Глава 20. Тролли воняют, Но еще и чуют

Глава 20

Некоторое время мы с троллями стояли смирно и молчали, прикованные к этой груде сокровищ. Единственным звуком был мягкий перезвон арфы.

— Это что все такое? — спросил я. Мои слова нарушили молчание.

— Ничего! — все вместе прокричали они, и перед отверстием встала стена троллей, загораживая мне путь.

— Арфа играет сама по себе, — сказал я с широко распахнутыми глазами.

— Нет, не играет. Это ветер.

— Арфа очень чувствительна к дуновению ветерка, — сказал Борк.

Тролли закивали, выражая свое согласие.

— Ой, да хватит, — сказала Бука. — Вам стоит и это тоже ему объяснить.

— Но... наша тайна, — сказал Борк.

— Он сам секрет, — сказала Бука. — Ты же чувствуешь, как от него пахнет.

— Чем от меня пахнет? — я устал от того, что они говорят, будто бы от меня чем-то пахнет. Я ощущал лишь прогорклый запах от троллей.

— Магией, — сказала Бука. — От тебя несет волшебством.

— Волшебством? Вы можете учуять... магию? — спросил я.

— Она пахнет сладостью, — сказал Борк, — но с некоей ноткой горечи. Как... терпкая ягода. Это сложно описать, но этот запах угадываешь безошибочно. А ты им весь переполнен.

— Ох, — сказал я, украдкой пытаясь себя обнюхать, чтобы понять, смогу ли я учуять сладость, горечь или ягоды.

— Так это значит, что все вещи в той дыре...

— Да, — ответил Борк.

— Но ты ими владеть не можешь, — сказал Помойка. — Ты даже прикасаться к ним не можешь. Мы их защищаем.

— От чего?

— От людей! — сказала Бука. — От противных, назойливых существ! Они и так создают кучу неприятностей, а с магией неприятностей от них будет только еще больше. Проклятия, голод, разрушения, безумие и смерть. В один прекрасный день они повергнут весь мир в пучину магического хаоса.

Все тролли закивали, соглашаясь.

— Люди использовали нас, чтобы мы находили для них волшебство, — продолжила Бука. — Мы были рабами (или наши предки были), нас держали на цепи, как собак, и заставляли искать, вынюхивать магию.

— Так что мы заставили людей поверить в то, что мы людоеды, и они оставили нас в покое, — сказал Борк. — Все это придумал мой пра-пра-пра-пра-пра-прадед.

— Не гони, — сказал Помойка. — Все мы знаем, что это была моя пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-прабабушка.

Борк хмыкнул и продолжил свой рассказ:

— Его звали Борк Храбрый. Однажды, когда он вынюхивал магию, его хозяин приказал ему съесть волшебный боб, чтобы посмотреть, что из этого выйдет.

— Бьюсь об заклад, он тоже был отравлен, как и яблоки, — сказал Помойка.

— Не перебивай, — сказал Борк и продолжил. — Борк не был глупцом. Тролли, конечно же, способны учуять волшебство, но мы не используем его и уж всяко не едим. Ну, думаю, что-то в тот день в Борке надломилось. Он схватил своего собственного хозяина и сказал, что сожрет его самого вместо магии, если тот не отпустит Борка. Легенда гласит, что он чуток укусил своего хозяина и тот со страха его и отпустил. Вскоре и остальные тролли прознали о чудесном избавлении Борка и сделали то же самое, угрожая съесть своих хозяев, их жен или детей. А один из троллей выторговал себе свободу тем, что пригрозил сожрать любимого козла, который был за домашнюю зверушку у хозяина.

— Ну, а потом такого рода россказни прошли по миру. Сказки о том, что тролли едят своих хозяев, или их жен, или детей. А вскоре троллей изгнали из Королевства, из ВонТам, из ЗаПределами и отовсюду, где живут люди. Теперь, когда мы приближаемся к ним, мы должны сделать вид, что собираемся их съесть и позволить им сбежать, чтобы они смогли рассказать о том, как их чуть не сожрали тролли. Это держит их на расстоянии, что очень хорошо.

