N 3. Объяснительная записка Зубатова московскому обер-полицеймейстеру Юрковскому о своей агентурной деятельности.

Май 1888 года

Перед вызовом меня в охранное отделение социальное положение мое было таково. Я служил в библиотеке моего тестя, за что имел стол, даровую квартиру и 15 руб. жалования; кроме того, имел службу еще на телеграфе, с окладом 35 руб. в месяц, которую я получил через своего знакомого стуарт-помощника начальника смоленского почтово-телеграфного округа.

 

 Благодаря этой протекции, своим знаниям и безукоризненному поведению я пробыл очень недолго на главной телеграфной станции, затем был переведен на станцию высшего разряда "Славянский базар", а оттуда на станцию "Окружной суд". Лучшим доказательством моего поведения и безупречного отношения к службе может служить тот факт, что начальник Московского телеграфа, получив какой-то донос о моей политической неблагонадежности, долго не решался уволить меня в отставку и сделал это лишь только через полтора месяца, и то потому лишь, что я подал рапорт о болезни.

 

Летом 1886 г. я был вызван в Московское охранное отделение, где начальником последнего было предложено мне поступить в сотрудники отделения. Прежде чем дать свое согласие, у нас было с ним подробнейшее объяснение как относительно моих, так и его действий, которое в общих чертах заключалось в следующем: охранному отделению было известно, что в нашу библиотеку ходила масса лиц, из которых многие считались за выдающихся революционеров, и, кроме того, наблюдением было замечаемо, что библиотека была посещаема и лицами нелегальными, бывшими в Москве. Начальник отделения был крайне удивлен, что я целям революционеров никогда не сочувствовал и не сочувствую, с большинством посещавших библиотеку лиц не знаком и не имел понятия о том, что библиотека могла служить местом

для свиданий, а мне приписывалось участие в революционной партии и что меня это обстоятельство крайне возмутило.

 

 Но начальник отделения моим словам мог не поверить, а потому я был очень рад доказать фактически, что я всегда стоял на стороне существующего порядка и никогда не был противоправительственным человеком, почему и согласился быть сотрудником отделения.

Объясняя цель и задачи сотрудничества, начальник отделения указал мне, что как мои будущие действия, так и до сего времени бывшие действия им заведываемого охранного отделения никогда не могут служить упреком совести всякого честного и вполне преданного своему государю и отечеству человека.

 

Я был глубоко возмущен тем пятном, которое, помимо моего желания, налагала на меня партия, посещая библиотеку, а потому был рад случаю раз навсегда снять сомнение в своей политической неблагонадежности.

Для достижения намеченной мне цели по части обнаружения серьезных революционных деятелей я согласился разыграть роль революционера-террориста, в душе никогда не сочувствуя террору, что было известно и всем моим знакомым, как например Василию Морозову, который неоднократно предлагал мне вступить в революционную партию, но я теоретически доказывал ему, что его крайние убеждения не выдерживают ни малейшей критики.

 

Из изложенного возникал вопрос, какие причины могли бы послужить к внезапному изменению моих убеждений.

 

 Причины эти заключались в том, что за последнее время охранным отделением были переарестованы почти все революционные кружки в Москве, а потому и таковые лица, как даже я, могли быть приглашены партией на помощь.

 

Этим обстоятельством мы решили с начальником охранного отделения воспользоваться для искусственного вступления моего в ряды террористов. Морозов в это время уехал из Москвы, и так как он был известен за человека недалекого, хотя и фанатика, то начальник охранного отделения посоветовал мне воспользоваться тем предложением со стороны Морозова, которое уже ранее было по этому предмету.

Было составлено письмо к Морозову от меня, где я, сознаюсь, прибегнул ко лжи и, говоря, что до меня дошли слухи о страшных погромах, нанесенных партии (чего на самом деле не было), решился поддержать остатки ее, причем желал бы лишь войти в сношения с самыми серьезными лицами, которые не могут быть ему не известны по Москве, и просил у него рекомендательных писем к этим лицам.

 

Письмо это с ведома начальника охранного отделения было послано с женой студента Петровской академии Стечкиной¹ в Тамбовскую губернию. Оно имело успех: ему Морозов поверил и прислал мне со Стечкиной несколько писем к таким лицам, каковы:

 

Денисов, Селихова, Ломакин ² и др.

 

 В них я рекомендовался как человек вполне верный. Это обстоятельство дало мне возможность войти с упомянутыми лицами в сношения, сразу занять видное положение среди оставшихся серьезных революционных деятелей.

