Спираль, затянувшаяся на шее

 

Ученые давно обращали внимание на то, что события на нашей планете как будто бы ускоряются. Но первым, кто положил это ускорение на язык математики, стал московский физик Александр Панов. Ему слово:

– Действительно, эволюционные витки на нашей планете словно бы уплотняются, будто сжимается какая-то пружина. Сама эволюция, несмотря на свой устойчивый, как говорят, векторный характер, идет революционно – скачками. Каждый такой скачок – это качественное усложнение системы, которое является результатом преодоления очередного кризиса. А между скачками – относительно плавное экстенсивное развитие. Так вот, оказывается, частота этих скачков увеличивается в геометрической прогрессии. Если свести воедино и математически обработать данные из разных областей знания – геологии, бактериальной и обычной палеонтологии, археологии, истории, – картина становится совсем впечатляющей.

Четыре миллиарда лет назад на Земле возникла жизнь в виде простейших прокариот. Это примитивные анаэробные организмы, продуктом жизнедеятельности которых был кислород, они его «выдыхали». Затем в течение двух миллиардов лет ничего существенного на Земле не происходило. Прокариоты просто размножались, захватывая планету. Правда, около двух с половиной миллиардов лет назад возникли эукариоты – одноклеточные организмы с клеточным ядром, но существенной роли в экосистеме они не играли. А затем случился первый экологический кризис – прокариоты отравили земную атмосферу кислородом и начали в массовом порядке вымирать от продуктов собственных выделений – кислорода. Это подтверждается тем, в частности, что примерно полтора миллиарда лет тому назад резко упала скорость накопления нефти, горючих сланцев, газа – именно первым одноклеточным жителям нашей планеты мы обязаны этими полезными горючими ископаемыми. И только каменный уголь да торф подарили нам древние леса.

Кислородный кризис пережила уже другая «модель жизни», революционная – эукариоты, для которых кислород как раз был не ядом, а живительным газом.

Следующее революционное событие – кембрийский взрыв, когда всего за несколько десятков миллионов лет (то есть практически мгновенно по геологической шкале времени) возникли типы и классы живых существ, которые есть и сейчас, вплоть до позвоночных. Это было началом палеозойской эры. В течение палеозоя жизнь постепенно завоевывала новые пространства – выходила из моря и осваивала сушу. За двести миллионов лет суша была завоевана.

Палеозой закончился 235 миллионов лет назад. Тогда произошел очередной биосферный кризис. Причина его не вполне ясна, но известно, что кризис привел к вымиранию мегалитических земноводных. Тогда лидерами эволюции были огромного размера земноводные, похожие на гигантских лягушек и тритонов. После их безвременной кончины лидерами стали пресмыкающиеся, которые доселе болтались где-то на задворках эволюции. Революция произошла и в растительном мире. Папоротники, хвощи и плауны уступили место голосеменным – предкам наших хвойных. Начался мезозойский период, который кончился 60 миллионов лет назад. И опять случился кризис – динозавры вымерли, а лидерами эволюции стали млекопитающие. Преобладающей растительностью становятся покрытосеменные – цветковые растения.

Следующим существенным событием было начало неогена – 24 миллиона лет назад. Вымирают мегалитические млекопитающие – гигантские ленивцы, индрикотерии, фауна приобретает практически современный вид, возникает человекообразная обезьяна. Именно с неогена началось постепенное перетекание чисто биологической эволюции в эволюцию разума.

Очередная революция – начало антропогена, примерно 4,5 миллиона лет назад. Возникают прямоходящие пралюди.

Дальнейший шаг – палеолитическая революция – появление первых орудий труда и быстрое их распространение, это случилось 1,5 миллиона лет назад.

Дальнейшие периоды антропологи связывают с прогрессом в обработке орудий труда, то есть в возрастании инструментальной мощности разума. Начало периода Шель – 600 тысяч лет назад. Ашель – 220 тысяч лет назад. Период Мустье (культурная революция неандертальца) начался 80 тысяч лет назад. 30 тысяч лет назад случилась Верхнепалеолитическая революция – наши предки кроманьонцы уничтожают неандертальцев или те вымирают сами, и дальше за эволюцию на планете уже «отвечает» наш вид. Тогда же широкое развитие получила так называемая охотничья автоматика – лук со стрелами, ловчие ямы.

