Если я умру, поднимаясь по твоей лестнице, я подам на тебя в суд из могилы»

 

Я постучалась в дверь.

— Ты пришла, — с улыбкой сказал он. Ощущение в коленях было, как после опасного подъёма.

— И я принесла носки. — Я не знаю, как это вышло, но я привезла три пары носков. Белые, разноцветные и гольфы с рисунком аргайл[38], которые выглядели очень мило, и я не могла их не купить.

— Я вижу. Заходи.

— Ну, не всё так плохо, как я ожидала. Послушав тебя, я приготовилась к худшему. — Конечно, это не Йеллоуфилд, но не так уж и плохо. Мы стояли в маленькой кухне, в которой хватило места только для бытовой техники на одной стороне и небольшого столика с двумя стульями на другой. Узкий коридор вёл, как я и думала, в остальную часть дома.

— Хочешь посмотреть? — спросил он.

— Конечно. — Я положила носки на стол и пошла за ним по коридору.

— Здесь спальня и ванная комната. — Он указал направо и налево от меня. — А это гостиная/кабинет/библиотека/кладовка. — Дом был похож на песочные часы, но в то же время был восхитительным. Вся мебель — старая и залатанная, но не грязная.

— А это Наполеон. Он хочет захватить власть над миром. — Дасти подошёл к дивану и достал пушистый чёрный комочек, который оказался котёнком с огромными голубыми глазами. Дасти обнял его, как ребёнка, и Наполеон мяукнул. Я чуть не умерла прямо там, посреди его гостиной.

Я слышала, что парни невероятно привлекательны, когда играются с детьми, но никогда этого не видела. Сейчас Дасти гладил этого котёнка, который мурлыкал, как маленький танк. Боже, как это трогательно… и сексуально.

— Хочешь подержать его? — У меня никогда не было домашних питомцев. Мои родители говорили нет, каждый раз, когда я просила об этом на день рождения и Рождество, ведь мы постоянно переезжали. Я всегда хотела собаку, но теперь я увидела, что коты не так уж плохи. Большую часть времени.

Дасти передал его мне, и кот мяукнул.

— Он говорит тебе привет. А если ты погладишь его здесь, он будет вечно любить тебя. — Он почесал Наполеона под подбородком, котёнок закрыл глаза и замурлыкал. Теперь настала моя очередь.

— Я не знала, что у тебя есть кот, — сказала я, когда Наполеон прижался ближе к моей руке.

Дасти сел на диван.

— Я не собирался его заводить, но одна женщина нашла в мусорке котят и предложила забрать одного из них, и я не смог сказать нет. Ты смогла бы сказать это ему?

— Нет. — Я села рядом с ним. — Всё реально не так плохо, Дасти. — В углу стояла книжная полка с несколькими книгами в мягкой обложке, древний телевизор с DVD-плеером — напротив дивана. На стенах висели пару фотографий. Немного не то, что я ожидала. Я несколько раз была в жилище парней, где обычно висели плакаты полуобнажённых девиц или страницы из «Playboy», а всё вокруг — заставлено банками из под пива и упаковками от чипсов.

— Здесь не так много вещей, но всё это моё. И Наполеона. Это его места. Я просто здесь живу.

В доме стояла тишина, за исключением мурлыканья Наполеона.

— Так ты все ещё злишься на меня? — спросил он.

Я не могла лгать.

— Это не полностью твоя вина. Я собираюсь разобраться с Рене и всеми остальными, когда я вернусь.

— Ты хочешь этого? Я имею в виду, они не должны знать, что ты об этом знаешь.

— Но они лгали мне, Дасти. Я не могу простить им этого.

— Ты права. — Он погладил Наполеона и вздохнул. — Поэтому у меня есть кое-что для тебя. Я хочу попросить этим прощения, или, как минимум, начать просить прощения. Согласна?

— Это не имеет ничего общего с носками?

— Нет.

Я понятия не имела, что о чём он говорит. Дасти взял спящего Наполеона и аккуратно положил в кровать около дивана.

— Я сейчас. И закройте глаза. — Я услышала, как он вышел из комнаты, затем вернулся и поставил что-то передо мной.

 — Ладно, открывай.

Я посмотрела вниз и увидела корзину с огромным бантом. Она вся была заполнена…

— Равное отношение Skittles и M&M’s. Я их посчитал. Ты знала, что в пакетике их неодинаковое количество? Я обнаружил это около пяти часов утра, когда не смог перестать думать о тебе.

— Ты хочешь сказать, что ты посчитал всё это? — Их, должно быть, здесь тысячи.

Он сунул руки в карман.

— Да, и это заняло некоторое время.

Я посмотрела на корзинку и снова покачала головой.

— Ты такой странный, Дасти Шарп.

— Странный в хорошем смысле?

Я встала и подошла к нему.

— Да. Странный, в смысле, удивительный, — ответила я, прежде чем поцеловала его.

Он вынул руки из карманов, обняв меня ими за талию, притянув к себе ещё ближе. Я почувствовала от него запах шоколада.

— Ты ел конфеты?

Он усмехнулся.

— Их же было неодинаковое количество.

— Ох. — Я пожала плечами, снова целуя его, медленнее, чем прошлой ночью. Мягче. Словно это был наш первый поцелуй. Мы оба знали, что у нас много времени. Я с головой окунулась в нарастающее во мне чувство. Его руку скользнули под мою рубашку, он подтолкнул меня назад и мы споткнулись о корзинку. Мы оказались на диване.

Затем он вытащил несколько прядей из моего пучка и обернул их вокруг пальца.

— Мы можем не торопиться, у нас есть весь день.

— Что значит не торопиться? Мне нужна демонстрация того, что меня ждёт.

— Я думаю, это будет вот так, — сказал он, медленно целуя меня в губы, прежде чем перейти к шее. — И так, — он снял мою рубашку с одного плеча и поцеловал ключицу, снимая ремешок бюстгальтера.

— Не торопиться… хорошо, — со стоном ответила я. Он засмеялся, продолжая целовать меня, не снимая мою одежду. Что, конечно, было удивительным и немного расстраивало. Я никогда не видела его без рубашки, и собиралась исправить это, стаскивая её с него, а так как у него не было выбора, он смерился с этим.

— О времени, — сказала я, восхищаясь его мышцами, которые, до сих пор, только чувствовала при прикосновении. Они просто…идеальны. В первый раз я видела его татуировки — два одинаковых китайских иероглифа. Я понятия не имела, что они означают, но подумала спросить об этом позже.

— Вау, — сказала я, прежде чем поцеловала его, начиная с шеи. Я ощущала его пылающую кожу.

— Чёрт, Джосселин. — Мне нравилось, когда он использовал моё полное имя. Он будто занимался с ним сексом. Действительно, по-настоящему хорошим сексом. — Если мы не прекратим, не думаю, что смогу остановиться, и не думаю, что мы готовы к этом. Пока.

Он был прав. Но моё тело не хотело ничего другого.

— Ты безжалостный. Сначала заставляешь меня возбудиться, а потом просишь просто… остановиться.

— Ты хоть представляешь, сколько раз мне приходилось закрываться в ванной после нашей встречи? Двенадцать.

— Ужас! — воскликнула я, положив на его грудь руку, будто собираясь оттолкнуть.

— И не говори мне, что ты этим не занималась. — Мои уши выдали меня.

— Не сегодня. — Ложь. Сегодня, когда он позвонил мне.

Он посмотрел на свои брюки и покачал головой, затем схватил свою рубашку и прикрыл их.

— Я всегда говорю себе, что смогу контролировать его, но у меня никогда не получается, — появилось ощущение, что сейчас он разговаривает со своей выпуклостью, не со мной.

— И часто ты произносишь ободряющие речи?

Он вскинул руки вверх.

— Почему тебя всё ещё видно?

Да, определённо, он разговаривает со своим членом.

— Пожалуй, я перестану быть такой… соблазнительной, — сказала я, поправляя свою одежду.

— Рыжик, ты не перестанешь. Это просто… ты ничего не должна делать. Даже ничего не делая, ты возбуждаешь меня.

Возможно.

— Может, мне начать ковырять в носу, или плеваться?

— Даже так я нахожу тебя прекрасной и очаровательной. — В эту минуту замяукал Наполеон. Дасти поднял его и поцеловал.

Иисус, как же это мило.

— Наполеон может тебе помочь? — Так как у меня нет пениса, я не знаю, как всё это дело работает. Все мои братья моложе того возраста, когда об этом говорят за столом.

— Немного. Я справлюсь с этим. Надеюсь. Сейчас ещё не так плохо.

Он продолжил смотреть на Наполеона, а не на меня, а я смотрела на его штаны. Вероятно, это самая неловкая ситуация из всех, что могла случиться.

— Это больно?

— Я в порядке, Рыжик. Тебе не нужно беспокоиться о моём члене. — Может, именно этого я и хотела. Поэтому я взяла горсть M&M’s и Skittles.

— Все не так плохо. Поедим их вместе, — сказал он, гримасничая с Наполеоном. — как фрукты с шоколадом.

— Точно, — сказала я, раскусывая один M&M’s.

— Хочешь еще чего-нибудь? Я должен был предложить. — Он пошел на кухню и заглянул в холодильник. — Как ты уже знаешь, я не умею готовить, поэтому выбор небольшой. — Я шла за ним, наслаждаюсь его спиной, а также чертовски привлекательными ягодицами. Хотя, его штаны немного сползали. Что напомнило мне о…

— Что с твоими штанами? — Он закрыл холодильник и повернулся, держа кусок сыра.

— Что?

— Как держатся твои штаны? Я уже давно хотела спросить об этом. — Я села на стул, когда он подошел к стойке и начал резать сыр.

— Ты можешь его подержать? Он ненавидит сидеть. Маленький монстр. — Дасти протянул мне жалобно мяукающего Наполеона, но как только я начала чесать его подбородок, он успокоился.

— Я ношу ремень, как ты могла заметить, — ответил он, поднимая свою рубашку.

— Но твои штаны всё равно сидят очень низко. Они просто бросают вызов гравитации. — Наполеон начал играться с моим пальцем, чуть не упав с моих колен. 

— Джос? — я посмотрела на Дасти.

— Да?

— Разговор о штанах сейчас мне не очень-то помогает. — Как долго это будет для него проблемой?

— Ладно. — Я вернула ласки Наполеона во время, когда Дасти резал сыр, а затем получил несколько сухариков из шкафа и положил их на бумажную тарелку.

— Будешь? — он протянул мне тарелку, и я взяла несколько кусочков сыра и пару крекеров. Я не была голодна, но не знал, что делать.

Дасти налил мне содовой и сел. Вероятно, так ему удобнее.

— Итак, носки. Что с носками? — спросила я, пытаясь сменить тему.

Он улыбнулся и достал одну пару.

— Я не знаю, заметила ли ты, но весь дом покрыт линолеумом, который очень скользкий, особенно, когда чистый, а ты в новых носках. Поэтому, отнеси Наполеона в мою комнату и надень носки, Рыжик.

 

 * * *

 

— Мы серьезно будем скользить по линолеуму в носках? — спросила я, когда закрыла Наполеона в комнате, чтобы случайно не налететь на него.

— У меня много свободного времени, — ответил он, надев носки на ноги, я сделала тоже самое. — Обычно я пил, курил и занимался другими не очень хорошими вещами. Но после того, как я остановился, мне нужно было найти способ трезво проводить свободное время. Кстати, пьяный я намного веселее.

— Я не знала об этом. Ты и сейчас забавный. — Он взял меня за руки.

— Ты готов, Рыжик? — Он был похож на спринтера, и я скопировала его позу.

— Готова.

— И… ВПЕРЁД! — Мы оба бросились бежать, а затем резко остановились, стараясь не врезаться друг в друга, а так же удержать равновесие. Я упала в коридоре,а Дасти занесло на кухню.

— Не честно, — сказала я, когда он снова подошёл к двери, готовясь к новому старту.

— Ну, у меня было много практики.

Я присоединилась к нему, на этот раз я попыталась оттолкнуть его, но он увернулся от меня, и я опять не уехала далеко.

— Мошенники никогда не побеждают, Рыжик

— Все равно.

— Не дуйся. Давай. — Он протянул руки и мы посмотрели друг на друга. Он побежал назад, держа меня за руки. Я боялась, что мы во что-нибудь врежемся. И так он пробежал весь дом.

— Ещё! — попросила я, когда мы остановились.

— Давай попробуем. — Он взял мою толстовку и привязал её к своей талии, а другой конец передал мне, что напомнило мне ездовых собак. Он снова побежал, а я заскользила за ним. Дасти был прав, носки великолепная вещь.

Мы продолжали бегать до тех пор, пока оба не начали тяжело дышать и смеяться не переставая. Мы упали на диван, он обнял меня и прижал к себе.

— Это разрешается? — спросила я, поворачиваясь к нему.

— Думаю, я могу себя контролировать. Сейчас. Но скоро потребуется снова принести Наполеона.

Словно услышав своё имя, Наполеон замяукал в комнате.

— Бедный малыш. Я пойду и возьму его.

Я открыла дверь в спальню Дасти и услышала, как котёнок зашуршал рядом с корзинкой со сладостями.

— Лучше бы твои лапы не торчали из моего ведра, — у меня появился шанс осмотреть комнату Дасти, в которой было настолько мало места, что поместились только кровать, комод, корзина для белья и несколько безделушек. Я обняла мяукающего Наполеона.

— Всё нормально, приятель. — Я поцеловала его, и он облизнул моё лицо.

— Спасибо, мне это как раз кстати. — Мне было любопытно узнать о жизни Дасти. Я так мало знала о нём. Он оказался чище, чем я думала. Я увидела одну фоторамку на его комоде.

На ней был Дасти, вероятно несколько лет назад, обнимающий другого парня. Парня, которого я знала.

Фоторамка выскользнула из моих рук и упала на пол.

— Джос! — Дасти услышал звук разбивающегося стекла и бросился сюда. — Что случилось?

— Н-ничего. Я просто… я кое-что уронила.

— Осторожно. Иди сюда. Я не хочу, чтобы наступила на стекло. — Он перенёс меня в сторону, мы оба стояли на носочках.

— Я принесу веник, — сказал он, оставляя меня с котёнком на руках.

Как это возможно? Почему она на одной фотографии? Ясно, что они были близки.

— Кто это, на той фотографии? — Выпалила я, когда он вернулся. Я не назвала имя парня, тем самым не выдала себя.

— Что? — Он остановился с веником в руке.

— Тот парень на фото? Откуда ты его знаешь?

Его ответ выдернул землю из под моих ног.

— Это мой брат.

 

Глава 18

Я чуть не выронила Наполеона. Натан — брат Дасти. Как такое вообще возможно?

Я открыла рот, но ничего не смогла произнести. Одна мысль снова и снова пробегала в моей голове. Убирайся, убирайся, убирайся.

— Я-я должна идти. Прямо сейчас. — Я положила Наполеона на его кровать и пробежала мимо Дасти.

— Джос, что не так? — Все. Чёртово всё не так. Я схватила сумку, ключи и бросилась вниз по лестнице. Если бы она сейчас обвалилась и скрыла меня под своими руинами, мне не было бы так плохо. И не надо было бы объяснять причину своего побега. Я не знала, что у него есть брат, брат, который теперь мёртв.

Дасти бежал за мной, но у меня было преимущество.

Дерьмо, я даже не обула ботинки. Я села в машину и отъехала от его дома, направляясь к единственному месту, о котором я могла подумать. Слезы текли по моему лицу, и мне приходилось постоянно их вытирать. Местами начинал срываться снег, но из-за тёплой температуры, он таял, падая на землю.

Невероятно, что я никого не задела на стоянке возле общежития Ханны. Я даже не знала, в какой комнате она живет, поэтому просто послала ей SMS, в котором написала, что мне нужно поговорить, и попросила её спуститься.

Она сразу же ответила и через пару минут встретила меня. Ханна заметила мои слезы, затянула меня в общежитие, и тут же заключила в объятия.

— Милая, где твои ботинки?

Я все еще была в совершенно новых носках, которые стали ужасно грязными.

— Я забыла их, — автоматически ответила я.

— Я понятия не имею, почему ты плачешь, но посмотри, как полезны мои объятия. Пойдем наверх. Моей соседки пока нет.

Мы поднялись на второй этаж. Я была здесь однажды, но без Ханны, заблудилась бы. На карте общежитие выглядело как свастика.

Она открыла дверь и втащила меня вовнутрь.

— Посиди. Я сделаю тебе чаю, и тогда поговорим, — я плюхнулась на кровать и схватила одну подушку. Её ноутбук стоял на столе, играла музыка, в которой я узнала The Black Keys - “Howlin’ for You”, я бы похвалила ее музыкальный вкус, но я была немного занята.

Мой телефон трезвонил снова. Дасти чуть ли не взорвал его с тех пор, как я уехала. Я думала, что он ехал за мной, но совершив пару манёвров, я потеряла его из виду.

Микроволновка Ханны зазвенела, и она вручила мне кружку чая Lemon Zinger.

— Я начала пить его из-за тебя. Нам не разрешают пользоваться кофейниками, и иногда мне лень спускаться в столовую, — кружка была горячей, но я все равно крепко держала её в руках.

Ханна села рядом со мной и прикоснулась к плечу.

— Что случилось, Джос? Что-то с Дасти?

Мой телефон зазвонил снова.

— Это он? — спросила она, и я кивнула. — Ты хочешь поговорить с ним? — я покачала головой. Я не смогу сказать ни слова. Это слишком тяжело.

Ханна взяла мой телефон, выключила и бросила его на стол.

— Так. Теперь ты можешь не говорить. Если хочешь посидеть здесь и посмотреть Баффи, мы так и сделаем. Все, что хочешь, — она посмотрела на меня с такой любовью и заботой, что я снова расплакалась. Дасти был прав. В моей жизни были все эти люди, они мне помогали. Я этого не заслужила.

— Я не могу рассказать тебе. Я просто... я не могу, — я хранила это слишком долго в себе. Я заперла это и положила в глубину своего сознания, но не забыла. Это была ужасная мелочь, которая всегда даёт о себе знать, когда меньше всего её ожидаешь, когда теряешь бдительность. Она всегда найдёт выход. Но я не позволяла ей. Не сейчас, не когда-нибудь.

— Это нормально, Джос. Я понимаю, что это тайна. Я, правда, помогу. Так что же тебе нужно?

— Мне нужно... — Что мне нужно? Чертова машина времени. Ещё один шанс. Другая жизнь.

— Ты можешь поручить мне всё, что я смогу сделать. Я не очень хороша во всех этих эмоциональных вещах. Некоторые девушки знают удивительные утешения и говорят правильные вещи. Я не одна из таких, — это заставило меня почти рассмеяться, и, учитывая обстоятельства, это было что-то.

— Я так растерялась, Ханна, — я смотрела на пар, поднимающийся из кружки, и отхлебнула чаю. Он ощущался домашним уютом. — Если бы ты только могла решить все мои проблемы, — я сделала еще глоток чая и почувствовала себя странно. Ханна смотрела на меня, будто я была бомбой, она ждала, когда я уйду.

— Я не собираюсь взрываться, ты же знаешь, — она кивнула.