 

Прежде чем вступить на путь революционной деятельности, все мною полученные письма были вручены начальнику охранного отделения, последним отвезены в Департамент полиции, где с них сняты копии, и получены надлежащие указания, каким путем я должен действовать.

 

Программа моих дальнейших действий заключалась в следующем.

 

 Я должен был стараться занять как можно более серьезное положение, не прибегая однако же ни к каким преступным действиям без предварительно указания на это начальника охранного отделения.

 

 

Вскоре после этого я был представлен лично начальником охранного отделения действительному статскому советнику Русинову, которому были мною подробно изложены все мои будущие планы, причем от него получено было указание, что я могу делать и чего не должен делать.

 

Последующее, так сказать, мое ходатайство и ложь перед членами партии о том, что у меня целые склады революционной литературы, громаднейшие связи в администрации, желание издавать революционные брошюры и нелегальные издания, исходили никак не из желания увеличить революционную партию или вовлечь в нее людей невинных, а лишь с целью обнаружить всех оставшихся выдающихся революционных деятелей не только в Москве, но и других городах.

 

Передо мной являлись и проходили лишь те лица, убеждения которых составились не благодаря мне, окрепли до фанатизма и не могли быть изменены никакими разговорами. Если бы я стал разубеждать их, а не соглашался бы с ними, то мне не пришлось бы принести десятой доли той пользы, которая мною сделана благодаря умело разыгранной мною роли. Я говорю это о Морозове, Денисове, Ломакине, Селиховой, Соломонове, Фундаминском, Матвее Гоц, братьях Сотниковых, Натане Богораз, Сахарин Коган, братьях Кузнецовых, Иконникове, Стечкине, братьях Терешкович, Ратине ³, и благодаря наблюдению за ним обнаружено 14 лиц, Мейснер ⁴ Уфланд (адрес коего был взят у преступников 1 марта прошлого года) и др. - либералах - Гольцеве, Оленине, Родионове ⁵ и других.

 

Вот лица, мною указанные, виновность их и преступная деятельность установлены фактическими данными в дознаниях, производившихся своевременно в жандармских управлениях, не я их толкнул на революционный путь, но благодаря надетой на себя личине революционера я их обнаружил.

 

Все вышеизложенное есть краткий конспект всего того, что я делал. Программа была трудная, и я неоднократно порывался быстрее достигнуть цели, для чего действительно желал издавать "Царь-голод", "Сочинения Генри Джорджа".

 

Но как то, так и другое осталось лишь мифом потому, что начальник охранного отделения по докладе г. директору Департамента полиции не получил на это разрешения.

 

Когда приехал в Москву Ратин, он мне оставил шифровальный ключ и адрес для явки на студента Харьковского университета Уфланда.

 

Как ключ, так и адрес представлены начальником охранного отделения в Департамент полиции.

 

Все изложенные мною выше факты служат доказательством тому, что я ни на шаг не отступил от указанной мне программы и все мои знакомства и сношения с вышеупомянутыми лицами делались лишь с целью их обнаружения.

 

После объявления присяжному поверенному Оленину о том, что я поступил в охранное отделение, я очень хорошо знаю, что на меня со стороны членов партии теперь будут сыпаться всевозможные обвинения, как например, показания Тимерина ⁶.

 

 Цель эта с их стороны вполне понятна: зная, что я человек, принадлежащий правительству, они обвинением меня хотят выгородить себя. Тимерин, прежде чем познакомился со мной, принадлежал к партии и был, как мне известно из слов начальника охранного отделения, замечен наружной агентурой на станции Тула в выжидательном положении присылки Сахарием Коган бумаги для тайной типографии; чтобы поверить и вполне убедиться в изложенном, мне было поручено начальником охранного отделения обратить особое внимание на Тимерина, успевшего после тульского дела уже вновь поступить на службу по телеграфному ведомству.

 

Вот почему, желая показаться перед ним более серьезным человеком, я, сознаюсь, много преувеличивал о своем значении и о своей преступной деятельности. Но результат был все-таки достигнут. Тимерин мне рассказал о своем пребывании в Тульской тюрьме, где как он, так и его товарищи сговорились все отрицать и ни на что не отвечать, хотя знали не только типографию, но и всех лиц, там проживавших, и имели с ней сношения.