Десять тысяч лет назад случился очередной экологический кризис – людей стало так много, а охотничьи технологии так развились, что это привело к массовому уничтожению крупной фауны – мамонтов, шерстистых носорогов, – которая была основой питания человека. В результате этого тяжелейшего кризиса население планеты уменьшилось в несколько – до десяти – раз. Это привело к знаменитой Неолитической революции – человечество перешло от хищнического истребления окружающей среды к более щадящим технологиям – земледелию. Это было начало исторического периода.

Три тысячи лет до нашей эры – городская революция – начало Древнего мира. Следующее событие – начало железного века и неразрывно связанная с ним так называемая революция Осевого времени, когда возникли первые мировые религии, взошли первые ростки гуманизма. Произошло это примерно с 1000 по 300 год до нашей эры. Этот кризис породил Сократа, Будду, Конфуция. Железное оружие гораздо качественнее и дешевле бронзового, соответственно, повысилась его убойность, и человечеству стали нужны новые культурные регуляторы, чтобы цивилизация просто не истребила себя. Они и появились – в лице мировых религий и гуманистических философий, призывавших к любви к ближнему. Еще одним «параллельным» ответом на появление железа стало возникновение больших империй – «мировых жандармов».

Далее – 500—600-е годы нашей эры – гибель Древнего мира и начало Средневековья. Затем первая промышленная революция – 1500 год нашей эры – новые изобретения, географические открытия, начало книгопечатания. Далее специалисты выделяют вторую, или Большую промышленную революцию – эпоху пара, угля и электричества – 1840 год.

Наконец, последняя – информационная революция – 1950 год. Так же, как и прочие революции, это – комплексное событие, не только включавшее в себя собственно изобретение электронных вычислительных машин, но и ознаменовавшееся окончанием больших войн между промышленно развитыми странами.

Из моего перечисления сразу видно, что чем дальше мы продвигаемся по шкале времени в будущее, тем плотнее сжимаются витки времени. Этот феномен так и назвали – «эффект ускорения исторического времени». Причем многие историки отмечали, что исторические периоды хорошо укладываются в геометрическую прогрессию. Я просто продлил этот ряд назад – и вышло, что не только историческая, но и биосферная эволюция также укладывается в ту же самую прогрессию! Точки кризисов очень точно ложатся на так называемый гладкий автомодельный аттрактор. Это говорит о том, что и биологическая эволюция, и эволюция социальная имеют одни глубинные корни, одинаковый механизм. Промежутки времени между кризисами и революциями сокращаются, железно подчиняясь математической закономерности.

Возникает резонный вопрос: где же сходится эта последовательность? То есть где тот предел на временной оси, когда частота революционных вспышек стремится к бесконечности, а период между ними – к нулю, где спираль сворачивается в точку? Известный историк Дьяконов даже придумал особое название для этой точки – «сингулярность истории».

Что ж, предел можно вычислить. Существует хорошо разработанная математическая процедура – оптимизация, или, по-другому, регрессионный анализ. Проделав этот анализ для известной последовательности эволюционных революций, можно найти, где находится ожидаемая сингулярность.

Если использовать точки, относящиеся ко всей планетарной истории – и биосферной и социальной, – получается 2004 год. Но это в теории. На практике же всегда существует некая ошибка, разброс. Как найти этот разброс? Нужно рассматривать разные участки эволюции. Экстраполяция только человеческой истории дает предельную точку в 2027 году. А если взять ту часть кривой, которая относится к новой эре, получается 2011 год. Другими словами, эта сингулярность находится у нас перед носом.

Это значит, что реакция, которая была запущена 4 миллиарда лет назад, завершает свой цикл. И дальше она продолжаться не может – это простой математический факт. Так же, как нельзя больше заводить до предела заведенную пружину часов. Формально мы находимся вблизи точки, где скорость истории становится бесконечной. Но поскольку физически такое невозможно, это означает переход в совершенно другой рукав истории.

Одно из двух – либо это закономерный конец любой планетарной цивилизации, либо. Ведь точка сингулярности является одновременно и точкой бифуркации – после нее возможны разные траектории развития. Со смертельным вариантом все ясно: накопился целый ряд кризисов, которые могут положить конец цивилизации – генетический, экологический, ресурсный, кризис внутренней технологической неустойчивости. А вот с вариантом выживания – не совсем. Нужно понимать, что тот кризис, к коему мы сейчас приближаемся, – не обычный эволюционный кризис, какие периодически случались на протяжении последних четырех миллиардов лет и какие эволюция успешно проскакивала путем «изобретения» более сложных конструкций. Это – Кризис Кризисов. Революция Революций. Теоретический предел.