— Но при этом вы все еще ищите магию? — просил я.

— Только так мы можем держать ее вдали от людей, — ответила Бука.

— Ох, — сказал я. Теперь тролли были ко мне очень близко.

— От тебя идет очень сильный запах, — сказал Помойка. — Даже ведьмы так не пахнут. От тебя просто разит волшебством.

— Ох, — снова сказал я. Тролли принюхиваясь еще плотнее сгрудились вокруг меня. Они что, бросят меня в свою копилку и тоже будут охранять? — Хм... может, я уже пойду? Мне надо в ВонТам. Хочу семью свою отыскать.

— Оставайся на ночь с нами, — сказала Бука. — Уже слишком поздно для прогулок.

— Ага, — сказал Помойка. — И, кроме того, это опасно. А ты не сможешь быть слишком осторожным, — они затащили меня обратно в свой лагерь, словно потерявшуюся зверушку.

Когда пришло время ложиться спать, я узнал, что у троллей нет ни хижин, ни какого другого укрытия. Я спросил, что же они делают, когда идет дождь или снег. Помойка весело посмотрел на меня и сказал:

— Позволяем осадкам выпадать.

Бука нагребла для меня сухой листвы, а потом накрыла меня огромными листьями, у которых был мягкий пушок. Так что мне было довольно уютно:

— Здесь ты будешь в безопасности, — сказала она.

Несмотря на то, что я был измучен, сон никак не шел. Тролли храпели, словно гром, а их зловоние становилось лишь сильнее в ночи. Я узнал, что, когда тролль пукает, от него воняет в сотню раз хуже, чем от человеческого рода.

Но, на самом деле, мне не давали покоя ни храп, ни вонь. Я продолжал думать о той куче волшебных предметов и том, как же тролли могут унюхать магию. Ее запах они почувствовали и от меня. И они продолжали прятать от человечества всякие разные волшебные штуки. Может ли быть такое, что мой штильцхен находится здесь, среди троллей.

Молча я выскользнул из своей кровати из листьев и на цыпочках прокрался к дыре. Ее снова прикрыли. Я смахнул несколько листьев и потянулся внутрь. Первой моя рука нащупала арфу, и я быстро ее отдернул. Если бы я ее вытащил, музыка могла разбудить троллей. Я не понимал, как арфа помогла бы мне. Конечно, она была волшебной, но был ли в ней штильцхен? Росла ли она вместе с магией? Я дотронулся до сапога и вытащил его. Это был старый, поношенный сапог с пятнами и дырками. Просто сапог. Я задумался, что случится, если я его надену. Я почти уже засунул в него ногу, когда раздалось громкое ворчание и фырканье. Прямо над кладом на дереве сидел Помойка.

— Семи-мильный сапог, — сказал он. — Сотворен ведьмой из ВонТам. Сделай лишь шаг, и ты окажешься за горами.

— О, это может оказаться весьма полезным, — я мог бы добраться до ВонТам в мгновение ока и смог бы сбежать, если бы случились какие неприятности.

— Полезным, — фыркнул Помойка. — С каждым шагом ты начинаешь ужасно чесаться, и это длится на протяжении семи лет. Последний парень, который носил эти сапоги, чесался двадцать лет. Нам удалось стянуть с него лишь один сапог. Он все еще обут в другой и все еще весь подвержен чесотке.

Я осторожно убрал сапог подальше от себя. Семь лет чесотки наверняка сведут человека с ума.

— А что, все эти вещи причиняют только вред?

— Все, — ответил Помойка. — Вот это зеркало, например. Оно расскажет или покажет тебе все, что ты захочешь.

У меня екнуло сердце. Я мог бы спросить у зеркала свое имя! Оно могло бы показать мне, где найти штильцхен!

— Но оно будет все больше и больше тебя порабощать, — сказал Помойка. — До тех пор, пока единственным, о чем ты будешь думать, — это ты сам и зеркало. Оно искажает человека и вселяет в него зло.