 

Благодаря взаимному соглашению обо всем молчать и все отрицать Тимерин с иронией отозвался о провалившемся жандармском дознании и затем рассказал мне, что ему даже известен какой-то столяр в Туле, которому Вера Обухова ⁷ из-за границы пишет письма.

 

От Тимерина же мне удалось узнать, что разосланы какие-то прокламации старшинам и сельским старостам о бунте крестьян.

 

Теперь, кажется, я подробно обрисовал свою революционную деятельность, конечно, не доходя до мельчайших подробностей и своих разговоров, которых я в настоящее время по большей части не помню.

 

Все мои сношения и разговоры были исключительно с теми лицами, которых в настоящее время уже нет на свободе; они и без моих показаний признаны администрацией виновными в принадлежности к преступному сообществу и приговорены к ссылке в Сибирь: кто на 10 лет (например, Фундаминский), кто на 5 лет.

 

Роль революционера мною сыграна, цель достигнута, но оговаривать уже приговоренных лиц намерения я не имею.

ГАРФ, ф. 1695, оп. 1, д. 40, л. 15 - 20.

На обложке дела имеется надпись: "Дело начато 6 мая 1913г.".

Примечания

1. Стечкина М. Е. - жена студента Петровской академии, народовольца С. Я. Стечкина.

2. Селихова, Денисов В. А., Ломакин А. А. - члены московского народовольческого кружка.

3. Соломонов М., Фундаминский (Фондаминский) М. И., братья Иван и Сергей Сотниковы, Богораз Н., братья Кисель и Борис Терешковичи, Ратин СМ. - народовольцы, поддерживавшие отношения с тульской типографией.

4. Мейснер И. И. - харьковский народоволец.

5. Родионов Л. М. - организатор рабочего кружка.

6. Тимерин Н. - народоволец, поддерживал связи с Тульской типографией.

7. Обухова В. - хозяйка конспиративной квартиры, где находилась тульская типография.

N 4. Справка о служебной деятельности отставного надворного советника СВ. Зубатова.

Не ранее ноября 1912 года

 

Отставной надворный советник Сергей Васильевич Зубатов родился в 1864 г., вероисповедания православного, из обер-офицерских детей, женат на дочери полковника Михиной, имеет сына. Воспитывался в 5-й московской гимназии и вышел из 7 класса; в 1884 г. определен на службу канцелярским служителем в московскую дворянскую опеку; в 1886 г. перемещен на должность телеграфиста III разряда на Московскую центральную станцию;

 

в 1889 г. прикомандирован к Московскому охранному отделению, где последовательно занимал должности чиновника особых поручений, помощника начальника и в 1896 г. начальника охранного отделения.

 

 

В августе 1902 г. назначен чиновником особых поручений VI класса при министре внутренних дел сверх штата и ордером от 15 октября того же года поручено исправление вакантной должности делопроизводителя Департамента полиции и заведование Особым отделом того же департамента. 4 января 1903 г. назначен чиновником особых поручений V класса при Департаменте полиции.

 

За время состояния на государственной службе Зубатов удостоился получения четырех высочайших подарков; имеет ордена: Св. Станислава 2-й и 3-й степени, Св. Анны 2-й степени и Св. Владимира 4-й степени; три чина получал в награду.

 

Высочайшим приказом по гражданскому ведомству от 17 ноября 1903 г. за N 84 уволен от службы согласно прошению, причем по всеподданнейшему докладу государь император в 26-й день октября 1903 г. высочайше повелеть соизволил производить Зубатову из сумм Департамента полиции ежегодное пособие в 3 тыс. руб., ежемесячными взносами по 250 руб. и предоставить министру внутренних дел приостановить эти выдачи, если Зубатов не подчинится указаниям Департамента полиции относительно места жительства или дозволит себе какие-либо действия, государственной пользе противные, о чем Зубатову и объявлено было под расписку.

 

Вместе с тем Зубатову предложено было поселиться вне г.г. С. - Петербурга и Москвы, а также С. -Петербургской и Московской губерний; Зубатов избрал местом своего поселения губернский город Владимир. Начальнику местного губернского жандармского управления предписано было о всяком нарушении Зубатовым вышеуказанных требований немедленно доложить Департаменту полиции.

 

Бывший министр внутренних дел князь Святополк-Мирский ¹, приняв во внимание, что Зубатов не проявляет никакого намерения входить в соприкосновение с делом политического розыска и, очевидно, утратил всякие связи с имеющейся на сей предмет у государственной полиции секретной агентурой, не нашел никаких оснований к продолжению ограничения его в праве свободного жительства и вместе с тем признал справедливым назначить ему вне общих правил усиленную пенсию из секретных сумм Департамента полиции в размере 5 тыс. руб. в год с тем, чтобы прекращение таковой было обусловлено лишь поступлением его вновь на государственную службу.