Внимательно выслушав выкладки Панова, я не мог не спросить его:

– А может быть, нам поможет Высший Разум? Панов отхлебнул из кружки чай и раздумчиво ответил:

– Если вы имеете в виду религиозный аспект, то все религии как раз говорят о неизбежном конце света. А если высокоразвитых братьев по разуму, то. Знаете, во всем этом есть одна не замеченная вами тонкость. Жизнь на Земле возникла в результате предбиологической – химической эволюции. А поскольку эволюция управляется одним законом, химический период эволюции должен быть самым длинным. А он на удивление короток – всего 500 миллионов лет прошло с момента возникновения планеты до появления на ней жизни. Хотя следовало бы ожидать 5,5 миллиардов лет (если экстраполировать прогрессию назад). Что это означает?

Возможно, эволюция действительно происходила положенные ей по теории пять с половиной миллиардов лет, но не на Земле. Как же она попала на Землю? Процесс этот хорошо известен и носит название «панспермия» – перенос вещества от одной планеты к другой на метеоритах, выбитых в космос с поверхности планет при падении очень больших метеоритов или выброшенных в результате извержения вулканов. На Земле, например, нашли метеориты, выбитые с Марса, а на них – сложные органические соединения, возможно, говорящие о существовавшей когда-то на Марсе жизни. Так что в рамках одной планетной системы панспермия – факт почти подтвержденный. Но ничто не мешает метеоритам путешествовать из одной звездной системы к другой. Более того, расчеты показывают, что на Землю примерно раз в тысячу лет падает метеорит, прибывший к нам из глубин космоса, из другой звездной системы.

Если теперь к четырем миллиардам лет развития жизни на Земле прибавить 5,5 миллиардов лет, мы получим 9,5 миллиардов лет. А это как раз время формирования нашего галактического диска! То есть эволюция должна была бы начаться в момент формирования первых планет земного типа в нашей Галактике, чтобы успеть к нашей сегодняшней сингулярности истории. Если биологическая панспермия возможна, то и продукты предбиологической эволюции (устойчивые автокаталитические цепочки, то есть вещества для самоподдерживающихся цепочек химических реакций) должны были разноситься по всей Галактике еще до первого возникновения жизни. Таким образом, с помощью панспермии химическое вещество в течение одного галактического года (примерно 200 миллионов лет – оборот галактики вокруг своей оси) «перемешивалось», и эволюционные процессы на разных планетах таким образом синхронизировались с точностью до пары сотен миллионов лет.

Что это значит? Есть такой парадокс в радиоастрономии – Великое молчание космоса – мы почему-то не слышим никаких радиосигналов от сверхцивилизаций, желающих вступить с нами в контакт. Почему? Возможно, как раз потому, что из-за синхронизации эволюции в Галактике мы находимся как раз на фронте эволюционной волны и никаких сверхцивилизаций просто нет.

Здесь я не мог не возмутиться:

– Как это нет?! Вы же сами сказали, что синхронизация имеет «допуск» в 200 миллионов лет. Для развития планеты это – пустяк. А для цивилизации – гигантский срок! Всего пятьсот лет назад мы воевали луками и стрелами, а сейчас овладеваем сверхпроводимостью, покоряем термояд. Невозможно даже представить, чего мы достигнем через сто лет. Тем более через тысячу. А уж о ста миллионах лет форы и говорить не приходится! Сверхцивилизации вполне могут существовать при таком допуске!

– Могут. Если только они вообще в состоянии преодолеть эту странную точку – «сингулярность истории». Ведь как обычно преодолевался эволюционный кризис? Биосфера, человеческое сообщество всегда состояли из отдельных подсистемок. Те части, которые не могли дать адекватного ответа кризису, вымирали. А некоторые дать ответ могли – они выживали и переходили на более высокую ступень эволюции. Динозавры вымерли, а млекопитающие выжили и захватили планету. Рим победил, а Карфаген пал. Но сейчас, в связи с завершающимся процессом глобализации, вся планета становится одним целым. Фактически на Земле не остается подсистем, которыми эволюция могла бы пожертвовать. Если рухнет, то рухнет все, как целое. Либо мы спасемся все, либо все погибнем. Возможно, многие цивилизации не преодолевают такой кризис.

Однако я оптимист. Во всяком случае, есть ряд данных, которые позволяют говорить, что цивилизация уже начинает давать адекватный ответ надвигающемуся кризису.

