Поздно легла прошлой ночью. Надеюсь, Ты получила приватный танец на коленях».

 

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Сабрина Пейдж

«Мерзавец»

Роман о сводном брате — 1

Оригинальное название:  Sabrina Paige «A Very Dirty Wedding»

(A Srep Brother Romance #1.5), 2015

 Сабрина Пейдж «Очень грязная свадьба» (Роман о сводном брате #1.5), 2017

Переводчик: Александра Котельницкая

Сверщик: Иришка Дмитренко

Вычитка: Лела Афтенко-Аллахвердиева

Обложка: Врединка Тм

Перевод группы: http://vk.com/fashionable_library

Любое копирование и распространение ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Аннотация.

Я выхожу замуж за порочного, высокомерного мерзавца… А теперь ещё и ношу его ребенка.

Колтер Стерлинг — татуированный, весь усыпанный пирсингом плохой мальчик, которого я раньше ненавидела. Теперь же он стал еще порочнее, чем когда-либо.

И узнав, что я от него забеременела, этот плохой парень не может держать свои руки при себе.

Это будет очень грязная свадьба.

Что может пойти не так, когда ты собираешь всех своих бывших, звезду в виде мамочки, папарацци, и сумасшедшую обезьяну, которая крадет твои кольца?

Я уже упоминал, что невеста беременна?

Боже, я в полной заднице.

Оглавление

Сабрина Пейдж.. 1

Любое копирование и распространение ЗАПРЕЩЕНО!. 1

Аннотация. 2

ГЛАВА 1. 4

ГЛАВА 2. 8

ГЛАВА 3. 12

ГЛАВА 4. 15

ГЛАВА 5. 17

ГЛАВА 6. 23

ГЛАВА 7. 30

ГЛАВА 8. 34

ГЛАВА 9. 37

ГЛАВА 10. 40

ГЛАВА 11. 43

ГЛАВА 12. 46

ГЛАВА 13. 51

ГЛАВА 14. 54

ГЛАВА 15. 59

ГЛАВА 16. 61

ГЛАВА 17. 63

ГЛАВА 18. 69

ЭПИЛОГ. 73

 

ГЛАВА 1.

КЕЙТ.

— Счастливого долбаного Рождества!

Звук голоса Колтера нарушает тишину бостонской квартиры, и я улыбаюсь.

Этот голос.

Его голос.

Мне так и не надоело его слышать, хотя прошло уже четыре года, как мы с Колтером официально вместе.

Здесь витает ощущение теплоты. Ощущение дома.

И даже если этот голос говорит что-то вроде «Счастливого долбаного Рождества». «Долбаного», на самом деле, сказано очень мягко, потому как Колтер пытается начать выражаться более культурно до того, как родится ребёнок.

Да, всё верно… Я беременна. У меня будет ребёнок от Колтера Стерлинга.

Никогда бы в своей жизни не подумала, что произнесу такие слова.

Если бы кто-то в средней школе сказал мне, что Колтер — шлюшка Академии Брайтон — станет моим мужем, я бы лопнула от смеха.

Нет, не так. Я бы, наверное, ударила того человека, который бы преподнёс мне что-то наподобие этой мерзости.

Я даже скажу больше — я ненавидела Колтера Стерлинга, но и это было бы преуменьшением. Ещё в средней школе этот парень любил отравлять мне жизнь, отпуская в мою сторону непристойные шуточки, лишь бы оскорбить меня или нагло обидеть.

А затем я с ним переспала.

Это не был один из тех самых прекрасных моментов жизни. Но я была против того, чтобы идти в колледж, оставаясь девственницей. И Колтер как раз стал тем, кто сорвал мой цветочек.

Это, конечно же, сарказм.

Что касается секса… Ну, после я просто не могла выбросить его из головы. Я жаждала его прикосновений. Несмотря на то, что едва могла его переваривать.

А затем я снова переспала с ним. И по-прежнему ненавидела. Хорошо, я много раз спала с ним. И знаете, это было классно.

И наконец-то я влюбилась в него.

Теперь я беременна, и мы собираемся пожениться.

«Это сказка наяву, ребятки».

— Земля вызывает Кейт, — голос Колтера выводит меня из раздумий, и я поворачиваюсь к нему, держа рождественский веночек в руках.

— Прости, — отвечаю я, отгоняя чувство ностальгии и вешая украшение над камином.

— Ты выглядишь так, словно потерялась в мыслях, — говорит он. — Ты же не передумала насчёт всего этого, ведь нет?

Он спрашивает о свадьбе и ребёнке.

Я склоняю голову на бок, притворяясь, что размышляю над ответом, но на самом деле просто проверяю своего жениха. Колтер так и остался плохим парнем из школы, но теперь он вырос и превратился в более привлекательного мужчину, чем был тогда.

И не только физически. Хотя мой будущий муж чертовски горяч. Он всё такой же неотёсанный парень с теми же тёмными волосами и задумчивым взглядом, но он стал намного мягче за последние несколько лет.

Он превращается в прекрасного мужчину и, полагаю, станет отличным отцом.

— Ты слишком долго думаешь, — нарушает тишину Колтер.

Он пересекает комнату и обхватывает меня руками. Мой постоянно растущий живот упирается в него. Когда его взгляд опускается на меня, Колтер пленит мои губы своими, а моё сердце стучит быстрее, как и во время нашего первого поцелуя.

— Я обдумываю свои варианты, — парирую я.

— Да? — шепчет он. — Так ли это? Возможно, мне стоит напомнить, почему ты выходишь за меня замуж?

— Я уверена, что выхожу за тебя, потому что ты меня обрюхатил, — отвечаю я.

Колтер тихо посмеивается себе под нос перед тем, как снова слиться со мной в поцелуе. Да, именно эта его способность напоминает мне, почему я выхожу за него.

Как будто я когда-нибудь смогу забыть.

Его губы — я никогда в жизни не смогу их ни с чем перепутать, но каждый раз, когда он касается меня, по мне проходит озноб с макушки и до пальцев на ногах.

То, как он прикасается ко мне сейчас, не может сравниться с тем, что было в самом начале. Те дни, когда мы с ним прятались повсюду, были такими возбуждающими. Он был плохим мальчиком, чем-то запретным для хорошей девочки как я. Наши отношения стали ещё более запретными, когда наши родители решили пожениться. Тогда мы наслаждались каждой минуткой нашего уединения, связь между нами становилась ещё более страстной, потому как наше совместное время было на исходе.

Я была уверена, что эта летняя интрижка — нечто опасное, волнующее и мятежное — положит конец нашим отношениям, как только родители поженятся.

Но этого не произошло.

Произошло намного большее, чем это.

Да, это закончилось после свадьбы наших родителей. На непродолжительный период. Я не видела Колтера год после произошедшего. И я даже не надеялась встретить его снова.

Но затем он вернулся.

И теперь, когда он целует меня вот так, его губы снова так нежны с моими, его прикосновения самые утешительные, Колтер стал ещё более возбуждающим, чем раньше. Его язык сплетается с моим с хорошей осведомлённостью, и он знает, что это именно то, что я хочу. Такой вид знания развивается со временем, проведённым с кем-то.

И всё это заставляет меня хотеть быть с ним ещё больше.

Кажется, я слышу стон, слетевший с моих губ, когда Колтер скользит руками вниз по пояснице перед тем, как меня отпустить. У меня между бёдер становится влажно. На самом деле ощущения стали острее из-за беременности.

Я всегда слышала, что беременность заставляет сходить с ума по сексу, но никогда не верила в это.

Все эти слухи — бесспорная правда.

— Ты покраснела, — замечает Колтер, не сводя с меня глаз, и понимающая улыбка играет в уголках его губ.

— Гормоны, — отвечаю я.

Во время беременности их намного сложнее контролировать. Я думала, второй триместр был сумасшедшим, но третий намного хуже. Я обнаруживаю, что всё время хочу сорвать с Колтера одежду, и почти немедленно кончаю при одной мысли о нём внутри меня.

И Колтер, конечно, в этом плане очень послушный.

— Ты же знаешь, как мне нравятся в тебе эти гормоны, — шепчет он, его тёплое дыхание касается моего уха.

Тепло его рта посылает дрожь по моей спине. Когда он опускает губы ниже, касаясь чувствительного местечка под моим ухом, прежде чем двинуться к шее, мой трепет превращается во вздрагивание.

— И почему я не удивлена? — задаю я вопрос.

Колтер смеётся:

— Если бы знал, как будет проходить этот процесс, я бы уже давно сделал тебе ребёнка.

— Отлично, — отвечаю ему, но это больше походит на бурчание, когда Колтер скользит рукой по моей груди, а затем сжимает её через ткань рубашки.

— Что это, Принцесса? — спрашивает он, проведя пальцем по моему соску. Тот оживает под моим лифчиком, тут же отвечая на прикосновение. — Если ты считаешь, что это отлично, тогда тебе понравится твой подарок.

Я делаю резкой вдох, когда он пробирается пальцем под лифчик.

— Мы же договорились, никаких подарков, — напоминаю я ему. — Свадьба… И малыш…

— Да? — произносит он, глядя на меня и поглаживая пальцем мой сосок.

Он любит дразнить меня, зная о том, что во время беременности моя грудь стала более чувствительной.

— Мы договаривались… Что это и есть наши подарки, — кратко выдыхаю я, мои слова становятся несвязными из-за вздохов, потому что он продолжает прикасаться ко мне.

Понимающая улыбка расплывается на его лице, словно он знает, что сейчас я мокрая для него, знает, что если сейчас коснётся меня между ног, то обнаружит мою готовность.

— Нам ведь всё равно нужен новый предмет мебели в спальне, — шепчет он, убирая руку с моей груди и переплетая свои пальцы с моими.

— О, нет, — стону я. — Что ты уже купил?

— Иди сюда, — говорит он, направляя меня в спальню, где указывает жестом в сторону кремового цвета кожаного стула с бронзовыми кнопками, которые тянутся рядком по краям. — Ты купил… Кресло?

Не поймите меня неправильно, это довольно милое кресло. С длинными, выполненными под уклоном линиями и современными изгибами. Оно выглядит весьма элегантно, но… Это странный подарок.

Колтер лишь улыбается, а затем тянет меня к нему.

— Это не простое кресло, — парирует он.

— У него есть суперсила?

Он вскидывает брови.

— Возможно, — отвечает Колтер. — Иди сюда, и я тебя покажу.

Я смеюсь:

— Покажешь мне что?

Колтер тянется к моей рубашке, стягивая её через голову прежде, чем я смогу возразить, а затем опускается на колени. Его ладони скользят по моему беременному животу, и на какое-то время он задерживается на нём, чтобы немного поласкать его. Затем целует его, ухмыляясь, когда смотрит прямо на меня.

— Я тебе говорил сегодня, какая ты у меня сексуальная?

Я смеюсь.

— Реже, чем нужно, — дразню я.

— Ну, значит, мне необходимо это исправить, — отзывается он. — Потому что мне ненавистна сама мысль о том, что моя беременная невеста не считает себя самой сексуальной женщиной во всём мире, — Колтер хватается за подол моей хлопковой юбки и тянет её вниз по бёдрам, пока та не падает лужицей у моих ног.

— Твоя беременная невеста начинает чувствовать себя немного несексуальной, — говорю я, кладя руки на живот.

У меня уже шёл второй триместр, когда мой маленький миленький животик начал расти и я наконец-то начала выглядеть беременной. Теперь я чувствую себя менее комфортно и, кажется, уже переваливаюсь во время ходьбы.

— Это печально, — произносит Колтер, лаская рукой мои ноги. Он сжимает мне попку, рыча при этом, что означает его одобрение. Затем стягивает трусики по моим бёдрам и отбрасывает их в сторону. — Потому что я думаю, что у меня появился пунктик на беременных женщин.

Я выгибаю бровь:

— Женщин? Во множественном числе?

— Конкретно на эту беременную женщину, — поясняет он, разводя мои ноги.

Затем Колтер вдыхает у моей киски и накрывает её ртом. Когда он начинает исследовать её языком, жар его рта окутывает меня, отвлекая от всех плохих мыслей о моём теле. Он издаёт одобряющие звуки, пока вылизывает меня, словно просит отпустить всё это нытье и наслаждаться его прикосновениями.

Он скользит пальцами внутрь меня, одновременно посасывая мой клитор ртом, и эти ощущения толкают меня через край. Сейчас всё чувствуется намного ярче, и Колтер прекрасно знает об этом. Он изводит меня, пока работает своим магическим ртом с моей киской, что превращается для меня в целую вечность, но потом отстраняется.

— Ещё нет, — говорит он, стоя со своей рукой в моей.

Я слышу, как начинаю издавать еле слышное хныканье из-за отсутствия его пальцев во мне. Пульсация между моих ног требует его мягкого, настойчивого возращения.

— Ещё нет? — дуюсь я, но затем мой протест утихает, когда вижу, как мой жених начинает медленно раздеваться.

Он делает это соблазнительно. Колтер мучительно неторопливо расстёгивает свою рубашку, которую он надевал сегодня на утреннее заседание. Он по-прежнему управляет созданной им несколько лет назад компанией, которая помогает направить в нужное русло проблемные и заслуживающие развития фирмы. Несмотря на отсутствие формального университетского образования, у Колтера просто блестящий ум для ведения бизнеса. И теперь он носит разные костюмы и рубашки с воротником, в частности, и эту рубашку, сейчас валяющуюся смятой кучей на полу.

Я наблюдаю за тем, как он избавляется от оставшейся одежды, и моё дыхание сбивается, стоит Колтеру снять брюки и встать передо мной с этим великолепным эрегированным членом.

И несмотря на то, что я вижу его голым каждый день, моё сердце не устаёт пропускать удары.

Я счастливица.

Колтер дарит мне одну из своих кривоватых усмешек.

— Не думай, что я не вижу этих искорок в твоих глазах, когда ты смотришь на этот образец мужества перед собой.

Я закатываю глаза. Он прав, но я никогда ему об этом не скажу.

— Ты образец много чего, это точно.

— А теперь тащи свою маленькую сладкую попку на это кресло, — говорит он, больше поддразнивая меня, чем требуя.