— Да, я знаю. Я уже сказала, я не очень хороша в таких вещах. Итак, я собираюсь сделать то, что делаю, когда страдаю от этой жизни. Смотреть Баффи. Это работает. Всегда, — она встала, подошла к своей коллекции DVD и взяла первый сезон Баффи. Я не могла вспомнить, где мы остановились, но Ханне казалось, что она нашла нужный эпизод. И по какой-то странной и непостижимой причине я перестала думать о своих проблемах. Я признала его присутствие, но решила сосредоточиться на чем-то другом. Как девочка-подросток дерется с вампирами. К сожалению, я не была вампиром и не могла превращать людей в пепел. Это бы сделало вещи намного, намного легче. Бам, и готово.

Баффи истребляла вампиров со своими верными помощниками Уиллоу и Ксандером и наблюдателем Джайлзом.

Как ни странно, но я не лгала Рене. Я была здесь, у Ханны. Да, мы не работали над проектом, но я была там, где обещала.

Я могла бы солгать Дасти. Но... я не могу. Он никогда не простит меня. Он будет ненавидеть меня. Лучше, пусть думает, что я сумасшедшая, чем позволить ему узнать, что...

Да, определенно, лучше пусть он считает меня сумасшедшей.

— Ты голодна? — спросила Ханна. — У меня есть Skittles и крекеры, мы можем совершить набег на печенье моей соседки. Она не узнает, — Ханна достала из шкафа печенье и насыпала его. Я вспомнила, что оставила свои конфеты у Дасти. Это огромная потеря для меня, но я попробую вернуть её.

Она вручила мне пакет, и я взяла печенье.

— Какой у тебя размер обуви? — я знала, что её ноги несколько больше размером.

— Шестой.

— Прекрасно, — она достала из-под чужой кровати пару дешевых кроссовок. — Они должны подойти.

— Ханна? Я не буду красть обувь твоей соседки. Кроме того, это противно.

— Да ну, она вообще их не носит их, а тебе нужна обувь. Ты можешь вернуть их завтра. — Она была права. Будет глупо возвращаться домой босой. Кроме того, я вызову подозрения у Рене, и будет трудно что-то делать без обуви.

Я взяла кроссовки. Они были похожи на мои, так что надеюсь, Рене ничего не заметит. Ханна схватила печенье из мешка, и на следующем эпизоде Баффи мы услышали громкий стук.

— Что такое? — мы подождали, стук прозвучал ещё раз несколько секунд спустя, только ближе, будто кто-то стучал в каждую дверь в этом коридоре.

— Наверное, осмотр. Дерьмо, дерьмо, дерьмо! — Она вскочила на ноги и порылась в шкафу, доставая полотенце. — Это незаконная микроволновка, но они не заметят её. — Она бросила полотенце на микроволновку и поправила его. Было ясно, что она скрывает её, но я промолчала.

Стук продолжался, все ближе. Ханна жила в четвертом номере вниз по коридору. Мы могли слышать голоса, но не могли разобрать, что они говорят.

Ханна оглядела комнату и посмотрела в глазок.

— О! — сказала она, как будто была удивлена.

— Кто там?

— Смотри сама, — она отошла в сторону, и человек застучал снова.

Я посмотрела в глазок и увидела Дасти. Он спросил: «Здесь живет Ханна Гиллеспи?»

— Дерьмо, — тихо прошептала я.

Он выругался и перешел к следующей комнате, и я увидела в его руках мои конфеты и обувь. Он постучал в следующую дверь и задал тот же вопрос, но казалось, ему никто не ответил.

— Ты должна пойти и поговорить с ним. Серьезно. — Ханна открыла дверь, вытолкнула меня в коридор, и вышла за мной.

Дасти обернулся на шум, и я встретилась с ним взглядом. О, дерьмо!

— Джос. — Он пошел мне навстречу, но Ханна подняла руку, чтобы остановить его.

— Слушай, чувак. Я не знаю, что произошло между вами, но если ты сделал ей больно, я заставлю тебя съесть свой собственный член.

Дасти не сводил с меня глаз.

— Я понятия не имею, что произошло. Я просто пытался найти тебя. Я знал, что ты либо пойдешь домой, либо приедешь сюда. Дома тебя не было, и я решил, что ты здесь. Разве я что-то сделал? Пожалуйста, я не могу... — Он поставил конфеты. Я думала, он заплачет, таким мучительным выглядело его лицо.

— Пожалуйста, Джос. Я просто... я не могу перенести мысль о том, что я сделал тебе больно. Я не смогу с этим жить.

Ханна отвела взгляд от Дасти и посмотрела на меня.

— Вы хотите уединиться? Я могу найти место, где вы сможете поговорить, — я, наконец, отвернулась от Дасти и поняла, что почти все двери в коридоре были открыты и несколько пар глаз уставились на нас.

— Я не могу, — это были единственные три слова, которые слетели с моих губ. Дасти издал звук разочарования и подошел ко мне, как будто ему было все равно, если Ханна исполнит свою угрозу.

— Ладно, ладно, давайте это опустим, — сказала она, обхватывая руками меня и Дасти и толкая нас обоих обратно в свою комнату. — Я буду в коридоре. Если что-то случится, просто кричите «Баффи» и я приду.

Она закрыла дверь за нами, и я услышала, как Ханна кричит на зевак.

Я думала, что он собирался схватить меня, но он сдержался в последний момент.

— Джосселин… — он снова так произнес моё имя. — Пожалуйста, поговори со мной, — его голос сломался. — Я не могу тебя потерять…

Я никогда не видела в нем столько эмоций. Он всегда был таким уверенным.

— Это не ты, Дасти. Это я. — Самые неудачные слова в истории расставания. Только на этот раз, они были верны. Это была я. Все это было из-за меня.

— Не говори так. Это я виноват, — его руки потянулись ко мне, он обнял меня. Я больше всего хотела тонуть в его объятиях и слышать, как он произносит моё имя снова и снова, пока я не забуду обо всем.

— Я просто хочу узнать всё, но я не могу. Пожалуйста, скажи, пожалуйста, — его тоска была едва ли не больше, чем я могла предполагать, так что я закрыла глаза. Я должна придумать что-то. Быстро.

— Я просто... Я поняла, что ничего не получится. Это бессмысленно. Ты и я. Было приятно, пока это длилось, но я больше не могу. Мне жаль. Мне так жаль. — Моё решение не плакать рассыпалось. Я потеряла его. Я не могу держаться на ногах, оседаю на пол, но Дасти поймал меня, прежде чем я ударила его. Я попыталась оттолкнуть его, но его руки слишком сильны, он держал меня крепко.

— О, Джос. Что ты делаешь? — Он начал покачивать меня, а я лишь рыдала, я не могла бороться с ним. Это было слишком приятно, чувствовать чужие объятия, когда я плачу. Я сделала слишком много, чтобы только он приносил мне счастье.

Я провела руками по его свитеру, и он положил руку мне на голову, я слышу биение его сердца.

— Моя красивая девочка, — сказал он, но я не слушала.

Мы по-прежнему на полу, но почему-то он взял меня на руки и положил на диван. Я потянулась к нему. Он выдохнул в мои волосы. В его движениях не было ничего, предполагающего намёк на секс. Он просто утешал меня.

Он начал что-то напевать, но мои мысли перепутались, я не узнала эту песню.

— Вы что, смотрите Баффи — истребительницу вампиров? — эти слова почти испугали меня. Мой плач замедлился вместе с наводнением в душе. Мне нужен был платок, хоть какой-нибудь, но здесь я ничего такого не нашла.

— Хм, да, — мой голос был забит слезами и остатками эмоций.

— А знаешь, я никогда не смотрел Баффи, хотя слышал, что она классная. Я обожаю сериал «Светлячок», Джосс Уидон такой задира.

— Я никогда не видела его, пока Ханна мне не показала. Мы смотрим только первый сезон. Он снят в 90-х, так что здесь компьютеры просто огромные. — Мы что, правда говорим о Баффи, прямо сейчас? Да, да. И как у нас получалось именно сейчас заговорить о Баффи?

— О, печеньки. Хочешь?

Он действительно собирается кормить меня печеньем и обсуждать Баффи?

— Что ты делаешь? Пять минут назад я думала, что ты сейчас сломаешься.

— Я был близок. Но ты важнее моих эмоций и желаний. Ты всегда важнее. Я не могу сломаться, когда нужен тебе.

— Кто-то сказал, что ты мне нужен?

Ему даже не больно.

— Просто ешь печенье, Рыжик.

Я откусила печенье, оставшуюся половину съедал он, затем брал другое, и мы делали то же самое. Мы смотрели Баффи и ели печенье. Всё это не имеет никакого смысла, и в то же время давало возможно понять, что происходит вокруг.

 

Глава 19

Спустя некоторое время печенье закончилось, а меня мучила головная боль. Дасти все еще обнимал меня, и я вспомнила, что Ханна по-прежнему ждала в прихожей.

— О, Боже. Мы забыли про Ханну.

— С ней все в порядке. Не беспокойся за нее.

Мой нос был всё ещё заложен, и я шмыгала.

— Вот, — сказал он, найдя упаковку бумажных салфеток на полу под диваном. Ему пришлось отпустить меня, чтобы найти их, и, как только его руки перестали обнимать меня, я осознала, что хочу, чтобы они вернулись обратно. —Держи.

Он протянул мне салфетку, и я высморкалась. Не самое сексуальное действие, но я старалась, чтобы это выглядело как можно приличнее, насколько это было возможным. Я знала, даже не глядя в зеркало, что моё лицо полностью покрыто пятнами, как будто я подхватила какую-то болезнь, и мне стало гораздо сложнее открывать и закрывать глаза, чем раньше.

— Хочешь воды? Я могу принести.

Я хотела, но больше этого мне не хотелось, чтобы он оставлял меня, и я отрицательно покачала головой.

Дасти повернул голову и крикнул:

— Баффи!

Секунду спустя дверь приоткрылась.

— Не ты должен был звать меня, но я пришла на всякий случай, — сказала Ханна. — Я вижу, тебе лучше.

— Можешь принести ей воды?

— Конечно. — Ханна схватила красную чашку из сервиза в шкафу и умчалась. Она вернулась обратно через мгновение с чашкой прохладной воды. — Крикните, если будет нужно что-нибудь еще.

Она подошла к книжному шкафу, что-то взяла из него и снова вышла, закрыв за собой дверь. Я стала жадно пить воду, разлив немного из чашки.

— Если тебя так мучила жажда, должна была сказать мне.

— Я не хотела, чтобы ты куда-нибудь уходил, — сказала я, опустошив чашку и протягивая ему пустую. Он вытер мое лицо чистой салфеткой.

— Я не собираюсь никуда. Даже если ты попытаешься меня заставить. 

Мне нравилось слушать то, что он говорит, в то же время я ненавидела это.

— Мы не можем, Дасти. Мы просто не можем.

Сейчас я была первой, говоря «нет». Он приложил палец к моим губам, чтобы остановить мои слова.

— Не прямо сейчас, Рыжик. Позднее. А сейчас могу я насладиться тем, что я здесь и обнимаю тебя?

Я кивнула. Я тоже наслаждалась этим.

— Если ты хочешь спать, хорошо. Закрывай глаза.

Я закрыла, и он начал напевать снова. Я слушала, не открывая своих глаз. Я знала, что он превосходный битбоксер, но не знала, что он умеет петь. Дасти Шарп — человек с множеством талантов. Я позволила себе утонуть на его руках, потому что вскоре я должна буду найти выход и отречься от него. Но сейчас я наслаждалась последним моментом счастья. Он станет для меня последним надолго.

 

* * *

 

— О, чёрт, посмотри, — сказал Дасти, когда я проснулась.

Я провалилась в глубокий сон без сновидений и проснулась, когда свет в комнате Ханны погас. Я выглянула в окно, которое было частично занавешено чем-то, похожим на душевую занавеску. Мир был окутан мраком, и повсюду лежал снег. Судя по всему, снега было уже несколько дюймов, и он не думал останавливаться.

— Рене говорила, что ожидается снег, но я надеялась, что Рене ошиблась, — сказала я, протирая глаза.

— Правда. Мы должны доставить тебя домой.

Он начал двигаться, но я вцепилась в него, чтобы помешать.

— Все не так уж и плохо.

— Джосселин, — сказал Дасти, пристально глядя на меня. — Я не могу позволить тебе вести машину в такую погоду. Ты можешь перестать и позволить мне отвезти тебя, или мы можем поспорить об этом немного, а затем ты перестанешь и все-таки позволишь мне отвезти тебя. Выбор за тобой.

Я закатила глаза.

— Я могу позвонить Мейсу, тебя он тоже довезёт.

— Нет, все нормально. Ты удивишься, но моя машина замечательно справляется со снегом.

— Так ты запрещаешь мне садиться за руль, но я не могу запретить тебе? Двойные стандарты?

— Хорошо, хорошо, — сказал он, целуя меня. Я позволила себе поддаться, потому что это чертовски приятное ощущение, и если наш поцелуй должен стать последним, я собиралась сделать его бесценным.

— Твои губы одновременно соленые и шоколадные на вкус, — сказал он, улыбаясь тому, что поцеловал меня.

— Это плохо?

— Нет, это хорошо.

После этого мы не говорили какое-то время. Мы оба были нерешительны, он, потому что не хотел воспользоваться моей слабостью, а я, потому что боялась позволить себе зайти слишком далеко.

Я была так близка к тому, чтобы сорвать одежду с него и себя, даже, несмотря на то, что это была комната Ханны, а она была снаружи, и её соседи, вероятно, могли нас услышать. Наконец, я собрала все силы в кулак, чтобы отбросить эти мысли.

Люди использовали секс на протяжении веков как спасение. Почему я так долго бежала от этого, возможно, это помогло бы и мне?

— Дасти, — сказала я, отстраняясь от его губ.

­— Рыжик. Мы должны остановиться, даже если я не хочу. Это неправильно. Сейчас неправильно, даже если ты скажешь не останавливаться.

 Да, я могла бы сказать. Действительно, действительно сказать.

— Это кровать Ханны, и сейчас не подходящее время. Я не хочу заходить дальше, чем сейчас.

— Почему ты такой джентльмен?

— Ты бы так не сказала, если бы встретила меня год назад.

И как только он упомянул о том, что было когда-то, пелена эмоций стала спадать. Что я делала? Я закрыла себя от него.

— Я собираюсь звонить Мейсу.

Я встала и перелезла через него, поднимая свой телефон со стола Ханны.

Дасти наклонился ко мне, поднимая мою рубашку так, чтобы он мог поцеловать мою шею. Я пыталась игнорировать, как только могла, в телефоне я обнаружила кучу пропущенных от него и Рене.

— В чём дело? — спросила я, зная, что сейчас оглохну от криков Рене.

— Где тебя носит? Я столько раз звонила тебе. Снег идет все сильнее и сильнее, я думаю, ты должна быть уже дома. Если бы ты не перезвонила мне через 10 минут, я бы отправила за тобой Мейса, где бы ты ни была.

— Прости меня. У меня села батарея, и я не могла найти зарядное устройство, поэтому я воспользовалась зарядным Ханны.

Она вздохнула, а Дасти продолжал целовать меня. Черт, это отвлекает. Я потянулась рукой назад и слегка ударила его по носу и случайно попала в глаз.

— Ой, — сказал он, отодвигаясь от меня.

— Извини, — сказала я губами беззвучно.

— Что это было? — мгновенно отреагировала Рене.

— Ничего, что-то упало.

Я надеялась, что она купится.

— Окей, хорошо, Мейс выезжает прямо сейчас.

— Окей, пока.

Я повесила трубку и повернулась назад.

— Нехорошо. Рене определенно слышала тебя.

Он выглядывал из-за моей шеи.

— И что? Я скажу, что заехал сюда поздороваться.

Он улыбался, но мне не казалось это смешным.

— Не лучшая идея шутить прямо сейчас, Дасти.

 Я отстранилась от него и стала собирать свои вещи.

— Баффи! — крикнула я, и Ханна мгновенно примчалась.

— Что случилось?

— Ничего. Мне просто было интересно, сработает ли. Мейс едет за мной. Можешь убедить его позволить Дасти отвезти меня?

Она подошла к окну и выглянула из него. Ветер заметал пенистым белым снегом все вокруг, обычно шумная аллея была безлюдна.

— Черт. Довольно проблематично. Я бы вообще не хотела, чтобы вы ехали куда-либо.

— Я живу в Старом городе. Отсюда недалеко пешком, — сказал он.

—Ты можешь согласиться прямо сейчас, или мы поспорим немного, и ты согласишься потом, — сказала я, вернув ему сказанные слова.

Получите-распишитесь. Он поднял руки вверх.

— Хорошо, хорошо. Я, действительно, сглупил, говоря тебе «нет», Рыжик.

— Вот так и должно быть, — сказала Ханна, кивая и похлопывая Дасти по плечу.

— Твоя женщина всегда права. Даже если это не так.

Мейс написал мне, что приехал. Ханна сохранить мою корзинку со сладостями, потому что я не смогла бы объяснить, откуда она взялась, не вызвав подозрений.

— Клянусь, я не буду трогать их. Тот Skittles уже испорчен.

Она поморщилась и положила их обратно в шкаф.

— Хорошо, потому что я буду искать изощрённый и мучительный способ твоего убийства, если с ними что-нибудь случится.

— Договорились.

Шторм был в самом разгаре, когда мы спускались по лестнице. Я туго затянула свой капюшон, Дасти сделал то же самое.

— У тебя нет зимнего пальто?

— Я в спешке выбежал из дома, Рыжик. У меня не было времени подумать о подходящей одежде.

— Ох, ну ладно.

Мы побежали к грузовику, и Дасти обогнал меня так, что я была посередине.

— Эй, парень, что ты здесь делаешь?

Дасти непринужденно усмехнулся.

— Я приехал проведать Джос и застрял здесь из-за этого сумасшедшего шторма. Вы не могли бы подбросить меня, чтобы я мог добраться до дома?

— Без проблем.

Мейс посмотрел на меня и удивился, возможно, мое лицо было все еще красным от слез. Ханна и Дасти уверяли меня, что это не так, но кто знает. Мейс поехал уверенно через заснеженные улицы, и я не успела опомниться, как мы были у Дасти.

— Увидимся, — сказал Мейс, повернув голову так, будто он видел перед собой что-то подозрительное. Внимательно.

— Конечно, спасибо, что подвез.

Дасти посмотрел на меня, и я увидела, что он хотел поцеловать меня на прощание, но это было невозможно в данной ситуации.

— Пока, Рыжик, увидимся позже.

— Увидимся, — сказала я. Еще одно неубедительное прощание. Я чуть не сказала ему передать привет Наполеону, тогда это означало бы, что я уже была у него в гостях, что вызвало бы много вопросов, на которые я не смогла бы ответить. Хотя только перед тем, как выйти, он схватил меня за руку и крепко сжал. Я ответила ему пожатием, и он ушел, я выдохнула, когда он закрыл дверь, впустив в машину кружащиеся снежинки. Я видела, как он подходил к задней части дома, поднимался по лестнице, и как загорелся автоматический фонарь, когда он поднялся наверх. Он помахал последний раз и закрыл дверь. Мейс покашлял и включил радио громче. 

— Будь осторожна, — сказал он.

— Осторожна?

 Я все еще смотрела на дом Дасти, пока мы отъезжали.

— Я думаю, ты знаешь, — сказал Мэйс.

— Я встретился с ним взглядом в темной кабине машины.

— Пожалуйста, ничего не говори.