 

Означенные предложения повергнуты были на высочайшее благовоззрение и в 30-й день ноября 1904 г. последовало всемилостивейшее на сие соизволение.

 

В мае 1910 г. Зубатов переехал на постоянное жительство в гор. Москву.

 

Восстановить по делам Департамента полиции все сведения о деятельности Зубатова в качестве секретного сотрудника, а равно по проведению им так называемого "государственного социализма" и о причинах, вызвавших увольнение его со службы, представляется крайне затруднительным, так как большинство совершенно секретных документов по сему делу уничтожено, ввиду чего приходится прибегнуть к памяти старослужащих чиновников Департамента полиции.

 

В 80-х годах прошлого столетия Зубатов состоял членом Московского народовольческого кружка и квартира его служила явочным местом для революционеров; в публичной библиотеке же, которою заведовала его жена, хранилась нелегальная литература. В 1885 г. Зубатов вошел в сношения с бывшим начальником Московского охранного отделения Бердяевым ², и по его указаниям в Москве были арестованы многие члены партии "Народной воли" и ликвидированы кружки "молодых народовольцев".

 

В 1888 г. Зубатов был привлечен при Московском губернском управлении, в качестве обвиняемого, по делу о рассылке из Москвы возмутительных прокламаций в различные местности Империи, но дело в отношении его было прекращено.

 

В 1889 г. среди революционеров распространялся слух о предательстве Зубатова, и ему пришлось прекратить сношения с членами преступных кружков. Вслед за сим Зубатов, оставив должность на городском телеграфе, официально перешел на службу в Московское охранное отделение.

 

Во время службы в охранном отделении Зубатов проявил исключительные способности по склонению революционеров к даче откровенных показаний и оказанию ими секретных услуг политическому розыску, а равно организовал на новых началах правильное филерское наблюдение.

 

Приобретя солидную агентуру, освещавшую не только гор. Москву, но также многие другие местности, Зубатов с разрешения Департамента полиции постоянно посылал туда наблюдательных агентов Московского охранного отделения для дальнейшего обследования, а равно состоящих при отделении жандармских офицеров и чиновников для производства обысков и арестов.

 

В бытность на службе в Московском охранном отделении Зубатов приобрел доверие Московского обер-полицмейстера покойного свиты его величества генерал-майора Трепова ³ и при посредстве последнего - московского генерал-губернатора, его императорского высочества [великого] князя Сергея Александровича ⁴, которых ему удалось убедить в необходимости "легализации" рабочего движения.

 

Так в мае 1901 г. в гор. Москве при ближайшем участии Зубатова и под покровительством великого князя Сергея Александровича образовалось

 

"Общество взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве", и в том же году в гор. Минске организовалась "Еврейская независимая рабочая партия", преследовавшая те же цели "легализации", как и вышеупомянутое общество в гор. Москве; партия эта вскоре образовала свои группы в г.г. Вильне, Одессе и Киеве, причем главными деятелями ее были лично известные Зубатову доктор философии Берлинского университета мещанин

Хуня Шаевич ⁵ и дочь купца Мария Вильбушевич ⁶, разъезжавшие по разным городам с агитационными целями.

 

С назначением Зубатова в октябре 1902 г. заведующим Особым отделом Департамента полиции в С. - Петербурге, при его содействии, образовался кружок из 10 - 12 рабочих, который стал проводить на фабриках и заводах мысль о возможности серьезных улучшений в жизненных условиях рабочей среды путем развития в ней сословной самодеятельности и взаимной помощи.

 

Делом этим Зубатову удалось заинтересовать бывшего министра внутренних дел Плеве ⁷, который представлявшимся ему рабочим высказал свое намерение поощрить их деятельность в усвоенном ими направлении; кроме того статс-секретарем Плеве разрешено было отпустить денежные средства на дело легализации рабочего движения.

 

Около этого времени в близкие отношения с Петербургским кружком вступил известный Зубатову священник Гапон ⁸, приобретший вскоре на рабочих совершенно исключительное влияние.

 

Названным кружком и Гапоном предложено было учредить общество наподобие Московского, с присвоением ему наименования "С. - Петербургского общества взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве", а затем рабочие, руководимые Гапоном, возбудили ходатайство о разрешении открыть им другое общество, с еще более широкими задачами, под названием: "Собрание русских фабрично-заводских рабочих".