— Моя попка сейчас намного больше маленькой, — подмечаю я. — Что это за штука? — это не обычный стул и, конечно, уж никак и не раскладывающийся шезлонг, не с удлинённой s-формой и ограниченной шириной.

— Это секс-кресло, — явно довольный собой Колтер улыбается мне.

— Ты купил секс-кресло? — визжу я. — Это твой подарок мне?

— Всё верно, — подтверждает он, притягивая меня к нему.

Он садится, широко расставив ноги, прислоняется к высокой спинке, а затем притягивает меня к себе, входя в мою киску быстрым толчком. — Теперь расскажи мне, что ты думаешь об этом подарке.

 

ГЛАВА 2.

КОЛТЕР.

Моя невеста.

Моя будущая жена.

Кэтрин Харисон.

В прошлом занудная и очень умная (для её же блага) девочка Академии Брайтон, которая раньше была единственной в школе, кого я с нетерпением желал видеть каждый день. Боже, как же мне тогда нравилось выводить её из себя. Я делал что угодно, лишь бы заставить её щеки покраснеть от смущения.

В то время это происходило ежедневно.

Кто же знал, что Кэтрин Харисон будет беременна моим ребёнком? И что она выйдет за меня замуж через несколько недель?

Кто бы мог подумать, что Кэтрин Харисон будет объезжать мой твёрдый член, потираясь об меня своей киской, пока мои руки ласкают её набухшие груди?

Она всё время жалуется на их чувствительность, они стали немного больше за последние несколько месяцев, но она стонет всякий раз, когда я к ним прикасаюсь.

Она издаёт звуки боли или удовольствия — я, честно говоря, не уверен.

Кейт медленно раскачивается на моём члене, её движения такие искусные. Сейчас её киска припухла из-за беременности: она теплее и теснее, чем раньше, а теперь и более влажная для меня.

Кейт думает, что стала менее привлекательной. Она волнуется из-за того, что набрала вес и у неё появились растяжки, но, святое дерьмо, я даже не могу это объяснить, но меня стало тянуть к ней ещё сильней, чем раньше.

Эта женщина, которая объезжает меня и издаёт при этом милые звуки, похожие на что-то среднее между хныканьем и стонами, стала чем-то большим, нежели та девушка, в которую я влюбился. Всё в ней более женственно, чем раньше: изгибы более полные и округлые, лицо излучает радость и теплоту, движения стали намного мягче и чувственнее. Я не могу смотреть на неё без мысли, что хочу эту девушку в своей постели, не могу не желать похоронить своё лицо меж её ножек и утолить жажду этим сочным ароматом.

Всё в ней изменилось, но она осталась сама собой.

Беременность также изменила наш секс. Теперь Кейт всё время возбуждена, хочет меня и готова пробовать что-то новенькое. Она говорит, что это чувствуется лучше, интенсивней и ярче. И поэтому прямо сейчас со спадающими на плечи волосами она скачет верхом на мне, заставляя меня ещё глубже вбиваться в неё, и я чувствую, что уже близко.

Её тёплая влажная киска пульсирует вокруг меня. Она затягивает меня глубже, словно требует моего освобождения, но я могу себя контролировать.

Ещё нет.

Я наматываю волосы Кейт на руку и тяну её голову назад, в то время как второй рукой прикасаюсь к её груди, мои пальцы теребят её вершинки так, как, знаю, она это любит. Её киска тут же сжимается в ответ, и я понимаю, что Кейт полностью в моей власти. Я опаляю её ухо своим дыханием, шепчу, уверенный в том, какой это вызовет эффект. Как и обычно, волоски у неё на затылке встанут дыбом, а затем мурашки покроют всё её тело.

Это подведёт её к грани.

— Ты наслаждаешься этим подарком, Кейт? — спрашиваю я. — Потому что при виде этой вещицы первой моей мыслью стало то, как сильно я тебя хочу.

Она стонет в ответ, но слова получаются неразборчивыми, когда Кейт выгибается и начинает сильнее насаживаться на моего твёрдого дружка. Я пытаюсь не кончать в неё, не обращая внимания на то, что она готова. Несмотря на то, как сильно мне хочется заполнить её.

Я снова тяну её за волосы и получаю взвизгивание.

— Скажи мне, Кейт, — говорю я. — Скажи, как сильно ты любишь объезжать меня.

— О боже, — стонет она хрипло и ускоряет свои движения, тогда как мой член толкается всё глубже в её опухшую киску. — Не называй меня Кейт…

— Как ты хочешь, чтобы я называл тебя, Кейт? — интересуюсь я, дразня и прекрасно зная, что именно она хочет услышать. Сейчас она обожает это прозвище, хоть всё и началось с шутки, которая немного её осаждала, теперь же это прозвище превратилось в ласковое.

— Ты знаешь, — шепчет она.

Её до ужаса мокрая киска сжимает мой член.

— Значит, скажи, как сильно ты любишь мой член внутри себя, — шепчу ей в ответ. — Как сильно ты любишь меня, трахающего без презерватива твою сладкую киску.

— Ох, блядь, Колтер, — произносит она, насаживаясь на меня сильнее.

Её рука тянется к бёдрам, и я, хоть и не вижу её действий, прекрасно знаю, что она ласкает свой клитор, пока скачет на моём члене. Я не позволю ей кончить, нет, не таким лёгким способом. Я не разрешу ей, пока она не скажет то, что мне хочется услышать.

— Скажи, что любишь мой член, — указываю я, — ласкающий тебя внутри, трахающий.

— О боже, Колтер, — повторяется Кейт. — Я так близко. Я люблю твой член, ласкающий меня внутри. Люблю ощущение того, как ты кончаешь в меня.

— Блядь, Принцесса, — говорю ей то, что она хотела услышать. Это никогда не перестанет подводить её к самому краю. — Кончай для меня, Принцесса.

И она кончает.

Прежде чем я даже успеваю закончить фразу, она кончает, крича из-за сильного оргазма. Теперь это происходит очень громко по сравнению с домом её отца-сенатора в Нью-Гемпшире, где мы трахались везде, прячась от всех.

Сейчас она кричит во время своего оргазма достаточно громко, чтобы эти долбаные стены затряслись, а после я чувствую, как мои яйца сжимаются, и наполняю её своим горячим семенем.

Затем я притягиваю Кейт к себе и убираю её волосы, зарываясь лицом в шею и вдыхая её аромат. Она пахнет одновременно всем: покоем, солнцем, теплом и цветами. Это, наверное, самая наивная вещь, которую может сказать парень, но это правда. Всё в ней сочетается, а когда она вот так находится рядом со мной и задыхается от наслаждения, я понимаю, что из всех мест на земле выберу место рядом с ней.

— Хорошее кресло, — её слова нарушают тишину между нами.

— Теперь ты согласна с тем, что это отличный подарок?

— Типа того, — говорит она.

— Отличный до оху… — начинаю я, но она прерывает меня.

— Всё закончится тем, что первым словом ребёнка будет именно это.

— Мы же в спальне, — возражаю я. — Это не считается.

— Мм-хмм, — бубнит она, её дыхание спокойное и размеренное.

— Знаешь, это кресло предназначено и для многих других поз, — поясняю я с надеждой.

— Да, и каких же? — спрашивает она.

Ну, раз уж она спросила, я вынужден ей показать.

Позже Кейт глубоко дышит, её голова уютно покоится на подушке рядом со мной, а моя рука лежит на её животе, будто защищая его. Через двадцать минут мы должны быть на дегустации торта, и это крайне важная фигня, но Кейт так сладко спит после того, как мы повторили наш марафон ещё дважды. Она в последнее время очень уставшая, поэтому я решил не будить её, пусть поспит ещё немного.

Уже несколько недель она ворочается во сне. Ей становится всё неудобней спать по мере того, как её живот растёт. Ещё у неё начались кошмары, хоть она и говорит, что не помнит их, но всё же они ей снятся. Я не раз слышал её бормотание во сне, она хмурилась, а затем с криком просыпалась, держа при этом руку на груди.

Кейт говорит, что в этом нет ничего страшного.

Я упомянул это при разговоре с Эллой несколько недель назад. За последние годы наши с ней отношения улучшились. Когда я и Кейт обручились на Бали, Элла была в восторге и настояла, чтобы я воспользовался её частным самолётом, чтобы привезти мою Принцессу туда. А этот год Элла была Эллой: безрассудной, драматичной, ветреной, но всё же счастливой за меня и Кейт.

Теперь, стала чуть ближе к нам и получив роль в телевизионном шоу в Нью-Йорке, эта дамочка словно сумасшедший вихрь драмы и волнения со своим: «О мой бог, вы женитесь! Я должна помочь с планированием свадьбы. Кто ваш акушер? И ради Бога, когда родится ребёнок, пусть не называет меня бабушкой. Я ведь ещё недостаточно старая для этого прозвища».

Кейт нравится её забота.

Несколько недель назад Элла сообщила мне, что у неё тоже были кошмары, когда она была беременна, и что-то ещё про гормоны.

— Дорогой, — сказала Элла, небрежно махнув рукой. Она всегда так делала, когда считала, что речь шла о чём-то само собой разумеющемся. — У Кейт нет предсвадебного мандража. Эта девочка намного сильнее, чем ты думаешь. Может, это мандраж перед родами. Ой! Кстати, у моего тренера есть номер женщины, которая может помочь ей очистить её чакру чи и избавиться от плохой энергии.

— Кейт не будет очищать никакую чакру чи, Элла, — отрезал я, качая головой.

— Она даже не узнает, — запротестовала Элла, копаясь в сумочке в поисках своего телефона.

 — Думаю, она узнает, если кто-то начнёт махать листьями шалфея вокруг её живота, мама, — возразил я.

— Это работает совсем не так.

Я смеюсь из-за этого воспоминания, и Кейт в этот момент шевелится возле меня. Просыпаясь, она слегка постанывает, а затем находит меня взглядом, и на её лице появляется улыбка.

— Ммм. Ты дал мне поспать. Это был очень приятный отдых. Сколько времени? — спрашивает она.

— Три, — отвечаю я.

Она подскакивает:

— Колтер! Ты же знаешь, мы должны были отправиться на дегустацию тортов. Не могу поверить, что ты позволил мне уснуть!

— Ты так сладко спала, — говорю ей. — Это же всего лишь торт.

Она смотрит на меня в ужасе.

— Всего лишь торт, — повторяет она. — Я беременна, и это целый стол тортов. Я уничтожу любого, кто встанет на моём пути к поеданию углеводов.

— И меня, — смеюсь я.

— Особенно тебя, — произносит она, проходя по комнате и натягивая на себя одежду быстрее, чем я когда-либо видел. — Я становлюсь невежливой, когда дело доходит то торта. В этом случае каждый сам за себя.

— Учту.

Час спустя Кейт подтверждает свои слова. Она угрожает ткнуть меня вилкой, когда я пытаюсь дотянуться до второго кусочка торта, который Кейт прозвала «почти такой же удивительный, как секс», хотя по её выражению лица могу предположить, что, не будь меня в комнате, она бы сказала кондитеру, будто он лучше секса. Для меня всё это так размыто, этот парад сладостей с названиями типа «Глазированная сахарная мечта с двойным тёмным шоколадом», или «Глазированный малиновый восторг полудня», или «Баварский карамельный торт с заварным кремом», или «Сладкое розовое шампанское».

Ага, всё верно. Я Колтер Стерлинг, обсуждающий плюсы и минусы торта «Сладкое розовое шампанское» для моей свадьбы.

Я провожу всю вторую половину дня, обсуждая то, какая глазированная ваниль более ванильная из трёх предыдущих ванилей, и поедая торты, названные в честь алкогольных напитков. И не очень хороших алкогольных напитков, к тому же заметно отсутствие выпечки, ароматизированной скотчем или ирландским портером «Guinness».

Когда я предлагаю пивную тематику свадебного торта, Кейт смотрит на меня убийственным взглядом:

— Никакого торта со вкусом пива на свадьбе.

— И пошутить нельзя, — отвечаю я покорно.

И эти слова снова приносят мне тот же взгляд.

Я успокаиваю её тем, что передаю следующий кусочек торта.

 

ГЛАВА 3.

КЕЙТ.

— Свадьба уже через две недели! — визжит Бейли. — Ты взволнована?

Мягкое бордовое кресло из бархата в магазине для новобрачных поглощает меня, и я, скрестив ноги, откидываюсь назад, издавая стон, явно выдающий во мне не-леди.

— Это неимоверно сексуальный звук, Кейт. Что-то между морским львом и гориллой в течке, — смеётся Либби, фотографируя меня на камеру.

— Нужно ли мне спрашивать, откуда тебе известно, как кричит горилла в течке, Либби? — спрашивает Бейли.

Обычно я угрожаю Либби физической расправой и попыткой вырвать фотоаппарат из её рук, но сейчас моя энергия на нуле, а ноги ужасно болят из-за того, что я обошла приблизительно тысячу магазинов в холодном Бостоне с двумя моими лучшими подругами. Они ищут мне бельё для медового месяца, которое бы подошло для моего нынешнего положения.

Ну, тысяча — это, конечно, преувеличение. Возможно, их было два. Но нижнее бельё для беременных? Знаете, это было больше похоже на тысячу.

И нет, на планете не найдётся подходящего для меня в таком положении белья. В последнем магазине я решила, что на меня сейчас могло бы налезть — особенно после дня с тортиками — только лишь муу-муу (прим.: одежда гавайского происхождения свободного покроя, свисающая с плеч).

Оптимальный вариант, да? Колтер уже видел меня голой, и ему, кажется, нравится. Я имею в виду моё тело.

Кроме того, наше свадебное путешествие мы проведём в мини-отеле в Вермонте, и в любом случае это же зимний Вермонт. Супермягкий слип (прим.: женское и мужское нательное нижнее бельё типа комбинезона с пришитыми носками) — это невероятно сексуальный наряд для медового месяца, правда?

Либби фыркает:

— Горилла в течке? Я абсолютно уверена — Бейли издаёт такой звук, когда храпит.