Мне не нужно было, чтобы сюда примчалась Рене. Кроме того, я покончила с Дасти прежде, чем всё началось, так что, в любом случае, волноваться уже не о чем. Мы закончили то, что было между нами. Я уверена, что все еще висела бы у него на шее, останься мы бы в доме. Это было неизбежно, я бы не изменила своего решения, чтобы побыть с ним наедине, и, если бы он попытался разубедить меня, я бы сказала, что мы не можем быть вместе. В конце концов, он бы нашёл себе кого-то ещё. Кого-то эмоционально устойчивее меня.

Кого-то, кто не несёт ответственности за гибель его брата.

 

Глава 20

Я думала, что когда вернусь домой, Рене запрёт меня в моей комнате.

— Никогда больше так не делай, — сказала она, словно выжимала жизнь из меня. Я совершала куда больше опасные вещи, чем это, и она о них знала, но это не останавливало её от упрёков по поводу моего незаряженного телефона и поездки в шторм. Я просто ждала, пока она закончит читать мне нотации.

— И, вы сделали ваш проект? — спросила она, пока с невероятной скоростью переключая передачи. Чёрт. Я забыла свою сумку в доме Дасти.

— Я забыла свою сумку, — сказала я.

— Я могу отвезти тебя завтра утром к Ханне, чтобы ты её забрала. И, возможно не всё так плохо, из-за погоды они могут отменить занятия.

— Нет, всё нормально. Я просто… заберу её, когда смогу, — я не могла позволить Рене отвезти меня к Ханне, потому что моя сумку была не у неё. 

— Ты уверена?

— Да, — я пошла в гостиную, чтобы она не увидела моего лица.

Все остальные смотрели погоду.

— Кажется, завтра ничего не изменится, ребята, — сказала Тейлор. По телевизору говорили о закрытии школ и перебоях в подачи электроэнергии.

— Вряд ли они отменят занятия. Помнишь, как было в прошлом году из-за тех несчастных случаев они отказались отменять их? — сказал Хантер.

— Я ставлю на то, что отменят. Кто за? — спросила Тейлор, поднимая руку. Дара, Пол и я тоже подняли руки. — А вы думаете, что не отменят? — все остальные кивнули в ответ. — Хорошо, проигравшие организовываю ужин и оплачивают счёт. Идёт?

— Идёт, — дружно ответили мы.

— Значит, договорились, — сказала Тейлор, давая пять всем нам.

Я села на край дивана, поближе к телевизору, чтобы послушать погоду дальше. Я надеялась, что завтра отменят занятия, тогда я смогла бы подольше потянуть возвращение своей сумки.

А также я смогу побыть у себя в комнате, вдали от всех, подумаю, что, чёрт возьми, я собираюсь делать с Дасти, как заставить его прекратить меня преследовать. Всё это кажется мне очень плохим подростковым фильмом, только без счастливого конца и эпического медленного поцелуя под убийственную музыку.

 

* * *

 

За эту зиму всего два раза отменяли занятия. Такой снежной бури в Мэне не было довольно долго. Она оказалась намного хуже той, что предсказывали синоптики. Поэтому сегодня мы все остались дома, кроме Мейса. Он предложил прочистить дорожки для наших соседей.

Этой ночью я почти не спала, поэтому сейчас, все спали кроме меня, к тому же, мой сон с Дасти перепутал весь мой режим сна.

Дасти написал мне несколько сообщений, спрашивал, хорошо ли я добралась до дома. Я ответила, что да. Он пытался завязать разговор и даже звонил пару раз, но я игнорировала его. Почему он так всё усложняет? Было бы чертовски проще отпустить его, если бы он просто совершил что-нибудь ужасное, например, обманул бы меня.

Если бы он не был таким… собой, всё было бы гораздо проще. Когда я решила порвать с Меттом, всё было легко. У нас состоялся нормальный разговор, мы пустили несколько слёз и немного огорчились. Дасти был совсем другим.

Я порылась в своих воспоминаниях, пытаясь отыскать образ Натана, его брата. Я знала, что у него был сводный брат в штате Мэн, он часто о нём говорил, но никогда не показывал фото, и ещё Натан называл его Бузз. Почему я раньше не смогла всё это соотнести, у них была одна фамилия, у них был общий отец. Дасти назван в чести матери.

Натан всегда с нежностью говорил о своём брате, хотел чаще с ним видеться. Он рассказывал, каким необузданным был его брат, рассказывал нам о нём.

Я не знала, что все эти рассказы и истории окажутся так важны. Я не придала им значения. Если бы я не была такой идиоткой, возможно, я поняла бы это раньше и остановилась. Но нет. Я дождалась, пока не влюбилась в Дасти и не захотела увидеть его голым, кое-чем соединиться с ним, как пошло выразилась бы Ханна. Жизнь преподнесла мне удар, который я заслужила.

Я должна принять его со стоической тишиной и двигаться дальше. Что изменилось между мной и Дасти, я не могу оставаться там, где сейчас, а он не сможет остаться с девушкой, с которой не может быть. Это будет нечестно по отношению к нему.

Я несколько раз закричала в подушку, по это мало чем помогло. Поэтому я поднялась наверх, чтобы выпить ещё одну кружку чая, я реально стала чайным наркоманом. По пути на кухню кто-то произнёс моё имя из гостиной.

— Джос, — конечно, он был здесь. Дасти Шарп похож на почтовую службу. Ни дождь, ни снег, ни моё игнорирование не могло остановить его. Будь холодна, будь холодна, будь холодна.

— О, Дасти. Сумасшедшая погода, правда?

Это было не холодно, Джос.

Он одарил меня странным взглядом, затем встал и протянул мою сумку.

— Я вернулся в кампус за своей машиной и увидел Ханну. Она попросила передать её тебе, вот я и пришёл. — Я разрывалась между благодарностью и яростью, что он поехал в такую погоду из-за моей сумки.

— Ты не должен был этого делать, — сказала я, прекрасно понимая, что все смотрели на меня.

— Я знаю, но мне было не сложно. К тому же, дороги не так уж и занесло.

Снег до сих пор падал, но не так, как вчера вечером. И снова я разрывалась между желанием оттащить его в сторону, чтобы накричать на него, и нежеланием, чтобы он знал, как сильно я заботилась о нём. Если бы он узнал об этом, он бы от меня не отстал.

Почему я не могу просто ударить его и убежать, словно на детской площадке? Это сделало бы вещи намного проще.

Я подошла к нему и взяла сумку.

— Спасибо, Дасти. Тебе действительно, действительно не нужно было этого делать.

— Я знаю, — тихо сказал он, смотря на меня такими глазами… Чёрт, эти гипнотические глаза. — Я сделал это для тебя, — сказал он так, чтобы никто не смог услышать.

— Нет, — ответила я ещё тише и покачала головой.

— Давайте пойдём на улицу, поиграем в снежки, слепим снеговика, а потом попьём горячее какао. Кто за? — спросила Тейлор, вскакивая на ноги.

— Я, — поднимаясь сказал Хантер. Две секунды спустя уже все надевали шапки и варежки.

— Ты в игре? — спросил Дасти, по его лицу можно было сказать, что он флиртовал со мной.

Я не могла ответить нет. Мы все впали в детство. Мейс опустил шляпу Дары ей на глаза, она бросилась за ним, он поцеловал её, и она сдалась. Я вздохнула и присоединилась к ним.

Дасти наклонился и поставил передо мной мои ботинки. Он уже обулся. Все остальные были слишком заняты сборами, чтобы это заметить. Поэтому я использовала это время, как шанс поговорить с ним.

— Мне не нужна твоя помощь.

— Не сердись на меня. Я знал, что тебе нужна твоя сумка, а ты, очевидно, не могла её забрать, так что я принёс её тебе. Жаль, что мы не смогли поговорить. Как думаешь, могу я прийти позже вечером?

Он говорил тихо и быстро, будто мы говорили об ограблении банка.

— Я не думаю, что это хорошая идея. Давай просто получим удовольствие, и поговорим об этом позже, хорошо? — Я улыбнулась и пошла на улицу. Хантер и Тейлор уже делали снежных ангелов, все остальные играли в снежки.

— Мальчики против девочек, — предложил Мейс.

— Нет, так не пойдёт, приятель, — сказала Рене. — Ты в два раза сильнее меня и Тейлор. Несправедливое преимущество.

— Разве ты не… за борьбу за права женщин? — спросил Мейс.

— Ты, мой друг, намного сильнее меня, и поэтому, ты можешь поднимать тяжёлые предметы, — сказала Тейлор. — Так что, пусть остаются мальчики против девочек, только Мейс будет выступать на нашей стороне.

Все согласились с таких распределением, а Дасти подмигнул мне.

— Никакой пощады, Рыжик. Задай жару. — Конечно, для того боя нам нужны окоп или стены, и за это огромное дело взялись Мейс и Рене. Я не хотела быть здесь. Я хотела оказаться в своей комнате и ненавидеть себя. Хорошо, что никто не мог читать мои мысли, иначе, он бы забеспокоился обо мне.

— И.. начали! — крикнул Мейс. Мы побежали за ним. Всюду летели снежки и мы вечело кричали. Я оставалась немного в стороне, и Дасти это заметил.

— Давай, Рыжик. Покажи, на что ты способна. — Он начал бросать в меня снежки с невероятной точностью, один попал мне в ногу, другой в живот. Я бросила в него один снежок, когда он — уже три. — Ну, давай же, покажи!

Ах, вот оно что. Да, мои волосы действительно были рыжими, и да, он своими бросками приближал меня к поражению. Я сформировала огромный снежок и кинула в него с такой силой, с какой могла. Да. Прямое попадание. Прямо в сердце. Он посмотрел в место удара и улыбнулся.

— Хорошо, ладно. Теперь мы поговорим.

Мейс был занят Хантером, а Дара и Тейлор — Полом. Это была немного нечестная борьба, потому что Тейлор целилась ему по ногам, а Дара в живот. Мы играли без попадания в лицо, но она уже была близка к нарушению правил.

Я бросила другой снежок в Дасти, но тот увернулся. Он бросил в меня — и я сделала то же самое. Мы танцевали друг с другом, отбиваясь от своих снежков.

— Что ты собираешься делать, Рыжик? Что предпримешь?

Он пытался попасть мне в голову, но по моему опыту, молчание нервировало больше, чем ненужные слова. Мы кружились друг с другом и я почти слышала музыку Дикого Запада на заднем фоне.

— Я не собираюсь проигрывать, Рыжик. Я повалю тебя, это точно.

Наконец, я решила рискнуть.

— О, да?

— Да, — сказал он, и я сделала свой ход.

Я рванула вперёд на него, он упал на спину так, что если бы не было снега, что-нибудь себе сломал. Я приземлилась на него сверху, прижимая его за плечи.

— Я победила, — улыбкой сказала я. Перед игрой я убрала свои волосы под шапку, но теперь они выбились и свисали между нами. Я поняла слишком поздно, какую двойную игру вёл Дасти. Если бы на нас не было верхней одежды, кое-что бы нас выдало. Но, одежда не спала от ощущения, поэтому я поднялась с него. Мы оба тяжело дышали, и, как все остальные, лежали на снегу.

— Мы выиграли, — сказал Мейс, пробивая кулаком воздух.

— Да всё равно, — сказал Хантер, бросая в его лицо снег.

Мальчишки.

Дасти повернулся на бок.

— Тебе понравилось?

— Не думаю. — Я отодвинулась от него.

— Я знаю, что ты пытаешься сделать, но это не сработает.

— А что я пытаюсь сделать?

Он подвинулся чуть ближе ко мне, я чуть дальше от него. Если мы так продолжим, то вскоре окажемся позади двора.

— Избавиться от меня. Это довольно очевидно. Я знал, что у тебя есть прошлое, когда встретил тебя, но я не собираюсь ставить это прошлое между нами. Ты не твоё прошлое, Джосселин.

Почему? Почему он всегда так произносит моё имя?

О, Дасти, ты понятие не имеешь, какое у меня прошлое. Странным образом, моё прошлое оказалось и его тоже. Теперь я поняла, почему он стал таким. Он потерял своего брата и, вероятно, понимание этого далось ему с трудом. Его прошлое было одним чемоданом, который легко можно запихнуть в любой отсек. Но моё прошлое — огромный сундук с сорока замками, обмотанный цепями, будто пиратское сокровище. И он думает, что представляет моё прошлое.

— Позволь помочь тебе. Позволь преодолеть его, Джос. Я хочу быть с тобой.

Я посмотрела в его зелёные глаза, от которых сходила с ума, и сказала слова, которые разрезали меня, словно нож.

— А я не хочу быть с тобой. Прости. — Я ждала его реакции. Он мог быть шокированным или разозлиться. Но нет. Вместо этого он сделал одно быстрое движение — поцеловал меня. Я слишком поздно поняла, что происходит.

Мои губы предали меня.

Они знали губы Дасти и были просто счастливы встретиться с ними вновь. Они радовались, пока мой мозг пытался призвать к рассудку моё тело. Но один звук заставил нас прекратить, словно выстрел ружья в воздух.

— Что, чёрт возьми, вы делаете? — голос Рене оказался прямо над нами. Я и Дасти посмотрели наверх. — Серьёзно, прямо сейчас?

Дасти первый поднялся на ноги, затем я.

— Это не то, о чём ты подумала, — сказал Дасти. В это же время я сказала:

— Это не его вина.

— Домой, Джосселин. Я поговорю с тобой позже. — Она показала пальцем на дом, словно я была ребёнком, который разорил клумбу. Да, я достаточно наслушалась её лекций, наслушалась того, что мне делать, но я была в состоянии управлять своей собственной жизнью.

— Нет. Я не пойду. Мне не пять лет, и ты мне не мать. Мне почти девятнадцать. Я сама позабочусь о своей жизни. Если я захочу целоваться с Дасти на лужайке, я буду. Я не напиваюсь, не прогуливаю занятия и не нарушаю комендантский час. Я делала так раньше, но не сейчас. Я уважаю тебя, уважаю твои правила и твой дом. Так что перестань судить меня по моим прошлым ошибкам. — На самом деле я говорила не о Дасти, по большей части. Рене помогла мне найти серьёзную причину оттолкнуть Дасти, застав нас за поцелуем. Но я не хотела, чтобы мы выясняли это на глазах у всех.

— Джосселин, просто пройди в дом, и мы обсудим это. — Она не отступила. Мы всё равно поговорим, только не на глазах у всех. Пробираюсь к ступенькам я с сильно пинала снег. Я слышала, что Дасти пытался сказать мне что-то, а Рене ответила ему, но я не расслышала их разговор. Мне и не нужно. Я могла себе его представить.

Я сняла ботинки и куртку, оставив сохнуть у двери. Я хотела быстрее попасть в свою комнату, когда открылась дверь и я столкнулась с серьёзным взглядом Рене. Это был её первый уровень угрозы. Почти такой был у неё, когда я случайно сказала Полу, что, возможно, Рене беременна. Но она не была беременна, а узнала, что я так ему сказала, мне не очень-то поздоровилось.

— Ты не убежишь от меня, Джосселин Мередит Арчер. Мы сядем и поговорим. Я не позволю тебе делать что-либо, пока мы не обсудим это. Сядь. СЕЙЧАС ЖЕ.

Она указала на диван, у меня не было другого выхода.

— Хорошо. Начнём с очевидного. Почему ты целовалась с Дасти?

— Есть правила, запрещающие мне его целовать? Я не соглашалась на это, когда переехала сюда.

— Не смей разговаривать со мной в таком тоне. Я не в настроении. — Она села в кресло и стала ждать.

— Прекрасно. Я целовалась с ним, потому что он поцеловал меня. Ты когда-нибудь пробовала избежать поцелуя, когда тебя уже целуют? Не так-то просто.

— Разве что ты хотела поцеловать его?

На этот вопрос можно было ответить и да, и нет. Больше да, чем нет, но мне нужно было, чтобы Рене поверила в моё «нет».

Если она подумает, что он заставил меня, ей это не понравится. Но что ещё я могу ответить? Если она подумает, что он воспользовался мной? Дасти никогда больше не разрешат подходить ближе, чем на десять миль к этому дому. Ему с Хантером придётся скрывать своё общение. А если Рене узнает правду?

Нет, я не могу этого сделать. Я не ненавижу Дасти. Я не хочу, чтобы он страдал, именно поэтому я должна заставить его уйти из моей жизни.

— Да, — тихо ответила я.

— Как долго это продолжается? — Если по правде, то с той минуты, когда он помог мне с проклятым торговым автоматом. Если бы я могла вернуться назад во времени, я бы не вышла тогда в коридор. Но это могло привести к ядерной войне или что-то вроде того, как эффект бабочки, так что, возможно, это не очень хорошая идея. Мою жизнь изменил проклятый торговый автомат.

— Не так долго, — ответила я.

— О чём ты думала, Джос? — я хотела играть, что не знаю о их просьбе, чтобы Дасти поиграл роль няньки для меня, но моя решимость с треском провалилась.

— Чего вы ожидали, когда попросили его приглядеть за мной? О чём вы думали?

— Как ты узнала?

Я вскинула руки в отчаянии.

— Он мне сказал. Если кто-то и имеет право здесь злиться и кричать, так это я. Почему вы это сделали, Рене? — Я не осознавала, что встала с дивана и кричала. Я так была зла на неё.

Рене тоже поднялась.

— Потому что я не знала, что мне делать! Ты не дала мне другой вариант. Либо ты уехала к маме, либо сюда. Я знала, что тебе не понравится переезд к маме. Тут ещё стал чаще заходить Дасти, он рассказал мне о своём прошлом, я думала, что может быть, он поможет тебе, ты бы стала вновь моей прежней сестрой.

Я прервала её.

— Ты хочешь сказать, что сейчас я не твоя сестра? Ты что, чёрт возьми, серьёзно? Я не могу быть твоей сестрой, потому что изменилась? Это не семья, Рене. И теперь ты ещё скажи, что не любишь меня.

Я смотрела, какой эффект произвели на неё мои слова. Её лицо выражало такое потрясение, будто я только что ударил её.

— Я всегда буду любить тебя, но я не знаю тебя больше. Я не знаю, как разговаривать с тобой. Я не знаю, что делать… — По её лицу начали течь слёзы. — Я всегда буду, всегда буду любить тебя. Это никогда не было вопросом. Как ты могла подумать, что я не люблю тебя, Джос?

Я обняла её, и она зарыдала всё сильнее. Это были новые воды для меня. Рене никогда не была такой эмоциональной, как я. Чаще всего она просто кричала. Я помнила только несколько раз, когда она плакала. Один из них — когда рассталась с Полом. Она пыталась скрыть всё в своей душе, но я — её сестра, и я знала, что происходит у неё внутри.

— Я так запуталась, Джос. Я не знаю, что делать. Я не знаю, как тебе помочь, я чувствую, что давлю на тебя. — Она положила голову мне на плечо.

— Ты не давишь на меня. То, что произошло не имеет ничего общего с тобой. Это не твоя вина. — Я погладила её спину.

— Но я уверена, что старшая сестра должна знать, как помочь. Я должна давать мудрые советы и выпекать печенье и… прочее дерьмо. — Я засмеялась, она тоже.

— Ты и так говоришь слишком много мудрых слов. Ты не виновата, что я их игнорирую. Не твоя работа спасать меня, Рене.

Она отстранилась, и я вытерла рукавом ей слёзы.

— Я всего лишь нуждаюсь в ремонте, Рене. Просто немного потрёпана, но кто из нас нет?

Она кивнула и ещё раз меня обняла.

— Ты не должна обходиться только мудрыми советами, — сказала она.

— Этого больше не повториться, я гарантирую.