Вот, скажем, феномен спонтанного ограничения роста населения в промышленно развитых странах в условиях материального изобилия (!). Это явление исторического аналога не имеет. До сих пор живая материя, если она имела возможность размножаться, всегда это делала. Собственно говоря, экспансия – имманентное свойство живой материи. И вдруг такое. Эти нетривиальные явления дают повод для осторожного оптимизма.

– Прекрасно, доктор. Итак, цивилизация превращается в единое экономическое целое. Теперь представим себе такую ситуацию. Для того, чтобы выжить в новых условиях, нам нужны новые социальные технологии. И вдруг возникает спор между традиционалистами и либералами (антиглобалистами и глобалистами). Одни говорят: будем жить, как деды наши и отцы жили, глубоко чтя традиции, мораль, веру, обычаи, древнюю честь и так далее. А другие отвечают: ребята, в условиях нового, единого мира ваши традиции и устаревшие взгляды не просто не работают, а становятся уже смертельно опасными, вы за собой в могилу не только себя потянете со своей любовью к традициям, но и всех нас! И что тогда? Гражданская война прагматиков с романтиками?

– Чем кончится эта борьба, сказать трудно. Я бы не взялся предсказывать детали.

– Ладно, тогда вернемся к временной форе, которая может быть у некоторых цивилизаций. Другими словами, теоретически кто-то в нашей Галактике этот кризис уже преодолел. Неужто они нам по-братски не помогут?

– А почему же мы их не видим? Космос молчит, – печально сказал Панов.

Я его печали не разделил:

– Да по той же причине мы их не видим, по которой ребенок в утробе матери не видит свою маму. Просто рано еще.

– Есть и другое объяснение: эволюция после кризисной точки развивается по интенсивному сценарию – не путем внешней экспансии, а как бы внутрь. То есть цивилизация не стремится в космос, а остается на своей планете. Например, уходит в виртуальную реальность. Или же вырабатывает такие этические принципы существования, которые запрещают ей вмешиваться в жизнь на других планетах.

– Даже у нас на планете такая тенденция прослеживается, – поддержал я мысль Панова. – Смотрите, первые колонисты Америки начали массовую охоту на бизонов и индейцев. Первых истребили всех, вторых – почти всех. Сейчас происходит ровно наоборот! Бизонов хотят восстановить с помощью беловежских зубров, индейцам платят пособие и поддерживают их народные промыслы, а аппараты, которые отправляются на Марс, стерилизуют, чтобы не повредить возможной жизни на Марсе...

– хотя эта жизнь если и есть, то представлена лишь примитивными одноклеточными. Рождается экологическое миропонимание. Так что на колонизацию дальнего космоса цивилизацией может быть наложен самозапрет. Такой же сильный, как наложила наша цивилизация на каннибализм. Хотя, с другой стороны, я не могу исключить, что за нами втихую присматривают, в этой гипотезе нет ничего ненаучного. Лев Гиндилис – старший научный сотрудник Государственного астрономического института имени Штернберга и директор научно-культурного центра «SETI» – полагает, что с нами не вступают в контакт, чтобы не лишать собственной истории.

...Последние слова требуют обратить на них особое внимание. История нашей планеты знает множество «цивилизаторских контактов», которые плохо кончались для цивилизуемых. Что стало с историей американских индейцев после того, как они познакомились с более развитой цивилизацией Европы? Дело, конечно же, не в том, что их стреляли и нещадно завоевывали: стрелять или закармливать пирогами – всего лишь разные формы ознакомления «дикарей» с плодами более высокой цивилизации. Результат в любом случае один – конец аборигенской цивилизации. Так что, возможно, с нами не вступают в контакт, просто жалеючи – чтобы не превращать нашу планету в индейскую резервацию – сборище ленивых деградантов...

Однажды на досуге я подумал: если завтра прилетят братья по разуму, что я буду делать? И понял, что послезавтра на работу не пойду. И мало кто пойдет: у людей случится подъем и воодушевление, ожидание огромных перемен, перед лицом которых работать – просто грех. Да и зачем корячиться на службе, если с нами теперь поделятся техническими новациями и завтра все будет делаться само собой? Нас накормят, как зверей в зоопарке. И тогда действительно конец нашей истории, полное вырождение. Чтобы ребенок научился ходить, он должен ходить и больно падать. А если ребенка от падений уберегать, он всю жизнь проведет в коляске. Инвалидной.