— Что? — возмущается та, игриво шлёпая Либби по руке. — Я, вообще-то, не храплю!

— Нет, милая, не храпишь, — отвечает Либби и, обернувшись ко мне, лишь беззвучно шевелит губами: — Да, она определённо храпит, — затем опускается на колено, наводит на меня объектив и снова фотографирует.

Схватив одну из декоративных подушек, я бросаю её в подругу, но она успевает уклониться, и та задевает только её плечо.

— Либби, я тебя убью, — угрожаю ей без особого энтузиазма.

Она опять щёлкает кнопкой, и я склоняюсь к тому, что мне, возможно, придётся ударить её чем-то потвёрже подушки за мои фотки здесь, где я в своём платье-колокол для беременных сгорбилась в этом кресле.

— Ох, ты же меня любишь, — говорит она, снова делая снимок для эффекта.

Я кривлюсь, даже если Либби и права. Несмотря на её одержимость камерой, я обожаю обеих подруг. За последний год, после нашего с Колтером переезда в Бостон, они стали мне близкими друзьями. Либби — фантастический фотограф с художественной галереей в Нью-Гемпшире, а теперь и другой в Бостоне. Я знала её ещё в Академии Брайтон, хотя и не очень хорошо. Когда два года назад Колтер и я переехали в Бостон, мы с Либби сразу же связались друг с другом, забыв нашу общую историю в Брайтоне. Она умная и весёлая, а её девушка Бейли добрая и лёгкая на подъём.

— Оставь её в покое, — просит Бейли. — Ты не видишь, что бедняжка измучена?

— Да, детка, — соглашаюсь я, откидываясь назад и закрывая глаза. — Сжалься надо мной.

— Угомонись, — шутит Либби. — Даже в твоём положении нет оправдания срывам.

— Она такой командир, — говорит Бейли. — Подожди, пока сама не забеременеешь, вот тогда я погоняю тебя по магазинам в разгар зимы.

— Кто сказал, что я когда-либо буду иметь ребёнка? — спрашивает Либби, и её голос полон ужаса.

Я снова слышу щелчок камеры, но даже не пытаюсь открыть глаза, чтобы увидеть, как она делает ещё более унизительные фотографии.

— Если продолжишь снимать меня, похожую на выброшенного на берег кита, клянусь всем святым, ты не жилец и никогда не сможешь родить ребёнка, Либби, — угрожаю я.

— Она серьёзно, Либбс, — предупреждает Бейли.

— Не волнуйся, — парирует Либби, направляя камеру на неё. — Я буду фотографировать другую сексуальную будущую мамочку.

— О, нет, — стонет подруга. — Даже не думай об этом. Кейт, скажи ей, что я не создана быть беременной. Вся эта утренняя тошнота, фу.

— Не забывай про изжогу, — напоминаю я, открывая глаза.

Либби сидит рядом с Бейли, их ноги лениво переплетены, а камера направлена на них двоих, и хихикая, она делает селфи.

— И изжога, — повторяет Бейли и, оттолкнув камеру прочь, смеётся. — Прекрати фоткать, Либбс. И не думай, будто я не поняла, что ты в своей голове уже мысленно отметила день, когда попросишь меня о ребёнке.

— Нет, это тот день, когда мы увидим Кейт в великолепном свадебном платье, — отвечает Либби. — Кстати говоря, где наш консультант по выбору платья? И наше шампанское?

— Не трави мне душу, — говорю я.

— И газированный сок для тебя, — добавляет Бейли, а затем стонет. — Боже, это звучит ужасно. Мы ведь тоже должны отказаться от шампанского в знак поддержки.

— Вы можете пить столько шампанского, сколько хот… — сильный удар изнутри живота заставляет меня издать «уфф» и выпрямиться в кресле.

— Оно пнулось? — визжит Либби. — Мы можем это почувствовать? Не люблю применять к ребёнку слово «оно», ты же знаешь. Словно это что-то вроде пришельца. Хотя, думаю, фактически он является чужеродной формой жизни, растущей внутри тебя и питающейся тобой, — они обе накрывают своими руками мой живот, при этом охая и ахая, когда малыш пинается снова.

— Ты же знаешь, мы хотим, чтобы пол стал сюрпризом, — напоминаю я.

— Кто вообще не узнаёт его заранее? — спрашивает Бейли. — Что ты собираешься делать с комнатой?

— В ней всё будет нейтральным, — отвечаю я. — Кроме того, малютка не будет осознавать, какого цвета его спальня.

— Ну, малыш-лайм сегодня очень активный, — подмечает Либби.

Ещё в первом триместре моей беременности Либби прочла статью в интернете, где показывались размеры малыша на протяжении развития в утробе матери на примере различных субчиков: лайма, лимона, апельсина, грейпфрута, арбуза и так далее. Поэтому они стали называть ребёнка соответственно каждой фруктовой неделе.

— Ребёнок, несомненно, больше не лайм, — откликаюсь я, кладя руки на свой живот.

Не знаю, какого размера сейчас ребёнок, но, кажется, это арбуз. Возможно, даже тыква, но одна из тех гигантских, выращенных ради победы на ярмарке штата. Вот что в данный момент давит на мой мочевой пузырь, пихая свои крохотные пальчики-тыковки прямо в меня.

Консультант появляется с охапкой свадебных платьев в руках.

— Простите, что так долго, — переводит дыхание она. — Мы получили это на днях, и этим утром мне доставили заказ платьев с задержкой, так что давайте примерим их на вас. Вы взволнованы?

Бейли хлопает в ладоши:

— Не могу дождаться, чтобы полюбоваться тобой.

— Мне уже слишком поздно менять своё мнение? — интересуюсь я. — Возможно, я должна надеть белый, тёплый, спортивный костюм вместо платья?

Это почти шутка.

Продавщица нервно смеётся.

— Вы будете выглядеть прелестно, — уверяет она.

И через несколько минут, окружённая множеством зеркал, дающих рассмотреть платье со всех четырёх сторон, я думаю, что она права. Верхняя часть обшита нежным белым кружевом, утончённые длинные рукава и красивое глубокое декольте переходят к нижней части из шифона, скользящей по животику и плавно спадающей слой за слоем к земле.

Это самая красивая вещь, которую я когда-либо примеряла. И я не могу не думать о том, что сказала бы моя мама, если бы увидела меня прямо сейчас.

Меня сразу же накрывают печаль и чувство тоски по ней, ведь мне так хотелось бы, чтобы она познакомилась с Колтером и нашим ребёнком, и я ничего не могу поделать с собой. Слёзы скапливаются в моих глазах и начинают течь по щекам прежде, чем я бы смогла остановить их.

— Кейт, оно великолепно, — ахает Либби.

— Оу, что случилось? — волнуется Бейли, её рука немедленно оказывается на моём плече. — Всё из-за платья?

— Ты выглядишь фантастически, сладенькая, — говорит Либби, пытаясь успокоить меня.

Я шмыгаю носом.

— Оно красивое, — отвечаю я, мои слова тонут в рыдании. — Беременность… Гормоны.

Либби обнимает меня за плечи.

— Ты восхитительна, куколка, — сообщает она. — И твоя мама смотрит на тебя с небес, думая о том же.

И конечно, это заставляет меня рыдать ещё сильнее.

 

ГЛАВА 4.

КОЛТЕР.

Я окружён частями и деталями детской мебели — перилами кроватки, гайками и болтами, беспорядочно валяющимися по всей поверхности паркета — и настолько близок к потере моего терпения.

— Думаю, это замечательно, что ты пытаешься сам собрать кроватку, Колтер, — говорит Элла по телефону. Включена громкая связь, и я бурчу ругательства себе под нос, изучая инструкцию по сборке.

— Это худшее грёбаное руководство, которое мне когда-либо доводилось видеть, — рычу я. — Оно не имеет никакого смысла. И здесь нет слов. Только глупые картинки.

— Ты никогда раньше ничего не собирал, Колтер, — болтает она. — Тебе нужно попросить кого-то заняться этим.

— Это же детская кроватка, Элла, — возражаю ей. — Не ракетостроение.

Части, которые я пытаюсь скрепить, тут же разваливаются и падают на пол.

— Кейт знает, что ты всё собираешь сам? — спрашивает она.

— Это должен быть сюрприз, — отвечаю я ей. — Она на примерке свадебного платья, и мне показалось, что было бы неплохо, если бы мебель для ребёнка доставили и я бы обставил детскую. Очевидно, я был не в курсе, что для сборки этой чёртовой мебели нужен диплом инженера.

— Найми для этого специальных людей, Колтер, — подсказывает Элла.

— Я сделаю всё сам, — утверждаю я. — Не хочу, чтобы мой ребёнок вырос беспомощным.

— Просьба о помощи — это не беспомощность, Колтер, — снова настаивает она, её голос звучит пренебрежительно. — Почему ты не хочешь нанять для этого рабочих? Ты попытался. Нет никакого вреда в признании поражения.

— Я не признаю поражений, — говорю ей, торжествуя, что собрал основу кроватки. А потом понимаю, что сложил две части задом наперёд.

— Может, мне стоит прислать Билла, чтобы он помог тебе? — спрашивает она.

— Ты собираешься отправить своего мастера из Нью-Йорка в Бостон для сборки этого дерьма?

— Ты сказал так, будто это излишне.

— Это и есть излишне, Элла.

Она тяжело вздыхает.

— Ты необычный человек, Колтер, — произносит она. — Запомни это.

— Кейт и я самые нормальные люди, Элла, — настаиваю я.

Моё воспитание было настолько далеко от обычного, насколько это может быть у ребёнка популярной звезды. Когда я встретил Кейт, Элла уже считалась пережитком прошлого в индустрии. Но два года назад она получила роль в большом кино, получившем Оскар. С тех пор мама пользуется хорошим спросом, играя «женщин определённого возраста», как она выражается. Сейчас она в Нью-Йорке на съёмках одного телесериала.

В последнее время из-за этого на нас с Кейт начали обращать немного больше внимание.

Но мне хотелось нормальной жизни. Когда я путешествовал год по Азии после нашего с Кейт обнаружения на свадебном приёме её отца и Эллы, у меня было именно так. И в течение нескольких лет после Кейт и я держались довольно далеко от всеобщего внимания, живя настолько далеко от этого эпицентра, насколько было возможно.

— Вы вовсе не обычные люди, Колтер, — повторяет она. — Тебя вырастили не таким.

Я смеюсь:

— А вот это правда.

— Ох, будто ты вообще хотел нормальное детство, — упрекает она. — Мой визажист уже здесь. Когда ты будешь в Нью-Гемпшире? Вот почему я позвонила. Но отвлекалась из-за твоей упёртости со сборкой.

— На следующей неделе, — говорю ей. — И тебе лучше быть на этой свадьбе, Элла. Никаких срочных дел и оправданий.

— Колтер Стерлинг, если бы находилась там, я бы тебя шлёпнула, — возмущается она. — Нет ничего, что могло бы помешать мне приехать на твою свадьбу.

Я не пытаюсь скрыть своё брюзжание:

— Эй, ты уверена, что вы с сенатором сможете отложить свои разногласия?

Сенатор Харисон, отец Кейт и бывший жених Эллы, и она едва ли разговаривали друг с другом с тех пор, как я в последний раз проверял. Мысль о том, чтобы заставить этих двоих провести пару часов вместе, не говоря уже о нескольких днях перед свадьбой, — настоящее безумие. Они, наверное, поубивают друг друга.

Это звучит так, словно наша свадьба является потенциальным местом для съёмок фильма ужасов с сенатором и Эллой в главных ролях, что, возможно, не так и далеко от реальности.

Элла хмыкает:

— Мне нужно бежать. Визажист. Ох, и Колтер?

— Да?

— Вызови уже этого грёбаного мастера.

Вместо этого я иду за очередным пивом. Очевидно, без пива сборка мебели обойтись не может, потому что спустя час вся детская готова.

Когда Кейт вернулась со свадебной примерки, она, прикрыв рот рукой, застывает в дверях:

— Ты это сделал?

— Ага, — отвечаю я.

— Ты всё это собрал сам?

Я киваю:

— Это же не высшая математика.

Какая разница. Я горжусь этим дерьмом. Хоть меня немного и развезло от пива.

Кейт стоит там и смотрит на меня ещё какое-то время, и я начинаю думать, что ей не нравится. Затем её нижняя губа начинает дрожать, и она плачет.

Я пересекаю комнату в один шаг и обнимаю её.

— Если тебе не понравилось, мы всё поменяем, — говорю я. — Или сделаем перестановку.

— Нет, — всхлипывает она. — Это просто… Прекрасно.

Я вытираю слезу с её щёчки и целую в лоб. Моя безумно красивая, беременная невеста с избытком гормонов.

— И ты плачешь из-за красоты детской?

— Я бы хотела, чтобы моя мама тоже могла это увидеть.

Теперь я чувствую себя говнюком из-за того, что связал её слёзы с гормонами. Крепче прижав Кейт к себе, я стою с ней ещё какое-то время и просто держу её в своих руках.

 

ГЛАВА 5.

КЕЙТ.

— Нервничаешь?

Колтер хватает своей ладонью мою, когда мы подъезжаем к отцовскому дому у озера, где и пройдёт наша свадьба. Мы возвращаемся обратно в Нью-Гемпшир, чтобы следующие десять дней отдохнуть перед свадьбой.

Ага, точно.

Эти дни будут чем угодно, только не отдыхом. Они будут наполнены последними приготовлениями к свадьбе, репетициями и сдерживанием сенатора и Эллы на безопасном друг от друга расстоянии. А я уже упоминала, что ещё не делала никаких покупок к Рождеству?

В округе Бостона был миллион подходящих мест для проведения свадьбы. Мы даже рассматривали вариант, чтобы сбежать на Бали, где Колтер сделал мне предложение, но меня тянуло к домику у озера Уиннипесоки, где я провела большую часть своего детства.

Одни из моих лучших воспоминаний — летние дни, проведённые с мамой на берегу возле дома, пока отец работал в Вашингтоне.

Это то самое место, где мы с Колтером влюбились.

Также то самое место, куда моя мама вернулась в последний раз перед смертью.