Каким-то образом я отвела её внимание от моего поцелуя с Дасти. Я не намеревалась делать этого. Наоборот, я собиралась этим воспользоваться. Мы снова сели на диван, я положила голову на её плечо, и на этот раз она заиграла с моими волосами.

Когда мы были детьми она ревновала меня к тому, что ни в одном из наших братьев и сестёр не проявился ген рыжих волос. Кроме меня. Прозвища в виде «Рыжеволосая» или «Имбирный ребёнок» часто использовались в моём доме. Некоторые были приятными, другие нет.

— Не сердись на него, Не, — попросила я. Он не заслужил этого. — Я собираюсь покончить с этим.

— Я буду на него злиться. Мы договаривались, что он присмотрит за тобой, удержит тебя от неприятностей, но не влюбляться в тебя.

— Тебе не нужно беспокоиться по этому поводу, я не собираюсь это продолжать.

— Это мудро с твоей стороны. Могу я узнать почему?

Теперь пришло время моего выступления.

— Он просто друг, понимаешь? Я не думаю, что сейчас мне нужно что-то большее. Я хочу сосредоточиться на учёбе и попытаться разобраться в себе. — За эту речь я заслужила Оскар. Даже я подумала, что это звучит искренне.

— Теперь ты больше похожа на мою сестру.

— Ты скучаешь по ней?

— Я не знаю. Я скучаю… частично. Раньше я знала, чего можно от тебя ожидать. Теперь ты немного необузданная. Немного непредсказуемая.

— Я же рыжая.

— Да, ты стервочка.

Мы обе рассмеялись, и я прижалась к ней.

— Люблю тебя, сестра.

— А я люблю тебя больше, сестрёнка.

Нашу сестринскую любовь прервал дверной звонок.

— Боже, я забыла, что они всё ещё на улице. — Сказала Рене, торопясь к двери.

— Я тоже, — сказала я, следуя за ней. Вместо кучи замёрзшего народа, как мы ожидали увидеть, мы увидело одного. И он не дрожал.

— Дасти, — сказала Рене. — Где все остальные?

— Они взяли грузовик и поехали в Dunkin[39], — ответил он, его глаза были прикованы к моему лицу. — Мы можем поговорить? — Я не была уверена, что он обращался ко мне, но Рене решила за меня, скрестив руки на груди.

— Хорошо, поговорите.

— Мы должны, по крайней мере, пустить его в дом, — сказала я. Я была так жестока к нему, чтобы оставить его на холоде.

— Может холод пойдёт ему и его пенису на пользу, — сказала Рене.

— Достаточно, — перебила её я, схватив Дасти за руку и затаскивая внутрь. Он не заслужил замороженный пенис. Он закрыл за собой дверь.

— Рене, клянусь, я не хотел, что всё так произошло. Прошу прощения, но я не могу ничего с этим поделать. Ты должна знать, какая она особенная. Это было… неизбежно. Я уже был на полпути, когда понял, что происходит.

Я сглотнула. Сказа Дасти «нет» я только всё усложнила. Почему он всё ещё этого хочет? Если бы он просто закрыл рот и перестал целовать меня, я смогла бы попытаться.

— Это всё очень хорошо, — сказала Рене, — но я только что разговаривала с Джос, и не думаю, что она чувствует тоже. Я пойду закину грязное бельё и постараюсь не подслушивать, пока вы двое разберётесь с этим. Но, если что, я на её стороне. Ты в меньшинстве. — Она развернулась на каблуках и вышла, закрыв за собой дверь.

— Может, снимешь ботинки? Дара выйдет из себя, если узнает, что ты в них пройдёшься по её чистому полу. — Хотя, я не могла даже представить, чтобы Дара повысила голос, но Дасти снял ботинки и положил их рядом с моими. Увидев его в носках, мне вспомнилось наше катание в его доме. Нет, плохие мысли, Джос.

Мы сели на диван. Этот разговор будет явно не таким, как с Рене.

— Итак, позволь спросить прямо, — сказал он. — Ты сказала своей сестре, что не чувствуешь того же, что и я?

Оскар номер два.

— Я сказала так, потому что это правда. — Мой голос предал меня. Снова.

— Джосселин, — я вздрогнула, когда он назвал моё имя.

— Что? Это правда. Я увлеклась, а когда поняла это, оказалось уже поздно. Я не хочу, чтобы у меня что-то было. С тобой. Сейчас много чего происходит в моей жизни, и не думаю, что это то, что мне нужно. — Я видела рецензии: Джос Арчер — худшее, что случилось с театром! Эта девушка не имеет никакого таланта! И так далее.

Я искоса посмотрела на Дасти. Он молчал, глядя на меня.

— И ты правда думаешь, что я поверю тебе? Если это так, то ты, похоже, думаешь, что я идиот. — Нет, я не думаю, что он идиот. Он слишком умён. И его улыбка такая очаровательная. Я решила сказать правду.

— Я не думаю, что ты идиот.

— Так почему ты так поступаешь? Ты ответила на мой поцелуй, который говорил об обратном. И, думаю, если бы я поцеловал тебя сейчас, ты бы отреагировала также. Твой голос говорит одно, а твои губы и тело совершенно другое. Я прав?

Да. Он прав.

— Дасти.

— Нет, Рыжик. Я хочу услышать это. Скажи мне, почему мы не можем быть вместе? — Он откинулся на спинку дивана, будто ждал моего выступления на бис.

— Почему ты всё усложняешь? Если бы ты просто… не говорил приятных вещей, не имел такого запаха, было бы гораздо проще. — Я поднялась с дивана и отошла как можно дальше, чтобы не вдыхать этот опьяняющий запах.

— Может быть, это трудно, потому что я нравлюсь тебе. И ты не можешь поместить понравившегося человека во френдзону.

— Некоторые люди так делают, — я была уверена в этом.

— Хорошо, сейчас я буду говорить, а ты будешь говорить, правильно или нет. Ладно? — спросил он.

— Есть ли у меня выбор?

— Нет.

Я закатила глаза.

— Продолжай, — сказала я, махая рукой.

— У нас всё было замечательно. Если помнишь, мы хотели перейти к следующему этапу. Правильно?

Я кивнула.

— Я поцеловав тебя, ты поцеловала меня. Всё стало ещё интенсивнее. Мы оба этого хотели, правильно?

Я снова кивнула.

— Потом, по неизвестным мне причинам, ты в шоке выбежала из моего дома и пытаешься что-то придумать, чтобы заставить меня уйти, даже если всё ещё хочешь быть со мной, на основе нашего поцелуя. Правильно?

— Это не так… — он прервал меня.

— Да или нет?

Я посмотрела на него.

— Да.

— Так что мне нужно сделать, чтобы выяснить, что произошло. Если мне не изменяет память, ты зашла в мою комнату, чтобы забрать Наполеона, решила осмотреться вокруг.

Я снова попыталась прервать его, но он поднял руку.

— Просто позволь мне закончить, а затем можешь комментировать. Ты была в моей комнате, взяла фото меня и моего брата и уронила её. Я пришёл на звук, потому что беспокоился о тебе. Ты кинула мне моего кота и выбежала из моего дома на улицу без обуви. Правильно?

Мне пришлось сглотнуть несколько раз, прежде чем я заговорила.

— П-правильно.

— С моей точки зрения, всё началось, когда ты увидела то фото. Итак, что заставило тебя на той фотографии выронить её? Ты увидела на ней уродов? Давай разберём это? Ты видела меня. Целовала меня. Ты знаешь, как я выгляжу.

Я чувствовала себя, будто нахожусь в одной детективной драме, он был этаким адвокатом, допрашивал меня о том, что случилось 14 июня. Он стал бы отличным юристом.

— Так что, только мог брат заставил тебя вести себя так.

Было глупо думать, что он не сможет выяснить что к чему. Я не должна была так поступать. Нужно было сказать, что мне срочно позвонили. Или сказать, что я девственница. Могла бы сказать. На самом деле…

— Я девственница, — выпалила я. Это было лучше правды. Почему я не подумала об этом раньше? Это же идеально. — Я девственница. В твоей комнате я увидела кровать, подумала о сексе и поняла, что ещё не готова. Испугавшись, я ушла. Это не имеет ничего общего с фотографией. — Во имя Господа, купись на это, Дасти.

Он посмотрел на меня, впервые в жизни, я была рада, что моё лицо и уши покраснели. Больше от страха, чем от смущения.

— Серьёзно? И всё? — Святой Иисус, он купился. Я тяжело вздохнула от облегчения.

— Ну да. Я думала об этом, прости, что не сказала раньше. Ты можешь меня понять?

Теперь он посмотрел на меня в замешательстве.

— Почему?

— Потому что я знаю, что у тебя была куча девушек, и ты привык… к опытным девушкам. А я… — сейчас было неловко. Это не входило в мой план. — Боже мой, я не могу поверить, что только что сказала тебе это. — Я спрятала своё лицо в ладонях.

— Эй, эй, — сказал он, подходя и убирая их. — Тебе нечего стыдиться. Я уже догадался об этом. В этом нет ничего страшного. Да даже не имеет значения, если бы ты была до меня со ста парнями. Просто, твоё желание поделиться этим со мной означает… всё. Я весь твой, Джос, и я боюсь тебя потерять. Даже, когда ты пытаешься бросить меня.

Он схватил моё лицо руками и подошёл ещё ближе. Я знала, что он собирается поцеловать меня, но на этот раз я собиралась его остановить.

— Дасти, я не могу, мне жаль. Есть вещи… стоящие на моём пути. Слишком много вещей. Я не хочу разрушить всё то, что я построила здесь. Я не хочу потерять то, что у меня есть сейчас. И если это означает сказать тебе «нет», я так и сделаю. Потому что то, что между нами, — не сработает. Я бы хотела остаться друзьями. Иначе, ты не сможешь приезжать сюда, Хантер окажется в ужасном положении. Я просто не хочу… не хочу не видеть твоего лица. Я не смогу. — Ничего себе, я даже не чувствовала этого, пока не сказала об этом вслух.

Он открыл рот, пытаясь возразить мне, но издал звук, больше похожий на взрыв.

— Хорошо, я понимаю. Но это не значит, что мне всё нравится, и я буду делать так, как ты сказала. Я всё равно попаду в твою жизнь и возьму то, что я хочу. Я хочу тебя, и получу каким-угодно образом. Ты стала моим наркотиком. — Он улыбнулся, но это была не счастливая улыбка.

— Прости, я бы предложила тебе группу поддержки, но не думаю, что есть Анонимные наркоманы Джосселин.

— Ты единственный наркотик в моей жизни. — Мне хотелось прикоснуться к нему, но это спровоцировало бы поцелуй и отменило бы мои слова. Он опустил руки и сел на диван.

— Как думаешь, можем мы сказать Рене, что она может заходить? — Мы слышала её в другой комнате, но не знали: подслушивает она или пытается так сказать, что всё ещё здесь. Я кивнула.

— Рене! Ты можешь входить. — Она вошла, как только услышала своё имя.

— Ты в порядке? — Её глаза бегали с меня на Дасти.

— Я в порядке. Мы просто говорили. Нет необходимости в угрозах, в вилах или в разъярённой толпе, — сказала я.

Рене посмотрела на меня, а Дасти пожал плечами.

— Я не знаю, где она этого всего набралась, — сказала Рене.

— Мне всё равно, с чего начинать. Я просто хочу быть с ней. — Сказал Дасти.

Я посмотрела на него. Он не должен был говорить такие вещи. Ещё больше, он не должен был говорить так при моей сестре, когда я твёрдо заверила их обоих, что он — просто друг. Он флиртовал со мной?

— Прости, — прошептал он, хотя не выглядел, что ему жаль.

Раздался ещё один звонок в дверь, и Рене пошла открывать.

— Наконец-то, — сказала она, когда в дом вошли остальные его жители.

Я встала и ударила его в грудь.

— Ты не должен был так говорить, как идиот, — сказала я, когда все остальные складывали привезённые пакеты и лотки со стаканами кофе, а также несколько коробок Munchkins[40].

— Мы купили тебе чай, Малышка Не, — сказал Мейс, протягивая мне один из стаканов.

— Спасибо, Мейс. — Я потягивала чай, он был сладкий и горячий. Дасти схватил стакан чёрного кофе и желейный Munchkins. Две секунды назад он флиртовал со мной, а теперь вёл себя так, будто меня не существует.

Что за чёрт?

— Ты в порядке? — спросила Тейлор. — Всё было как-то…

— Я в порядке. Мы с Дасти провели беседу и согласились, что мы лучшие друзья.

Она засмеялась и достала круассан из одного пакета.

— Ты имеешь в виду, что ты решила. Невозможно поверить, что он пошёл на это.

— Он сказал, что это моё решение, — ответила я. Всё ещё смеясь и качая головой, она подошла к шкафу и взяла банку Nutella. В Йеллоуфилде была одна вещь, которой всегда было много и она не заканчивалась — Nutella. У нас могли закончиться туалетная бумага или стиральный порошок, но не Nutella.

Разламывая круассан она намазывала его пастой.

— Поверь мне, Хантер не отступил, когда я пыталась его оттолкнуть, в точности, как ты Дасти. — Я огляделась вокруг, никто не наблюдал за нами.

— О чём ты говоришь, малыш? — Спросил Хантер, подойдя к ней сзади и кладя голову на её плечо.

— О грибковой инфекции, — сказала она, подмигнув мне.

— Ты собираешься со мной поделиться? — спросил он, показывая на круассан. Она вздохнула и протянула ему. Он съел с её рук, и она рассмеялась.

Тейлор взглянула на меня, сначала я не поняла, но потом она прошептала мне на ухо:

— Пусти его. Ты пожалеешь, если не сделаешь этого. Поверь мне.

Она отпустила меня, а я вернулась в гостиную, где обнаружила, что Дасти возился с гитарой Хантера. Я на знала, что он умеет играть.

Все остальные оставались на кухне, возможно, пытаясь дать нам время.

— Какие-нибудь пожелания, Рыжик? — Поинтересовался он, наигрывая на гитаре, будто родился с ней.

— Ты умеешь играть на ней?

— Да, Хантер научил меня. Я думаю, ты должен уметь играть, если собираешься стать учителем музыки. — Значит, это были чертовски отличные уроки.

— Что это была за песня, которую ты пел мне прошлой ночью у Ханны? — спросила я, надеясь, что никто не подслушивает.

— А эта, «Live and Die» группы The Avett Brothers[41]. Я удивлён, что ты её не знаешь.

Я купила несколько новых CD, но ещё не слушала их. Он начал оптимистично петь под приятную мелодию, которая удивительно сочеталась со словами. Голос Дасти оказался намного глубже, он пел эту песню безупречно.

Я могла только помочь отбиванием такта ногой, и почувствовала, что в кухне все уставились на меня и Дасти. Он всё время не сводил с меня глаз. Улыбка не сходила с его лица. Он доиграл последний аккорд и я рассмеялась.

— Что дальше, Рыжик?

— Ты не должен делать этого.

— Я хочу этого. Мне нравится играть. Это одна из немногих вещей, что делает меня по-настоящему счастливым. — Он наклонился над гитарой и понизил голос. — Кроме тебя, конечно.

Я бросила взгляд на кухню, но все сделали вид, что не подслушивают.

— Дасти.

— Что? Я не могу сказать, что ты делаешь меня счастливым? Чёрт, Рыжик. Это жестоко.

— Играй, что хочешь. Мне всё равно, — сказала я, скрестив руки на груди.

— Хорошо. Как скажешь.

Он начал петь песню, которую я не могла слышать. Я хотела попросить его остановиться и выбрать другую. После той фотографии Натана, мои воспоминания стали будто свежими, а эта песня собирается сделать их ещё хуже.

Дасти пел песню Ингрид Майклсон «Creep», хотя я не могла понять, как можно совместить их голоса. Дасти сделал её немного мягче и сложнее, немного более мучительной, я не смогла этого вынести.

Я поднялась с дивана и Дасти остановился, хлопнув рукой по гитаре, что струну прекратили вибрировать.

— Я не могу, — я резко бросилась в свою комнату, он побежал за мной и врезался в дверь, прежде чем все увидели, что я плачу.

 

* * *

Конечно, учитывая тот факт, что я жила с кучей людей, кто-нибудь обязательно спустится проверить меня.

Тихий стук в дверь заставил меня оторваться от своей подушки. Я бы бросила свою кровать, чтобы объяснить тому, кто пришёл спросить, что, чёрт возьми, происходит.

— Джосселин, — конечно, это был Дасти. Они не могли послать Тейлор или Мейса, или даже Рене. Я удивилась, тому, как он боролся, чтобы прийти сюда.

— Уходи, Дасти, серьёзно. Просто оставь меня в покое. Вернись к себе домой. Я уверена, Наполеон скучает без тебя.

— Я не уйду. Я думал, что чертовски понятно объяснил тебе это. Ну или ты можешь остаться здесь, но тебе всё равно нужно будет поесть или в ванную, возможно, ты захочешь Skittles и M&M’s, и тогда я буду всё ещё здесь.

— Почему ты просто не можешь найти себе кого-нибудь ещё? — сказала я, бросая подушку под дверь. Это было бессмысленно, и не заставило меня чувствовать себя лучше.

— Мне никто больше не нужен, кроме тебя, Рыжик. Я хочу тебя.

— Ну а я не хочу тебя.

Он рассмеялся, я хотела задушить его через дверь.

— Я слышу, как горят твои штаны прямо отсюда.

— Ты думаешь, это чертовски смешно?

— Иногда.

— Дасти. Пожалуйста. Оставь. Меня. Одну.

Он молчал минуту. Я думала, что он, наконец, ушёл, но я не слышала, чтобы он вставал. Потом я услышала, что он поёт «This» Ed Sheeran. При нормальных обстоятельствах, я обожала эту песню.

— Ты не сможешь заставить меня выйти своим пением, так что прекрати. — Он не сделал этого. Песня продолжалась, а голос Дасти становился всё громче и сильнее.

— Заткнись, мать твою! — Кричала я, стуча в дверь. Это было уже слишком. Я пыталась заглушить его, но не могла. Я пинала дверь, делала, всё, что могла, не открывая дверь, чтобы заставить его остановиться. — ЗАТКНИСЬ!

Его голос был спокойным и гладким. Я пнула дверь ещё раз и закричала от отчаяния. Он снова проигнорировал меня. Я задыхалась, села на пол и вытерла нос рукавом.

— Почему ты не можешь остановиться? — спросила я, недостаточно громко, чтобы он услышал. — Я — причина смерти твоего брата. Почему ты не можешь понять это и оставить меня в покое? — Песня остановилась.

— Что ты сказала? — Он не мог меня услышать.

— Ничего, — я приблизилась к двери. — Дасти?

— Да, Джос.

— Как думаешь, ты мог бы меня ненавидеть?

Он перевернулся на той стороне двери и его стал ближе, как если бы он говорил сквозь щель между дверью и рамой.

— Послушай меня, Джосселин. Я хочу, чтобы ты слышала, что я говорю. Если ты не веришь ничему, что я говорю, то в эту вещь поверь. Нет ничего, что заставило бы меня ненавидеть тебя. Ты не способна вызвать у меня ненависть к тебе. Я знаю это. А ещё я знаю, что… что я люблю тебя.

Я снова заплакала, прислонив голову к двери. Это было так обнадёживающе, и это было то, что мне нужно.

— Ты бы так не думал, если бы знал, Дасти. Ты бы не стал. — Я положила руку на дверь, и почему-то я знала, что на той стороне он сделал точно также.