 

Уставы обоих упомянутых обществ были утверждены покойным                            статс-секретарем Плеве после увольнения в отставку Зубатова.

 

Развитие деятельности организованных по идее Зубатова обществ с возникшими потом в провинции отделами привело в конце 1904 г. и в начале 1905 г. к забастовкам на многих фабриках и заводах и к массовым беспорядкам в С. - Петербурге 9 января того же года, когда во главе движения явился Гапон.

Главный сотрудник Зубатова по организации рабочих союзов Шаевич за устройство забастовок в гор. Одессе, распространившихся на многие южные города, был арестован и выслан под надзор полиции в Вологодскую губернию.

 

По поводу распоряжения о высылке Шаевич в одном из своих писем высказал следующее: "Моя ссылка заставит всех революционеров понять, что я никогда не был слугою правительства, а только другом рабочих", а Гапон после 9 января 1905 г. бежал за границу; образованные Зубатовым общества вскоре распались, члены же таковых, именовавшие себя "независимые", частью примкнули к преступным организациям, а другие перешли в профессиональные союзы.

 

 Здесь, казалось бы, уместно упомянуть, что Зубатов настоял на переводе в Департамент полиции на штатные должности чиновников охранных отделений из бывших секретных сотрудников, в числе коих оказался и Леонид Меньшиков ⁹, который впоследствии выступил за границей с разоблачениями политической агентуры и приемов розыска.

 

В августе 1903 г. бывший товарищ министра внутренних дел генерал от кавалерии фон Валь ¹⁰ явился в Департамент полиции в сопровождении начальника С. - Петербургского охранного отделения и передал заведовавшему в то время особым отделом Зубатову приказание министра внутренних дел немедленно сдать все дела и в тот же день покинуть С. - Петербург; вслед за сим начальником С. - Петербургского охранного отделения был произведен обыск имевшихся у Зубатова документов, как в письменном столе в служебном кабинете, так и на квартире; в тот же вечер Зубатов покинул С. - Петербург.

 

Прямых указаний на причины, вызвавшие столь поспешные распоряжения об удалении Зубатова, в делах Департамента полиции не имеется, но в то время ходили толки, что Зубатов тайно от министра внутренних дел имел неоднократные свидания с графом Витте ¹¹, с которым велись собеседования по вопросам государственного устройства.

 

В газетах "Русское слово" и "Новое время" от 30 и 31 октября 1911 г. напечатаны были выдержки из писем Зубатова к эмигранту Бурцеву ¹² от 22 ноября 1906 г. и других, в которых автор рассказывает о своих отношениях к покойному генералу Трепову, которого он считал инициатором Государственной думы, автономии высших учебных заведений, рабочего законодательства и т.д.

 

В одном из писем Зубатов писал, между прочим, следующее: "Несомненно, я оставил много хороших людей на верхах административной лестницы, и они остались верными своей совести на своей дальнейшей службе.

 

 Трепов, князь Святополк-Мирский, граф Витте явились первоисточниками переживаемого движения", то есть в 1906 году.

В N 35 издающейся в Париже газеты "Будущее" от 6 октября 1912 г. помещены два письма Зубатова за 1906 год к Бурцеву ¹², в которых он разъясняет свое отношение к аресту в Москве весною 1886 г. революционеров Пика, Гуревича ¹³ и других, а также к выступлениям рабочих 19 февраля 1901 г. и о сношениях своих с Львом Тихомировым ¹⁴, раскаявшимся старым народовольцем.

 

В вышедшем в Париже осенью 1912 года N 14 журнала "Былое" помещено еще третье письмо Зубатова из гор. Владимира губернского, относящееся к 1906 г., в коем Зубатов, отвечая, видимо, на увещания Бурцева писать в "Былом" и отклоняя это предложение под следующим предлогом: "Партии меня растерзают и я окажусь на улице", сообщает некоторые обстоятельства о прошлой своей деятельности, причем он, между прочим, упоминает, что из опасения повредить карьере своего сына-студента он отклонил сделанные ему князем Святополк-Мирским,                                Д. Ф. Треповым и графом СЮ. Витте предложения возвратиться на службу и, кроме того, по следующей причине:

 

 "Если б я вернулся к делам, мне бы опять пришлось сосредоточиться на репрессии, а это еще менее прежнего могло удовлетворить меня, ибо не в ней, по-моему, лежит суть дела".