Впрочем, никто не сказал, что контакта не будет вовсе. Детей в мир взрослых допускают только после взросления. И, возможно, сингулярность истории, о которой идет речь в этой главе, и есть критическая точка взросления. Которая поразительно совпадает с так называемым демографическим фазовым переходом (стабилизацией численности населения на земном шаре). И с переходом цивилизации в постиндустриальное общество. На эту мысль меня наводит следующий вопрос, который почему-то редко кому приходит в голову: если Они нас так сильно обогнали в технологическом развитии, почему же Они не могут следить за нами незаметно? Почему там и сям разные люди наблюдают разные проявления явной техногенной деятельности, которую невозможно свести к человеческой? И наблюдений этих даже не десятки, а сотни.

Очень правильный вопрос. И у меня есть версия, почему происходит именно так. Действительно, наблюдений НЛО-подобных объектов и следов непонятной техногенной активности так много, что инопланетяне как персонажи давно и плотно вошли в нашу культуру. О них снимают фильмы, рассказывают анекдоты, пишут книги, рисуют карикатуры. К ним привыкли. Вот это и есть цель «проколов видимости»!

Если ребенку можно спать до будильника еще целый час, мама будет ходить по квартире как можно тише. Но если до звонка осталась минута-другая, она уже не станет ходить на цыпочках. Она может даже присесть на кроватку и, улыбаясь, потрогать чадо за носик. Потому что все равно уже пора вставать.

Вот в чем дело! Действительно, то там, то сям на нашей планете кто-то видит что-то необыкновенное, удивляется, рассказывает другим, терпит насмешки, пополняя копилку историй, из которых потом вырастает культура привычки, осознание возможности, допустимости. Нас просто за носик трогают. Потому что пора просыпаться.

Скоро звонок.

 

Часть 6

Иные

 

Глава 1

Отовсюду повылезло...

 

У нас в Шкатулке, если вы помните, осталась еще целая группа историй, которые не относятся ни к особенностям функционирования человеческой психики, ни к НЛО. Они – о реликтовых тварях – снежном человечке, странном существе (существах), описанном(-ых) в истории № 7 про съеденных чекистов. Я мог бы бросить в Шкатулку еще пару-тройку историй про неведомых озерных и морских тварей, но подобных рассказов каждый из нас слышал или читал косой десяток.

Напомню договоренность, которую мы приняли в самом начале книжки: как бы фантастически не выглядела история, считаем ее правдивой. И начинаем искать объяснения. Ибо даже исходя из предположения о нелживости свидетеля, для всех описанных историй можно найти вполне реалистические объяснения. Пускай и выглядящие совершенно фантастическими! Помните, что говаривал Шерлок Холмс? Отбросьте все невозможные версии, Ватсон, и в итоге останется истинная, как бы невероятно она ни выглядела. Как-то так. Короче говоря, неведомые твари.

Могут ли на нашей планете в XXI веке еще оставаться не открытые учеными виды живых существ? А почему нет, если до сих пор на Земле есть места, где не ступала нога человека? И это на суше! А дно океана исследовано не более, чем на 5 %. Глупо думать, что, обследовав 5 % из 100 %, мы узнали все.

В мире описано больше 150 000 видов бабочек. И каждый год энтомологи открывают все новые и новые виды. Причем открывают не только где-нибудь в Амазонской сельве, но и в перенаселенной Европе! А совсем недавно, в 2004 году, на филиппинском острове Калайлан открыли новый вид птиц – калайланский поганыш.

«Да бабочки – мелочь, а вот что касается крупных животных, то шанс их обнаружить стремится к нулю!» – скажут мне противные скептики. И будут правы: зависимость тут обратно пропорциональная – чем мельче размер зверя, тем больше шансов найти что-то новенькое. Каждый год открываются сотни новых видов животных, растений и насекомых. И, кстати, не только видов! Открываются новые роды, семейства, отряды, классы и даже типы. Мало кто знает, но в XX веке было открыто три новых типа (!) животных.

Мне как-то встретились расчеты о том, что зоологам известны не более 10 % видов, существующих на нашей планете. Наверное, эта цифра чересчур радикальна, но. Всего-то немногим больше ста лет прошло со времени открытия тапира и карликового бегемота. Для справки: масса тапира около 200 кг, длина тела около 2 м, а у бегемотика – 250 кг и 1,5 м. Трудно не заметить. До недавнего времени и рассказы о кракене – гигантском кальмаре – ученые относили к выдумкам.