С ним связаны самые лучшие и самые болезненные воспоминания моей жизни.

И некоторые из самых горячих…

Меня занимают мысли о том лете с Колтером и всех тех запрещённых вещах, которые мы делали. Тот день в библиотеке, когда мы сломали лестницу и нас чуть было не поймали. День, когда Колтер трахал меня в моей спальне, в то время как важные люди праздновали помолвку наших родителей внизу. И, конечно, тот раз в офисе моего отца, когда Колтер нагнул меня над его столом…

Элементарное воспоминание о том лете заставило меня покраснеть.

— Ты краснеешь, — замечает Колтер, и я инстинктивно подношу руку к лицу, пытаясь скрыть смущение. Он смеётся. — Ты думаешь о том самом лете.

— Что? — пищу я. — Нет, — даже не знаю, почему так застеснялась.

Колтер посмеивается себе под нос, прежде чем его рука поднимается по моей ноге.

— Да-да, — утверждает он. — Грязная девчонка.

— Я не была такой, пока не встретила тебя, — отвечаю я. — Ты единственный, кто испортил меня.

Колтер скользит ладонью между моих ног:

— И я снова это сделаю.

Тепло проходится по всему моему телу, пока его рука лежит поверх моих джинсов.

— Думаю, ты испортил меня во всех смыслах, — произношу я, когда моё дыхание сбивается.

— Не отрицаю, — отзывается он. — Есть ли у нас какие-то новые способы или мы уже все испробовали?

Он шутит, конечно, но, пока мы едем в тишине, в моей голове мысли тут же начинают крутиться. Что будет, если весь задор исчезнет? Что, если свадьба и ребёнок приведут к тому, что мы будет трахаться в миссионерской позе один раз в неделю? Что, если так будет всю оставшуюся жизнь? Сможет ли Колтер Стерлинг, бывшая шлюшка, быть действительно счастливым в перспективе того, что он остепенится?

— Ты счастлив? — ляпнув эти слова, понимаю, что для Колтера они прозвучали как гром среди ясного неба.

— Счастлив ли я? — переспрашивает Колтер. — Что это за вопрос такой?

— Не хочу заниматься сексом в миссионерской позе раз в неделю, — выпаливаю я.

Колтер смеётся.

— Я надеюсь на это, — отвечает он. — Откуда ты это взяла? Это что-то вроде безумия третьего триместра?

— Ты хоть на секунду задумывался о нашей свадьбе? О том, чтобы остепениться? — задаю я вопрос, зная, что это звучит смешно.

«Колтер любит меня. Он счастлив. Он даже подготовил детскую».

Со своего места я вижу, как Колтер хмурит лоб.

— А ты размышляла обо всём этом? Потому что я уверен, что не существует условий возврата младенцев.

— Что? Нет. Конечно же нет.

— Что насчёт комментария о сексе раз в неделю? — спрашивает Колтер, сворачивая на другую дорогу.

— Ты же Колтер Стерлинг. Женщины обожают тебя. Как думаешь, ты действительно сможешь быть довольным с перспективой семейного счастья?

Колтер качает головой, но не отвечает, молча съезжая на узкую тихую дорожку, усеянную украшенными к Рождеству домами. На земле кое-где лежит снег, поэтому трава пробивается сквозь него, украшая весь этот пустынный пейзаж.

— Куда мы едем? — спрашиваю я.

Факт его молчания заставляет меня думать, что я попала прямо в точку.

«Можно ли на самом деле приручить плохого парня?»

Когда мы проехали мимо последнего дома у дороги, Колтер сворачивает к обочине, останавливаясь в тени деревьев.

— Кейт, — зовёт он настойчиво.

— Ты мне не ответил.

— Я не ответил тогда, потому что хотел остановиться и сказать тебе это сейчас, — произносит он.

— Сказать мне что? — интересуюсь я, глядя на него.

— Ну, что я очень доволен перспективой семейного счастья, — говорит он. — И что ты сейчас гораздо сексуальней, чем в тот первый день, когда я положил на тебя глаз.

— Ну, надеюсь это правда, — отвечаю я. — Я имею в виду, что была не особо сексуальной в старшей школе.

— Я не знаю об этом, — отзывается Колтер. — Той ночью в номере отеля, когда ты позвала меня потрахаться, ты была очень даже сексуальной в своём консервативном платье и с ободком на голове.

— О боже, — стону я. — Не напоминай мне об ободках. Почему я вообще их носила?

— Ты была самой горячей штучкой, которую я видел в ту ночь, — говорит Колтер. — Вообще-то, ты должна носить ободки почаще.

Я душу в себе фырканье.

— У тебя пунктик к ним? — спрашиваю я — Так вот из-за чего ты со мной? Ободочный фетиш?

— У меня есть пунктики на всё, что ты надеваешь, — отвечает он. — Или не надеваешь.

Колтер наклоняется вперёд, упираясь локтем в консоль между нами, и скользит пальцем по моему подбородку, приближая свои губы к моим. Его поцелуй не похож на нежный или ласковый. Он страстный и требовательный, язык Колтера находит мой, как и тогда в гостиничном номере.

Его губы на моих посылают дрожь по моей спине, похожую на покалывание от электричества, и она проходит через всё моё тело, устремляясь к ногам.

Когда Колтер отстраняется от меня, я дотрагиваюсь до своих губ рукой, и они пульсируют под подушечками моих пальцев. Его взгляд наполнен похотью. Так же он смотрел на меня в доме моего отца, будто он не выдержит перспективу сдержать себя или мой отказ.

— А прямо сейчас я хочу тебя без одежды, — требует он.

— Прямо сейчас? — переспрашиваю я, обводя взглядом местность вокруг внедорожника и смеясь. — Ты имеешь в виду прямо сейчас в машине?

— Ага, — говорит Колтер. — Хочу попробовать тебя.

Его слова заставляют меня краснеть, и не имеет значения, сколько раз до этого я слышала от него такое.

— Думаешь, сможешь поместиться тут со мной?

— Уверен, справлюсь как-нибудь, — отзывается он с хрипотцой. — Сейчас на улице слишком холодно, или я бы стянул с тебя джинсы на обочине дороги. Я люблю зарываться своим лицом между ножек моей горячей беременной жены. Так что полезай назад.

Я открываю дверь машины, качая головой. Колтера, кажется, в данный момент точно не волнует быт. Он сейчас такой же запретный и грязный, как и тогда, когда мы встретились впервые.

Он скользит на заднее сиденье внедорожника, убирая наши чемоданы назад.

— Всё ещё волнуешься о скучной семейной жизни? — интересуется он. — Потому что я наслаждаюсь идеей о том, какими ещё способами тебя можно оттрахать. Уверен, мне хватит их на всю жизнь.

— Неужели? — дразню я.

— Больше никаких разговоров, — приказывает Колтер. — Снимай штаны.

Его слова отправляют прилив возбуждения между моих ножек. Дёрнув свои джинсы вместе с трусиками, я стягиваю их вниз по бёдрам, пока Колтер опускается на пол внедорожника напротив меня и помогает избавиться от них полностью.

— Это самая лучшая картина, которую я сегодня видел, — сообщает он, бросая мои джинсы с трусиками на пол машины.

— Не могу поверить — я беременная и голозадая на заднем сиденье с тобой, — шепчу я полушутя.

«Это же Колтер Стерлинг. Конечно, я могу в это поверить».

— Беременная, голозадая и та, которую я собираюсь отведать прямо на обочине, — говорит Колтер.

Он проводит своей рукой по внутренней стороне моего бедра, и моё тело мгновенно реагирует на его прикосновение. Надавив кончиками пальцев между моих ног, он стонет:

— Ты такая мокрая.

— Знаю, — отвечаю я. — Я очень влажная в последнее время.

— Это так горячо, — подмечает Колтер, а его палец начинает кружить над клитором.

Желание прокатывается по моему телу, и я прикрываю глаза, отдаваясь во власть его касаний. Он притягивает мои бёдра к себе поближе, и его рот в то же мгновение зарывается между ними. Хныканье срывается с моих губ, когда меня обволакивает тепло Колтера. Я пытаюсь посмотреть, что он делает, но едва могу видеть хоть что-то из-за своего выпирающего животика, поэтому, откинув голову назад и отдавшись во власть его языка, сдаюсь.

Колтер лижет и сосёт мой клитор, пока я, практически задыхаясь, пытаюсь снова сделать вдох.

— Я хочу тебя, — требую я, пытаясь притянуть его к себе.

Вместо этого он трахает меня своим языком, подводит ближе к краю, а затем отстраняется.

— Я знаю, чего ты хочешь, — отзывается он. — Но мне хочется твою киску. Эта мысль не покидает меня всё утро, и я желаю, чтобы ты кончила мне на лицо.

— Чёрт тебя побери, Колтер, — шепчу я, пытаясь произнести это более раздражённо, но терплю неудачу.

— Очень скоро ты объездишь мой член, — говорит он, дразня мою щёлку своими пальцами. Я прикусываю губу, стараясь заглушить хныканье. — Разве это не ощущается хорошо?

Я смеюсь.

— Ты же знаешь, что да, — отвечаю я. — Ты лишь дразнишь меня.

Колтер ухмыляется:

— Дразню, потому что хочу услышать, как сильно ты хочешь кончить.

— Заставь меня кончить, Колтер, — прошу его я, моё дыхание застревает у меня в горле, когда он водит пальцами по моему клитору.

— Ты не сказала «пожалуйста», — раззадоривает он. — Этого не случится, пока ты не попросишь.

— Я хочу твой язык во мне, Колтер, — говорю я. — Идиот.

— Паинька, — дразнится он, вспоминая наши старые имена, которыми мы называли друг друга тем летом на берегу озера.

Он касается своим языком моего клитора настолько нежно, и это больше похоже на дуновение ветра. Я так отчаянно за него хватаюсь, что любое движение отдаётся больше болью, чем наслаждением.

— Я дал тебе свой язык, — заявляет он. — Как ты и просила. Да?

— Я хочу, чтобы ты сосал мой клитор, — отчеканиваю я. — Хочу, чтобы ты трахал меня своим языком, пока я не кончу, Колтер. Хочу обвить тебя ногами и трахнуть твоё лицо.

«Чёрт, откуда во мне всё это?»

Колтер рычит, и этот звук вырывается словно из глубины его груди.

— Вот что я хотел услышать, Принцесса, — хвалит он.

Он не ждёт второго приглашения. Колтер обхватывает мою киску ртом, и волны возбуждения накрывают меня одна за другой. Он лижет и сосёт меня, подводя всё ближе к самому краю.

— Обними меня своими ножками, Принцесса, — просит он, в то время как его руки устроились на моей попке, притягивая меня ближе к нему.

Я исполняю его приказ: мои ноги ложатся на его плечи, и когда Колтер толкает в меня язык, прижимаюсь к нему бёдрами. Я извиваюсь под ним, а звук его стона в мою киску становится спусковым механизмом. Меня накрывает оргазм, проносясь через всё тело со скоростью товарного поезда.

Колтер не даёт мне отдышаться. Не ждёт, пока я отойду от оргазма, и вместо этого отстраняется, оставляя меня пульсирующей и почти хныкающей. Расстегнув свои джинсы, он стягивает их вниз прежде, чем я понимаю, к чему всё идёт. Колтер садится рядом со мной.

— Иди сюда, — командует он.

Знаю, он мечтает, чтобы я объездила его, но я хочу не этого. Пока нет.

— Мне нужно почувствовать тебя во рту, — говорю ему я.

Он качает головой:

— Я не хочу, чтобы моя беременная жена, стоя на коленях в машине, отсасывала мне.

— Ты намекаешь, что я могу здесь не поместиться? — спрашиваю я, опускаясь на колени между его ног.

— Я говорю, что не хочу, чтобы ты это делала, — рычит Колтер, но затем этот звук сменяется стоном, стоит мне обхватить основание его члена рукой.

Его эрегированный толстый ствол тут же реагирует на моё прикосновение, и несмотря на недавний протест, Колтер скользит немножко вниз, чтобы я могла поближе подобраться к нему. Я смотрю прямо ему в глаза, скользя языком по его члену, и стараюсь не улыбнуться на его теперь уже громкий стон.

— Твой чёртов язык, — шепчет он.

— Этот? — интересуюсь я и, облизнув его головку, окутываю своими губами его член.

— Твои чёртовы губы, — снова говорит он, когда я продолжаю свою работу, трахая его своим ртом.

Я принимаю его всё глубже, каждый раз опускаясь на член ртом, и сосу более энергично, достигая головки. Он зарывается пальцами в мои волосы, старясь не притягивать меня и не терять контроль.

Он очень осторожен со мной с тех пор, как я забеременела, будто боится сломать меня.

Но я не нуждаюсь в его заботе.

— Перестань относиться ко мне, как к фарфоровой кукле, — шепчу я.

— Я не отношусь… — начинает он, но я прерываю.

— Я хочу, чтобы ты трахнул мой рот, — прошу я. Слова, вырвавшиеся из моего рта, почти удивляют меня. Я разочарована его сдержанностью. — Хочу, чтобы ты кончил мне на сиськи. Хочу, чтобы ты кончил мне на лицо.

— Осторожней со своими желаниями, Принцесса, — отвечает Колтер хрипло.

Я молчу. По-прежнему смотрю в его глаза, пока снимаю с себя блузку. Он срывает с меня лифчик, отбрасывая его в сторону, и мои полные груди тяжело покачиваются.

Я — беременная и почти голая в машине — умоляю своего почти мужа кончить мне на лицо. Думаю, мне не придётся беспокоиться о своей скучной семейной жизни, если она будет подобна происходящему.

Колтер ласкает мою грудь, а я снова оборачиваю его губами, возвращаясь к тому, чем занималась ранее. Всё это продолжается недолго, когда он притягивает меня поближе к себе, его член всё глубже погружается в горло, и Колтер начинает терять контроль.

Когда он называет меня Принцессой, повторяя это слово снова и снова и трахая мой рот, я понимаю, что его оргазм уже близок. Член Колтера до такой степени набухший, что готов вот-вот взорваться, и я ощущаю его солоноватый предэякулят у себя во рту.

