещи». По его мнению, небольшие аварии происходят буквально ежесекундно, и часто лишь по счастливому стечению обстоятельств они не превращаются в катастрофы.

Известный британский астроном, сэр Мартин Риз, автор апокалиптической книги «Наш последний час», в частности, считает, что человечество само себе копает могилу, поскольку технический прогресс неотвратимо приводит к созданию новых технологических рисков, перед которыми общество рано или поздно может оказаться полностью беззащитным. Риз пишет: «Рано или поздно созданная нами техника уничтожит Вселенную и нас вместе с ней».

Американский исследователь Джон Лесли, автор не менее пессимистичной книги «Конец мира», проанализировал множество сценариев катастроф и пришел к выводу, что у человечества 30-процентные шансы быть полностью уничтоженным на протяжении следующих 500 лет. Прежде всего, из-за утраты контроля над технологиями, например, мир может исчезнуть в результате атомной войны, череды ядерных катастроф, появления неконтролируемых машин и механизмов, утраты контроля над искусственно произведенными ядовитыми химическими или биологическими субстанциями и пр.

Каждая техногенная катастрофа по-своему уникальна. Однако есть и общие причины, которые стоят за несчастьями этого рода. Американский исследователь Ли Дэвис, автор справочника «Рукотворные катастрофы», перечисляет их в таком порядке: Глупость, Небрежность и Корысть. По мнению Дэвиса, так называемый «человеческий фактор» техногенных катастроф практически целиком сводится именно к этим обстоятельствам.

Известны случаи, когда антропогенные катастрофы становились причиной гибели целых цивилизаций. История норвежской колонизации Гренландии - один из наиболее трагических примеров этого рода.

В 986 году на остров высадилось несколько сотен исландских викингов норвежского происхождения, которых привел Эрик Рыжий. Викинги основали на побережье две колонии - Восточное и Западное поселения (Эстербюгген и Вестербюгген). Первое из них располагалось на 61-й параллели на южной оконечности острова, а второе - пятьюстами километрами севернее. Норвежские общины в Гренландии продержались около 500 лет. В благополучном XIII столетии там было две с половиной сотни крестьянских дворов, а общая численность населения составила не менее 5 тыс. (тысяча человек - в Западном поселении, четыре - в Восточном). Однако в середине XIV века западная колония оказалась полностью заброшена, а где-то в первой половине XV века опустел и Эстербюгген. На официальном сайте министерства иностранных дел Норвегии можно прочесть, что причина этого вымирания пока еще не выяснена. Однако профессор Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе известный биолог, географ и эколог Джеред Мейсон Даймонд пришел к выводу, что общины викингов оказались жертвами всеохватывающего бедствия, вызванного катастрофическим разрушением их среды обитания.

Многие авторы считают, что норвежских поселенцев погубила исключительно скверная погода. В пользу этой гипотезы говорит тот установленный факт, что в течение 800-1300 годов климат на севере Атлантики был весьма мягким (поэтому это время сейчас называют Средневековым теплым периодом). После 1300 года в регионе началось длительное похолодание, Малый ледниковый период, который продолжался до начала XIX века. Викинги любили молочные продукты и держали коров, овец и коз, которым в плохие годы не всегда хватало корма. Конечно, они занимались и охотой, промышляя на северного оленя-карибу и морского зверя. Однако добыть тюленя, если фиорд покрывался ледяным щитом, становилось очень нелегким делом, а стада оленей в холодные годы несли потери от бескормицы. Таким образом, не приходится сомневаться, что неблагоприятные климатические перемены привели к урезанию продуктовой базы норвежцев. Тем не менее, похолодание наступило отнюдь не мгновенно, жестокие зимы чередовались с умеренными, поэтому поселенцы имели время на то, чтобы приспособиться к капризам природы. И если они этого не сделали, то почему?

Вот одна из причин, если и не важнейшая, то наиболее неожиданная. Гренландские викинги, в отличие от своих исландских и европейских собратьев, практически не прикасались к рыбе. Скорее всего, в этом повинно какое-то старое табу, наложенное во времена первопоселенцев, которые отравились несвежей рыбой, но факт остается фактом. Именно поэтому викинги лишили себя постоянно доступного богатейшего источника продовольствия, который смог бы выручить их в тяжкое время. Отказ от рыбной пищи - всего лишь одно из проявлений исключительной консервативности поселенцев, их вражды к нововведениям и верности патриархальным устоям. Общество гренландских викингов к тому же отличалось сильной ксенофобией. Пришельцы из Европы отказывались от любых контактов с эскимосами (они же инуиты), коренными обитателями Арктики, которые были искусными морскими охотниками, не боявшимися суровых холодов и бурных волн. Викинги могли бы многому у них научиться, но никогда к этому не стремились. Поселенцы всегда ощущали себя только и исключительно европейцами. Они ревностно строили и украшали церкви, самые знатные из них питали слабость к европейской роскоши, а для этого требовались немалые средства. У викингов было не так уж много товаров для экспорта - гагачий пух, моржовая кость и шкуры, бивень нарвала, плотное непромокаемое сукно, белые медведи (и живые, и чучела), а также знаменитые гренландские кречеты, ловчие птицы, которые стоили бешеных денег и в Европе, и на арабском Востоке. А закупали они в обмен на это золотые украшения, церковные колокола, бронзовые подсвечники, вина, шелка и прочие не самые нужные вещи. Еврогренландцы по необходимости ввозили также изделия из железа, строевой и корабельный лес и зерно, но в мизерных количествах. Гренландская элита не стала отказываться от своих разорительных привычек, несмотря на наступление Малого ледникового периода.