Кстати, о морских обитателях. Биологи знают, что в океане описаны далеко не все виды даже таких гигантов, как китообразные! За последние 25 лет открыто шесть новых видов китообразных, в том числе один довольно крупный – длиной пять метров (гинкозубый ремнезуб). А, скажем, боливийская иния – амазонский дельфин – был открыт только в 1976 году. Скажу больше – по сию пору непонятно, сколько же видов голубых китов живет в океане. Некоторые считают, что не один, а два.

Американский биолог Райфинес видел однажды странных китов с двумя плавниками. Позже в районе Сандвичевых островов было замечено целое стадо этих животных. Наблюдавшие их зоологи Гаймар и Куа назвали удивительных существ рогатыми дельфинами: «Все на борту были немало удивлены, когда увидели у них спереди рог или загибающийся назад плавник, такой же, как на спине...». Случилось это в 1919 году, и с тех пор такое животное ни разу не попалось в сети.

Необычный вид кашалота наблюдали у Шетлендских островов. Этот кашалот отличается необычайно высоким плавником. Здесь пикантно то, что необычных зверей увидел не какой-то полуграмотный матрос, а сам Роберт Сибальд – основатель науки о китообразных. А английский натуралист Филипп Госс наблюдал в Атлантике стадо неизвестного вида дельфинов с длинными розовыми мордами. Длина этих существ была около 8—10 метров... В антарктических водах морские биологи видели китообразное животное, похожее на касатку, но не касатку (у той спинной плавник гораздо меньше, а у этих черно-белых «псевдокасаток» – больше метра).

Несмотря на то, что все вышеописанные наблюдения случились около века назад, с тех пор этих китов так никто и не положил на палубу для препарирования. Однако с их существованием ученые особо не спорят – просто потому, что с существованием неизвестных науке китообразных смириться легче, чем с возможностью существования совершенно ни на что не похожих тварей. Речь, в частности, о легендарном морском змее. Хотя свидетельств о нем за последние три сотни лет накопилось больше тысячи! Змея наблюдали даже такие известные люди, как поэт Максимилиан Волошин и писатель Всеволод Иванов. И, между прочим, не где-нибудь, а в Крыму!

Волошин даже отправил вырезку из местной феодосийской газеты о появлении морского гада, на поимку которого снарядили отряд красноармейцев, по почте Михаилу Булгакову. Результат – появление повести Булгакова «Роковые яйца».

А вот заметки из дневника писателя Иванова: «Весна 1952 года в Коктебеле была холодная и дождливая. 14 мая после длительных холодов наступила безветренная теплая погода... Я прошел мимо Чертова пальца, по ущелью Гяур-Бах, а затем, чтоб не тратить много времени на трудный спуск к берегу моря в Сердоликовую бухту, на скале, возле дерева... я привязал веревку, спустился вниз. У берега, среди небольших камней, обросших водорослями, играла кефаль. Подальше, метрах в 100 от берега, плавали дельфины, стайкой двигаясь по бухте влево. Я перевел глаза вправо и как раз посередине бухты, метрах в 50 от берега, заметил большой, метров 10–12 в окружности, камень, обросший бурыми водорослями. Камень ли это? Я отклонился назад и заметил, что камень уклоняется вправо. Значит, это был не камень, а большой клубок водорослей. Однако водоросли начали терять круглую форму, а затем клубок удлинился, развернулся и вытянулся.

Покуривая трубку, я начал наблюдать за клубком водорослей. Течение, по-видимому, усиливалось. Водоросли начали терять округлую форму. Клубок удлинился. В середине его показались разрывы. А затем. Затем я весь задрожал, поднялся на ноги и сел, словно боясь, что могу испугать „это“, если буду стоять на ногах...

„Клубок“ развертывался. Развернулся. Вытянулся.

Я все еще считал „это“ водорослями, до тех пор пока „это“ не двинулось против течения. Это существо волнообразными движениями плыло к тому месту, где находились дельфины, т. е. к левой стороне бухты. Оно было велико, очень велико, метров 25–30, а толщиною со столешницу письменного стола, если ее повернуть боком. Оно находилось под водой на полметра – метр и, мне кажется, было плоское. Нижняя часть его была, по-видимому, белая, насколько позволяла понять это голубизна воды, а верхняя – темно-коричневая, что позволило мне принять его за водоросли.