Наконец Колтер предупреждает меня:

— Принцесса, лучше приготовься. Ты точно этого хочешь?

Я стону в знак одобрения, он вытаскивает свой член и брызжет на меня своей горячей спермой. Чувствую капельки, текущие по моим щекам, груди и вниз по животу, и тянусь к ним пальцами, когда Колтер хрипит:

— Вот дерьмо.

— Всё в порядке, — возражаю ему. — Это было абсолютно горячо.

— Нет, Кейт, — говорит он, теперь его голос звучит требовательно. — Позади нас коп! Я вижу его в зеркале заднего вида!

— Что? Дерьмо.

Ни у одного здорового человека сердце не может биться с такой скоростью, как у меня. Судорожно запустив пальцы в волосы, я вытираю свой рот, а затем натягиваю трусы. Я надеваю блузку, не утруждаясь найти лифчик, потом со скоростью света проскальзываю в джинсы со всей грациозностью беременной женщины.

По крайней мере одно хорошее качество я могу найти в этих растягивающихся штанах для беременных — они легко снимаются и надеваются. Что делает их идеальными быстрого секса на заднем сидении машины. Производители этой одежды действительно должны задумываться о таких вещах, разрабатывая рекламную кампанию.

Я прикладываю руку к лицу, пока рядом со мной Колтер пытается застегнуть свои штаны и затем ремень.

— Ох, дерьмо, — произносит он, вытирая своей рубашкой сперму на моём лице. — Садись на пассажирское сиденье, а я перелезу на водительское.

Но у нас нет и шанса проделать это, потому как полицейский уже стучит в наше окно. Колтер опускает стекло задней пассажирской двери.

— Могу я вам чем-то помочь, офицер? — спрашивает он невинным голосом.

Полицейский смотрит на нас через свои зеркальные солнцезащитные очки.

— Получено сообщение о подозрительном автомобиле, припаркованном на обочине дороги, — отвечает тот. — Права и регистрацию, пожалуйста.

— Конечно, — отзывается Колтер, награждая его одной из своих лучших мальчишеских усмешек. — Я с удовольствием предоставлю вам документы. Регистрация в бардачке, поэтому мне нужно выйти из машины.

Офицер замирает:

— Есть какие-либо особые причины, почему вы остановились на обочине?

Я перебиваю Колтера и указываю на свой беременный животик.

— Это моя вина, сэр, — объясняю ему. — Меня немного укачивает в машине, поэтому мой муж нашёл место, чтобы остановится и дать мне передохнуть.

Офицер фыркает.

— Ладно, но вы остановились в маленьком городке, — говорит он. — Миссис Винтерс очень любопытна, ей нравится наблюдать за людьми в свой бинокль. Есть и другие места, где можно остановиться. Дальше по дороге есть супермаркет «Уол-Март» с парковкой.

— Конечно, сэр, — соглашается Колтер. — Мы так и сделаем.

— Хорошо, — отвечает офицер. — Тогда лучше отправиться сейчас, если вы чувствуете в себе силы.

— Мне уже намного лучше, — откликаюсь я, пытаясь выглядеть при этом серьёзной, в то время как сперма стекает по моей груди под кофтой.

Он поворачивается, чтобы уйти, но затем останавливаетсяю

— Попробуйте имбирные конфеты, — советует мужчина. — Моя жена часто их ела, будучи беременной. Они успокаивают желудок.

— Спасибо, сэр.

Как только он отходит за пределы слышимости, я начинаю дико хихикать.

— Я знаю кое-что другое, что успокаивает желудок, — острит Колтер.

Я шлёпаю его по руке, но не могу перестать смеяться:

— Лучше бы тебе не говорить о твоём члене в моём рте. Чёрт, нас чуть не обвинили в непристойном поведении или что-то типа того, Колтер!

Он пожимает плечами:

— Я не могу удержаться, когда со мной такая грязная девочка.

— Замолчи, — угрожаю я. — Ты втянул нас в это.

— Ты назвала меня своим мужем.

Я осознаю, что назвала его так и даже не задумалась.

Эта мысль согревает меня изнутри.

 

ГЛАВА 6.

КОЛТЕР.

Мы въезжаем на подъездную дорожку сенаторского дома у озера. Теперь мы бываем здесь намного чаще с тех пор, как поселились в Бостоне. Кейт и её отец пытались наладить отношения. И он старается улучшить своё поведение. Он был мудаком так долго, и я продолжаю называть его сенатор Придурок за спиной, даже если Кейт сверлит меня за это взглядом.

Конечно, я стараюсь не называть его так на публике.

Мы время от времени приезжаем сюда на выходных или в любой другой день, и один раз в год Кейт навещает могилу своей матери.

Чувство ностальгии каждый раз окутывает меня, когда мы оказываемся здесь.

Это будет первый раз, когда мы проведём тут немного больше времени, чем обычно. Это именно то место, где Кейт хочет сыграть свадьбу, потому как слишком многое связано с ним.

И у нас тоже есть много историй, связанных с ним.

Я тянусь к руке Кейт и сжимаю её, она смотрит на меня с лучезарной улыбкой на лице. Я люблю румянец на её щеках, который держится на них несколько часов после оргазма, напоминая о том, что между нами произошло.

— Ты сейчас думаешь обо всех грязных вещах, что мы вытворяли в этом месте? — спрашивает она.

Я не могу сдержать смех.

— На самом деле, нет, — отвечаю я. — Но раз уж ты вспомнила…

— Держи свой член в штанах, муж, — предупреждает она. — Роуз уже, наверное, увидела, что мы здесь.

К нам направляется экономка, и, открыв пассажирскую дверь, Кейт выходит из машины до того, как та достигает нас. Роуз всегда была важна для Кейт. После смерти мамы она стала главной фигурой для моей девочки. Она нуждалась в ком-то вроде Роуз в своей жизни, потому как сенатор планировал отправить её в школу-интернат, лишь бы избавиться от реальных родительских обязанностей.

Конечно, если бы он не выбрал этот путь, мы бы с Кейт вряд ли бы встретились. Иногда плохие вещи меняют твою жизнь к лучшему.

— Кейт! — восклицает радостно Роуз, раскинув руки. Она обнимает Кейт всего секунду, чтобы потом отстраниться и осмотреть её. — Ты всё больше и больше становишься похожей на свою маму. Восьмой месяц, правильно?

— Тридцать четыре недели, — уточняет Кейт.

Роуз цыкает на неё.

— Всё ближе к свадьбе, — задумчиво произносит она. — И твой живот опустился.

— Что это значит? — прерываю её я, когда Роуз обнимает меня.

— Ребёнок опускается ниже, что означает скорое его появление. А теперь внутрь, — командует она. — Здесь холодно. Я приготовила рождественское печенье.

«Подождите. Она что, имела в виду, что Кейт может родить ребёнка раньше?»

Я не успеваю задать им этот вопрос, потому как они уже направляются к дому, посмеиваясь и болтая о чём-то своём. Я достаю из машины наши чемоданы и чехол со свадебным нарядом, будучи очень осторожным, дабы тот не соприкоснулся с землёй.

Также я стараюсь не смотреть на платье. Кейт настаивает на соблюдении традиции, которая гласит, что я не должен видеть его до свадьбы. Она даже предложила за месяц до свадьбы воздержаться от секса, но, прежде чем закончила предложение, начала смеяться над своей нелепой идеей.

Была ли Роуз права? Акушер Кейт был одним из лучших в Бостоне, и он одобрил нашу поездку в Нью-Гемпшир. «Езжайте, — сказал он, — и женитесь». Словно это было такое себе небольшое дело.

Теперь меня охватила паника. Мы планировали провести церемонию немного раньше, но Кейт была полностью поглощена серией картин для выставки и не хотела, чтобы её отвлекали от свадьбы.

К тому же идея зимней свадьбы была очень романтичной.

Мы думали, что у нас в запасе много времени до того, как наступит сороковая неделя. Кейт уверяла меня, будто первый ребёнок не появится раньше назначенного срока, а врач это подтвердил.

Я делаю мысленную пометку о том, что нужно будет позвонить врачу утром.

— Ты выглядишь так, словно увидел приведение, — подмечает Кейт, когда я заношу вещи внутрь.

— Я в порядке, — отвечаю ей.

Хорошо, это ложь. Я совсем не в порядке. Сколько бы я ни пытался подготовиться к появлению ребёнка — Daddy Boot Camp, а это полный набор — мысль о том, что ты должен отвечать за новую жизнь, немного меня пугала (прим.: Daddy Boot Camp — исключительно мужской курс, объединяющий будущих родителей для помощи в подготовке их к отцовству).

И мысль, что маленький человечек может появиться раньше, или то, что это вызовет некоторые осложнения при родах у Кейт или ребёнка, или… Дерьмо. Тысяча вещей может пойти не так… Это сводит с ума.

— Печенье, — напоминает Роуз, передавая тарелку Кейт. — Садись.

— Я могу и постоять, Роуз, — отвечает Кейт. — Я беременная, а не инвалид.

— Не дерзи мне, Кэтрин Харисон, — шикает экономка уже стоя к нам. — Твой отец в офисе с Эллой. Я пойду позову их.

— Что? — спрашиваю я. — Элла здесь?

Кейт морщит лоб:

— Я думала, она не приедет до конца недели.

— Ты же знаешь Эллу, — шепчу я. — Она свободный человек.

— Я могу чувствовать, как горят мои уши, — говорит Элла, заходя в гостиную. На ней свитер, который окутывает её словно плащ. — Вы болтали обо мне?

Я обнимаю её, но она отталкивает меня и быстро подходит Кейт, целуя её в щёку.

— Как ты, дорогая? Чего-нибудь хочешь? Хорошо себя чувствуешь? Что показывает УЗИ? — затем она смотрит на меня. — Почему ты не массируешь Кэтрин ноги? Маму моего внука нужно баловать.

— Ага, Колтер, — усмехается Кейт. — Баловать.

— Я балую её, — ухмыляюсь. — Я даже побаловал её сегодня днём.

Чувствую извращённое чувство удовлетворения, когда щёки Кейт краснеют.

— Эх, вы двое, — говорит Элла, покачивая своей головой.

— Привет, пап, — произносит Кейт, быстро меняя тему нашей сексуальной жизни.

Сенатор обнимает её.

— Как дела? — справляется он. — Тебе что-то нужно? Как самочувствие?

Кейт смеётся:

— Серьёзно, ребята. Я в порядке. И самочувствие тоже в порядке.

— Какой срок? — спрашивает Элла.

— Тридцать четыре недели.

Элла качает головой.

— Ты не должна подвергаться стрессу, — сообщает она. — Свадьба уже на носу, а срок большой, поэтому стресс может достигнуть своей наивысшей точки.

— Элла, — предупреждаю я, и Кейт кладёт руку на моё плечо.

— Я лишь пытаюсь помочь! — протестует она. — И хотела бы предложить своего планировщика. Она фантастическая, и, уверена, я смогу её уговорить. Теперь, когда я снимаюсь в телесериале, любой планировщик будет стараться ухватиться за шанс, чтобы помочь с вашей свадьбой. Моя организовала… Сейчас посчитаем… Пять свадеб для меня.

— И множество вечеринок в честь помолвок, — ничего не могу поделать с собой, чтобы удержатся от сарказма.

Кейт шлёпает меня по руке, но Элла только смеётся.

— И… Семь вечеринок в честь помолвки, — признаётся она честно. — Не так уж и ужасно. Или ужасно?

Сенатор откашливается.

— Наша тоже была одной из них, — говорит он бесстрастно.

Элла поворачивается и нежно кладёт руку на его плечо, улыбаясь ему, и выражение его лица становится намного мягче, когда он смотрит на неё.

— Она стала моей самой любимой свадьбой из всех.

Кейт бросает на меня взгляд, безмолвно вопрошая: «Что за фигня?»

Когда в последний раз Элла и сенатор встречались, она разбила вазу о его голову. Она всегда была холодна, стоило мне упомянуть сенатора, и вдруг они стали чувствовать себя уютно вместе?

Сенатор Харисон накрывает её ладонь своей.

— Это было не так уж и плохо, — произносит он. — Не считая…

— Нашего скандала? — перебиваю я.

Мой голос разрушает этот маленький чёртов момент между ними, и Элла тут же отдёргивает руку, словно её только что ударило током.

— Ох, это уже устарело, — болтает она. — В этом уже больше никто не заинтересован. А теперь, Колтер, ты иди распаковывай вещи. Кейт, а ты рассказывай всё о свадебных планах.

Сенатор смотрит на меня.

— На этой реплике нам стоит удалиться, Колтер, — заявляет он. — У меня есть парочка хороших сигар и бутылка виски в кабинете.

Что за ад? Сенатор был очень радушным со мной последний год или около того, но нас никак нельзя назвать лучшими друзьями. Я никогда не курил сигары и не пил скотч в его кабинете. Мы не зависали вместе. Вся эта внезапная дружелюбность сенатора и Эллы пугает меня до чёртиков.

— Звучит прекрасно, — откликаюсь я, смотря на Кейт.

Она подмигивает мне с дивана, словно говорит: «Ну же, иди», — и жестикулирует руками, когда Элла начинает забрасывать её вопросами, требуя от Кейт рассказать о модели своего свадебного платья.

Я быстро ухожу оттуда, дабы меня не засосало в часовые разговоры о цветочных композициях или размещении гостей.

 

***

— Весело провёл время с моим отцом? — спрашивает Кейт с играющей на губах улыбкой.

Она только что после душа, её щеки розовые, а влажные каштановые волосы заколоты на макушке. Она одета во фланелевые пижамные штаны и узкую майку, изготовленную из настолько тонкого материала, что та едва скрывает её грудь, а соски прекрасно видны под тканью. Она очень удобна, не мешает и… Чертовски сексуальна.

Я подхожу к ней сзади и притягиваю к своей твёрдости.

— Он не мой самый любимый человек в мире, но да, всё прошло хорошо.