Сердце у меня сжалось. Я не хотел, чтобы меня искажали и делали злым. Всего в целом.

Я аккуратно положил сапог обратно под листву, и на мгновение мне показалось, что я смог уловить запах магии, как и говорили тролли. Она пахла сладостью с примесью горчинки, как пахнут подпорченные фрукты. Я подумал о яблоне. Те яблочки никогда не портились. Они выросли из самой магии. Из всего этого волшебного клада яблоня была единственным, где можно было найти штильцхен.

Я повернулся к Помойке:

— Слушай, а вот та яблоня, ты когда-нибудь видел ее магию в действии? — спросил я.

— Конечно, — ответил он. — И это волшебство просто ужасно, — он постучал по шлему.

— Борк сказал, что оленя растерзали волки.

— Ну, волков я никогда не видел. А оленя нашел мертвым прямо под деревом.

— Но ты сам не видел, как олень поедал яблоки. А ты знаешь вообще кого-нибудь, кто их ел?

Лицо Помойки скривилось, словно прокисшее молоко, он наставил свой толстый волосатый палец на меня:

 — А теперь слушай-ка сюда. Я знаю, что в тебе есть что-то странное. От тебя забавно пахнет, не так как от большинства людей, но те яблоки тоже пахнут забавно. Неприятностями. Нам, троллям, известен такой запах. Яблочки нельзя есть, так что просто держись от них подальше. Понятно?

Я кивнул и отступил от Помойки и клада. Я пожелал троллю спокойной ночи и сделал вид, что направился в лагерь. Но, когда я вышел из его поля зрения, я скользнул в темноту деревьев.

Я бродил, пока не нашел яблоню. Яблочки мерцали в темноте, словно сияющие драгоценности, растущие на ветвях. Это, действительно, была магия, а судя по тому, что сказала мне ведьма, это была не просто магия. Штильцхен. Я почти чувствовал его, ощущал его почти до костей. Но, судя по словам троллей, этот штильцхен вырос на отраве.

Я прошелся вокруг дерева. Поднял палку и бросил ее в ствол. Протянул руку и дотронулся до одной из веток, а потом быстро руку убрал, словно ветви могли обжечь меня. Но они не обожгли. Наконец, я подошел ближе и положил руку на ствол. Дерево было очень теплым, что я почти мог ощущать пульсацию жизни внутри. Я подтянулся и забрался на ветки. Может быть, если я просижу здесь достаточно долго, магия впитается в меня и все станет хорошо. Я ждал очень долго, наверное, целый час. Ничего не почувствовал.

Наконец, я протянул руку и сорвал яблоко, потом поднес его к лицу. Такое идеально гладкое. Такое красное. Я подумал, что бы сказала Краснушка об этих яблочках. Она, скорее всего, выбила бы его из моей руки и сказала бы, чтобы я оставил магию в покое. Она вызывает лишь неприятности, может, даже саму смерть, если яблоки действительно отравлены. Мне же умирать не хотелось. Я позволил яблоку упасть на землю, потом спрыгнул вниз с ветвей и прислонился к стволу. Я прислушался к яблоне, ее гул эхом отдавался в моем сердце. Сон пришел ко мне, когда небо начало светлеть.

Помойка разбудил меня, ткнув оленьими рогами.

— Я нашел тебя по запаху, — сказал он. — От тебя больше неприятностей, чем от всего нашего клада в целом.

Помойка потащил меня обратно в лагерь, где начали просыпаться все остальные тролли. Они брюзжали, потирали глаза и почесывались своими волосатыми руками.

Бука помешивала бурлящий котел тины одной рукой, другая была полна извивающихся червей.

— Ты так и не сказал нам, как тебя зовут. Мы должны знать.

Я почти уже произнес Роберт, но потом подумал, что в сравнении с такими именами, как Борк и Помойка, Румп звучит не так уж и плохо.

— Румп, — сказал я.