Я был одним из немногих людей, которым суждено было увидеть это чудовище. Но наше воспитание, не приучившее нас к проявлению чудес, тотчас же начало мешать мне. Чудовище, извиваясь так же, как и плывущие змеи, небыстро поплыло в сторону дельфинов. Они немедленно скрылись. Это произошло 17 мая 1952 года».

Любопытные вещи рассказывает Игорь Мосхури – крымский журналист, много лет собиравший информацию о загадочном змее: «7 декабря 1990 года бригада рыбаков Карадагского филиала Института биологии южных морей Академии наук Украины в составе А. Цабанова, И. Нуйкина, М. Сыча и Н. Герасимова вышла в море для осмотра сетей, поставленных для отлова черноморских скатов. Сеть, представляющая собой полотно шириной 2,5 м и длиной 200 м с размером ячеек 200 мм, была установлена на глубине 50 метров на расстоянии 3 мили на юго-восток от бухты Лягушачья и 7 миль на юг от поселка Орджоникидзе. Рыбаки прибыли на место около 12 часов дня и приступили к переборке сети с южного конца. Через 150 метров сеть оказалась оборванной. Решив, что при постановке они бросили свою сеть поверх чьей-то другой, и хозяин нижней сети вынужден был обрезать верхнюю для того, чтобы проверить свою, рыбаки зашли с другого конца сети и продолжили проверку. Когда подошли к оборванному краю, вытащили на поверхность дельфина – черноморскую афалину – длиной 2,3 м, хвост которого был запутан в сетку. При ближайшем рассмотрении рыбаки обнаружили, что живот дельфина выкушен одним укусом вместе с ребрами так, что четко просматривался позвоночник. В области головы болтались остатки легких, с которых стекала кровь. Ширина укуса по дуге была около 1 метра. По краю дуги на коже дельфина четко виднелись следы зубов. Размер следа от зуба – около 40 миллиметров. Расстояние между следами от зубов – 15–20 мм. Всего по дуге укуса были различимы следы не менее чем от 16 зубов. Голова дельфина была сильно деформирована и равномерно сжата со всех сторон, словно ее пытались протащить в какое-то узкое отверстие. Глаз не было видно, а деформированная голова имела белесый цвет, напоминающий цвет тела рыбы, вытащенной... из желудка другой рыбы. Осмотр дельфина продолжался не более трех минут – его обезображенный вид и текущая кровь вызвали сильнейшую панику среди рыбаков. Один из них обрезал сеть, дельфин упал в море, а рыбаки на полном ходу ушли из этого района на базу. На берегу сразу же по возвращении с моря рыбаков обо всем случившемся подробно расспросил Петр Григорьевич Семеньков – директор Карадагского заповедника, энтузиаст, влюбленный в Крым и прилагающий большие усилия для сохранения природных богатств полуострова. По рассказам рыбаков художник сделал зарисовку увиденного ими дельфина.

Весной 1991 года рыбаки привезли второго дельфина с аналогичным укусом и следами зубов на теле. Это была „азовка“ длиной 1,5 м, которую вытащили из сети, установленной приблизительно в том же месте, что и 7 декабря 1990 года. На этот раз сеть не была порвана, а дельфин почти весь был запутан в нее, словно кукла, так что наружу выглядывала одна голова. На голове дельфина хорошо различались следы трех зубов, по внешнему виду в точности похожих на следы зубов на теле черноморской афалины. Привезенного дельфина поместили в холодильную камеру, для его осмотра пригласили сотрудников ЮгНИРО – специалистов по следам на теле морских млекопитающих, добываемых на промысле в океане; они находились в то время в Керчи и в Одессе. Однако ни в мае, ни в июне, ни в июле в Карадагский филиал ИнБЮМ так никто и не приехал, а в конце августа произошла авария, и все, что находилось в холодильной камере, в том числе и дельфин, пропало.

Большинство научных сотрудников Карадагского филиала, в первую очередь зоологи, дружно отвергли гипотезу о том, что причиной гибели дельфинов и источником следов на их теле является какое-либо живое существо. Причину их гибели усматривали в том, что животные, вероятнее всего, столкнулись с каким-то техническим устройством – винтом корабля или даже... торпеды. Некоторые из сотрудников все же допускали, что причиной гибели дельфинов могло быть другое живое существо, однако ни один из известных науке обитателей Черного моря не мог удостоиться чести попасть в число „кандидатов на роль убийцы“. Более того, даже известные обитатели мирового океана, окажись они гостями Черного моря, не смогли бы оставить на теле дельфинов таких следов!....»