Кейт слегка поворачивает голову, а мои губы касаются её шеи, я вдыхаю её аромат. Она вскрикивает, когда я целую шею, и на её коже появляются мурашки в ответ на моё прикосновение.

— Разговор о моём отце тебя возбуждает? — интересуется она.

— Меня возбуждаешь ты в этой прелестной обтягивающей маечке, — отвечаю ей. — Как там Элла? Она хорошо себя вела?

Кейт вздыхает:

— Она хочет, чтобы её планировщик помог со свадьбой. И мне это кажется неплохой идеей. Всё идёт по плану, но в последнюю минуту что-то может пойти не так. Элла говорит, что это уменьшит стресс.

— Ты нервничаешь? — спрашиваю я, мои руки с её живота поднимаются к груди.

Кейт стонет, стоит мне коснуться её полушарий.

— Они сейчас очень болят, — поясняет она.

— Знаешь, массаж отлично подходит для снятия стресса, — говорю я, беря её груди в свои ладони. Они тяжёлые и большие, намного больше, чем в первой половине беременности, а ещё очень возбуждающие.

— Под массажем ты подразумеваешь секс, да? — посмеивается она, но её голос сбивается в конце.

— Под этим я подразумеваю массаж всего тела, — сообщаю ей. — Обещаю, что уделю дополнительное время твоей груди.

Кейт смеётся:

— Ты же знаешь, я могу заснуть в процессе.

В течение последнего триместра Кейт была очень уставшей и практически превратилась в нарколептика (прим.: нарколепсия — заболевание нервной системы, которое характеризуется расстройством парадоксального (быстрого) сна и проявляет себя излишней сонливостью и внезапными «атаками» сна). Клянусь, эта женщина может заснуть стоя прямо сейчас. Она даже заснула во время нашей встречи с организатором свадьбы, прямо-таки храпела в её кабинете.

— Я очень хорошо это знаю, — напоминаю ей. — Раздевайся. Ты нужна мне нагая. Обещаю, буду вести себя не очень хорошо. Я даже помассирую тебе ноги.

Кейт смеётся, но раздевается и ложится на кровать до того, как я снимаю рубашку. Сдержав своё слово, я растираю ей спину, пока она голая лежит на боку, её нога перекинута через огромную подушку для беременных. Та достаточно большая, чтобы быть третьим лишним на кровати, поэтому мы зовём её Боб. Подушка Боб.

Думаю, она любит его больше меня.

— Относительно сказанного Роуз о твоём опущенном животе… — говорю я. — Тебе не кажется, что малыш может появиться раньше срока?

— Ммм, — стонет она, когда я начинаю массировать ей шею. — Мы полностью в порядке. Роуз суеверна.

— Я собираюсь позвонить врачу, чтобы убедиться.

— Он уже всё нам сказал, — объясняет она мягко, когда я тяну её принять сидячее положение спиной ко мне, теперь мои ноги обёрнуты вокруг неё.

Она облокачивается на мою грудь и болезненно стонет, стоит моим рукам накрыть её грудь.

— Я сделал тебе больно? — спрашиваю я её.

— Нет. Ох, Боже, не останавливайся.

Мой член мгновенно оживает, упираясь в её поясницу.

— Разве это не ощущается хорошо? — интересуюсь я, сжимая и массируя её грудь настолько мягко, насколько возможно.

— Это восхитительно, — отвечает она, откидывая голову мне на грудь. Кейт ничего не говорит какое-то время, а затем спрашивает: — Ты нервничаешь?

— Конечно же нет, — заявляю я. — У меня нет никаких сомнений по поводу свадьбы или тебя. Мы же об этом говорили раньше.

— Я не это имела в виду, — поясняет она. — Ты нервничаешь из-за того, что станешь папой?

Запаниковал ли я от слов Роуз о возможном появлении ребёнка раньше? Да.

— Нет, — начинаю я. — Хорошо, немного. У меня никогда не было опыта с детьми. Что нам делать, если мы не сможем поменять ему подгузник? Или уроним его?

Кейт смеётся, звук мелодичный и уверенный. Некое воплощение спокойствия, а затем она внезапно затихает и разворачивается на сто восемьдесят градусов.

— Мы справимся, — уверяет она, её дыхание переходит от спокойного к прерывистому, грудь опадает и вздымается в моих руках. — Стоп. Ты думаешь, родится мальчик?

— Не знаю, — отвечаю я ей честно.

Мои пальцы слегка задевают её уже затвердевшие соски. Она стонет.

— Думаю, тебе стоит прекратить делать это, — шепчет она.

— Ох, правда, — соглашаюсь я, притворяясь идиотом. — Это же стимуляция родов. Чёрт.

Кейт снова смеётся.

— Я так говорю, потому что ты делаешь меня влажной, — поясняет она. — Они очень чувствительны.

— О. Ну, в таком случае… — я сжимаю её грудь, удерживая пальцы подальше от сосков.

На всякий случай. Нервозность новоиспечённого отца и всё такое.

Затем я опускаю свои пальцы между её ног.

— Ты очень влажная.

— Из-за твоих прикосновений, — отвечает Кейт.

Она поворачивает голову ко мне, заправляя свою непослушную прядь за ухо. Это тот же жест, который она использовала, когда я впервые встретил её. Она носила униформу, когда училась в Академии Брайтон, такая же форма была практически у всех, но Кейт отличалась от других. Каким-то образом эта школьная форма была самой сексуальной вещью, которую я только видел, когда та была на ней.

Я много ночей мечтал о Кейт в этих вещицах.

Принимаю сидячее положение и целую её в шею, слыша, как её дыхание становится прерывистым, когда она всё больше заводится. Я тяну её к себе на колени, и она легко скользит по всей длине моего члена, издавая удовлетворённый звук, как только мне удаётся оказаться внутри. Привлекаю её ближе к себе, мои руки на её груди, она неспешно покачивается на мне. Кейт любит сначала медленно, а затем жёстко, но я напоминаю себе, что нужно быть осторожным.

— Колтер, — вздыхает она.

— Боже, ты чувствуешься фантастически, — шепчу я в её ушко.

Ещё крепче обнимаю Кейт, губами исследуя её плечи и прикусывая кожу зубами, как ей нравится.

— Ты понимаешь… — её голос обрывается, переходя в тихий стон, когда она опускается на мой член полностью.

— Да…

— Мы в моей старой спальне, — шепчет она.

— Я знаю, — сразу подметил. Даже сейчас мысли о воспоминаниях того лета заставляют мой член затвердеть.

— Я чувствую это, — шепчет Кейт, теперь уже покачиваясь на мне быстрее, выгибая спину и двигая бёдрами. Кровать издаёт скрип, и она замирает. Не двигается.

— Кровать скрипит, Колтер. Так было в то лето?

— Не припоминаю, — отвечаю ей. — Чудо, что нас не поймали тогда, если она так скрипела.

— Ты вспоминаешь те месяцы? — спрашивает она.

Кейт возобновляет свои движения, словно только что уловила одно из воспоминаний этого дома.

— Я думаю о том, какая ты влажная прямо сейчас, — говорю ей, хлопая по мясистой части её попки, в то время как Кейт трахает меня.

— Лжец, — откликается она, нарочно сжимая свои мышцы вокруг меня.

Я обнимаю её, крепче сжимая грудь.

Её дыхание становится более поверхностным, и она прижимается ко мне сильнее, головка моего члена внутри неё. А затем Кейт снова делает медленные движения.

— О чём именно ты думаешь? — шепчу я, и мои губы прижаты к её уху. — Какое твоё любимое воспоминание?

Она мягко стонет:

— В коридоре.

В коридоре.

Я снова вхожу в неё. Мои толчки по силе равны её толчкам. В коридоре было грязно. Непристойно.

— Скажи мне, — говорю я, заставляя себя не думать о том блинном завтраке с сенатором. Или о том, как прижимал руки Кейт к дверной раме, расстёгивая в то же время свои штаны. — Опиши, что я сделал тогда?

Она скулит, ускоряя свои движения, кровать скрипит на этот раз громче, но мы делаем вид, будто ничего не слышим.

— Ты запустил свои руки в мои трусики, — шепчет она еле слышно, — пока наши родители были внизу. Любой мог подняться и увидеть нас там.

— И тебе понравилось, Кейт? — задаю вопрос я, уже зная ответ.

Она заводилась лишь от одной мысли, что нас могут поймать. Она до ужаса любит делать что-то запрещённое.

— Да, — стонет она.

Её киска опухла вокруг меня, и это означает её приближение к оргазму; Кейт стискивает меня ею до боли, поэтому мне стоит немножко сбавить обороты.

— Скажи мне, Принцесса. Тебе нравились мои доводящие до оргазма пальцы внутри тебя, даже если ты и презирала меня?

— О боже, да, — кричит она. Кейт прикрывает ладонью рот. — Я ненавидела тебя. Ты был таким высокомерным, таким придурком, засовывал руку в мои трусики, будто мне это нравилось.

— Я слышал, как ты выкрикивала моё имя тем летом, — дразню её, толкаясь сильнее. Кейт скачет на мне вверх и вниз, открывая отличный вид на свою задницу. Я шлёпаю по ней снова, а затем прикладываю кончик пальца к её сморщенной розовой дырочке — Ты мастурбировала, думая обо мне.

— Ты доводил меня до края с помощью руки, — шепчет она сквозь прерывистое дыхание.

Я думаю о выражении её лица тогда, когда мой палец потирал её клитор, о том, что она не могла ничего поделать и стонала, пока он скользнул внутрь неё.

— Я никогда не чувствовал ничего лучше, — признаюсь ей.

— О, чёрт, Колтер, — хныкает она, её киска сильнее и сильнее сжимает меня. — Я собираюсь кончить.

— А затем я облизал свои пальцы, — продолжаю я, — потому что хотел попробовать тебя.

Кейт кончает. Она подносит руки ко рту, чтобы прикрыть его, пытаясь заглушить крик, и я тоже кончаю. Мой оргазм настолько мощный, что перед глазами всё плывёт, в то время как Кейт продолжает объезжать меня.

А затем мы падаем вниз.

Буквально.

Грёбаная кровать ломается. Ножка отлетает, и она со стуком падает, разваливаясь на полу.

— Дерьмо, — говорю я, держа Кейт в крепких объятиях. — Ты в порядке? Нигде не болит?

— Всё хорошо, — уверяет она, и пару секунд я думаю, что она плачет, но нет. Она смеётся. Истерически заливается смехом, в то время как я нахожусь внутри неё, а это посылает вибрацию сквозь меня. — Чёрт, Колтер, мы сломали кровать, — почти визжит Кейт. — О боже, почему мы каждый раз что-то ломаем в этом доме?

Затем я слышу шаги на лестнице, которые приближаются к двери, и, слава Богу, у меня хватило мозгов прикрыть нас по шею одеялом. Потому что в следующую секунду в спальню врываются Элла, сенатор Харисон и Роуз.

Кейт почти в истерике смахивает слёзы.

А я по-прежнему внутри неё, несмотря на то, что простыни нас прикрывают. Я внутри неё, а три человека смотрят на нас.

— Боже мой, — говорит Элла. — Я бы посоветовала вам снять номер, но вижу — вы уже нашли комнату.

Роуз скрещивает на груди руки.

— Мы уже подумали, с вами произошёл несчастный случай. Или что-то в этом роде. Очевидно, что именно, — она качает своей головой и быстро выходит в коридор.

Сенатор Харисон отводит глаза, прикрывая лицо рукой и бормоча себе под нос, что нужно запирать дверь и беречь мебель. От слова «мебель» Кейт начинает смеяться ещё больше, пока сенатор и Элла спешат на выход.

— Ты точно в порядке?

— Мы сломали чёртову кровать, — говорит она. — Сначала лестницу в библиотеке тем летом, а теперь кровать.

— Видишь? А ты переживала, что всё изменится, Принцесса, — вспоминаю я. — Ничего не поменялось.

 

ГЛАВА 7.

КЕЙТ.

Последние несколько дней подготовки к свадьбе проносятся словно вихрь. Даже не знаю, почему я решила организовать всё это во время своей беременности. Я также отказалась от планировщика, потому что мне хотелось сделать все самой.  

Думаю, это была не такая уж и хорошая идея. Беременность полностью выносит мозг.

— Я не могу поверить, что ты проделала всю эту работу, Кейт, — говорит Элла, когда кладёт руку на моё плечо. — Не могу поверить, что мой сын позволил тебе проделать всю эту работу.

Я сижу на табурете в кухне, отщипывая по кусочку от свежеиспечённого коричного рулета, приготовленного Роуз. Она стоит спиной к нам, помешивая что-то в кастрюле, от которой исходит очень вкусный аромат, в результате чего мой желудок начинает бурчать. Я бросаю ещё один кусочек в рот.

— Я пытался помочь, — вступает Колтер. — Скажи ей, что она не может контролировать всё.

— Что? — возмущаюсь я и смотрю на него. — Я не пытаюсь всё контролировать. Ну, некоторые вещи. Я прекрасно справляюсь со всем сама. Всего лишь двести гостей. Мы сделаем всё скромно, сдержанно.

Элла качает головой:

— Позвольте мне вызвать сюда своего планировщика.

— Твой свадебный организатор не бросится немедленно в самолёт, лишь бы прилететь сюда, — говорю я.

— Это мы ещё посмотрим, — отзывается Элла, печатая что-то в телефоне.

Но моя решимость даёт трещину. Я слишком устала.

— Из компании по аренде шатров позвонили и объяснили, что произошла ошибка, — признаюсь я, тяжело вздыхая. — Один из сотрудников допустил неточность в планировании, и теперь у нас нет ни шатров, ни обогревателей. Поэтому каждый, кто теперь придёт на свадьбу в канун Рождества, предпочтёт уйти за покупками или заняться собственными праздничными традициями, чем мёрзнуть тут. Буквально, — выговорившись, я делаю глубокий вдох. Элла и Колтер смотрят на меня. — Поэтому, возможно, некая помощь не повредит.

Элла улыбается и приподнимает свой телефон:

— Ребекка завтра будет здесь.

— Просто так? — спрашиваю я в недоумении.

На планирование встречи по выбору свадебного торта потребовалось больше времени.