Тем не менее, профессор Даймонд утверждает, что основной причиной гибели норвежских колоний оказался экологический кризис техногенного происхождения. Прибыв на остров, викинги начали расчищать землю для пастбищ и вырубать леса. Им нужно было строить, освещать и обогревать жилища, для чего требовалось много древесины. Поселенцы выплавляли так называемое болотное железо (низкокачественное, но выбора у них не было) и потому нуждались в древесном угле. Северная растительность очень хрупкая, к тому же она весьма медленно восстанавливается, и вскоре березы и ивы начали сходить на «нет». Вслед за сокращением площади древесно-кустарникового покрова начали вырождаться и луга - скот выел и вытоптал траву. Плодородный слой почвы истончился и обнажил лежащий под ним песок, который смывало дождем и уносило ветром. Вероятно, поначалу поселенцы не обращали внимания на состояние пастбищ, полагая, что все само собой образуется. Такая уверенность покоилась на опыте их предков и поэтому выглядела вполне рациональной. На юге Норвегии, откуда викинги двинулись завоевывать мир, почвы глинистые, тяжелые, они не могут никуда деться даже после полного уничтожения растительности. Песчаные почвы Гренландии, напротив, почти беззащитны перед ветровой эрозией, однако викинги понять этого не смогли. Со временем почвенный слой вблизи поселений практически исчез, но их жители так ничего и сделали, чтобы предотвратить эти разрушения.

Возможно, все было бы не столь страшно, если бы викинги просто съели домашний скот и перешли на рыбную диету, но этот выход они сами для себя закрыли. К тому же местные богачи получали неплохой доход от вывоза шерсти и не хотели с этими деньгами расставаться. Поселенцы извели даже торф, который они использовали и как топливо, и как строительный материал. В конце концов они получили то, что и должны были получить - страшную эрозию почвы вкупе с дефицитом топлива и строительных материалов.

К тому времени, как общины викингов значительно ослабли, у них появился и внешний враг - инуиты. 800 лет назад эти племена проникли из Канады в северо-западную Гренландию и начали медленно перемещаться в южную часть острова. Примерно в 1300 году инуиты появились в районе Западного поселения, а еще через сотню лет подошли и к Восточному. Презиравшие эскимосов викинги называли их скрелингами (что-то среднее между негодяями и ничтожествами). Вполне естественно, что викингам пришлось обороняться от инуитов, однако к началу XIV века у них уже почти не осталось ни стальных мечей, ни металлических доспехов. Хотя документальных свидетельств на этот счет немного, не подлежит сомнению, что эскимосы убивали викингов и уводили в рабство их детей и жен.

А тем временем усиливалось и похолодание. В начале XV века льды перекрыли океанские пути и сделали невозможным морское сообщение с Норвегией, единственным торговым партнером Гренландии. Последний норвежский корабль посетил остров в 1406 году, а потом в течение 170 лет туда не ступала нога европейца. Когда капитан этого судна увидел гренландский берег, Вестербюгген был давно мертв, но более многочисленный Эстербюгген продолжал бороться за жизнь. Однако в начале 15 столетия ресурсы Восточного поселения совсем истощились. Жители болели и умирали, в живых не осталось ни одного священника, некому было утешить и ободрить людей и удержать их от неразумных действий. Профессор Даймонд полагает, что в одну из особенно жестоких зим изголодавшиеся крестьяне с мелких хуторов силой захватили самые богатые усадьбы Восточного поселения. К весне они уничтожили последний скот и все другие запасы, после чего один за другим вымерли от голода и холода.

Таким образом, гибель норвежских колоний в первую очередь была обусловлена как экологическим кризисом, вызванным опорой на совершенно не отвечающие природным условиям сельскохозяйственные технологии, так и неспособностью общества и его элиты вовремя заметить надвигающуюся угрозу и изменить свое поведение. Это была классическая рукотворная катастрофа. Она совершилась под воздействием всех трех ключевых причин подобных бедствий, отмеченных Ли Дэвисом - глупости, небрежности и корысти.