— Джос. Я просто… я хочу прикоснуться к тебе и обнять тебя прямо сейчас. Ты можешь впустить меня? Пожалуйста. — Я достала рукой до ручки и открыла дверь.

— Открыто, — сказала я. Он медленно повернул ручку и открыл дверь.

— Моя милая девочка, — он присел рядом со мной и взял меня на руки, положив на кровать. Он вытер мои слёзы и поцеловал кончик моего носа. Я не могла его остановить.

— Дасти, не надо.

— Прекрати говорить мне, что мне делать, Джос. На этот раз я не собираюсь быть джентльменом и слушать тебя.

Он крепко обнял меня, я попыталась изо всех сил вырваться, но его руки, словно стальные канаты, не выпускали меня.

— Дай мне время. — Я повернула голову, чтобы она оказалась у него на груди. Его сердце колотилось, как барабанная дробь. После того, как он убедился, что я не попытаюсь убежать, он ослабил объятия.

Я всё ещё плакала.

Он не пел. Он ничего не говорил. Он просто обнимал меня и дышал со мной, я просто плакала в его рубашку. Я попыталась подвинуть рукой, он напрягся.

— Прости. Мне нужно переместиться. — Он ослабил хватку, я повернулась в более выгодное положение. Одна из его рук оказалась под моим подбородком, чтобы он смог смотреть мне прямо в лицо.

— Я плохо выгляжу. Знаю, — сказала я, когда он протёр мои глаза.

— Ты прекрасно выглядишь. Я не знаю, как получилось, что я привязался к тебе.

— Я не привязывала тебя.

— Да, ты привязала меня. Это просто не твоя вина.

Возможно, не моя.

— Джосселин?

— Ммм?

— Тебя не смущает, что ты девственница, так?

Я не могла больше лгать.

— Нет.

— Это что-то ещё. Что-то намного большее.

Я кивнула.

— Тогда я должен тебе рассказать то, что не рассказывал никому. Ты не единственная, понимаешь?

—Что? — я знала, что у Дасти много секретов, он предпочёл никогда не говорить о них. Я думала, они о семейной жизни, унижении или о чём-то подобном. Что творилось с людьми, которые скрывают столько секретов? Возможно, я привлекала их. Сначала Ханну, теперь Дасти.

— Знаешь что? По сравнению с мыслью о потере тебя, это секрет кажется незначительным. Ты первый человек, который услышит о нём. Я расскажу его не потому что хочу, а потому что я хочу, чтобы ты услышала его. — Я провела рукой по его рубашке. — Ты видела фото моего брата, так?

О нет. О, нет, нет, нет, нет и ещё раз нет. Я застыла, но он не перестал говорить.

— Он умер. Девять месяцев назад. И это моя вина.

В эту минуту мой мозг, наконец, перевёл его слова, я была уверена, что моё сердце остановилось.

 

Глава 21

Я привстала, выворачиваясь из его рук.

— Я не могу это слушать. Не могу, не могу, не могу. — Я бросилась к двери, но Дасти остановил меня, пытаясь преградить мне путь.

— Отпусти, отпусти, отпусти! — закричала я. Дверь распахнулась и Дасти замер.

— Что, черт возьми, вы здесь делаете? — Дасти отпустил меня, и Рене отодвинула меня от него. — Я думаю, тебе пора уходить из этого дома и надеюсь, что ты ударишься о дверь на выходе.

— Мне так жаль… Я лишь… — Рене развернулась так, что оказалась между мной и Дасти.

— Убирайся. К чертовой. МАТЕРИ. — Он бросил на меня последний взгляд, полный отчаяния, прошел мимо и поднялся по лестнице.

— Он что-нибудь сделал с тобой? — спросила Рене, разглядывая мое лицо так, словно там могли оказаться ушибы.

— Нет, ничего такого. Он не причинил мне вреда.

— А мне показалось иначе. Черт, я не должна была доверять ему, но Хантер сделал для этого все. Клянусь, я никогда больше не позволю ему приблизиться к тебе. — Она обняла меня, а я попыталась объяснить, что Дасти ни в чем не виноват. Это я виновата. В этом, во всем этом.

Но слова были слишком большими и тяжелыми, я не могла ничего сформулировать, поэтому просто снова начала плакать. Кажется, это в последнее время способ выражения моих чувств.

— Все в порядке, Джос. Все будет хорошо.

Я была гораздо менее в порядке, чем когда-либо.

Мы услышали шаги по лестнице, а затем передняя дверь захлопнулась с такой силой, что сотрясла весь дом.

— Все в порядке, малышка. Я не позволю никому причинить тебе боль.

 

* * *

 

Рене настояла на том, чтобы уложить меня в постель и принести суп. Больше никто не спускался, но я могла слышать их наверху, даже, если и не знала, о чем они говорят. Я знаю, что они говорили обо мне. Я задавалась вопросом, кто какую сторону принял. Когда Рене ушла, я проверила свой телефон. Ничего.

Я ожидала по крайней мере телефонный звонок или что-то от Дасти, но я, кажется, оттолкнула его навсегда.

Так почему же я чувствовала себя так, словно кто-то заморозил моё сердце, а затем разбил его на миллион кусочков молотком? Я свернулась на постели, стараясь перестать плакать. Серьезно, сколько галлонов слез я могу пролить? Видимо, я собиралась побить мировой рекорд.

Рене вернулась с супом и я съела немного, просто чтобы успокоить ее. Кроме того, она принесла мне Tylenol PM[42], который я без раздумий проглотила. Иначе мне не уснуть. Я делала так девять месяцев назад, когда у меня не было Рене.

 — Просто отдыхай. Не думай об учёбе, домашней работе или еще о чем-нибудь. Я позабочусь обо всем. Хорошо? — Она поцеловала меня в лоб и вышла из комнаты, выключив свет; я лежала в темной тишине.

— Пойдем! Я никогда еще не была на концерте. Пожалуйста! Я не могу пойти без тебя, — сказала я, сложив вместе руки. — Будь со мной на моем первом концерте! — Он засмеялся.

— Ладно, ладно. Но ты платишь за газ.

— Идет! — сказала я и обвила его руками. — Еще ты должен мне сказать, что надеть. Не думаю, что у меня имеется подходящий наряд для концерта.

— Знаю. Что случилось с твоим гардеробом? Ты выглядишь так, словно только что сошла со C-SPAN[43].

— Когда-нибудь я постоянно буду так одеваться, так что мне нужно к этому привыкнуть.

Я пыталась вытрясти эти воспоминания, но они не хотели занимать свое привычное место. Они стали слишком большими, слишком близко, я не могла их вытолкнуть, как бы ни старалась.

— Так что думаешь? — прокричал он мне в ухо, когда закончился первая песня и толпа взбесилась.

— Потрясающе! — ответила я и закричала вместе с остальными так громко, как только могла.

— Это жизнь, Джоси. Радуйся каждому дню, — прокричал он, в то время как толпа начала петь на бис.

Мы слушали вторую песню, который была не так хороша, как первая, но это не имело значения. Натан получил сообщение и нахмурился, поэтому я поинтересовалась, что не так.

— Ничего. Ничего такого, с чем мне нужно разобраться. Хочешь проверить, сможем ли мы подобраться ближе? — Мы растолкали людей и направились вперед как раз к началу третьей песни. Музыка и атмосфера опьяняли меня, я никогда не чувствовала себя так прежде. Это было слишком и недостаточно в одно и то же время.

— Никогда не хочу уходить отсюда! — крикнула я.

— Ты иногда должна спать. Да и они все равно выгонят нас, в конце концов.

Он казался рассеянным.

— Все в порядке?

— Да, все хорошо. Мои мысли в другом месте.

— Хочешь уйти?

Он покачал головой и улыбнулся.

— Ни в коем случае. Я не укорочу твое пребывание здесь. Мы останемся до конца.

— Мы не должны.

— Ты уверена?

Я взглянула на сцену.

— Еще одна песня? — спросила я.

— Идет! — Он обнял меня одной рукой и поцеловал в лоб.

Мы стояли, слушая песню. Песню, которая изменила наши жизни.

Когда песня закончилась, мы протиснулись сквозь толпу и вышли на парковку. Натан согласился привезти меня обратно в Мэн, чтобы устроить сюрприз на день рождения моей сводной сестры Джессики. Он сказал, что хотел навестить друзей, так что это было не таким уж и большим делом. Я не хотела заставлять его везти меня до самого Мэна, но он сказал, что не возражает, и что я могу отплатить ему тем, что подвезу его в следующий раз. Он был таким хорошим другом.

— Друзья не должны быть в долгу друг у друга. Ты помогаешь им, они помогают тебе в ответ, а, в конце концов, это забывается, и вы просто делаете приятные вещи друг для друга. Вот, как это должно работать. — Когда дело доходило до советов, Натан всегда находил нужные, даже если я и не понимала их в то время или думала, что он сумасшедший. Он всегда был прав.

По дороге домой мы искали новую музыку на разных радиостанциях. Туда-сюда, AM и FM. То, что ты можешь найти за пределом своей зоны комфорта, изумительно, но я всегда боялась этого. Натан держал меня за руку и показывал мир, о существовании которого я не знала. Мир страсти, любви и музыки. Он был счастлив, а это делало счастливой и меня.

— Позвони, если что-нибудь понадобится, Джосси, и я буду здесь, — сказал он, высадив меня. Я рассказала ему о проблемах в своей семье, а он сказал, что и у него они есть. — Так я увижу тебя в воскресенье?

— Если я не сойду с ума до тех пор, — сказала я, закатив глаза. Уже с дороги я могла слышать, как отчим кричит на кого-то из моих братьев и сестер, а затем звуки грохота.

— Просто позвони мне, если будет необходимо, — он обнял меня, я совсем не хотела выходить из машины.

Всего лишь полчаса спустя я уже поругалась с мамой и сбежала из дома. К счастью, один из моих сводных братьев получил письмо от директора школы о сокращении класса, так что я воспользовалась представившимся шансом. Мне не хотелось бы делать этого, но Натан был недалеко и мог забрать меня.

— Эй, Джосси, что случилось?

— Натан, можешь приехать? Ненавижу просить, но я больше не могу здесь оставаться.

— Конечно. Только кое о чем позабочусь и буду там, ладно?

Я вытерла глаза и взглянула на дом. Я не знаю, справлюсь ли с этим. Становилось все хуже, и я была уверена, что мама на грани еще одного развода.

— Поторопись.

— Еду, Джосси. — Он положил трубку. Это были последние слова, которые он мне сказал.

* * *

 

Я встала через четыре часа и включила музыку, но мне пришлось её выключить, потому что казалось, что каждая песня пыталась напоминает или о Дасти, или о Натане. Поэтому я выключила музыку и решила посмотреть фильм. Что-то с кучей взрывов и дрянных диалогов, которые не заставят меня плакать или делать что-то наподобие. Но даже смотря фильм со смешными моментами, я обнаружила, что плачу из-за глупого робота.

— Тук-тук.

— Открыто, — сказала я, вытирая глаза и выключая компьютер. Никому не позволю узнать, что я плакала, когда смотрела фильм про роботов из космоса.

Тейлор просунула голову с неуверенной улыбкой на лице.

— Я подумала, что ты захочешь что-нибудь съесть. Или попить. Или посидеть в компании. — Мне не хотелось ничего из этого, но это был очень милый с её стороны поступок, так что я села и похлопала по своей кровати.

— Я была там же, Джос, где и ты сейчас. — Нет, она не была, но я держала рот на замке. Причина, по которой Тейлор испортилась была в том, что с ней что-то произошло. Что-то, что она не могла контролировать. Я была испорчена, потому что заслужила это. Я заслужила мучения, ниспосланные мне вселенной. Я заслужила того, чтобы утонуть в них.

Она говорила о приятных вещах, а я просто сидела и слушала, делая вид, что слушаю и вникаю, чтобы она не думала, что бесполезна. 

— Так что ты не можешь позволить плохим вещам, случившимся с тобой, затмить все хорошее, — это было мило и правильно для неё. Я была счастлива, потому что она была счастлива и у нее была хорошая жизнь. Но у меня никогда не будет этого.

Это была самая депрессивная вечеринка из всех, когда-либо состоявшихся.

— Рене уверена, что он хотел причинить тебе боль, но она подозрительна ко всему и ко всем. Я также знаю, что если я что-то о тебе и знаю, так это то, что парень не выжил бы, если бы попытался ранить тебя. И ты бы не защитила его. Итак, я думаю, он хотел сказать тебе что-то, что ты слышать не хотела. Теплее?

Да.

— Нет.

— Ох. Вопрос только в том, что он хотел сказать тебе, и почему ты не хотела его слушать, — мне уже действительно надоело то, что люди строят теории относительно меня. Если бы я лгала более виртуозно, я бы поднялась с совершенно разумным объяснением и убедила бы всех поверить мне. Или мне следовало сделать так же, как мне удавалось и раньше, а потом сбежать, не оглядываясь назад. Но, конечно, у этого плана был один изъян: моя сестра Рене. Если бы и был кто-то, кто нашёл бы меня на краю света, а потом притащил меня оттуда, это была бы Рене.

— Я не собираюсь вытаскивать это из тебя клещами. Это случится, когда ты будешь готова. Черт, я годами также свирепо хранила свой секрет, как и ты. Я понимаю. — Она поднялась и похлопала меня по плечу. — Мы получаем опыт благодаря разным вещам, несмотря на то, прилагаем ли усилия, — с этими словами она тихо закрыла дверь и оставила меня в одиночестве.

 

Глава 22

— Ты выглядишь дерьмово, — сказала Ханна, когда я вошла в класс Пэм в среду. Рене настаивала на том, чтобы я сделала это во вторник, но, как мне кажется, только для того, чтобы не спускать с меня глаз.

Я была уверена, что не собираюсь совершать самоубийство, но это выглядело непохоже и не имело значения, сколько раз я говорила ей об этом.

Моя бритва и все ножи на кухне и даже аспирин исчезли таинственным образом, и я подозревала её и, по меньшей мере, ещё одного человека в доме, но сделала вид, что не заметила ничего. Я написала Бретту по электронной почте, что не могу зайти к нему после моего первого рабочего дня, потому что была больна, и Ханна помогла мне соврать убедительно, так что он просто сказал, что увидит меня в следующий вторник.

— Спасибо. Ты — первый человек, который сказал мне это, — Она вытащила из своего рюкзака пакетик Ziploc и протянула его мне:

— Я уверена, что конфеты не должны пропадать.

— Нет, спасибо, — ответила я, проглатывая тошноту. Раньше мне никогда не было плохо от конфет, но теперь я не могла смотреть на этот пакетик, не думая о Дасти. Он испортил мое удовольствие от конфет. Честно говоря, это разозлило меня и я выхватила у неё пакетик и засунула несколько в штук в рот. Никто, даже Дасти, не мог отнять у меня сладости.

— Моя девочка, — улыбнулась она, — И ты не выглядишь недовольной.

— Я ценю это.

Среду было тяжело пережить. В основном потому, что я постоянно отвлекалась на мысли о Дасти и о тех вещах, которые я долго порывалась убрать или выбросить. В четверг было еще хуже, и уже на ланче в пятницу я настолько хотела выходные, что готова была разбить всю свой комнату и больше не претворяться.

— Чувак, если ты хочешь приехать, то моя соседка уехала на выходные, — Ханна была недостающей половиной моего мозга и точно знала, что мне нужно. — Мы можем сделать марафон Баффи и закрыться в моей комнате, можем просто заказать еду. А можем жить за счёт твоей корзинки со сладостями. Я имею в виду, мы же — студенты. 

— Это кажется хорошей идеей, но не думаю, что Рене выпустит меня из поля зрения. Ты можешь приехать к нам в Йеллоуфилд и мы могли бы выгнать парней. Уверена, мы сможем заинтересовать в этом девчонок. На самом деле, теперь мне кажется, что парни избегают меня, — Может быть, сейчас они думают, что я ненавижу вообще всех мужчин.

— Хорошо. Тогда мы можем сделать это временем только для девочек. Кому парни вообще нужны?

— Ты проповеди на счёт этого проповедь, — не то чтобы я действительно была помешана на мальчиках, но не могла обойтись без того, чтобы увидеть одного из них в обозримом будущем.

Мой день рожденья стремительно приближался. Я не забыла о нём, просто он не был на вершине моего списка приоритетов. Кроме того, девятнадцать — не такой уж и классный возраст, не то, что восемнадцать или двадцать один. Никто в доме не говорил об этом, за исключением того случая, когда девушки отправились за покупками. Я до сих пор не нашла, где они спрятали пакеты с подарками с той поездки. Наверное, на чердаке, к которому я бы и близко не подошла, даже, если бы мне заплатили. Когда я была ребенком, то нашла там паука-мутанта размером с мою ладонь, вследствие чего я старалась избегать этого места. По-прежнему ни одного слова от Дасти. Я не видела его в кампусе, хотя были несколько случаев, когда мне казалось, что я вижу его, но они всегда не подтверждались. Ханна и я провели большую часть выходных, скрываясь в комнате, смотря бесконечные эпизоды Баффи и игнорируя количество калорий, которое мы съели. Прошло почти десять минут без мыслей о Дасти, как Ханна напомнила о нем:

— Я знаю, что должна быть правильным другом и не спрашивать, что произошло между тобой и Дасти, но это бы убило меня за несколько дней. Расскажешь, что случилось?

— Только с тобой я могу разделить эту тайну, — сказала я и засунула себе в рот очередную горсть соленых чипсов. Мне действительно нужен был душ и я носила одну и ту же одежду с вечера пятницы.

— Хорошо, если ты действительно хочешь делать это именно так, то я расскажу тебе свою, если ты расскажешь мне твою.

— Серьезно? — Переспросила я, отодвигаясь от неё на диване.

— Нет, я не хотела, чтобы это прозвучало так. Несмотря на то, что у меня нет уверенность в том, что я-не-хочу-вспоминать как долго. Ты хочешь услышать или нет?

— Ты действительно готова?

— Конечно, это будет связывать нас с жизнью или каким-то дерьмом вроде этого. Я начну первой, если ты готова, — Была ли я готова? Я бы не рассказала это ни одному человеку.

— Конечно, — она убавила громкость телевизора.

— Так ты знаешь, как я получила все эти ожоги? Правда в том, что мой брат пытался поджарить меня, когда мы были детьми. Мне в то время было четыре, ему — восемь и мы играли на заднем дворе. У него всегда было что-то для разжигания огня и пару раз мы чуть было не спалили дом дотла, но не имело значение, как много раз мама прятала от него спички — он всегда находил их. Аарон умный. Типа действительно умный. Умный вроде взломать-правительственную-базу-с-одной-связанной-за-спиной-рукой. Во всяком случае, он сказал мне стоять на месте и не двигаться. Я понятия не имела, что, черт возьми, происходит, за исключением того, что мне пообещали конфету, если я буду стоять смирно. Я помню только его взгляд, когда он бросил этим в меня, — я не могла вдохнуть, — со временем все становится немного нечетким, но мне кажется, что я помню свои действия, я помню, что замерла, а потом упала и начала кататься. Это спасло мне жизнь. Моя мать услышала, как я кричала, и остановила Аарона, собиравшегося окончательно поджечь меня. Поездка, длительное пребывание в больнице, пересадка кожи, и вот я здесь... — Она улыбнулась мне, но улыбнулась мрачно. У меня во рту было настолько сухо, что я была вынуждена сделать глоток воды перед тем, как смогла вымолвить хоть слово:

— Что с ним случилось? — Ханна схватила свою банку газировки, и я заметила, что её рука дрожит:

— Они положили его в психиатрическую лечебницу. Он все еще там. У моих родителей был выбор, либо это, либо тюрьма, и они выбрали это. Сейчас он уже вырос, но продолжает быть слишком опасным для того, чтобы выпустить его. Итак, это моя история. Теперь расскажи мне свою, — она так быстро перевела стрелки, что я не смогла ответить ей. Я не могла переварить то, что она мне сейчас сказала. Опять, это было что-то, что произошло не по её воле. Что-то, что она не никакого контроля. Ханна была жертвой; а я создала свой кошмар сама.