— Вот, — говорит Элла. — Решено. Ребекка невероятна в организации всего в последнюю минуту. Не беспокойся об оплате. Я написала ей и объяснила всё вкратце. Она сделает всё на высшем уровне, поверь. О, и ещё одно… Я переехала в одну из спален наверху, поэтому вы переселяетесь в гостевой домик.

Я чувствую, как мои щёки заливает румянец и как они становятся пунцовыми.

— Нас изгоняют?

Колтер фыркает. Элла делает глоток своего зелёного напитка, её глаза сияют.

— Не изгоняют, — отвечает она. — Там намного больше места для вас двоих. И более уединённо.

Роуз всё ещё стоит к нам спиной, и она подозрительно тихая. Она так много раз помешала картошку в кастрюле, что, думаю, та уже превратилась в пюре. Мне, на самом деле, хочется провалиться сквозь землю.

Мой отец, Элла и Роуз поймали нас с Колтером после того, как мы сломали мою детскую кровать?

Умереть можно.

Но Колтер посмеивается:

— Гостевой домик со звукоизоляцией?

— Колтер! — шикаю я.

Роуз наконец-то поворачивается, держа в руке деревянную ложку и выгибая бровь:

— Я припоминаю, как в библиотеке несколько лет назад магическим образом сломалась лестница.

Глаза Эллы расширяются.

— Лестница! — кричит она. — Знаете, есть милая библиотечная сцена в фильме, в котором я играю. Речь там идёт о том, как женщина в возрасте соблазняет младшего…

— Стоп, стоп. Достаточно. Я не собираюсь слушать, как моя мать соблазняет паренька, — перебивает Колтер, посылая мне тот самый взгляд, говорящий «давай выбираться отсюда».

— Я не говорю о соблазнении молодого паренька, — говорит Элла. — Это же просто роль. Но вы, ребятки, подали мне некоторые идеи, как нужно это воплотить в жизнь. И ещё… Вы делали это, упираясь в лестницу, или же ты была нагнута над…

— Ты действительно спрашиваешь, в какой позиции мы занимались сексом, Элла? — уточняет Колтер.

— Кухня стала местом семейного сбора? — осведомляется мой отец, входя в комнату, и я соскальзываю со стула, используя этот момент, чтобы улизнуть отсюда. — Что я пропустил?

— Ничего! — заявляем мы с Колтером одновременно.

— Нам пора уходить, — сообщает Колтер.

— Я говорила о фильме, в котором снимаюсь. А они давали мне советы насчёт эпизода с той лестницей, где я…

— И на этом мы вас покидаем, — повторяет Колтер.

 

***

Мы четверо — я, Колтер, мой отец и Элла — впервые сидим вместе за обеденным столом с того самого лета. Тишина оглушает, становится как-то неуютно, воспоминаниями я возвращаюсь на тот ужин несколько лет назад.

 

— Повседневная, — говорит мой отец. — Повседневная, но… соответствующая, — бубнит он уже двадцать минут, раздавая всем указания насчёт завтрашнего завтрака, летнего начала его предвыборной кампании.

Я снова смотрю вниз на свою еду, продолжая ковыряться в лососе, хоть он и является моим любимым блюдом, прямо сейчас мне не хочется есть. Я пытаюсь отвлечься от всего этого дурдома, чтобы снова взять себя в руки, сидя здесь за столом со своим отцом, Эллой и Колтером. Элла с энтузиазмом кивает и лучезарно улыбается, в то время как Колтер подозрительно тихо сидит на стуле напротив меня. Он не сказал ни одного едкого комментария в течение всего ужина, и его до странности приятные манеры заставляют меня думать, что мой лосось может быть отравлен.

Колтер кивает, когда мой отец что-то говорит, словно очень увлечён разговором. Возможно, он ударился головой, когда я толкнула его в озеро. Это был не самый прекрасный момент моей жизни, но Колтер чертовски уверен, что выводит меня из себя.

Я гадаю, какой же козырь он припрятал в своём рукаве, и затем чувствую, как что-то касается моей голени, что заставляет меня подпрыгнуть от неожиданности. Я ловлю взгляд Колтера, и он подмигивает.

Это его нога.

Я рывком убираю свою ногу, стреляя в него взглядом. Война ног под столом. Это так чертовски по-взрослому.

Этот эпизод в моей памяти заставляет меня залиться румянцем, когда я вспоминаю, что случилось на следующий день после блинного завтрака.

— Я не хочу кончать… — начинаю я, когда его пальцы погружаются в меня быстро и без какого-либо предупреждения.

Я будто качаюсь на обрыве от смеси нужды и желания… Хватаюсь за его плечи, и рациональная часть меня кричит: «Оттолкни его! Прекрати, пока всё не зашло слишком далеко!» Но вместо этого я цепляюсь за него, закрывая глаза и утопая в удовольствии, которое меня окружает.

Он ласкает меня, его палец надавливает на чувствительное местечко внутри, выделывая со мной вещи, какие я не чувствовала прежде… Кроме той ночи в отеле с ним. Моё тело слабеет, будто тает перед ним, и я осознаю, что цепляюсь ладонью за его руку, вбирая наслаждение.

— Скажи мне, что не хочешь кончать для меня, — его голос низкий, наполненный желанием.

— Колтер, — мягко шепчу я.

— Да, Принцесса.

— Перестань… Меня… Так… Называть.

В то время я дико ненавидела прозвище, которым он меня называл. Теперь же, когда он шепчет его мне на ушко, в то время как  член похоронен глубоко внутри меня, мой оргазм наступает почти мгновенно.

От этой мысли я возбуждаюсь, и мне приходится отвлечься на еду, чтобы перестать размышлять об этом.

«Чёрт. Возьми себя в руки, Кэтрин. Это же семейный ужин».

Я прочищаю горло. Элла сейчас болтает о свадьбе:

— Твои друзья приедут сюда завтра, правильно?

Я киваю:

— Либби и Бейли приедут вечером. Друзья Колтера должны прибыть в обед, думаю.

Под столом Колтер скользит рукой по моему бедру, и его прикосновение словно электрический ток. Его только так и можно назвать, пока он продвигается к местечку между моих ног. Движения становятся настойчивее, пока он смотрит на Эллу, его лицо не выдаёт никаких эмоций.

— У тебя будет девичник, Кейт? — спрашивает Элла. — Колтер, а ты устраиваешь мальчишник? Вы должны провести всё это за неделю до свадьбы. Мой организатор посоветовал сделать именно так.

— У нас не будет никаких мальчишников и девичников, — говорю я. — Наши друзья приедут сюда, но не будут появляться в этом доме до свадьбы, к тому же я беременна, так что…

Элла приходит в ужас.

— Так вы не будете праздновать? — уточняет она. — Это же традиция.

Я обнимаю рукой свой большой животик:

— Эта невеста беременная, поэтому свадьба уже вовсе не традиционная, я думаю.

Элла пренебрежительно взмахивает рукой.

— Тьфу ты, — произносит она. — Свадьбы с беременной невестой сейчас в моде.

— Ты сейчас реально сказала «тьфу ты»? — интересуется Колтер. — Ты что, вдруг решила стать британкой?

Элла игнорирует его:

— Кто твои подружки невесты? А твой шафер? Ребекка может обо всём позаботиться.

— Кейт хочет стриптизёров, — выпаливает Колтер. — Я хочу убедиться, что она получит свой приватный танец.

Лицо моего отца багровеет, он прочищает горло:

— В Уиннипесоки есть стриптизёры?

— Я не хочу никаких стриптизёров, — отвечаю им, смеясь из-за того, как к этому отнёсся мой отец. — Серьёзно, я хочу просто лечь спать в десять вечера. Одна мысль об этом меня утомляет. И я не собираюсь пускать слюни на пресс какого-то мужика.

— Мы бы могли пойти в стрип-клуб и днём, — вежливо предлагает Элла, накалывая кусочек лосося на вилку. — Знаешь, эти бары словно афродизиак. Липкие, но иногда такие горячие.

— Ты что, серьёзно? — спрашивает мой отец, испепеляя Эллу взглядом.

Она смеётся, снова кладя руку на плечо моего папы, а я смотрю на Колтера. Он кривляется и издаёт рвотный звук.

— Я ничего не хочу слышать об афродизиаках, Элла, — заявляет он. — Или о том, как моя мать говорит о стрип-клубах.

— Знаешь, на днях я давала интервью девушке из журнала, и меня назвали иконой женщин бальзаковского возраста, поэтому сексуальность с возрастом никуда не исчезает. На самом деле, всё становится ещё лучше. Думаю, вы стали охотнее пробовать новые вещи, и…

— И я завершил свой ужин, — изрекает Колтер, опуская вилку.

Я фыркаю, наблюдая за тем, как ему стало некомфортно. Элла нравится мне всё больше. Она на самом деле забралась Колтеру под кожу, но мне она вроде нравится. И она права насчёт свадьбы. Организатор действительно находка — взяла на себя все мелочи, которые доставили мне кучу неприятностей.

— Ты не можешь возражать против этого разговора после произошедшего той ночью, — говорит мой отец, тыча вилкой в сторону Колтера.

«О боже, мой отец только что упомянул о том, что застал меня и Колтера во время секса», — теперь уже неловко мне.

— Пожалуйста, можем мы все просто забыть об этом? — спрашиваю я.

Колтер смотрит на меня с приподнятыми бровями, его самодовольное выражение лица выводит меня из себя, и я одариваю его своим лучшим взглядом.

— Ну, я рада видеть, что вы ведёте активную половую жизнь во время беременности, — сообщает Элла. — Это очень важно.

Колтер рядом со мной тянется к бокалу с вином, чтобы скрыть свой грёбаный смех, тогда как моё лицо пылает словно факел. Я одна здесь совершенно трезвая, а теперь ещё и подавленная.

Было достаточно того, что мы сломали кровать и все застукали нас при этом. Разве не пора уже прекратить?

— Хорошо, хорошо, — произносит Колтер, поднимая руку вверх. — Мой секс с Кейт — это официально запрещённая тема для разговоров за ужином. Следующая тема.

— Мы же не говорим о секс-игрушках за столом, — возражает Элла. — Серьёзно, Колтер. Не будь ханжой.

 

ГЛАВА 8.

КОЛТЕР.

Оказывается, существуют правила как для проведения мальчишника, так и девичника, проведение которых поддержала Элла, полагаю.

— Вам, придурки, лучше не тащить меня в Вегас или в подобное дерьмо, — бурчу я, плюхаясь на сиденье лимузина.

Мои друзья — первый шафер, ещё трое шаферов и несколько парней из Бостона — сидят в салоне, попивая пиво, шумя и ведя себя несносно.

— Ты думаешь, что я толстосум? — спрашивает мой первый шафер Брайан. Я познакомился с ним, когда занимался альпинизмом в Борнео. Он переехал в Бостон в прошлом году, чтобы работать в некоммерческой сфере. — Мы не собираемся увозить тебя в Вегас, чувак.

— Стрип-клуб! — кричит один из шаферов, Джо, а я стону про себя.

Когда ты подросток, тебе нравится тусоваться в барах и стрип-клубах, но, когда ты становишься взрослым, весь этот азарт исчезает. Никогда не думал, что скажу это, но желание видеть чьи-то сиськи со временем пропадает. Я хочу только Кейт.

— У нас есть кое-что получше, нежели сиськи, — говорит Брайан.

— Нет ничего лучше сисек, — кричит Джо, его пьяный голос раздаётся на весь лимузин.

— Чёрт, Джо, никогда не слышал о регулировании громкости голоса? — пинает его локтем Скотт. — Я оглохну на одно ухо и всё равно буду слышать твой голос.

— Что может быть лучше, чем сиськи? — спрашиваю я, боясь ответа.

— Шоты! — кричит Джо.

Брайан достаёт из бара лимузина две бутылки.

— «Эдвард Литровые-Руки» лучше, чем просто шоты, — смеётся он (прим.: «Edward Fortyhands» — игра серди американской молодёжи, когда к каждой руке скотчем привязывается бутылка алкоголя (сидра, водки, вина, эля или чего-то ещё) и не снимается, пока всё содержимое не будет выпито тем, к чьим рукам привязана выпивка. Обычно привязываются бутылки литражом в 1,14. Отсюда и название).

До того, как я успеваю запротестовать, бутылки оказываются прикреплёнными к моим рукам скотчем, и мои друзья дружно кричат: «Пей! Пей! Пей!»

Я делаю глоток:

— Боже, как люди могут пить это дерьмо?

— Не знаю, приятель, — отвечает Кен. — Но ты должен прикончить две бутылки до приезда в Бостон. Они сами себя не выпьют.

— Мы едем в Бостон посмотреть на стриптизёрш? — интересуюсь с опаской.

— Не, чувак. Твой тесть купил нам билеты на игру «Селтикс» (прим.: баскетбольная команда), — поясняет Брайан.

— Первый ряд! — слышу крик Джо, который вскидывает кулак в воздух. — Чёрт, да!

— Серьёзно? — спрашиваю я, отпивая немного из одной бутылки на моей руке.

Места в первом ряду «Селтикс». Сенатор действительно пытается исправиться.

Эти билеты, безусловно, плюс в его пользу.

— Дружище, пей!

Так я и делаю, хотя алкоголь, наверное, самое отвратительное дерьмо, которое я когда-либо пробовал. Мне тепло, и к моменту приезда в Бостон всё немного в тумане, потому что я выпил обе бутылки.

Достаю свой мобильный, чтобы написать Кейт пьяное сообщение:

«На тбее етсь трусики?»

Через несколько минут мне приходит ответ:

«ЛОЛ. Ты там в хлам?»

Я печатаю ответ. Я имею в виду, что пытаюсь набрать «да», но получается «удас», а затем Джо выхватывает у меня телефон.

— Ты пишешь своей жене на своём же мальчишнике? — кричит он.

Я вырываю телефон:

— Закрой рот, придурок. Она беременна.

— Хлыщ, хлыщ, — говорит кто-то, имитируя звуки хлыста. — Ты не должен пользоваться этой штукой на своём мальчишнике. Таковы правила.