Бука с одобрением хмыкнула:

 — Самое лучшее человеческое имя, которое я когда-либо слышала. Они всегда так романтичны и сентиментальны, — сказала она, словно и не о моих сородичах говорила, — когда дают имена своим детям, будто это какие-то фантастические блюда — Бартоломей Арчибальд Реджинальд Рыбья Башка или как-то там... это просто глупость. Все, что нужно — просто набор звуков, чтобы тебя можно было отличить от кого-то другого, — она закричала на двух троллей, которые были примерно моего роста: — Жадина! Пещера! Быстро из ручья в грязь!

— А как же на счет судьбы? — спросил я.

Она фыркнула:

— Чем меньше, тем лучше, — она бросила червей в котел, потом зачерпнула чашку и передала мне. Я уставился на свое шевелящееся пойло.

— А вы что-нибудь другое едите? — спросил я.

— Тина очень полезна для тебя. Ее просто готовить, она делает тебя сильным и умным. Люди... они все всегда усложняют. Даже еду.

— А для троллей жизнь когда-нибудь осложняется?

Бука покачала головой:

 — Когда тролли были под рабством у людей, тогда, может быть. Но мы не переживаем на счет большинства вещей, по поводу которых люди поднимают суматоху. Чем проще все вокруг, тем проще жизнь.

Просто. Им не понять, насколько все уже осложнилось для меня как внутри, так и снаружи. Трудно сложное превратить в простое так же, как и распутать узел. Ты даже порой не знаешь с чего начать.

Я позавтракал с троллями тиной (в этот раз уже было не так противно), а потом Помойка засандалил комком грязи в лицо Борку. Тот бросил грязь обратно. Следом присоединились и все остальные. Так что грязь летала повсюду. Я подумал, что мне бы уже пора собираться в путь, но тут мне прилетело грязевым комком. Я не мог больше стоять просто так, поэтому метнул свой комок. А Жадина с Пещерой в ответ бросили меня в грязь. Я смеялся, пока они катали меня в ней, понимая теперь, почему они в ней купались. Грязь пахла куда приятнее, чем они сами.

Теперь, когда я удостоверился, что тролли его не съедят, я притащил Ничто в лагерь (ослик все еще пасся на дороге). Тролли зафыркали от удовольствия, особенно Борк, который сразу того принял. Поразительно, но Ничто делал все, что говорил ему Борк! Его даже не пришлось тащить. Борк ехал на нем верхом, а Ничто передвигался сам!

— Ему нравится звук моего голоса, — сказал Борк. — От него он чувствует себя равным мне.

Я подумал, что мне надо начать рычать и фыркать, чтобы хоть чего-нибудь добиться от Ничто, но у меня родилась идея получше.

— Оставь его себе, — сказал я. — Знаю, что это не коза, но он будет здесь счастлив, а мое путешествие без него станет быстрее.

Борк потрепал Ничто по холке и улыбнулся, продемонстрировав острые желтые зубы:

— Отличная сделка за пару плошек тины.

— Ну... и за спасение от отравленных яблок.

Борк рыкнул, и я воспринял это за «да». Я отвязал седельную сумку от Ничто, похлопал его по крупу и попрощался. Он громко прокричал что-то по-ослиному, и я понял, что он говорит: «Скатертью дорога!»

Я со всеми попрощался. Некоторые из троллей попытались меня уговорить остаться еще на одну ночь, но я не думал, что смогу съесть хотя бы еще одну порцию тины. К тому же я настолько устал, что не смог бы вынести еще одну ночь их храпа и вони.

— Возьми немного тины с собой, — сказала Бука, протягивая небольшой кувшин. — Может, это поможет тебе некоторые вещи сделать гораздо проще.

— О... спасибо, — я сглотнул. — Спасибо за то, что не съели меня.

Они все забурчали и захмыкали. Даже несмотря на то, что я понимал: они смеются — это все равно звучало немного страшновато.

С сумкой в одной руке и тиной в другой, я направился вниз по дороге в сторону ВонТам. Я немного позавидовал троллям и их простой жизни. Моя же судьба простоты не допускает. Все, что осталось позади и все, что ждало меня впереди, все было ничем иным, как скоплением сложных хитросплетений.