— Я... Я не знаю, смогу ли я, Ханна. Я никогда никому этого не говорила, — она встала и села на колени передо мной:

— Смотри, у каждого из нас в жизни есть ужасная хрень. Каждый человек на этой планете в то или иное время имел тайну, с которую он бы умер, но не рассказал. Это часть человеческого бытия, жизни. Всякое случается, и мы не можем справиться с этим. Но я точно знаю, что с каждым разом мы становимся сильнее. Ты не можешь позволить произошедшему владеть тобой. Это всего лишь часть тебя. Часть. Я пойму, если ты не готова. У меня ушло много времени и много сил на то, чтобы быть готовой вспомнить, что произошло. Я прятала это в глубине долгое время, — мои глаза скользили по её лицу, шее и рукам и я даже представить себе не могла тот ужас, который она пережила.

— Я убила кого-то, — выпалила я. К чести Ханны, она не задохнулась, как я ожидала. Её глаза на секунду расширились и она покачала головой.

 — Хорошо, дальше. Мне нужно больше подробностей. — Она встала и села на диван, — потому что эти слова могут подразумевать множество вещей. — Я глубоко вдохнула и начала с самого начала. С того, как я случайно встретила Натана на вечеринке, куда пошла вместе со своими глупыми друзьями, как сложилась наша странная дружба, как он открыл мне глаза на мир, на музыку и на удовольствие, как я попросила его пойти на концерт а затем отвезти меня домой, и как я позвонила ему и попросила зайти за мной:

— Он переписывался со мной, когда это случилось. Считаю, что он смотрел в телефон или выронил его. Он не увидел автопоезд. Натан умер из-за меня, — Говорить эти слова было так тяжело, как будто они проникали в мою душу и кровоточили, слово за словом, капля за каплей. Кто сказал, что правда становится легче, если не хранить её в секрете, как эту? Где-то в середине моего рассказа я начала плакать, но сейчас уже почти успокоилась. Это было немного похоже на капанье из сломанного крана. Я попыталась усмирить свои слезы и ждала Ханну:

— Так ты думаешь, что ты — причина того, что Натан врезался в грузовик?

— Я и есть причина, Ханна. Он бы никогда не поехал по этой дороге и никогда бы не отвлёкся. Я несу ответственность за все это.

— Ты. Мать. Твою. Сумасшедшая, — сказала она, а потом бросилась ко мне, обняла и сжала так, что мне казалось, что мои ребра сломаются, — Как, черт возьми, ты себя убедила, что это твоя вина? — Видите? Все оказалось точно так, как я и боялась. Кому бы я ни сказала, все принялись бы убеждать меня, что это не так. Что это был просто несчастный случай, что никто не виноват и так далее. Нет. Я не пойду на это. Люди тысячи лет использовали это как повод скинуть с себя ответственность за те ужасные вещи, что они сделали. Не я. Ханна не отпускала меня, и мне было трудно дышать:

— Отпусти меня, — я судорожно вздохнула.

— Ох, извини, — она отстранилась, но не убрала руки с моих плеч. Я не могла смотреть на неё.

— Так что я сказала тебе. Теперь ты можешь обдумать это, — я попыталась встать, но она не позволила.

— Ни за что. Ты никуда не денешься. Ты несла этот груз одна слишком долго, и я не позволю тебе нести его хотя бы еще секунду. То, что произошло, это было желание Бога, или хреновый день, или целый ряд вещей. Ты одна из тех людей, Джос, которые не могут жить без объяснений чего-либо, без причин. Там не было никаких причин. Как не было причин, когда мой гребанный брат поджог меня, — Она не могла сравнивать эти обстоятельства. Они не были одинаковыми. Я вырвалась из её хватки:

— Я знала, что это случится, если рассказать кому-то. Я знала, что все будут пытаться отговорить меня чувствовать себя плохо, но я не хочу переставать чувствовать себя плохо. Он был чудесным человеком и не заслуживал смерти. Мир стал намного хуже без него, и я одна являюсь тому причиной. Я не позволю тебе забрать мою боль. Если я не буду страдать из-за того, что он ушел, то кто будет?

— Я не знаю, откуда у тебя такая трахнутая логика, но я собираюсь остановить тебя прямо сейчас, потому что это безумие. Дерьмовое безумие, — Она попыталась схватить меня за плечи, вероятно, чтобы встряхнуть, но я вовремя попятилась.

— Прекрасно, теперь ты считаешь, что я сумасшедшая. Огромное спасибо, Ханна. Я чувствую себя намного лучше после того, как рассказала все тебе, — моим единственным спасением была лестница, и я ринулась туда. Она заблокировала выход. Что ж, её рефлексы были хороши.

— Я говорила тебе, что мне стоило многих сил стать той, кто я есть, и часть этих сил ушла на то, чтобы отпустить мой гнев по отношению к брату. Мне пришлось отпустить его, иначе я бы никогда не стала свободной от того, что случилось. Я не говорю, что я хороший пример, и даже не нормальный, но я знаю, что ты должна отпустить свою вину, Джос. Это убивает тебя, и я не думаю, чтобы Натан хотел этого. — Я взорвалась:

— Каким нахрен образом ты знаешь, чего бы он хотел?! Ты не знаешь его. И никто больше не узнает его опять, — мои вопли вызвали звук шагов, и дверь на лестницу распахнулась.

— Что случилось? — Рене торопилась подняться, все стояли у неё за спиной.

— Почему вы не можете оставить меня нахрен одну?! Я лишь хочу, чтобы вы все перестали пытаться спасти меня, потому что я нахрен не хочу быть спасенной, ладно?! ПРОСТО ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ! — Мне больше некуда было идти, поэтому я рванула в свою спальню. Я успела захлопнуть дверь и запереть её прежде, чем кто-то сумел поймать меня. Я ждала, что снизу кто-то хлопнет дверью, но этого не последовало. Я ждала и услышала тихий разговор и шаги людей, поднимающихся по лестнице. Потом... тишина. Дверь закрылась и я ждала кого-то, кто придет и поговорит со мной через дверь. Никого. Я прижалась ухом к щели между дверью и дверным косяком, чтобы удостовериться.

Нет, было тихо.

Вау. Это был первый раз, когда кто-то меня послушался. Я вытерла глаза, высморкалась. Я уже так много плакала и испытывала так много боли, но это, это было самым худшим. Это было ниже всех пределов. Наверное, у людей нет названия для такого.

 

* * *

 

Следующие несколько часов заставили меня выплакать больше слез, чем я считала возможным и израсходовать коробку платочков, когда я сидела на полу и спрашивала себя, что я нахрен буду теперь делать. Я придумала несколько вариантов, но ни один из них не выглядел жизнеспособным. Единственное, чего я хотела — чего я действительно хотела — уехать в друге место. Просто вырезать свои потери, бросить всё и уехать. В том числе и свою семью. Придумать нового человека, нового человека, которого люди не будут расспрашивать об этом. Это было то, что бы сделали девушки из фильмов. Я должна была покрасить и/или обрезать волосы и купить совершенно разную одежду для того, чтобы это сработало.

Это было бредом. Я не могла начать все сначала, потому что мне никто бы не позволил. Ханна говорила, что ревновала, к тому, как много людей заботятся обо мне, но я с радостью отдала бы их ей. Ей они нужны больше. Как ужасно то, что с ней случилось!

Когда я, наконец, смогла заставить себя двигаться, то подошла к компьютеру и включила песню “The Scientist” группы Coldplay. Этот момент-ниже-всех-планок просто нуждался в музыке. Мне действительно нужно было в туалет, и это было странным, учитывая то, как много воды я выпустила через слезы, но я хотела быть уверенной, что никто не стоит под моей дверью. Некоторое время я пыталась услышать хотя бы малейший звук, а потом просто отперла дверь и высунула голову наружу.

Пусто. Я испустила крошечный вдох облегчения и прокралась в ванную, словно кто-то затаился около моей комнаты и собирался напасть на меня. Я не собиралась рисковать. Я думала, что свободно дошла до ванной и уже открывала дверь, как кто-то встал с дивана. Он сидел там настолько тихо, что я даже и не подозревала, как долго он прятался там.

— Дасти, — я прошептала его имя, оно было одновременно и благословением, и проклятием.

— Хей, Рыжик, нам нужно поговорить. Я знаю, ты не хочешь слышать то, что я должен сказать тебе, но я думаю, что смогу изменить твое мнение.

— Рене отправила тебя сюда, чтобы ты стащил меня вниз, чтобы они могли сделать со мной все, что запланировали? — Было безумно много вариантов. Бьюсь об заклад, она заставить меня пойти на завод. Я была под угрозой на большее количество времени, чем могла рассчитывать, но на этот раз они действительно могут сделать что-то, хоть я уже и взрослая.

— Нет, я пришел по своему желанию. Она не собиралась пускать меня в дом, но Хантер убедил её, что я единственный, кто сможет докричаться до тебя. Ты выслушаешь меня? Тебе не нужно делать ничего больше, просто слушать.

— Дасти... — Он поднял руки, словно я держала его на прицеле.

— Просто подожди здесь. Я должен взять кое-что. Клянусь, я сейчас вернусь. Да, ты можешь просто пойти в свою комнату и запереть дверь, и я уважаю это, но на этот раз я прошу тебя. Пожалуйста, Джосселин. — Он был действительно храбр, потому что приблизился к дому, встав на тропу войны с Рене.

— Ладно, — медленно встав с дивана, он пошел назад лицом ко мне, вероятно, поэтому я не делала никаких резких движений. Он даже по лестнице стал подниматься спиной и должен был вслепую нащупать ручку двери. Если бы я не была так далека от смеха, я бы нашла это смешным. На долю секунды мне показалось, что разумнее будет просто уйти в свою комнату и запереть дверь, чтобы покончить с этим, но что-то подсказывало мне, что он не сдастся и вернётся. Я слышала голоса и подумала, что сейчас они пойдут на меня штурмом, все в защитном снаряжении. Мои подозрения рассеялись только тогда, когда Дасти медленно открыл дверь и спустился вниз, прижимая что-то к груди. Тихий звук подсказал мне, что там был Наполеон.

— То есть, ты собираешься использовать своего обожаемого котенка для того, чтобы заставить меня слушать? — Наполеон высунул свою сонную голову из складок рукава Дасти. Почему, черт возьми, он был таким милым?

— Я играю грязно. Держи, — Он протянул Наполеона мне, а Наполеон громко воспротивился такому перемещению, — было трудно забрать его обратно от девчонок, я тебе больше скажу. Я уверен, что на следующей неделе этот дом будет полон котят. — У меня не было другого выбора кроме как взять Наполеона. Он прижался к моему лицу под подбородком и начал мурлыкать. Клянусь, это было ключом ко всему миру. Котята. Начните разбрасывать их на Ближнем Востоке и все проблемы будут решены.

— Ты присядешь? — Дасти указал на диван, словно он был старым джентльменом и пригласил меня в свой кабинет на чашечку чаю. Я подошла, все еще держа Наполеона, играющего с моими волосами.

— Не ешь их, — сказала я, вытащив несколько прядей из кошачьего рта. Дасти сел на небольшом расстоянии от меня, но я вспомнила, как в прошлый раз мы сидели на этом диване. Правда, в этот раз мы бы не поцеловались, даже, если бы я захотела.

— Джосселин? — Я оторвалась от очаровательного котенка, чтобы встретиться взглядом с гипнотическими глазами Дасти. Две очень разные, но не менее увлекательные вещи.

— Ханна поделилась со мной, что ты сказала ей раньше. О... о Натане, — его голос слегка дрогнул на имени Натана, — и это просто неправда, Джос. Все не так.

— Я не могу поверить, что она рассказала, — ответила я, глядя на котенка. Это было не так больно, как смотреть на Дасти.

— Не сердись на неё.

— Я не сержусь на неё. — Я дошла до того момента, когда перестаешь чувствовать что-либо. И отчасти это хорошо. Эдакое эмоциональное чистилище, — Так что давай поговорим.

— Не твоя вина, что Нейт умер. Это моя вина.

— Да, ты говорил это, — я смотрела вверх над котенком и жалела. Дасти плакал, и мне потребовалась секунда для того, чтобы понять это. Я вышла из эмоционального чистилища секундой раньше. — Да. Он ехал, чтобы забрать меня из дома моих родителей, и я переписывалась с ним до того, как это произошло. Если бы он не привез меня в Мэн с концерта, он бы не оказался на этом шоссе, — я вернулась к котенку. Слезы Дасти стекали по его лицу и капали на рубашку. Он не стал вытирать их и это сделало все только хуже.

— Джосселин. Он ехал за мной. Меня опять арестовали за употребление алкогольных напитков, запрещенных в моём возрасте. Обвинения потом были сняты, но это не важно. Важно то, что я попросил его прийти и вытащить меня. Чтобы снова спасти мою глупую задницу. Я не могу сосчитать, сколько раз он выручал меня, и... — слёз стало слишком много, и он рыдал, опираясь на меня. — Как ты могла винить себя, ты, такая красивая девушка? Как ты могла быть ответственной за это?

— Как ты мог? — Сказала я, переведя все на него, — Я несу эту вину, не ты. Она моя, и только моя, — он придвинулся ближе ко мне и взял меня за руки:

— Нет. Ты не будешь нести это в одиночку. Это не только твоя ноша, — он отпустил мои руки и коснулся моего лица, я не могла вздохнуть. Наполеон запротестовал, и я отпустила его.

— Она не твоя, — возразила я.

— Смотри, мы можем играть в эту игру всю ночь, или ты позволишь мне поцеловать тебя, и мы сможем отложить вину в сторону на некоторое время. Я должен показать тебе, как скучал. Он не стал ждать приглашения. Его губы спускались вниз. Он чувствовал соль от слез, но это был уже знакомый Дасти вкус, и я должна была признать, что еще никогда так по нему не скучала.

— Котенок, — сказала я, когда оторвалась от него на секунду. Дасти взял Наполеона и поставил его на пол, где он и жалобно замяукал.

— Унесешь его наверх?

— Сейчас вернусь, — кивнул Дасти. Он взял котенка и побежал по лестнице, перешагивая по две ступеньки за раз. Я легла на диван и провела рукой по волосам. Что я делаю? Я не должна целовать Дасти вне зависимости от того, насколько это хорошо и как я этого хочу. Это неправильно. Мы вдвоем неправы. Это не сработает. Всегда будет что-то между нами, и если это и не проблема сейчас, то по дороге оно разделит нас. Так и будет. Дасти вернулся и сел рядом:

— Где мы остановились? — Я положила руки ему на грудь:

— Я не могу. — Он разочарованно вздохнул и покачал головой:

— Нет, ты можешь, и ты хочешь. — Он был прав в обоих случаях.

— Мы не должны. Мы не должны начинать, потому что потом это перерастет во что-то большее, и я не могу допустить этого. Я не могу допустить, чтобы что-то было, потому что я не хочу терять это. Лучше вообще не начинать, чем потом ощущать боль от потери. Я не хочу терять тебя, Дасти.

— Ты не потеряешь меня.

— Я и не думала, что собираюсь терять Натана. Он когда-нибудь рассказывал тебе обо мне?

— Да. Но я, однако, не знал, что это ты. Он всегда называл тебя Джосси, но я не проводил аналогий. И он никогда не рассказывал много о тебе. Только то, что вы стали друзьями и что у тебя ужасный музыкальный вкус, он был полон решимости это изменить, — я почти улыбнулась, вспоминая это:

— Да, он говорил об этом. Много.

— Ты любила его? Из-за этого?

— Нет, я не любила его в том смысле, в котором ты спрашиваешь. Я любила его как старшего брата, которого я очень хотела иметь и никогда не имела. У меня есть множество родственников, но я не очень-то близка с ними. Они, как правило, приходят и уходят тогда, когда мои родители женятся или разводятся. В моей жизни было много людей, которые приходили и уходили, но я была уверена, что он — один из тех, кто останется, всегда будет здесь, а теперь он ушел, и это моя вина, и я не смогу жить, если потеряю и тебя. Я не могу, Дасти, потому что я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя, что не могу потерять. Не могу, — на этот раз за поцелуем потянулась я, и он встретил меня на полпути.

— Я тоже не хочу потерять тебя, но никто из не собирается уходить куда-либо сейчас, в этот момент, поэтому мы должны наслаждаться этим.

— Живи одни днём, — сказала я, касаясь его щеки. Ему было так хорошо...

— Да, Нейт иногда говорил так.

— Я знаю.

— Так давай жить, Джосселин. Прямо сейчас, — наши губы еще радостнее воссоединились. Теперь настало время соединиться и для наших тел. Поцелуи стали более интенсивными, он прижался ко мне, и я знала, что, без всякого сомнения, он бы хотел, чтобы я отдалась ему полностью.

— Отнесешь меня в комнату? — Второго шанса может не быть.

— Ты уверена?

— Да. Поживи хоть чуть-чуть со мной.

— Хорошо, Рыжик, — он взял меня на руки и понес в комнату. Я не думала, было ли это плохим или хорошим решением, и не пыталась предугадать последствия. Было бы утомительно делать все то, о чём думаешь. Так же, как когда я отдавала всю себя замечательной песне, мне хотелось отдать всю себя этому замечательному парню. Не, не отдаться ему, а поделиться с ним.

«The Scientist» продолжала играть, поэтому я закрыла свой компьютер и музыка смолкла, только звук нашего дыхания наполнил комнату. Дасти поцеловал меня в губы, затем спустился на шею. Поцелуи стали глубже, ему недоставало меня. Что же, это чувство было взаимным. Я чуть не сорвала с него рубашку, чтобы он быстрее разделся.

— Полегче, Рыжик, — сказал он, когда она застряла у него на голове и ему пришлось помочь мне стащить её до конца. Я отметила татуировку на его руке.

— «Младший брат». У Нейта была похожая, «старший брат». Но ты, наверно, знаешь это.

— Теперь знаю, — ответила я, целуя татуировку перед тем, как вернуться к его губам. Его язык проникал все глубже в мой рот, словно он хотел попробовать мою душу. Я позволила себе расслабиться, и его опытные руки сняли мою рубашку, а затем и лифчик.

— Один, два, три, четыре, — Говорил он, целуя мою щеку, спускаясь вниз по шее и идя между моих грудей, — Пять, шесть, семь...

— Что ты делаешь? — Его язык лизнул один из моих сосков.

— Считаю твои веснушки. Это может занять некоторое время. Восемь, девять, десять... — Я схватила его за голову, когда он взял в рот один из моих сосков и стал сосать его. Он перестал считать, так как теперь его рот был занят, и я обхватила его ногами, издавая нечленораздельные звуки и прося большего. Он перешёл к другой груди, убедившись, что не обделил вниманием первую, он был таким нежным. Я чуть не сошла с ума, когда он в то же время просунул руку под пояс моих спортивных штанов и погладил меня там. Он уже явно делал это раньше и умел делать это хорошо, но я не стала об этом спрашивать. Кого это волнует?