— Серьёзно, — поддакивают другие. — Давай его сюда.

Я протестую, но телефон снова исчезает из моих рук, и я пинаю Джо, чтобы вернуть его.

«Да, я подкаблучник. И что?

Кейт ведь беременна. Что, если произойдёт экстренная ситуация?»

Весь мой хмельной туман исчезает после первой четверти матча, и я снова печатаю сообщение Кейт, но безответно. Она, вероятно, сейчас занята пиханием долларовых купюр в трусы стриптизёршам, учитывая вкусы Либби и Бейли.

Я смотрю на своих друзей в футболках с логотипами команды, пьяное зелёное море фанатов, которые, возмущаясь, громко кричат: «Ну же, судья, где твои глаза? Судью на мыло!» Мы, безусловно, сегодня очень раскованная группа болельщиков, потому что в этом вечере есть некое безумие.

Я даже не замечаю тех, кто тут со мной, пока ко мне не подходит какая-то девчонка и не садится рядом. Она наклоняется ко мне, её розовые ухоженные ногти скользят по моему бедру.

— Колтер Стерлинг, — произносит она.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на неё. Смутно узнаю её, но не могу вспомнить имени.

Мы встречались в Малибу до того, как меня отправили в Брайтон. Ну, «встречались» не совсем подходящее слово. Дело никогда не заходило дальше постели.

Она выглядит так же, как и тогда, только губы и сиськи стали больше, а волосы длиннее. Она явно воспользовалась услугами пластических хирургов ЛА, и честно скажу, это не заводит.

— Твоя рука на моей ноге, — говорю ей.

Она смеётся и наклоняется поближе, скользя рукой вниз.

— Дебра Этвуд, — представляется она. — Скажи ещё, что не помнишь моего имени.

Я пожимаю плечами, беру её руку и перекладываю на её колено.

— Без обид.

— После всех тех вещей, которые с нами были, Колтер? — спрашивает она, кусая нижнюю губу. — Надеюсь, ты хотя бы их вспомнишь.

«Господи, как же я ненавижу это надутое дерьмо».

Я не отвечаю, продолжая наблюдать за игрой. Дебра всегда была прилипалой, хотя мы и никогда не были парой. Переехав в Брайтон, я начал получать любовные записки и сообщения по электронной почте. Всё это длилось на протяжении нескольких месяцев, пока до неё не дошёл мой чёртов намёк, что я не заинтересован.

Она всегда создавала сумасшедшую атмосферу, и факт её присутствия не сулит ничего хорошего.

— Я следила за тобой в новостях, — начинает она. — Пока ты не сбежал в Юго-Восточную Азию, я встречалась с парнем с Уолл-Стрит. Ещё мы собирались пожениться. Я попыталась связаться с тобой, когда обручилась, и получить твоё разрешение. Но не смогла, поэтому расторгла помолвку.

— Моё разрешение? — уточняю я. — Какого чёрта тебе нужно было моё разрешение?

— Ох, ты такой милашка, — говорит она. — Ты всегда давал мне волю расправить крылья и полететь, давал некое пространство.

«Хорошо, эта девушка реально долбанутая».

— Когда ты снова прилетаешь в Малибу? — спрашивает она.

— Никогда, — резко отвечаю я.

Я задумываюсь, не на лекарствах ли она? Или не выпустили ли её недавно из психушки?

— Это моя подруга Эмбер, — говорит, указывая на девушку, её зеркальное отражение: слишком сильно накрашенная блондинка, злоупотребляющая пластической хирургией. Она наклоняется ко мне ещё ближе, напоминая мне, что она всегда была по мальчикам и по девочкам. — Эмбер и я остановились в отеле, если ты вдруг захочешь поиграть.

— Я женюсь, — прерываю её громко, перекрикивая шум толпы. — Это мой мальчишник.

Прямо сейчас, сирены завывают в моей чёртовой голове: «Осторожно, психопатка! Осторожно, психопатка!»

Я отворачиваюсь, фокусируясь на игре, но, кажется, Дебра не понимает намёка. Она снова кладёт руку на мою ногу.

— Ну, если ты хочешь отпраздновать свою последнюю ночь в качестве холостяка, мы можем тебе помочь сделать это правильно.

Предложение секса втроём. Старый Колтер Стерлинг послал бы игру нахрен, вышел бы под ручку с этими двумя — больными сучками или нет — и трахнул бы их прямо на улице у лимузина. У меня никогда не было проблем с тройничками.

Проблема в том, что я больше не тот парень.

Схватив её руку, я во второй раз за вечер бросаю ту ей на колени.

— Я думаю, моя беременная невеста сказала бы, что это слишком, — отвечаю я, вставая и направляясь к другой стороне группы. Я отправляю Джо на своё место, а эти две бимбо (прим.: привлекательная, но недалёкая девушка, «блондинка», фифа) посылают мне грязные взгляды.

Реально больные.

 

ГЛАВА 9.

КЕЙТ.

— О мой бог, вы заказали стриптизёров? — спрашиваю я после стука в дверь.

Бейли организовала мой девичник в гостиничном номере одного из отелей возле домика у озера, но я понятия не имею, что они задумали.

— Я не знаю, — сияет Бейли. — Давай посмотрим!

— Верь мне, сладкая, — добавляет Либби, кладя руку на мою ногу и сжимая её. — Последнее, чего я хочу, так это то, чтобы загорелые мужчины качали своими горячими хот-догами перед моим лицом.

— Замечательно, — мысль о горячих хот-догах заставляет меня хотеть блевать.

— Не тебе мне говорить, — подмечает Либби.

Мои подружки — уже весёлые от «Маргариты» и фруктовых коктейлей — открывают дверь и визжат, сопровождая женщину с большими сумками.

— Это не стриптизёрша, — кричит Бейли.

Некоторые из моих подружек начинают громко свистеть.

— Я думала, будут стриптизёры, — говорит Джаннет.

— У меня есть кое-что получше, — сообщает женщина, подняв фаллоимитатор. — Секс-игрушки.

— Ох, я люблю вечеринки с участием секс-игрушек, — пищит моя подруга Аманда. — Мамочка нуждается в новеньком вибраторе.

— У меня ещё никогда не было вечеринок с секс-игрушками, — отзываюсь я, чувствуя себя снова девственницей, пока девочки устраиваются вокруг женщины, которая представляется и раздаёт каталоги.

— Ты никогда не была на вечеринках секс-игрушек? — спрашивает Либби. — Это ужасно. Правда. Ты бы лучше запаслась этими штучками для медового месяца, девочка.

Вскоре комната наполняется хихиканьем, когда женщина представляется богиней секс-игрушек Линдой. Прежде чем это узнаю, я начинаю смеяться, когда мы играем в игру под названием «Сымитируй Первоклассный Оргазм», которая похожа на самое обычное развлечение. Исключение только в том, что вместо обычных цифр на доске мы используем слова: анальные бусы, фаллоимитатор, наручники, анальные пробки, лубрикант — и вместо того, чтобы прокричать обычную фразу, победитель должен сымитировать оргазм.

Когда Либби начинает громко кричать, размахивая рукой в воздухе, богиня секс-игрушек Линда останавливает её:

— Мы должны услышать твой лучший оргазм!

Либби откашливается, обводя всех нас взглядом, говорящем о том, что ей нравится быть в центре внимания. Затем она закрывает глаза, выдерживая паузу, и издаёт самый нелепый продолжительный звук, который я когда-либо слышала в своей жизни, словно порнозвезда во время оргазма. Когда она заканчивает, вся комната взрывается аплодисментами, а затем всех нас накрывает очередная волна смешков.

— Чёрт, — бормочет Эйприл себе под нос. — Кажется, девушка мне нравится.

— Либби счастливица! — кричит Джаннет.

Мы играем ещё три раунда, прежде чем Линда решает идти дальше в сфере секс-игрушек. В течение следующих двух часов мы рассматриваем всевозможные штуки, даже включая те, о существовании которых я и не подозревала.

— Это то, о чём я думаю? — задаю вопрос я, держа в руках какой-то цилиндрический предмет, выглядящий как рот в форме буквы «О» на конце.

— Это на случай, если ты устанешь делать Колтеру минеты, — громко поясняет Бейли.

Я морщу лоб, передавая эту штуку сидящей возле меня Андреа.

— Ага, проблем с этим уж точно не возникнет, — отвечаю я, представляя его стоящим передо мной с головкой члена во власти моего языка и моей рукой, обёрнутой вокруг основания его большого ствола.

Устану ли я делать Колтеру минеты? Не думаю.

Некоторые из девушек начинают завывать.

— У Колтера, наверное, большой, — говорит Джаннет.

— А мне не нравятся большие, — отпирается Эйприл, и одна из девочек толкает её локтем.

— Да что с тобой не так? — спрашивает Андреа.

— Всё со мной нормально! Как там говорится: размер не имеет значения? Правильно?

— Ты говоришь это парням, у которых маленькие члены, — встревает Хейли.

— Нет, клянусь, я прекрасно себя чувствую во время секса с маленьким, — парирует Эйприл.

— Тогда ты должна трахнуться с моим бывшим Грегом, — предлагает Хейли. — У него точно подходящий размер. Я дам тебе его номер.

— Леди, — перебивает богиня, — следующие игрушки, которые я вам покажу, связаны с анальными играми.

— Анальные игры, — повторяет Эйприл, и её лицо багровеет. — Не уж спасибо. Ничто не побывает в моей попке.

— А я люблю что-то в попке, — говорит Андреа. — Серьёзно, если вы этого ещё не попробовали, то многое потеряли.

— Она права, — поддерживает Джаннет, разглядывая розовую анальную пробку, словно та бриллиант. — Это делает твою сексуальную жизнь более насыщенной.

— Мне тоже нравится, — добавляю я мягко.

— Тогда тебе нужно купить эту, — Андреа бросает в меня одной рукой вибрирующую пробку, другой удерживая коктейль.

— Но ты же беременна! — вскрикивает Эйприл, и теперь её лицо бледнеет.

— И что? — интересуется Джаннет. — Я делала это всё время в третьем триместре моей последней беременности. Джейсон говорил, что это лучше для ребёнка.

— Лучше для ребёнка? — переспрашивает Бейли, громко фыркая. — Ага, думаю твой Джейсон просто хотел засунуть свой член тебе в задницу.

— Нет, я клянусь! — утверждает Джаннет. — Потому что ты не тычешь концом в шейку матки.

— Пфф, — Бейли выплёвывает свой напиток. — Я тоже уверена, что регулярный секс идёт на пользу беременности.

— Она права насчёт всей этой фигни с шейкой матки. По крайней мере, Колтер тоже согласен с этим, — посмеиваюсь я.

— Я возьму одну из этих анальных пробок, — заявляет Либби, подмигивая Бейли.

— Сегодня ночью мне повезёт, — посмеивается Бейли. Затем они смотрят на меня. — Чем занят Колтер на своём мальчишнике?

Я пожимаю плечами.

— Понятия не имею. Вероятно, он сейчас на катере вместе со стриптизёршами. Он написал мне раньше, что «люппит меня», — я поднимаю свой телефон под коллективное «ооооууу».

— Кто же знал, что он будет таким любящим до безумия папиком? — задаёт вопрос Сара.

Я смеюсь. Сара была моей соседкой в Брайтоне. Она помнит Колтера, когда он только прибыл в Академию Брайтон. Бунтующий, злой на весь мир и стремящийся побывать между ног каждой горяченькой девицы. Их было очень много.

— Он любит по-своему.

В «по-своему» входит срывание трусиков, называние «Принцессой» каждый раз, когда он кончает на меня, ломание кровати в папином доме, потому что Колтер трахал меня слишком интенсивно.

Думаю, его можно назвать до безумия любящим. Ведь так?

— Уверена, завтра он припрётся домой в ярких блёстках и с новым тату, о котором будет жалеть, — раздумываю я.

— Кстати говоря, о блеске, — говорит богиня секс-игрушек Линда. — Вот и твоя личная съедобная блестящая пыльца для тела.

— Блеск! — кричит Либби. — Я продаюсь.

Одна светящаяся в темноте и вибрирующая анальная пробка, три вида ароматизированного лубриканта, новенький вибратор и пара наручников про запас — вот теперь я готова к своему медовому месяцу.

Но не раньше, чем мы доиграем в эстафету, представляющую собой передачу огромного дилдо девочке за мной, не используя при этом рук.

Каким-то образом мне даже удаётся не спать в десять вечера, но затем я сонно забираюсь в одну из кроватей, слушая смех моих подруг в номере-люкс.

Я сплю до десяти утра, что является своего рода праздничным чудом. Мне даже удалось не вставать сто раз ночью, чтобы пописать! Направляюсь в ванную комнату мимо храпящих тел моих хмельных подружек, чтобы почистить зубы, потом возвращаюсь в постель и проверяю телефон.

Я не узнаю номер, с которого отправлено смс. Это просто ссылка на сайт слухов и текст с заголовком новости:

 

«О боже. Это что, бывший плохой мальчик и вскоре муж Колтер Стерлинг с горячей — явно-не-его-невестой — девушкой, которая не может удержать свои шаловливые ручки? Похоже, прошлой ночью им было очень хорошо вдвоём на игре «Селтикс». Леопард решил поменять свои пятна? Или плохой парень всегда остаётся плохим? Комментируйте, дорогие читатели».

Я читаю комментарии, пока моё сердце разбивается на осколки, хотя и понимаю, что не стоит этого делать. Большинство читателей по-прежнему уверены — Колтер Стерлинг так и остался тем самым плохим парнем.

 

ГЛАВА 10.

КОЛТЕР.

Моя голова раскалывается, когда лимузин сворачивает к дому у озера, хотя я больше и не пил прошлой ночью. «Я слишком стар для солодового ликёра», — думаю про себя, качая головой. Дьявол, я никогда не пил это дерьмо, даже будучи ещё подростком (прим.: солодовый ликёр — североамериканский термин, относящийся к типу пива с высокой крепостью).

Я написал Кейт уже третье сообщение за сегодняшнее утро. Она не ответила ни на одно, что не очень похоже на неё.