 

Далее Зубатов высказывает, что он верил и верит, что "правильно понятая монархическая идея в состоянии дать все нужное стране, при развязанности общественных сил, притом без крови и прочих мерзостей".

 

 

В августе 1912 г. агентурным путем получена копия письма Владимира Бурцева из Парижа к Зубатову по старому его адресу в гор. Владимир, в коем автор, упрекая Зубатова за неприсылку в течение продолжительного времени писем, сообщает о своем намерении посетить вскоре Россию и свой парижский адрес для переписки.

 

Ввиду изложенного лично предложено начальнику Московского охранного отделения переговорить с Зубатовым и указать ему, что Департаменту полиции известны закулисные его сношения с Бурцевым и что подобные действия могут отозваться на его пенсии.

В нумере от 30 октября 1912 г. издающейся в Берлине газеты "Заграничные отклики" в статье "Новое о Зубатовщине" сообщалось, что вскоре выйдет из печати новая книга                        А. Морского ¹⁵, в которой будет изложена история "пресловутой зубатовщины", но до сего времени книга эта в свет не вышла.

ГАРФ, ф. 1695, оп. 1, д. 40, л. 1 - 6.

 

Примечания

1. Святополк-Мирский П. Д. (1857 - 1914) - князь, министр внутренних дел с 26 сентября 1904 по 18 января 1905 года.

2. Бердяев Н. С. - начальник Московского охранного отделения в 1884 - 1896 гг., ротмистр.

3. Трепов Д. Ф. - генерал, московский обер-полицеймейстер.

4. Великий князь Сергей Александрович - московский генерал-губернатор, командующий войсками Московского военного округа.

5. Шаевич Хуня - доктор философии. За организацию забастовки в Одессе в июле 1903 г. был арестован и выслан в Вологду, а затем в Восточную Сибирь.

6. Вильбушевич М. - ближайшая помощница Зубатова в легализации рабочих организаций в Северо-Западном крае.

7. Плеве В. К. (1846 - 1904) - министр внутренних дел с 4 апреля 1902 по 15 июля 1904 года.

8. Гапон Г. А. - священник. Организатор шествия к Зимнему дворцу 9 января 1905 года.

9. Меньщиков Л. П. - чиновник Московского охранного отделения, разоблачитель секретной агентуры Департамента полиции, в частности Е. Ф. Азефа.

10. Фон Валь В. В. - с 1902 г. товарищ министра внутренних дел и командир Отдельного корпуса жандармов.

11. Витте С. Ю. - председатель Совета министров.

12. Бурцев В. Л. - редактор журнала "Былое".

13. Пик С., Гуревич С. - народовольцы.

14. Тихомиров Л. А. - народоволец, впоследствии ренегат. Поддерживал зубатовщину.

15. А. Морской - псевдоним В. И. фон Штейна.

 

Причины провала политики Зубатова и Тихомирова

1. сословно классовая причина Дворянство- Органы государственной власти Российской Империи не стали решать Социально экономические вопроссы рабочего сословия в частности Вопрос с жильем и недостаточно решали вопросы связанные с совершенствованием трудового законодательства. Мотиверовка у Дворян исключительно сословно классовая кто такие эти рабочие обыкновенные бывшие крестьяне мы ничего для них улучшать не будем а начнут требовать подавим требования силой при помощи полиции и армии.

2.  Купечество (промышленники и предприниматели)

Мы ничего не будем делать для рабочих потому что по экономической ситуации в стране они будут на нас работать и за такую зарплату и на таких условиях труда и с такими жилищными условиями ибо возврат в деревню для рабочего означает голодную смерть. То есть здесь чисто экономические мотивы рыночной экономики плюсом купцы промышленники и предприниматели классово близки к рабочим подавляющее большинство из них выходцы из крестьян так что тут исключительно экономика.

3. Отсталость промышленности невозможность трудоустроить большее количество рабочих.

4.  Отсталость науки и образования в том числе неспособность системы науки образования и воспитания быстро подготовить необходимое количество полицейских и иных сотрудников правоохранительных органов для подавления Мятежа в условиях войны 1914 года.

5. Переход к репрессивной политике в отношении рабочего сословия переход этот абсолютно естественен и закономерен поскольку позволял успешно и значительно меньшими затратами решать рабочий вопрос вплоть до войны 1914 года.

6. Война 1914 года. (о войне 1914 года мы поговорим отдельно во внешней политике.