— Черт, — я стонала от удовольствия. Он поцеловал мой живот, и, пока его рука все еще оставалась там, он опустился языком в мой пупок. Раньше я и не подозревала, насколько чувствительной может оказаться эта моя часть тела. Все, что я могла сделать, так это лежать, пока он не стащил мои штаны и я не оказалась совершенно беззащитна. Его штаны все еще были на нем, и это было немного несправедливо, но я ничего не могла поделать. Когда его рот присоединился к руке, в моей голове взорвалась тысяча фонарей и я думала, что умру.

А затем он стал напевать. Его рот и губы завибрировали, это заставило меня кричать. Я подумала, что узнала мелодию, но через секунду мой мозг отказался, и я отдалась этому экстазу. Он целовал меня и напевал, но это не было справедливо во всех отношениях. Я протянула руку, но его штаны все еще были вне досягаемости. Я издала короткий протестующий звук.

— Что такое? — Он поднял голову, его рука замерла. У меня была кратковременная отсрочка:

— Это нечестно. Я тоже хочу прикасаться к тебе, — Я попыталась прикоснуться к нему, но он не позволил:

— Мне жаль, что ты так думаешь, — он ввел в меня один палец и опустил голову, — Но сейчас я занят, — с каждым словом он вводил и выводил палец и шевелил своим языком, это было прекрасно. Потом он ввел еще один палец, и я снова стала беспомощной, взорвавшись на миллион осколков от удовольствия. Дасти продолжал свою атаку ртом и пальцами до тех пор, пока я не начала дрожать и утратила всякую способность двигаться.

— Теперь ты можешь прикоснуться ко мне, — сказал он, скользя пальцами по моему телу. Мои руки были слегка не уверены сначала, когда я пыталась расстегнуть его ремень и справиться с молнией. Теперь настала его очередь стонать, когда я стянула штаны и боксеры вниз, получив возможность трогать его везде.

Я всегда боялась этой части, фактически части секса. Что, если это слишком больно? Что, если я сделаю что-то не так? Что, если я действительно плоха в этом? Когда я была с Меттом, все эти мысли всегда были в моей голове, но сейчас, с Дасти, когда я гладила его и слышала, как он рычит и говорит моё имя, я не думала ни о чем. Я прокладывала поцелуями путь от его груди и ниже, как тут заметила, что он слегка пошатывается. Я улыбнулась про себя и взяла его в рот. Я понятия не имела, что делать дальше, поэтому просто стала напевать, и он чуть не упал на меня:

— Боже, Рыжик. Ты не сможешь сделать это, когда я нахожусь над тобой, — сказал он, взяв меня за волосы и потянув прочь, — Когда-нибудь я позволю тебе сделать это снова, но сейчас единственное, что я хочу — быть внутри тебя. У тебя есть что-нибудь?

— Я живу с королевой безопасного секса, — ответила я и показала на тумбочку, — во втором ящике снизу. — Он протянул руку, а я снова начала гладить его периодически немного крутя руку.

— Я даже не могу сейчас вспомнить своё имя, — сказал он, нащупывая коробку и стараясь не отодвигаться от меня.

— Это нормально? Просто я действительно не знаю, чего ты хочешь, — Ох, это было не время, чтобы болтать. Он поцеловал меня, и я восприняла это как «заткнись, Джос». Он вытащил один презерватив и разорвал пакет.

— Я могу сделать это, — сказала я, забирая его у него, — Меня Рене научила. Это не так странно, как звучит, — сказала я, он закрыл глаза и выдохнул через нос. У меня получилось с первой попытки. Рене должна быть мною довольна. Или, может быть, и нет... Наверное, мне пора перестать о ней думать.

— Ты готова? Если ты хотела сделать это по-другому, мы можем... — Я прервала его вопрос, схватив его и начав двигать бедрами. Он скользнул внутрь, и я приготовилась к морю боли.

— Я сделал тебе больно? — Спросил он, как только полностью вошел в меня.

— Нет, — солгала я. Это была больше тупая ноющая боль, чем острая и резкая. Я пыталась дать моему телу привыкнуть тому, что он внутри меня, — просто дай мне секунду, — Он замер, не двигался, еще чуть-чуть, и я позволю себе упасть в его глазах.

— Я люблю тебя, — сказала я и потянулась за поцелуем. Он наклонил голову, и наши губы встретились:

— Я люблю тебя, Рыжик, — Я обхватила его ногами и дернула бедрами назад, он начал двигаться. Боль была чуть меньше во второй раз, чуть меньше в третий, затем два ощущение — боль и удовольствие — смешались. Я двигала бедрами ему навстречу, и он, словно одержимый, увеличивал скорость. Это было грубо, но мне нравилось, мои ногти впивались в его плечи, мой голос просил у него большего. Наконец, он вздрогнул и упал на меня, стараясь не раздавить. Обоим нашим телам пришлось нелегко, мы были скользкими от пота. Он поцеловал меня в губы и попытался выйти из меня, но я схватила его за задницу, чтобы остановить:

— Останься со мной, — он поцеловал меня в нос и уткнулся в мои волосы. Мы были как связанные, и в этот момент я ясно поняла, что здесь не имеет значения. Не важно, кто виноват в смерти Натана. Мы с Дасти были живы, а он — нет. Мы могли делать то, что он не сможет. Но это было нормально. Он всегда говорил, что мне нужно найти парня, который оценил бы меня, который бы понял, как ему повезло. Но он не знал, что им окажется его брат. Или, может быть, знал. Я ни во что особенно не верила, просто это был взгляд на вещи со стороны Натана. Свести нас. Мысль о том, как я рассказываю ему, что нашла кого-то, и его выражение лица при этом заставили меня рассмеяться. Дасти все-таки вышел из меня, потому что должен был, но не отодвинулся от меня:

— Ты чего смеешься, Рыжик?

— Я просто думаю, что где-то там Натан смеется над нами, потому что мы — два идиота. — Эта мысль заставила его улыбнуться так широко, что я подумала, что он сломает себе челюсть.

— Ты права. Эта именно та вещь, которую он бы сделал.

— Ага, — ответила я, немного переминаясь и морщась.

— Ты уверена, что все в порядке? — Сказал Дасти, поглаживая мою руку. Я поцеловала его:

— Я буду жить.

— И жить, и жить, и жить, — он постучал пальцем по моему плечу, и в этот момент я поняла сразу две вещи. Первая — что все в доме, вероятно, услышали нас и вторая — у меня шла кровь. Даже одна из этих вещей заставила бы меня стать пунцовой как рак, и мне захотелось бы умереть.

— О Боже...

— Что? Что такое? — Дасти был начеку.

— Я должна пойти и позаботиться кое о чем, — сказала я, пытаясь подняться, чтобы он не видел результаты того, что мы только что сделали, но он остановил меня и посмотрел вниз. 

— Ох, Рыжик. Всё нормально. Почему бы тебе просто не пойти и не умыться, пока я позабочусь об этом?

— Не только это, Дасти. Эта комната не звуконепроницаема, — я указала вверх, и он посмотрел на потолок.

— Я целиком и полностью забыл, что мы — не единственные люди на этой планете. Что ж, было приятно узнать тебя. Вероятно, Рене уже идет сюда, чтобы убить меня, разрезать мое тело на маленькие кусочки и разбросать, чтобы никто не нашел. — Я перелезла через Дасти и схватила первое, что попалось под руку, чтобы прикрыться. Это оказалась его рубашка.

— О, это плохо, плохо, плохо, — Я пошла открывать дверь, но Дасти остановил меня, приобняв рукой за талию:

— Джосселин, единственная плохая вещь состоит в том, что я не могу вернуть тебя обратно в постель прямо сейчас, потому что я хочу этого. Я бы очень хотел, чтобы мы каким-то образом могли оставаться в постели вместе всегда, и никогда не покидать эту комнату. Я хочу, чтобы мы могли сделать эти маленькие моменты — прямо здесь, прямо сейчас — вечностью. — Я повернулась в его объятиях:

— Ну, мы можем заставить этот момент длиться немного дольше. Пойдем в душ со мной? — Его руки исчезли под рубашкой:

— Мне очень хотелось бы. Почти также сильно, как я тебя люблю, — он прижал меня к двери.

— Поверить не могу, что никто еще не пришел сюда, чтобы убить тебя, следуя старым добрым традициям.

— О, я уверен, еще придут. Так что если это мои последние минуты, я бы хотел провести их вместе с тобой, — он зарычал, схватил меня на руки. Я визжала, пока он нес меня до душа.

 

* * *

 

— Итак, ты только что лишил девственности мою сестру, — сказала Рене, расхаживая перед нами. Мы с Дасти сидели на диване и держались за руки.

— Рене! — Сказала я, но она жестом приказала мне молчать.

После прекрасного душа с Дасти мы вернулись ко мне. Когда мы выходили из комнаты, в доме было тихо, но я слышала, как люди переговариваются на втором этаже.

— Может, они дали нам возможность побыть наедине? — Шокировано спросила я.

— Или, может быть, они лежат в засаде, — ответил Дасти позади меня, позволив мне идти первой. — Он прокрался вверх по лестнице, я шла прямо за ним, и мы нашли всех в комнате Дары, за исключением Мейса и Хантера, играющих с Наполеоном. В этот момент Рене посмотрела наверх, увидела меня и Дасти, схватила нас за руки и стащила нас вниз. К счастью Дасти, он не убежал, и это было большим плюсом. Было приятно иметь кого-то, кто более-менее держался, когда Рене уже встала на тропу войны, хотя я переживала за него больше, чем за себя.

— Так, — сказала она, разворачиваясь на каблуках, — Так. — Я ждала, что она скажет что-нибудь еще.

— Вы предохранялись? — Конечно, это был её первый вопрос.

— Да, — ответила я, опередив Дасти, — Таблетки и презервативы. — Рене сузила глаза и уставилась на Дасти:

— Это правда, — ответил он, и его рука чуть сильнее сжала мою. Уверена, Дасти Шарп был напуган моей сестрой. Напуган до смерти.

— Как долго вы планировали это? — Я открыла было рот, но Рене перевела взгляд на меня:

— Я хочу услышать это от него, — Я закрыла рот и посмотрела на Дасти.

— Честно? Я хотел быть с твоей сестрой с того самого момента, как впервые увидел её. Примерно тогда же я понял, что люблю её. — Рене кивнула и снова продолжила ходить.

— Ты влюбился в меня с первого взгляда? — Я слышала, что такое случается, но всегда считала это простым желанием, а не любовью. Он взял наши соединенные руки, поднес ко рту и поцеловал их:

— Конечно. Я говорил тебе, это произошло, как только мы встретились. У меня заняло много времени понять это, но я говорил уже: невозможно было не влюбиться в тебя, — он был настолько уверен в себе, говорил так, как будто ему ничего не стоило сказать это. Рене начала ходить снова:

— И как я должна поверить в это? Я имею в виду, это звучит как хорошая обманка для глупой девочки, чтобы залезть ей под юбку.

— Если бы все, чего я хотел, это просто залезть ей под юбку, я бы давно сдался. Твоя сестра... — я ждала, — упрямая, — сказал он с усмешкой и смахнул некоторые пряди с моего плеча, — Я думаю, это идёт в комплекте с волосами. Или заложено генетически. — Он повернулся и улыбнулся Рене, она на секунду запнулась. Ха. Она прочистила горло и попыталась взять себя в руки, чтобы продолжить атаку.

— Как бы то ни было, я до сих пор не очень рада этому, — я начала говорить что-то о том, что уже взрослая и могу сама принимать решения, и Дасти тоже, что мы многое прошли, чтобы найти друг друга, и я не позволю ей разлучить нас, но она продолжила ходить и проигнорировала меня.

— Я доверила тебе приглядывать за ней. Просто смотреть, не прикасаться. И я до сих пор не уверена, доверяю ли я тебе, и я хочу знать, что между вами произошло, но... — Мы с Дасти ждали, затаив дыхание, — но я не могу запретить вам видеть друг друга. Это дом Хантера, ты — друг Хантера и в любом случае будешь здесь. Я также знаю, что если я попробую держать вас отдельно, то вы окажетесь вместе быстрее, чем произнесете «несчастные влюбленные». — Я обрадовалась, но это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— НО, — сказала она, словно чувствуя мое предпраздничное состояние. Рене встала перед Дасти и наклонилась, чтобы их лица оказались на одном уровне, — Будут правила, и каждый в этом доме должен будет выполнять их. Вы будете оставаться одни в разумное время. Ты не будешь брать её в те места, где мне не понравится и она не захочет быть. Ты никогда, никогда, НИКОГДА не причинишь ей боль, иначе я приду за тобой, и твоя смерть будет долгой и мучительной. Понял? — К тому времени их лица были так близко, что я хотела сказать Рене, чтобы она прекратила это.

— Я достаточно испугался, — сказал Дасти, — Что же, я понял, — он отвернулся от Рене и взглянул на меня:

— Ты согласна с этими условиями, Рыжик?

— Я соглашусь с ними только при одном условии, — сказала я, держа один палец вверх. Рене, наконец, остановилась, — Ты будешь милой с моим парнем и больше не будешь угрожать ему. Ясно? — Она думала несколько секунд, а потом протянула руку:

— Идёт.

— Идёт, — ответила я, и мы пожали друг другу руки.

— Парень, да? — Спросил Дасти, — Это лучшая вещь, которую ты когда-либо мне говорила, — Он наклонился и поцеловал меня, что было либо очень смело, либо очень глупо, потому что Рене была на расстоянии удара. Я улыбнулась и поцеловала его в ответ, слыша её протестующие звуки.

— Ты говорила, что все хорошо, — я оторвалась от Дасти ровно настолько, чтобы сказать это, а затем вернулась к его губам.

— Я могу быть хорошей, — пробормотала Рене себе под нос.

— Теперь мы можем спуститься? Ожидание убивает нас, — крикнула сверху Тейлор, и Дасти прервал поцелуй.

— Спустись и познакомься с моим парнем, — ответила я и услышала вскрик радости, вероятно, принадлежавший Тейлор. Она и Дара спустились вместе с мяукающим Наполеоном. Пол спустился после них и сразу направился к Рене, положил руки ей на плечи и размял их.

— Ура, все живы, — сказала Тейлор, — Мы с Дарой беспокоились. — Она подняла Наполеона как в «Короле Льве», и он, несомненно, был счастлив.

— О, приятель, это нормально, — Дасти потянулся к котенку и Тейлор передала его. Через секунду Наполеон начал мурлыкать.

— Хорошая работа с котенком, — сказала Рене, — хорошо сыграно.

— Спасибо, — сказал Дасти, целуя Наполеона в его маленькую головку, — он неотразим. Так же, как и ты, Рыжик. — Рене застонала, а Дара и Тейлор одновременно сказали «ооооо!».

— Выпрямись и лети прямо, Не, — сказала я и поцеловала своего парня.

 

 

Глава 23

Секс с Дасти был следствием наших стремительно развивающихся отношений.

Прошли годы, прежде чем мы подошли к этому этапу с Меттом, и несколько дней — с Дасти. В основном потому, что мы тратили всё своё время друг на друга.

После моего первого раза, я не очень сильно хотела появляться в Йеллоуфилде, поэтому начала всё чаще оставаться дома у Дасти. Для меня не имело значение то, сколько мы знакомы. Плюс, Наполеон спал с нами, а когда я проснулась после первого раза, увидела Дасти, свернувшегося калачиком возле спящего котёнка, я думала, моё сердце тут же разорвётся от умиления. Я забрала свою корзинку со сладостями у Ханны, когда встретилась с ней, и рассказала, что мы с Дасти теперь вместе, а также попросила прощения за свою грубость и помешанность.

— Чувак, всё нормально. Я была там. Кстати, твоя помешанность ничто по сравнению с моей. Я расскажу когда-нибудь тебе об этом.

Я должна была рассказать каждую деталь своего сексуального подвига, а Ханна, будто читая Cosmopolitan, делала заметки «использовать позже».

В этот вторник я отправилась на своё первое совещание в офис Бретта, и он поручил мне первое задание, битва групп кампуса Zoom Zoom Bang, Lader Vader и Sterling Silver Lining.

Я познакомилась с другими писателями, которые отнеслись ко мне прохладно, что, в прочем, хорошо.

— Итак, что ты делаешь в субботу вечером? — я задала вопрос Дасти ночью, когда мы лежали на кровати в Йеллоуфилде. Я намекнула Хантеру, что звукоизоляционный подвал в этом доме оказался бы отличной идеей, но план по её осуществлению ещё не был утверждён.

— Хм, надеюсь провести его с тобой. — Он погладил меня по бедру, а после поцеловал. — Я до сих пор не сосчитал все твои веснушки.

— Не из-за недостатка попыток, — ответила я, проведя пальцем по его татуировке. — У меня есть предложение, мне нужно сходить на битву групп, и я хочу пойти с тобой. Она будет, скорее всего, отстой, поэтому только ты можешь меня спасти.

— Хорошо, Рыжик. — Он поцеловал меня снова.

Я была так напугана, узнав о своей роли в смерти Натана, что почти год ненавидела себя. Я просто впустую потратила время. Об этом и говорил Натан: «Живи одним днём». Он бы не хотел, чтобы я напивалась или отказывалась от себя. Я поняла, что он хотел этим сказать. Жизнь — это минуты с Дасти, Рене, Ханной и остальными людьми, которые меня любят. И, конечно, музыка. Жизнь не была бы жизнью без неё.

— Что ты хочешь на свой день рождения? — чуть позже спросил Дасти.

— Придумай что-нибудь, — ответила я, всё ещё тяжело дыша. Он знал, что нравится девушкам.

— Как насчёт корзинки со сладостями? — он опустился своим подбородком на мой живот и я погладила его по голове.

— Я всё ещё не доела те конфеты. — Корзинка стояла в углу моей комнаты, она едва опустела на треть.

— Или купоны на оральный секс?

— Для этого мне нужны купоны?

Он улыбнулся.

— Нет, шучу. Ты права, я что-нибудь придумаю.

— Я люблю тебя, — сказала я.

— Я тоже тебя люблю, Рыжик.

— Как думаешь, он на небесах? Натан? — спросила я. Мы не говорили о нём, это была не зажившая рана у нас обоих.

— Я никогда не верил в загробную жизнь, но чувствую, что… теперь должен. Я верю, он отправился в красивое и безопасное место, потому что если кто этого достоин, то точно Нейт.

Я кивнула, зная, что именно он имел в виду.

— Он пытался исправить меня так много раз, что, в конце концов, это его убило. В ту ночь, когда мы встретились в больнице, я был на встрече аннонимных наркоманов.

— Разве ты не должен молчать об этом?

Дасти пододвинулся ближе к моему лицу.

— Ты же никому не скажешь?

— Вот тебе крест, — сказала я, скрестив руки на груди. Его внимание привлекло моё действие.

— Сделай это снова.

Я сделала.

— Мне нравится смотреть, как ты трогаешь себя. Знаешь, как это возбуждает?

Мужчины. У них всегда одно на уме.

— Глаза здесь, приятель, — сказала я, поднимая его голову, чтобы посмотреть в эти невероятные зелёные глаза.

— Верно. Группа поддержки. — Он пытался сфокусироваться на рассказе.

— Когда ты начал ходить туда? — я снова продолжила гладить его по голове, он закрыл глаза.