...И все-таки море – это море, пускай даже и вполне «домашнее» Черное. А вот суша нам представляется гораздо более знакомой. Тем не менее и на суше открыть новый вид можно буквально под ногами. Так, например, было с этрусской мышью. Этот новый вид млекопитающего обнаружили не где-нибудь в дикой Азии, а в Европе!.. Любопытна история этого открытия. В гнезде совы случайно были обнаружены кости какого-то маленького существа, неизвестного науке. Обнаружившая останки тетенька-зоолог провела опрос местных крестьян: а известна ли им мышь размером в два-три сантиметра? Ответы были отрицательными. Даже местные жители никогда такого чуда не видели. Больше того! Теория вообще запрещала существование таких малюсеньких теплокровных существ: из-за крохотных размеров отношение поверхности тела к массе тела было таким, что подобное существо должно было постоянно жрать, чтобы восполнить огромные теплопотери. У такой крошки даже не оставалось бы времени на сон!

Но тетенька-зоолог всерьез увлеклась идеей поймать невозможное существо. Она убила на это два года жизни, над ней посмеивались. Однако упорная баба этрусскую мышь поймала. Оказалось, эта кроха действительно практически не спит, поскольку беспрестанно жрет.

Не только над Шлиманом, поверившим в мифическую Трою, смеялись, как видите. И над сбитым над одним из островов Тихого океана летчиком тоже сначала хохотали: он рассказывал, что видел здоровенных ящеров, похожих на драконов. После этих драконов назвали комодскими варанами.

Смеялись и над южноафриканским ихтиологом Смитом, который поверил в существование целаканта, каковая рыба считалась зоологами вымершей десятки миллионов лет тому назад. Смит поверил, что рассказы рыбаков об этой рыбе – не выдумка, не легенды туземцев, и убил 14 лет своей жизни на ее поиски. И нашел, поймал! А если бы он бросил этот свой фанатический и фантастический труд на тринадцатом году?.. Безумству храбрых и не боящихся насмешек поем мы песню.

Между прочим, когда коллеги над тобой смеются и крутят пальцами у виска – это очень неприятно. Поэтому когда Смиту одна его знакомая прислала зарисовку кистеперой рыбы (целаканта), якобы выловленную местными рыбаками, он испугался. Вот как сам ихтиолог описывает свои ощущения: «Я перевернул листок и увидел рисунок. Вдруг у меня в мозгу будто взорвалась бомба: из наброска как на экране возникло видение обитателей древних морей, рыб, которые давно не существуют, которые жили в отдаленном прошлом и известны нам лишь по ископаемым окаменелостям.

„Не сходи с ума“, – строго приказал я себе. Однако чувства спорили со здравым смыслом. Ураган нахлынувших мыслей и чувств заслонил от меня все остальное. Моя догадка казалась до такой степени невероятной, что здравый смысл настойчиво призывал меня выкинуть ее из головы. Мне стало страшно. Страшно при мысли о том, что будет, если моя догадка окажется верной. Ведь это поразительно! Только представьте себе: целакант живет до сих пор! Виднейшие авторитеты мира готовы поклясться, что все целаканты вымерли 50 миллионов лет назад, а я, в далекой Южной Африке, наперекор всему уверен, что это целакант.

Это были ужасные дни, а ночи и того хуже. Тревога и сомнения терзали меня. Невероятно, чтобы целаканты существовали все это время и не были известны современному человеку. Ведь если это целакант, то где-то в районе Ист-Лондона должны обитать и другие целаканты. Но можно ли допустить, чтобы поблизости от Ист-Лондона водились такие крупные рыбы и их до сих пор не обнаружили?.. Ответ напрашивается только отрицательный. И все же всякий раз, когда я смотрел на рисунок, он твердил мне: „Да! Да!“»

...Четырнадцать лет поисков – можете себе представить? Да неужели это так сложно – рыбу поймать? И если на глупую рыбу ушло 14 лет, то что говорить о созданиях, во сто крат более умных, в планы которых вовсе не входит встреча с человеком? Чего далеко ходить за примером – кто-нибудь из вас сомневается в том, что в лесу водятся волки? Вряд ли. А много на свете есть людей, которые видели живого волка в лесу? Меньше одного процента населения, я думаю. А ведь волков – тысячи! Просто в их планы не входит встреча с вами.