— Сразу после похорон Нейта. Я думал, что только так смогу пройти через это. Это было единственным способом, заставившим меня продолжать жить. Я не знаю, рассказывал ли он о нашем отце. Он бросил мать Нейта, как только они переехали в этот город. Я думаю, что, возможно, кто-то из прохожих окажется моим сводным братом или сестрой.

— Я сидел на похоронах, и всё, о чём я мог думать — это о своей ошибке. Нейт должен был рассчитывать на меня, как на брата. Что-то щёлкнуло во мне. Я захотел изменить свою жизнь в лучшую сторону. Я пришёл домой и избавился от всех наркотиков и выпивки, а на следующий день пошёл в ту группу поддержки. Это было тяжело. В моей жизни было много парней, кто вёл себя также, поэтому пришлось избавиться от них. Первым моим трезвым другом оказался Хантер. Он помог мне со всем справиться.

Дасти открыл глаза и вздохнул.

— Потребовалось много усилий и времени, но я сделал это, Нейт бы хотел этого.

— Он называл тебя Баззом, когда говорил о тебе. Я всегда думала, что это какое-то сокращение или ты был что-то вроде Базза Лайтера[44].

Дасти засмеялся.

— Нет, это потому что, когда я был маленьким, я постоянно шумел, издавал такой жужжащий звук, когда уезжала моя сумасшедшая мама. Она и мама Нейта иногда оставляли нас с Нейтом, поэтому мы так подружились. Я всегда так жужжал, поэтому мама, Нейт и все остальные, кто меня знал, начали называть меня Баззом. Я так скучаю по нему. — Дасти перевернулся вместе со мной на спину.

— Я знаю, я тоже скучаю по нему. Когда мы встретились с ним впервые, я думала, он пытается снять меня. Я пошла на ту тупую вечеринку братства со своими друзьями, но они кинули меня, у меня не было другого способа добраться домой. Тогда он подошёл ко мне и сказал, что довезёт меня туда, куда мне нужно.

Дасти поцеловал меня в макушку.

— Он обычно спасал таких, как ты. Он рассказал мне об этом, а я обвинил его в попытке воспользоваться тобой, ну, я бы так и сделал. Я говорил тебе, что именно таким был раньше.

— Да, он спас меня, и это привело меня к тебе. Мне кажется, он хотел нас свести. — Я посмотрела на него.

— У него был хороший вкус.

Мы оба улыбнулись и поцеловались, этот поцелуй мог перерасти в в ещё один раз. Но я остановила его.

— Мне кажется, я всегда буду счастлива с тобой.

— Мне тоже, Рыжик. Но нам нужно время. Иногда я просыпаюсь среди ночи, думая, что всё это было сном, и нахожу тебя рядом со мной. Я никогда не думал, что что-то настолько хорошее могло случится со мной. Я не заслужил тебя, но и не отдам, — сказал он, поцеловав меня в нос, — и буду наслаждаться тобой, — его поцелуи пошли ниже, — и наслаждаться, и наслаждаться…

Поцелуи оказывались всё ниже и ниже, пока я не начала получать наслаждение.

 

Глава 24

— Бретт спрашивал о тебе, — сказала я Ханне в пятницу после наших занятий. Пэм увеличивала интенсивность подготовки к нашему первому тесту и все были на взводе. Если что и заставляло бы меня пить, то это было именно оно.

Ханна немного подавилась своей замороженной карамелью из Starbucks, и я похлопала ее по спине.

— Ты там в порядке?

— В каком смысле он спрашивал обо мне?

Ночь среды стала моей первой продуктивной ночью, и я, наконец, призналась всем в Йеллоуфилде в том, что сделала. Первой реакцией было оцепенение, но после — восторг, когда кто-то по имени Дасти дал им адрес моего блога. Рене была зла на меня первую неделю за то, что я не сказала ей. По-видимому, она думала, что я делаю что-то мерзкое, и некоторое время пыталась выяснить, что именно.

Было весело тусоваться с другими людьми, которые причастны к газете, и в то время, мы боролись за макет для нашей секции, Бретт небрежно спросил, знаю ли я, встречается ли с кем-нибудь Ханна. Что ж, это было больше похоже на то, что он спросил, общаемся ли я и Ханна с большим количеством парней, и я, конечно, уловила подтекст.

— И? — Сказала Ханна, схватив меня за руку, сжимая так сильно, что перекрыла мне кровоток.

— Ау!Больно,отпусти меня, сумасшедшая! Я сказала ему, что ты ни с кем не встречаешься, но мы зависали с большим количеством парней.

— Отлично, прозвучало, будто я шл*ха.

Я покачала головой.

— Нет, прозвучало так, будто к тебе проявляют большой интерес. Я сказала, что ты просто зависала с этими ребятами, а не встречалась. Ведь это правда. Ты болтаешься с Хантером, Мейзом, Полом и Дасти постоянно.

— Да, учитывая то, что каждый из них занят.

Я усмехнулась.

— Бретт этого не знает.

— Да, хорошо, просто… — Она фыркнула.

— Расслабься! Он очень милый, между прочим.

Бретт был более очарователен, чем Ханна когда–либо. Я имею в виду, на нём был галстук–бабочка, очки и все такое. Плюс он цитировал шутки из «Звездных войн», упоминал о «Клубе «Завтрак»», и он любит Muse. Что ж, как по мне, он был хорош. Он также был так добр, что бросил свои дела, чтобы выяснить, что, черт возьми, я делала, когда он пришел за статьей.

— Я думаю, что он идёт на битву групп просто, чтобы посмотреть. Дасти тоже идёт со мной, поэтому, пошли с нами, если хочешь совершить разоблачение. — Я не собиралась говорить Ханне, что Бретт просил её пойти. Это просто заставило бы её нервничать и не хотеть идти. 

— Я думаю, что смогу. Я должна проверить своё расписание.

Она сделала вид, что открыла воображаемую записную книжку и пролистала несколько страниц, бормоча про себя.

— Угу, если я перенесу это на воскресенье, а это на следующий вторник, но потом мне придется…

Я стукнула рукой по столу.

— Ханна!

— Я смотрю! — Она закрыла воображаемую книгу. — Хорошо, я смогу.

— Хорошо, потому, что я уже была готова стукнуть тебя.

 

 

* * *

 

Вечер субботы оказался сказочным. Группы пели намного лучше, чем я ожидала, и с блестящим пропуском вокруг моей шеи я поболтала с ними до и после, и, за несколько часов до рассвета, отправилась домой, чтобы написать свою статью, пока Дасти пытался отвлечь меня своими разговорами. Ещё это была прекрасная ночь для Ханны, которая облачилась в красное платье с вечеринки братства, и Бретт, безусловно, это заметил. Бедный парень. Он так нервничал возле нее, что выронил свой стакан с содовой, едва не попав на платье. Я думала, она вспыхнет, но она всего-навсего рассмеялась.

Нет, это больше было похоже на хихиканье. Это было хихиканье. Не знаю, как она вела себя до этого, но я поняла, что, без сомнения, он ей нравится, причём очень.

— Поздравляю с успешным сватовством. Возможно, тебе стоит написать статью об этом, — сказал Дасти, когда мы завтракали в Йеллоуфилде в воскресенье утром, в то время, когда все спали.

— Да, учитывая, как много у меня было отношений, — сказала я, огорченно пиная бекон по тарелке, укрытой бумажным полотенцем.

— Ты можешь делать все, что придет тебе в голову, Рыжик. — Я посмотрела на него с подозрением.

— Ты ведь не давишь на меня, чтобы получить больше орального секса, так ведь?

— Я надеюсь, что мы уже находимся в той точке наших отношений, когда я не должен одаривать тебя пустыми комплиментами, чтобы получить что-то взамен.

— Ты чувствуешь это? — сказала я, принюхиваясь. — Это твои брюки горят, ты лжец. — Я пнула его лопаткой и он схватил меня, мы скользнули на пол и катились, пока он не оказался на мне.

Кто-то прочистил горло и мы оба обернулись, чтобы обнаружить сварливое лицо Рене, смотрящее на нас.

— Никакого секса на кухне. Я занесу это в правила.

Дасти слез с меня и помог мне подняться.

— Бекон? — Он протянул ей тарелку в знак примирения. Она взяла несколько кусков и начала жевать.

— Я слежу за тобой, — сказала она, направляясь к кофеварке.

— Так, — сказала я, схватив кусок бекона для себя, разделив его пополам и протянув один кусок Дасти. — Я слышала, что в день рождения у людей принято праздновать, дарить подарки и прочее. Я также слышала что-то о торте, но эти слухи по-прежнему не подтверждены.

Мой День рождения был в следующую пятницу и я беспокоилась, потому что знала, что они планировали что-то за моей спиной.

Рене смотрела на меня с почти правдоподобно невинным лицом.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь. — Я определенно не упустила их с Дасти взгляды, поэтому перевела внимание на него.

— Что? — Сказал он с маской невинности на лице. — Я тоже понятия не имею, о чём ты.

Я посмотрела на них обоих, схватила тарелку с беконом и убежала с ней. Они оба последовали за мной, пока Дасти не поймал меня и не отнял ее.

— Несправедливо, — сказала я, когда Рене протянула тарелку Даре и Мейсу, которые спустились по лестнице.

— Никакого воровства бекона. Это еще одно правило, — сказала Рене.

— Мы действительно должны это записать, — сказала Дара, — «Правила дома Йеллоуфилд».

Мы провели следующий час, записывая правила. Некоторые из которых были действительно хороши, например, опускать сидушку унитаза, а некоторые из них были просто нелепы, как, например, никакого воровства бекона.

Я оглядела каждого из них и поняла, что нравится мне или нет, но сейчас это моя семья. Я больше не могу себе представить жизнь в одиночестве. Когда я жила вместе с родителями, то всегда была в окружении братьев и сестёр, шума и хаоса, но чувствовала себя в полном одиночестве.

Но сейчас в этом доме я нашла людей, которые приняли меня, не задавая вопросов. Они полюбили меня, хотели видеть меня рядом с собой и я хотела того же. И в ту минуту я поняла тот громкий призыв Натана.

 

Глава 25

В пятницу вечером я была похищена Дасти из Йеллоуфилда. Большой сюрприз. Он завязал мне глаза и дал свой iPod, пользоваться им в слепую труднее, чем кажется. Он ехал и ехал, и мне было интересно где, чёрт возьми, мы находимся, но он не говорил мне этого.

 — Давай, Дасти

 — Клянусь, если ты её снимешь, никакого секса в день рождения не получишь. — Я вздохнула, а он рассмеялся.

 — Хорошо, я запомню это для твоего дня рожденья, просто имей это в виду.

 — И мы прибыли! — Машина замедлилась, а затем остановилась.

 — Я могу снять эту штуку?

 — Неа. Оставайся здесь. — Он вышел и открыл для меня дверь. Я взяла его за руку и мы куда-то пошли. Кто-то открыл нам дверь и мы вошли в здание. Я уловила знакомый запах. Дасти снял повязку и я узнала место, где оказалась.

 — Сюрприз! — Закричали все и я поняла, что мы действительно в Bull Moose. Хоть я и определилась с тем, где нахожусь, количество людей действительно стало для меня сюрпризом.

Весь Йеллоуфилд был здесь в полном составе, а также Меган, Джейк, Ханна, Бретт, некоторые из моих новых приятелей, а кого-то я не видела уже несколько месяцев.

 — Мэтт? — Он улыбнулся мне и нахлынули все наши отношения.

 — Привет, Джос — Сказал он и обнял меня.

 — О, боже, мы так долго не виделись! Ты проехал такое расстояние.

 — Я не пропустил бы твой день рождения. — Сказал он, обнимая меня крепче, чем когда мы встречались. — Я скучал.

 — Я тоже скучала. — Хоть я и не люблю его, не хотела бы пропустить ту часть жизни.

 — Ты хорошо выглядишь. Изменилась, но всё равно хорошо. Спасибо за приглашение. — Последнюю часть он сказал Дасти.

Я обернулась

 — Это ты его пригласил?

 — Я подумал, что тебе нужно встретиться со старыми знакомыми. Знаешь, со старыми и с новыми.

 — Это для свадеб, Дасти.

 — Знаю, на это же не повредит? — он обнял меня за талию.

 — Вовсе нет. — Я поцеловала его и в этот момент остальные подошли поздороваться.

 — Разве это не противоречит политике компании? — Сказала я, осмотрев стол, заваленный подарками и развешанные повсюду шары.

 — Хм, я убрал кое-что, — сказал Дасти — Магазин твой. Это другая часть настоящего. Ты можешь пойти и взять всё, что хочешь. Я имею в виду, ты можешь забрать всё, но сойдёшь с ума.

Я обняла его за шею.

 — Я могу взять всё, что захочу?

 — Всё. — Он, наклоняясь, прислонил свой лоб к моему.

 — Тогда я забираю тебя

 — Меня, Рыжик? Я твой. Что ты хочешь ещё?

Я сделала вид, что задумалась, а затем поцеловала его.

 — Это.

 — Хорошо. Что ещё?

 — Может быть новый альбом Avett Brothers? И Fine Frenzy? И Ed Sheeran, и Sparks the Rescue, и Pete Kilpatrick, и Sia, и The Airborne Toxic Event, и…

Он прервал меня поцелуем.

 

 

[1] Бостон Ред Сокс (англ. Boston Red Sox) — профессиональная бейсбольная команда, базирующаяся в Бостоне, штат Массачусетс.

[2] Нью-Ингленд Пэтриотс (англ. New England Patriots, Патриоты из Новой Англии) — профессиональный футбольный клуб из американского города Фоксборо, штат Массачусетс.

[3] Бостон Селтикс (англ. Boston Celtics) — американский профессиональный баскетбольный клуб, располагающийся в Бостоне, штат Массачусетс.

[4] Fall Out Boy — американская альтернативная рок группа, основанная в 2001 году в городе Уилметт, Иллинойс.

[5] Yellowfield House – дословно «Дом жёлтых полей»

[6] Семья Партридж (Partridge family) – американский ситком, вышедший на экраны в 1970 году.

[7] Skillet — христианская рок-группа из города Мемфис, штат Теннесси, основанная в 1996 году.

[8] UMaine Black Bear – атлетические команды Университета Мэна.

[9] Джон Хьюз — американский режиссёр, продюсер и сценарист. Среди его работ такие фильмы как: «Клуб Завтрак», «16 свечей», «Бетховен», «Один дома», «101 далматинец» и многие другие.

[10] Суфражистки(от фр. suffrage — избирательное право) — участницы движения за предоставление женщинам избирательных прав. Также суфражистки выступали против дискриминации женщин в целом в политической и экономической жизни. Считали возможным вести борьбу, применяя радикальные акции.

[11] UMaine Black Bear

[12] Stein Song – песня, написанная студентом Университета Мэна Руди Вэлли в 1929 году.

[13] Call of Duty (сокр. CoD, рус. «Зов долга», альт. «Чувство долга»)— серия компьютерных игр в жанре шутера от первого лица, посвящённых Второй мировой войне, холодной войне, борьбе с терроризмом и Третьей мировой войне.

[14] Matchbox Twenty — американская рок-группа из Орландо

[15] Neon Trees — американская рок-группа, была создана в 2005 году солистом Тайлером Гленном и гитаристом Крисом Алленом.

[16] Синдром дефицита внимания и гиперактивности (сокращённо СДВГ; англ. Attention-Deficit/Hyperactivity Disorder (ADHD)) — неврологическо-поведенческое расстройство развития, начинающееся в детском возрасте. Проявляется такими симптомами, как трудности концентрации внимания, гиперактивность и плохо управляемая импульсивность.

[17] Dr Pepper — газированный безалкогольный прохладительный напиток, торговая марка Dr Pepper Snapple Group.

[18] Mountain Dew («Маунтин Дью», рус. «горная роса») — безалкогольный сильногазированный прохладительный напиток, торговая марка американской компании PepsiCo.

[19] Ингрид Эллен Эгберт Майклсон — американская инди-поп певица и автор песен из Нью-Йорка.

[20] Birkenstock — популярная немецкая марка ортопедической обуви, одна из самых старых в Европе. Полное имя бренда — Birkenstock Orthopädie GmbH & Co. KG

[21] Марбери против Мэдисона — судебный прецедент, распространивший компетенцию Верховного суда США на судебный контроль решений других ветвей власти. В решении по данному делу суд впервые в истории США признал парламентский закон несоответствующим Конституции, создав таким образом прецедент для будущих подобных решений.

[22] Ска (англ. Ska) — музыкальный стиль, появившийся на Ямайке в конце 1950-х годов. Для стиля характерен раскачивающийся ритм 2/4, когда гитара играет на четные удары барабанов, а контрабас или бас-гитара подчеркивает нечетные. Мелодия исполняется духовыми инструментами, такими, как труба, тромбон и саксофон. Среди мелодий ска можно встретить джазовые мелодии.

[23] Streetlight Manifesto — ска-панк группа из Нью-Джерси, США.

[24] Reel Big Fish — ска-панк коллектив из Калифорнии, наиболее известный благодаря своему хиту «Sell Out»

[25] Блюграсс (англ. Bluegrass) — жанр музыки, корни которого уходят в ирландскую, шотландскую и английскую традиционную музыку.

[26] Taco Bell — международная сеть ресторанов быстрого питания адаптированной мексиканской кухни, принадлежащая компании Yum! Brands.

[27] Хумус — закуска из нутового пюре, в состав которой обычно входят оливковое масло, чеснок, сок лимона, паприка, кунжутная паста.

[28] VH1 (Video Hits One) — музыкальный телеканал

[29] Футон (яп. 布団) — традиционная японская постельная принадлежность в виде толстого хлопчатобумажного матраца, расстилаемого на ночь для сна

[30] Анонимные Алкоголики или АА (англ. Alcoholics Anonymous)— сообщество, объединяющее мужчин и женщин, которые делятся друг с другом своим опытом, силами и надеждами, с целью помочь себе и другим избавиться от алкоголизма.

[31] SAT («Scholastic Aptitude Test» или «Scholastic Assessment Test», дословно «Академический Оценочный Тест») — стандартизованный тест для приема в высшие учебные заведения в США.

[32] Человек-паук и Бэтмен.

[33] Wing Woman — красивая женщина или девушка, которая, обычно, идёт на вечеринку с парнем в качестве друга.

[34] «Claire's» — американская компания, продающая модные драгоценности и аксессуары для девушек.

[35] GPA (Grade Point Average) — средний балл в американских школах.

[36] The Associated Press Stylebook and Briefing on Media Law (AP Stylebook) — руководство по написанию и использованию газет в новостной индустрии США. Книга перевыпускается ежгодно в июне.

[37] Gatorade — общее название серии изотонических напитков, производимых компанией PepsiCo.

[38] Аргайл - узор из ромбов или квадратов, расположенных по диагонали, и пересекающихся диагональных линий. Геометрия узора аргайл украшала килты и пледы знаменитого шотландского клана Кэмпбеллов.

[39] Dunkin’ Donuts — международная сеть кофеен с пончиками, одна из сетей компании Dunkin’ Brands

[40] Munchkins – известные пончики кофейни Dunkin’ Donuts.

[41] The Avett Brothers — американская фолк-рок-группа из Северной Каролины.

[42] Tylenol PM (Тайленол) — средство группы не наркотических анальгетиков, воздействующее на центры терморегуляции и боли, применяется при простуде.

[43] C-SPAN — американский кабельный телеканал о политике.

[44] Базз Лайтер (англ. Buzz Lightyear) — вымышленный персонаж и один из главных героев франшизы «История игрушек».